Текст книги "Сестры по крови или наследницы Киёмидзу (СИ)"

Автор книги: uniqa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

Трепеща, Тенши чувствовала как теплая, обветренная ладонь нукэнина ненавязчиво скользит по ее обнаженной ноге, поступательно подбираясь к сокровенному сосредоточию ее женственности, едва не задохнулась, когда его ловкие пальчики решительно переместились на внутреннюю поверхность бедра, коснулись интимного естества. Она инстинктивно сжала бедра и обратила на ниндзя, жалобный, вымученный взгляд, заклиная его остановиться. Но он лишь хрипло посмеялся над попытками куноити, отдалить неминуемое, навис над ней, продолжая изощренную, сладострастную пытку, склонился над ее дрожащими губами.

– Сколько можно корить себя Тенши? Поверь, кто-кто, а Наоми того не стоит. Конечно, я понимаю, она твоя сестра, по сути, единственный родной человек на всем белом свете, и неприятно осознавать, что она так подло предала не только тебя, но и весь клан, наплевав на кровные узы. Но, что поделать? Такова жизнь! Просто плюнь на это и иди дальше! – Погладив девушку по щеке, он, увещевательно заглянув ей в глаза, которые в этот момент блестели от навернувшихся слез, превратившись в два бушующих омута. – Пожалуйста, хотя бы сейчас, когда мы вместе, забудь о ней и подумай о нас. Мне так тяжело видеть, когда ты маешься из-за Наоми, а эта чертовка резвится на просторах страны Огня. Поверь, ее поимка – вопрос времени. Мы располагаем точными сведениями о ее местонахождении и рано или поздно ей придется за все ответить.

– Спасибо за поддержку, Дейдара…. – избегая обеспокоенного взгляда его небесных глаз, от которого переворачивалось все ее существо, Тенши отвернула голову, опустила веки, за игрой теней ресниц на щеках скрывая охватившее ее смятение. Осознавая частичную правоту Дейдары, она, тем не менее, не желала верить в правдивость его слов, предпочитая надеяться на твердость моральных устоев Наоми, продолжая всем сердцем верить в нее. – Однако, видишь ли…. Во все этой неразберихе с ее побегом меня больше всего беспокоит странное, не совсем логичное поведение Пейна.

– Что ты имеешь ввиду? – нахмурился Дейдара, и его светлые брови настороженно встретились на переносице.

– Как же? – в изумлении вскричала Тенши. – Он рассуждает о поимке, а сам запер нас всех в селении. Разве кто-либо из акацук за последнюю неделю покинул страну? Нет! Никто! Мы сидим здесь безвылазно и шага не смеем ступить, в то время как Наоми, я уверена в этом, действует. Я лучше, чем кто бы то ни было знаю свою сестру, и могу за это поручиться. Вы потеряли ее след у границы Страны Огня? Не удивлюсь, если она направился в Скрытый Лист. Это было бы самое логичное, что можно было бы предпринять в положении Наоми. Обзавестись могущественным союзником, чтобы сокрушить общего врага. Поверь, хотя сестрица и бывает иногда взбалмошной и чересчур самонадеянной, дипломатичности и такта ей достанет, чтобы обзавестись нужными связями и заручится поддержкой местного руководства. Когда она захочет, то может быть очень даже милой.

Напряженно рассмеявшись, Дейдара порывисто чмокнул девушку в щеку, и, уткнувшись носом в ее плечо, покусывая нежную кожу, двинулся вверх по лебединой шее, сопровождая свои перемещения, легкими и невесомыми как пух, поцелуями.

– Глупости какие…. – у самых губ куноити, прошептал блондин. – Оставь эти заботы Пейну. Он знает, что делает, и если, ввиду каких-то причин не форсирует события, зачинит, на то имеются веские основания. Сама подумай, ведь не мне рассказывать тебе о Наоми. Селение и по сей день не оправилось после того взрыва, что она учинила. Твоя сестричка – девчонка не промах и вполне может приготовить нам пару-тройку неприятных сюрпризов забавы ради. Потому, умоляю, давай, оставив, сей бесполезный диспут, и подумаем о нас с тобой. Хорошо?

Отблески заката пестрым великолепием всевозможных оттенков окрасили холодное, весеннее небо в яркие полутона, последними лучиками уходящего солнца, размытой пляской теней играя на угрюмом лице язычника. Он сидел на влажной от сырости холодного прибрежного воздуха скамейке, которая прогнив, слегка просела под тяжестью его веса, в той памятной для него беседке на берегу озера, в которой взяли старт их непростые отношения с Наоми, так и не получившие в дальнейшем продолжения. И не потому, что он не пожелал того. И в том-то заключалась суть его проблем.

Подавшись вперед, ниндзя облокотился о колени широко расставленных ног, держа периодически сжимавшиеся в кулаки ладони на весу. Молчаливый и хмурый, он был предельно собран и напряжен, будто мысленно сражался с одолевавшими его внутренними демонами. Сгорбив спину и опустив плечи, блондин внешне казался безучастным ко всему, что, однако отнюдь не соответствовало реальному состоянию ниндзя.

Стиснув челюсти, он поднял стальные глаза к небу, безразлично лицезрея лысые верхушки деревьев, видневшиеся в расщелины прохудившейся крыши, на которых только-только набухли, еще не распустившись, почки и на его губах заиграла скупая, язвительная ухмылка.

Ну и угораздило же его так втрескаться?! И надо же в кого? В стерву, которая отродясь ни с кем не считалась?

«Капец!»

Давненько он не ощущал себя настолько зависимым от женщины и морально опустошенным. Хидан чувствовал себя подавленным. Киёмидзу высосала из него все силы, восполнить которые даже вера в Дзясина не помогала.

Нет, чтобы избавиться от этого наваждения, ему срочно нужно было кого-нибудь прирезать. Почувствовать терпкий, специфический запах крови…. Скулы сводило от напряжения. Желание перерезать кому-нибудь глотку, застило глаза безумными мыслями, и на ум, как не странно, даже приходила вполне конкретная кандидатура. Хорошо бы если бы ему удалось выцепить того самого блондинчика, с которым брюнетистая гадина так славно обжималась в Конохе.

Нет, он был точно уверен, Наоми не одна улизнула из Дождя. Кишка тонка. Чтобы провернуть такое навороченное дельце, необходима была как минимум надежная поддержка с тыла. И должно быть она ее получила, раз все прошло как по маслу. Кем были ее подельники? Если она направилась в страну Огня, разумно было бы предположить, что это кто-то из Листа. Тот самый блондин?

Эти мысли привели язычника в ярость, и он в бешенстве вскочил со скамейки, ударил по несущей колонне кулаком.

Дрянная девчонка! Коварная химера! Как он мог позволить ей настолько овладеть собой, что не допускал простой мысли об ее отношениях с кем-то еще?! Примечательно, но в какой-то степени ему повезло, и он вовремя осознал свою зависимость от нее. И в этой связи значительное подспорье в борьбе с навязчивой идеи оказал как ни странно, сам скоропалительный побег Наоми.

Однако все же удивительно, как мало оказалось нужно, чтобы строптивая козочка охомутала его!

Одна незабываемая ночь и все, он растаял в нежных ручках Наоми. Хидан маялся от тоски, но ничего не мог с собой поделать. Сладострастные воспоминания о гибком, извивающемся торсе куноити томительной истомой отзывались в каждой клеточке его тела. И пока мыли об этом надоедливой занозе сидели в голове, Хидан намерен был повторить, сей незабываемый опыт.

Его настроение стремительно падало. В кое-то веки Наоми удалось сделать то, что не удавалось не одной бабе до нее. Он думал о ней чуть ли не круглые сути и готов был, есть из ее ручек, но она не пожелала и это больше всего задевало. Однако у него все еще имелся призрачный шанс поквитаться за нанесенное унижение. На Наоми была объявлена охота, и он был в числе первых желающих, «оскальпировать» ее.

– Поднимайся, Хидан. Пора выступать, – статичный голос Учиха просочился в самое пекло его размышлений, выдернул ниндзя из депрессивной меланхоличности злорадных дум и он поднял глаза.

– Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал?! – сардонически усмехнулся он одними уголками губ. – Чего тебе, Учиха?

Итачи медленно взошел по ступеням беседки, которые жалобно постанывали под его шагами с тошнотворно-пафосны¬м выражением на лице, от пресности унылого вида которого Хидана передернуло.

– По делу или заняться нечем? Может, решился в кое-то веки от нечего делать помозолить мне глаза?

– Нравится думать, таким образом, пожалуйста, – уклончиво изрек Итачи. – В большинстве случаев, реальность далека от надуманных фантазий.

Хидан дернулся, открыв рот от возмущения, гневно взмахнул рукой.

– Катись ты, недомерок! – взорвался он, задохнувшись от злости. Высокомерная манера Лидерского любимчика держаться выводила его из себя.

Несомненно, когда Учиха молчал, то нравился ему гораздо больше.

На бесстрастном лице Итачи не шевельнулся не единый мускул. Он словно задался целью довести его до белого каления.

– Сожалею, но не получится. С данного момента и до выполнения миссии включительно, мы работаем вместе…..

– Мадара-сама, вы уверены в верности своего решения? Разве, отослав Итачи и Хидана в Коноху, мы не поступили опрометчиво? – выразил сомнение Пейн. Выйдя на облучок крыши, он остановился позади номинального Лидера, формально должность, которого в организации занимал. Мадара Учиха удостоил его быстрым взглядом, который словно вспышка молнии блеснул в отверстии пестрой маски и устремил долгий взор за горизонт, где за плотной завесой дождя, заливавшего селение уже вторую неделю, тревожно белели остроконечные верхушки пограничных скал. – Как бы они не натворили нам проблем. Естественно я имею в виду, прежде всего Хидана, ибо на Итачи можно положиться.

Мадара задумчиво хмыкнул.

– Именно на горячую голову Хидана я и рассчитываю. Наоми Киёмидзу слишком вольготно устроилась, полагая, будто ее побег сойдет ей с рук. Спаяться в Конохе… как банально. Стены Листа не помогут ей отвертеться от возмездия. За свои поступки придется отвечать. Мне кажется, они с Хиданом в чем-то похожи. Оба через край импульсивны, темпераменты, порывисты. Я намерен сыграть на этих ее качествах. Тебя интересует, почему я сделал ставку именно на них двоих в обход традиционной работы в парах? Я охотно поясню. И дело не в том, что Итачи лучше кого бы то ни было, ориентируется в Конохе. Мой выбор пал на него по иной причине. Здесь приоритетными были на его личностные качества, в частности уравновешенность, по контрасту с тем же Хиданом. Он сможет направить ситуацию в нужное русло, если что-то пойдет не по плану.

– Ну, а Хидан?

– Хидану я отвел специфическую роль наживки в расчете на его конфронтацию с Наоми.

– Думаете, она поведется на это?

– Уверен. Между этими двумя проскочила искра. Они и в застенках организации не могли пройти мимо друг друга, не сцепившись. Там в Конохе, можно сказать на вражеской территории, это может усугубиться и пойти нам во благо. Наоми – особа неуравновешенная. Поддавшись эмоциям, она обязательно напортачит, и в тот момент в игру войдет Итачи.

–Логично, – согласился Пейн, оценив дальновидность расчетов Мадары. – Ему вполне по силам обуздать Наоми. Все же, она неспроста подалась в Скрытый Лист. Должно быть, воссоединилась с подельниками, которыми обзавелась во время миссии с Тадзиявой.

– Не сомневаюсь. Эта дурная бабу дурачила нас с самого начала. Не исключено, что она что-то заподозрила и теперь пытается копнуть поглубже.

– В таком случае и Тенши….

– Не нравится она мне…. – бесцеремонно перебил подручного Мадара. – Слишком тиха и неприметна. Ее стоит опасаться вдвойне.

– В тихом омуте? – начал Пейн, бросив на синоби красноречивый взгляд.

–Черти водятся! – продолжил Учиха. – Не стоит забывать, что мы имеем дело с Киёмидзу. К тому же, слишком долго эта тихоня жила под крылышком своей сестрички, чтобы не перенять кое-какие ее качества. Не исключено, что изображая из себя бедную овечку, она просто пытается ввести нас в заблуждение, тем самым прикрывая замыслы сестрицы. Скажи, что докладывает Дейдара по этому поводу?

Пейн помедлил с ответом. Пройдя вперед в обход Лидера, он опустился на карниз, свесил ноги вниз, с какой-то отрешенной задумчивостью наблюдая как дождевая вода, скатываясь облицовке крыши, по стокам с шумом стекает вниз.

– Он утверждает, будто Тенши ничего не знает, прибывая в шоке от дезертирства сестры. Блефует?

– Может быть…. – помолчав, пожал плечами Учиха. – В любом случае, это необходимо выяснить. Дай знать Дейдаре, пусть будет наготове. Пора встряхнуть сестричек Киёмидзу!

====== Часть 34 ======

«Неуклюжая дура! Будь оно не ладно!»

Собравшись с силами, Наоми поднатужилась и, превозмогая пронзительную режущую боль во всем теле, оттолкнула одеяло. Крепко зажмурившись, она откинулась на подушки, дожидаясь, когда очередной приступ минует, параллельно прислушиваясь к звукам удаляющихся шагов.

Наконец-то Куренай ушла! Она так рьяно опекала ее, носилась с ней словно курица-наседка, что постепенно у Наоми, не привыкшей к столь бдительной заботе со стороны родственников, поступательно начало формироваться четкое убеждение в том, что в ближайшее время ей не удастся избавиться от ее навязчивой заботы. Однако девушка ошиблась. Назидательно заставив ее выпить горсть таблеток, прописанных врачом, куноити напоследок подоткнула одеяло, чтобы оно не свисало на пол, и покинула измученную не столько недугом, сколько опекой, потерпевшую.

И не то чтобы ей было неприятно внимание. Просто за годы скитаний, за годы службы Наоми отвыкла от нежности. Да и в клане как таковой участие не практиковалось. Считалось, что оно лишает ребенка, будущего ниндзя, самостоятельности, делает его слабым и мягкотелым. Проповедуя принцип «Живя в мире – готовься к войне» – в клане практиковали жесткую идеологию недопущения проявления на поле брани и в повседневности сентиментальности. Эмоции разрешались и, напротив, поощрялись, но только лишь сильные, такие как ярость, гнев, агрессия, ненависть и прочие. Чувствительность же и нежность, а так же связанные с ними чувства сопричастности общему делу, солидарности и уж тем более заботы, считались позорными, недостойными синоби, делающие ниндзя слабым, безвольным и зависимым от других. И раз эти качества когда-то на заре расцвета клана провозгласили неугодными, само собой разумеющееся, что в последствии их старательно вытравливали из нежных сердечек будущих Киёмидзу, подчас бесчеловечными методами, пытки, и публичные унижения, из числа которых были, пожалуй, самыми цивилизованными средствами воспитания. Однако подобным наказаниям подвергались самые нерадивые ученики, «плохо» справляющиеся с программой. В свое время Наоми без особых проблем прошла испытание эмоциями, по той лишь простой причине, что отчасти дерзость и своеволие были свойственны ее природе.

Тенши же, в отличие от нее, пришлось не сладко. Ей многое давалось с трудом, и внутри куноити искренне восхищалась упорством сестры, не опускавшей руки, чтобы не случилось.

Бесчисленное количество раз ее бичевали на площади за врожденную доброту и мягкосердечность?! И даже она тогда не решалась вмешаться, хотя в душе и желала вступиться за сестру. Это время было смутным для Наоми в том плане, что тогда она еще не знала жизни и не понимала самой себя. Ее идеология закончила свое формирование после предательства Хедеки. В тот миг даже клан не стал для нее авторитетом. Их вообще как таковой не существовало для нее, ибо они все рухнули вместе с падением веры в благородство и искренность чувств. За резкий критицизм и эпатажное поведение в общине ее считали безумной, но, тем не менее, это не мешало Совету клана регулярно искать у нее защиты и помощи!

Во всех жизненных ситуациях, Наоми полагалась только на саму себя, потому и нынешний диагноз доктора не стал для нее приговором и препятствием поступить, так как ей хотелось.

Она не имела привычки валяться в постели. Даже самая тяжелая простуда не могла долго удерживать ее в кровати. Вот и теперь, остро чувствуя парализующий тик, покалываниям откликающийся в конечностях, куноити не изменила себе. Кусая губы, она напряженно приподнялась на локтях, силясь приподняться, отчего на ее лбу блестящими капельками выступил пот.

Спустя несколько минут натужных стараний, ей, наконец, удалось сесть. Девушку мотало из стороны в сторону, но она не отступала. Во рту чувствовался стойкий привкус металла, сопровождающийся спазмалетическими позывами подступившей к горлу тошноты.

Комната качалась перед глазами, но, не смотря на это, упрямица изловчилась подняться на подгибающих ногах, судорожными ладошками вцепилась в деревянную спинку кровати. Скомканное в настойчивых потугах одеяло сползло на матрац, и только тогда девушка заметила, что на ней практически ничего нет. Спортивный лифчик пестрого малинового оттенка и в тон им, заниженные трусики-шортики не скрывали достоинств ее крепкого, подтянутого тела, по контрастности цветовой гаммы перекликались с горящими глазами татуировки змеи на спине.

Отсутствие одежды не удивило девушку. Вероятно, ее раздели при осмотре.

Обежав спальню взглядом, насколько позволяли возможности скованного недугом тела, Наоми так и не обнаружила веще в пределах досягаемости. Однако это ее не особо расстроило, и она довольствовалась тем, что подвернулось под руку. Завернувшись все в тоже одеяло, куноити нетвердой, подволакивающей походкой побрела к выходу из спальни.

Не в ее привычках оставаться в долгу и раз Какаши волею судьбы оказал ей милость, она отблагодарит его по-своему.

Какаши пошевелился. Что-то вкрадчиво коснулось его волос, взлохматив густые серебристо-пепельны¬е пряди длинной челки, падающие на сбившийся набок протектор банданы, затем крадучись, скользнуло по щеке, и потянулось к эластичной маске, скрывающей большую часть его лица, увлекая ткань вниз. Материя легко поддалась натиску, но прежде чему она успела обнажить и полдюйма его переносицы, дзенин стремительно распахнул глаза, перехватил тонкую кисть за запястье.

– Наоми? Почему не в постели? – хриплым ото сна голосом спросил он, откинув голову назад.

Наоми стояла позади него, грудью прислонившись к торцу дивана, и над своей головой он имел возможность видеть ее бледное, без единой кровинки, осунувшееся лицо, на котором словно два таинственных маяка светили подернутые поволокой туманности, воспаленные бирюзовые глаза, в сумеречном свете приглушенной торшером лампы, казавшиеся изумрудно-зелеными.¬

– Вы хорошо прячете свои сокровища, Какаши-сэнпай…. – ломая слог, очень тихо произнесла девушка. Ей было сложно говорить, особенно теперь, когда сильные пальцы синоби крепко сжимали ее запястья, заставляя шальную голову, кружится от наплыва неожиданных ощущений.

«Все же, как похож….»

Напряженный смешок, как всхлип на последнем издыхании вырвался из ее часто вздымающейся груди. Она склонила голову на бок, с усмешкой посмотрела на дзенина из-под полуопущенных век.

– И вероятно ваш хваленный эскулап оказался не так сведущ в науках, как предполагалось. Он даже элементарный диагноз не сумел поставить верно. Я вполне здорова, как видишь!

Какаши опустил глаза.

Блеф чистой воды! Наоми едва стояла на ногах, шатаясь, как тополь под порывами шквалистого ветра, но упорно цеплялась за иллюзию собственной стойкости. Своими неуступчивым поведением и нелогичными поступками, она заставила его по-иному взглянуть на себя.

Каким образом, к своим без малого 23-25 годам Наоми сумела завоевать славу опасной преступницы? Дитя, почти девочка – осколок угасшего рода, – она по определению не умела признаваться в слабостях. Может быть, виной тому послужило особое нетерпимое воспитание Киёмидзу, об изощренности которого в кругах ниндзя ходило немало противоречивых слухов?

Однако бесспорным оставалось одно, куноити определенно имела внутренний стержень, сломать который было не так-то просто.

– Ненормальная…. – себе под нос буркнул Какаши, пытаясь встретиться с ней взглядом, который все время ускользал от него и был так же неустойчив, как и сама куноити, стоявшая на слабеющих коленях, державших ее, благодаря не дюжей силе воле. – И к чему, по-твоему, это притворство? Все итак наслышаны о твоем характере! Тебе нечего доказывать Конохе ломая себя. Пойми, наконец, мы не враги, Наоми. От того, что ты будешь стоять здесь, изображая то, чего в действительности нет, тебе лучше не станет. И авторитет твой не рухнет. Наоми Киёмидзу по-прежнему останется Киёмидзу – грозой мировых порядков, отъявленной уголовницей.

Наконец, отважившись посмотреть синоби в глаза, девушка грустно улыбнулась, поражаясь с какой удивительной точностью дзенин уловил ее внутренние тревоги, что заставляло ее сожалеть об их очевидности. Она чувствовала потребность открыться ему, доверится, но продолжала сдерживать ту патологическую тягу к синоби, которая неизменно увеличивалась под влиянием его чуткой заботливости, которую Наоми хотя мысленно и отвергла, все равно была ей приятна. Имелось кое-что, что останавливало ее. В частности последствия предыдущего, неудачного опыта взаимоотношения с мужчинами склада Хатаке Какаши.

Хедеки Киёмидзу оставил слишком глубокий след в ее судьбе. Его предательство, шашни с близкой подругой навсегда изменили Наоми, и она разучилась доверять людям.

Однако дзенин, словно, видел ее насквозь. Рядом с ним она ощущала себя, словно под сканером, сколько бы ни скрывала обуревавшие ее чувства, все они были, словно на ладони перед ним.

Не выпуская ее руки, дзенин легко поднялся с дивана, и, обойдя его с боку, подошел к ней. Она бросила на него беспокойный взгляд, инстинктивно напрягаясь, когда Какаши с улыбкой в глубоких глазах вдруг притянул ее к себе, словно тревожного ребенка, укрывая от невзгод в своих крепких и таких нежных объятиях.

Что, то было за чувство? Теплая волна окатила ее и, млея, куноити рефлекторно качнулась обратно. Однако и на это у нее уже было недостало сил. Дзенин оказался прав и в этом. Ее изможденное тело еще не готовое к физическим нагрузкам, отвергало их, и она держалась только лишь на градациях собственного упрямства.

Для девушки это был предел. Понимал это и Какаши. Рывком, словно пушинку он поднял девушку на руки. Издав протестующий возглас, Наоми, в недоумении уставилась на мужчину, неожиданно для себя совсем близко обнаружив его черные глаза, светящиеся пониманием и осеклась. Возмущенная, она с обреченным вздохом уронила голову ему на плечо, в бессилии стукнула кулачком по груди.

– Ненавижу тебя, ты понял? – еле ворочая языком, неразборчиво пробормотала она, едва шевеля губами, чувствуя, как опускаются ее налившиеся тяжестью веки. – Ты враг…. Предатель Хедеки…

– Кто такой Хедеки?

Этим вопросом встречал ее пробуждение Какаши на следующее утро после памятного инцидента. Он расположился в том самом кресле, которое накануне вечером облюбовала Куренай, и с отсутствующим видом невозмутимо листал потрепанный томик популярного нынче приключенческого романа «Приди, приди рай».

Вот оказывается, чем увлекаются знаменитый дзенин. А она почему-то полагала, что статусные ниндзя уровня Хатаке Какаши зациклены на свей работе!

Почему? Может быть, ей проще было думать о синоби именно таким образом, дабы обезопасить саму себя от мыслей о нем?!

Беззаботно щебетали птицы за окном. Их звонкие трели проникали через приоткрытую дверь балкона, наполняли помещение радостными трелями наступившей весны. И хотя давно отзвенели капели, полноценного тепла приходилось ждать еще очень долго.

Этим погожим весенним утром Наоми с трудом собрала свои разрозненные, разбегающиеся мысли в кулак, зло стрельнула в синоби взглядом.

– А что ты прячешь под маской, Какаши? – вопросом на вопрос отвечала она, угрюмо встретив его несколько смущенный взгляд. Дзенин быстро захлопнул книгу, деловито сунул ее во внутренний карман жилета.

Устремив на нее внимательный взгляд умных черных глаз, он широко расставил ноги, склонился, сцепив руки в замок.

– Погляжу, ты мастерица уходить от каверзных вопросов. Однако я хотел бы знать, почему ты назвала меня «Хедеки»?

– Брось! – Фыркнув, отпарировала Наоми. – Ты и сам от меня не отстаешь.

Новый день принес ей новые испытания, в данном случае на выдержку. Однако она уже чувствовала себя значительно лучше, потому и позволила себе привычное злорадство.

– Хотя, знаешь…. – подумав, добавила девушка, снисходя до разговора. – Я готова удовлетворить твое любопытство при условии, что ты удовлетворишь мое?!

– Хм… – хмыкнул ниндзя, опуская глаза, он качнул головой. Цепкая хватка у этой девчонки! Наверное, именно она позволила ей так далеко продвинуться в преступных кругах. Мало того, что Наоми была остра на язык и абсолютно безбашенна, она еще обладала и удивительным навыком выуживать информацию и извлекать выгоду из ситуации даже тогда, когда, казалось, все обстоятельства были против нее. – Прости…. Но я был первым, в этом плане. Так что предоставляю тебе право слова, Наоми. – исхитрившись, перевел стрелки Какаши.

Девушка нахмурилась, неодобрительно свела брови на переносице.

– Не понимаю, – удивилась она, – почему ты интересуешься моей личной жизнью? Ну, подумаешь, оговорилась?! В бреду, чего только не скажешь….

– Я, конечно, не навязываюсь, но, и ты пойми! Не каждый день мне сначала признаются в любви, а затем называют чужим именем.

– Я признавалась в любви? – Наоми похолодела. Ее бледные, пергаментные щеки, казалось стали еще белее.

Неотступно наблюдая за ней, Какаши утвердительно кивнул.

– Сам по себе факт не редкий, как ты и сказала, но меня поразило то, с какой нежностью и одновременно с ненавистью ты говорила об этом человеке. У меня сложилось впечатление, что он много значил для тебя, и возможно, стал источником разочарования?

«Черт!» – Наоми резко отвернула голову внезапном приступе накатившего отчаяния, избегая пытливого, все понимающего взора ниндзя. Ее разродившийся разум окончательно взбесился, раз ополчился против нее. То, о чем рассказывал Хатаке, казалось Наоми нереальным, но вполне допустимым!

Но как? Спрашивается, каким образом, это ненавистное, проклятущее имя могло вновь всплыть в ее памяти?! Она ненавидела его всеми фибрами своей души, однако, видимо подобное вытеснение не пошло ей во благо и в итоге злополучная память подвела ее в самый неподходящий момент.

Наоми с усилием овладела собой.

– Достаточно, чтобы похоронить саму память о нем. – отчеканила она, зло.

Но Какаши не унимался. Он словно получал удовольствие от того, что давил ей на больную мозоль, задавал вопрос за вопросом.

– Кем он был для тебя? Другом, братом, женихом? – с тактикой палача, допытывался синоби и тем самым практически привел ее в бешенство.

– Был, не был, не твое дело! – Вспылила она, в сердцах ударив по простыне ладонью. – Решил покопаться в грязном бельишке, только учти! И у меня найдется, о чем спросить!

– Прошу, начинай?! – учтиво откликнулся Какаши, откидываясь в кресле.

«Какая галантность! – скривилась Наоми, задыхаясь от бессилия.

– Мне донесли, тебе я обязана своим спасением?

–Вроде того….

– И что изволит пожелать знаменитый Копирующий ниндзя Конохи в качестве благодарности? Мне положено упасть ниц? – Ерничала она.

– Не стоит. – Предвосхитил жестом ее намеренное движение, дзенин. – Невольная благодарность из-под палки не стоит и гроша в моих глазах. Я выполнял свой долг. Здесь нечего добавить.

– Долг говоришь? – Повторила Наоми, приподнимаясь на локтях. Пафосный сноб, сорил высокопарными словами налево и направо. Только и она была горазда до высшего. – Чрезмерное послушание не гарантия преданности. – В тон ему отвечала Наоми. – Покорное раболепие и плебейские повадки не возвышают людей. Напротив они ровняют их с чернью, Какаши…. – горячо выкрикнула Наоми, распаляя саму себя. И предчувствуя, чем это в конечном итоге может обернуться, Какаши стремительно поднялся из кресла, шагнул к кровати. Наклонившись вперед, он предупреждающе приложил палец к губам куноити, тем самым оборвав поток негодующих слов готовых сорваться с ее уст.

– Тссс… Наоми. – Улыбнулся глазами Хатаке. – Я готов помочь тебе, даже если ты и не хочешь этого. Пора возвращаться к жизни. Не знаю, что там натворил твой Хедеки и как ты жила все это время, только настала пора снова вкусить прелести социализации. Выздоравливай, и я покажу тебе, что такое настоящая жизнь.

– Ты! Это снова ты! Стой, сказала! – на бегу складывая печати, Тенши пулей пустилась вдоль по переходу, позабыв про Дейдару, тенью застывшего в дверях.

Человек в рыжей, спиралевидной маске, с которым она однажды повстречалась в парке, который уже день неустанно досаждал ей. И что она только не делала, чтобы перехватить его? Но это пожалуй было невозможно. Он словно призрак появлялся из неоткуда, однако стоило ей приблизиться к нему хотя бы на шаг, исчезал в никуда. Ситуация усугублялась еще и тем, что его видела только Тенши и он имел привычку объявляется только когда куноити прибывала в одиночестве. Постепенно она начала подумывать, что сходит с ума. К тому же все окружающие упорно подводили ее к этой мысли, убеждая, будто и слыхом не слыхивали ни о каком ниндзя в маске, что у нее начались зрительные галлюцинации вследствие пережитого стресса. Но Тенши была уверена….

И вот он снова появился, однако, теперь уже в присутствии свидетелей. И она не могла упустить его вновь!

Легкой дымкой, зычно потрескивая в коридорах базы кристаллизовывалась¬ влага, содержащаяся в воздухе, изящными снежинками тяжеловесно оседая на грязный бетонный пол. Кружась и вертясь, они грациозно планировали в воздухе, прилегая друг другу так плотно, что в итоге образовали гладкую сверкающую дорожку под ногами куноити, по которой она скользила с невероятной скоростью, слушая завывание ветра в ушах, ловчее, чем самый завзятый сноубордист.

Теперь она была твердо уверена, мужчина, бегущей впереди – не плод ее больного воображения. Это вполне реальная личность, к тому же судя по краешку плаща, который ей удалось выхватить взглядом, прежде чем он дал, стрекоча, он состоял в акацуках. Посему выходило, что в организации ей пудрили мозги, желали отвлечь. Но от чего в таком случае?

Без Наоми она снова оказалась не удел! Ей надоело проигрывать, падать и вновь подуматься, чтобы снова упасть! Нет, она не может позволить снова обставить себя!

Ловко маневрируя на поворотах, Тенши круто свернула влево и то была ее роковая ошибка. Чья-то неведомая рука лихо схватила ее за шиворот и словно перышко швырнула через весь коридор. Ошеломленная девушка не сразу поняла, что произошло. Едва она успела подняться, как новый удар в живот заставил ее, издать пронзительный крик, и куноити задохнулась от боли. Отлетев к стене, девушка съехала по опоре вниз. Рухнув на колени, она сжалась в болезненный комок, сплевывала на пол темно-алые сгустки крови.

– Тенши, Тенши, Тенши….. – услышала она над головой насмешливый низкий, с хрипотцой голос, изредка пригревающийся тихим сардоническим смехом. – Не доросла да сестрички, однако…. Силенок, да и сноровки не хватает…. Само собой в сходных обстоятельствах Наоми поступила бы мудрее. Хотя, откровенно, в ее голове все-таки ветер гуляет….