сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
По ночам он засыпал, держа ее за руку и спал более чутко, чем она. Он просыпался, если она ворочалась или стонала и ласково утешал её. Как-то раз Ревекка проснулась утром, чувствуя, что кровать непривычно узка. Спросонья не сообразив, что именно произошло, она попыталась приподняться и вскочила, как ошпаренная - она спала в кровати храмовника!
Разбуженный ее возмущенный вскриком Буагильбер с бесстыдной ухмылкой уверял, что она сама пришла к нему, желая тепла и покоя.
Девушка не находила себе места, пытаясь понять, как она вообще относится к своему пленителю. Он давно не пугал её, напротив, в последнее время она ловила себя на мало свойственных ей мыслях. О том, как он нежен с ней. Как касается ее лица своей загрубелой рукой, и ведёт пальцем вниз, от виска к шее. Как ей иногда хочется, подобно рыцарю в первые дни болезни, задержать его руку меж своими подбородком и плечом.
Как он улыбается, и неуловимые искорки проскальзывают вокруг уголков его рта. Как двигается - это оказывается, очень приятно, следить за тем, как несёт свое тело человек, всю жизнь проведший в сражениях. Величавая поступь рыцаря и его осанка дополнялись мощью человека, большую часть жизни таскающего на себе сорок пять фунтов железа, и вынужденного с таким весом бежать, падать, взбираться на лошадь и виртуозно владеть оружием.
Она была поражена тем, как быстро потускнел образ Уилфреда Айвенго в ее памяти. То, что она сама считала греховным чувством, оказалось не более чем красивой пустышкой, пушинкой, отвлекшей ее от главного.
Ревекке сложно и стыдно было признаться в своих чувствах даже самой себе.
В общем, жизнь в прецептории шла своим чередом
Ревекка несколько раз просила позволения передать своему отцу хотя бы весточку о себе. Храмовнику совершенно не хотелось ей в этом помогать, но стыдно признаться, в этом его решимость уже готова была дрогнуть. Впрочем, пока он не хотел раньше времени раскрывать правду о том, что жив, и на это у него имелись свои, весьма веские причины .
Несколько раз Болдуин выезжал на вылазки в соседние деревни, на поиски свежих сплетен.
Переодетый до неузнаваемости, он пешим гулял по деревням, иногда заходил в придорожные трактиры. Частенько он брал с собой Мика и тот, будучи незаметным, но внимательным и осторожным, был чрезвычайно полезен в разведке.
Поначалу новостей особых не было - они узнали, что храмовники из Темплстоу уплыли во Францию. Что Мальвуазены, оба были казнены, а их богатства перешли во владение короля Ричарда. Что Ательстан из Конингсбурга развязал настоящую войну со своим духовенством.
Приятной для Буагильбера, как не странно, оказалась новость о том, что Уилфред Айвенго женился, наконец, на леди Ровене. «По крайней мере», - думал он,- «моя прекрасная еврейка не станет больше думать о голубых глазах и светлых кудрях рыцаря, который мизинца ее не стоит».
Кроме этого, из Йорка дошли мрачные, хотя и не особо удивительные вести. Вальдемар Фиц-Урс, надеявшийся стать канцлером при принце Джоне, отделался изгнанием. Морис Де Браси, по слухам, сбежал во Францию и поступил там на службу к королю Филиппу. Теперь-то уж храмовник знал, кем был тот Черный Лентяй, взявший Мориса в плен.
Одним словом, вся пирамида, на которую Джон Безземельный так рассчитывал, рассыпалась в пыль, едва только послышалась поступь истинного короля.
Это означало только одно - ничто и никто больше не держал тамплиера в Англии, и при первой же возможности ему и его слугам надлежало отправиться в Святую Землю.
Лето близилось к концу, постепенно холодало и рыцарю совершенно не хотелось торчать в сыром и промозглом климате больше, чем нужно.
Однако нужно было решать, что делать с евреями.
Болдуин вернулся из очередной вылазки в деревню. Дождавшись, пока опустят мост и заехав внутрь, он бросил поводья Мику и прошел в зал, в поисках господина. Тот сидел у огня, наслаждаясь ощущением усталости мышц. Буагильбер уже несколько дней как возобновил свое ежеутренние тренировки, и тело слушалось его, хотя и с трудом.
- Господин, ситуация серьезная. - прошептал де Ойлей, указывая взглядом на Ревекку.
- В чем дело? - встрепенулся храмовник.
- Судя по всему, у местных сельчан новый виток суеверия. Опять исчезнувшие дети, задолжавшие норманны, тайные знаки и подобная чепуха.
- И что же нам делать?
Слух у Ревекки был хороший, а умственные способности - ещё лучше. Она мигом поняла, куда клонит оруженосец.
- Гордый храмовник, - обратилась она к Буагильберу, - ты ведь можешь защитить их!
- Ревекка, не болтай глупостей. Ты когда-нибудь видела еврейский погром? Это же стадо, оно идёт и убивает.
- Да, в самом деле, - вторил господину Болдуин. - что мы можем предпринять в этом случае? Вы в безопасности здесь.
- А наши родственники? А мой отец? А опекун детей? Вы хотите обречь на смерть сотни ни в чем не повинных людей?! Да вы кто вообще?! Люди или дикие звери?!
- Милая Ревекка, ты права, но пойми, у нас сейчас нет никакой возможности противостоять им. Они дикие, невежественные, суеверные люди. Нам нечего обратить против них. Даже если мы оба, вместе с сарацинами, сядем на коней и попытаемся остановить толпу, эта же толпа мигом сотрёт нас в порошок. Нас просто сомнут и завалят.
- Ага, и сожрут! - не удержался оруженосец.
- Господин, дозвольте мне промолвить слово.
- Говори, Амет.
- Доблестный господин тут говорил, что эти люди очень суеверны. А не мог бы он велеть господину оруженосцу перечислить все те истории, которые рассказывают возле трактиров. Возможно, мы сможем использовать их суеверие против них.
- Это интересная мысль, Амет, dispardieux! Болдуин, ты слышал. Выкладывай все их нелепые россказни.
Оруженосец задумался, а потом, прикрыв глаза и как будто припоминая подробности, начал перечислять.
- Таааак… ну, бешеная лиса, мор цыплят, эпидемия пятнистой лихорадки, которой евреи, конечно же, не болели.
- Естественно, ведь они в день моют руки чаще, чем иной назареянин за всю жизнь!
- Помолчи, Ревекка, - Буагильбер обнял обиженную и встревоженную девушку. - Болдуин, продолжай.
- Эгхм. А ещё местный представитель захудалой и разорившейся фамилии Монпелье должен евреям кругленькую сумму денег, что-то около пятиста крон серебром... ну тут ещё разные пропавшие свиньи....-
- Свиньи? Храмовник, ты здоров? Зачем евреям похищать свиней?
- Верю, дорогая, что совершенно незачем, но, если ты не успокоишься, то мы больше ничего толкового не услышим.
- Знамения в небе, какие-то непонятные истории о колдовстве… - Болдуин выдохся и замолчал.
- Ясно, - произнес рыцарь разочарованно. - много тут не придумаешь. Проклятье, украденные свиньи! Какая чушь! Почему бы эти невежественным обленившимся трутням не сказать сразу, что дескать, пришел дух убитого магистра, вломился в трактир, выпил там все вино, перепугал музыкантов, обесчестил девицу и улетел под музыку, не заплатив?
Болдуин угодливо усмехнулся. Амет же, подошёл к Буагильберу, поклонился и поцеловал ему руку.
- Господин, сам того не зная, подал превосходную идею. Его мысль настолько хороша, что мне сложно облечь ее в слова.
- Так, Амет, оставь свою велеречивость и лесть и говори толком. Что ты имеешь в виду?
- Мы можем устроить нашим будущим погромщикам свидание с мертвым магистром, - загадочно произнес сарацин.
========== Глава двенадцатая ==========
Люди прячут злые морды
В обывательском тепле,
Ну а я над ними гордо
Пролетаю на метле!
Канцлер Ги, "Ведьма I"
На все почтенное собрание слова Амета произвели произвели странное воздействие. Храмовник нахмурился, как всегда, когда он чего-то не понимал, Болдуин украдкой покрутил пальцем у виска, Ревекка удивлённо приоткрыла рот.
Элия уже спала, а Мик с большим интересом прислушивался к взрослой беседе, надеясь, что его не прогонят. И только Абдалла, кажется, понял, что имел в виду его приятель-сарацин.
- Сейчас, йа-амир, я вам все объясню. Местные крестьяне верят в различных духов и бесов, которых насылают на них беду. Но ведь это работает в обе стороны! Человек умный и не слишком суеверный может использовать это на своё благо.
- И как, скажи на милость, мы используем тупость местных крестьян?
- Мы нарядим вас, йа-амир, в мёртвого.
- Чтооооо?! - Буагильбер аж вскочил. Ревекка, какой бы ужас не наводило на нее словосочетание "еврейский погром", рассмеялась, глядя на его изумление.
- Я, кажется, понимаю. - поддержала она сарацина. - Мы нарядим вас, сэр рыцарь, в саван. Обрядим вашего коня в попону пострашнее, в таком виде вы появитесь в деревне и наведёте ужас на селян, посулив им всяческие кары небесные, если они не оставят в покое евреев. Так, Амет?
- Истинно, благословенная табиба умом своим затмит и Ибн Сину. Это и есть мое предложение, если благородный амир не прогневается.
- Прогневается, Амет, непременно прогневается, можешь даже не сомневаться. - Болдуин явно принял идею сарацина за шутку.
Ревекка умоляюще глядела на храмовника. Кажется, ей предложение сарацина пришлось по вкусу.
- Моя очаровательная пленница, неужели ты всерьёз думаешь, что такой маскарад может сработать? - на лице Буагильбера было написано неподдельное изумление.
- Почему бы и нет? После тех речей, которые произносились во время моего суда, я готова поверить в любую мелочь, могущую напугать этих селян. И к тому же, это бескровный способ остановить погром!
- Никогда ещё благородный рыцарь храма не участвовал в таком идиотском маскараде!
- Да ну?! - нехорошо прищурилась еврейка. - А тот зелёный костюм, в который вы с Де Браси переоделись, чтоб похитить нас с отцом и саксонцев? Далеко ли он?
- Это было стратегическое решение! - не сдавался рыцарь.
- А здесь это жизненно важное решение! Мы спасём сотни невинных душ!
- Еврейских, - пробормотал про себя оруженосец, но Ревекка его услышала.
- Моя душа тоже принадлежит к этому столь презираемому вами народу, - еврейка сверкнула глазами. - К тому же, души христиан, которые благодаря нашей маленькой выдумке не попадут в ад, вам тоже зачтутся.
- Это как же? - не понял Болдуин
- Эти люди не убьют невинных младенцев, женщин и стариков, и их души останутся чисты.
- Роза Сарона, если я и буду участвовать в подобном маскараде, то уж точно не за такую скромную цену.
- А за какую же?! - Ревекка встала.
Ее глаза, казалось, метали молнии. Щеки раскраснелись, белые зубы посверкивали между алыми губами. Она была так восхитительна, что казалась живым воплощением какого-нибудь языческого божества. Или возможно, ветхозаветной Иаили, Ципоры или прекрасной Вирсавии. Буагильберу страстно захотелось схватить ее и целовать, целовать без конца, чтоб погасить, наконец, тот огонь, который загорелся в нём в тот момент, когда он впервые увидал её. Он поднялся и протянул к ней руку.
Девушка попятилась, но без робости, просто желая договорить.
- Сэр рыцарь! Нет нужды глядеть на меня горящими глазами. Вы только что в очередной, уж и не знаю, который раз доказали, что вам от меня нужно только одного!! Неужели я должна поступиться собственной честью, чтоб получит от вас хоть какую-то поддержку? Где же ваши обещания, столь щедро расточаемые вами в час спокойствия? Где же клятвы, которые я слышала ежедневно? Все это не более чем пыль, облако, которое уносит первый же встречный ветерок! Что ж, коли так, я сама отправлюсь к своим соотечественникам, и лучше погибну с ними, чем увижу подобную трусость и низость у хвастливейшего из рыцарей христианских орденов!!!! Господь Саваоф, всеблагой и сочувствующий, какая же я безумная, что верила тебе!!!! Тебе, назареянину, который похитил меня и искушал мою душу!!!
Если бы Буагильбер не был так удивлён этой вспышкой гнева, он бы заметил, что голос Ревекки слегка дрожит. Храмовник протянул было руку, чтоб задержать ее, но девушка влепила ему звонкую пощечину, и он от неожиданности отшатнулся. Под мрачными взглядами мужчин она повернулась и выбежала из комнаты, напоследок хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.
Болдуин взглянул на выражение лица рыцаря и решил воздержаться от комментариев. Оба сарацина смотрели на хозяина как-то странно, не то с укором, не то с сожалением.
Храмовник в бешенстве подошёл к двери и ударил ее ногой так, что в ней появилась небольшая вмятина.
- Сумасшедшая девчонка!! - вскричал он, ощупывая щёку, - что она себе позволяет?!
Никто не ожидал того, что случилось спустя минуту. Мик, прежде сторонившийся рыцаря, подошёл к нему, прямо посмотрел ему в глаза, чего не делал даже Болдуин и севшим от волнения голосом молвил
- Идите к ней.
- Что?! - заорал рыцарь, радуясь возможности спустить пар. - Ты что творишь, щенок? Что, считаешь, раз тебя пустили в приличный дом, тебе позволено тявкать на хозяина?! - правой рукой он схватил Мика за шиворот, намереваясь поднять его как нашкодившего кота, за шкирку.
- Вы сердитесь на меня, господин, хотя в душе знаете, что правда за мной, - - смело ответил паренёк.
- Можете потом убить меня, но сейчас идите к госпоже Ревекке и говорите с ней. Иначе вы об этом очень пожалеете.
- И убью, не сомневайся, - рявкнул рыцарь. Потом он отбросил упавшего Мика и вышел, хлопнув дверью ничуть не хуже еврейки.
Осень неукротимо надвигалась, вне зала было весьма свежо, да к тому же поднялся прохладный ветер.
Он искал её чуть ли не полчаса. Прецептория всё-таки обладала внушительными размерами, к тому же в темноте найти девушку, не желающую, чтоб ее видели, было не так-то просто.
Ревекка серьезно обиделась, рыцарь понял это сразу. Её бегство не было желанием продемонстрировать её власть над ним. Не было оно и нарочитым, для привлечения его внимания. Она бежала, как человек, который отчаялся донести до окружающих свою мысль. Бежала от самой себя. Где-то в глубине души он хорошо ее понимал, хотя по-прежнему считал план Амета полнейшим безумием.
Dispardieux! Конечно, это же бред чистейшей воды, вся эта идея с мертвым магистром. Такое глупое лицедейство с переодеванием. Ничуть не умнее той бессмысленной идеи, благодаря которой Фрон де Беф сейчас в могиле, а де Браси - балагур и храбрец, во Франции.
Что ж, однажды ввязавшись в глупую затею, опозорившись на весь свет, не жди, что покажешься остальным мудрецом.
Но где же прячется эта своенравная девчонка?
Буагильбер вдруг заметил что-то белое, мелькнувшее возле восточной башни, около входа в сводчатый подвал, там, где когда-то хранились вина постарше. По ряду причин именно этот подвал пользовался у обитателей прецептории плохой репутацией. Бродила легенда о том, что лет двадцать назад в нем покончил с собой один из молоденьких братьев. Якобы его более старший товарищ развратил его, а потом поиздевался, рассказав всем о его содомитских наклонностях. Не выдержав травли и косых взглядов, несчастный улучил момент, пока за ним никто не следил и повесился на своем же поясе. Его обнаружили только на вечерне, и тихо похоронили. Скандал был большой, но, так как совративший рыцарь был довольно высокого ранга, то все замяли, а виновный отправился в Палестину, где вскоре и сложил голову - своими ли, чужими ли руками - никто не знал.
С тех пор шептали, что в этом подвале мерцают какие-то странные огни, непонятные звуки - вроде как душа умершего бродит там, ища жалости и сострадания.
Храмовник, как человек в высшей степени логичный и не подверженный суевериям, ни в каких призраков не верил. Но у него было подозрение, что легенда о призраке возникла преднамеренно, и никто на самом деле никого не развращал и уж тем паче не вешался. Дело в том, что именно в этом подвале начинался тот самый полуразрушенный подземный ход, о котором он рассказывал Ревекке. Можно было бы предположить, что она намеренно сбежала сюда, стремясь покинуть прецепторию. Предупредить своих родственников, добравшись до Фамарсвилла, и погибнуть с ними, как обещала.
Храмовник ускорил шаги, ибо впереди ему почудился огонек свечи. Проклятье, здесь же и вправду можно сломать ногу!
Под потолком послышался писк и шуршание.
- Ревекка!! - позвал он, постепенно продвигаясь в глубь подвала. - Ревекка!!!
Тишина была ему ответом. Он почти ничего не видел, но упрямо продвигался вперёд, ощупывая дорогу руками. По башмакам что-то пробежало, и он остановился, чтоб не споткнуться.
Впереди мелькнул огонек свечи, и он осторожно продолжил свой путь.
- Ревекка, или ты сейчас же возвращаешься, или я приволоку тебя силой!!! Не испытывай мое терпение!!!
Впереди вдруг послышался странный звук, какое-то потустороннее завывание. Человек не мог издавать таких звуков.
Храмовник был опытным воином. Он участвовал в крупных сражения, был неоднократно ранен, штурмовал и был осажден в замках. Он не верил ни в бесов, ни в чудовищ, но сейчас он почувствовал, как волосы у него на затылке шевелятся.
- Кто здесь?! - громовым голосом закричал он. Эхо металось по сводам подвала.
- Покажи себя, нелюдь!!!
Звук повторился, ещё и ещё раз, а потом навстречу замершему на месте рыцарю выбежало что-то белое, растрёпанное и со свечой в руках. Он едва не отшатнулся и только спустя несколько томительных секунд сообразил, что это и есть беглянка.
