Текст книги "Солянка, космос, фаерболлт (СИ)"

Автор книги: Утяшный Волчара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Леруа открывает ящик письменного стола и достает из него три экземпляра контракта, скрепленных степлером. Дает каждой из нас по документу.

— Если мы подписываем контракт, я становлюсь вашим официальным представителем. Я буду договариваться о кастингах для вас, а вы должны будете их посещать. Еще не факт, что вы эти кастинги пройдете, — он поднимает вверх указательный палец. — То, что вы увидели два дня назад у меня, — это еще цветочки. Настоящая битва за место под солнцем у вас впереди. Но если вы прошли кастинг и получили съемку или участие в модном показе, 80% вашего дохода получаю я, а 20% — вы.

— А почему нам так мало? — восклицает брюнетка из офиса.

— Потому что вы никто и звать вас никак, дорогуша, — Леруа снова противно улыбается. — Вот когда станете всемирно известными звездами, тогда и пересмотрим ваш гонорар.

Брюнетка недовольно поджимает губы. Ей явно не понравился ответ Антуана.

— Вы должны понимать, что, как только подпишите договор, у вас начнется полноценная работа на полный день. Каждое утро вы будете приходить в мою модельную школу и оттачивать походку по подиуму, а также учиться держаться перед камерой. Если вы не в школе, значит, вы на кастинге или на съемках. Ну а сейчас я вас отпускаю, — Леруа поднимается с места. — Жду ответов по контракту до завтрашнего вечера.

Я сую документ в сумку и спешу на выход. И с Леруа, и с другими девицами я стараюсь коммуницировать по минимуму. Все два дня я ломала голову, зачем мне это надо, но пришла к выводу, что все-таки хочу попробовать. В любом случае это интереснее, чем учеба на экономическом факультете.

Дома я закрываюсь в своей комнате и принимаюсь читать контракт. Чем глубже я погружаюсь в документ, тем больше понимаю: если я подпишу его, то стану собственностью Леруа.

Контракт на 5 лет, с ежегодным пересмотром всех пунктов. Здесь оговаривается абсолютно все. Даже мой вес. Я не имею право толстеть больше, чем на три килограмма, с того веса, который будет зафиксирован на момент подписания соглашения.

Я должна посещать все кастинги, на которые Леруа будет меня отправлять. За десять проваленных кастингов подряд он имеет право расторгнуть со мной контракт в одностороннем порядке. Также я не имею права курить и пить больше трех бокалов алкоголя в месяц крепостью в пределах 12 градусов. Интересно, как он будет это контролировать.

Документ оговаривает даже тот факт, что я должна отвечать на каждый телефонный звонок Леруа. В случае любого нарушения с моей стороны его агентство имеет право разорвать со мной контракт в одностороннем порядке. Также Леруа может расторгнуть наш договор, если с моим здоровьем произойдут проблемы, не позволяющие мне дальше работать моделью.

Если же я захочу уйти раньше, чем через пять лет, то должна буду выплатить Антуану неустойку в размере своего трехкратного заработка за тот период, который мы проработали вместе.

И да, он забирает себе 80% моего гонорара.

Но это еще не все. Я должна буду сниматься полностью обнаженной, если Леруа отправит меня на такой кастинг. И в течение следующих пяти лет я не имею права выходить замуж и рожать детей.

Последний пункт меня возмущает больше всего. Я не собираюсь замуж и уж тем более рожать, но сам факт того, что какой-то контракт запрещает это, меня категорически не устраивает.

А если мы с Лешей помиримся…?

Боже, глупость какая.

Быстро трясу головой, чтобы прогнать неуместную мысль.

Следующим утром я звоню Леруа и договариваюсь о встрече для обсуждения положений контракта. Он снова приглашает меня в свой офис, и вечером того же дня я еду

— Ты первая из всех девушек позвонила мне! — встречает с радушной улыбкой. — Значит, у тебя рвение больше, чем у остальных. Это похвально.

— Я внимательно прочитала документ, — присаживаюсь на стул напротив его стола. — У меня есть несколько возражений.

— Слушаю.

— Я не хочу сниматься обнаженной. Это моя принципиальная позиция. В купальнике — да. В нижнем белье — да. Но полностью обнаженной — нет.

Леруа кивает.

— Хорошо, но ты должна понимать, что обнаженные съемки и лучше оплачиваются, и быстрее приводят к славе.

— Ничего страшного, меня не пугает длинный путь.

— Как скажешь. Еще возражения?

— Да. Меня не устраивает, что ближайшие пять лет мне нельзя выходить замуж и рожать детей.

— А ты собираешься?

— Нет, но все равно этот пункт меня не устраивает.

— Его я не буду исключать, — категорично заявляет. — Я инвестирую в тебя свои силы, свое время, свои ресурсы. Я продвигаю тебя везде, где могу. Возможно, я даже буду продвигать тебе больше, чем остальных девушек своего агентства. А в обмен что? Две полоски на тесте и последующая невозможность работать?

— Но ведь множество известных моделей выходят замуж и рожают детей! — спорю.

— Ключевое слово «известных». Вот когда станешь всемирно известной топ-моделью, тогда и обсудим этот пункт. Сейчас же я инвестирую в тебя больше, чем ты мне отдаешь.

Меня начинает распирать возмущение. Что же он в меня инвестирует, интересно? Я буду отдавать ему 80% своего гонорара!

— Еще возражения по контракту?

Я верчу в руках документ, делающий меня рабыней Леруа. Не болеть, не опаздывать, не рожать, не толстеть, не ругаться с клиентами, не делать татуировки, не красить волосы…

Я не буду иметь право ни на что.

Еще и почти весь свой гонорар ему отдавать. А с этих несчастных 20%, что останутся мне, я еще должна буду платить подоходный налог во Франции. А он тут может достигать 47% в зависимости от уровня дохода!

Леруа читает по моему лицу сомнение.

— Ну смотри, — начинает мягко, и я поднимаю на него взгляд. — Контракт хоть и на пять лет, но с ежегодным пересмотром. Если ты меня гуглила, то знаешь, какие известные топ-модели вышли из-под моего крыла.

— Знаю.

— Они все начинали с такого же контракта, — указывает глазами на бумаги в моих руках. — Но сейчас у них совсем другие условия. Давай будем честны: у тебя есть все шансы стать профессиональной моделью, но пока ты девочка ноу-нейм. — Леруа подается чуть вперед. — Чем успешнее ты будешь становиться, тем лучше будут твои условия. Контракт пересматривается каждый год.

— Но он на пять лет.

— С ежегодным пересмотром, — делает на этом акцент. — Любой из пунктов договора может быть изменен ровно через 12 месяцев после подписания.

— А если я захочу изменить какой-то пункт, а вы будете против?

— Это предмет торга.

Я хмыкаю и снова опускаю задумчивый взгляд на бумаги в моих руках.

— Послушай, — по интонации его голоса я понимаю, что Леруа уже теряет терпение. — У меня нет цели тиранить тебя или как-то ущемлять. У меня есть цель зарабатывать на тебе деньги. Чем успешнее ты будешь становиться, тем больше у тебя будет прав. Боишься подписывать такой контракт со мной — хорошо, иди в любое другое модельное агентство. Но я тебя уверяю: там ты получишь точно такой же договор. Они все типовые. Я не придумал тут ничего нового, — издает легкий смешок. — Каждая известная топ-модель начинала именно с такого документа.

Я не хочу добровольно отдавать себя в рабство этому мужчине.

Но еще меньше я хочу возвращаться в Москву и идти в опостылевший университет.

Ведь Леша занимается тем, чем всегда хотел, а я каждый день мучаюсь.

Резко дергаюсь, прогоняя из головы мысль об Алексее.

У моей семьи достаточно денег, чтобы выплатить за меня все неустойки. Но, надеюсь, мне никогда не придется прибегать к помощи родителей или бабушки с дедушкой. Я заварила эту кашу за спиной у семьи, мне ее и расхлебывать.

— Хорошо, — поднимаю на Антуана уверенный взгляд. — Давайте уберем пункт об обнаженке, и я подпишу контракт.

Глава 44. Месседж

НАТАША

— Я подписала контракт с модельным агентством и не вернусь в Москву, — делаю семье торжественное объявление за ужином.

В гостиной на несколько секунд воцаряется гробовая тишина.

— Что? — переспрашивает папа.

— Я сегодня подписала контракт на сотрудничество с модельным агентством, — повторяю чуть более четче. — Договор на пять лет. Я не вернусь в Москву. Мне не нравится учиться на экономическом факультете.

Это я только с виду такая уверенная, а на самом деле у меня от страха трясутся коленки, даже несмотря на то, что я сижу.

Папа сначала бледнеет, потом багровеет. Мама рядом с ним открывает и закрывает рот, пытаясь что-то сказать, но, видимо, не находя слов. Бабушка с дедушкой удивленно переглядываются.

— Я бросаю университет и остаюсь в Париже, — мне приходится вложить в эту фразу все свои силы, чтобы она прозвучала твердо.

А дальше все, как в тумане. Папины крики, мамины слезы, бабушкины попытки всех успокоить… Но я остаюсь непреклонна. Родители не могут приковать меня к себе наручниками и силой затащить в самолет.

Послезавтра папа с мамой в расстроенных чувствах улетают в Москву без меня. Перед этим они предпринимают еще несколько попыток поговорить уже спокойно и без эмоций, но я твердо настаиваю на своем. В университет я просто не приду. Пускай отчисляют за прогулы.

А в Париже у меня начинается совсем другая жизнь. Каждый день к 9 утра я еду в модельную студию Леруа, как на работу, и ухожу оттуда не раньше 6 вечера. Меня учат профессионально ходить по подиуму, держаться перед камерой, передавать через объектив различные эмоции.

Быть моделью, оказывается, большой и тяжёлый труд. Это не просто улыбаться, когда тебя фотографируют. Модель должна «транслировать месседж», как говорит Антуан.

— Детка, ты слышала фразу «Глаза — зеркало души»? Так вот она про твою работу, — с такими словами ко мне однажды подходит Леруа. — Человек видит тебя только на фотографии, поэтому ты должна общаться с ним взглядом.

— А если я на кадре в солнечных очках?

— Тогда твоя поза, выражение твоего лица должны говорить с ним. Ты не просто симпатичная куколка, — игриво треплет меня за щечку. — Ты — коммуникатор, дипломат, посредник между брендом и потребителем. Ты должна донести до потребителя нужный месседж.

Сначала я вообще не понимаю, о чем он говорит и как я могу быть коммуникатором и дипломатом, если мне просто нужно красиво позировать на камеру. Но со временем до меня доходит, что имеет в виду Леруа.

Первые четыре кастинга я с треском проваливаю. Мне улыбается удача в пятый раз: известный бренд женской одежды в сегменте масс-маркета устраивает съемку своей весенней коллекции для молодежного журнала. Перед пробами я иду в магазин этой марки, покупаю несколько новых платьев и каждый день в них хожу, пытаясь «почувствовать» бренд, понять его, проникнуться им.

Меня можно записать в сумасшедшие, но я мысленно даже разговариваю с одеждой. И когда я становлюсь перед камерой, у меня наконец-то получается, как говорит Антуан, «транслировать месседж». Я прохожу кастинг и получаю съемку для молодежного журнала.

После этого я не проваливаю ни одни пробы. Перед кастингом я тщательно изучаю бренд, покупаю его товары, пользуюсь ими, мысленно с ними общаюсь, пытаюсь понять ценности компании и настраиваюсь на то, чтобы правильно донести их до потребителя.

Каждая съемка — это как погружение в транс. Я абстрагируюсь от всего вокруг и взглядом, телом разговариваю с потребителем. У меня бывают длинные монологи, бывают короткие, но я каждый раз говорю, повествую о товаре и убеждаю купить именно его. Иногда я думаю, что совершенно точно чокнутая и меня надо отправить в психушку, раз я сначала разговариваю с кремом для лица, а потом рассказываю о нем воображаемому покупателю, глядя в объектив фотокамеры.

Но чокнутая я или нет, это работает. Я прохожу все кастинги, а весь Париж уже увешан моими плакатами, что вызывает злость и зависть других моделей агентства Леруа. У меня нет подруг среди них. Я вообще стараюсь ни с кем здесь не разговаривать, кроме самого Леруа и преподавателей.

Меня начинают узнавать на улице. Это очень странно. Иду себе спокойно, никого не трогаю, а пара каких-то школьниц останавливает меня и просит дать им автограф и сделать селфи. Я никогда не отказываю, но… Это дико странно. Подписчики в Инстаграме прибавляются сумасшедшими темпами. Совершенно незнакомые люди ставят мне лайки, пишут комментарии… Это настолько непривычно, что я не знаю, как реагировать.

— Детка, твое личико становится все более популярным, — довольный Леруа гладит меня по щеке.

За несколько месяцев работы с Антуаном я узнала, что он гей. Ему нет совершенно никакого дела ни до моих ног, ни до моей задницы, ни до моих сисек. Он не пристает ни к одной модели. Мы для него лишь товар, который он мечтает подороже продать.

Но в моей памяти еще свежи слова Антуана, сказанные на кастинге в его агентство: «Покажи мне такой секс, чтобы я неделю никого, кроме тебя, не хотел».

Очень странное заявление для гея.

Меня начинают обсуждать в интернете. И здесь люди уже не такие тактичные, как в моем Инстаграме.

«У нее искусственная грудь!»

«Она шлюха!»

«Фу, она страшная»

«Она накачала губы ботоксом, я знаю!»

«Эта уродина из каждого утюга, уже тошнит от ее обезьяньей морды»

Это лишь малая доля того, что пишут про меня на различных форумах.

— Не важно, что о тебе говорят. Важен сам факт — о тебе говорят! — хвалит меня Антуан.

Я перестаю сидеть в интернете. Я уже даже не читаю комментарии, которые пишут под моими фотографиями в инстаграме, потому что теперь и там хейт. Несколько раз я порываюсь закрыть свою страницу или хотя бы отменить возможность комментировать, но в итоге пересиливаю себя и оставляю все, как есть.

Но общественное внимание давит. Зависть других моделей давит. Я знаю, что они обсуждают меня за спиной: поливают грязью в гримерках, на кастингах. Все это угнетает. Бабушка с дедушкой поддерживают меня, как могут. Родители зовут назад домой. Когда мне становится совсем тяжело, приезжает мама.

— Натали, весь Париж увешан тобой! — восклицает сразу, как переступает порог квартиры.

— Да… Я теперь не могу спокойно выйти на улицу.

Сегодня у меня выходной. Антуан сам отпустил меня во внеплановый отгул, заметив, что я перестала справляться с нагрузкой и общественным вниманием. Мама крепко меня обнимает, и мне так хочется снова стать маленькой девочкой в ее руках, так хочется, чтобы ее теплые объятия закрыли меня от всего зла в этом мире.

Глава 45. Звездочка

НАТАША

Я провожу с мамой весь свой выходной. Лежу головой на ее коленях, а она, как в детстве, перебирает пальцами мои волосы.

— Натали, милая моя, поехали домой.

— Я не могу.

— Тебе точно это все нравится?

— Это единственное, что у меня получается. Хотя съемки очень изнуряют. Они могут длиться десять часов подряд почти без перерыва.

— Ты выглядишь очень несчастной, моя милая. Поехали домой? — повторяет свою просьбу.

Шумно выпускаю из легких воздух.

— Нет, мам, я не поеду, — задумчиво отвечаю. — Мне нравится камера, мне нравится подиум. Но мне не нравятся люди вокруг. Мама, почему люди такие злые? — я чувствую, как начинает щипать в глазах, а в горле тяжелеет ком.

— Потому что все люди — сволочи.

— Я теперь перед тем, как обуться, всегда проверяю нет ли в туфлях булавки. Мне один раз подсунули ее перед кастингом для участия в показе. Я поранила ногу, и пришлось пропустить пробы.

Мамины глаза округляются в ужасе.

— Боже, Натали, а нашли, кто это сделал? Ты пожаловалась?

— Пожаловалась, но не нашли. А директор модельного агентства обвинил во всем меня: сказал, я сама виновата, если не проверяю одежду и обувь перед тем, как надеть.

— Надо написать заявление в полицию!

— Уже поздно, это было месяц назад. И сейчас с ногой все хорошо.

Мама сильно расстраивается, и я решаю больше не пугать ее историями из своих будней, которые уже стали для меня обычным делом. Мне не только засовывали булавки в туфли. Однажды на фотосессии мне насыпали в одежду стекловату. Я разодрала все тело, но продолжила «нести месседж» на камеру. Боялась, что Леруа сильно меня накажет, если я прерву важную съемку из-за такого незначительного факта, как стекловата в платье. Сама ведь виновата, что не проверила его перед тем, как надеть.

— Расскажи мне, как дела дома? — решаю перевести разговор в другое русло.

— Дома все хорошо. Тебя очень не хватает. Мы с папой сильно скучаем. Я бы переехала в Париж к тебе, мне ведь все равно, где книги писать, но папа не может бросить банк.

— И я тоже очень по вам скучаю… — слеза все-таки срывается с ресниц и скатывается по щеке. Шмыгнув носом, быстро смахиваю ее. — Вы не помирились с Самойловыми? — вопрос вырывается сам собой.

— Нет.

— Почему?

Мама пожимает плечами.

— Не знаю. Они не звонят нам. Мы не звоним им. — Мама мягко гладит меня по щеке. — Алексей приезжал на весенние каникулы, видела его в Золотом ручье.

Услышав это имя, я задерживаю дыхание. Новая насыщенная жизнь отвлекает от мыслей о нем, но все равно нет такого дня, чтобы я не подумала о Леше и не перенеслась мыслями на яхту.

— Как он? — выдавливаю из себя.

— Сказал, что нормально. Спрашивал про тебя.

— Что спрашивал?

— Как твои дела. Я сказала, что ты уехала в Париж и работаешь моделью.

— А он что?

— Удивился.

Я сглатываю тяжелый ком и отвожу мокрые глаза от маминого лица к стене. Родительница продолжает аккуратно гладить меня по волосам.

— Не жалеешь, что вот так рассталась с ним?

— Он меня бросил.

— Ты не захотела к нему выйти, — напоминает.

— Я потом написала ему, хотела помириться. Мы встретились, и он сказал, что уезжает в Америку. Он оставил меня.

Я возвращаюсь мыслями в холодный августовский день, и слезы снова бегут по лицу.

— Ты не рассказывала об этом, — мама сама аккуратно вытирает ладонью мои щеки.

— Я в тот день хотела умереть.

— Не говори так!

— Я смотрела, как он уходит, и думала, что не хочу без него жить, — всхлипываю. — Мама, он бросил меня и уехал. Он оставил меня одну, а мне так тяжело, мама.

Я захожусь в сильном плаче. Родительница приподнимает меня и облокачивает к себе на грудь, пытаясь успокоить. А через минуту моя кофта на плече мокнет от ее слез.

На следующий день я бескомпромиссно заявляю Антуану, что беру еще один внеплановый выходной. Скрипя душой, он соглашается. Я провожу весь этот день от начала и до конца с мамой. Не снимаю с себя пижаму, не расчесываю волосы и не выхожу даже на балкон. Утром мы печем вместе печенье, потом, лежа в обнимку, смотрим комедию, вечером играем в монополию.

Но наступает новый день, и я отправляюсь на работу, а мама улетает домой. Не успеваю переступить порог агентства, как меня тут же хватает за локоть Антуан.

— Идем, есть разговор, — чуть ли не силой тащит меня в свой кабинет.

Я уже мысленно готовлюсь выслушать от него гневную тираду за то, что посмела требовать дополнительный отгул. Наверняка и санкции какие-нибудь ко мне применит.

Антуан затаскивает меня в кабинет и захлопывает дверь. Два раза поворачивает замок.

— Тебя хочет «Ив Сен Лоран»!

— Что? — не сразу понимаю, о чем он. Вообще-то я жду обвинений и упреков в несоблюдении пунктов контракта.

— «Ив Сен Лоран» хочет, чтобы ты снялась в рекламе их косметики. Съемка для августовского выпуска «Вог» и для рекламы на федеральном телевидении. Без предварительного кастинга!

Я смотрю на Антуана, оторопев, и не знаю ни как реагировать, ни что ответить.

— Натали, ты слышишь меня!? — взвизгивает. — Они хотят тебя даже без кастинга!!!

— Ме-меня? — заикаюсь.

— Да! Тебя!

Сердце начинает громко ухать, когда я наконец-то осознаю услышанное. Мне еще не приходилось сниматься для брендов высокой моды. Ив Сен Лоран, Диор, Шанель, Гермес, Луи Виттон, Баленсиага, Живанши, Кензо… Леруа работает с этими элитными марками, но попасть на их показы и съемки почти нереально. Они сами приглашают манекенщиц, и в основном это уже известные на весь мир топ-модели.

— Ты можешь хоть как-то отреагировать!? Что ты застыла, как памятник!

— Антуан, я… — запинаюсь. — Я просто в шоке… Почему они выбрали меня?

— Потому что ты на каждом столбе Парижа! — он снова треплет меня за щечку в своей излюбленной манере. — Ты — моя новая звездочка! Обожаю тебя, детка! — притягивает к себе в объятия.

Первый раз Антуан проявляет ко мне столько чувств. Я выхожу из его кабинета на деревянных ногах, все еще не веря в услышанное. Даже через неделю мне по-прежнему кажется, что это розыгрыш.

Но в назначенный день и в назначенное время я переступаю порог студии, где меня встречают креативный директор модного дома «Ив Сен Лоран» и главный редактор французского «Вога». С последней я уже знакома.

Глава 46. Высокая мода

НАТАША

— А вот и наша модель, — улыбается Эммануэль, выходя мне навстречу. Неожиданно расцеловывает меня в щеки. — Познакомься, это Энтони Ваккарелло, — указывает на мужчину слегка за 40.

Я, улыбаясь, жму ему руку.

— Приятно познакомиться, — лепечу.

— Взаимно, — он переводит взгляд на мое платье. — Ты носишь «Ив Сен Лоран»! Это для меня комплимент.

Конечно, ношу. Я же должна вжиться в ваш бренд и правильно транслировать месседж на страницы «Вога» и экраны телевизоров.

— Да, мне очень понравилась ваша последняя коллекция.

— Ну что же, тогда приступим. — Он указывает в сторону гримерки. — Там тебя ждут визажисты и костюмеры.

Съемки проходят под Парижем в арендованном замке. Меня одевают в брючный костюм «Ив Сен Лоран», но рекламирую я не его, а консилер для лица и губную помаду. Здесь нет других моделей, кроме меня, только массовка. Сначала меня снимают для «Вога». Фотосессия тяжелая, намного тяжелее, чем мои предыдущие. Мне еще и морально тяжело, поскольку главный редактор журнала стоит за спиной фотографа и внимательно за мной наблюдает.

Вот же ей делать нечего! И, главное, никак не комментирует. Нет бы указывала, как встать и куда смотреть, но она молчит. Первый час съемка почти не клеится, фотограф нервничает, но потом мне все-таки удается абстрагироваться от всего вокруг и погрузиться в транс: я наконец-то начинаю монолог с воображаемым зрителем.

Спустя 12 часов, фотосессия подходит к концу. Я уже валюсь с ног, я почти не ела и не пила, из-за яркого освещения глаза высохли и болят. Хочется поскорее доползти до кровати и упасть в нее, даже не снимая одежды.

— Ты отлично держалась, — Эммануэль приподнимает уголки губ. Поразительная женщина. Она проторчала тут все 12 часов, как будто у главного редактора журнала нет других забот. — Тебя ждет большое будущее, Натали. Высокая мода — это ты.

Эммануэль ныряет в салон ожидающего ее «Мерседеса», не дожидаясь от меня ответа. А у меня и ответа-то нет. В голове такой каламбур, что трудно даже думать.

Следом приезжает автомобиль за мной, хотя на самом деле целесообразнее было бы остаться тут. Через шесть часов мне снова просыпаться и возвращаться в замок, чтобы снимать уже рекламу для телевидения.

В телевизоре я еще не была. Самый первый кастинг, на который отправил меня Антуан, был для рекламы мороженого по ТВ, но я провалила его. Потом как-то не удавалось попасть на пробы для телевидения. Леруа почему-то посылал меня только на кастинги для фотосессий.

Съемки видеорекламы занимают неделю. Они длятся так же по 12 часов, и я снова почти не ем, не пью и не сплю. Мы снимаем в замке и на крыше, потом возле него, затем я катаюсь на велосипеде в окрестностях. Есть массовка, на некоторых сценах мне приходится взаимодействовать с парнями, и это тоже для меня новый опыт. У меня еще не было парных съемок с мужчинами.

Признаться честно, этого я боюсь больше всего. К счастью, в рекламе для «Ив Сен Лорана» мне не нужно проявлять к ним страсть, но вот на фотосессиях с парнями-моделями почти всегда нужно изображать любовь. И хоть большинство моделей мужского пола — геи, это все равно тяжело. Ведь зритель должен поверить в искренность чувств двух человек на странице журнала.

Когда мы снимаем последнюю сцену, я наконец-то скидываю с себя шпильки «Ив Сен Лоран» и опускаюсь прямо на каменный пол замка, разминая ступни.

— Отличная работа, Натали! — надо мной возвышается креативный директор модного дома.

Я не поднимаю на него взгляда, потому что это физически больно. Из-за яркого освещения глаза снова высохли, специальные капли уже не особо помогают, поэтому я сижу с опущенными веками.

Ваккарелло тоже крайне любопытный персонаж. Провел со мной на этих съемках все 10 дней, как будто у креативного директора модного дома нет другой важной работы. Но в отличие от меня и съемочной группы он эти 10 дней не впахивал, а вальяжно восседал на антикварном кресле 19 века, попивая коктейли и наблюдая за процессом со стороны. Изредка давал указания режиссеру.

— Спасибо, — нехотя отвечаю.

— Ты стала настоящим открытием для меня.

— Угу.

— Устала?

Все-таки поднимаю на него глаза.

— Я умираю.

«Разве не видно?», — добавляет мой внутренний голос.

Ваккарелло с пониманием кивает.

— Хорошо, отдыхай. Не буду больше тебя грузить. Я свяжусь с Леруа по поводу наших дальнейших планов.

Каких еще дальнейших планов, мне хочется спросить, но мужчина уже уходит, оставляя меня сидеть на полу. Через несколько минут подъезжает «Ауди», и при помощи оператора я поднимаюсь на обессиленные ноги, чтобы доковылять до автомобиля.

Антуан не дает мне выходной на следующий день. Его не волнует, что у меня были изнуряющие съемки. Ровно в 9:00 я, как штык, должна быть в офисе: продолжать оттачивать походку по подиуму и умение держаться перед камерой.

— Готье, ко мне в кабинет! — Леруа, словно ураган, врывается в зал хореографии.

Смущенно улыбнувшись преподавателю, я проскальзываю мимо завистливо смотрящих на меня девушек. Я по-прежнему не общаюсь ни с одной из них. Даже не здороваюсь. Они, конечно, уверены, что это потому что я зазналась, но на самом деле мне просто противно общаться с людьми, которые поливают меня грязью за моей же спиной. Впрочем, они и друг друга поливают, но в глаза всегда улыбаются. Мерзость.

— Садись, — Антуан указывает на стул напротив своего стола.

Я послушно опускаюсь.

— «Ив Сен Лоран» очень тобой доволен. «Вог» тоже. Реклама пойдет в августовский номер. По телеку запустят тогда же.

Губы против моей воли растягиваются в довольной улыбке. Антуан же продолжает оставаться предельно серьезным.

— Но это еще не все. Эммануэль теперь хочет тебя на обложку сентябрьского номера, а «Ив Сен Лоран» хочет, чтобы ты приняла участие в их показе на Неделе моды в начале октября.

У меня замирает сердце. Я смотрю на Леруа, хлопая ресницами и потеряв дар речи. Он же тем временем подается чуть вперед, облокачиваясь руками на стол.

— Ты понимаешь, что это значит, Натали? Ты выходишь на совершенно другой уровень. Это уже не реклама чипсов, в которой ты снималась в начале. Это — высокая мода. И ты не имеешь права облажаться, тебе ясно?

Я шумно сглатываю.

— Но ведь манекенщиц для участия в Неделе моды отбирают сильно заранее… Сейчас конец апреля, а показы стартуют в начале октября. Разве у них уже не набран штат моделей?

— Набран. Они кого-то отправили в отставку ради тебя. То же касается и обложки «Вога». Модель для сентябрьского номера уже была выбрана, но Эммануэль передумала и захотела тебя. Съемки стартуют в начале мая.

Я не нахожусь, что ответить, поэтому просто киваю.

— Твоя карьера развивается очень стремительно, детка. Смотри не свались с горы.

— Не каркай, — сиплю.

— Можешь идти.

— Кхм, — я не спешу уходить. Понимаю, что сейчас не самый уместный момент, но все-таки решаю спросить. — А я могу рассчитывать на небольшой отпуск летом?

Антуан закатывает глаза.

— В моем контракте прописано…

— Я знаю, что прописано в твоем контракте! — рявкает. — Сколько дней и когда тебе нужно?

— Я бы хотела первые две недели июля.

Леруа делает такое лицо, как будто я прошу его повысить мне гонорар. Я вообще-то продолжаю пахать за 20%, так что все основные сливки от «Ив Сен Лорана» и «Вога» Антуан получит себе.

— Ладно, — нехотя соглашается. — Но только если не будет важных съемок!

— Спасибо, — поднимаюсь со стула и спешу на выход.

Леруа сегодня почему-то не в духе, поэтому не испытываю ни малейшего желания оставаться с ним наедине.

Я еще не вышла на обложке «Вога» и не приняла участия в парижской Неделе моды, но моя жизнь уже круто изменилась. Леруа перестал отправлять меня на кастинги малоизвестных товаров масс-маркета. Теперь я посещаю пробы только известных брендов — пускай не высокой моды, но известных, популярных. А еще мне неожиданно начинают пачками приходить приглашения на различные светские рауты.

Раньше я посещала их с бабушкой, но с тех пор, как стала работать, мне не до тусовок. Однако Леруа ясно дает понять, что  отныне ходить на такие вечера и светить лицом — тоже моя обязанность. На этих вечеринках я знакомлюсь с креативными директорами других модных домов Франции и получаю предложения о съемках напрямую, а не через Леруа. Но он по-прежнему мой агент, поэтому я не могу от него ничего скрыть, да и не стремлюсь.

Так пролетает время до июля. Я успеваю сняться для «Кензо», «Луи Виттона» и «Баленсиага», когда наконец-то сажусь в бизнес-класс самолета «Париж-Москва» и лечу домой к родителям. Я уже предвкушаю встречу с семьей и друзьями. Бывшие одноклассники заметили, каким популярным стал мой Инстаграм, и засыпали меня вопросами.

У нас был дружный класс, поэтому мы решаем собраться на так называемую встречу выпускников: сходить в школу, повидать классного руководителя, а потом завалиться в какой-нибудь бар и поделиться друг с другом новостями.

Я не знаю, будет ли там Леша. Специально не задаю этот вопрос старосте, которая занимается организацией встречи. Но даже если он и придет, мне хочется верить, что я стала взрослее и сильнее, поэтому выдержу это испытание.