Текст книги "Человеческий фактор (СИ)"

Автор книги: troyachka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– … если вы, уважаемый, выслушаете, что я вам скажу, то сможете решить, достаточно ли благородна наша миссия. Я не призываю вас помогать нам без всякой оглядки…

Сек продолжал сверлить взглядом Канцлера, держа того на мушке. Если он и слушал пожилого, то виду не подавал. Мортимус уже открыл рот, собираясь сказать людям то, что они будут рады услышать, но тут раздался голос:

– Профессор прав. Они не причинят вреда.

Женщина, которая до этого серой тенью стояла у стены, сделала несколько шагов вперед – неспешных, спокойных шагов, – и подошла к далеку. Смело. Она мотнула головой, отбрасывая с лица светлую прядь, и посмотрела на того снизу вверх.

– Я – Пепперминт, – сказала женщина. – Можно просто Пеппи. Этот милый дедушка, пытающийся вас помирить – Профессор. А наш предводитель… вы уже поняли, да? Канцлер. Опустите оружие. Мы не будем стрелять.

Мортимус медленно выдохнул, спрятал руки в рукава и широко улыбнулся. Ага. Вот и он, настоящий лидер, тот, кто решает проблемы. Великолепно. Наверняка никто из них этого не видит, все считают главным Канцлера, как самого очевидного. Но у людей иногда все слишком запутанно. Канцлер, немного помедлив, опустил оружие, его подчиненные (кроме Семерки, который все сидел на полу, нянча руку) – тоже. В конце концов Сек бросил пистолет в кобуру и, склонив голову набок, уставился на Пеппи с неподдельным интересом. Та улыбнулась.

– Вы кто такие? – спросила она и повернулась к Мортимусу, вопросительно подняв светлые брови. Довольно хорошенькая, надо сказать, несмотря на незапоминающуюся, бесцветную внешность.

– Путешественники, – не раздумывая, ответил Мортимус. – Я – Монах, а мой друг…

Сек быстро посмотрел на него. Мортимус почти услышал, как скрипят в его голове заржавленные колесики воображения. О, люди думали до крайности медленно, мыслительный процесс очень смешно отражался на лицах. Далек (хоть и наполовину человек), конечно, соображал гораздо быстрее, но, видимо, прозвища лежали вне его обычных интересов. Мортимус рассмеялся про себя. Бесконечное поле вариантов моментально сузилось до трех, а затем и до одного.

– … Гаутама, – сказал он, улыбнувшись еще шире.

***

Экспедиция устроилась на ночлег быстро и без проволочек. Кроме главных – Профессора, Канцлера и Пеппи – в группе было трое техников и еще один охранник, кроме тех троих, с которыми Мортимус уже был неприятно знаком. Маленькая, сплоченная компания, в которой все обязанности расписаны, и каждый знает, что должен делать.

Мортимус занял позицию в углу, из которого было удобно наблюдать, и сел, прислонившись к стене, обхватив руками колени. Занятно было следить за людьми с их броуновским движением, ритуальными действиями, попытками наладить оборудование, их смешными подозрениями в его сторону. Сека они почему-то приняли гораздо благосклоннее, и тот уже вовсю болтал с Профессором. Забавно, как Сек взаимодействовал с людьми – почти радостно, даже, можно сказать, с наслаждением. Как будто пробовал на вкус новое лакомство, которого хотелось еще и еще, независимо от того, будет ли потом болеть живот. Наивное, детское поведение.

А ведь Сек и впрямь был как дитя. Для него такое не просто в новинку, а совершенно неизведанная область – вне субординации, вне долга или обязанностей. Обычная для других, но не для него взаимовыручка и решение задач, за которыми практически наверняка последует позитивное подкрепление. Даже обычная благодарность ему покажется райским подарком. Мортимус усмехнулся и покачал головой. Он хотел дождаться, пока все уснут, и тихо вернуться в ТАРДИС. Здесь нечего было делать, это не его война, не его территория. Вопрос в том, получится ли. Отвертку он так и не нашел, кажется, кто-то под шумок подобрал ее.

Услышав легкие шаги, Мортимус поднял голову.

– А, вот ты где, – сказала Пепперминт и, опустившись на корточки, заглянула ему в глаза. – В гордом одиночестве. Оправдываешь свой никнейм?

– Что? – удивился Мортимус и тут же вспомнил это слово. – А, конечно. Только это не никнейм. Это образ жизни. В уединении и молчании легче всего познать мудрость бытия, дочь моя.

Пеппи дернула уголком рта, тепла в ее взгляде, и так не слишком приязненном, поубавилось.

– У нас у всех родные внизу, можешь не заливать. Или у вас не так? Те, кто называет кому-то настоящее имя, полные кретины – или им просто некого больше терять. Никогда не знаешь, кто может стучать Консорциуму. Даже среди нас могут быть стукачи.

Мортимус промолчал. Сейчас он уже пожалел, что начал перед ней умничать, не стоило. Пусть лучше говорит она, чем больше расскажет, тем проще. Удобнее.

– Так ты и правда не местный? – она удивленно округлила глаза. – Да быть того не может. Думала, врешь, чтобы выкрутиться. Ты все-таки с инопланетником? Не похоже, что вы с ним лучшие друзья.

Пеппи замолчала, пытливо глядя Мортимусу в лицо. Слишком догадливая и умная – и это сейчас недостаток, а не достоинство. Что ж, можно попытаться сойти за идиота, самый удобный способ заставить других недооценивать тебя. Мортимус раздвинул губы в улыбке, надеясь, что та получится достаточно глуповатой.

– Я даже не знаю, как мы сюда попали, – сказал он. Чистую, между прочим, правду.

Пепперминт фыркнула и выпрямилась, глядя на него сверху вниз.

– Ты, кажется, заливаешь, – сказала она, – и делаешь это зря. Видишь ли, всех доверчивых здесь, на Спутнике, давно перебили. Лучше не пытайся вешать эту недоваренную лапшу на уши Канцлеру, а то он преподнесет тебе неприятный сюрприз. И, кстати… кажется, это твое?

Она протянула Мортимусу импульсную отвертку. Тот осторожно взял ее двумя пальцами и быстро осмотрел. Не похоже, что отвертку пытались разобрать, но режим был переключен, и мощность тоже. Мортимус молча посмотрел на Пеппи снизу вверх. Конечно, можно попытаться загипнотизировать ее, но вряд ли это сработает. Слишком уж сообразительна и упряма. Нужно действовать по-другому. Это была игра – крайне интересная, из которой Мортимус почти гарантированно выходил победителем, но элемент неожиданности все равно оставался. Тем более, когда противник был достойным.

– Занятная штучка, – холодно сказала Пеппи.

– Мне тоже нравится, – ответил в тон ей Мортимус. – Спасибо.

– Совершенно не за что. Пользуйся.

В зале загомонили, Пеппи резко вздернула голову, обернулась на шум. Она была похожа на готовящуюся взлететь птицу. Мортимус невольно залюбовался ею. Если бы не их вынужденная миссия, может, он позвал бы ее с собой. Опять же, с эстетической точки зрения Пеппи была куда приятнее, чем Сек.

– Есть связь! – громко воскликнул Профессор, поднимая над головой передатчик. Сек стоял рядом с ним и неумело, но широко улыбался. Его щупальца дрожали – не иначе как от переизбытка чувств. Пеппи бросила на Мортимуса быстрый взгляд, коротко улыбнулась.

– Твой приятель Гаутама починил передатчик, надо же, – сказала она. – Никто из нас не смог. Начинка выгорела к чертям.

Пеппи снова улыбнулась, дернув губами, и быстрым шагом направилась к остальным. Те сгрудились вокруг Профессора и Сека – даже стойкий оловянный Канцлер расплылся в улыбке. Он что-то говорил Секу, Мортимус напряг слух, но расслышать ничего не смог. А потом они пожали друг другу руки.

Оставаться в стороне не имело смысла, и Мортимус встал. В конце концов, было любопытно послушать, о чем они говорят. Но толпа почти сразу разошлась, едва он приблизился к ним.

– С лифтами так же просто не выйдет, нужно понимать… – Канцлер оборвал фразу на полуслове и оглянулся, когда Мортимус подошел ближе. Тот улыбнулся, стараясь выглядеть доброжелательней. Давно уже ему не приходилось располагать людей к себе, чтобы чего-нибудь добиться. Система, которую Мортимус выстроил в своей вотчине, работала на него сама, ему просто было не нужно этого делать, незачем. Но сейчас…

– Я могу починить и лифты, – продолжая счастливо улыбаться, сказал Сек. – Это должно быть просто, технология примитивная.

– Нам все равно нужно подняться на пятисотый этаж, – вмешался Профессор. – Виркашая хочет с тобой поговорить, Канцлер, ответь.

Еще раз бросив на Мортимуса быстрый и недоверчивый взгляд, Канцлер взял передатчик и отошел в сторону.

– А что вам нужно на пятисотом этаже? – спросил Мортимус Профессора. Тот улыбнулся почти так же счастливо, как и Сек – они стояли рядом, оба до глупого довольные. Действительно, как дети.

– Вы, думаю, знаете, что Спутник специализировался на телевещании, – ответил Профессор. – Я уже рассказывал Гаутаме предысторию, но могу повторить. Мы почти два года на военном положении. Спутник контролировала ранее группа банкиров – так называемый Консорциум, и после революции они не оставляли попыток вернуть контроль. В основном с помощью диверсантов; штурмовать нас на орбите, видимо, слишком дорого. Пока что Спутник не в силах противостоять им, но если мы восстановим вещание, если начнем транслировать честные новости…

А заодно продавать рекламное время. Мортимус сдержал зевок. Он понял, о чем будет идти речь, едва ли не с первой фразы.

– Именно для этого вам нужно наверх? Восстановить трансляцию?

– Да, – кивнул Профессор. – У нас есть ведущий журналист – Пеппи, есть техники, мои программы и охрана…

Мортимус глубоко вздохнул – наполовину раздраженно, наполовину устало. С одной стороны, эти люди казались сплоченными общей идеей, целью, которая звала их вперед, и цель эта теперь известна. С другой…

С другой стороны, здесь таилась какая-то тайна. Второй слой. Здравый смысл настойчиво твердил, что оставаться с людьми не стоило, но держать любопытство в узде становилось все труднее. Как они собираются включать вещание? Что за программы? Почему им нужен журналист? И что скажет Канцлер, когда подойдет поговорить? О, он наверняка подойдет, сомнений в этом не возникало.

– Я прошу прощения, Профессор, – сказал Мортимус, прервав длинную тираду о возможностях, которые откроются перед Спутником, – Все это очень интересно, но я хотел бы поговорить с Гаутамой. Наедине.

Он мотнул головой в сторону, и Сек, поняв намек, отошел. На его лице не осталось и тени улыбки.

– Что тебе нужно? – мрачно спросил Сек.

– Нам нельзя оставаться здесь, – ответил Мортимус, хотя почти сразу понял, что этот разговор смысла не имеет. – Ночью вернемся в ТАРДИС и отправимся дальше.

Сек молчал, сверля его неприязненным взглядом, в котором явственно читалось: “Мы с тобой на самом деле враги, таймлорд, и я это помню”.

– Ты не хочешь уходить отсюда? Я так и понял. – Мортимус пожал плечами. Враги, союзники, какая разница. Все равно доверять можно только себе самому.

– Мне нравится с этими людьми. У них есть цель. Она важная, она интересная, и я нужен им. Это… увлекает.

Смысл его слов был ясен, как день. “Кто в здравом уме будет доверять таймлорду?”

– Мне ты тоже нужен, – возразил обиженно Мортимус. Далекам доверять нельзя тем более, но он же рискнул, не так ли?

Сек скривил рот и покачал головой. Было еще что-то, кроме очевидных и почти озвученных причин.

– Твоя миссия может подождать. Сколько бы времени ни прошло, ты все равно успеешь. У тебя ТАРДИС. Приоритеты расставить несложно.

Несокрушимая логика. Боже правый, как же это раздражало! Мортимус снова не знал, что на это ответить – формально, да и не только, далек был абсолютно прав.

– Можешь дожидаться меня здесь, можешь отправиться с нами. Я сдержу слово, – продолжил Сек. – Вернусь, и мы продолжим.

Мортимус поджал губы. Нет, впрочем, все равно интересно будет посмотреть, оправдаются ли его прогнозы. Слишком уж разношерстная эта группа, и есть несколько любопытных этологических вариантов… Только вот совсем не хотелось рисковать еще сильнее. Странно. Кажется, он стареет, ведь раньше риск его не пугал. Мортимус внимательно посмотрел на Сека и кивнул.

– Хорошо. Я пойду с вами. И… спасибо. За то, что так метко попал.

Сек мрачно покачал головой.

– Я промахнулся. Этот пистолет примитивный и слишком тяжелый, я говорил тебе. Дуло бросило влево. Несовершенная конструкция отвода отработанных газов.

Когда Мортимусу на плечо легла чья-то тяжелая рука, он сумел сдержаться и не вздрогнуть.

– Где Гаутама? – спросил Канцлер, который неслышно подошел к ним сзади. – А, вот ты где. Странно, только что не было… Профессор просил позвать тебя – ему нужна помощь. А ты… – он обошел Мортимуса, не сводя с него глаз, и остановился напротив, – ты останься. Поговорить надо.

Канцлер был ниже Мортимуса на голову – почти как сонтаранец, и такой же коренастый. Настоящая военщина – можно было биться об заклад, что он раньше работал в безопасности. Мортимус много таких повидал в бюро. Но, хоть Канцлер и смотрел на него снизу вверх, никакого ощущения подобострастности не возникало. Наоборот.

– Если надеешься слинять под шумок, забудь, – сказал он сухо, когда Сек отошел подальше. – Я и мои ребята глаз с тебя не спустим. Дернешься не так – и ты труп. Плакать о тебе никто не станет.

Из чувства противоречия Мортимусу ужасно захотелось попробовать ночью сбежать, и он крепче сжал губы. Что бы он сейчас ни сказал, не поможет ему, наоборот.

– Так что ты идешь с нами, понял, святой отец? Твой приятель был умнее, он сам попросился. За ним мы тоже будем следить, не надейтесь сыграть в хорошего и плохого полицейского.

– Боже всемилостивый, зачем эти угрозы, – выдохнул Мортимус, изучая лицо своего невольного собеседника. Железный человек. Слабости у него есть – у всех людей они есть, – только вот для того, чтобы обнаружить их, надо постараться. – Я и так собирался с вами идти.

– Молодец. Мозги у тебя на месте, в голове. Теперь топай к остальным. Ужин. А потом отбой. Завтра будет трудный подъем. Марш-бросок.

– Подъем? – переспросил Мортимус, хотя и понял уже, что речь шла о…

– Да, по шахте лифта, – жестко ответил Канцлер, – другого пути нет.

Он взял Мортимуса твердыми, как пластик, пальцами за плечо, развернул и толкнул в спину, заставляя идти впереди.

Из распахнутого рта лифтовой шахты сквозило по ногам холодом.

***

Земля, Юнион Кредит Анштальт, Австралазийское подразделение

Запись голосового чата

Протокол №312-XEF от 02.14.06.200 002

Совершенно секретно

– Слушаю вас.

– Рад знакомству с вами, сэр. Долгожданная перспектива нашего сотрудничества начинает становиться реальностью, не так ли?

– Это взаимно, мистер…

– Риддл. Называйте меня мистер Риддл.

– Очень приятно. Это, конечно же, псевдоним?

– Разумеется. Было бы крайне недальновидно разглашать мое настоящее имя.

– Точно так же поступают и сепаратисты.

– И они могут иногда поступать разумно, надо признаться. Это затрудняет нашу с вами работу, но не может остановить ее, ведь так?

– Вы можете гарантировать, что канал надежен?

(Пауза)

– О, конечно, конечно, нет. Но voip-протокол, который мы с вами используем – слишком древняя технология. По крайней мере, это усложнит расшифровку.

– Не могу сказать, что вы меня успокоили, мистер Риддл.

– Жаль это слышать, мой дорогой друг. Так что вы хотели узнать? Ваш вызов, признаться, застал меня врасплох.

– Мне сообщили о вашем плане. Мне кажется, инвестировать все средства в одного человека – слишком высокий риск.

– О, не в нашем с вами случае. Знаете ли, наш человек стоит как минимум сотни офицеров, его послужной список впечатлил даже меня.

– Мне также сообщили, что вы привели план в действие, не посоветовавшись со всеми членами правления. Это…

– Вы боитесь скандала на собрании? О, мой дорогой друг, не беспокойтесь об этом. Я все беру на себя.

– Это не должно повториться, мистер Риддл. Прошу не перебивать! Этот ваш… Батлер не выходил на связь с самого начала операции. Кроме того, бюджет, который мне показали, потребовал привлечения дополнительных средств! Долговая нагрузка…

– О, не горячитесь, молодой человек! Поверьте, все в полнейшем порядке. Батлер никогда не выходит на связь – это могло бы поставить под угрозу его прикрытие. Батлер сам рекрутирует людей. Батлер доложит вам о выполнении задания, и только. И он возвращает сэкономленные средства. Специалист с великолепной бизнес-этикой.

– Батлер – тоже псевдоним, верно?

– Вы удивительно проницательны, должен заметить.

(Пауза)

– Что ж… Мистер Риддл, поверю на слово, хоть вы и говорите загадками. Подходящий псевдоним у вас.

– На это я и рассчитывал, на это и рассчитывал.

(Смех)

– Надеюсь услышать вас снова.

– Вы, конечно, услышите. Приятно было побеседовать.

– До свидания.

– До свидания!

(Конец записи)

***

Спутник Пять, 200 002 г.

Снизу настойчиво, уверенно и безостановочно дул ветер. Он плотной подушкой толкал в спину, создавая странную иллюзию, что можно разжать руки, откинуться назад, и воздух подхватит в крепкие объятия, не давая упасть. Мантия неприятно хлопала на ветру, то и дело норовя задраться на голову. Мортимус передвинул вверх магнитный крепеж. Иллюзии ненадежны, на них не удержишься. Подавив природное желание посмотреть вниз, он передвинул еще два крепежа и выдохнул, стараясь расслабить руки хоть ненадолго. Хоть Мортимус и был наиболее выносливым живым существом из всей группы, ему тоже требовался отдых, а после подъема на тридцать шесть этажей пальцы уже начинало сводить.

Один из охранников с труднозапоминающейся дурацкой кличкой – то ли Мегапупс, то ли Мегатавр, но которого все называли просто Мегой – продвигался впереди всех, прикрепляя страховку. Он же прослушивал, есть ли на этаже живые: прикладывал к дверям что-то вроде стетоскопа. Кажется, это и был стетоскоп, технологии на Спутнике действительно отставали.

За Мега-охранником, храбро цепляясь за магнитные скобы, полз Сек. Даже отсюда, снизу, было заметно, что ему подъем дается довольно трудно. Но чуть ниже, страхуя Сека, карабкалась Пеппи в ярко-желтом веселом комбинезоне, и, кажется, далеку не слишком хотелось показаться перед ней слабаком. Мортимус усмехнулся и все-таки посмотрел вниз. В лицо тут же упруго ударил плотный, горячий воздух, заставляя прищуриться. Бесконечная темная нора. Где-то по ней наверняка летит Алиса, планируя на широких юбках – о, этот восходящий поток мог бы ее даже поднять, и ей не угнаться ни за банками с вареньем, ни за кроликом.

– Эй, Гаутама! – позвала Пеппи.

– Здесь, – совершенно охрипшим голосом отозвался Сек. Ингибитор восприятия работал отлично – люди постоянно теряли его из виду, им приходилось звать его и ждать ответа.

– Ага. Держись, еще немного, – Пеппи машинально дернула себя за пояс, проверяя страховку, и поползла дальше. Сначала она была против того, чтобы Мортимус поднимался в первой волне, но Канцлер не захотел оставлять его внизу с техниками и оборудованием. Кстати, именно он шел позади всех, замыкая группу, почти бок-о-бок со вторым охранником, прозвища которого Мортимус еще не знал. Они крепили к стенке шахты провода и еще одну веревку на скобах – с ее помощью потом будут поднимать оборудование. Как и говорил Канцлер, включить лифты снизу было невозможно даже с помощью дистанционного управления – вся система выгорела, и проводка тоже.

Ветер, кроме всего прочего, монотонно гудел, и этот звук, наверное, мог бы свести с ума существо с менее устойчивой нервной системой. Мега все чаще останавливался, тер лицо, почти полностью закрытое маской, похожей на водолазную, мотал головой – звук почти ощутимо призывал разжать пальцы и отдаться на волю восходящего потока. Хорошо бы охранник не поддался этому соблазну. В следующий раз стоит предложить ведущему заткнуть уши чем-нибудь плотным по методу Одиссея – странно, что люди до этого не додумались, это же очевидно!

– Долго нам еще? – повысив голос, спросил Мортимус.

Пеппи обернулась, светя ему в глаза налобным фонариком.

– Еще столько же, если не больше, – долетел до Мортимуса ее голос сквозь завывание ветра. – Минимум… пятьдесят этажей.

Она отвернулась и, звеня крепежами страховки, ускорила ход. Мортимусу пришлось и самому поспешить, чтобы страховка не натягивалась слишком сильно. Несмотря на все трудности, группа продвигалась вперед быстро – с начала подъема прошло от силы полтора часа. Почти сумасшедший темп. Так и сорваться недолго.

Мега вдруг трижды стукнул по стенке и остановился, прицепил еще два крепежа и расслабленно повис на веревках.

– Перекур, – донесся снизу голос Канцлера. – Стоп! Пятнадцать минут отдыха.

Мортимус проверил страховку и повис на веревках, расслабляя руки и спину. Зажмурившись, он слушал ветер и напряженное перешептывание невольных спутников. Звуки сливались в монотонный гул со странным, почти музыкальным ритмом – очень нужным сейчас, к слову, он помогал побыстрее расслабиться.

Когда этот ритм нарушило легкое позвякивание, Мортимус открыл глаза. Усталость прошла, будто ее и не было. Пеппи, звеня карабинами, проверила страховку Сека, а потом что-то негромко сказала ему – ветер унес слова прочь, хоть Мортимус и напряг слух. Она похлопала Сека по плечу, покачала головой: кажется, он тоже что-то спросил у нее. Мортимус вздохнул. Удивительно: Сек интегрировался в человеческое общество – неловко, неумело, но с неиссякаемым любопытством и, пожалуй, довольно успешно. Возврат к истокам. Как стихи Эмили Дикинсон, переведенные на китайский несовершенным автопереводчиком, а потом обратно на английский – вогонская поэзия да и только, но первоисточник все-таки угадывался.

– Подъем! – приказал Канцлер, и группа послушно, как один, взялась за крепежи, двинулась вверх. Мега зацепил очередную скобу, звякнул стетоскопом о металл двери, а потом поднял руку и приложил палец к губам. Пеппи быстро набрала что-то на своем комме и тоже предостерегающе помахала рукой. Мега пополз вверх медленнее, стараясь крепить скобы как можно тише – и это у него получалось. Зря они боялись: из-за воя ветра в шахте их слабый шум никто не услышал бы.

Миновав опасный сто пятьдесят второй этаж, группа снова ускорилась. Через пару десятков этажей Мортимус проклинал все на свете – и свое любопытство, и научные изыскания. Бог с ними, с людьми и их психологией, будто он в двадцатом веке на них посмотреть не мог! Социальный эксперимент можно поставить и в специально созданных для этого условиях. Даже лучше, если условия будут созданы специально, чтобы можно было их повторить! Руки почти отваливались. Хотелось плюнуть на гордость и попросить, чтобы его подняли на веревках, как ценный груз. Но, наверное, Секу было гораздо хуже – вряд ли далеки планировали, что такой странный гибрид должен быть еще и суперменом. Если они сделали упор на интеллект, то физические данные могли не дотянуть… Мортимус зажмурился и расслабил руки, делая короткую передышку, но в этот момент Мега снова остановился, послушал двери и махнул рукой, а Канцлер дернул за веревку два раза. Двести первый этаж, похоже, был необитаем.

Мега вытащил из чехла на поясе электронную монтировку, провел ею по створкам и осторожно разжал их, фиксируя двери, чтобы не закрылись. А потом, перевалившись животом через порог, выкарабкался наружу. До Мортимуса долетел его оклик:

– Ох ты ж блядь… Чисто!

Пеппи полезла быстрее, подталкивая совершенно уже выдохшегося Сека – неутомимая, как ветер, который дул снизу. Они выбрались наружу, сначала он, потом она; а Мортимус, добравшись до распахнутой двери, собрался с силами и выкарабкался сам. Он отполз в сторону от лифта и лег на спину, пытаясь отдышаться. Сумасшедший подъем. Сумасшедшие люди.

– Ну ничего себе! – громко сказала Пеппи.

Сек, который тоже лежал на полу, раскинув руки, поднял голову.

– Какое… странное… ощущение, – слабым голосом сказал он. – Боль плоти, но не та, которую я ощущал раньше. Постоянная… И сил больше нет. Теряю концентрацию.

– Это усталость. Нормально, – ответил Мортимус и посмотрел на потолок. – Боже всемилостивый!

Он сделал еще одно усилие, поднялся на ноги и огляделся. Теперь понятно, почему Мега так отреагировал на этот этаж. Понятно. Весь зал – даже потолок – был расписан яркими, красочными рисунками. Граффити. Огненные волны, синие стилизованные звезды над ними, бегущая за схематическим человеком стая очень достоверных собак, пальмы с круглыми коричневыми кокосами, серо-металлическая статуя с дырками вместо глаз. И надпись вдоль всей стены, выведенная красивой, почти типографской гарнитурой: “Вы покидаете остров. Я сожалею”.

– Это что за народное творчество? – спросил Канцлер, который вылез следом за вторым охранником. – Хватит глазеть! Мега, помоги с проводами, живо.

Мега кинулся помогать ему, они загомонили, вытаскивая из шахты тяжелые бухты проводов и веревок. Сек с трудом поднялся на ноги и завертел головой, разглядывая рисунки.

– Как… красиво, – выдохнул он.

– Ага, – согласился Мортимус. Это и правда было красиво – на свой лад, конечно. Безумная, завораживающая красота.

– Вы психи, оба, – сказала Пеппи, обернувшись к ним. На фоне сине-оранжевых узоров желтый комбинезон выделялся особенно ярко, как еще одна звезда. Под ее ногой хрустнул шарик – весь пол был усыпан ими. Эти разноцветные шарики кое-где устилали его плотным узорчатым слоем.

Мортимус принюхался. Здесь странно пахло – приятно, можно сказать, разве что немного приторно. Каким-то десертом и парфюмерией, что ли. Втянув носом воздух, он зажмурился, пытаясь определить точнее.

– Клубника, – наконец догадался он.

– Здесь есть выжившие, – сказал Канцлер. Он встал рядом, сунув руки в карманы, и разглядывал рисунки с отсутствующим видом. – Надо подняться выше. Мы не останавливаемся на обитаемых уровнях.

– А я хочу исследовать этот этаж, – спокойно возразила Пеппи. – Не думаю, что это настолько опасно.

Канцлер набычился, с хрустом, в пыль раздавив каблуком один из ярких шариков.

– Как ответственный за безопасность экспедиции я запрещаю это.

– Ты не можешь запретить мне, мы равноправные пайщики, – беспечно ответила Пеппи. Она подняла один из шариков, покрутила в пальцах и отбросила прочь. Тот глухо застучал по пластиковому покрытию пола. – Ты командуешь своими подчиненными, им и запрещай.

Она бросила быстрый взгляд на Мортимуса, озорной и многозначительный, и продолжила:

– Можем проголосовать – они вдвоем за одну долю.

– Но они не могут!

– Могут. В кредит. Техническая поддержка инопланетника сойдет за пай.

Акционерное общество “Восхождение”. Мортимус скривил губы в усмешке. Сек, кажется, занял почетное место в совете директоров – заочно, за будущие заслуги, – и даже этого не понял. Он недоуменно переводил взгляд с Пеппи на Канцлера и молчал.

– Нам предлагают проголосовать за то, исследовать ли этот этаж или подняться выше, – вполголоса разъяснил ему Мортимус.

– Я за исследование, – тут же ответил Сек. Его щупальца снова свились в забавные колечки. Нужно было все-таки заняться языком его альтернативной мимики – это означало любопытство, заинтересованность, что-то еще?

– И я, – добавил Мортимус.

– Я тоже за. Ты в меньшинстве, Канцлер, – злорадно сообщила Пеппи.

Он смотрел на нее непроницаемым взглядом. Если бы неодобрение могло превращаться в лучи, Канцлер бы сиял сейчас, как звезда.

– Держи комм включенным. Мега! Отправишься с ними, – наконец сквозь зубы приказал он. – Не заходите далеко.

Все этажи Спутника были практически идентичны – двери на двести первом располагались там же, где и на девяносто девятом, только здесь они были широко и гостеприимно распахнуты. За ними открывался такой же угловатый коридор, только разрисованный, как и зал, сверху донизу. Даже заброшенный ларек очередного человеческого фаст-фуда, стоявший посреди коридора, был раскрашен, как арт-объект на выставке современного искусства. Интересно, чем рисовали? Мортимус подошел к стене, прикоснулся к краске – на пальцах осталась оранжевая пыль. Он понюхал руку и скривился.

– Органика. Что-то вроде мела с примесями.

Вывод напрашивался сам собой. Мортимус подобрал один из шариков, валявшихся под ногами. Он пах точно так же. Что же это такое?

Мега отстранил его, и, держа оружие наизготовку, выглянул в коридор.

– Чисто. Идем.

Из-за поворотов надпись на одной из стен – длинная, сделанная красными и синими мелками, – терялась за углом, и потому Пеппи читала ее, делая паузы.

– Большой… – Она заглянула за угол. – Брат…

– Следит за тобой? – предположил Мортимус.

Пеппи ускорила шаг, но Мега не дал ей уйти вперед, выставив руку, и она обиженно фыркнула, сдув со лба мешавшуюся челку. Запах клубники стал сильнее, от него почти першило в горле.

– Откуда ты знаешь? – спросила Пеппи, когда они дошли до следующего угла. – Следит… Действительно.

Мортимус довольно улыбнулся и плотнее запахнул мантию.

– Если здесь и остались выжившие, этот “робинзон” хорошо образован. Цитата из очень древней книги, надо же.

– Про остров – тоже цитата? – спросил Сек. – Кто такой робинзон? И что это за странный… запах?

Мега вдруг остановился и резко поднял руку.

– Я что-то слышал, – прошептал он. – Тут кто-то есть.

В полной тишине, пропитанной клубничной вонью, послышалось слабое, едва слышное звяканье и шорох. Звуки казались отдаленными, Мега осторожно вытащил из-за пазухи стетоскоп и приложил к стене.

– Это здесь, за стеной, – глухим голосом пробормотал он. – Стучит. Чавкает.

Он обернулся к Пеппи, глядя на нее расширенными, темными на побледневшем лице глазами.

– Надо возвращаться. Канцлер не одобрит… Говорят, тут, наверху люди жрут друг друга. Дальше идти нельзя!

Она молча отобрала у Меги стетоскоп и приложила его к стене. Потом широко улыбнулась, блеснув в полутьме зубами, и одним хищным движением достала пистолет.

– Он тут один, Мега, не бойся. – Пеппи оглянулась. – Гаутама, ты ведь можешь становиться невидимкой? Ну вот, опять пропал. Страхуй, если слышишь.

Сек сунул руку за пазуху, вытащил из кобуры свой Desert Eagle и щелкнул затвором. Выглядел пистолет как-то необычно, но Мортимус не успел рассмотреть: его окликнула Пеппи.

– Монах, иди сюда. Ты не вооружен, он тебя не испугается.

Не вооружен? Мортимус стиснул в кармане одну из ампул и подошел ближе. Люди наивно считают, что только стрелковое оружие может представлять опасность. Пеппи зашарила ладонями по нарисованным буквам, стирая краску.

– Эти новомодные раздвижные стены, – прошептала она. – Наверху вечно выпендривались… а, вот и ручка. Мега, Гаутама, внимание! Я открываю.

Она что-то нажала, сегмент стены отъехал в сторону, из открывшегося проема в коридор полился яркий свет. Пеппи вскинула оружие, целясь, Мега отступил назад, Сек поднял пистолет. Клубникой воняло так, что от запаха почти тошнило, и Мортимус решил, что больше никогда не станет есть эти земные ягоды. Никогда. Он осторожно заглянул в проем. Столики, буфет… столовая!

– О, вы тоже пришли пообедать? Заходите, места хватит всем! – радушно сказал человек, сидевший за одним из столиков, и широко улыбнулся. На заросшем черной грязью, но гладко выбритом лице сверкнули белоснежные зубы. – Заходите, чего вы ждете, друзья?