Текст книги "Не повезло (СИ)"

Автор книги: Velva

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Вышел из воды и начал одеваться.

Сзади раздался плеск и шум – Ннар бежал за мной. Он выскочил на гальку, засуетился, возясь с одеждой.

Когда я обернулся, он уже был в штанах моего сына и моей безрукавке. Сверток со своим барахлом, мокрым куском ткани, которым он вытерся и шкурой, он прижимал к груди.

Я шагнул к нему.

– Если ты еще раз рискнешь и попытаешься меня заморочить, я тебе кишки вытащу через задницу, – толкнул я его в плечо.

– Я не понимаю… – начал было он, но я заревел на всю пещеру – эхо рева раскатилось надо всем Дальним озером.

– ЗАТКНИСЬ!

И Ннар заткнулся.

– Ты меня вывел, – указал я на него пальцем, раздувая ноздри и скалясь. – Но ничего, я сам виноват. Знал, что эльфы – коварные чародеи. Повелся на скромный вид. Но этого больше не будет. Второй раз ты меня не проведешь. Иди давай. Только дернешься – я тебе череп разобью.

Я сорвал с пояса топор и взмахнул им.

Ннар подался назад, споткнулся и едва не упал.

Я знал, как я выгляжу – не каждый дерьмо в себе удержит, когда его атакует орк в полном расцвете сил, во всем кровожадном буйстве и при топоре.

– Вперед! – зашипел я. – И не оборачивайся!

Ннар шагнул на деревянных ногах вперед, стараясь держать спину ровно.

Надо отдать ему должное – храбрости ему было не занимать. И держать лицо он умел.

Даже в такой дерьмовой ситуации, когда все его усилия пошли прахом.

Вот только почему-то дерьмово чувствовал себя я.

Как будто это я его обмануть пытался, а не он меня.

Шел позади него с этим топором своим, и чувствовал себя полным идиотом.

Как будто что-то сломал или потерял полезное.

Или в дерьмо вляпался.

А он так ни разу и не обернулся. И даже с шага не сбился.

Шел, словно он тут один, и мрак перед ним расступается, а не перед моим факелом.

Проклятая эльфийская надменность.

Дерьмо эльфийское.

Проклятые эльфийские чары.

Зачем ему только это нужно было – сам же все испортил.

Убить бы кого, да некого.

========== 8. Пропасть ==========

Я привел эльфа обратно в свою нору, но сам там не остался.

Не мог я находиться с ним рядом. Конечно, я знал, что если про чары догадаешься, то они исчезнут, но на всякий случай стоило подстраховаться.

Поэтому я впихнул Ннара внутрь и закрыл дверь на засов снаружи. Приковывать я его не стал – не хотелось близко подходить, а тем более – дотрагиваться.

Я свистнул, и меня услышал случившийся поблизости Огрм.

Оставив его на карауле, я пошел проверить, что там происходит в застенке. Появилась у меня мысль пересадить пленника обратно. Если я его не буду видеть, то меня окончательно отпустят его чары.

Но увиденное меня расстроило: в самом застенке стояли на полу лужи тухлой воды, а на стенах наросла какая-то зелено-серая плесень. Откуда только вылезла?

Я позвал троих парней и дал им задание – выжечь всю плесень дотла, отвести воду, насыпать на пол свежий сухой песок, протереть все цепи у стен и разогнать мокриц, крыс и прочую живность.

Устроили живой уголок.

Суки.

В конце концов, намечалась война, а может, уже и шла. Вдруг пленников много будет, куда их девать?

Я представил у себя в норе целую толпу эльфов и у меня аж в глазах потемнело.

Нахуй, нахуй.

Потом я пошел в Костровую пещеру, собрал там охотников и кухарей, и мы вместе взялись подсчитывать запасы – сколько есть, да чего не хватает. Распределяли, кому и сколько мяса надо притащить, кому из семейных не хватает, обсуждали, где лучше охотиться и как дела с дичью обстоят. Провозились почти до утра, а потом я собрал парней из своей сотни почти полным составом и провел смотр их оружия и боевой готовности.

Если вы думаете, что эти распиздяи были готовы хоть к самой завалящей войне, то хрен вам.

Один боевой топор проебал. Стали искать – выяснилось, у жены забыл. Причем у чужой. Тот, у чьей жены обнаружился топор, полез в драку. Едва разнял.

Другой, оказывается, собрал у себя мечи всех своих друганов, чтобы почистить, но, разумеется, забыл, свалил их все в сундук, и там они благополучно заржавели до непригодного состояния.

Суки.

Я так орал в эту ночь, что охрип и все кулаки отбил об их тупые морды.

Но все же, пока я возился со всеми этими делами, у меня под ребрами тихонечко так ныло. Словно какая-то заноза засела.

Я старался не обращать внимания, но на самом деле, глубоко в душе, прекрасно понимал, что это за заноза.

Ннар.

Проклятый эльфийский пленник.

Который сидит в моей собственной норе и преспокойно похохатывает себе под нос – так он меня красиво уделал.

При одной мысли об этом у меня кровью глаза наливались и шерсть на загривке дыбом вставала. Я бы его убил – вот клянусь Мраком. Распахнул бы дверь норы и с порога, с маху, всадил бы топор ему в грудь, так, чтобы ребра треснули, как сухие ветки, а легкие лопнули кусками, чтобы изо рта у него кровь хлынула.

Я представлял, как рублю его на куски, так, что ошметки кишок и прочей требухи в стороны летят, и облизывался, словно уже чувствовал на губах вкус его крови.

Потом я вспоминал про письмо в Крепость, встряхивался и отгонял от себя эти мысли.

Был уже почти полдень, когда я отпустил парней спать по норам, и сам отправился к себе.

Огрма на карауле уже сменил Ургл.

Стоял, ковырял в носу и зевал.

Охранничек.

Я подошел к нему и негромко зарычал.

– Как стоишь?! Куда смотришь?!

Ургл живо выпрямился и рявкнул:

– Все в порядке, сотник Орлум! Эльф сидит смирно, внеплановых происшествий не было!

– Да не ори ты, – устало отмахнулся я.

Потому что я действительно устал. И потому что мне дико не хотелось заходить домой.

Дожил. В собственную нору ноги не идут.

– Слушай, Серошкур, – замялся Ургл, переходя от официального обращения к личному.

То есть, он уже со мной не как с сотником, а как с родственником говорил.

– Ты, говорят, приболел тут от большой ответственности, – мялся Ургл, почесывая за ухом. – Ну, и мы тут с парнями подумали, что тебе надо продых дать. Давай я эльфа пока к себе в нору заберу, а ты выспишься. А мы его покараулим по очереди.

Я на секунду потерял дар речи. А потом меня накрыла лютая, бешеная, огненная злоба. Такая, что я аж задохнулся и зубами заскрипел.

Потому я представил как к Ннару прикасается другой орк. Как кто-то трогает его, своими грязными грубыми лапами.

Хватает за руки, за плечи, за шею.

У меня в голове все помутилось, и я заревел на весь главный коридор:

– Рр-ррагрххх!

А потом влепил Урглу оплеуху – тот даже к стене отлетел.

– Вы меня еще учить будете, как мне пленников охранять?! – ревел я в безумии.

Глаза мои налились кровью, с клыков капала пена.

– Ты, может, хочешь сказать, что я уже не справляюсь? – зашипел я, надвигаясь на перепуганного Ургла. – Может, я зря пост сотника занимаю? А? Отвечай, паскуда!

– Нет, нет, ты что! – заверещал Ургл, закрывая голову. – Серошкур, я ничего такого не имел в виду!

Я уже занес кулак, чтобы вбить ему зубы в глотку, но вовремя опомнился.

Ургл в ужасе смотрел на меня, прижав уши.

В груди у меня клокотала ярость. Но это была ярость не на него лично, а безумное чувство, что моего эльфа заберет другой.

Я опустил руку и разжал кулак. И почувствовал, как на меня наваливается неодолимая усталость.

Колдовство действовало. Весь день я врал сам себе и зря себя выматывал.

Пока эльф тут, от чар не избавиться.

И разобраться с этим должен был я сам.

– Извини, – буркнул я Урглу. – Сорвался. Достали вы все просто, если честно. Лучше бы за оружием своим следили и за застенком. Развели помойку, а если сбор? То кто будет за вас отвечать?

Я указал себе пальцем в грудь.

– А вы то топоры проебываете, то сигнал тревоги забываете, как звучит.

Ургл виновато сморщился и захлопал глазами.

– Суки, – печально добавил я и махнул рукой. – Вали домой.

Ургл исчез, и я остался один под дверью.

Стоял и решался.

Но тянуть было бессмысленно, и я отодвинул засов и вошел внутрь.

Ннар сидел на своих шкурах, обняв колени, и смотрел на огонь в очаге. Он повернул голову и взглянул на меня.

– Орлум, – неуверенно назвал он меня по имени.

Против воли мои губы изогнулись в оскале, и я хрипло зарычал.

Все, что мучило меня все эти дни, вдруг снова ударило в голову.

Я больше так не мог.

– Ты выглядишь… – начал было Ннар, поднимаясь на ноги, но не успел закончить.

Я одним прыжком оказался рядом, схватил его за горло и повалил обратно на шкуры. Навис над ним, оскалив клыки.

Я забыл про все, даже про Черную Крепость.

Я хотел разорвать его, терзать, пока он не превратится в кусок окровавленного мяса, чтобы избавиться наконец от этого мучительного чувства под ребрами.

– Орлум, остановись, – Ннар тяжело дышал, глядя мне в глаза.

Но не делал попыток к сопротивлению, и страха в его взгляде не было.

– Остановиться? – снова зарычал я, и сильнее сдавил его горло, так, что он захрипел и закашлялся. – Я тебе сказал, чтобы ты оставил свое колдовство, иначе я тебя на тряпки порву, гадина!

– Это не колдовство! – задыхаясь, выдавил Ннар, поднимая руки в успокаивающем жесте.

– А-а! – придвинулся я еще ближе к его лицу. – То есть, ты признаешь? Ты все прекрасно понимаешь!

– Да, – сверкнул глазами Ннар, напрягаясь подо мной. – Я-то понимаю, а ты – нет! О, Свет Предвечный, какие же вы, орки, тупые!

– Чего я не понимаю? – встряхнул я его за горло, чувствуя, что последняя тонкая нить моего терпения лопается, как перетянутая тетива.

– Того, что это не колдовство! – Ннар схватился рукой за мою руку, стискивающую его горло, и заглянул мне в глаза. – То, что с тобой происходит – это никакие не эльфийские чары!

– А что это тогда? – рявкнул я, чуть ослабив хватку.

Во мне от его слов что-то перевернулось. Что-то хрустнуло внутри, высвобождая какое-то непонятное чувство.

– Это – любовь, – ответил Ннар.

– Что? – не понял я.

Рука моя почти разжалась, я нахмурился и переспросил:

– Что это значит? Не все слова всенаречия на орочий переводятся. У нас меньше слов, чем там. Я не понимаю, что такое – любовь?

– Вот это, – ответил Ннар.

И вдруг второй рукой схватил меня за шею, и резко притянул к себе. Я не успел ничего сделать, потому что вдруг его рот оказался вплотную прижат к моему, я почувствовал вкус и тепло его губ, а потом его язык проскользнул мне в рот и соприкоснулся с моим.

Это было настолько неожиданно и невероятно, что я впал в ступор. Застыл, словно бревно. Ннар сосал мои губы, его язык хозяйничал у меня во рту, вся моя шерсть встала дыбом, по спине поползли мурашки, а я мог только дышать, да и то, через раз.

Сквозь меня словно проходили волны жара, в голове все перепуталось, глаза закрылись.

Не знаю, что он имел в виду под этим словом, потому что все-таки это явно были какие-то чары. Но мне уже было по хрену.

Пусть чары, пусть я околдован.

Это колдовство того стоило.

Я сдался. Как будто все это время я висел, цепляясь, на краю бездонной пропасти, боролся, сопротивлялся, а потом просто разжал пальцы и полетел вниз – во мрак и неизвестность.

В тот самый момент, когда я впервые почувствовал вкус его губ, я понял, что пропал, погиб и все потерял навеки.

Постепенно я пришел в разум и оценил обстановку.

Ннар обвивал меня руками за шею, и вылизывал мне рот. Его дыхание имело слабый привкус цветов, а запах хвои, тот, которым пахли его волосы и кожа, усилился.

Я сгреб его в охапку, притиснул к себе. Вдавил всем весом в шкуры, а потом приподнялся и начал вытряхивать его из одежды.

Содрать с него жилетку были делом двух секунд.

Наконец-то я мог сделать то, что так давно хотел – обнюхать его с головы до ног, облизать всего, ощупать.

Я ткнулся носом ему в шею, лизнул ее – там, где трепетала жилка, потом провел носом вниз, широко облизав ключицу, потрогал языком маленький аккуратный сосок, перешел на живот, очерчивая каждую рельефно напряженную мышцу, попутно обнюхивая каждый сантиметр кожи, а потом снова вернулся к шее, и ласкал ее языком, упиваясь нежностью кожи, ее гладкостью и вкусом.

Я снова весь пылал, но уже не от злости, а от возбуждения.

Ннар вцепился мне в волосы и вдруг застонал. Я не обратил внимания – был слишком увлечен, вылизывая его.

Но он снова притянул меня к себе – руки у него оказались неожиданно сильными, несмотря на то, что выглядели такими тонкими.

Ннар опять потянулся ко мне губами, поймал мой язык, а его дрожащие руки торопливо зашарили по моей заднице и бедрам.

А потом он нашарил завязки моих штанов, распустил их и сунул туда руку. Прохладные пальцы нащупали мой член – твердый, скользкий от смазки.

Ннар снова застонал, уже чуть громче, стянул с меня штаны вниз, дернул бедрами, чтобы я приподнялся, и тут же приспустил и свои штаны.

Я взглянул вниз – у него тоже стояло.

Ннар пьяно улыбнулся мне в лицо, одной рукой обнял меня за шею, привлекая к себе, и поднял бедра вверх.

Наши обнаженные члены соприкоснулись, и у меня перед глазами заплясали звезды.

Это было настолько хорошо, что я и свое имя-то забыл.

Я чувствовал только его упругую, мокрую, теплую плоть, скользящую по моей плоти.

И мне хотелось еще, еще, еще.

Ннар потянулся рукой вниз и накрыл ладонью оба наших члена.

Чуть стиснул, прижимая, и я замычал, сходя с ума.

Таких ощущений я не испытывал за всю свою жизнь.

Это было охуенно. Настолько, что почти больно.

Ннар извивался подо мной, закусывал губы, чтобы глушить стоны, и вовсю работал рукой. И как работал!

А я просто вжимался в него, стараясь сдерживаться, чтобы не разодрать его когтями в кровь, кусал его плечо, чтобы не орать и терся плотью о плоть, все быстрее и резче.

Это было даже не колдовство, а голое бесконтрольное безумие. Опьянение до потери рассудка, сорвавшаяся с цепи похоть.

И при этом язык у него был все таким же нежным, влажным и ласковым.

Я уже чувствовал, как поджимаются яйца, как внизу все тянет первыми спазмами и как в голове начинает звенеть, а в ушах пульсировать кровь.

– А-ай, – застонал, запрокинув мокрую от пота голову, Ннар.

И я почувствовал, как судорожно сжимаются его пальцы, выдавливая из нас обоих первые капли спермы.

Я чуть сжал его плечо зубами и закрыл глаза, отдаваясь горячей волне оргазма.

Ннар всхлипывал мне в грудь, я чувствовал, как его тело вздрагивает в ритме биения моего сердца.

Мы кончали – он подо мной, а я – вжимаясь в него, мокрые и выжатые до предела, и чем острее было удовольствие, тем глубже проваливался я в полную мрака бездну.

На какую-то секунду у меня остановилось сердце, и я перестал осознавать себя. Словно я на несколько секунд умер.

Потом я услышал звук глухо бухающего сердца. Своего сердца – он отдавался у меня в ушах, постепенно затихая и выравниваясь.

Ннар пошевелился подо мной и уперся рукой мне в грудь, пытаясь сдвинуть. Я сообразил, что всей тушей лежу на нем, и сполз с него на шкуры. Не до конца, правда – рука и нога остались на нем.

Я лежал, уткнувшись носом в пушистый мех снежного барса, и постепенно осознавал случившееся.

– Я переспал с эльфом. Бля, какой пиздец!

– Да, именно так, – услышал я голос.

Блядь, я это еще и вслух сказал!

Я поднял голову и посмотрел на Ннара. А он смотрел на меня. И если вы думаете, что он выглядел сильно расстроенным или там смущенным, то хрен вы угадали.

Он весь аж сиял от удовольствия, как будто ему поднос с сокровищами в постель принесли. Я выдохнул.

– Послушай, – медленно начал я. – У нас, у орков, самцы друг с другом не трахаются. Это… Ну, неправильно.

– Я не орк, если ты вдруг не заметил, – поднял бровь Ннар.

Блядь, вот как это у него получается такое лицо сделать, что по нему все ясно – какой я дурак.

– Но я-то – орк, если ты не заметил! – разозлился я.

Не успели толком переспать, а он уже права качает. Охренеть просто.

– И? – Ннар протянул руку и положил ладонь мне на скулу. Провел пальцем. – Тебе не понравилось?

Я даже растерялся. Смотрел на него и молча глазами хлопал.

– Я просто не пойму одного, – я приподнялся на локте. – Ладно, допустим, я. У меня самки нету. И вообще одни нервы сплошные. Но ты-то! Ты же – светлый эльф. Каким образом тебя потянуло на орка?! Вот чего я понять никак не могу. Ведь для вас же орки – полные уроды, морально и физически. Сплошная мерзость, скверна и полный мрак. И вдруг ты, эльф, и переспал со мной. С орком.

– Ты говорил, что орки не так хорошо видят глазами, как чувствуют обонянием и осязанием, – ответил Ннар. – Мы, эльфы, тоже считаем, что главного глазами не увидишь. Главное, не то, что можно увидеть, а то, что скрыто.

И он положил мне руку на грудь – на сердце.

– Вот там – главное, – серьезно сказал Ннар.

– А мне лично кажется, что не в этом дело, – ухмыльнулся я. – Что вовсе не на это ты пялился тогда утром. А вот сюда.

Я тоже положил руку. Ему. Не на сердце, а гораздо ниже.

Ннар вспыхнул и уставился на меня.

– Нет, вы, орки, действительно – скверна и сплошная похабщина, – заявил он.

– Возвращаясь к моему вопросу, – сменил я тему. – Что такое любовь, если не колдовство?

– Я думал, что ты был женат и сам знаешь, – улыбнулся Ннар.

– С женой у меня такого не было, – признался я. – И думаю, ни у кого такого не было. Это… Не знаю, какими словами объяснить.

– Любовь и нельзя объяснить, – вздохнул Ннар. – Любовь – это чудо. А чудо не имеет объяснения. Эльф влюбился в орка – это и есть чудо, и никакой логикой этого не объяснить.

– Чудеса – это чушь, – наставительно заявил я. – У любого чуда есть простые и понятные причины. А если мы не можем их понять, значит, просто пока не знаем.

– Нет, все-таки ты ужасно не романтичный, – косо глянул на меня Ннар. – Ну, хорошо! Считай, что это колдовство. Что меня так покарали Силы Света.

– Чего? – возмутился я. – Это не тебя покарали, а меня! В конце концов, это я свой долг нарушил.

– Жалеешь? – внимательно посмотрел на меня Ннар.

Я не знал, что ответить. Все так быстро произошло, что я до конца в своих ощущениях не разобрался. Просто смотрел на него, пытаясь понять, что это все-таки – колдовство, или, как он говорит, чудо.

Смотрел на его губы – они чуть опухли и стали ярче.

– А как называется то, что ты сделал? – спросил я, чувствуя, как от неловкости прижимаются уши.

– Что именно? – уточнил Ннар.

Я молча прикоснулся пальцами сначала к его губам, потом – к своим.

– Это поцелуй, – понял Ннар. – Я тебя поцеловал. А вы орки, разве не целуетесь?

Я отрицательно покачал головой. Ни одному орку такая идея даже в голову бы не пришла – слюнявить друг друга и чужой язык сосать.

Только эльфы до такого додуматься способны.

– Поцелуй, – повторил я, запоминая слово.

А потом наклонился к нему и тоже прижал свой рот к его губам.

Поцеловал его.

========== 9. Старательность ==========

Все-таки эта его любовь тоже была разновидностью колдовства, потому что от поцелуя у меня заново встал.

Я снова хотел Ннара – еще сильнее, чем до того, хотя думал, что сильнее и быть не может. Ннар тоже заерзал подо мной, терся и выгибался. Я всей шкурой чувствовал – и ему припекло так, что невтерпеж.

Поэтому я с трудом отодрал его от себя и переместился пониже, у него между ног. Взялся за его штаны и потянул вниз.

Мне хотелось увидеть его голым – чтобы всего ощупать, обнюхать и вылизать, чтобы узнать, какой он где на вкус.

Ннар схватился за пояс штанов, удерживая их, и испуганно посмотрел на меня. В его взгляде смешались желание и страх. Но я решительно убрал его руки и избавил от последней одежды.

Приподнялся, рассматривая. Ннар раскинулся на шкуре и приоткрыл губы. Мне нравилось его мускулистое, подтянутое, стройное тело. На пушистой шкуре Ннар смотрелся таким изящным, что в душе все переворачивалось из опасения причинить ему ненароком боль. Хотя я понимал, что на деле Ннар – как эльфийская сталь. Выдержит и удар о скалу, даже царапины не останется.

Но про войну думать было не ко времени, потому что я уже уткнулся носом ему в бедро, с внутренней стороны и втянул ноздрями запах.

От этого меня окончательно накрыло. Кожа здесь у него была нежная, словно свежее масло, и от каждого прикосновения моего языка Ннар вздрагивал всем телом и издавал короткие тихие стоны.

Он приподнялся на локтях и смотрел на меня помутевшим взглядом – на то, как я вылизывал его бедра, все ближе к паху, а потом добрался до того сладкого места, где начиналась промежность, уткнулся в нее носом и влажно, широко лизнул языком вверх.

Ннар судорожно выдохнул сквозь зубы, и его колом стоявший член дернулся, и вниз потекла капля прозрачной смазки.

Я забрал его поджавшуюся мошонку – теплую, отвердевшую, гладкую – в горсть, приподнял и несколько раз лизнул под ней – упругое горячее местечко.

– Орлум! – выдохнул он мое имя.

И я снова увидел, как дернулся его член, и как чуть приоткрылась дырка внизу – он лежал, широко раскинув ноги, и весь трепетал от похоти.

Развратная жадная сучка.

Мой.

Я сам пылал не меньше его. Когти, конечно, мешали, но когда надо и мы умеем быть вкрадчивыми и нежными. Я чуть надавил подушечками пальцев у него под мошонкой, чувствуя, как он вздрагивает всем телом, отзываясь на прикосновение, а потом наклонился и провел языком по всей длине его члена – от корня до влажной бледно-розовой головки.

Ух, как его затрясло! Он весь выгнулся, опираясь о шкуру только лопатками да ступнями, и застонал. А его розовая дырка снова приоткрылась. Я не мог от нее глаз оторвать.

Влажно облизывал его горьковатый, как хвоя, горячий, твердый стояк, и мял мошонку, проминал под ней, заставляя его дырку сжиматься и разжиматься.

– Стой, стой, Орлум, остановись, – запросил Ннар, перехватывая мою руку.

Он судорожно облизывал губы, рвано дышал и смотрел на меня невменяемым взглядом.

– Я хочу тебя, – вырвалось у него.

А потом он резко притянул меня к себе и оплел своими длинными сильными ногами мою поясницу.

Здесь я чуть протрезвел и взмок. Я понял, чего он хочет, и у меня все в животе скрутило – так стало боязно.

Я покосился на свой налитый кровью здоровенный елдак, и ужаснулся, представив, как засовываю его в эту тугую горячую задницу.

Да я его порву в кровь и мясо.

– П-погоди, – пробормотал я, ловя его ладонь и целуя в середину. – Н-не стоит… куда торопиться-то.

Но эльфы же скоты упрямые. Так и стал он меня слушать. Ага, как же – зажал мне рот ладонью, а вторую руку просунул между нами, нащупал мой член, мягко так, аккуратно взялся за него и направил в себя.

Не шло. Меня било от возбуждения, я неуверенно толкался в него, но не шло. Настолько он был узким.

– Подожди, – зашипел Ннар.

Глаза его блестели, щеки горели, ноздри раздувались. Он отпихнул меня, сунул мне в рот сразу два своих пальца, а затем опустил руку вниз и ввел их в себя. Поморщился и снова зашипел сквозь зубы.

Пальцами я ему помочь не мог – когти. Только разодрал бы всего к херам. Но я догадался – снова сполз вниз и принялся вылизывать его, стараясь пропихнуть язык поглубже.

А-а-а, какой же он там был! Горячий-горячий, тесный, жаркий, пульсирующий. Я едва не спустил только от этого – от того, как он сжимался и раскрывался.

Ннар нетерпеливо извивался, пока я вылизывал ему задницу и заодно пальцы, которыми он себя растягивал. Я видел, что он торопится, что пальцы скользят от нетерпения и как дырка постепенно поддается.

Это сводило меня с ума, я задыхался и готов был его наизнанку вывернуть.

– Да пошло оно все! – воскликнул Ннар, схватил меня за уши и дернул на себя.

Я навалился на него, подмял под себя, вслепую толкнулся, чудом попал точно в дырку, и вломился внутрь. Ннар взвыл, и я сам себе не поверил – я вбился в него одним махом, до упора, на всю длину, так глубоко, что плоть влажно шлепнулась о плоть.

Ннар мучительно застонал и отвернул голову в сторону, прикрывая глаза. Я двинул бедрами, медленно, уходя назад, а потом снова протолкнулся вперед. Ннар дрожал подо мной и всхлипывал, а я, едва сдерживаясь, постепенно растрахивал его, чувствуя, что с каждым толчком становится все легче и легче.

Я ускорился и перестал сдерживаться. Ннар ойкнул, когда его протащило назад, но я вовремя прижал его к шкуре и заработал бедрами вовсю.

Я трахал его, драл, как последнюю суку, сам себя загоняя в бешеный безумный ритм, потеряв остатки самообладания, а он царапал мне спину и вскрикивал в такт толчкам.

Чуть приподнявшись, чтобы видеть, как мой член таранит его дырку, как с влажным хлюпаньем входит и выскальзывает почти целиком обратно, я все убыстрял и убыстрял движения, чувствуя, как меня накрывает невероятной силы и остроты оргазм.

Ннар вдруг снова весь выгнулся, закричал, сдирая с моих плеч кожу и меня внизу зажало – до слез. На мой живот упали горячие капли – Ннар кончал, бился в спазмах подо мной, весь в слезах и с кривой безумной улыбкой на губах, и у меня перед глазами тоже все смазалось – оргазм согнул в дугу, я взревел и задергался в последних судорожных конвульсиях.

Как же мне было охуенно!

Отпустило нас не сразу – мне долго пришлось пережидать его и свои спазмы, пока наконец мой член с чмокающим звуком не выскользнул из его растраханной покрасневшей дырки.

Я сел на колени и смотрел, как из него вытекает моя сперма – из вывернутых припухших краев. Это было невьебенно, у меня никаких слов не было, чтобы свои чувства передать.

Ннар закрыл лицом локтем согнутой руки. Грудь его неровно поднималась и опускалась. Я не выдержал – подхватил его на руки и притянул к себе. Сидел, держа его на коленях, обнимая одной рукой за плечи, а второй поддерживая под спину.

Ннар запрокинул голову и взглянул на меня из-под сомкнутых вздрагивающих ресниц. Губы у него опухли и расцвели алым, на плече расплывался синяк от моего укуса, длинные волосы рассыпались в беспорядке.

И только в этот момент я понял, насколько же он красивый – как будто вдруг впервые взглянул на него со стороны не глазами орка, глазами врага, а увидел его таким, каким он и был, каким его видело это его обожаемое солнце и все другие разумные и неразумные твари.

Он был ослепительно прекрасен – так, что глазам стало больно, как будто в них действительно ударил яркий луч солнца.

Я зажмурился и почувствовал, что глаза разъедает, словно попало что-то. Но ведь не попало.

– Орлум, – негромко позвал меня Ннар, дотрагиваясь пальцем до моей щеки. – Что с тобой?

– Не знаю, – буркнул я, хлюпая носом и встряхивая головой. – В глаз что-то попало. Шерстинка, видимо.

Ннар прижался ко мне и уткнулся носом в грудь. Я опустил его на шкуру, лег рядом и накрыл нас обоих шкурой волка.

Было темно, тепло и клонило в сон. Ннар молчал, но я знал, что он не спит.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – вдруг спросил он.

– А что надо говорить в таких случаях? – буркнул я. – Мы вообще после классной ебли обычно отворачиваемся и спим.

Ннар лежал, по-прежнему уткнувшись мне в грудь, и я почувствовал, как он улыбается.

– Ты – самый не романтичный из всех орков, – заявил он.

– Это влияет на мои самцовые качества? – уточнил я.

– О, не-ет, – в голосе Ннара появилось безграничное восхищение, и я самодовольно оскалился.

– Ну, если тебе так уж надо все вслух озвучить, то считай, что ты тоже трахаешься, как будто в тебе сидят все демоны Мрака сразу, – сказал я ему.

Ннар затрясся от беззвучного смеха.

Что смешного-то? Я серьезно вообще-то. И искренне.

Хотел его спросить, он уже уснул.

Тоже мне – любовничек.

***

Мне-то выспаться не удалось. Только я начал задремывать, прижимая к себе теплого спящего Ннара, как в дверь забарабанили.

– Орлум! Серошкур!

Ургл приперся. Этому-то чего еще надо?

Я завернул Ннара в шкуру, поднялся, натянул штаны и пошел открывать. Но так открыл, чтобы Ургл внутрь заглянуть не мог, а сам быстро выскользнул наружу.

– Чего еще ты мне с вечера пораньше спать не даешь? – заорал я. – И так сутки с пленником сижу, а тут ты еще!

– Теперь выспишься! – залыбился Ургл. – Мы там с парнями застенок в порядок привели. Можно пленника обратно переводить.

Я так и онемел. Стоял, судорожно соображая, как быть и что делать.

Вот удружили, называется. Раз в жизни сделали именно то, что я от них просил, причем быстро и качественно – но как раз сейчас это было совсем не в тему.

Суки.

Как есть – суки. Но зато, блядь, старательные.

========== 10.Приказ из Крепости ==========

Я запер дверь на засов и махнул головой Урглу.

– Пошли!

И мы отправились к застенку. По дороге Ургл начал на меня коситься. Еще бы – от меня несло случкой. За двадцать шагов разило.

Ургл посматривал на меня, и по его глазам я видел все его мысли. Он думал, что я просто-напросто закрыл пленника на цепи, а сам сбежал и прошлялся весь день, натрахавшись по уши. То, что я выебал эльфа, ему бы, разумеется, и в голову не пришло. Хвала Мраку.

Но к таким вещам у нас относятся с пониманием. Урглу, с одной стороны, не очень-то понравилось, что я их построил и заставил вкалывать в застенке, а сам отправился на блядки, но с другой – мой видок его развесилил, и он всю дорогу ухмылялся краем рта.

Я отобрал у него жилетку, чтобы хоть как-то спрятать царапины на плечах. Нечего еще и остальным повод для смешочков дать. Ургл обязательно растреплет, но это будет уже потом, без меня.

Мне же было не до этого, потому что я лихорадочно соображал, что делать. Переводить эльфа обратно в застенок и лишиться его сладкой задницы?

При одной мысли об этом у меня начинала подергиваться верхняя губа, обнажая клыки. Если я уже его выебал, то теперь он – мой.

Только мой.

Перед застенком стояли навытяжку несколько парней, во главе с Оргмом. Я открыл решетку и хмыкнул. Они действительно отпидорасили весь застенок: стены чистые, сухо, свежий мелкий песок на полу, факел горит.

Хоть самого эльфийского короля сюда сажай. Или даже хоть самого Владыку Мрака. А то и обоих сразу.

Я стоял, осматривая застенок, облизывал губы и и судорожно думал, к чему придраться.

Потому что придраться было не к чему.

И тут вдруг я увидел у левой стены крысу. Молодую упитанную крысу, сидевшую на задних лапах и глодавшую какую-то дрянь.

– А это что?! – указал я пальцем на крысу.

Все тоже на нее уставились. Крыса вдруг почуяла, что на нее смотрят, подняла голову и увидела всех нас. Она издала отчаянный писк и метнулась в сторону. Пометалась и пулей вылетела из застенка, проскользнув между прутьями решетки.

– Вы что хотите – чтобы пленника крысы сожрали? – заревел я. – Чтобы они его до костей объели, а мне потом голову за это сняли?

Тут не выдержал Гранх. Он мне нравится – хороший парень, молчит обычно, но если заговорит, то всегда по делу.

– Знаешь, что, Серошкур? – рявкнул Гранх. – Да у тебя в твоей норе крыс больше, чем здесь!

Что, кстати, правда.

– Хуй тебе! – ответил я. – Я их уже всех разогнал. И помойку разгреб.

Что тоже было правдой, но о чем, разумеется, Гранх понятия не имел.

Да, я разгреб помойку, и нечего на меня так смотреть. Потому что Ннар не мог выносить этого всего. Пришлось собрать весь мусор, набить в мешки и отнести на свалку.

«Антисанитария», или как он там это называл.