Текст книги "Солянка, космос, фаерболлт (СИ)"

Автор книги: Утяшный Волчара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

«Я очень соскучилась»

У меня дыхание перехватывает, когда я читаю эти слова. Вчера мы договорились, что сегодня вечером погуляем в Москве и не вернемся в Золотой ручей, а останемся в городе.

— Леша, — мать цедит в трубку. — Я не отрицаю, что Селезнева нужно увольнять, но не сейчас. У меня нет замены, и он слишком много знает.

— И что теперь? — устало произношу. — У нас тут большинство много знает. Дать им теперь всем сесть на голову?

— Людей нужно устранять не так.

У мамы своя собственная тактика избавления от ненужных сотрудников. Сначала она ограничивает им доступ к информации и выжидает, когда устареют те сведения, которыми они владеют, потом подыскивает замену, и только после этого избавляется от людей.

— Так его никто и не увольнял. Я всего лишь попросил отдел кадров проверить, чем он занимается.

— После этого он сам пришел ко мне с заявлением!

— Ну, это его решение.

Родительница начинает дышать через рот, а это уже первый признак того, что ей не хорошо. Лет 7-8 назад у нее появилась аллергия на пыль, которая постепенно переросла в астму.

— Мам, ты в порядке? — мое веселье, как рукой снимает. — У тебя ингалятор с собой?

Вместо ответа она начинает дышать еще тяжелее. Я бросаю трубку и тут же мчусь со всех ног в ее кабинет.

— У вас есть запасной ингалятор!? — кричу секретарше, как только забегаю в приемную.

— Да, конечно.

— Маме плохо.

Секретарша, раскладывавшая на компьютере пасьянс, срывается с места в сторону аптечки. Быстро находит запасной ингалятор, и мы вдвоем забегаем в кабинет. Мама тяжело дышит через рот, ей не хватает воздуха. Несколько раз она глубоко втягивает принесенный нами ингалятор, и постепенно ей становится легче.

— Кристина Игоревна, давайте врача? — испуганно спрашивает помощница.

Мама отрицательно качает головой, медленно восстанавливая дыхание через нос.

— Идите, Светлана, — говорит секретарше.

Женщина быстро направляется на выход. Как только дверь за ней закрывается, мама поднимает на меня лицо, полное боли, грусти и разочарования. Мне становится неуютно, и я слегка отворачиваюсь в сторону. Как раз туда, где лежит подписанное матерью заявление об уходе Селезнева.

— До могилы меня доведешь.

— Не принимай это все так близко к сердцу, мам, — снова поворачиваюсь к ней. — Почему ты не можешь порадоваться, что я остаюсь дома с вами? Почему ты так держишься за этого Селезнева, который проворачивает махинации за нашей спиной?

— Это вопрос твоего будущего, Алексей! Ты собираешься поставить на нем крест из-за какой-то девчонки!

Я снова начинаю злиться, и мне приходится сильнее схватиться за края маминого стола, чтобы не повысить голос и не поругаться с ней. И ведь если я скажу, что «какая-то девчонка» — это Наташа Кузнецова, она тут же схватится за телефон звонить дяде Егору с криком, что его дочь портит мое светлое будущее. Дядя Егор в долгу не останется и обязательно заявит, что я недостоин и рядом стоять с его принцессой. Так тридцатилетняя дружба наших семей подойдет к концу.

Именно поэтому я всегда старался держаться от Наташи подальше, но все-таки не смог.

— Уйди с моих глаз, — шипит сквозь зубы.

Я послушно направляюсь на выход с совершенно гадким ощущением на душе. Казалось бы, этот день уже не может быть хуже, но он все-таки становится хуже. Потому что как только я поворачиваю в коридоре, тут же вижу у закрытой двери своего кабинета перепуганную Катю.

Последний рывок на сегодня.

— Леша, — тут же подпрыгивает, как только видит меня.

— Заходи, — открываю кабинет и пропускаю ее внутрь.

Я закрываю за нами дверь и стремительно направляюсь к своему креслу, пока Катя неуверенно переминается с ноги на ногу.

— Леш, — начинает, заикаясь. Сейчас она совсем не похожа на роковую обольстительницу. Скорее, на ощипанную курицу. — У меня контракт прерывается из-за того, что шеф уходит. Что мне делать?

— Уходить вслед за ним.

— Что!? Но… Как это?

— Вот так. Трудовые контракты личных помощников и секретарей привязаны к контрактам их непосредственных руководителей. Закончился контракт Селезнева — закончился и твой.

— Леша, но неужели в компании не найдется для меня никакого места…

— Какого, Кать? — повышаю голос. — Давай начистоту. Образование у тебя очень посредственное, английский ты не знаешь. Максимум, на что ты способна, — это перекладывать бумажки из папки в папку и делать кофе. Компания в твоих услугах больше не нуждается.

— Но… Я думала… Мы…

— Нет никаких «мы», — резко ее обрываю. — Я к тебе первый в трусы не лез. Я вообще не понимаю, на что ты надеялась, когда раздвигала передо мной ноги. На повышение зарплаты? На повышение в должности? Ты очень наивная, Катя, для своих 27 лет.

Она вспыхивает, как спичка. Из испуганного и заикающегося барашка моментально превращается в стерву.

— Ах вот как ты заговорил, — вздергивает подбородок. — Не лез ко мне в трусы? А ты попробуй доказать это. Я подам на тебя в суд! Я обвиню тебя в харассменте! В сексуальных домогательствах на рабочем месте! Я скажу, что ты меня изнасиловал!!! — на последней фразе она визжит, как свинья на забое.

Господи Иисусе.

Этот день нужно просто пережить.

— Давай, — абсолютно спокойно отвечаю. — Вперед и с песней. Встретимся в суде.

Ожидавшая, что сможет запугать меня шантажом Катя, покрывается пунцовыми пятнами.

— Чего стоишь? — тороплю ее. — Давай, беги в полицию, в суд. Можешь еще удариться лицом о что-нибудь и сказать, что это я тебя избил.

— Но… — шепчет, — у меня ребенок…

Ну конечно, сейчас начнется. Ребенок, больная мама, три кредита…

— Пошла вон, — устало произношу.

Катя очень медленно разворачивается, как будто одеревенела, и плетется к выходу. Как только за ней закрывается дверь, я падаю лбом на стол.

Это день нужно просто пережить…

Мама обязательно остынет, а Катя уберется из компании и из моей жизни.

Но ее последние слова о ребенке неприятно саднят. Наврала, чтобы меня разжалобить? Наверняка.

Но на всякий случай я все-таки звоню в отдел кадров.

— Слушаю, Алексей Максимович, — тут же берет трубку руководитель hr-департамента.

— Лариса, можете, пожалуйста, посмотреть в личном деле Екатерины Федоровой, есть ли у нее дети?

— Конечно, минуточку.

Слышу, как кадровичка быстро печатает на клавиатуре.

— Да, есть, — отвечает через некоторое время. — Сын, 8 лет.

— Спасибо, — отключаю звонок.

Снова падаю лбом на стол, чувствуя себя последней сволочью. Я правда не знал о ребенке. Она не рассказывала. Фотографий сына в квартире не замечал. Может, невнимательно смотрел.

Единственное, что мне о известно о Кате, — она приехала в Москву несколько лет назад из маленького города. Ну и зарплату ее знаю.

Тяжело вздохнув, снимаю трубку с рабочего телефона и звоню в бухгалтерию.

— Здравствуйте, Алексей Максимович, — отвечает главбух.

— Зинаида Степановна, добрый день. Пришлите мне банковские реквизиты Екатерины Федоровой, секретаря Селезнева.

— Да, сейчас.

Через 5 минут на рабочую почту приходит письмо с реквизитами Кати. Захожу в свой онлайн-банк и перевожу ей крупную сумму. Затем открываю мессенджер и печатаю сообщение.

«Я перевел тебе деньги в размере твоей полугодовой зарплаты»

Она читает, но ничего не отвечает. И слава Богу.

Наконец-то я покончил со всей грязной работой на сегодня. Гора с плеч. Но все равно не верится, что расквитался с проблемами. Только мамины обиды остались, но ничего, она смирится.

С расползающейся по лицу улыбкой я отрываю Наташино сообщение.

«Я очень соскучилась»

Перечитываю несколько раз, чувствуя, как неимоверное счастье вытесняет все негативные эмоции.

«И я тоже очень соскучился по тебе. Ты уже в Москве? Я освободился. Сейчас к тебе приеду»

Глава 27. Мой

НАТАША

Я выбегаю из подъезда, когда Лешина BMW уже стоит во дворе.

— Привет, — залезаю в салон на переднее сиденье.

Первое, что бросается в глаза: он устал. Круги под глазами, бледный цвет кожи.

— Привет, — Леша притягивает меня к себе и крепко обнимает. Сжимает мое тело в руках так, как будто мы не виделись несколько лет. Чувствую его тяжелое дыхание у себя в волосах, а затем прикосновение мужских губ к моей шее.

Кожу тут же начинает покалывать, словно от электрического разряда. Леша целует еще, идет выше и доходит до моих губ. Секунду медлит, а затем накрывает своими.

И я тону в этом поцелуе. Вчера вечером мы сидели под деревом у реки и бесперерывно целовались, но сейчас такое ощущение, будто мы не виделись сто лет. Я безумно соскучилась по его губам, рукам, запаху, легкой щетине на щеках. И он, я чувствую, тоже соскучился.

— Наташа, — шепчет, прижимая меня к своей груди. Снова зарывается лицом в мои волосы.

— Ты скучал? — спрашиваю, чтобы услышать подтверждение.

— Да, очень. Целый день о тебе думал.

— И я о тебе думала.

Нам кто-то сигналит сзади, давая понять, чтобы наконец-то поехали вперед. Леша выпускает меня из рук и берется за руль. Я внимательно смотрю на его профиль и понимаю, что он не просто устал, он вымотан.

— Куда мы едем? — спрашиваю.

— Сначала ко мне домой, я хочу принять душ. У меня сегодня был сложный день. — Поворачивается, пока мы стоим на светофоре. — А потом сюрприз.

Чувствую, как губы сами ползут в довольной улыбке. Сегодня наше первое настоящие свидание.

Боже, как долго я этого ждала!

На мне красивое обтягивающее фигуру платье сиреневого цвета, которое я купила сегодня утром специально для Леши. Волосы я завила в волны, на ногах босоножки на невысоком каблуке. Хотя можно было и на высоком, вряд ли даже на шпильках я буду выше Леши. Это с Варламовым мне нельзя было носить каблуки, потому что он тогда оказывался ниже меня на полголовы.

А Леша высокий. И сильный. И умный. Просто самый лучший.

Мой парень.

Аж сердце замирает, когда я думаю, что мы с Лешей встречаемся. До сих пор не могу поверить в это. Так долго мечтала — и вот сбылось.

Леша паркует автомобиль у своего дома, а я с любопытством его оглядываю. Я никогда не была у Самойловых в московской квартире. Все семейные торжества, на которые нас обычно приглашала их семья, проходили или в ресторанах, или в коттедже в Золотом ручье.

Это многоэтажный дом на Кропоткинской с видом на Патриарший мост и Храм Христа Спасителя. Красивое туристическое место. Рядом парк Музеон, набережная.

Квартира Самойловых на пятом этаже. Когда переступаю порог, создается впечатление, что я попала в музей. Все такое изысканное и красивое: картины на стенах, несколько невысоких скульптур в углах, мебель в стиле борокко… Я всегда знала, что Лешина семья намного богаче, чем моя. Да, у меня отец банкир, мама известная в Европе писательница, по книгам которой даже фильмы снимают, но Самойловы все равно богаче.

— Пойдем покажу мою комнату, — Леша берет меня за руку и ведет вглубь квартиры-музея.

В его спальню я захожу с замиранием сердца. Она в темных мужских тонах: большая кровать, заправленная синим пледом, по бокам тумбочки из темно-коричневого, почти черного, дерева. Такие же шкаф, комод и письменный стол. Одна стена окрашена в белый, а три другие — в насыщенный синий.

— У тебя так темно…

И хоть в большое окно, выходящее прямо на Патриарший мост, светит яркое июльское солнце, Леша все равно зажигает электричество.

— Люблю сумрак, — отвечает с легким смешком в голосе и подходит ко мне близко сзади.

Чувствую Лешино дыхание у себя на затылке, и по рукам тут же бегут мурашки, а волоски становятся дыбом. Из груди вырывается рваный выдох, когда Леша обнимает меня крепко сзади и проводит кончиком носа по шее.

— Специально такое платье надела, чтобы меня дразнить, м? — шепчет на ухо и перемещает правую ладонь мне на живот.

Да, специально.

— Обычное платье… — стараюсь ответить, как ни в чем не бывало, но голос выходит сиплым. Это потому что Леша ведет рукой от моего живота вверх к груди и там останавливается.

Его губы касаются шеи, и я блаженно прикрываю глаза, опуская голову на Лешино плечо.

— Ты в моей комнате, — едва слышно говорит сквозь поцелуи. — Знаешь, как долго я мечтал об этом?

Довольная улыбка ползет по лицу. Я уже готовлюсь провалиться в пучину чувств и страсти, как Леша резко делает шаг назад.

— Ладно, я в душ и поедем.

— Ага, —  растерянно отвечаю, никак не ожидав, что Леша возьмет и перестанет меня целовать.

Он быстро достает из шкафа вещи и выходит из комнаты, оставляя меня одну. Несколько мгновений я стою в ступоре, все еще ощущая его дыхание и поцелуи на своей шее. Несколько раз глубоко втягиваю воздух, чтобы прийти в себя, и снова оглядываю помещение, на этот раз обращая внимание на детали. На комоде стоят несколько фотографий в рамках, и я подхожу посмотреть их.

На одной Леша в обнимку со своим старшим братом Мишей. Кажется, снимок сделан недавно, потому что на фото оба парня такие же, как сейчас. На второй фотографии Миша, Лиза, Ира и Леша в детстве. Алексей тут совсем маленький, лет пять, наверное. Самый старший Миша: лет 15-16. Я начинаю смеяться, когда обращаю внимание, что Миша поставил Лизе рога пальцами. И на третьей фотографии Леша один на фоне лондонского Биг Бена.

Я перехожу к письменному столу и полке с книгами над ним. На столе стопкой лежат наши школьные учебники: по алгебре, физике, геометрии, русскому языку. Рядом толстые тетради по 64 листа. На книжной полке литература на английском языке. В основном это книги про бизнес и менеджмент. Насколько мне известно, Леша уже давно не читает на русском. Даже нашу классику, которую мы проходили на уроках литературы, он читал только на английском.

Вот и на этой книжной полке рядом с бизнес-книгами стоят «War and Peace» L. Tolstoy, «Crime and punishment» F. Dostoevskiy, «And quiet flows the Don» M. Sholokhov.

Боже, он прочитал все четыре тома «Войны и мира» и «Тихого Дона» на английском! На литературе постоянно спорил с училкой об этих произведениях.

Резко разворачиваюсь и сажусь на краешек кровати. Чувствую себя тупой. Леша был лучшим учеником нашей школы, выигрывал все Олимпиады, соревнования по плаванию, поступил в Гарвард.

А я что?

Кроме как фотографироваться, больше ничего в этой жизни не умею. Даже на экономический факультет собралась поступать на самом деле далеко не потому, что я хочу работать в банке, как мой папа. Настоящая причина — хоть чуть-чуть дорасти мозгами до Леши.

Я и сама не заметила, как в какой-то момент стала все делать или из-за Самойлова, или ради Самойлова. В 8 классе, еще задолго до того, как осознала свои настоящие чувства к нему, я стала принимать участие в школьном конкурсе красоты. Алексей со мной тогда даже не здоровался, я была уверена, он не знает обо мне, несмотря на то, что мы одноклассники, и хотела привлечь его внимание. Он с друзьями не пропускал ни одного конкурса «Мисс лицей».

Я выиграла тот конкурс красоты, как и все последующие. А Леша перестал на них приходить. Но я все равно продолжала участвовать ему назло. Пускай он не увидит меня с короной на голове, но все равно услышит, узнает, что выиграла именно я.

В 10 классе я из-за него стала встречаться с Варламовым. Терпела этого придурка почти год. Меня чуть ли не тошнило от поцелуев с ним, но я упорно продолжала целоваться с Данилом на каждой перемене, чтобы проходящий мимо Леша это увидел.

Когда я узнала, что Леша собирается поступать в Гарвард, сказала родителям, что тоже поеду учиться за границу. Но в моем случае максимум, на что я могла рассчитывать, — это французская Сорбонна.

И много чего еще я делала из-за него или ради него.

Но теперь Леша мой парень.

Мой! Мой! Мой!

Чувство невероятной эйфории накатывает на меня волной, и вот мое плохое настроение сменяется радостью.

Шум воды, доносящийся через стенку, стихает. Через пять минут в комнату возвращается Алексей в одних спортивных штанах и с голым торсом. У меня на секунду дыхание перехватывает, когда я вижу его сильное тело. Капли воды стекают с волос по шее и останавливаются у ключиц.

— Успела заскучать?

Я молча поднимаюсь с кровати и подхожу к нему вплотную. Кладу ладони на щеки и слегка глажу, блуждая взглядом по его красивому лицу. Душ не помог, и Леша по-прежнему выглядит очень уставшим и вымотанным.

— У тебя был тяжелый день? — тихо спрашиваю.

Леша слегка ухмыляется и прикрывает глаза. Я прижимаюсь к нему и утыкаюсь носом в шею. Она пахнет цитрусовым гелем для душа.

— Если ты устал, давай никуда не поедем?

— Сегодня наше первое свидание, — отвечает мне в макушку и целует.

— Проведем его дома.

Чувствую, как он улыбается.

— Нет, я хочу свидание с тобой. Знаешь, как долго я о нем мечтал?

— Я тоже мечтала, но я же вижу, что ты на ногах еле стоишь.

— Все в порядке, милая.

Я прижимаюсь к нему еще плотнее, обнимаю еще крепче. Трусь щекой о его щеку, вдыхаю запах его геля для душа. Мы не обсуждали, что будем делать после свидания-сюрприза, который приготовил Леша, но… Я совершенно точно понимаю, что хочу уснуть вместе с ним: в одной кровати, под одним одеялом и в обнимку. А перед сном я хочу, чтобы он снял с меня это платье, которое я купила специально для него, и белье, которое я тоже купила специально для него.

Секунду смотрю на его губы, а потом целую. Леша тут же отвечает и даже перехватывает у меня инициативу. Веду ладонями по его сильной слегка влажной после душа спине, издаю легкий стон, когда его ладонь ложится на мою ягодицу и слегка сжимает ее.

— Наташ, пора ехать, — прерывает поцелуй и соприкасается со мной лбом.

— При одном условии.

— Каком?

— Мы сегодня уснем вместе, — шепчу.

Леша тихо смеется.

— Глупенькая, ты думала я тебя отпущу? Мы уснем вместе сегодня, завтра, послезавтра, через неделю, через месяц и даже через год.

От этих слов тепло и счастье разливаются по всему телу, и я зажмуриваюсь.

— А знаешь, что я буду делать с тобой каждую ночь перед тем, как мы уснем?

— Что? — выдыхаю.

— Ммм, — тянет. — Тебе понравится.

Я хочу, чтобы Леша сделал это со мной прямо сейчас, черт возьми!

Но Самойлов, твердо решивший, что у нас должно быть первое свидание, выпускает меня из рук и идет к шкафу одеваться.

Глава 28. Будешь ли ты любить меня?

НАТАША

Леша устраивает нам свидание на парусной яхте. Сначала мы долго едем в Подмосковье, паркуемся у речного порта и оказываемся в самом настоящем русском Монако. Иначе это не назовешь. Причал усыпан морскими судами самых разных размеров.

Мне доводилось раньше плавать по рекам и морям, однажды мы с семьей отправились на большом корабле в круиз по Средиземному морю, но чтобы быть на судне без посторонних людей — такое впервые.

Яхта нереально красивая. Белоснежная, с большой деревянной палубой, удобными диванами и спуском вниз в каюты. Она полностью в нашем распоряжении: кроме нас с Лешей здесь только капитан судна. Моя внутренняя фотомодель тут же подбирает ракурсы для многочисленных фотографий, потому что виды тут просто обалденные!

К нашему приходу уже подготовлены фрукты и десерты. Я опускаюсь на мягкий диван, все еще продолжая восторженно озираться по сторонам, и отправляю в рот большую сочную малину.

— Тут очень красиво, — жмусь к нему. — Как ты придумал?

— Решил, что хочу оказаться с тобой вдвоем там, где не будет посторонних людей. Необитаемого острова возле Москвы нет, но зато есть Москва-река, по которой можно отплыть подальше от всех.

Я кладу голову ему на плечо и растворяюсь в этом прекрасном моменте: я, он, нереально красивая яхта и природа вокруг. Мне кажется, в моей жизни еще не было момента счастливее, чем этот.

Леша тянется к клубнике и баллончику взбитых сливок. Трясет его в руках, затем выдавливает пышную пену на ягоду и подносит к моему рту. Я откусываю верхушку клубники, а Леша ее за мной доедает.

— Это лучшее свидание в моей жизни, — говорю, прижимаясь к Алексею еще плотнее.

Я жду, что Леша довольно улыбнется, но вместо этого он хмурится.

— И много у тебя было свиданий?

— Эээ, — теряюсь. — Ну ты же знаешь, что я встречалась с Данилом.

— Ага, с этим дебилом, — отвечает со злостью.

Его руки сильнее сжимают мою талию. Становится даже немного больно.

— А у тебя сколько девушек было?

Лучшая защита — это нападение.

Леша просто молча на меня смотрит, продолжая хмуриться. В школе он недолго встречался только с одной девочкой, это было в 9 классе. Но, тем не менее, я знаю, что недостатка в противоположном поле у Алексея никогда не было: девчонки из соседнего лицея, американки и европейки из его поездок по США и Англии, женские группы поддержек на его соревнованиях по плаванию…

Да и во время нашего первого раза на девственника Леша похож не был. Знал, где и как нужно до меня дотронуться, чтобы было приятно, а не противно.

Вдруг эта мысль неприятно колет в сердце. Настроение тут же ползет вниз, а улыбка, которая еще несколько секунд назад красовалась на моем лице, сводится в тонкую линию губ.

Он не отвечает.

— Так сколько у тебя было девушек до меня? — голос звучит с истеричными нотками.

— Любил я только тебя.

— А которых не любил, но тем не менее они были?

Леша качает головой и привлекает меня к себе.

— Дурочка, — шепчет на ухо и тут же целует в висок. — Я тебя люблю. Те-бя, — повторяет по слогам.

Я хочу ему верить. Сейчас, когда Леша ведет носом по моей шее и целует ее, я хочу ему верить. Но…

Почему он любил меня, а был с другими?

— Ты моя, слышишь?

— Твоя, — тихо отвечаю. — А чья же еще?

Леша целует меня в губы, но я слегка отстраняюсь и недоверчиво на него смотрю.

— А ты мой? — неуверенно спрашиваю.

— Полностью и без остатка!

Он подхватывает меня и пересаживает к себе на колени. Я вытягиваю ноги на диване и укладываю голову ему на плечо. Алексей гладит мои волосы, которые слегка треплет ветер, а затем резко встает и начинает кружить меня по палубе.

— Аааа, — смеюсь от неожиданности. — Леша, чтобы делаешь!?

— Радуюсь нашему первому свиданию, — останавливается, запыхавшись.

— Поставь меня, я тяжелая, — кокетничаю.

— Совсем нет. Легкая, как перышко. Я всю жизнь буду носить тебя на руках.

— У меня есть ноги.

— Они слишком красивые для того, чтобы ходить.

Леша снова кружит меня, пока перед глазами не начинает все плыть. Едва удерживаясь на ногах, он крепко меня целует. Я зажмуриваюсь, а перед глазами все равно пляшут мурашки. Дыхание сбилось, и я почти задыхаюсь от поцелуя, но все равно чувствую себя самой счастливой.

— Давай посмотрим, что тут еще есть, — Леша тянет меня за руку к крутой лестнице, ведущей вниз.

Мы спускаемся и оказываемся в обставленной дорогой мебелью гостиной бежевого и коричневого цветов. Здесь большой бар, домашний кинотеатр, бильярдный стол и огромное панорамное окно, из которого открывается вид на все, что мы проплываем.

— Тут вроде еще кухня есть и каюта.

Леша ведет меня дальше, и мы действительно оказываемся на кухне с островком посередине. Она не большая, но тут вполне можно приготовить ужин. Далее идет каюта. Это спальня, похожая на шикарный номер в гостинице: кровать размера king size, мягкий ковер на полу, комод, встроенный шкаф, женский туалетный столик и опять же огромное панорамное окно, которое можно зашторить. Отдельная дверь ведет в большую ванную, из которой виднеется джакузи.

Леша подходит ко мне сзади и крепко обнимает, целуя в макушку, пока я продолжаю с удивлением оглядывать эту неземную роскошь. Я далеко не из бедной семьи, у моего дедушки в Париже двухэтажная квартира на Елисейских полях, но это…

Это просто не передать словами.

— Ты арендовал яхту? — уточняю, слегка прочищая горло.

— Да. До конца лета она наша.

Я поворачиваюсь к Леше, оставаясь в его объятиях.

— Ты шутишь? — не верю, что это может быть правдой.

— Нет. Я арендовал для нас эту яхту до сентября.

Я, должно быть, приоткрываю от удивления рот.

— Мы можем тут жить, здесь есть все необходимое. Хочешь? — говорит на полном серьезе.

— А что мы скажем родителям? — растерянно спрашиваю.

— Что мы любим друг друга, и это навсегда.

Я утыкаюсь лицом в его грудь, чтобы скрыть довольную улыбку. Леша ведет ладонью вверх по моей спине и останавливается там, где начинается молния платья. Чувствую, как он задерживает дыхание, а затем, рвано выдохнув, приступает расстегивать молнию. Он делает это медленно, будто наслаждается процессом.

Я слегка отстраняюсь от Алексея, и платье с шумом падает на пол, оставляя меня в белом кружевном белье. Кожа тут же покрывается мурашками. В помещении не холодно, значит, это от волнения. Или от того, как Леша смотрит на меня.

Он блуждает по мне взглядом, полным восхищения, желания и любви. Кладет ладонь мне на шею и ведет ею вниз, проходясь по груди и до низа живота.

— Ты очень красивая, Наташа, — говорит хрипловатым голосом.

Я никогда не считала себя какой-то особенно красивой. Мне всегда казалось, что у меня обычная внешность. Да, у меня длинные стройные ноги, красивая фигура, грудь уверенного второго размера, правильные черты лица, но в этом нет ничего сверхъестественного. Таких девушек пруд пруди.

Но люди почему-то думают иначе. Раньше мне это льстило, но сейчас, когда я ловлю на себе сальные похотливые взгляды незнакомых мужчин, мне становится неприятно и хочется помыться. А чем старше я становлюсь, тем больше таких взглядов в мою сторону. И мне категорически не нравится то, о чем думают мужчины на улице, когда смотрят на меня. Это унизительно.

— Ты полюбил меня только за внешность? — спрашиваю с легкой дрожью. — Когда я больше не буду такой красивой, ты меня разлюбишь?

Хочется процитировать припев из песни Ланы дель Рей: «Will you still love me when i'm no longer young and beautiful?».

— С ума сошла? Я буду любить тебя всегда.

— Даже когда я состарюсь? Даже когда у меня не будет такой красивой фигуры? Даже когда у меня не будет таких стройных ног?

— Всегда, Наташа. Всегда. И в тебе много достоинств помимо внешней красоты: ты умная, добрая, искренняя…

— Я не такая умная, как ты, — нервно перебиваю его.

Леша издает легкий смешок.

— А я не такой добрый, как ты. — Аккуратно гладит меня по щеке. — Ты самый добрый и искренний человек из всех, кого я знаю. Я помню, как в детстве ты подбирала на улицах Золотого ручья брошенных котят и забирала их к себе домой.

Я смущенно улыбаюсь, вспоминая, как в детстве хотела быть ветеринаром. От Лешиных слов внутри разливается приятное тепло. Я хочу верить ему. Я хочу верить, что он полюбил меня не за мою красоту. Ведь однажды ее не будет, и что тогда?

Я набираюсь смелости и расстегиваю верхнюю пуговицу его рубашки. Потом следующую, а потом еще одну и так до самой последней.

Рубашка падает на пол рядом с моим платьем. Я провожу кончиками пальцев по его груди, ключицам, кубикам пресса, всматриваясь так же жадно, как он в меня. Алексей такой сильный. Рядом с ним хочется свернуться комочком и быть слабой беззащитной девушкой.

Леша опускает руку на мою талию и слегка привлекает к себе. Наши губы встречаются в глубоком поцелуе. Я обвиваю его шею, а Алексей делает шаг на меня, заставляя отступить назад. Я упираюсь в кровать и опускаюсь на прохладное покрывало. Он ложится на меня сверху, продолжая целовать.

Леша оставляет мои губы и принимается покрывать поцелуями лицо: щеки, скулы, лоб. Потом переходит к шее и грудной клетке с ключицами. Наш первый раз был на адреналине и страсти, сейчас же все по-другому: нежно, чувственно.

Леша по очереди спускает с моих плеч лямки лифчика, потом его руки ныряют мне под спину и расстегивают застежку бюстгальтера. Я со стоном выгибаюсь, когда его губы касаются чувствительной кожи груди. Пальцы рук начинают подрагивать от желания и нетерпения, и я слегка приподнимаюсь, чтобы расстегнуть Лешин ремень.

— Не торопись, — глухо смеется и сам принимается избавляться от всей лишней одежды, предварительно достав из кармана джинс презерватив.

Откуда он у него там!?

Я не успеваю озвучить вопрос, потому что Леша снова целует меня в губы. И делает это так, что из головы тут же улетучиваются все вопросы.

Последняя преграда в виде моих тонких стрингов падает на пол, и мы становимся одним целым.

Какое же это прекрасное сладкое чувство! Ни с чем не сравнимое.

С каждым движением удовольствие нарастает все больше и больше и в итоге накрывает меня с головой огромной волной, заставляя крепко впиться ногтями в мужские плечи.

Из большого панорамного окна каюту заливает розово-оранжевым закатным солнцем. Я уютно лежу в Лешиных объятиях, блаженно улыбаясь. Ощущение — будто время остановилось, а мир перестал существовать.

Где-то на задворках сознания крутится песня Ланы дель Рей.

Will you still love me when I'm no longer young and beautiful?

Будешь ли ты любить меня, когда я больше не буду молодой и красивой?

Will you still love me when I got nothing but my aching soul?

Будешь ли ты любить меня, когда у меня не останется ничего, кроме истерзанной души?

I know you will, I know you will

Я знаю, ты будешь, я знаю, ты будешь

I know that you will…

Я знаю, что ты будешь...

Глава 29. Секретарши

НАТАША

Спать в Лешиных объятиях тепло и уютно. Всю ночь я чувствую на своей коже его размеренное дыхание, а нос улавливает мужской запах, который за эти несколько дней стал для меня самым любимым ароматом.

Утром я просыпаюсь раньше Алексея, потому что рассветное солнце пробилось сквозь щель в темных шторах и стало светить мне прямо в глаза. Но я даже рада этому. Мне нравится смотреть на спящего Лешу. Даже во сне Алексей выглядит сильным и мужественным. Он укрыт одеялом по пояс, и я привстаю на локте, чтобы еще раз обвести пристальным взглядом его тело: широкая сильная шея, мощная грудная клетка, бицепсы на руках, кубики пресса и дорожка темных волос под пупком, идущая вниз к боксерам.