Текст книги "Секс по алфавиту (ЛП)"

Автор книги: the-glory-days

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Но ни разу она не заставила Эдварда поступить так же, и честно говоря, Эдвард чувствовал, что должен.

Он вздохнул, положив руку на плечо Беллы, и начал нежно его потирать. Он подвинулся ближе, чтобы использовать обе руки, чтобы массировать пострадавшую кожу. Он провел кончиками пальцев по покрасневшей коже, двигая рукой вниз, к синяку на спине. Когда его пальцы коснулись синяка, Белла зашевелилась, и испустила болезненный стон.

– Эдвард? – позвала она хриплым голосом, отодвигаясь от рук Эдварда.

– Доброе утро, Белла, – прошептал он, не желая испугать ее громким голосом.

– Что ты делаешь? – застонала она, спрашивая, и глубоко вздохнула. Почти сразу же она зашипела от боли.

– Пытаюсь сделать тебе массаж. Мне ужасно жаль, что я вчера тебя прижал к полкам. Твоя спина выглядит ужасно. У тебя синяк на спине, и твои плечи слегка поцарапаны.

– Эдвард! Ты не должен извиняться! – сказала Белла, отталкивая от себя его руки. – Я ведь не остановила тебя вчера вечером, правда? Я хотела, чтобы это было ‘грубо и необузданно‘, насколько это возможно. Разве не так я написала в инструкциях? Ты сделал все так, как я и просила. Я должна, фактически, поблагодарить тебя, – захихикала она.

– Всегда пожалуйста, – Эдвард присоединился к веселью Беллы, пока она не попыталась встать. Застонав и вскрикнув, она повернулась на кровати. Ее взгляд упал на огорченного Эдварда.

– Ты в порядке? – спросил он, убирая несколько прядей волос с ее лица.

– Частично, – ответила она сквозь сжатые зубы. – Все на самом деле так плохо?

Эдвард кивнул, сильно сжав губы.

– Я боюсь вставать.

Эдварда тут же перекосило.

– Прости меня, Белла, – извинялся он настолько искренне, насколько это возможно.

– Эдвард, хватит уже. Ты ничего такого не сделал, – спорила Белла, не слушая его извинения.

Эдвард широко улыбнулся, когда Белла улыбнулась ему. Он хотел, чтобы она заставила его извиняться, чтобы она сказала, что ему придется заработать ее прощение, но он знал также, что этого не будет. Она всегда прощает, черт, она даже не думает об этом, как о проступке.

Он, было, открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрыл и лежал, не двигаясь, наблюдая, как Белла пытается сесть. Он хотел ей помочь, но знал, что это было последним, чего бы хотела Белла, и поэтому он просто наблюдал, как искривилось ее лицо, и как она прикусила губу, сдерживая крик. Белла удивила Эдварда, встав с кровати и подойдя к зеркалу.

– Вот видишь, все не так… СРАНЬ ГОСПОДНЯ! Какой жуткий синяк! – заметила она, рассматривая на плече темно-фиолетовое пятно. Белла повернулась еще немного, протягивая руку к синяку. Она вздрогнула, коснувшись кончиками пальцев поврежденного участка.

Эдвард спрыгнул с кровати и встал перед Беллой. С места, где он стоял, он мог видеть синяк, отраженный в зеркале.

– Мне так жаль, – снова извинился он. Белла же просто покачала головой и закатила глаза.

– Что я говорила тебе об этом?

– Нет, Белла, разреши мне попросить прощения! Пожалуйста!

– Ладно, ты прощен! – согласилась она, все еще качая головой. – Знаешь… если хочешь сделать что-нибудь для меня, то можешь помочь добраться до душа.

– Конечно, – согласился он, кивая головой.

Белла только направилась к двери, но Эдвард быстренько обхватил ее за ноги и перекинул через плечо.

– Поставь меня сейчас же, Эдвард! – вопила она, ударив его в плечо, но Эдвард просто рассмеялся и вышел из спальни в ванную.

Однако в ванной он продолжал держать ее, пока включал воду и регулировал температуру.

– Нормально? – спросил он, протягивая ее руку по воду.

– Да, подойдет.

Он кивнул и медленно опустил ее ногами сразу в ванную, под теплую воду. Эдвард уже собирался уходить, когда Белла вскрикнула.

– Ты в порядке? – спросил он огорченно, возвращаясь обратно к ванной.

– Да, прости, что побеспокоила тебя. Просто вода немного обжигает плечи, – пожала Белла плечами, отвечая. – Все нормально.

Эдвард прикусил губу, еле сдерживая себя, чтобы не растрясти ее и не сказать, что все НЕ нормально. Но вместо этого он просто решил присоединиться к ней в душе.

– Подай мне шампунь.

– Теперь это будет ежедневным ритуалом? – спросила Белла, передавая Эдварду шампунь.

– Да! Я вношу свою лепту в спасение Земли, Белла. Я должен помочь спасти тропический лес и китов. Можно еще попытаться спасти пауков! Люди всегда наступают на них, – ответил он, хихикая, и наблюдая за сомнительным взглядом Беллы.

– Ты такой умный! – застонала она, поворачиваясь, чтобы взять мыло.

– Эй, я экономлю воду. Принимая вместе душ, мы расходуем меньше воды, – спорил он серьезно.

– Да, ладно. Я верю тебе, Эдвард. Уверена, что это единственная причина, – поддразнила Белла.

– Хорошо… – растягивал он слова. – Всегда существует возможность, что может произойти что-то интересненькое.

– Ничего не произойдет! – предостерегла его Белла, поворачиваясь к нему, и намыливая руки.

– Нет? – спросил Эдвард. Он был уверен, что, хоть Белла и стояла к нему спиной, она могла услышать возбуждение в его голосе.

– Нет! – выкрикнула она через плечо.

Эдвард подошел ближе к Белле, обнимая руками ее бедра. Он начал тыкаться носом в ее шею, уронив бутылку с шампунем на пол.

– Ты уверена в этом? – прошептал он, облизывая ее шею, и собирая капельки воды.

– Ты пытаешься соблазнить меня, Эдвард? – простонала она, когда его губы скользнули вдоль ее шеи, а руки начали ласкать ее грудь.

– Возможно. Это сработало?

– Возможно, – ответила она, откинув голову на грудь Эдварда, когда его руки сильнее стали сжимать ее грудь. Ее дыхание стало более тяжелым, она почти задыхалась, когда его правая рука стала спускаться по животу вниз, а левая продолжала ласки на груди.

– Думаю, что это работает, – дразнил он. – Что скажешь? – спросил он, пробежавшись двумя пальцами по ее складочкам и чувствуя, насколько влажной она была, насколько возбужденной.

Белла застонала, когда его пальцы нашли ее клитор. Эдвард зажал комочек нервов между указательным и большим пальцами, и тело Беллы задрожало в его руках.

– Эдвард, – позвала она, когда он начал быстрее потирать клитор.

– Да, Белла? – прошептал он, посасывая мочку уха.

– Не останавливайся!

Эдвард захихикал.

– Я и не планировал, любимая.

Белла стала двигать бедрами навстречу движениям его пальцев, когда Эдвард ускорил движения. Погрузив в нее два пальца, большим он потирал клитор. Эдвард поверить не мог, что она насколько теплая и влажная, не смотря на всю ту боль, которую чувствовала после прошлой ночи.

Эдвард начал двигать бедрами, прижимаясь своей эрекцией к Белле, в то же время, избегая прикосновений к ее синякам.

– Эдвард! – выкрикнула она. Ее стоны более походили на отчаянные хныканья, когда Эдвард согнул пальцы в ней, продолжая в то же время ласкать ее клитор. Она уже была на грани оргазма; он чувствовал это. Ее стеночки стали напрягаться вокруг его пальцев. Ее бедра задвигались быстрее, и она схватилась рукой за его бедро, ища опоры.

Белла выкрикивала его имя, кончая, и сжимаясь вокруг пальцев Эдварда, которые продолжали двигаться в ней, помогая продлить оргазм.

– О, Боже, – выдохнула она, пытаясь успокоить свое дыхание и стук сердца. Эдвард чувствовал, как бешено оно колотится.

Эдвард все еще прижимал Беллу к себе, пока ее дыхание стабилизировалось.

– Господи, Эдвард. Клянусь, что твои пальцы на самом деле волшебные, – он захихикал и взял банку с шампунем, которая валялась на полу, и не удивился, когда Белла отстранилась от него.

– Это может и подождать, – сказала она, поворачиваясь лицом к Эдварду. Ухмыльнувшись, она пристально за ним наблюдала, прежде чем взять в свою маленькую ручку его член.

– Белла, – задыхался он, когда ее рука сильнее сжала член. Эдвард чувствовал, как дергается его член в ладони ее нежной ручки. Белла не сводила с Эдварда глаз, двигая рукой, лаская его, прежде чем провести ногтем большого пальца вниз по разрезу, и потом провести пальчиком там же. Она скользила вверх и вниз, потягивая его и сжимая, особенно на движениях вниз.

Эдвард стонал каждый раз, когда ее рука двигалась вверх, не беспокоясь о том, насколько громкие звуки он издает. Когда он приблизился к разрядке, то оперся головой о стену, глубоко вдыхая через нос и сжав губы, чтобы не сказать ничего смущающего.

Еще через несколько движений Беллы, он схватился за краник холодной воды, и имя Беллы слетело с его губ.

– Fuck, Беллз, – задыхался он, наблюдая, как стекает его сперма. Он даже не мог вспомнить последний раз, когда ему дрочили, особенно так, как сейчас.

– Я даже не помню, когда мне последний раз дрочили. Наверное, когда-то в средней школе на заднем сидении джипа Эммета, – припомнил он, а Белла только рассмеялась.

– Поднимешь шампунь? А то я не могу наклониться.

Эдвард наклонился и, подняв бутылку с шампунем, налил немного пахнущей клубникой жидкости на ладонь. Вспенив шампунь, он начал втирать его в волосы Беллы. Она застонала, когда его пальцы начали массировать ее голову. Он помог встать ей под душ и смыть шампунь.

– Эй, Белла?

– Да? – она взяла кондиционер, улыбаясь, чем вызвала улыбку на лице Эдварда. Он был причиной ее задумчивой улыбки, и ему нравилось это.

– 7 есть, осталось еще 19.

– Что? – переспросила она, не поняв его слов.

– Я уже вытянул свою букву, – объяснил он, солгав. Он еще не вытащил букву, но она не должна об этом знать.

– И тебе хватило наглости называть меня предателем? – нахмурилась она, положив руки на бедра. Это, как предполагалось, должно было выглядеть запугивающее, но он не был удивлен этой мини истерикой.

– Эй, как аукнется, так и откликнется! – защищался он, ополаскивая волосы от шампуня, когда Белла вышла из душа.

– ну, хорошо, Брут, получай, – сказала она, спустив воду в туалете, и Эдвард завизжал, когда вода неожиданно стала очень холодной.

– Ты заплатишь за это, – угрожал он полушутливо, и широко улыбаясь.

– О, да, конечно, не сомневаюсь! Но я справлюсь с чем угодно, что ты попытаешься мне сделать, – возражала она уверенно.

– О, действительно? Это вызов? – он поднял бровь.

–Нет, это утверждение.

– Вот и посмотрим, но позволь мне сказать тебе кое-что: я никогда не проигрываю. Я имею в виду, посмотри, сегодня я снова победил!

Белла проворчала и вышла из ванной, пока Эдвард смеялся под уже теплой водой.

***

Глава 16

Когда Эдварду было восемнадцать, Белла едва не погибла по его вине, и воспоминания об этом до сих пор преследовали его. Он по сей день помнил ее оглушительные крики боли и запах ее крови, помнил, как подрагивали ее веки, когда она изо всех сил старалась держать глаза открытыми.

Этот день должен был быть веселым. За всю школу они впервые решили прогулять занятия. Они планировали это несколько недель. Они должны были приехать в школу и вести себя так, будто собираются пойти на занятия, а когда последний ученик перед ними войдет в здание, они сбегут.

Все прошло без сучка, без задоринки. Все видели, что Белла с Эдвардом стояли у машины Эдварда; они подумали, что будет лучше поехать на одной машине, особенно с учетом того, что на старый красный пикап Беллы не всегда можно было положиться.

Они, как обычно, поздоровались со всеми, и когда Эрик Йорк вошел в здание, Белла с Эдвардом запрыгнули в его Вольво и, выехав из Форкса, направились в резервацию Квилетов.

Эдвард много раз ездил к обрывам вместе с братом, поэтому дорогу он нашел без труда. Он бы и с повязкой на глазах доехал бы туда, но подумал, что Белле не сильно понравится эта затея.

Всю поездку Белла проелозила на пассажирском сидении, нервничая из-за того, что их могут увидеть, но Эдвард заверил ее, что никого не будет на берегу в девять утра. Это не успокоило Беллу, но Эдвард знал, что она так же взволнованна из-за их прогула, как и он.

Они оба были прилежными учениками, которые никогда не пропускали занятия и участвовали в деятельности школы. Прогулы это явно не то, что могли ожидать от них учителя. Когда бы они узнали, что их нет, скорее всего подумали бы, что Белла с Эдвардом отсутствуют по уважительной причине.

Когда Эдвард остановился в минуте ходьбы от пляжа, Белла перестала ерзать и теперь тихо сидела, глядя широко раскрытыми глазами в сторону обрыва.

Она указала туда, и Эдвард кивнул. Он знал, о чем она спрашивала, ей не нужно было говорить ни слова. Он помнит, как эхом раздавалось с тишине машины громкое дыхание Беллы, помнит, как она повернулась к нему и сказала, что ни за что не спрыгнет с такой высоты.

Разумеется, следуя традиции их четырнадцатилетней дружбы, Эдвард убедил ее прыгнуть, и это стало одной из самых серьезных ошибок, что он совершал в своей жизни.

Он испытывал почти физическую боль, наблюдая за тем, как она падает. Каждый раз, когда он видел шрам на ее запястье, его глаза закрывались, и он, словно это было вчера, вновь переживал те мгновения, когда она падала с обрыва, крича о помощи.

Он никогда не забудет, как отец Беллы и работник госпиталя увозили ее на коляске. Звуки колес, скользящих по линолеуму прочно закрепились в саундтреке его жизни, как и пиканье сердечного монитора. Да и угрозы Чарли Свона навсегда запечатлелись в его памяти. Хотя сейчас эти угрозы казались Эдварду довольно забавными.

Ожидание того, когда же она придет в себя, было для него пыткой. Каждый раз, когда ее веки подрагивали, в нем снова загоралась искра надежды, которая гасла, когда ничего не происходило.

И когда она очнулась, то сказала ему только лишь «Похоже, у меня появилась новая история, которую можно будет рассказать детям». Она не сказала «Эдвард, ты идиот, кусок дерьма, из-за тебя я чуть не умерла» или «Эдвард, я тебя ненавижу, не смей больше разговаривать со мной», и даже не сказала «Ты еще заплатишь за это».

Ничего.

Она даже не заставила его просить прощение. Когда за несколько лет до этого Эммет чуть не убил ее в бассейне, она мучила его неделями, заставляла его покупать тампоны в аптеке и ходить по городу накрашенным, но ему она не сказала ничего…ничего.

Он никогда не понимал этого. Даже когда он пытался просить прощения, она отмахивалась от него; как и сейчас.

Поэтому он и солгал ей в душе тогда, в воскресенье утром. Он хотел букву S. Он хотел попросить у нее прощение за всю ту физическую и эмоциональную боль, что он причинял ей когда-либо.

Он должен показать ей, как он сожалеет обо всем.

Поэтому после душа он поспешил в свою комнату и после восьми неудачных попыток вытащил клочок бумаги с буквой S. Изначально он хотел вытащить букву А, но, понадеявшись, что вытащит ее в другой раз, остановил свой выбор на букве S.

Он спрятал бумажку в ящик с носками и начал строить планы насчет того, что же сделать с этой буквой и как заставить Беллу, наконец, позволить ему попросить прощения.

***

В понедельник утром Эдвард увидел Беллу, лежащую на диване в своей пижаме и уплетающую батончик мюсли. Он спросил ее, почему она лежит, а не собирается на работу.

– Почему ты не собираешься? – спросил он, поправляя галстук. Сначала Эдвард слишком туго завязал его, и теперь он душил его.

– Я взяла выходной. У меня травмы, – пошутила она, хотя Эдварду это не показалось забавным.

– Прости, – проворчал он, ослабив галстук.

– Да хватит уже извиняться. Иди на работу, зааркань еще одного клиента, заработай миллионы, а потом судись с родителями, у детей которых обнаружили кариес.

На этот раз Эдвард от души рассмеялся и, подойдя к Белле, наклонился и поцеловал ее в лоб.

Когда он вышел из квартиры, то замер, а потом прислонился к стенке.

Он поцеловал на прощание Беллу, даже не осознавая этого. Он сотни раз наблюдал, как его отец прощается с мамой подобным образом. Это был такой любящий жест, а он даже не осознал, что сделал то же самое.

Было так естественно пожелать ей хорошего отдыха, а затем прижаться губами к ее лбу. Это было так интимно. Поцелуй в лоб может многое значить, и тот факт, что он непредумышленно поцеловал Беллу, ставил его в тупик. Как это вообще возможно, что он не заметил того, как наклонялся и целовал ее?

По дороге на работу этот поцелуй в лоб был единственным, о чем он мог думать. Все его мысли и чувства вертелись вокруг него. Забавно, даже его губы были какими-то…другими. Их словно покалывало, они вибрировали, когда Эдвард касался их. На короткий миг он даже рассмеялся той мысли, что его губы стали другими после того, как коснулись ее лба. Но это было правдой. Он и чувствовал себя по-другому.

Даже когда он сел за стол в своем офисе, он не мог понять, почему так странно чувствует себя. Когда он коснулся губами ее лба, это казалось таким правильным и естественным, словно он всегда так делал. Но еще у него было такое чувство, будто это было чем-то неправильным, почти запретным, словно он не должен был делать это.

Весь день он думал только об этом. Об этом и о Белле, которая, скорее всего, лежит на диване и смотрит те мыльные оперы, которые, по ее словам, она не любит, но Эдвард знал, что на самом деле, она обожает их. Он спрашивал себя: все ли у нее в порядке, прошла ли спина, что она делает сейчас. И, если честно, эти мысли очень сильно отвлекали его.

Во время совещания с исполнительным вице президентом агентства, его мысли несколько раз возвращались к Белле и к тому, чем она занята дома. Действительно ли она смотрит мыльную оперу? Или, может, читает? Или делает уборку? Думает ли она о нем?

Эта мысль вырвала его из забытья.

Какое ему дело, думает о нем Белла или нет?

Вторник оказался таким же неудачным для Эдварда, как и понедельник. В это утро Белла ушла на работу до него, и почему-то мысль о том, что у него не было возможности пожелать ей удачного дня, преследовала его как назойливая муха.

Раскладывая по местам вещи в спальне, Эдвард увидел альбом, который подарила ему Белла почти восемь лет назад на выпускной. Он усмехнулся, снимая альбом в кожаном переплете с книжной полки. Его пальцы прошлись по истрепанному материалу, и губы растянулись в широкой улыбке. Прошли годы с тех пор, как Эдвард просматривал его, но он все еще помнил, каким было лицо Беллы, когда она дарила ему этот альбом.

Белла выглядела такой взволнованной, особенно после подарка, который он вручил ей. После того, как она открыла футляр и увидела ожерелье, на которое он столько копил, она с трепетом протянула ему альбом.

Она быстро сказала, что ее подарок даже близко не стоит с тем, что он подарил ей, но Эдварду было плевать, сколько денег она потратила. Когда Эдвард открыл альбом, эмоции накрыли его с головой. Сколько же времени она потратила, собирая этот альбом воспоминаний. Здесь было все: хорошее и плохое. А на последней странице Белла написала « Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и нифига! Мы потрясающие и будем вместе всегда!»

Большую часть утра он провел, рассматривая альбом. Он даже не понял, сколько времени прошло с тех пор, как он открыл его, но тут Элис постучала в дверь.

– Эдвард, что ты делаешь? – спросила Элис, глядя на то, как Эдвард, не отрываясь, листает страница альбома. Он даже не взглянул на нее, когда она вошла в его кабинет.

– Просто смотрю фотографии, – ответил он, проводя пальцем по забавному снимку, который был сделан, когда они с Беллой катались на американских горках в Диснейленде. Им тогда было по восемь.

– Зачем? – спросила она, и Эдвард краешком глаза стал наблюдать за тем, как Элис подходит к нему, неся его ланч.

– Не знаю. Просто захотелось, – нехотя ответил он.

– Это не тот альбом, что Белла подарила тебе на выпускной?

Элис, хоть и училась в другой школе, проводила много времени в доме Калленов, так как ее родителям приходилось часто ездить в командировки летом. Она даже присутствовала на выпускном Эдварда и Беллы, как и на выпускном Эммета двумя годами ранее.

– Да. Я никогда не осознавал, сколько времени и труда она в него вложила. Вот. Видишь? – указал он на обертку от клубничной конфеты. Элис кивнула, и он продолжил.

– Я дал Белле эту конфету, когда мы впервые встретились в супермаркете.

Элис смотрела на своего кузена с понимающим выражением на лице, хотя Эдвард не так воспринял этот взгляд.

– Чего ты так пялишься на меня? – спросил Эдвард, закрывая альбом.

– Ты любишь ее.

– Прости?

– Ты любишь Беллу, – повторила Элис, и на ее лице появилась улыбка, которую Эдвард назвал бы самодовольной.

– Конечно, я люблю Беллу. Она мой лучший друг, – со злостью ответил он. Он не мог поверить в то, что Элис усомнилась в этом.

– Я знаю, но я не это имею в виду. Ты любишь ее; ты влюблен в нее.

Эдвард усмехнулся, и проглотил еще один смешок, чтобы не злить Элис. Хоть она и маленькая, но биться может довольно сильно.

– О чем ты говоришь? – спросил он и стал рыться в коробочке с ланчем.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты влюблен в Беллу, и знаешь, что я думаю? Мне кажется, ты всегда был влюблен в нее. Это объяснило бы, почему ты до сих пор не остепенился. Мы с Джаспером разговаривали, – тут Эдвард прервал ее.

– Вы с Джаспером разговаривали обо мне? – недоверчиво спросил он. Элис только закатила глаза и продолжила.

– Конечно, разговаривали. Мы помолвлены и говорим практически обо всем. Однажды он сделал одно замечание, и мне кажется, что это может оказаться правдой.

– Какое? – фыркнул Эдвард, который в этот момент напоминал больше раздраженного пятилетнего мальчишку, а не взрослого мужчину.

– Ты встречаешься только с блондинками. Разумеется, вполне возможно, чты находишь их привлекательными, но Джаспер предположил, что настоящая причина в том, что брюнетки напоминают тебе о Белле. И когда ты с брюнеткой, то понимаешь, что эта девушка – не Белла. В этом и проблема. Ты влюблен в нее, признай это!

– Ты не в своем уме, Элис, – возразил Эдвард, покачав головой, и указал на дверь, надеясь, что она поймет намек и уйдет.

– Как скажешь, Эдвард. Можешь и дальше в это верить, но все же ясно как день!

– Мы живем в Сиэтле, Элис. Здесь не бывает ясных дней, – самодовольно ухмыльнулся он, и Элис, закатив глаза напоследок, вышла из его кабинета.

В среду Эдвард остался дома, если честно, из-за того, что ему не хотелось выслушивать еще серию лекций Элис. Она совсем с ума сошла, продолжал он уговаривать себя.

Он не был влюблен в Беллу. Да, он любил ее, но он так же любил Эммета и Элис, и, несмотря на то, что их он не трахал, это была точно такая же любовь.

Почти все утро он провел в своей спальне сидя у окна. Так он коротал свободное время. Ему нравилось наблюдать за тем, как все меняется в зависимости от времени года. Зимой он смотрел, как замерзают и покрываются узором окна и как сосульки свисают с веток деревьев. Весной начинали появляться первые листья, воздух становился более теплым. Летом повсюду буйствовала зелень, а улицы были переполнены людьми. Осенью листья опадали, и цикл снова начинал свое движение.

Он любил наблюдать за тем, как все меняется.

И он сидел там и наблюдал за тем, как с приближением [url=http://ru.wikipedia.org/wiki/День_памяти_(США)]Дня Памяти[/url] людей на улице становится все больше. Глядя на то, как снова наступает очередной сезон, он думал: сколько же изменений произошло.

Он оглядел комнату. Она выглядела так же, как и всегда, но что-то все же изменилось: в ней чувствовалась какая-то…пустота. Эдвард не мог найти объяснение тому холодному, пронизывающему до костей чувству, что охватило его.

Что-то изменилось, и он не понимал, что именно.

В три часа Эдварду позвонила подавленная и обеспокоенная Белла. У них была традиция: когда кто-то из них застревал на работе, то всегда звонил другому, чтобы расслабиться и успокоиться. Но сегодня Эдварда оказался бесполезен, и даже к концу разговора голос Беллы был высоким и, за не имением лучшего слова, заунывным.

Когда Эдвард повесил трубку, решение по поводу того, что с этим делать, пришло само собой.

Начал он с того, что все-таки поднял свою ленивую задницу и сходил в душ. Как только он помылся, то быстро оделся и направился в супермаркет. По дороге домой он решил заскочить еще и в “Годиву”.

Эдвард собирался приготовить для Беллы пасту с соусом из моллюсков; это было одно из ее любимых блюд, потому что оно было легким, но в то же время сытным. На десерт у них будет клубника в белом и темном шоколаде. Он даже купил побольше свечей, чтобы создать спокойную атмосферу к тому времени, как Белла придет домой.

Как только он все приготовил, то решил взять кое-что из своего сундучка с игрушками, а именно бархатную голубую повязку на глаза, зеленое перышко и различные масла.

Сегодня все будет медленно, и ему плевать на то, что это среда. Значит, суббота будет днем Беллы, вот и все.

Он позвонил ей в шесть, чтобы проверить, сколько у него есть времени до ее приезда, и очень обрадовался, узнав, что в запасе осталось еще около пятнадцати минут. Повесив трубку, он закинул только что приготовленную пасту в кипящую воду и поставил сковороду с моллюсками на плиту. Он прошелся по гостиной, спрятал игрушки под диван (под которым предварительно помыл), зажег свеч, и сладкий аромат лилий тут же заполнил комнату.

Эдвард приглушил свет в комнате, чтобы он мерцал так же мягко, как и свечи, и стал ждать Беллу. Когда она, спотыкаясь, вошла в квартиру, ее волосы, которые ранее были заколоты, теперь выглядели так, будто проиграли битву с расческой: половина была распущена, остальные пряди все еще удерживала заколка.

– Привет, – поздоровалась она, закрывая дверь и не замечая изменившуюся обстановку.

– Привет, Беллз. Я знаю, что сегодня был ужасный день, – ответил он, подходя к ней.

– Действительно ужас – но перед тем, как закончить слово, она оглядела комнату, и на ее лице отразилось сияние свечей. На мгновение Эдвард потерялся в созерцании того, как играют огоньки на ее фарфоровой коже.

– Что это? – спросила она внезапно сбившимся голосом, войдя в кухню.

– Как я сказал, у тебя был дерьмовый день, поэтому ты заслужила приятный вечер.

– Ты не должен был делать это, – заметила она, когда увидела свечи на обеденном столе.

– Должен был, – просто ответил Эдвард и, схватив Беллу за руку, усадил за стол. Она улыбнулась ему, и он почувствовал, как его сердце пропустило удар. Непонятно. Но он отмахнулся от этих мыслей и снял крышки с кастрюли и сковородки.

– Так что у нас на ужин? – нетерпеливо спросила Белла, отбрасывая свои туфли в угол.

– Паста в белом соусе с моллюсками.

Белла завизжала, и снова сердце в груди Эдварда необъяснимо сжалось. Может, это из-за картошки фри, которую я съел за ланчем, подумал Эдвард.

– Боже, я такая голодная. Поторопись, пахнет просто божественно.

Эдвард усмехнулся и, положив еду на тарелки, подал Белле ее порцию. Она тут же накрутила пасту на вилку и попробовала.

– Мхммм….так вкусно, – застонала она, накручивая на вилку еще пасты.

Эдвард наблюдал за тем, как она увлеченно поедала пасту, и заметил, что она выглядит гораздо более расслабленной, чем он ожидал.

– Что ты так смотришь на меня? – спросила она с набитым ртом. Эдвард скривился и покачал головой.

– Ну что? – чуть не захныкала Белла.

– Я не могу серьезно тебя воспринимать, когда у тебя на голове твориться такое, – сказал Эдвард, и Белла замерла. Робко улыбнувшись, Эдвард встал и пошел к ней, пока Белла как зачарованная наблюдала за его движениями.

Встав позади нее, он начал вынимать невидимки из ее волос, одну за другой, пока на столе рядом с чашкой Беллы не лежало десять невидимок.

– Спасибо, – выдавила она, когда Эдвард распустил ее волосы. Он начал массировать кожу ее головы, понимая, что она очень чувствительна к прикосновениям после того, как целый день ее волосы были стянуты в пучок.

– Это так приятно, – застонала она, откидывая голову назад и закрывая глаза.

– Пойдем со мной, – прошептал он, поднимая ее со стула. Она взяла его аз руку и пошла за ним к дивану.

– Что ты делаешь? – спросила Белла, когда Эдвард наклонился над ней и потянулся, чтобы достать что-то из-под дивана.

– Шшш, – просто проговорил он, взяв в ладони ее левую ногу. Он надавил большими пальцами на стопу, а затем переместился ближе к пальцам. Белла, приоткрыв рот, наблюдала за ним, растворяясь в его прикосновениях. Он проделал то же самое с правой ногой прежде чем встать на колени лицом к лицу с ней.

– Разденься. Для меня.

– Что? – спросила она, широко распахнув глаза. – Сегодня среда, Эдвард.

– Просто сделай это, – попросил она, глядя ей прямо в глаза. Она кивнула и начала снимать свою одежду, пока не осталась перед ним полностью обнаженная.

В комнате было достаточно света от свечей, чтобы Эдвард мог разглядеть каждый синяк и шрам, который появился на ее теле по его вине.

– Белла, – позвал он, протянув руку, чтобы коснуться ее ноги. Наклонившись, Эдвард поцеловал розовый шрам на ее правом колене. – Когда нам было шесть, я заставил тебя кататься со мной с горки. Ты упала и так сильно ободрала колено, что едва могла ходить, – он наклонился и снова прижался губами к шраму.

– Прости меня.

– Эдвард, – вздохнула Белла.

– Шшш, Белла. Не говори ничего.

На этот раз он взял ее левую ногу, и провел губами до лодыжки.

– Когда нам было тринадцать, я заставил тебя повторить мой прыжок на батуте. Ты упала и подвернула лодыжку…прости меня.

Белла смотрела, как он покрывает поцелуями каждый синяк и шрам, и к тому времени, как он дошел до плеч, в глазах у нее стояли слезы.

– Пять дней назад я едва не содрал кожу с твоей спины…прости меня, мне так жаль, – извинялся он, целуя ее плечи.

Его губы не оставили без внимания ни единый шрам, а когда он прикоснулся к ее запястьям, слезы градом покатились из глаз Беллы.

Он нежно обхватил ее запястье и поцеловал шрам, который она получила в тот день, когда они прыгали с обрыва.

– Когда нам было восемнадцать, я попросил тебя спрыгнуть с обрыва. Я чуть не потерял тебя в тот день, – начал Эдвард дрожащим голосом. – Мне так жаль, так жаль. Я буду до конца своих дней просить у тебя прощение за это. Я едва не потерял тебя, Белла. Я не знаю, как бы я жил без тебя, что бы я делал…это бы убило меня, – он еще раз прижался губами к шраму и чуть затянул поцелуй, прежде чем отпустить ее.

– Прости меня.

– О Эдвард, – выдохнула Белла и бросилась в его объятия. Он легко поймал ее и прижал к себе. Когда Белла поцеловала его в шею, он почувствовал ее слезы.

– Я прощаю тебя, – прошептала она. Именно это он и хотел услышать, а не «Эдвард, ты не должен извиняться» или «Эдвард, это было глупо». Он услышал то, что хотел.

– Это было прекрасно, – заметила она, потянувшись за свитером, но Эдвард отодвинул его.

– Это еще не все!

Белла откинулась на спинку дивана и хотела было уже что-то сказать, но Эдвард остановил ее, приложив палец к ее губам.

– Я вытащил букву S, и она обозначает несколько слов (several things). Только что я просил у тебя прощения (sorry), а сейчас будут тишина (silence), чувства (senses) и обольщение (seduction).