Текст книги "Любовь без сахара (СИ)"

Автор книги: Uma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

18. Между тем

Через стеклянную дверь больничной палаты я видела Кирилла, с ним о чем-то разговаривали его брат Борис, которого я знала по китайским переговорам, и еще один мужчина, не такой респектабельный, как Светозаровы. Из полиции, – подумала я, – все они одинаковые, невзрачные, дешево одетые. Кирилл еще не знал, что я пришла в себя, поэтому часто взволнованно взъерошивал волосы и ходил из стороны в сторону. Старший Светозаров в деловом костюме, сложив руки на груди, строго за ним следил. Третий посматривал на часы и чего-то ждал. Появился врач, чтобы зайти в палату, он вынудил мужчин посторониться.

– Вы проснулись! Очень хорошо. Как себя чувствуете? – заговорил он по-русски, и судя по лицу и манерам, был красивым русским парнем. – Я ваш лечащий врач, меня зовут Артем Железняк. – Доктор опустил на дверь жалюзи и подошел ко мне. – Болит что-нибудь?

Я мотнула головой, не поднимаясь с подушки, и спросила:

– Со мной все нормально, доктор?

– Вы очень везучая девушка, – усмехнулся он, глядя на меня сверху вниз. – В вас стреляли и попали дважды. Ранение в левую руку легкое, в левую ногу потяжелее, но угрозы здоровью нет. Полежите пару недель…

– Нам с Кирилом нужно домой, да и вообще, чего я здесь буду валяться, если все хорошо? – сказала я, и попыталась приподняться. Острая боль в левой руке не дала мне этого сделать. – А мой… ребенок?

– С беременностью все в порядке, никакой опасности нет. Кирилл это тот, который мечется по коридору? Русская мафия, как твердят все здешние СМИ. «Мафия, оружие, проститутки» – иронично заговорил врач. – Шуму ваша история наделала по всему штату, выходит на международный уровень, поэтому дядечки в итальянских костюмах и «ролексах» так нервничают. Вытащили меня из кровати, мое дежурство кончилось шесть часов назад. Им вдруг понадобился русскоязычный врач для любовницы, читай проститутки, русского мафиози!

– Я не проститутка, чтоб вы знали, я учусь и работаю с шестнадцати лет. Кирилл бизнесмен и филантроп, может почитать о нем в Сети, – заявила я невозмутимо. – Осмотрите меня, пожалуйста, и отпустите…

– Ну да, этот ваш Кирилл филантроп из известной русской семьи дельцов в третьем поколении? – Бубня себе под нос эти слова, врач скинул одеяло с моих ног и нагнулся, разглядывая что-то. – Или он брат какого-то дельца, короче, парень не из нашего двора. Где вы его подцепили? Извините, что спрашиваю, но всегда было интересно, где девушки находят таких папиков…

Моё терпение лопнуло. Я стукнула здоровой рукой по постели и прошипела совершенно по-взрослому:

– Закрой свой рот, иначе вылетишь с работы. Русская проститутка вполне может это устроить!

– Вот и вся ваша филантропия. Не надо мне угрожать…, – не отставал упрямый медик.

Дверь распахнулась. Мы с врачом одновременно примолкли и посмотрели, кто зашел. Борис, неприступный, обычно молчаливый и смотрящий на всех с высоты своего социального статуса?! Он подошел ко мне со словами преувеличенного сочувствия:

– Алена, милая вы моя! Натерпелись, испугались. Моя оплошность, доверил найм персонала своему душеприказчику. – За ним в палату вошли Кирилл и полицейский. – Флойд оказался наркоманом и фанатиком…

Мы обменялись с Кириллом быстрыми взглядами. Моргнув, он дал мне знать, что нужно держаться линии, предложенной Борисом, то есть, валить все на Флойда. Никакой Кати не было, – я так поняла, – Светозаровым не нужен конфликт с Беловыми. Через переводчика меня допросил полицейский, спрашивал, имел ли Флойд ко мне неприязнь, не говорили ли мы друг другу чего-то оскорбительного, унизительного?

– Нет, ничего такого не было, мы с ним не общались, – ответила я, решив, что подчинюсь мужчинам, одного из которых я безумно любила, другого побаивалась. – Я не знаю, почему он напал на меня…

Полицейский ушел ни с чем. Вздохнув свободно, Борис похвалил меня за враньё:

– Вы молодец, Алена, повторяйте дальше: «не общались, не знаю, не было никакого подстрекателя», – он пристально вгляделся в мое лицо и обратился к брату так, будто меня не было или я представлялась ему дорогой безделушкой. – Ангелочек с глазами соблазнительницы, и не глупая! Одно смущает: очень молода и влюблена в тебя сильно…

Врач напомнил о себе возмущенной тирадой:

– Послушайте, господа, вы вызвали меня, чтобы я лечил вашу протеже или чтобы я стоял и ждал, когда вы разберетесь между собой? Выходите из палаты, – он указал Светозаровым на дверь. Братья медлили. Кирилл протянул мне руку и улыбнулся, чем вызвал еще большее возмущение медика. – Так, все, господа хорошие! Вызываю охрану…

Когда Светозаровы вышли, и врач с помощью пришедшей чернокожей медсестры начал делать перевязку моей ноющей ноге, я спросила:

– Почему вы злитесь на меня, доктор?

– Кто-то же должен сказать вам правду, показать, как это выглядит, – неожиданно спокойно ответил врач. – В вас стрелял не наркоман и фанатик, как подсказал богатый дядя, стреляли чьи-то зависть, ревность, злость.

– Вы правы, – признала я, морщась от боли. – Это была жена Кирилла…

Усмешка скривила губы доктора, не разгибая спины, продолжая давать указания медсестре, он глянул на меня красивыми синими глазами.

– Вот! Теперь вы задумайтесь, надо ли вам прикрывать зад чье-то жене. Они вас еще ни то научат говорить, – сказал он. – У них свои интересы, а на вас и стрелка они чихать хотели…

– Я делаю это ради Кирилла, – понимая, что для врача это прозвучит странно, прошептала я. – Люблю его. Знаете, увидела его, и поняла, что он пришел за мной…

– Или по вашу душу, – мрачно заметил врач, заканчивая перевязку. – Ладно, ваше дело кого любить. Только не поддавайтесь им! Хотите, добавлю вас в друзья на ФБ, буду следить за вашей ножкой? Вас же эти дядьки утащат не нынче, завтра…

– Конечно, хочу! – заулыбалась я.

Некоторое время я лежала одна, прислушивалась к больничным звукам и к боли, дергающей моё тело, успокаивала себя тем, что жива и вообще легко обделалась, могла бы сейчас лежать свежим молодым трупом в морге. Жизнь продолжалась. В окно смотрело глянцевое голубое небо, за дверью слышалась иностранная речь, шныряли врачи и медсестры. Темнота, наступившая после четвертого выстрела не испугала меня. Вспыхнувший после пробуждения свет обновил меня, дал понять, что он может погаснуть в любую минуту, и все мои надежды, чувства и желания угаснут вместе с ним.

– Ты спишь? – шепнул знакомый голос. Я повернула голову, и моё лицо невольно расплылось в улыбке. Ко мне тихо зашел Кирилл. – Не врач, а зверь какой-то, гоняет нас, как мальчишек. Приходится подчиняться. Проник сюда тайком, к стене прижимался, – улыбнулся он в ответ и, взяв стул, уселся у изголовья кровати.

– Разбудили русского медведя! Он неплохой, просто делает свою работу, – поддержала я тему, не забывая тянуть к мужчине здоровую руку, которую он обхватил ладонями и прижал к губам. – Представь, я с ним тоже чуть не поругалась… Начал пришивать ко мне ярлыки…

– Понятно. У вас тут любовь с первого взгляда, – Кирилл тихо засмеялся, прижавшись лицом к моей руке. Потом вдруг стал серьезным и поднял на меня усталые глаза. – Спасибо, что не сказала о Кате. История и так дрянь. Какая ты умная девочка. Я готовился сам назвать заказчика этого покушения…

Косясь на него из положения лежа, я видела, что ему неудобно передо мной за лживую версию, придуманную братом. У меня разболелась душа, – бабушка, объясняя ее местонахождение, указывала на грудь, там сейчас болело сильнее, чем раненые рука и нога. Я спросила о Флойде. В конце концов он едва не стал моим убийцей.

– Полиция его застрелила. Здесь не церемонятся с вооруженными людьми, тем более на территории частной собственности, – ответил Кирилл. – Ну, Алена, у них не было выбора, он бегал по пляжу и угрожал убить нас… Не плачь.

Слезы стекали в уголки моих глаз и текли по векам. Борясь со спазмами в горле, я глотала комок за комком.

– Ты рад, что у нас будет ребенок? – сквозь слезы в моих глазах появилась осторожная радость.

Не отпуская моей руки, Кирилл закивал

– У! Светозаровы внесут тебя в семейные анналы. Это лучшая новость за семнадцать тусклых лет!

«» «»» «»»

Опа! Девушка с Промышленной, сирота при живой матери, помилованная воровка внезапно превратилась в надежду влиятельного семейства. У Кирилла была Жанка, и после нее ни одной беременности жены, любовницы тоже не радовали его «залетами». Дочери Бориса Янине было уже под пятьдесят лет, и она тоже не радовала семью плодовитостью. Делом своей жизни она избрала помощь бездомным животным, на приюты, корма, лечение ею тратились большие деньги. Известный политик Михаил Светозаровов вовсе был бездетным. На трех братьях заканчивалось благополучное продолжение рода Светозаровых. Моя беременность, кажется, всех обрадовала.

В честь меня устроили семейный ужин в «Аркадии», самом пафосном ресторане «Нового Олимпа». Там впервые я сидела (нога на тот момент еще болела, чтобы изящно стоять) рядом с Кириллом. Так приятно было, вцепившись в его руку, молча улыбаться всем и никому. Из моей родни никого не пригласили, – не звать же тетю Жанну, да она и сама не пошла бы.

Янина, прозванная Кириллом собачницей, взялась опекать «кошечку», то есть меня. Ради этого она переехала из столицы в провинцию, откуда Светозаровы никак не могли выкурить Кирилла.

– Мы с тобой прекрасно поладим, – сказала она, присев возле меня. Мадам с бледным лицом, печальным взором и ярким ртом, одетая с тончайшим до рези в глазах вкусом. – Ты любишь животных, собак, кошечек?

– Ни так чтобы очень… – не решилась соврать я, и была прервана Яниной:

– Полюбишь, – успокоила она меня тягучим голосом, годным для чтения лирических стихов. – Откроем с тобой приют для пушистых бедолаг…

Стоя перед зеркалом в своих апартаментах, я выплясывала нечто похожее на пасодобль – ноги широко расставлены, руки в бока, вызывающе опущенная голова готова в любой момент вскинуться и повести тело в бой с собственным отражением. Глаза темные и вызывающе смелые. Чего это я сегодня? Во-первых, нога окончательно зажила, во-вторых, Егошина посадили на семь лет. Я отомщена, и надеялась когда-нибудь простить его. В суде Тимуру дали последнее слово, в котором он попросил у меня прощения, признался в любви и попросил ждать его. С ума сошел! Я вышла из роли страстной танцовщицы, подошла к столу и решила плотно позавтракать.

На страницу в ФБ пришло сообщение от доктора Железняка. Писал он чаще, чем нужно, хотел меня защитить от «клана» Светозаровых и их коварных планов на мою жизнь. Я шутила, что он просто-напросто влюбился в «русскую проститутку» или ненавидел богачей. «Что делаешь? – писал он, – у меня сегодня выходной. А потом отпуск! Можно мне приехать?» У меня брови на лоб полезли от недоумения. Неужели все так далеко зашло?

Раздался звонок в дверь. Небрежно бросив смартфон на диван, я пошла открывать. Каблуки стучали по начищенному до матового блеска паркету, на ходу я поправляла прямое черное платье. Открыла. На пороге с ноги на ногу переминалась Лиза, на меня она смотрела восхищенными голубыми глазами, словно увидела во мне что-то такое, чего раньше не замечала.

– Доброе утро, Алена! Я пришла сказать, что в «Дамское счастье» три артикула от Жужу завезли. – С радостным придыханием заговорила феечка. Когда я жестом пригласила ее войти в прованские апартаменты, она несмело прошла, при это обозревая все жадным взглядом. – Красотень какая! Ты одна тут живешь или с…?

– С Кириллом Андреевичем, – продолжила я, четко выговаривая отчество нашего с Лизой босса. – Он уже ушел. Можем вместе позавтракать, если хочешь. В бутик зайду, но сейчас у меня негусто денег…

Все в «Новом Олимпе» знали, что главный босс ночует у меня. После громкого возвращения с Океана глупо было отрицать очевидное, – ранение Алена Романовна получила в необъявленной войне за любовь Кирилла Светозарова. Сказать: «одержала победу» я не решилась бы пока. Развод Кирилла с Катей шел медленно. То документы неправильно оформлены, то Катя устраивала шоу, в прямом смысле участвуя в теле-шоу, где рассказывала о том, какой ее муж неверный, зависимый от братьев, любящий «молоденьких волчиц» психопат.

Сама я, конечно, не видела, но через десятое лицо в рабочем окружении Кирилла узнала о том, что Белова в пылу скандала получила от мужа позорную пощечину и приказ вернуться в родительский дом.

– Все верно, скандал произошел, пощечина была, – подтвердила Янина интеллигентным тоном, сопровождая слова предупреждающими движениями пальцев. – Однако не советую тебе злорадствовать. Война идет. Твои победы дело случая. Пока Екатерина жена Кирилла и общественное мнение на ее стороне…

– Она хотела меня убить… – напомнила я не слишком уверенно. – А сейчас ходит по шоу, позорит Кирилла, плачется, какая она несчастная…

– Ну факт покушения не доказан, об этом мы знаем только с твоих слов, от которых ты отказалась, – Янина набивалась мне в советчицы, давая мне все новые поводы для размышлений, на которые я боялась обращать внимание. – В глазах Андрея Галахова и его многомиллионной аудитории она обманутая жена. Тут не поспоришь! Иди, докажи обратное!

Доказывать Кирилл ничего не хотел, и мне запретил отвечать на звонки журналистов, не дававшие нам покоя после каждого нового выпуска ток-шоу с участием Кати.

Мы с Лизой сидели на кухне, уминали круассаны и потешались над фотографиями доктора Железняка, которые он регулярно скидывал на ФБ. Будни и досуг русского врача не отличался разнообразием, – работа, дом, велопрогулки в обществе овчарки. Нам нравилось его открытое лицо и умные синие глаза.

– Симпатичный! Я бы замутила с ним, – признала Лиза. – Ко мне подкатывает Иван из охраны Кирилла Андреевича, – имя босса она произносила так, словно боялась меня смутить. – Ой, Алена, он такой… классный, Кирилл Андреевич! Я думаю, все девчонки мечтают о нем…

– Пусть не мечтают, – расплылась я в самодовольной улыбке. – У него есть любимая девушка, и она его любит до крика. Когда-нибудь выйду на смотровую площадку «Нового Олимпа», чтоб крикнуть, – я приставила ладони ко рту и сделала из них громкоговоритель. – Кирилл, я тебя люблю! Пусть все знают…

Любимое эфиопское кофе Кирилла лилось рекой в чашечки из белого фарфора, булки были на грани исчезновения, и мы искрились от хорошего настроения. Не знаю, чем закончились бы наши посиделки, если бы мне не позвонил Кирилл.

19. Нервы и гормоны

Я вспыхнула от радости и приложила к уху смартфон под завистливый взгляд Лизы.

«Почему ты опаздываешь? Забыла о совещании? Селезнев ждет! – раздался в трубке голос Кирилла с деловыми нотами, – давай, цокай ко мне в кабинет, прихвати ноутбук…» Кто бы что ни думал об Алене Романовне, любовнице главного босса, работать мне нравилось, я никогда критически не опаздывала, – на рабочем месте порядок, в голове тоже. Вот и сегодня моё опоздание не превышало десяти минут. Руководители отделов собрались в просторном кабинете Кирилла, и уже сидели за длинным столом. Кто печатал на ноутбуках последние пункты отчетов, кто, как Селезнев, ждали секретарей с бумажками. Таких, впрочем, было меньше. Постепенно пожилых сотрудников заменяли молодыми, продвинутыми в разных областях бизнеса.

Я вошла в кабинет пружинистой походкой, сразу подошла к Селезневу, склонилась к нему, ставя на стол раскрытый ноутбук. Схватившись за него, будто за спасательный круг, мой босс шепнул:

– У нас срок трех контрактов истек. О чем вы думаете, Алена?

Сбитая с толку, я выпрямилась, – раздумывала, с каких пор секретари подписывают контракты за руководителей. В рабочем ежедневнике все должно быть расписано. Кирилл смотрел на нас жестким взглядом, решая, кого съесть на ужин.

– Вячеслав Михайлович, я заглядывал в ваш электронный ежедневник, там обозначены все даты. К секретарю трудно придраться, она скрупулезно ведет записи встреч и приемов, ставит напоминания, которые вы игнорируете… – Заговорил Кирилл со своего места. К нему повернули головы все присутствующие, включая меня: он выглядел уставшим и чем-то озабоченным одновременно.

– Кирилл Андреевич, с двумя поставщиками ведутся переговоры, согласовываются новые условия, – ответил Селезнев, потирая пальцами нервно сморщившийся лоб. – Алена, покажите, пожалуйста, чего хотя от нас эти спекулянты…

Буквально вырвав у него ноутбук, я прошла к Кириллу, «цокая», по его выражению, каблуками и легким движением головы откидывая волну волос, упавшую на лицо. Да, немного выставлялась перед компанией взрослых мужчин. Можно было бы послать результаты переговоров на компьютер Кирилла, но мне хотелось побыть рядом с ним, вдохнуть аромат его парфюма, может быть даже коснуться его руки или плеча, поймать на себя его не всегда одобрительный, но всегда желанный взгляд.

Мы с Кириллом уставились на монитор. Он щелкал пальцами по «горячим» клавишам, открывал файлы, выделял текст, делал пометки с самым серьезным видом, а главное в напряженном молчании, не обещающим Селезневу простого выхода из ситуации.

Наконец я словила долгожданный взгляд Кирила, из тех его деловых взглядов, какими он обменивался со своей секретаршей, которая знала все ходы, выходы, привычки и причуды рабочего окружения Кирилла. У бесподобной Генриетты Витальевны я училась деловому этикету высшего уровня. Быть востребованной, незаменимой, деликатной настолько, что боссу проще уволить топ-менеджера, чем секретаря, в этом немолодой сотруднице не было равных. Кроме того, Генриетта знала три языка, водила знакомства с коллегами по всему миру, поэтому могла узнать для Кирилла самые интересные рабочие моменты.

– Останься после совещания, есть новости, – шепнул Кирилл, почти не открывая рта, и обратился к Селезневу уже вслух. – Вячеслав Михайлович, переговоры вести до последнего, уступать в мелочах. С Герасимовым новый контракт не подписывать. И еще, мне кажется, вам пора в отпуск? Закончите текущие дела и поезжайте загород…

После такого любезного публичного предложения Селезнева, вероятнее всего, ждало увольнение.

Совещание завершилось рядом серьезных выволочек. Подчиненные чуть ли не во весь голос возмущались, – Светозарову самому неплохо было бы подлечить нервы, а лучше разобраться в личной жизни. С участниками совещания, подслушивая их недовольство, я прошла до лифта, потом молча вернулась назад к Кириллу. Он стоял у панорамного окна, выделяясь на фоне светлого неба черно-серой фигурой с руками, спрятанными в карманы брюк. Почуяв моё приближение, он развернулся ко мне вполоборота, и заговорил без предисловий:

– По условиям брачного договора я должен заплатить Кате при разводе миллион долларов за каждый прожитый в браке год. Итого полтора миллиона. Деньги немаленькие, но и не такие большие, чтобы оспаривать условия договора. Два часа назад от юриста я узнал, что Катя хочет получить еще и половину двухлетней прибыли «Нового Олимпа», и имущество, приобретенное в браке…

Я слушала, подойдя к мужчине очень близко, по-детски заглядывала ему в глаза. Кирилл вынул правую руку из кармана и начал задумчиво и нежно водить по овалу моего лица указательным пальцем. Не могу сказать, что я в полной мере понимала, какие деньги мог потерять Кирилл из-за новых требований Кати, поэтому невинно хлопала ресницами. Мои глаза и губы горели желанием выразить любовь, готовность пережить любые трудности.

– Тебе это дорого будет стоить? Прости, у меня никогда не было таких денег, я даже не знаю, что сказать. Нельзя ничего сделать, как-то умерить ее аппетиты? – бормотала я робко, тычась головой ему в плечо, грудь, пытаясь вывести его из ступора. – Я, наверное, виновата…

– Мне придется уехать, ненадолго. Хочу сам во всем разобраться, – прервал меня Кирилл тихим, слегка охрипшим голосом. – Юристы говорят, что у Беловой нет шансов получить что-то еще, кроме прописанных в договоре сумм. Хочу свернуть светской жадине шею. И ты, разумеется, ни в чем не виновата. Забудь, не говори об этом никому! Виноват я, как всегда, … – наклонившись, он поцеловал меня в губы, потом снова и снова, коротко и страстно, не забыв при этом обнимать.

Улыбаясь и отвечая на его поцелуи, я успевала вставлять между ними слова:

– Возьми меня с собой. Пожалуйста, я не буду тебя мешать, обещаю, посижу тихо…

– Э, нет, для тебя есть кое-что поинтереснее сидения в тишине, – усмехнулся Кирилл. Легко меня отстранив, он подошел к столу, взял некий документ и игриво помахал им. – Приказ: «назначить Ветрову Алену Романовну управляющей бизнес-центром «Новый Олимп»! Гром среди ясного неба, ну не такого уж ясного, мда. Ты рада, почему не прыгаешь, Алена Романовна?

Я, просеменив несколько шагов, кинулась ему на шею, вцепилась в него, словно хотела задушить, смять, покалечить, лишь бы не отпускать от себя. Думая, что таким образом я выражаю восторг по поводу назначения, Кирилл приподнял меня с пола, поцеловал в щеку и поставил на место. Только тогда он увидел, как из моих глаз текут слезы, крупные, соленые, отчаянные.

– Я не хочу быть управляющей! Ты хочешь заточить меня в этой башне, потому что не хочешь "светиться" со мной в столице, словно я какая-то прилипчивая экскортница?! Я не желаю сидеть тут и слушать нравоучения Янины! – Прорыдала я, закрывая лицо ладонями. – Ты уедешь и не вернешься, они не отпустят тебя ко мне. Возьми меня с собой, я имею на это право. Во мне твой ребенок! Вспомни, они заставили тебя оставить Жанну. В этот раз они тоже что-нибудь придумают, и, когда это случится, я хочу посмотреть им в глаза, а не остаться за забором твоего дома, как моя тетя. Тебе жалко денег, понятно! Вот здесь-то они тебя и подцепят!

Пришла Генриетта в неизменно безупречном деловом костюме, невозмутимо протянула рыдающей мне стакан с водой, встала рядом с боссом, посмотреть, как меня забивает сильная истерика. Я чувствовала, что вся покраснела, вспотела, все мои мышцы напряглись, я металась по дивану, на который меня усадил Кирилл. Он уже вызвал психолога, ту самую женщину, которая помогала мне после изнасилования. Стакан в моей руке дрожал и бил по зубам, как только я подносила его ко рту.

– Стоило ли доводить беременную женщину до такого состояния? Простите, вы уже не мальчик, должны понимать, что у Алены первая беременность в непростой период ее жизни. Изнасилование, покушение, вы с вашими семейными причудами и ответственными назначениями. Представляете, как ей тяжело? – вопрошала психолог у Кирилла, узнав от меня в чем дело. – Думаете, она настолько непробиваемая, раз не погрузилась в долгую депрессию? Алена спасается отношениями с вами, держится ради вас. Должности тут не при чем…

– Кирилл не виноват, это гормоны и нервы! Еще утром я выпила много кофе, – ныла я, лежа в своей прованской постели. В нее меня бережно перенес Кирилл. Эта истерика вообще была не про меня. Закаленная, бойкая девка превращалась в кисейную барышню. – Больше такое не повторится, обещаю вам. Я успокоилась…

– Но страх быть брошенной остался, – добавила психолог, обращаясь к стоявшему у окна Кириллу. Отдернув тюль, он смотрел вдаль и слушал выговоры специалиста. – Кирилл Андреевич, решайте ваши проблемы быстрее, и определяйтесь со статусом Алены. Кто она вам?

– Алена моя любимая женщина, мать моего будущего ребенка, – ответил Кирилл, не отрывая взгляда от окна. – Я, конечно, понял, что плакала она не из-за капризов. Этот не тот человек, чтобы капризничать и набивать себе цену, как это часто бывает. Мы поедем вместе и дадим бой, – он повернул ко мне лицо и ласково улыбнулся. – Вы поедете с нами…

– Почему бы нет? – женщина решительно встала со стула у изголовья кровати. – Я непрочь окунуться в столичную жизнь класса А, да и Алене нужна смена обстановки…