Текст книги "Too expensive for you (СИ)"

Автор книги: ToBeContinued...

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Нахуй иди, – сквозь зубы, подавляя крик боли, прошипел Милкович, зажмурившись, в очередной раз пытаясь пошевелить онемевшими конечностями, но снова терпел неудачу.

– Оу, Йен, любишь грубых? – усмехнулся мужчина, бросив быстрый взгляд на напряженного парня в цепях у стены, сжавшего кулаки в желании наброситься на политика и защитить Микки. – Скажи мне, как тебя зовут, – приказал Ричард, срывая пластырь с бледной кожи брюнета, отбрасывая повязку в сторону, пальцем надавливая на аккуратно зашитую рану, удовлетворенно отмечая первую каплю крови, появившуюся в месте нажима, и громкий крик своей жертвы, не сумевшей сдержаться.

– Микки! – прокричал Галлагер, дернувшись навстречу, но прочные цепи не позволили ему вырваться.

– Убью, сука, – прохрипел Милкович осипшим голосом, но так и не смог пошевелиться, чтобы доказать обидчику свои намерения.

– Микки, – перекатывая на языке имя брюнета, проговорил «Алан», наконец, отпуская кровоточащую рану, – к сожалению, твои угрозы, скорее всего, останутся пустыми словами, – вытирая руку о белоснежное полотенце, лежавшее неподалеку, произнес Ричард. – Я не знал, что у тебя аллергия на транквилизатор, – говорил он, но ни капли раскаяния в голосе уловить было нельзя, – боюсь, из-за моей неосмотрительности, теперь ты парализован, – заключил он, поджимая губы. – Хорошо хоть чувствительность вернулась, – еще раз удостоверившись в своей правоте, обтирая края разорванной кожи все тем же полотенцем под тихие стоны жертвы и угрозы Галлагера, становившиеся все громче, продолжал Ричард. – Но не переживай, это ненадолго, – конечно, в планах мужчины было желание вдоволь наиграться со своими игрушками, но все же Йен его интересовал гораздо больше.

– Убери от него руки, – наконец, рыжий смог докричаться до политика, привлекая к себе внимание лязгом цепей.

– Ох, Микки, твой парень такой ревнивый, – усмехнулся «Алан», на мгновение повернув голову к источнику шума, упустив из поля зрения Милковича, губы которого растянулись в заметной улыбке, когда уже второй палец левой руки подчинился желаниям мозга и чуть дернулся в сторону.

– Он не мой парень, он мне вообще никто, – проговорил Йен, смотря на лицо брюнета, пытаясь понять, чему так радуется тот, но тут же разочарованно выдохнул, когда на смену предыдущего выражения пришло совсем новое: Микки поджал губы, услышав неприятные слова, даже не подозревая о том, что Галлагер произнес их в желании спасти его от рук извращенца.

– Ну, то, как он бежал за тобой сегодня, намекает, что он хотел бы им стать, – ответил «Алан», вновь разворачиваясь к брюнету, – Правда, Микки? – наслаждаясь разочарованием на бледном лице, спросил он. – Тоже нравятся рыжие, да?

– Иди в пизду, – прорычал Милкович, прикрывая глаза.

– Нет, – покачал головой мучитель, – мне больше нравится в жопу, – и потянулся к штанам брюнета.

– Сука, блять, я тебе, нахуй, руки вырву, блять, не трогай меня, ублюдок, – тут же проорал Микки, сдерживая порывы дернуться в холодных руках мужчины, спустившего его джинсы вместе с трусами на бедра.

– НЕ СМЕЙ! – голос Йена сорвался, когда острый металл скальпеля рассек грубую ткань штанов брюнета, освобождая несопротивляющееся тело, облизываемое голодным взглядом пары безумных глаз.

– Ох, мой мальчик, – замирая на месте, блаженно прикрывая веки, Ричард крепко сжал металлическую ручку своего инструмента, – я и забыл, каким прекрасным может быть твой голос, – улыбнулся он, оборачиваясь к Йену, – твои крики до сих пор снятся мне, – поделился своими ночными фантазиями, – ни один из моих гостей не звучал так восхитительно, – признался он.

– Отпусти его, – прохрипел Галлагер осипшим от продолжительных криков голосом, оседая на пол, чувствуя, что снова распорол старую рану острым краем наручника, когда безуспешно пытался вырваться, чтобы помочь Микки.

– И потерять такую прекрасную возможность послушать тебя? – конечно, никто никого не собирался отпускать. – Ни в коем случае, – разрезая и трусы брюнета, проговорил Ричард.

– Забери меня, – взмолился рыжий, дернувшись в оковах. – Только не трогай…

– Заткнись, – но Милкович не дал парню договорить, перебивая его. – Замолчи,– попросил он, пытаясь успокоить рыжего ровным тоном своего голоса.

– Ох, какая забота, – но мучитель был не настроен на подобный исход. – Йен, не переживай ты так, мы и с тобой успеем развлечься, – пообещал, поворачиваясь к Галлагеру, – но сначала ты порадуешь мой слух своим чудесным голосом, – «Алан» скользил кончиком скальпеля по обнаженной коже брюнета, очерчивая мягкие мышцы, поднимаясь к груди и рукам, пока не нанося порезов.

– Микки, – зеленые глаза следили за движениями инструмента, а губы Йена раскрылись на мгновение, прежде чем плотно сомкнуться.

Нет, он не даст ему то, чего он так желает.

– Молчи, – прорычал Милкович, чувствуя укол боли в районе печени, когда холодный металл впервые рассек его кожу.

– Кричи, – в противовес ему приказал Ричард, надавливая скальпелем сильнее, проникая глубже, травмируя мягкую плоть под протяжный стон брюнета.

Обтирая израненную кожу полотенцем, собирая багровые капли по бледной коже, «Алан» вдыхал металлический запах крови, наслаждаясь одним из главных своих фетишей, но не смог получить удовлетворения от процесса в полной мере из-за молчания Йена, сжимающего кулаки и зубы при каждом новом порезе, но не произносившего и звука.

– Любишь татуировки, Микки? – вспоминая небольшую деталь, которую заметил еще тогда, когда раздевал молодого человека для «операции», поинтересовался политик, расправляя пальцы своей жертвы, любуясь буквами, выбитыми на фалангах.

– Читай внимательно, сука, – прорычал Милкович в ответ, расслабляя ладонь, не желая показать мужчине, что уже может управлять ею. – Это будет последним, что ты увидишь, перед смертью, мудак.

– Ох, Микки, какой ты несдержанный, – лишь улыбаясь угрозам привязанного парня, выдохнул мужчина, делая шаг к его голове, вытирая с хирургического инструмента кровь и отбрасывая розовое полотенце в сторону. – Думаю, раз уж тебе так нравится украшения на теле, ты не будешь против еще одного слова, – прошептал он, наклоняясь к уху брюнета, и, резко выпрямившись, вновь рассек скальпелем кожу на груди Микки, выводя три ярко-красные буквы на бледном полотне.

– НЕТ! – Галлагер не выдержал: отчаянно дергаясь в звенящих цепях, раздирая руки об оковы, он изо всех сил пытался вырваться, но лишь терял силы и дарил мучителю желаемое.

– Подожди, Йен, – чувствуя легкое давление в районе ширинки дорогих брюк, хищно улыбнулся Ричард, наслаждаясь видом кровоточащих порезов и звонких криков своего «любимчика», имя которого теперь украшало грудь брюнета. – Мы скоро закончим, – проговорил он, отстраняясь, делая шаг назад, чтобы полюбоваться своим творением.

Но сделать этого не позволил звонок телефона, раздавшийся из кармана оставленного на вешалке пиджака.

С раздражением и недовольством от того, что его прервали, помощник сенатора отбросил в сторону свой излюбленный инструмент пыток, звонко ударившийся о поверхность металлического стола в момент приземления возле жертвы, и поспешил стереть кровь с рук, чтобы поднять трубку.

– Сколько раз я просил не беспокоить меня, когда я здесь?! – проорал он в динамик. – Что ей нужно?

Дальнейшего разговора Микки не слышал: в несколько шагов пересекая помещение, Ричард скрылся в соседней комнате, оставляя пленников наедине.

– Йен, – тихо позвал Милкович рыжего, мизинцем пододвигая к себе неосмотрительно оставленный «Аланом» скальпель. – Йен, блять, – прошептал громче, бросая быстрый взгляд на небольшую дверь, за которой скрылся политик, чтобы гости не мешали его беседе.

– Микки? – заметив движение головы, удивленно проговорил Галлагер. – Ты можешь…

– Блять, заткнись, – тут же прошипел брюнет, боясь раскрытия. – Можешь отвлечь его? – спросил тихо, прислушиваясь к голосу, раздававшемуся из второй комнаты подвала, надеясь, что Ричард задержится там еще ненадолго, попутно начиная двигать ладонью с острым инструментом, распарывая кожаный ремень, приковавший его руку к столу.

– Да, – кивнул Йен, пытаясь сообразить, каким образом можно реализовать просьбу Микки, и поднялся на ноги.

– Сука, – прорычал Милкович: рука еще не слушалась своего хозяина полностью, мешая осуществить задуманное, пальцы сильно дрожали, норовя выронить скальпель, но брюнет не мог сдаться.

– … отправь охрану на посты и больше не звони мне по пустякам! – дверь отворилась, возвращая в комнату хозяина особняка, завершившего свой разговор, отключая собеседника и отбрасывая телефон на одно из кресел. – Ну, что, мальчики, продолжим? – улыбнулся он, проходя мимо Йена, тут же дернувшегося навстречу политику, выгибаясь в оковах, впиваясь зубами в плечо «Алана», сильно сжимая челюсть, надеясь прокусить руку через тонкую ткань перепачканной кровью Микки рубашки.

– Блять! – прокричал Ричард, вырываясь из захвата, чувствуя острую боль в зажатой зубами мышце, размашистым ударом тыльной стороны ладони наказывая Галлагера за проявленную смелость. – Зачем ты так, Йен? – потирая место укуса, вопрошал он, сменяя интонацию, замечая небольшую алую капельку, появившуюся на нижней губе рыжего после удара. – Понимаю, тебе надоело просто смотреть, – стирая пальцами кровь с лица Галлагера, проговорил он, – но ты должен потерпеть еще немного, мы с Микки почти закончили, – сменяя ладонь языком, обильно сдабривая губы Йена собственной слюной, чувствуя приятный металлический привкус во рту, шептал «Алан», облизывая края рассеченной розовой плоти, пытаясь пробраться языком сквозь плотно сомкнутые губы.

И Йен позволил: сдерживая рвотные позывы и дикое желание заехать коленом в заметно набухший пах мужчины, рыжий широко раскрыл рот, позволяя ему облизывать свои зубы и язык, молясь о том, чтобы эта своеобразная пытка закончилась как можно скорее, а Микки удалось совершить задуманное.

Ричард не смог сдержать благодарственного стона, чувствуя дикое наслаждение от того, что тот, кого он так давно хотел, сейчас в его руках, не сопротивляется подаренным ласкам: его член напрягся, прося у хозяина скорейшего продолжения, а руки крепко прижали Галлагера к каменной стене, начиная беспорядочно бродить по худощавому телу.

Он даже подумал на мгновение о том, чтобы оставить в живых столь покорную игрушку, когда, опуская ладонь ниже, хватаясь за ширинку джинсов Йена, почти спустил в штаны, ощущая в своей ладони теплоту большого даже в спокойном состоянии члена.

– Харе лизаться, блять, – но голос второго пленника, о котором на минуту удалось забыть, не позволил долго наслаждаться неожиданным поцелуем и фантазиями о большем.

Отрываясь от Галлагера, быстрыми шагами подскакивая к металлическому столу, желая навсегда заткнуть мешавшего его развлечению парня, помощник сенатора судорожно искал глазами оставленный скальпель, обещающий легко распороть глотку наглому брюнету, замечая, наконец, острый металлический инструмент в крепко сжавших его татуированных пальцах.

***

– Служба «911», что у Вас случилось? – приятный женский голос послышался уже после первого гудка.

– Я хочу заявить о преступлении, – прошептал молодой человек, окровавленными пальцами сжимая смартфон. – Я убил человека.

– Назовите Ваше имя, сэр.

– Йен Клейтон Галлагер…

Комментарий к Алан (Часть 2)

ничё не стану писать, потому что иногда говорю лишнее =]

просто надеюсь, что Вам понравится.

========== Правда ==========

Курсивом обозначены воспоминания

Микки выписали из больницы три дня назад. Подвижность конечностей удалось вернуть, а непродолжительная атрофия мышечной ткани исчезла почти бесследно: легкая хромота на одну ногу, пара недель физиотерапии и несколько шрамов на теле – все, что напоминало Милковичу о едва пережитой ночи.

И, конечно, Галлагер.

Его продолжали удерживать в камере предварительного заключения, лишая близких и родных возможности встреч, а брюнета, просиживающего сутками в полицейском участке, сна и остатков терпения.

Он обещал Йену молчать, но наспех придуманный план с каждым днем, проведенным Йеном в роли подозреваемого в убийстве, казался все более абсурдным и приближал Микки к чистосердечному признанию.

Кровь попадала в глаза, нос и проникала сквозь плотно сомкнутые губы, не позволяя сделать лишнего глотка кислорода. Грудную клетку сдавило весом бездыханного тела, обмякшего и распластавшегося поверх своей неподвижной жертвы, вся сила которой ушла на единственный точный удар острого скальпеля в сонную артерию маньяка.

– Микки, – позвал Йен, пытаясь под сгорбившейся фигурой «Алана» разглядеть Милковича, чтобы удостовериться, что тот в порядке. – Мик! – прокричал намного громче, чем того требовало небольшое помещение, погруженное в звенящую тишину с того самого момента, как последний сиплый хрип мужчины с разорванным горлом покинул его грудную клетку вместе с остатками жизни.

– Путем все, – брюнет ответил не сразу, едва слышно. – Сука, блять, тяжелый, – прорычал он, пытаясь единственной рукой, которой мог уже управлять без труда, столкнуть с себя тело покойника, осевшее на холодный пол спустя пару минут.

– Он… – конечно, Йен понимал, что подобный удар и количество потерянной Ричардом крови не могли оставить тому шанса на выживание, но удостовериться стоило.

– Мертв, – подтвердил Микки, крепко сжимая в ладони орудие убийства, медленно перекидывая ослабленную руку к другой, начиная разрезать второй ремень в надежде освободиться.

– Мик, пошли домой, – потянув брата за рукав куртки, позвала Мэнди, переминаясь с ноги на ногу, уже не чувствуя окоченевших ступней в кроссовках, не способных противостоять до кости пробирающему холоду осеннего вечера в Чикаго. Они с Липом вышли из участка десять минут назад, и девушка заметила своего брата, забравшегося на кучу паллетов возле небольшого магазинчика напротив отделения полиции, опустошающего очередную пачку сигарет. После трех дней, проведенных в компании служителей правопорядка, обильно сдобренных тихими оскорблениями и неприятной дрожью тела брюнета, и пары допросов, на которых Милкович подобно роботу докладывал заученный наспех текст, он решил переместить свой выжидательный пункт на новое место дислокации. – Тони сказал, что обвинения с Йена снимут, и, возможно, завтра его уже отпустят, – проговорила девушка, понимая, что Микки с места не сдвинется, и вовсе не по причине примерзания к деревянной решетке. – Завтра с утра вернемся и заберем его, – продолжала она уговоры, оборачиваясь на своего парня, приближающегося к ним.

– Привет, – протягивая свободную от гипса руку брюнету, поздоровался подошедший Филлип, не ожидая от Милковича ответной реакции – с того самого дня Микки держался в стороне от родных рыжего, не разговаривая ни с кем и постоянно избегая их общества.

– Ага, – но вернувшийся в воспоминания парень, кажется, сейчас забыл о выбранной тактике игнора: протягивая в ответ ладонь и несильно сжимая руку Липа, он спрыгнул со своего незатейливого постамента, и, чуть поморщившись от боли в ноге, выпрямил спину, разминая затекшие мышцы и хрустя костями.

– Ты слышал, Мик? – вновь заговорила девушка. – Завтра его выпустят, – повторила она, пытаясь в голубых глазах брата найти хоть какой-то отклик на произнесенную информацию.

– Да его вообще не должно там быть, блять, – лишь прорычал Милкович в ответ, и, заметно прихрамывая, поплелся вниз по улице, отбрасывая окурок на промерзшую землю, тут же доставая новую сигарету из пачки.

– Дай скальпель, – потребовал Галлагер, протягивая руку брюнету, до сих пор сжимающему металлический предмет.

– Нахуя? – нахмурил брови Микки, не понимая, зачем рыжему понадобилось орудие убийства. – Отпечатки останутся.

– Дай сюда, – самостоятельно отбирая скальпель у Милковича, проговорил Йен, аккуратно стирая с ручки следы пальцев парня сухим полотенцем, прежде чем оставить на ней несколько своих.

– Ты че, блять, творишь? – наблюдая за действиями рыжего, наконец, понимая, что тот задумал, прокричал Микки, пытаясь подняться, но потерпел поражение, ведь остатки сил накачанного наркотиком тела ушли на то, чтобы доползти до стены и передать Галлагеру ключ от наручников.

– Ты на УДО, Мик, – тихо произнес Йен, отбрасывая инструмент к бездыханному телу, обернувшись на переполненную раковину, заткнутую какой-то тряпкой, выпускающую через край поток воды, медленно расползающейся по полу, смешиваясь с кровью и стирая следы. – Тебя снова закроют.

– И че? – ежась от неприятного холодка, проходившего по телу от соприкосновения обнаженной кожи с металлом хирургического стола, но все так же отказываясь от пиджака хозяина помещения – единственного предмета гардероба, не перепачканного кровью – спросил Милкович, все же, приподнимаясь, занимая сидячее положение, поправляя футболку рыжего, прикрывающую бедра и пах. Нахуя он позволил ему уложить себя сюда? Опять.

– Мы скажем, что это я его убил, – забираясь на стол рядом с Микки, ответил Галлагер, – точнее, я уже сказал так, когда вызывал полицию, – поделился он, занимая более удобное положение, потянув брюнета на себя, прижимая дрожавшее от холода тело к своей голой груди, обнимая руками в попытках согреть. – Это была самооборона, – говорил Йен тихо, наклоняясь к уху парня. – Флешку из камеры я смыл, следы крови сейчас размоет, а тут, на столе, и так мы уже все размазали, – тихо шептал он, прижимая к себе Милковича. – Ты до сих пор частично парализован, ты не смог бы нанести удара, – выстраивая правдоподобную историю, продолжал рыжий. – После того, как он закончил тебя резать, он отстегнул меня, подвел к столу и приказал убить тебя, – безэмоционально проговаривал Галлагер, утыкаясь носом в плечо брюнета, – стер свои отпечатки со скальпеля и дал его мне, но мне удалось ударить его, – закончил Йен, продолжая обдумывать детали, способные разрушить хрупкое построение лжи.

Нет, он не мог позволить Микки взять на себя ответственность за случившееся, ведь все это произошло исключительно по его вине. Он не мог потерять Милковича, спасшего их обоих от неминуемой участи нового насилия и возможной смерти, не хотел его терять.

Микки до сих пор не понимал, как согласился, но давать задний ход было уже поздно.

Слова сестры заметно снизили мандраж от возможного раскрытия их с Галлагером лжи, обещая скорое освобождение рыжего, но потерянный неделю назад сон так и не вернулся: выкуривая очередную пачку и смазывая саднящее горло пивом, Милкович сидел на своей кровати, отсчитывая минуты и часы до того момента, когда он снова сможет вернуться в участок и увидеть Йена.

***

– Галлагер, на выход, – лысоватый надзиратель с заметным скрипом отворил металлическую дверь небольшой камеры, вынуждая Йена поднять голову.

– Опять допрос? – поинтересовался рыжий, но мужчина не ответил.

Наручники в этот раз надевать не стали, вызвав удивление в зеленых глазах парня, повернувшегося к стене со сцепленными за спиной руками.

– Так иди, – лишь проговорил коп, подталкивая Галлагера к решетке с широкими прутьями, отделяющей одну часть коридора от другой, после громкого протяжного гудка отворившей путь на свободу.

Действия Йена Галлагера признали самообороной, все обвинения с молодого человека были сняты, а сам рыжий был переведен в разряд свидетелей, наряду с Микки, обязанных присутствовать на судебном процессе, основными фигурантами которого теперь выступали охранники политика, скончавшегося от удара острым предметом в шею.

Улик было предостаточно: оборудованный в камеру пыток подвал, неосмотрительно затопленный хозяином особняка, оставившим включенной воду, исследовался вдоль и поперек, а все приборы, инструменты пыток и оковы хранились на складе вещественных доказательств, основным из которых числился небольшой набор DVD-дисков, найденных в спальне помощника сенатора, на которых были запечатлены развлечения Ричарда Гаррисона с его жертвами.

Найти тех, кого насильник оставил в живых, было проблематично. Основными участниками съемок становились работники древнейшей профессии, за большие деньги позволяющие извращенцу использовать свое тело по полной, лишаясь остатков чести и большого количества крови. Но двое все же откликнулись.

Йен не стал рассказывать полиции о случившемся год назад, на ходу придумав историю о том, что познакомился с этим приятным мужчиной не так давно, после небольшой вечеринки в клубе, но в тот день поняв, что с ним что-то не так, Галлагер сбежал. Политик искал свою жертву, натравливал на его близких охрану, и, наконец, добрался до Йена, когда он в компании Милковича прогуливался вечером по городу. Их скрутили и отвезли в особняк, а дальше…

«Дальше все было так, как я рассказывал Вам уже трижды» – повторял рыжий, сжимая кулаки на столе, к которому был пристегнут, каждый раз боясь ошибиться в мельчайших деталях, способных разрушить неаккуратно выстроенную ложь.

Но карточный домик стоял крепко.

Слишком большую огласку получило это дело благодаря высокой должности, занимаемой насильником, и дикому интересу к его материалам со стороны прессы, вынуждая служителей правопорядка как можно скорее поставить на нем печать и убрать в архивы.

– Да ведут его уже! – услышал Галлагер раздраженный голос оперативника, дежурившего на стойке информации, когда, в сопровождении своего охранника, вышел в просторный холл. – Милкович, еще слово скажешь, закрою на сорок восемь часов, – угрожал он невысокому брюнету, стоявшему возле стойки, активно жестикулирующему и матерившемуся. – Вон он, – указал коп на рыжего, с заметным облегчением в глазах и голосе.

– Йен, – сидевшие неподалеку Фиона и Лип тут же подскочили со своих мест, подбегая к брату, крепко обнимая и осматривая того на предмет увечий и ран.

– Наконец-то, – шептала сестра, целуя бледные щеки Галлагера, запутываясь пальцами в рыжих волосах. – Тони обещал, что тебя выпустят с утра, но ждать пришлось весь день.

– Черт, Йен, – опуская ладонь на плечо брата, выдохнул Лип, – как тебя угораздило в такое дерьмо-то вляпаться? – спрашивал он, понимая, что сейчас требовать ответов не стоит, но все равно не мог сдержаться.

– Мистер Галлагер, заберите уже отсюда своего парня, пока я не арестовал его за нарушение порядка, – все тот же полицейский, что спорил с Милковичем в момент прихода рыжего, привлек к себе внимание зеленых глаз.

– Мик, – улыбнулся Йен, отстраняясь от родных, наблюдая за движениями брюнета, постепенно приближающегося к нему (на своих двоих!), чуть прихрамывая, смущенно отводя взгляд в сторону, когда коп назвал его «парнем» Галлагера, хотя он сам представился им в первый свой визит в участок, пытаясь получить хоть какую-то информацию о том, где сейчас находится рыжий.

Милкович остановился напротив, не решаясь сделать последнего шага: голубые глаза беспорядочно метались по худощавой фигуре, изредка встречаясь взглядом с зелеными, а татуированные пальцы несколько раз дернулись в желании прикоснуться, прежде чем сжаться в кулаки.

– Привет, – проговорил Йен, делая большой шаг навстречу брюнету, заключая его в крепкие объятия, наклоняя голову и зарываясь носом в выемку перехода шеи в плечо, глубоко вдыхая и прикрывая глаза, ощущая на своей спине ладони парня, ответившего на порыв нежности.

– Какого хуя так долго? – не имея сил отстраниться, сжимая костлявое тело рыжего в руках еще крепче, недовольно спросил Микки откуда-то из его подмышки.

***

Дом Галлагеров был не больше его собственного, но каждый метр пространства выглядел гораздо уютнее и по-семейному теплее, радуя глаз огромным количеством никому не нужной мебели и разбросанных на каждом углу вещей.

Фиона и Лип настояли на том, чтобы Йен переночевал тут, прежде чем он отправится обратно к себе, а Микки поплелся следом, поддавшись молчаливой просьбе зеленых глаз, ни на минуту не выпускающих из поля зрения брюнета.

Мэнди, Ви и Кевин, а также остальные братья и сестра рыжего ждали их дома, с порога налетая на Галлагера с расспросами, перебивая друг друга и недовольно косясь на Милковича, так и не рассказавшего никому подробностей случившегося, коротко и грубо отваживая от себя любопытных родственников Йена на протяжении недели в больнице и нескольких дней, проведенных в ожидании освобождения парня.

Шум громких голосов начал стихать лишь глубокой ночью, когда самые младшие расползлись по своим спальням, так и не получив красочного рассказа о геройском освобождении брата из плена, вынужденные довольствоваться лишь обещаниями будущих подробностей, Мэнди ушла спать в комнату Липа, проклиная утреннюю смену в кафе, а Вероника и Кев отправились восвояси, приглашая всех в выходные посидеть в «Алиби».

– Йен, – оборачиваясь на недавно опустевшую лестницу, позвала Фиона брата, получив кивок поддержки от Филлипа. – Мы звонили Клейтону, когда тебя арестовали, и он сказал…

– Я не живу с ним уже пару лет, – перебил ее рыжий, признаваясь в многомесячном обмане. – Я снимал небольшую квартиру недалеко от работы, тут, в Чикаго, на другой стороне реки, – в дальнейшем вранье не было смысла, но рассказать всей правды Галлагер не был готов.

– Работы в адвокатской конторе? – но Липу, кажется, на желания брата было наплевать.

– Нет, – покачал головой рыжий, – я работаю танцором в клубе, – сразу приближаясь к обозначенной самим собой границе откровений, проговорил Йен, отводя взгляд.

– Наверное, мне лучше свалить, – Микки, стоявший чуть в стороне от сидевших на диване и кресле парней и девушки, чувствовал себя лишним и не хотел мешать Галлагеру открыться перед родными, но, судя по всему, Йен этого делать не намеревался.

– Не уходи, – резко подскочив со своего места, тут же спохватился рыжий. – Мэнди все равно тут осталась… – попытался он оправдать столь неожиданный порыв волнения и беспокойства простым обеспечением удобства, но что-то в глуби зеленых глаз, смотревших в упор в голубые, не позволили Милковичу спорить.

– Ладно, – кивнул брюнет, понимая, что и сам не хотел бы уходить, оставлять Йена вдали от себя, вновь начиная чувствовать этот липкий холод, сковывающий мышцы и хрустевший в груди кристалликами льда страха и волнения за Галлагера, до сих пор не отпустившего Микки. – Пойду, покурю на улице, – проговорил Милкович, доставая сигареты, и вышел прочь, оставляя рыжего наедине с семьей.

Замерзшие пальцы отправили в непродолжительный полет уже пятый бычок, когда за спиной скрипнула входная дверь, а на крыльце, кутаясь в мешковатую куртку своего старшего брата, появился Йен.

– Фиона сегодня переночует с Дебби, – проговорил Галлагер, останавливаясь в шаге от брюнета. – Можешь занять ее комнату, а я посплю на диване, – сказал рыжий, улыбнувшись затылку парня, сидевшего на лестнице.

– Иди туда сам, – ответил Милкович, не оборачиваясь. – Мне с утра на физио, я не буду ложиться, – поднимаясь, морщась от чувствительной боли в ноге, все никак не желающей приходить в норму, добавил он.

– Я тоже не хочу спать, – встречая взгляд голубых глаз, поделился рыжий, вновь открывая входную дверь, пропуская парня в дом. – Может, по пиву? – предложил он, кивнув в сторону кухни.

– А травы нет? – поинтересовался Микки в ответ.

– Не-а, – а ведь Йен и сам был бы не против расслабить уставший мозг и тело.

– Тогда тащи пиво, – согласился брюнет, проходя в уже опустевшую гостиную, занимая место на диване, вытягивая гудевшую ногу и устраивая ее на небольшом подлокотнике.

– Я рассказал им о «Ласточке» – Галлагер вернулся с парой холодных банок светлого и протянул одну Милковичу. – Не все, конечно, – бросив быстрый взгляд на лестницу, тише добавил он. – Про Кертиса они знать не должны, – он понимал, что Микки просить не нужно, ведь тот не сдал его семье даже в не самые светлые времена их общения, но опасений в голове удержать не смог.

– Заметано, – отодвигаясь, кивнул брюнет, открывая банку и делая пару глотков, чувствуя тепло усевшегося рядом парня, чуть дернувшись, чтобы освободить ему больше места, но крепкая рука, ухватившаяся за его плечо, не позволила отодвинуться, разворачивая Микки боком, заставляя спиной опереться на твердую грудь рыжего, напоминая о небольшом моменте близости, когда они сидели, плотно прижавшись друг к другу на холодном металле стола, все в крови, ожидая прибытия полиции.

– У тебя получается уснуть? – делая глоток из своей банки, поинтересовался Йен, опуская свободную руку на грудь Милковича, кончиками пальцев ощущая под легкой тканью футболки бинтовую повязку.

– Под утро, на пару часов, – Микки знал, о чем говорит Галлагер: еще ни разу ему не удалось как следует выспаться, ведь навязчивые сны и еще живые в памяти воспоминания не позволяли расслабиться. – Это надолго? – спросил он, зная, что Йен уже проходил через подобное, хотя для него в прошлый раз все закончилось намного хуже.

– Пару месяцев тогда, – ответил рыжий, откидывая голову на спинку дивана, прикрывая уставшие глаза, – сейчас намного лучше, – поделился он, вслепую добивая пиво и отставляя опустевшую баночку на столик возле себя.

– Думаешь, охранники нас не сдадут? – переходя на более интересующую его тему, проговорил брюнет, расслабляясь в тепле под боком Галлагера, продолжающего нежно гладить его грудь подушечками пальцев.

– Нет, – рыжий был уверен, ведь, как сказал следователь, запуганные обещанием продолжительных сроков, охранники помощника сенатора не глядя подписывали все возможные признания, желая сократить время своего заключения.

Несколько минут они сидели молча, думая о своем, не желая нарушать этот призрачный момент близости и интимность происходящего, чувствуя тепло друг друга и спокойный ритм двух сердец, так контрастирующий с тем, что бил по барабанным перепонкам адреналином в ту ночь.

– Мик? – позвал Йен спустя некоторое время, проведенное в тишине, пытаясь услышать долгожданный вой полицейских сирен.

– М? – Милкович готов был отключиться прямо сейчас, но он не хотел оставлять Галлагера в этом ужасном месте одного.

– Спасибо, – прошептал рыжий, наклоняясь к перепачканной кровью макушке Микки. – Спасибо, – повторил он, целуя волосы брюнета, прижимая переставшее уже дрожать тело к себе еще крепче.

***

Мэнди проснулась первой.

Спускаясь из комнаты Липа, девушка с удивлением обнаружила на диване в гостиной брата, спавшего в полусидячем положении, бережно сжимаемого руками Йена, откинувшего голову на спинку дивана, мерно дышавшего и так же блуждающего в мире сновидений.

Всего на минуту пропав в спальне своего парня, Милкович вернулась обратно с большим пледом в руках и накрыла Микки и Галлагера, улыбаясь столь непривычной ее взгляду картине, в тайне радуясь за этих двоих, переживших страшную трагедию, но сумевших выстоять.