Текст книги "Бог и наркотики (СИ)"

Автор книги: Торговец деревом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Размечтался, – усмехнулся он, но все же ослабил хватку, а затем сделал шаг назад.

– Где пропадал? – нехотя поинтересовался Джек, когда я опустился на диванчик рядом с ним. Ли и Тис сидели напротив.

– Решал свои дела, – быстро ответил я, опуская руку в карман за бумажником.

– Ты, наверное, хотел сказать «проблемы»? – добавил он, а я почувствовал, как атмосфера в этом месте стала негативной. К моему удивлению все отрицательные эмоции шли только от парня, что сидел рядом.

С чего бы вдруг?

– Можно и так сказать. Меня отчислили из универа, пробовал восстановиться, но ничего не получилось, – нагло вру я.

– А, да, Брайн нам говорил об этом… – добавила Ли, но поймав недовольный взгляд Джека, вдруг смолкла, продолжая потягивать из трубочки свой коктейль.

Смотря на нее, я невольно сглотнул: только сейчас я понял, как меня ужасно мучила жажда.

– Сейчас вернусь, – не слушая продолжение истории, я поднялся и направился к бару.

Клеменс был, как всегда, при параде: белоснежная рубашка с закатанными рукавами, синий платок повязанный в форме галстука.

– Давненько тебя не видел здесь, – улыбаясь, произносит парень, подходя ко мне, подает руку для рукопожатия.

– Да. Не мог выбраться, чтобы расслабиться, – ответив на рукопожатие, продолжил я, надеясь, что хотя бы этот парень не знает о моих «проблемах».

– Тебе как обычно? – спрашивает он, подразумевая под этими словами мой любимый коктейль «Агри». По составу в него входит ром, ликер, сок и сироп. Клеменс же для меня добавил в качестве ингредиента русскую водку.

– Читаешь мысли, – усмехаюсь я, присаживаясь на высокий стул.

Пока парень занимается приготовлением коктейля, я вдруг вспоминаю о словах Ли: что она имела в виду, когда говорила, что Иззи все рассказал. Почему тот сам ни разу не появился. Не позвонил.

Хотя… Кого я обманываю? Мы ведь не в таких отношениях, чтобы висеть часами на проводе, болтая о бессмысленной фигне. Если подумать, то наше общение вполне может сойти за странное: ведь стоит нам только встретиться – оба становимся товарищами, которые будто сто лет друг друга не видели, мы слишком много себе позволяем, но стоит разойтись, и любые связи прекращаются.

Нужно просто поменьше обо всем думать, слишком многое не состыковывается в жизни, чтобы часами рассуждать на тему: «А что, если».

– Готово, – перед носом возникает бокал, доверху наполненный молотым льдом и заполненный ярко-красной жидкостью.

– Благодарю, – тут же отдаю Клеменсу купюру, что полностью оплачивает мой заказ. Кивая ему вслед, забираю напиток и двигаюсь в сторону диванов, стараясь не пролить по дороге столь объемную по размерам в бокале жидкость. Всегда любил это место за щедрость.

– И года не прошло, – бурчит Джек, складывая руки у себя на груди.

Ловлю обеспокоенный взгляд Ли, что уткнувшись в телефон, пытается унять дрожь в руках: «О чем они разговаривали, пока меня не было?»

– Хватит ко мне цепляться, – двинув своей ногой выставленную коленку Джека, я заставил его подвинуться, ловя на себе очередной недовольный взгляд: «Что с тобой стряслось, вечно сияющий человек?»

– Больно надо, – фыркает он, а я понимаю, что терпеть его колкие ответы в свою сторону не собираюсь.

– Что случилось? Может, потрудишься объяснить, почему я вижу на твоем лице такую недовольную рожу? – зло, но при этом не напирая на парня, спрашиваю его, откидываясь на спинку дивана и прижимаясь лопатками к кожаной обивке.

– Гир, не трогай его, он просто не в настроении, – вмешивается девушка, но все трое смиряют ее взглядом, показывающим, что лучше всего ей сейчас не трогать нас. Я даже слегка удивился, что Тис поддержал эту непонятную дискуссию. – Как знаете, ребятки, я лучше пойду прогуляюсь, – она мигом поднимается, вот только уйти ей не дает Тис.

– Малышка, я с тобой, чувствую, лишние уши тут действительно лишние, – говорит он и, приобняв девушку, скрывается в танцующей толпе.

И почему двигающаяся масса сегодня не такая как обычно?

– Ну? – прищурившись, смотрю я на Джека, что все это время даже не удосужился ко мне повернуться.

– Хуйну, – отмахивается он, а я тут же вставляю:

– Сейчас огребешь, если не начнешь нормально отвечать, – я знал, что парень был одним из тех, кто был против всяких потасовок, в которых требовалось применение грубой силы. Он был одним из тех, кто до потери пульса мог вести словесную перепалку.

– О, боже, как страшно, аж яйца теряю, – закатывает он глаза.

– С каждой минутой я теряю интерес к нашей беседе, твое остроумие сейчас не к месту, либо ты рассказываешь, чем ты недоволен, либо я отломаю тебе жопу.

– Рискни…

– Откуда такой негатив? – ухмыляясь, смотрю я на парня. Тот, резко развернувшись ко мне, все же роняет пару слов, завязывая разговор.

– Какого черта ты тогда свалил?

«Опачки», – так и хочется сказать мне от удивления, но я лишь внимательно слушаю продолжение.

– Что это был за тип? Вот только не говори, что простой прохожий – не поверю. Он имеет на тебя большее влияние, чем ты можешь себе представить, иначе бы в тот вечер ты не кинул нас… Я думал, ты разорвешь меня, когда я взял тебя за руку. Столько злобы в глазах человека, я еще не видел.

– И, – я поперхнулся. – Это все? – нет, я, конечно, понимаю, что из детского сада я выпустился давно, да и школу закончить успел, но чего-то мне до сих пор не понять: с чего такие наезды? Посмотрел я видите ли на него не так. И из-за этого он ходит на ножах, позволяя себе вот так со мной общаться?

Кажется, весь круг моего общения разом съехал с петель.

– Кто это был?

– Мой одногруппник. Как я думал, до определенного момента, он был моим другом. В тот вечер он просто застал картину, которую не должен был видеть. А я, – я слегка напрягся. – Вообще не понимаю, чего тебе с этого. Ну, ушел я, ваше веселье чем-то стало хуже? К тому же я видел Иззи, направляющегося к вам, чем не замена одного человека на другого?

– Иззи? – удивленно посмотрел на меня Джек, но проведя параллели с моим бывшим преподавателем по химии, не стал продолжать эту тему. – Тогда, может, объяснишь, почему после его визита ты пропал? Если друг оказался не таким другом, то почему не вернулся сразу?

Разговор стал совершенно глупым, я понимал, что попросту трачу свое время. Лед в бокале начал заметными темпами таять.

– Я пришел, – заверяю его я. – Сразу, как убедился в этом! – надеюсь, мой тон и выражение лица, с которым я смотрел ему в глаза, не заставили парня поддаться сомнению. – Впредь, больше не заводи столь скучные и глупые темы, иначе развлекаться здесь станет совсем не в радость.

***

Чувствую на руке давящую повязку. Сегодня именно ей мы заменили жгут, который Ли забыла дома в одной из своих сумочек. Чувствую, как кровь приливает к лицу. И в без того душном помещении становится адово жарко. Хочется снять с себя одежду, но я ограничиваюсь лишь парой расстегнутых пуговиц на рубашке.

Допиваю последний глоток уже из третьего стакана с коктейлем и откидываю голову на спинку дивана.

– Давай сама, не хочу это видеть, – тихо говорю Ли, что прислонившись ко мне, втягивает из ампулы жидкость в шприц.

– Ты еще скажи, что не хочешь в этом участвовать, – весело отзывается Тис, что на удивление за последние часы даже не пытался позаигрывать со мной, а тем более съязвить.

– Как скажешь, – успокаивает Ли, пробегаясь ладонью по моему вспотевшему лбу, смахнув пару капель, она заглаживает опавшие волосы с лица на затылок, заставляя черную краску переливаться от цветомузыки. – Больно не будет, – шепчет она, а я чувствую, как сгиб локтя смазывают прохладной жидкостью: запах водки тут же режет своей резкостью обоняние.

Тонкая игла прокалывает кожу, с первого раза девушка попадает прямо в вену, заставляя меня облегченно выдохнуть. Чувствую, как жидкость взбрызгивается внутрь, смешиваясь с кровью, разносится по всему телу, медленно, словно мед, растекаясь по телу, как по дереву.

– Вот и все, – улыбается девушка, нависая надо мной и, демонстрируя пустой шприц, возвращается на свое место, не забывая стянуть с руки повязку.

Никаких изменений в организме не происходит, кажется, что я просто побывал в госпитале на сдаче крови из вены. Голову лишь немного встряхивает легким головокружением, что проходит так быстро, что не остается и следа пребывания этого чувства.

– Ну, выпьем же за нас, – восклицает Джек: он самый первый из нас принял содержимое ампулы, так и не рассказав мне о том, что все же в ней намешано.

Перед носом появляется стопка с мутно-коричневой жидкостью, киваю, благодаря таким образом человека, который передал мне ее. Тянусь к середине стола, чтобы там со звоном встретится с рюмками ребят.

– Подожди немного, – улыбается Тис. – Скоро накроет, – почти не слышу его слов, но понимаю с точностью до интонации и смысла, вложенного в текст, что совсем скоро мир вокруг меня засияет под другим углом цветового спектра.

***

Визг. Оглушительный визг толпы фанатов, что скопились под самым краем сцены. Разорванная одежда, мокрая ткань, облепившая каждую клеточку разгоряченного потного тела. Крики, довольные возгласы и просьбы «еще». Стою в самом центре этой толпы, наблюдая из самого зала за игрой любимой группы. Длинные волосы бас гитариста закручиваются вихрем, когда перебор за перебором он отдается игре. Вокалист, что вцепившись в микрофон на высокой стойке, наклоняет его, падая на одну ногу, запрокидывает голову, буквально крича своим превосходным голосом припев песни. На заднем фоне изо всех сил с гримасой наслаждения лупит по тарелкам и барабанам ударник, не забывая во время отпустить педаль на хай хетте, чтобы звук бродил по залу, как можно дольше.

Толпа взрывается единым голосом, допевая вместе с вокалистом припев, заслушанной до дыр песни. Она вечна. Она превосходна, это то, что сносит крышу, это то, что никогда и ни при каких условиях не забыть.

Жар, заставляет все тело медленно плавиться, каждый орган лишен своих ощущений, превращаясь в агонию, в месиво, которые сливаясь в единое целое, создают систему, что отвечает за жизнь человека, за мою жизнь.

Толпа во всю слэмится, заезжая локтями друг другу то под ребра, то в район живота. Но сейчас нет места обидам, врываясь в это зону, каждый знал, на что он идет.

Руки взлетают вверх, пальцы давно сложены в единую комбинацию, заставляя указательный и мизинец буквально выгибаться от напряжения в суставах.

– Гир, ты это чувствуешь? – слышу знакомый голос, но оглядываясь, даже не узнаю ни одного лица, что сейчас в едином ритме скачут вместе со мной, продолжая орать во весь голос.

– Красивая песня, что это? – второй не менее знакомый предыдущего голос раздается прямо над ухом, оборачиваясь, вновь понимаю, что рядом совершенно другие люди.

– Не знаешь? – все же отвечаю я, решив, что меня услышат те, кому нужно. – Как вы могли прийти на этот концерт, когда даже понятия не имеете, кто стоит на сцене? – стараясь не злиться на дилетантов в этом деле, улыбаюсь я ещё шире прежнего, чувствуя, как радость, словно только что сварившийся кисель, начинает сгустком собираться, оседая на мой разум.

– Концерт? О чем ты? Это же поле для гольфа, здесь отродясь не собирали толпу, – смеется первый голос, тут же перебиваемый вторым.

– Концерт? Поле? Да вы ребятки обдолбались, я всегда говорил, что в этом месте нельзя просто находиться… У кого-нибудь обязательно слетает крыша.

– В каком месте? – недоумевающе спрашивает первый голос, а я лишь, наслаждаясь громких и довольно качественным звучанием музыки, вслушиваюсь в диалог, пытаясь хоть немного вынести из него понятного для себя.

– Мы на лакокрасочном заводе, неужели забыли? У нас же экскурсия.

– Правда? – в возмущенном удивлении утопает первый голос с женскими нотками.

– Ещё бы. Говорил же, что нужно было надеть ватно-марлевую повязку, я походу здесь единственный остался, кто хоть немного соображает, – довольно хмыкает парень, а я своим телом чувствую его радость: наверное, он давно мечтал побывать на этом заводе, возможно, стоило его послушать и надеть респиратор, но концертная площадка, что привиделась мне, ничуть не хуже…

Больше не слушая ни слова, затыкая уши, я продолжаю поглощать взглядом все, что происходило прямо передо мной на сцене.

***

– Боже мой, я вся мокрая, Гир, ну как так можно, – Ли плещется прямо в воде, пытаясь вынырнуть из фонтана так, чтобы не поскользнуться на его скользкой слизистой поверхности.

– Давай руку, – тянусь к ней, дождавшись, когда девушка поймает мою ладонь и сожмет ее, вытягивая из воды, заставляю ее босыми и мокрыми ногами встать в теплый желтоватый песок.

Не знаю, откуда по середине площади оказался мини пляж, но ощущения были великолепные. Жаль, что объема песка было недостаточно, чтобы упав в него, можно было зарыться по шею.

А я так мечтал…

***

– Нет, ну ты посмотри какие нахалы. Вызывай полицию, сейчас мы их… – я бежал что есть мочи.

Хватая за руку Джека, у которого шла кровь из разбитого носа, я практически руководил его действиями, чтобы тот не врезался в какой-нибудь косяк и не разбил себе что-нибудь еще.

Не знаю, как мы смогли пробраться в музей посреди ночи, но каким-то неведомым образом у нас получилось это сделать.

Вот только напичканное камерами здание толком не дало нам повеселиться. Двое охранников вооружившись электрошоковыми дубинками перегородили нам дорогу ещё на третьем этаже, заставляя нас мгновенно надавить на тапки, что есть мочи.

Вот разворачиваясь Джек и умудрился разукрасить свое лицо своим ДНК.

– А ну, стоять, – грозно, без дрожи и страха в голосе, скомандовал один из мужчин, не сбавляя своего бешеного темпа.

– Вот это натренированные… – кричу я Тису, что пробегает рядом. – И чего они только забыли в этом месте, им бы в банк или ещё куда-нибудь. В общем работенку бы им по перспективней.

– Хватит трепаться, нам сейчас этими дубинками очко порвут, давай быстрей, – теперь уже и меня хватают за руку. Еле удерживая запястье Джека, дергаю его тело на себя, избавляя от встречи с древней вазой, что стояла на высоком стенде.

***

Вспышка фар среди черной почти непроглядной ночи кажется кометой, что упала на Землю, осветив ее на мгновение ярким светом.

– Что это? – недоуменно смотрю я Тиса, продолжая придерживать тело Джека, что, кажется, после долгой пробежки был готов отбросить коньки.

– Машина, дурень, – отвечает парень, попутно открывая дверцу.

– Она ведь не твоя? – скептически спрашиваю его, не сдвигаясь с места.

– И что? Ты хочешь, чтобы нас упекли за решетку. Ты видел, что за картину свернул этот мудак, мы за нее в жизни не расплатимся, – почему-то соглашаюсь с парнем, вспоминая о номере мобильного телефона, что висел на стене рядом с той вещью: впоследствии оказалось, что это была цена. – Садись уже, машину сбросим где-нибудь, сейчас главное удрать отсюда.

Безмолвно соглашаюсь с парнем, закидывая на заднее сиденье Джека. Сам же я сел на место рядом с водителем.

– У тебя хоть права есть? – спрашиваю Тиса, когда машина трогается с места.

– Нет, так ведь даже интересней, – усмехается он, вдавливая в пол педаль газа.

***

Прижимаюсь к грязной обшарпанной стене затылком, содрогаюсь от конвульсивных вибраций, амплитудой проходящей по всему телу. Не могу вспомнить, как я оказался в этой комнате. Кажется, Клеменс отдал мне ключи, когда я заказывал очередной коктейль…

Сжимая руки в кулаки, практически не чувствую кровообращения. Боли, вдавливающиеся со всей силой ногти в кожу, не приносят.

В таком состоянии я смог открыть дверь? Мотаю головой, мгновенно замирая на месте от новой волны, что парализует все тело на мгновение, заставляя лишь левый глаз дернуться.

В горле совсем пересохло…

Я даже не могу определить, как долго нахожусь здесь, что вообще делал все это время.

Голову режут вспышки воспоминаний, что калейдоскопом накрывают сознание: концерт, школьная библиотека, аквапарк, площадь, музей, машина.

Что это было?

Тихий скрежет, открывающейся двери, заставляет невольно дернуться. Поднимая взгляд чуть выше уровня собственных согнутых колен, замечаю чьи-то ноги одетые в строгие черные брюки и лакированные туфли.

– Какая мерзость, – не видя человека, которому принадлежит эта фраза, лишь уловив интонацию, кривлюсь.

Поднимаю голову, морщась от яркого света, что настолько раздражает глазницы, что я не выдерживаю и нескольких секунд. Опуская взгляд, уже не нуждаюсь в том, чтобы вновь поднять его на человека: не узнать вошедшего невозможно.

– Ты опустился на самое дно, – его слова, словно яд выпрыскиваемый змеей, жалят в самое сердце.

– Я и был на самом дне, – беззвучно, практически не выражая эмоций произношу эти слова, цепляясь пальцами за бетонную крошку, скоблю ногтями, заставляя руки содрогаться от противных ощущений. Находя в себе силы, упираясь о пол, поднимаюсь, сначала опираясь на колени, а затем выпрямляюсь в полный рост.

Голову моментально закручивает вихрем, в нос ударяет запах тухлых продуктов и мочи. Веду головой в сторону, стараясь не дышать.

– Только не нужно читать мне нотаций, – усмехаюсь я, наконец сталкиваясь с укоризненным выражением лица Иззи.

Его вид так и источает неприязнь ко мне.

– Я не за этим сюда пришел, – сухо отвечает он, опираясь о дверной косяк.

– Зачем же тогда? Ещё одно ничтожество, что решило посмеяться над другим… – цежу сквозь зубы, не замечая, как наполняю собственный голос не меньшим ядом.

– Посмешище, – бросает Иззи, закатывая глаза, отворачивается.

Неужели так просто уйдет? Так ради чего приходил?

– Днище, – салютую ему в спину, практически во мгновение ока, наблюдая за единственной реакцией Иззи: резкий разворот вокруг своей оси сталкивает нас взглядами, единственный шаг и в мое лицо летит кулак, с невероятной силой удара натыкается на мою скулу, огревая ее неслабым ударом.

Следующая оплеуха по ушам, затем кулак попадает под дых, а я уже ловлю перед глазами звезды.

– Сгинь, – вырываюсь из его мертвой хватки, ударяя коленом в его бедро, а затем кулаком в грудь, но попадаю лишь в плечо: он блокирует удар.

– Тебе бы не мешало, – смеется он, вызывая во мне лишь адовое раздражение.

Почему-то всевозможные гадкие слова выпадают из моего разума, ничего не нахожу лучше чем:

– Ублюдок.

– Ха, – выплевывает тот, сжимая руки на своих бедрах. – Я думал ты сильный, но ты лишь отрепье, окурок, что валяется под ногами, – следующий удар приходится в живот. Тело падает. Шанс на реабилитацию потерян. Больше подняться я не смогу.

Опираясь на плечо, приподнимаю голову, сдувая опавшие на лицо волосы, хочу видеть его взгляд, хочу ловить каждую его эмоцию. Этот негатив. Эту злобу. Чего он хочет?

– Ты совсем опустился в моих глазах, – чувствую в его голосе жалость: неужели я заслужил, чтобы меня жалели? Неужели я стал таким жалким.

Он разворачивается, медленно направляясь в сторону двери.

Прислоняюсь лбом к грязному полу, чувствуя, как бетонная крошка впивается в кожу. Сжимая веки, почти не слушая собственного голоса, что есть мочи кричу, чтобы не остаться не услышанным:

– Так помоги же подняться!

Мне ничуть не стыдно, собственная гордость уже давно зажата между мочевым пузырем и прямой кишкой. Я готов попросить ещё раз, лишь бы не сдохнуть здесь, вот так просто…

Кажется, он именно этого и ждал, будто специально медлил, словно хотел услышать эти слова.

Чувствую на плече его руки, что несильно сжимая, тянут тело вверх.

– Поднимайся.

Комментарий к Глава 22.

========== Глава 23. ==========

Не успев выйти из здания, сгибаюсь пополам, не падая только оттого, что рука Иззи придерживает меня. Не жалея грудной клетки, изо всех сил вдыхаю прохладный уличный воздух, чувствуя, как прилившая кровь к лицу словно охлаждается, замерзает под колким весенним ветерком.

Иззи смотрит на меня, не отводя взгляда, в выражении его лица читается беспокойство, уже давно смешавшееся с неприязнью. Сам себе задаю вопрос, ответить на который нет возможности: кого именно он так ненавидит? Меня… За эти выходки. Или себя… За то, что возится с таким куском дерьма.

Качаю головой из стороны в сторону, словно отрицая собственные мысли. Прекрасно понимаю, что к какому бы выводу не пришел, все станет прахом, когда вскроется правда. Лицо искажает гримаса боли, почти не ощущаю своего тела, лишь это неприятное чувство, что как червь, расползается по всему организму. Сжимаю кулаки, улавливая дрожь, заставляющую меня вздрогнуть. Закрываю глаза в тот момент, когда рука Иззи сильнее сжимает мое плечо, удерживая на ровном месте.

– Только не вздумай спать, – негромко произносит он, но неожиданная фраза, словно острое лезвие ножа врезается в барабанные перепонки, заставляя поежиться.

– Я похож на самоубийцу: спать, когда ты рядом? – едва изобразив на своем лице улыбку, отвечаю ему, понимая, что больше скривился, нежели показал доброжелательность своих эмоций. Привычка, что же поделать.

– Сочту за комплимент, – ухмыляется он, опуская руку в карман брюк.

Проследив за его действиями взглядом, замечаю в его руках брелок с несколькими кнопочками – ключ от автомобиля. Хмыкаю, подмечая в одном из наших разговоров факт, говорящий о том, что у бывшего преподавателя по химии машины не имеется.

Нажимает большим пальцем на одну из кнопок, мгновенно неподалеку от нас раздается короткий звук, означающий, что одна из авто в этом ряду отозвалась на сигнал своего хозяина и теперь стоит открытая. Вот только наблюдая за действиями парня, я совершенно не заметил машины, обладателем которой является Иззи.

– Пошли, – тем временем говорит парень, начиная движение в сторону парковки.

Едва перебирая ногами, все же дохожу до нужного места, останавливаясь у совершенно недорогой иномарки темно-синего цвета. «Ха, да такую может позволить себе каждый», – усмехаюсь я в такт своим мыслям, подмечая стандартную комплектацию машины.

Иззи открывает дверь, усаживая меня на сиденье рядом с водителем, а затем, обойдя, садится на свое место, вставляя ключ зажигания в гнездо и заводя мотор. Оглядываю привычный салон автомобиля: кожаные чехлы на сиденьях, брелок в форме игральных костей, висящий на зеркале заднего вида, тянусь рукой к бардачку, но вовремя отдергиваю, решая, что шариться по чужим ящикам не для меня.

– У тебя есть машина? – дождавшись, когда мы выедем на дорогу, задаю вопрос, который хотел задать ещё там, на стоянке.

Иззи бросает на меня мимолетный взгляд, заставляя меня понять, что вопрос прозвучал довольно глупо, если учесть, что все предыдущие действия парня говорили сами за себя, но я все же хотел услышать ответ от него, поэтому продолжил:

– Ты же говорил, что у тебя нет…

– Я недавно сдал на права, – не желая слушать мою еле связную речь, отвечает Иззи, не отрываясь от дороги. – Ремешок накинь, – сухо бросает он, заставляя меня заметить, что я действительно ехал какое-то время не пристегнутый.

Тянусь к ремню, цепляясь за него пальцами, дергаю на себя: тот же совершенно отказывается поддаваться каким-либо моим движениям. Создавая в салоне жуткую возню, даже не замечаю, когда автомобиль замирает у обочины, а Иззи откровенно, не пряча своего взгляда, пялится на меня, в открытую усмехаясь.

– Он, кажется, сломался у тебя, – раздраженно и в то же время абсолютно растерянно произношу я, поворачиваясь лицом к водителю и, сталкиваюсь с его по-лисьему довольным выражением лица, замираю. – Что? – не найдя ничего лучше, спрашиваю его, не скрывая во взгляде отвращения, вызванного его ухмылкой: ненавижу, когда надо мной смеются, особенно в таких ситуациях.

– Нажимать на кнопочку не думал? – темная бровь на его лице ползет вверх, изображая недовольное удивление, он, словно пытается ткнуть меня носом в собственную ошибку.

Тянется ко мне, хватаясь рукой за ремень, вдавливая до упора небольшую выемку, которая в последствие оказалась той самой кнопкой, он отматывает ленту, фиксируя ее.

– Ты, как ребенок, – улыбается он, возвращая руки на руль, вновь устремляя свой взгляд на дорогу.

Молчу, понимая, если начну отпираться, то еще больше подтвержу его теорию.

Мы ехали довольно долго. Машину по дороге даже ни разу не качнуло, повороты были плавные, а остановки на светофорах едва заметные. Такое монотонное движение быстро заставило организм проснуться, появились первые признаки того, что меня укачало. Мимолетно взглянув в зеркало заднего вида на свое позеленевшее лицо, я откинулся на спинку сиденья, как можно плотнее вжимаясь в кресло.

Это лишь усугубило ситуацию, через пару минут закрывая рот ладонью, я молил об остановке, которую Иззи все же сделал для меня, припарковавшись около небольших кустов на обочине.

Открывая дверцу, на ходу отстегивая ремень, я выскочил на свежий воздух, что есть мочи несясь к этим зеленым ровно подстриженным кустам.

Падая на колени, впиваясь ногтями прямо в землю, я уже не сдерживал себя…

***

– А куда мы едем? – спрашиваю Иззи, откручивая крышку у бутылки с минеральной водой, что была куплена в ларьке, пока я обнимал бедное растение.

– Я так понимаю, что ты не знаешь, куда дел свои ключи? – не отвлекаясь от дороги, спросил парень, заворачивая в какой-то двор.

– В смысле? – недоумевающе уставился я на него и, только потом до меня дошло: впопыхах я начал щупать свои карманы, ни ключей, ни телефона, ни кошелька, ничего этого не было, словно я уходил из дома, чтобы выбросить мусор, а забрел в клуб.

Странно… Я же не девушка, чтобы забыть где-то свою сумочку, в которой будет все сложено. У меня все было распихано по карманам.

Видимо, заметив на моем лице следы паники, Иззи добавил:

– Завтра съездим в клуб и узнаем у Клеменса, вдруг он в курсе, куда ты дел свои вещи, а сегодня переночуешь у меня.

Сказано это было с таким выражением, будто мне сделали одолжение. Я, конечно, опять сослался на свою паранойю и просто продолжил вливать в себя прохладную жидкость, старательно отводя взгляд от водителя...

По дороге до своего дома Иззи ни разу не задал мне ни одного вопроса, касающегося минувших дней. Казалось, что его это не заботит. Словно он просто так помогает мне. Будто не потребует в один миг ответы на все вопросы, которых у меня, к сожалению, не было. Я сам мало что помнил, едва мог, словно пазл, собрать по частям картину прошедшего времени.

Я даже не мог определить, сколько дней у меня отнял единственный поход в клуб. Один? А может это была неделя?

Все то время, что мы добирались до его квартиры, голову закручивал водоворот мыслей, хаотичное метание от одного вопроса к другому. Я и сам не знал, чего больше хотел: восстановить все звенья в цепи или порвать ее самостоятельно, чтобы никогда больше не вспоминать об этом.

Тщетно…

Как бы я не старался оставить все за закрытой дверью, однажды кто-нибудь вскроет ее замок, вывалив на меня целую груду скопившегося хлама. Будет только хуже…

***

Не успеваю зайти внутрь подъезда, как в нос ударяет противный запах, словно кто-то скопил весь мусор, находившийся в квартире, на лестничной клетке. Зажимаю рот рукавом кофты, стараясь делать аккуратные вдохи через ткань. Иззи, искоса поглядывая на меня, морщится, словно я был обязан с первой минуты привыкнуть к такому запаху, а пройдя пару ступеней, резко обернувшись ко мне лицом, говорит:

– Теперь ты чувствуешь то же, что и я, когда зашел в комнату Подвала, – сухо бросает он, заставляя меня почувствовать себя окурком, который только что затушили подошвой кирзового сапога.

Просто молчу, не смея проронить ни слова.

Инертно двигаюсь за ним.

В темном подъезде показалась упавшая на лестницу и перила полоска света: Иззи открыл дверь в свою квартиру, он показал рукой внутрь, вежливо пропуская меня вперед.

– Проходи, – в прихожей горел небольшой светильник. Именно свет от него не дал мне запнуться у порога и расстелиться на холодном паркете: я вовремя заметил палку, лежащую на полу, и переступил ее, мгновенно наклоняясь, чтобы поднять далеко не безобидный предмет.

«Именно так люди и умирают нелепой смертью», – первая мысль пронеслась эхом в голове. «Разукрашивая своими именами ТОПовые истории неудачников».

– Опять выпала, – хмыкнул Иззи, забирая из рук вещицу. – Сколько раз ее приделывал, она все время отваливается, – сердито процедил он сквозь зубы, разворачиваясь к закрытой двери лицом и, приподнявшись на носочки, закинул ее за верхние шкафчики, что висели над головой. Палка принадлежала одному из таких.

В нашей старой родительской квартире тоже висели такие сооружения, отец предпочитал в них хранить инструменты, хотя вскоре мама очень быстро заняла их для банок с соленьями и прочей закваской. Скинув с себя ботинки, я остановился, разглядывая предметы над головой.

– Есть будешь? – не дожидаясь, когда я вдоволь насмотрюсь на шкафы, Иззи прошел на кухню, уже выкрикивая оттуда.

– Можно было бы, но сначала… – я бросил взгляд на свою одежду: на рубашке красовались разводы и пятна непонятного содержания, джинсы были измазаны в желудочном соке, в некоторых местах их даже сковала засохшая рвотная корка, и грязь, что я успел собрать, когда сидел на земле. Голова была в ужасном состоянии, взглянув в зеркало, я сразу заметил засаленные волосы, что сбившись в сосульки, свисали на плечи, как облезлая змеиная кожа. – Можно я воспользуюсь твоим душем? – осторожно спросил я парня, понимая, что я далеко не у себя дома и гостеприимством грех злоупотреблять.

– Как хочешь, лично я ждать тебя не буду и сяду есть, – отозвался Иззи, но, все же выглянув в прихожую, клацнул выключателем, что зажег свет в ванной. Приоткрыв дверь, он ткнул пальцем в сторону полотенец, висящих на крючках. – Сам выберешь. Только вот этим, предупреждаю сразу, – он вытянул ярко-синюю махровую ткань. – Вытирают лицо, не вздумай им вытереть что либо другое.

– Задницу, к примеру? – усмехнулся я, не сдерживая улыбки на лице.

– … И яйца тоже, – не стушевался парень и, скинув свою футболку в стирку, скрылся за поворотом, добавляя оттуда напоследок: – Хотя и лицо тоже можешь не вытирать, – закатив глаза, я лишь пропустил все сказанное мимо ушей, заходя внутрь светло-голубого помещения.

Стянув с себя всю одежду, я развернулся к двери, чтобы закрыть ее, но с досадой увидел сломанную щеколду и расхлябанный замок. Все же подергав за ручку, прижимая деревяшку плотнее в ставни, я забил на попытки закрыться в ванной и просто включил воду, первым делом намереваясь постирать все свои вещи. Пользуясь порошком и пятновыводителем, кое-как справившись с этой задачей, я выжал все тряпки, развесив их на полотенцесушителе у стены, и залез в душевую кабинку, подмечая что и тут не все гладко: дверцу уже на середине заклинило, пришлось мыться в таком положении, все время следя за водой, чтобы та не брызгала на пол.

***

Натянув на себя темно-серые шорты, что любезно одолжил мне Иззи, я вышел из ванной, вытирая мокрые волосы полотенцем, которое парень велел строго-настрого не трогать. Тут же направившись на запах вкусного и ароматного чая, повернул на кухню. Когда я зашел внутрь, парень сидел, задрав обе ноги на стул, и спокойно, не спеша потягивал из кружки чай, заедая напиток эклерами со сгущенным молоком.