Текст книги "Бог и наркотики (СИ)"

Автор книги: Торговец деревом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Что бы ты хотел сегодня? – спрашивает она прежде, чем я успеваю перехватить из рук официанта меню.

– Возможно, ты хочешь, чтобы Сегодня я положился на твой вкус? – пряча взгляд в книге, спрашиваю ее и без того замечая, вмиг появившееся сияние на ее лице. Мысли Брианы читать не так трудно.

– Вот и славно, потому что заказ уже сделан, – она одним взмахом руки возвращает к нам официанта, что не успел отойти на дальнее расстояние (бедняга, не знает, что его теперь ждет). – Зайчик, – обращается она вмиг стушевавшемуся молодому парню. – Мой заказ, я звонила утром, должен быть через пять минут на этом столе, ступай, – кровожадно улыбается она, прослеживая взглядом за обтянутой тканью упругой задницей официанта. «Не волнуйся, такой тебе никогда не обзавестись», – мысленно улыбаюсь я, все это время не сводя взгляда с меню.

– Что ты пытаешься там найти? – интересуется она, а перед моим носом тут же появляется ее наманикюренный палец, цепкие ручонки вырывают книжку, опуская ее на край стола. – Не волнуйся, тебе понравится то, что принесут… И даже не придется дозаказывать, все будет вкусно, – обещает она, а я мысленно давлюсь тем фактом, что денег в бумажнике может не хватить и придется расплачиваться натурой, причем своей, вряд ли кто-то возжелает увидеть Это неуклюжее нечто на отработке.

– Если обещаешь, – почему-то я не чувствую неловкости, о которой я задумываюсь каждые пять дней, на протяжении которых сопровождаю ее.

Более того, весьма удивителен и тот факт – она знает о том, что я получаю за каждое свидание с ней определенную сумму, но упорно делает вид, что может добиться расположения в моем сердце, если постарается произвести на меня впечатление. На нее его, как я успел заметить, произвел еще при первом появлении: слюна брызгала во все стороны, я даже хотел сделать сорок уколов от бешенства, когда вечером возвращался на автобусную остановку.

– Как прошел твой день? – спрашивает она, продолжая крутить в руках пустой фужер.

– Скучно, как я уже говорил, с работы уволился по известным тебе причинам, поэтому иногда мне нечем занять себя, – откровенно вру я, понимая, что под главной причиной моего увольнение подразумевается совсем другое: я просто физически не успевал следить за Гиром, поэтому едва выдержав первую неделю пыток с постоянной возней с ним, взял и ушел из университета.

– Хочешь, – вдруг наклоняется она ближе, сокращая и без того мизерное расстояние между нами. – Мы будем видеться чаще?

Я чуть не подавился от такой угрозы.

– Знаешь, хорошего должно быть понемножку, – стреляя в нее пристальным взглядом, отвечаю я, заставляя Бриану откинуться на спинку стула и закатить глаза.

– Врун, – фыркает она и переключает внимание на подошедшего официанта.

– Извините, – обращается он, опуская взгляд в пол. «Прям как на работе», – мысленно проностальгировал я. – Ваш заказ будет готов через двадцать минут, некоторые продукты требуют более тщательной обработки, – произносит он, а я удивляюсь, думая о том, что же за нечто заказала эта дамочка на этот раз.

Я вижу, как лицо Брианы искажается в недовольстве. Кажется, сейчас будет извержение вулкана, нужно спасать паренька от травм.

– Да как ты…

– Принесите нам вина, – перебиваю ее я. – Мы подождем, нам есть, что обсудить во время ожидания, – подмигиваю Бриане, наблюдая, как та расползается на месте.

– Вы слышали его… – но фраза девушки осталась для официанта незаконченной, он уже давно откланялся выполнять заказ.– О чем же ты хочешь поговорить со мной, Брайан? – расплывается она в улыбке, из-за чего ее тонкие губы становятся практически незаметными.

– Хотел услышать твой рассказ, неужели ты также скучно, как и я, провела день?

– Отнюдь, – тут же отвечает она. – Утром пришлось наведать братика, он совсем закрутился на отцовской работе. Так устает, что даже дома на ночь не появляется…

– Разве отец не поправился? – спрашиваю я, подразумевая директора крупной международной корпорации, кажется, они занимаются производством комплектующих запчастей для автомобилей высокого класса. На рынке движимый и ходовой товар.

– Нет, ему с каждым днем вкалывают все больше лекарств, назначают новые препараты, но лучше не становится. Впрочем, я уже готова к тому, что с постели он никогда не встанет, – она произносит эти слова с таким хладнокровием, что, кажется, любовь к собственному отцу в сердце этой девушки никогда не существовала, но ее фраза лишь муляж, по опыту знаю, что таким людям хочется казаться несгибаемыми.

– Уверена в этом? – не сводя с нее взгляда, спрашиваю ее.

– Как ни в чем другом, – отвечает девушка, закусывая на секунду нижнюю губу. – День провела в салоне, нужно было помочь подруге с выбором авто, – резко меняет она тему, а я в очередной раз задумываюсь… подруге ли? Разве с проплаченным компаньоном на вечер, у нее могут быть настоящие друзья? Впрочем, это не мои заботы.

Подошедший официант разлил по бокалам вино и, поклонившись, вновь удалился.

– Выпьем за очередной совет в незаменимой покупке, – звон бокалов, делаю глоток и возвращаю его на место.

– А как поживает твое подобное трупу тело? – спрашивает она, а вдруг замечаю в ее взгляде нескрываемую ревность, хоть она знает, что это за человек: немного слышала о нем по моим рассказам, но все равно не может вынести того, что ему я уделяю больше внимания.

– Все так же неподвижен, – нагло вру я, желая сохранить в тайне как можно дольше тот факт, что он пришел в себя. Я же знаю, что она непременно захочет познакомиться с ним. Сейчас ее удерживает только то, что конструктивного диалога у них не получится.

– Дай знать, когда…

– Обязательно, – не даю ей договорить.

На горизонте показывается официант с медным подносом в руках, передо мной и перед Брианой опускаются две больших тарелки, рядом в высоких стеклянных плошках салат, изображенный в форме короны.

– Десерт сразу принести? – спрашивает парень, на что получает довольно хамский ответ: «Я что похожа на человека, который ест все блюда сразу?» – Извините, я подам его позже, – удаляется он.

– Что это? – с нескрываемым подозрением смотрю на содержимое в тарелке, какая-то белая густая смесь, внутри которой различные кусочки непонятного содержания.

– Очень вкусная вещь, не смотри на нее так, словно я пытаюсь тебя отравить. Всего лишь мясо птиц в разных видах, да грибы отваренные вместе с соусом – это вкусно, – говорит она, мгновенно запуская себе в рот неслабую порцию на вилке.

– Как скажешь…

Я вот всегда удивлялся, как при таком богатом папашке, она остается неприлично Богатых размеров: ведь можно и отсосать весь жирок из ее тела с помощью медицинских принадлежностей. Чего ей мешает довериться специалистам?

– Брайан, Брайан, – кажется, я слишком отвлекся на рассуждение о том, что мне едва нужно знать.

– Что?

– Не будь таким молчаливым, поговори со мной, неужели тебе неинтересно? – хмурится она.

– Я просто не люблю внимание окружающих в таких количествах, с тебя взгляда сегодня не сводят, – говорю я то, что она больше всего хочет сейчас услышать. – Даже на меня разевают зенки.

– Ты хочешь, чтобы мы уединились? – «Еб твою, да я лучше сдохну», – мысленно шуганулся я.

– Просто всеобщее обозрение не для меня, вот и все, – спокойно отвечаю я, накалывая на вилку мясо – оно действительно оказалось очень вкусным.

– Я вижу, блюдо тебе понравилось. В следующий раз меньше недоверия ко мне испытывай и будет еще лучше, – поднимает она бокал и, не дождавшись моего ответа, делает глоток.

***

Два часа сегодня тянулись не так, как это было обычно: все мои мысли в постоянном потоке уплывали в другое русло. Я практически каждые пять минут вспоминал о Гире, молясь лишь о том, чтобы он не проснулся раньше моего прихода. Я, конечно, понимаю, что мне рано или поздно придется ответить на все его вопросы, ведь сейчас он едва понимает происходящее, но ведь по его натуре он может взяться за поиски сам. Без моей помощи. И, боюсь, тогда я ничего уже не смогу сделать.

– Как бы ни было с тобой комфортно, – продолжила Бриана, доедая клубнику со дна глубокой плошки. – Я все еще не оставляю надежд, что смогу похитить твое сердце, а значит, хорошего, как ты говоришь, понемножку. Ты еще успеешь привыкнуть ко мне, а пока я разрешаю тебе скучать по моей безумно обворожительной персоне, – жмурится она, словно комплимент из ее уст звучал откуда-то со стороны.

– И что же ты предлагаешь?

– Я поехала домой, о следующей встрече напишу чуть позже, мне нужно уехать на день, – как-то печально произносит она, заставляя меня мысленно обрадоваться и в то же время почувствовать дикую досаду: неужели я тот человек, что способен льстить за деньги?

– Я провожу тебя, – говорю я, открывая счет и ныряя рукой в карман брюк, чтобы достать бумажник.

– Не стоит, – цепкий пальчик вновь оказывается прямо перед моим носом, выдергивая из рук бумажную корочку. – Оставь деньги брата себе – они тебе нужнее, я заплачу сама, но… – она наклоняется ближе. – За это ты меня поцелуешь, – подмигивает она.

«Может, я все же заплачу?»

– Только, – вмиг отстраняется она. – Не здесь и не сегодня, – я мысленно перевел на счет храма все сбережения, которые у меня только имеются.

– Спасибо за вечер, – я открываю перед ней дверцу подъехавшего ауди, подаю Бриане руку и жду, когда девушка сядет в машину.

– Не скучай, Брайан, – ловлю ее мимолетный поцелуй на своей щеке и, дождавшись, когда машина уедет, вытираю тыльной стороной руки влажную кожу на скуле.

***

Поднимаюсь на лифте, наблюдая через стеклянные дверцы, за сменяющимися этажами. На каждом расположены какие-то кабинеты открытого и закрытого типа. Раньше я даже не догадывался о том, что подобная клеркам работа, которую нам показывают в фильмах, существуют. Здесь действительно персонал меняют редко, карьерной лестницы практически не существуют, проверенные – «свои в доску» – люди вынуждены по многим обстоятельствам работать на одном и том же месте до конца своей жизни.

Кнопочка этажа с номером одиннадцать загорается голубым, а лифт на секунду озаряет одиночный звонкий звук. Дверцы открываются, я, никуда не сворачивая, следую к кабинету с нужной бежевой табличкой. Пусть сейчас на ней имя и фамилия отца Брианы, вскоре, я уверен, они сменят ее на имя брата – Стива.

Два коротких стука и я уже слышу уставший голос за дверью: «Войдите».

Тяну на себя дверь, впуская внутрь непроветренного помещения свежий воздух.

– Здравствуй, Брайан, – произносит невысокий парень, восседая на массивном кожаном кресле. – Я ждал тебя, почему так долго?

– Сегодня Ваша сестра пожелала встретиться позже, чем обычно, – без приглашения сажусь напротив него, на один из стульев. Фривольно закидываю одну ногу на другую, прекрасно понимая, что в этом кабинете никто не позволяет себе такого поведения. Что ж, я буду первым.

– Ты ей, безусловно, понравился. Она была в восторге от твоих манер, в отличии от меня, – он натягивает на нос очки, вглядываясь в мое лицо через тонкие стекла.

Неужели в свои молодые годы он хочет выглядеть настолько старым? Насколько я помню, между нами разница в пять-шесть лет. Почти как мои студенты.

– В нашем уговоре не было подобного пункта, – немой вопрос в его глазах заставил меня продолжить. – Вам я не обязан нравится.

– Что ж, ты прав. И все же, позвал я тебя не для того, чтобы выяснять отношения.

– Я слушаю, – положив руки на колени, я сцепил их замок.

– Твой испытательный срок подошел к концу и не мне тебе рассказывать, что с работой ты справился, – на столе появился белый конверт, парень одним касанием руки заставил его проехаться от своего конца к моему. – Без аванса, тут сразу вся сумма, – он встал и подошел к окну, возвращая жалюзи в вертикальное положение.

– Это все?

– Будь на связи, – кивает он один раз, заставляя копну светлых волос упасть на глаза.

***

Два поворота ключа и я вхожу в прихожую, клацнув выключателем пару раз, жду, когда на глазах покажется рыжее нечто, но вместо долгожданного и такого привычного появления в помещении остается все так же пусто. Снимаю ботинки и прислушиваюсь к тишине в доме, различая на фоне какие-то сдавленные ругательства.

Распахиваю плотно закрытую дверь комнаты, входя внутрь.

– Мяу.

– Заткнись.

– Мяу-у.

– Смотри, еще раз и вызовешь Сатану.

– Мяу.

– Триста тридцать три, все падла, прощайся с жизнью. С Ним шутки плохи.

Я застал самую что ни на есть забавную сцену: Гир лежал, уткнувшись носом в подушку, одеяло валялось на полу, а простынь была слегка вздернута, на спине у парня восседала довольное животное, продолжая терроризировать своего сородича по несчастьям пронзительным звуком:

– Мяу.

– Ты в курсе, что из Ада пути назад нет? Даже твои девять жизней по сравнению с этим – хуйня.

– Мяу.

– Да завались.

При всем его раздражении, Гир оставался неподвижен, он в форме звезды просто распластался по всей постели, и только по издающимся звукам, было понятно, что он все еще жив.

– Мяу.

– Может, ты ведьма? Или ее реинкарнация?

– Мяу.

– Признайся, когда ты была женщиной, тебя за такие донимательства сожгли на костре? Инквизиция всегда поступала правильно – я знал.

– Мяу.

– Итить тебя непереитить.

– Что ты делаешь? – решил вмешаться я в их странный разговор, на что кошка подняла на меня свой довольный, жмурящийся взгляд, а Гир так и остался лежать, топя лицо в подушке.

– Я всегда знал, что ты – мужик, – говорит он, шумно выдыхая в ткань, набитую перьями.

– А я, что ты долбаёб! – уверенно заявляю я, облокачиваясь о дверной косяк. – Животное просто есть хочет, а ты непроходимый тупица.

– Ври, я знаю, что ты притворяешься.

– Эй, – обратился я к кошке. – К-с-с, к-с-с, иди сюда чудовище, дам пожрать, – разворачиваюсь в сторону кухни, наблюдая за тем, как вперед меня пробегается на всех четырех лапах рыжее нечто, почему-то в этот момент виляя хвостом не хуже собаки, я невольно улыбнулся.

Надеюсь, он тоже вскоре захочет есть и не заставит нас долго ждать.

Комментарий к Глава 2.

========== Глава 3. ==========

Не успело мясо упасть на раскаленную сковородку, взбунтовавшись брызгами и извергая густой пар, на фоне входной двери показалась фигура, облаченная в одни трусы и вытянутую футболку с ободранными краями.

– Покормишь? – спрашивает он, заставляя меня окунуться в совершенно недавние воспоминания: я ведь тогда его с ложки кормил, наблюдая, как он молча жует и глотает пищу, всматриваясь в это время в единственную точку на моей одежде. Никакой реакции никогда не было, я дергал его за ниточки, словно марионетку, а он инстинктивно выполнял жизненно важные и самые необходимые потребности.

– Готово будет не скоро, минут сорок нужно подождать, – накрываю сковороду плотной крышкой из каленого стекла, разворачиваюсь лицом к Гиру, наблюдаю за его нерасторопными движениями: кажется, ему все ещё трудно ходить.

– Я подожду, пока несильно есть хочется, – говорит он, в то время как предатель желудок, громко урча, выдает его истинные желания с потрохами.

– Налить чаю?

– Не стоит, лучше отрежь кусок хлеба, не хочу перебить аппетит полностью, лишь немного заглушу голод, – спорить я с ним не стал, достав из нижнего шкафчика из хлебницы свежую буханку, отрезаю корочку и, покрыв верх растительным маслом, обсыпаю солью.

– Держи, – жду, когда он перехватит импровизированный бутерброд. – И сядь уже за стол, – хмурюсь я, напрягаясь оттого, что он стоит, опираясь о стенку. Гир же, решая не спорить, отодвигает край стола, чтобы сесть на сиденье кухонного уголка, обтянутого темно-синей замшевой тканью.

Кошка все это время молчаливо наблюдает за ним с подоконника, пуская ленивые взгляды на его подрагивающие руки, которыми он подносит хлеб ко рту.

– Ты давно проснулся? – вновь отворачиваясь, мешаю мясо в сковородке.

– Не знаю.

Поворачиваю голову в его сторону.

– Все это время не выходил из комнаты или…

– Не выходил, – его ответ успокаивает, еще слишком рано шастать по квартире, обстановка, атмосфера лишь натолкнут на новые вопросы, отвечать на которые я пока не готов.

Доедая последний кусок, жмурится, словно только что проснулся, запускает пальцы в волосы, почесывая, проходит по голове, а спустившись к ушам, вдруг замирает. В удивлении ощупывает мочку, в этот момент так испуганно вглядываясь в пустоту, словно она подскажет ему, что случилось.

– Можешь не искать, твою стрёмную серьгу сняли еще в больнице, – говорю прежде, чем успеваю обдумать фразу. Бью себя рукой по лбу, старательно пряча взгляд от, вмиг всполохнувшегося, Гира. «Пожалуйста, не заостряй внимание на моих словах».

– В больнице? – непонимающе спрашивает он.

– Не волнуйся, кажется, та медная штука где-то у меня была. Тоннель, ведь так называется? Не думаю, что эта дырка успела зарасти до конца, диаметр у нее, конечно, маленький, но…

– Я не об этом! – удар по столу, заставляет находившуюся на нем посуду звонко брякнуть.

– Да понял я… – скрежет собственных зубов, вмиг появившаяся на лбу большая морщина из-за сведенных бровей. Давно ли я так злился, да к тому же, на самого себя?

– Я был в больнице? – опасливо спрашивает. Разворачиваясь к нему, опираюсь обеими руками о стол, нависая над его лицом.

– Посмотри на меня, – встречаясь с голубовато-серым взглядом, продолжаю. – Да, ты был в больнице. И нет, я забирал тебя не из травматологии или с диспансера, ты прекрасно понимаешь, о каком заведении идет речь, может, не будешь задавать больше вопросы и попытаешься жить без воспоминаний, пробел которых ты так усердно пытаешься восстановить!

– Нет, – его лицо лишает эмоций, он сосредоточенно смотрит мне в глаза, а я опять ловлю себя на чувстве, что замираю при виде такого напора с его стороны. Я думал, придя в себя, он будет заливаться слезами и соплями, мечтая лишь о том, что все случившееся в его жизни – сон. – Я хочу знать. Всё. Мне плевать какой ценой дастся мне эта правда.

– Что ж, – я вытащил из-под стола табуретку, катнув его ногой ближе к себе, опустился на нее. – Тогда, слушай!

***

Шелест колышущихся штор, легкое дуновенье ветра, приятно обдувающее жаркую кожу. Пелена тумана на глазах. Усталость, которую ничем не скрыть, не заглушить ни кофе, ни любыми энергетическими средствами. Погружаюсь в сон почти мгновенно, даже не успеваю пролежать на холодных простынях и трех минут. Противный звук вибрации заставляет лениво опустить руку вниз, под кровать. Стуча пальцами по паркету, пытаюсь нащупать телефон, что с каждой секундой отъезжает все дальше, вглубь. Наконец, цепляясь за толстый корпус сотового, подтягиваю к себе руку, жмурясь от подсветки, что мигом ударяет по разоруженным глазам.

Номер отнюдь не из незнакомых – Клеменс, раньше от него можно было дождаться только сообщения.

– Слушаю, – поднимаю трубку, тут же морщась от доносящегося звука: шум, что обычно носится в помещении Подвала, ни с каким другим не спутаешь.

– Брайан, ты? – спрашивает обеспокоенный голос, а я едва стараюсь удержать себя в реальности и не отключиться прямо во время разговора.

– Кто же еще? – хмыкаю, касаясь виском мягкой подушки.

– Прости, наверное, это глупо и я пересмотрел детективов, но по такому поводу я могу обратиться лишь к тебе…

– Что за повод? – не люблю, когда льют воду, поэтому усердно перебиваю собеседника.

– Я по поводу твоего друга, эм, Гира, – такая новость заставляет поморщиться, мне противно знать, что меня беспокоят по такому ничтожному вопросу.

– Он не мой друг, но все же, что ты хотел?

– Понимаешь, он пропал из компании, в которой обычно находился… – голос Клеменса действительно звучал тревожно, но что ему было до этого парня? Он всего лишь один из его сотых посетителей.

– И что? Да домой свалил – проспаться, знаешь, я сейчас не совсем свободен, поэтому не могу разговаривать, – я хотел было положить трубку, но настойчивый голос бармена Подвала не дал мне этого сделать.

– Подожди. Я понимаю, по такому поводу я бы никогда не позвонил. Принимая у них заказ, я появился во время очередного пьяного разговора, вот только на этот раз не думаю, что это галлюцинации…

– И?

– … они сказали, что его увезли в лечебку, – я чуть телефон из рук не выронил, очень часто такие моменты показывают фильмах, когда героя накрывает дикая сонливость, но стоит узнать ему что-то невероятно важное, ее снимает, как рукой. Сейчас было все наоборот. Пропала не только сонливость. Я ощутил невероятный прилив адреналина в крови. Под таким ни то, что спать не ляжешь, даже под снотворным вырубиться будет невозможно.

За долю секунды, что мозг совершал мыслительный процесс, я понял только одно, если Клеменс услышал правду, то парень в большой жопе.

– Уверен? – я попытался взять себя в руки, паниковать было некогда, нестись в больницу на первом попавшемся такси – бессмысленно, утром будет проще узнать все его данные, благодаря которым меня смогут пропустить в палату.

– Более чем. Они говорили слишком серьезные вещи, пусть не переставая улыбаться… Ты же знаешь, если он там застрянет, даже родственникам не сообщат, если сами искать не кинуться, – о родителях Гира я знал вдвое меньше, чем о соседской собаке, что завели этажом выше: она ведь даже не лает. Они жили в другом городе – все, что мне было известно.

– Спасибо. Я постараюсь завтра разузнать что-нибудь, мне позвонить тебе, когда…

– Да. Тоже хочу знать, что за бред творится у меня в клубе!

– До связи.

– До нее самой, – скинув вызов, я еще долго бродил по пустой комнате, не веря тому, что произошло. «Это ты во всем виноват», – играло воображение на осколках разума. «Ты привел его туда», – не унимаясь ни на мгновенье, оно тасовало мои мысли, словно колоду карт, умело подложенных шулером в игру.

Ведь с нашей последней встречи прошло чуть меньше двух недель, как это могло произойти столь быстро? «Если бы ты не вытащил его оттуда, ничего бы не было», – шёпот над ухом заставляет вздрогнуть. Сойти с ума не так сложно, как кажется на первый взгляд.

***

Запах хлорки впивается прямо в ноздри, пропитывает всю одежду, заставляя ту стать носителем такого едкого парфюма. Зеленовато-желтые бледные стены, потолок вымазанный неровным слоем штукатурки, множество бурых подтеков на стыках плит. Провожу ладонью по волосам, поднося к лицу, чтобы рассмотреть белые крошки на коже.

– Отсыпается, – за спиной появляется низенький старик, клацанье его вставной челюсти заставляет невольно вздрогнуть. Разворачиваюсь к нему лицом, наблюдая на белом халате вымазанный в чем-то бейдж. «Морис Грей» – так это он ведущий врач в этом треклятом месте?

Отряхнув руки, похлопав друг о друга, я протягиваю одну к нему для рукопожатия.

– Брайан Иззи, – представился я. – Вам уже передали, каким пациентом я интересуюсь? – дождавшись, когда сухая рука обтянутая дряблой кожей сомкнется на моей ладони, несильно пожимаю ее, тут же возвращаясь к начавшемуся разговору.

– Предупредили. Пройдемте, – он кивнул в сторону своего кабинета с такой же табличкой. – Не будем же мы вести диалог в дверях.

Пропуская его, захожу в помещение, прикрывая за собой дверь, что подозрительно скрипнув, не прошла в стыки, так и осталась в открытом положении.

– Она немного просела, да и с петель, кажется, сошла, так что оставьте это гиблое дело и лучше присаживайтесь, – голос мужчины перестал быть таким древним, как только доктор занял место на своем деревянном стуле с высокой спинкой. – Вам рассказали, в каком состоянии был доставлен нам пациент? – поднимает на меня блекло-голубые глаза, бледная кожа век на которых лежит практически слоями.

– У него была передозировка? – спрашиваю его, решая, что вряд ли что-то внятное мне смогли доложить в регистратуре.

– Не совсем, – спокойно отвечает мужчина, сводя седые разросшиеся брови вместе. – Но он был к этому близок. Понимаете, то количество различных препаратов, которые он принял, заставило мозг парня, как бы это выразить словами, уйти из реального мира.

Сердце пропустила болезненный удар, а я невольно сжал руки в кулаки.

– Он умер? – не веря словам врача, решил я задать более прямой вопрос.

– Не совсем.

– То есть? – наверное, удивление, появившееся на моем лице, заставило доктора растеряться. Он вдруг отвернулся к окну, что-то бубня себе под нос, вернул на нос очки, что висели на длинной серебряной цепочке у него на шее, а затем вновь собрался и развернулся обратно ко мне.

– Позвольте объяснить это немного иначе. Его мозг сейчас проецирует определенную картину, он все еще продолжает видеть галлюцинацию. Воображение человека настолько сильное, что оно может воссоздать все, что ему захочется. А нервные клетки будут подыгрывать всем ощущениям, которые человек испытывает в своих грезах. Тело этого молодого человека – всего лишь пустая оболочка, он может, если его хорошо попросить, есть, пить, даже справлять нужду, но не более. Речь отсутствует, потому что он не слышит ни одного слова произнесенного здесь, только то, что происходит у него в голове. Понимаете? Сейчас для нас есть две реальности: настоящая – палата, в которой присутствует его тело и ложная – иллюзия, которую проецирует его мозг. Для него же действительность одна – его фантазия, – я кожей чувствовал, как холодный ветер пробирается под одежду, пуская табун мурашек по телу от каждого слова Мориса.

– Что же это получается, он больше не придет в себя?

– Я не могу ответить на этот вопрос, если он испытает какую-то серьезную нагрузку, к примеру, наяву, как ему покажется, увидит свой самый жуткий кошмар, то сердце не выдержит и даст сбой. Он выйдет ненадолго из этого состояния, но лишь на секунду, чтобы затем умереть, – я не мог найти объяснение этому беспокойству, нет, я не чувствовал вины перед ним, не испытывал страха за его жизнь, но что-то на кончиках пальцев так сильно кололо, что я был готов голыми руками вырывать из себя сердце, лишь бы отключить какие-либо ощущения. – Но есть и другой вариант, – говорит мужчина, а я хватаюсь за его слова, словно утопающий за спасательный круг. – Постепенно функции мозга будут восстанавливаться, он сам попытается найти решение проблемы, будет переключать все каналы, в поисках нужного. Возможно, начнутся судороги, приступы, но это только потому, что мозг ищет нужный провод – соединение с жизненными функциями.

– Это обнадеживает куда больше… – собравшись, я продолжил. – Наверное, следует спросить еще об одном: лечение – вещь дорогостоящая, не думаю, что ваше заведение относится к разряду государственных, услуги здесь явно не бесплатные.

– Мистер Брайан, с умными людьми всегда приятно иметь дело, но сейчас его жизнь поддерживают лишь два вида лекарств, оплачивать которые может человек со среднем заработком, но еще неделя и этих препаратов станет недостаточно, – с каким-то сожалением говорит доктор.

– Я улажу этот вопрос, главное, чтобы он получил все, что требуется. Могу я узнать у Вас еще одну деталь, которая интересует меня не меньше, – взгляд мужчины и короткий кивок позволили мне продолжить. – Кто его привел сюда?

– Боюсь, на этот вопрос я не знаю ответа, наша бригада, работая на выезде по звонку, сама нашла небольшую тусовку во дворе, – воспользовался мужчина молодежным сленгом. – Их, кажется, было четверо: трое бросились в рассыпную, а наш пациент был это сделать просто не в состоянии, к тому времени его мозг уже не отвечал на сигналы извне.

***

– Вот как… – протянул Гир, облокачиваясь головой, на сложенные в локтях на столе руке.

Я же поднялся со стула и подошел к плите, поднимая крышку со сковородки.

– Я знаю, что ты не хочешь ничего слышать о том, что твоя компания – не те друзья, которых ты ищешь, но все же они бросили тебя, так же как и …

– Ты.

Спорить я не стал, просто молча перемешивал мясо, понимая, что с каждым разом и мне рыться в собственной памяти становится тяжело.

– Только, лекарства все еще нужно принимать, не отказывайся от них, ладно? – с какой-то надеждой спрашиваю его, уверяя себя, что он и не думал отказываться, в противном случае, что мешает запихивать их в него насильно? По-моему ничего.

– Я вот тут подумал, откуда у тебя столько денег, ведь все это оплачиваешь ты, – утверждает Гир из-за недостатка всей информации, пока разуверять его я не намерен.

– Тебе мясо с макаронами или с гречкой? – спрашиваю его, бросая взгляд на опущенную макушку.

– Не уходи от ответа.

– И не собирался, и все же?

– Можно и то, и другое? – доносится приглушенный звук голоса. – Я так давно не чувствовал вкуса пищи, настоящей пищи.

– Можно, – ставлю перед ним тарелку.

– Иззи, слушай, а можно еще кое-что спросить? – дождавшись, когда я сяду за стол, спрашивает он.

Дергаюсь от такого фамильярного обращения, но припоминая наш не единственный разговор о моем имени, смолкаю, решая его не поправлять. Не так уж плохо и звучит то, как он меня называет.

– Смотря что? – задумчиво хмыкаю я, накалывая на вилку мясо.

– Татуировка. Откуда она, ты знаешь? – взгляд падает на его руку.

Она располагалась от запястья до локтя. Множество рисунков, между собой не имеющих ничего общего, были собраны в одну картину. Карточные масти, ветви с шипами, кажется, розы, игральные кости, маски, которые использовали в старых фильмах для пантомимы, соединительные линии: все это смотрелось неплохо, если бы не мысль о том, – что это на всю жизнь, мне бы даже понравилось.

– Тебя нашли уже с ней, – пожимаю плечами, задумчиво поднося вилку ко рту. – Одно только удивляет, откуда у тебя нашлось столько денег на нее?

– Вот и я хотел бы знать, – продолжая ковыряться в тарелке, отвечает Гир, вновь пряча свой взгляд под тенью своих волос.

– Дома не мог взять? – делаю я предположение, на что он отрицательно мотает головой.

– Такой суммы там не нашлось бы…

– Может, одолжил у кого?

– У меня нет друзей, которые располагают ко мне таким доверием.

– Тогда, украл?

– Еще вчера бы я с тобой поспорил, но сегодня зарекаться на этот счет не хочется… – как-то печально произносит он.

– Да не волнуйся, если бы ты решил украсть в таком состоянии деньги, твою рожу бы уже давно показывали по новостям, а так – тихо, – скованная улыбка на его лице говорит о том, что подбодрить Гира у меня получилось.

Поднимаю взгляд на циферблат, на часах без пяти два. Гир, проследив за моим взглядом, тихо выдыхает, а затем поднявшись, забирает со стола тарелку и, опустив ее в раковину, включает воду.

– Что-то я устал, – говорит он, вспенивая губку. – Наверное, сейчас спать пойду, – уверен, что он пытается сделать мне одолжение, наверное, думая о том, что завтра у меня будет тяжелый рабочий день. Стоит ли сказать ему, что я уволился?

– Как хочешь, – решаю, что сейчас лучше всего оставить это в тайне.

***

Приоткрываю дверь, наблюдая в полумраке, свернувшуюся калачиком, фигуру. На этот раз из-под одеяла торчит уже целая голова, а значит, что он дышит постоянно обновляющимся через открытую форточку воздухом.