Текст книги "Репортаж перед смертью (СИ)"

Автор книги: Terra 33

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Потому что именно накануне проходил полуфинал ежегодного городского турнира по футболу. Погода была – жуть, весь день дождь как из ведра, поле размокло, скользко, парни мазали постоянно, счёт так и не открыли. А на следующий день солнце, на небе ни облачка, ребята в баре говорили, что такую бы погодку, да вчера, а то никакого удовольствия от игры.

– А с чего ты взял, что там, – журналистка указала пальцем на экран, – идёт дождь? Улицы-то не видно.

– Вот, смотри, – Джет отмотал плёнку назад. – Видишь парня? У него волосы мокрые.

– Он мог попасть под поливальную машину, – возразила Люси, и тут же, словно опровергая её слова, в кафе вошла девушка с зонтиком. Больше возразить было нечего. В монтажной стало настолько тихо, что щелчок отключившейся аппаратуры заставил журналистку вздрогнуть. Она отвела взгляд от потухшего экрана и аккуратно, будто боясь обжечься, достала кассету из проигрывателя:

– Значит, эта плёнка – подделка? Но как?

– Элементарно. А то ты сама не знаешь? – фыркнул монтажёр. – Переставить дату на камере.

– Я не об этом, – отмахнулась от него Люси. Закинув на плечо ремешок сумки, она пошла к двери, но на пороге обернулась: – Джет, никому ни слова ни о плёнке, ни о нашем разговоре, ты понял?

Парень меланхолично почесал макушку:

– Как скажешь. Я уже забыл.

Журналистка кивнула и поспешила к своей машине. Ей не терпелось задать кое-кому несколько вопросов, которые теперь, подобно потревоженным в улье пчёлам, гудели и роились в её голове, требуя немедленного ответа. Что, в конце концов, происходит? Почему запись оказалась фальшивой? Знала ли об этом Мира? Неужели именно поэтому она не хотела отдавать плёнку? Тогда почему передумала? Вопросы, вопросы, вопросы… Нет, сегодня мисс Штраус так просто от неё не отделается.

За стойкой Люси увидела всё того же парнишку, на этот раз с обречённым видом протирающего фужеры. Вместо приветствия он махнул рукой в сторону прохода за баром, очевидно, из-за частого посещения девушкой кафе причислив её к «своим». Журналистка лишь кивнула и торопливо пошла по узкому коридорчику к комнатке, где уже однажды беседовала с Миражанной. Подойдя к нужной двери, решительно толкнула её и замерла на пороге.

С детства Люси учили тому, что прежде, чем войти, нужно постучать. Кажется, сегодня был первый раз, когда она не воспользовалась этим правилом. И сильно об этом пожалела. Потому что представшая её глазам картина была ужасна. Захотелось как можно быстрее покинуть комнатку, захлопнуть за собой дверь, выбежать на улицу, глотнуть свежего воздуха и забыть. Забыть всё увиденное. Но ноги почему-то не слушались, а глаза неотрывно смотрели в обнажённую спину сидящей девушки с длинными платиновыми волосам, сейчас собранными в растрёпанный хвост на макушке.

– Мира… – воздуха хватило только на это. Мисс Штраус вздрогнула и обернулась, торопливо накидывая на себя кофту.

– Это вы… – как-то обречённо вздохнула она. – Зачем?..

– Кто… – от шока Люси даже забыла о цели своего визита. – Кто сделал это с вами? – блондинка только больше съёжилась и отвела взгляд. – Мира, вам нужна помощь, нужно обратиться в полицию…

– Нет, – тихо, но решительно ответила Штраус. – Уходите.

– Я хочу помочь, я могу…

Миражанна покачала головой:

– Вы сделаете только хуже. Пожалуйста, уходите… – она подняла голову, с мольбой посмотрела на гостью и почти прошептала: – Прошу вас… уходите…

Да, теперь она могла покинуть комнату, закрыть дверь и вернуться в свою машину, но легче от этого не стало. Потому что перед глазами, словно наяву, стояла увиденная в кафе картина: безобразные, ярко-красные, покрытые свежей кровяной корочкой рубцы на молочно-белой коже. Люси содрогнулась, представив, какую боль сейчас должна испытывать жертва столь жестокого обращения. Нет, она не сможет стоять в стороне. Понятно, что Мира просила её не вмешиваться: она запугана до такой степени, что даже не допускает мысли о сопротивлении, и считает лучшим выходом – молча и покорно сносить издевательства в надежде, что когда-нибудь её мучитель насытится и отпустит свою жертву или хотя бы будет обращаться с ней помягче. Но такого никогда не будет. Наоборот, насилие будет набирать обороты, пока не приведёт к трагическому финалу. Такого нельзя допустить. Журналистка нахмурилась и решительно потянулась к телефону: людям в такой ситуации требуется помощь, редко кто находит в себе силы бороться самостоятельно, поэтому она обязана вмешаться, чем бы это не закончилось лично для неё.

Приятный женский голос оповестил девушку, что нужного ей человека сейчас нет на месте, и подсказал, где его можно найти. Люси, поблагодарив, немедленно двинулась по указанному адресу: во-первых, нужно рассказать Локи о странностях с кассетой, во-вторых, он мог бы подсказать того, к кому журналистка сможет обратиться за решением проблемы мисс Штраус.

Заседание суда, в котором должен был участвовать адвокат Стейнлиз, проводилось на втором этаже, и в данный момент немногочисленные участники процесса ожидали в коридоре окончания перерыва. Девушка ещё издалека заметила рыжую шевелюру. Услышав её окрик, он поднял голову, с удивлением окинув взглядом стройную фигурку:

– Люси? Что ты здесь делаешь?

– Нам нужно поговорить, – журналистка смущённо поправила волосы, поймав на себе несколько косых заинтересованных взглядов.

– Прости, сейчас не время и не место. Если хочешь, можем увидеться завтра.

– Локи, это срочно. Ту кассету, которую принесла Мира, нельзя использовать в деле… Ай! – пальцы Стейнлиза сильно сжали её плечо, заставляя замолчать. Люси со страхом смотрела в серые глаза, не в силах пошевелиться под жёстким, холодным взглядом.

– Что-то случилось, господин адвокат? – раздался где-то сбоку скрипучий, недовольный голос. Девушка боялась даже повернуть голову, чтобы посмотреть на говорящего.

– Всё в порядке, ваша честь, – спокойно ответил Стейнлиз. – Это… личное.

– Даю вам десять минут, – милостиво проворчал тот же человек.

– Благодарю, ваша честь, – Локи сильнее сжал руку, заставляя Люси двигаться за собой, потом втолкнул её в какую-то комнату и закрыл дверь. Через секунду девушка почувствовала себя, словно в ловушке: сзади – обшитая деревянными панелями стена, впереди – внешне спокойный, но от этого ещё более страшный Стейнлиз. – Куда ты вляпалась на этот раз?

– Локи, послушай…

– У меня мало времени, – процедил мужчина. – Отвечай быстро и чётко. Что там с кассетой?

– Джет, мой коллега, монтажёр, сказал, что на записи стоит неправильное число. Съёмка велась накануне, но на камере почему-то поставили дату следующего дня, – журналистка вжалась в стену, используя её в качестве опоры: ноги были ватными и слегка подрагивали.

– Ты ему веришь? Это действительно может быть правдой?

– Да… – выдохнула она, отвечая сразу на оба вопроса.

– Откуда вы знаете, что на плёнке?

– Он сделал копию. Вот… – Люси протянула Стейнлизу злополучную кассету. Тот покрутил её в руках, затем пристально посмотрел на девушку. – Она единственная, больше нет, – замотала головой журналистка, отвечая на его невысказанный вопрос.

Раздался громкий треск. Пластмассовый корпус лопнул, осыпаясь на пол острыми чёрными осколками.

– Локи, что ты…

– Запомни сама и предупреди того недоумка – ни слова об этом. Никому. Если кто-то из вас проболтается… – Стейнлиз схватил девушку за плечи и, склонившись над ней, буквально прошипел в лицо: – Я вас уничтожу. Поняла? – он так тряхнул её, что Люси пребольно ударилась головой и спиной о стену.– Поняла?!

Это был не риторический вопрос. И он требовал немедленного ответа.

– Да… Я поняла…

Локи отступил на шаг, выдохнул, заметно расслабляясь, неторопливо поправил галстук:

– Отлично. Извини, мне нужно идти, – поднял с пола остатки кассеты и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Комментарий к

* – положительные эмоции могут вызывать не меньший стресс, чем отрицательные.

========== Часть 17 ==========

Комментарий к

Эту часть по некоторым причинам пришлось снова разделить на две половинки, но обещаю – долго ждать продолжения не придётся)

Длинный, из жёлтого металла ключ легко скользнул в замочную скважину, пару раз провернулся, заставляя внутренние механизмы запирающего устройства прийти в движение, и снова оказался в нежной женской ладони. Ярко-оранжевый пластмассовый кружок с номером, заменяющий брелок, закачался из стороны в сторону, случайно подстроившись под быстрый ритм бешено колотящегося сердца. Тонкие пальчики легли на дверную ручку, чуть нажали, открывая проход. Стоящая на пороге девушка сделала глубокий вдох и вошла в квартиру. По спине невольно пробежал холодок. Правильно ли она сделала, что пришла сюда? Не принесёт ли это ещё больше проблем? И что вообще можно здесь найти? Да и нужно ли искать? Не лучше ли оставить всё, как есть? Нет, если это пока единственная возможность узнать хоть что-то, нужно ей воспользоваться. Журналистка Люсьена Сердоболия, репортёр известной телекомпании, не привыкла отступать. Она должна узнать правду. Люси тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и смело шагнула вперёд.

Решение посетить это место пришло совершенно неожиданно. Настолько, что первые несколько мгновений девушка лишь отрешённо смотрела перед собой, пытаясь убедить себя, что в этой идее всё же есть какой-то смысл. Впрочем, у неё всё равно не было особого выбора – некоторые события вчерашнего дня, странные и пугающие, требовали объяснений, и журналистка просто не могла махнуть на ситуацию рукой, позволив той разрешиться тогда и как ей вздумается.

Основная сложность заключалась в том, что Люси не знала, с чего начать. Главной улики – кассеты, которая, по сути, и подтолкнула её к новому расследованию, теперь не существовало (кроме той, что приобщили к делу). Да и после разговора с Локи упоминать о плёнке было весьма опасно – адвокат вполне недвусмысленно дал понять девушке, что, если какие-то её действия нанесут вред его карьере или репутации, он сделает всё, чтобы она очень сильно об этом пожалела. Учитывая возможности и связи Стейнлиза, это были отнюдь не пустые угрозы. И даже его чувства к ней не остановят юриста от мести. Значит, об этой странной записи придётся забыть.

Что тогда у неё остаётся? Свидетели и участники происходящих тогда событий? Увы, это тоже не вариант. Поднимать эту тему в разговоре с Драгнилом неловко и по меньшей мере странно – с Нацу сняли все обвинения и выпустили из тюрьмы буквально за несколько часов до того, как должны были привести в исполнение смертный приговор, зачем заставлять его снова проходить через это? Если же он всё же виновен, подобные вопросы вообще теряли всякий смысл и были очень опасны – преступники не любят оставлять в живых лишних свидетелей и тех, кто слишком много знает или проявляет излишнее любопытство.

Обращаться с расспросами к Мире после увиденного в кафе у Люси, образно говоря, не поднималась рука. Оставался только тот паренёк, Макс, но вряд ли он сможет помочь. Даже довольно яркие и важные события в своей жизни уже через несколько дней человек не может вспомнить во всех деталях, что уж говорить о рядовом эпизоде, произошедшем месяц назад? Джет не в счёт – помешанный на спорте, он мог запомнить какие-то мелочи, если они были непосредственно связаны с матчем или игроком. Помощник мисс Штраус такой способностью, скорее всего, не обладал. Значит, снова тупик? Журналистка в задумчивости постучала по нижней губе предметом, который держала в руке. Взгляд случайно скользнул вниз. Ключ. Девушка в задумчивости посмотрела на предмет, лежащий на открытой ладони. Хм, всё же человеческая память – весьма интересная вещь. Она может прятать от нас одни воспоминания, совершенно неожиданно подбрасывая другие, подбирая их по каким-то удивительным, одной ей ведомым ассоциациям. Как сейчас.

Пару дней назад, стоя на своей кухне и пытаясь осмыслить информацию, которую сообщил ей Локи, она держала в руках полиэтиленовый пакет с личными вещами Драгнила. Люси уже не могла точно вспомнить, что там лежало, но один предмет чётко стоял у неё перед глазами – длинный ключ с ярко-оранжевым пластмассовым круглым брелком, на который был нанесён номер «24-с». Весьма знакомая вещичка. Девушке и самой приходилось пользоваться подобной в первое время после приезда, как и любому, кто жил на съёмных квартирах риэлтерской конторы «Коннелл и К». Это было недорогое, но вполне приличное жильё, которое можно было арендовать на любой срок – от недели до нескольких лет. Получается, что незадолго до знакомства с Лисанной Нацу переехал именно в такую квартиру. Тогда зачем он оставил себе ключ? Забыл вернуть? Или решил подождать окончания срока аренды? Опять же – зачем? Насколько журналистка знала из собственного опыта, договор с фирмой можно было расторгнуть в любой момент, хоть это и грозило арендатору выплатой некоего «штрафа». Или они жили там вместе с Лис? Снова вопросы. И чтобы найти на них ответы, ей придётся… Люси сжала ключ в ладони. Да, это глупо и, возможно, даже опасно, а о том, как она будет смотреть в глаза Нацу, если все её подозрения окажутся неверными, лучше вообще не думать. Мозг ещё сопротивлялся, метаясь от одной мысли к другой, но пальцы уже проворно бегали по кнопкам телефона, набирая номер. Пара гудков, и звонкий женский голос произнёс:

– Биска Коннелл слушает. Кому там ещё не спится?

Люси бросила быстрый взгляд на часы и облегчённо выдохнула:

– Время вполне детское.

– Это для тебя оно детское, Люси, – рассмеялась её собеседница. – А заведёшь своего спиногрыза, будешь смотреть на вещи совершенно иначе.

– Кстати, как Аска? – журналистка улыбнулась, слушая рассказ подруги о дочке – четырёхлетнем очаровательном чертёнке, сводящем с ума своими проказами любящих родителей и окружающих. В такие минуты девушка ловила себя на мысли, что тоже не прочь попробовать себя в роли мамы. – А что Альзак? Не надумал бросать своё «неблагодарное занятие»? – миссис Коннелл фыркнула и без смущения выдала длинную тираду, весьма заковыристо высказавшись об умственных способностях мужчин вообще и супруга в частности. Люси лишь хмыкнула в ответ.

Она была знакома с мисс Мулан с детства. Несмотря на разницу в возрасте и темпераментах, они неплохо ладили и даже имели общие интересы. Биска закончила школу на год раньше. Пока Люси догрызала гранит науки, она успела выйти замуж, уехать в другой город и прибрать в свои цепкие ручки семейный бизнес Коннеллов, поставив его на более широкую ногу. Альзак, муж и официальный босс, с удовольствием спихнул на любимую и чересчур активную, фонтанирующую новыми идеями супругу все бразды правления в фирме, а сам полностью отдался двум своим увлечениям – охоте и лошадям, которые, к удивлению и облегчению миссис Коннелл, хоть и не сразу, но начали приносить неплохой доход. В дела жены глава семьи не вмешивался, лишь иногда, желая слегка подтрунить над ней, делал страдальческое лицо, тяжко вздыхал и заявлял о намерении закрыть фирму и прекратить это «неблагодарное занятие», лишающее его общества дражайшей половинки. Та злилась, открыто высказывая Альзаку всё, что о нём думала; супруги бурно ругались и шли выяснять отношения в спальню, выползая оттуда только под утро, помирившиеся и абсолютно счастливые.

Именно Биска помогла Люси с жильём, когда та приехала поступать на курсы журналистов. Небольшая однокомнатная квартирка в одном из жилых зданий, принадлежащих фирме Коннеллов, стала домом для тогда ещё никому не известной мисс Хартфилии, желающей начать новую жизнь. Ключ с оранжевым брелком-номером несколько лет лежал в дамской сумочке, пока Люси не заменила его на обычный, открывающий двери в уже её собственную квартирку. Что не помешало девушкам продолжить общение, обмениваясь звонками и подарками на Новый год.

Поболтав ещё немного с миссис Коннелл, журналистка всё же перешла к причине, побудившей её побеспокоить подругу:

– Мне нужно найти одного человека, – чтобы не втягивать друзей в неприятности, Люси решила не рассказывать Биске всего. – Примерно год назад он снял одну из ваших квартир. Поможешь?

– Ты же понимаешь, что это конфиденциальная информация? – получив от собеседницы жаркие заверения в духе: «Никогда, никому, только через мой труп!», Коннелл вздохнула: – Только потому, что ты моя старая подруга. Будешь мне должна один выходной с Аской. Сводишь её в зоопарк, она давно просится. Хорошо, говори всё, что знаешь, – Биска записала информацию и, пообещав позвонить, как только что-то узнает, отключилась.

Её номер высветился на экране телефона журналистки на следующий день после обеда. Коннелл назвала адрес, куда подъехать, и, отдавая при личной встрече запасной ключ, рассказала следующее:

– Квартиру снял молодой человек. Договор заключили на шесть месяцев, потом продлили ещё на полгода. Срок аренды заканчивается через неделю. Нареканий и жалоб со стороны соседей нет. Они вообще его очень редко видели. Удачи!

Люси поблагодарила и уже через пятнадцать минут стояла в полутёмной прихожей, пытаясь унять бешеное сердцебиение. В квартире была тишина, пахло пылью и пустотой, как в закрытых и давно не посещаемых местах. Девушка медленно обходила одну комнату за другой: кухня, туалет, ванная – внимательно осматривая их и прокручивая в голове полученную от Биски информации. «Видели очень редко» – Нацу говорил, что работал допоздна, они могли с соседями просто не встречаться. «Договор на шесть месяцев» – тоже ничего необычного. «Продлил аренду ещё на полгода» – почему, если, по словам Драгнила, в это самое время они с Лисанной уже стали жить вместе? И жили они не здесь. В таком случае, зачем нужна вторая квартира?

Гостиная. Большая, светлая. Прямо напротив входа – высокий открытый стеллаж, слева – тумба с телевизором и видеоаппаратурой, справа – диван, посередине комнаты – журнальный столик. Люси положила на него сумочку и, подойдя к шкафу, провела рукой по корешкам стоящих на полках книг. Зигмунд Фрейд, Карл Юнг, Альфред Адлер, Роджер Браун… Хозяин квартиры серьёзно увлекался психологией. Чуть ниже в ряд на специальной подставке – DVD диски. Девушка вытащила наугад один из середины, открыла коробочку. Вместо названия была написана цифра «8». Чуть помедлив, Люси подошла к стойке с аппаратурой, но посмотреть диск не смогла – в проигрывателе уже находился другой, с номером «19». Она не стала менять их местами и включила тот, что был в магнитофоне.

Начальные чёрно-белые кадры резко сменились другой картинкой. Маленькая комнатка, выкрашенная в серый цвет, из мебели – стол с металлической, тускло отсвечивающей поверхностью, за которым сидит человек, мужчина лет сорока. Почти не вслушиваясь в звучащий за кадром голос, девушка глубоко вздохнула и произнесла одновременно с тем, кто сидел за столом:

– Джон Адамс.

Дальше можно было не смотреть. Люси нажала на «Стоп» и вытащила из проигрывателя диск. Получается, на них записаны выпуски «Репортажа», а номер показывает последовательность выхода передачи. Значит, если следовать логике, на диске под номером «8» должен быть… Журналистка мысленно подсчитала и кивнула сама себе, подтверждая полученные выводы, но всё же решила удостовериться. Через несколько минут девушка, выключив аппаратуру, вернула тонкую прозрачную коробочку на место. Да, она не ошиблась. Но зачем Драгнил записывал выпуски? Хотел потом ещё раз их посмотреть? А почему тогда хранил диски здесь? Может, Лисанна не одобряла его интерес к подобного рода вещам? И только ради того, чтобы насладиться любимой передачей, он продлил аренду квартиры? Очень странно…

Люси снова окинула взглядом полки, надеясь найти на них ещё что-нибудь, но больше ничего интересного обнаружить не удалось. Оставалось только проверить ящики внизу стеллажа. Три оказались пусты, а в последнем лежала толстая коричневая папка обратной стороной вверх. Девушка аккуратно вытащила её и, перевернув, застыла, прикипев глазами к сделанной от руки надписи на титульном листе: «Люсьена Хартфилия». Что всё это значит? Почему здесь написано её имя, настоящее имя? Ответы были внутри. Журналистка медленно, словно боясь, что папка взорвётся в руках, положила её на журнальный столик и опустилась рядом на колени. Густой ворс ковра мягко пощекотал кожу, но Люси этого даже не заметила, развязывая стягивающий обложку папки шнурок.

Фотографии. Сколько – двадцать, тридцать, больше? На каждой была она: на улице, в машине, у студии, в магазине, одна, с коллегами, друзьями… Судя по одежде и мелькавшему на заднем плане пейзажу следить стали около полугода назад, почти тогда же, когда журналистка начала работать над «Репортажем». Совпадение? Вряд ли. Люси отложила снимки и стала просматривать аккуратно подклеенные на листы бумаги вырезки из газет и журналов разной давности: она и Локи на городской благотворительной ярмарке, где они познакомились (тогда фотографировали многих, но в «Городской вестник» попала именно их пара, победившая в одном из конкурсов); интервью в журнале «Люди и события», которое ей пришлось давать через месяц после выхода первого выпуска передачи; статьи о маньяке, убившем Мишель… А ещё информация о родителях, бывших одноклассниках и снова фотографии: их дом, кладбище, из школьного альбома.

На самой последней странице – написанные чётким, уверенным почерком слова, сказанные ею в том самом интервью: «Работа репортёра – искать и показывать правду. Какая бы она ни была, куда бы её не запрятали, я должна найти её и донести до людей. Рассказать то, что было на самом деле, без экивоков, приукрашивания и замалчивания. Только правду и ничего, кроме правды. Ведь именно она и является основой для моего «Репортажа».

Вся её жизнь. Разложенная по полочкам, вывернутая наизнанку. Глупо спрашивать: «Зачем?» и «Почему я?». Кроме того, кто всё это сделал, ей никто не ответит. Можно только строить догадки и пытаться совладать с леденящим, поедающим душу страхом. Девушке захотелось как можно скорее покинуть эту странную квартиру. Она судорожно, дрожащими руками сложила листы и фотографии обратно, даже не заботясь о том, чтобы всё лежало, как раньше, и уже хотела убрать папку в ящик, но увидела в нём, в самом углу, маленький тканевый мешочек.

Растянуть связывающую горловину тесёмку и высыпать содержимое на ладонь – дело одной минуты. Гораздо больше времени потребовалось на то, чтобы осмыслить увиденное. Люси осторожно тронула пальцем золотые капельки, нежно поблёскивающие синими камешками, словно хотела убедиться, что это сон. Страх, словно змея, распустил кольца, всё крепче сжимая в своих объятиях слабое человеческое тело. Рука невольно опустилась, рассыпая кулончики. Те звонко застучали по мебели, закатываясь в щели или замирая, упав на пол. Когда последний звук в комнате затих, девушка, точно очнувшись, схватила сумочку и выбежала из квартиры, даже не закрыв входную дверь на ключ.

Только в машине она смогла немного успокоиться и хотя бы попытаться обдумать ситуацию. Но все мысли расползались, оставляя в голове звенящую пустоту. Надо с кем-то поговорить, потому что оставлять ЭТО в себе и медленно сходить с ума от вопросов и подозрений было мучительно. Люси завела машину и поехала к единственному человеку, который хоть как-то мог объяснить происходящее.

***

Дверь медленно отворилась, впуская нежданного посетителя. Он медленно прошёлся по помещению, равнодушно осматриваясь по сторонам. Первые сумерки уже опустились на город, но ещё не превратились в кромешную тьму, поэтому гость не стал включать свет. Под ногой неожиданно что-то хрустнуло. Человек присел, на ощупь поднял оказавшийся под ногой предмет, покрутил его в пальцах и бросил обратно на пол. Он опоздал. Ну, что ж, пожалуй, так будет даже интереснее. Это всего лишь игра. Его игра. Тогда почему бы ему не изменить правила? Однако в этом случае надо помочь другим игрокам вовремя занять свои места. Человек развернулся и, выйдя за дверь, плотно прикрыл её за собой.

========== Часть 18 ==========

Кафе «Синий пегас» призывно поблёскивал неоновой вывеской в виде кривоногого жеребца, судорожно взмахивающего крыльями в безрезультатной попытке взлететь и покинуть этот сумасшедший мир. Люси, как зачарованная, смотрела на переливающиеся ультрамарином трубки, то гаснущие, то загорающиеся вновь и создающие этим эффект движения фигурки. За стеклом машины уже вовсю бурлила вечерняя жизнь, пульсируя разноцветными огнями, озвучивая свои желания музыкой и едва различимыми обрывками фраз спешащих мимо прохожих. Нагретый за день воздух медленно остывал; к запаху горячего асфальта и выхлопных газов добавились освежающие нотки ночной прохлады и чего-то пряного – то ли аромат духов прошедшей рядом с автомобилем нарядно одетой женщины, то ли благоухание неведомых цветов. Город звал и манил в свои объятия, обещая невероятные, незабываемые приключения, как сказочный ларец, имеющий множество потайных отделений, наполненных сюрпризами, загадками и удивительными открытиями.

Наверное, именно поэтому девушка и не спешила покидать машину – чего-чего, а этого за последнюю неделю в её жизни было более, чем достаточно. Мозг уже отказывался обрабатывать полученную информацию, искать ответы, делать выводы. Хотелось только одного – чтобы всё это побыстрее закончилось, но что-то подсказывало, что её надеждам не суждено сбыться. Стоило Люси потянуть за одну ниточку, как тут же на неё сваливался целый ворох новых вопросов, грозясь погрести её под собой. Приходилось снова барахтаться, отчаянно пытаясь найти выход, но с каждым разом сил становилось всё меньше. Однако она не имела права сдаваться, не могла остановиться, махнуть рукой, закрыть глаза. Это было не в её правилах. Как бы не было сложно, нужно дойти до конца. Глубоко вздохнув, девушка вышла из машины и пошла в сторону заведения, где работала та, кто могла пролить хоть какой-то свет на происходящее.

Сегодня их встреча прошла не так, как все предыдущие. Только увидев журналистку, Миражанна сразу вышла из-за стойки, взяла за руку и повела в уже знакомую комнатку. Плотно прикрыв за собой дверь, мисс Штраус спросила:

– Что с вами? На вас лица нет. Что-то с… Нацу?

Люси отрицательно мотнула головой:

– Я не видела его сегодня. Мира… расскажите мне о нём.

Блондинка поёжилась:

– Что вы хотите узнать?

– Правду, – от этого слова сердце болезненно сжалось, а память услужливо подкинула воспоминания часовой давности: пустая квартира, диски с номерами, толстое досье… Штраус же лишь кивнула и опустилась на один из стульев, сцепив пальцы в замок, словно для того, чтобы не дать им, как раньше, теребить край одежды. Люси села напротив, чтобы не заставлять свою собеседницу смотреть снизу вверх. Та помолчала ещё минуту, видимо, собираясь с силами, и начала рассказ:

– Мы познакомились с Нацу три года назад. Он случайно зашёл в наше кафе, кажется, спросить дорогу, так как был в этом районе впервые и немного заблудился. Я предложила ему кофе, и мы разговорились. На следующий день Нацу пришёл с охапкой гладиолусов (как только узнал, что это мои любимые цветы?), а я поняла, что влюбилась. Окончательно и бесповоротно. С ним нельзя было иначе. Он так смотрел, так говорил, словно для него я была единственной девушкой на свете. Вскоре мы стали жить вместе, и мне казалось, моему счастью не будет конца, но в какой-то момент всё вдруг резко изменилось. Нацу стал другим: грубым, властным, жестоким, словно это был совсем другой человек. Мог ударить меня просто за то, что надела, по его мнению, слишком откровенное платье или не успела к его приходу разогреть ужин.

– Почему вы не ушли от него?

– Это было невозможно. Один раз я сказала, что уйду, если он не прекратит издевательства. Нацу избил меня так, что пришлось неделю отлёживаться дома, и предупредил, что в следующий раз будет хуже. Больше я не пыталась.

– Драгнил сам вас бросил? Ведь они с вашей сестрой хотели пожениться.

Тонкие нервные пальцы Миражанны дёрнулись, вцепляясь в оборку на кофточке:

– Нет. Он продолжал встречаться с нами обеими. Я узнала об этом только тогда, когда Лис решила познакомить меня со своим парнем, с которым собиралась съехаться. Совершенно не помню, как прошёл тот вечер, помню лишь то, как Нацу смотрел на неё и улыбался. Так же, как когда-то мне… Потом я пыталась поговорить с сестрой, намекнуть, что они не пара и будет лучше им расстаться. Она не хотела меня слушать и, видимо, рассказала ему о нашем разговоре, потому что… – девушка приподняла кофту, обнажая живот, поперёк которого тянулся безобразный длинный шрам. – Нацу сказал, что, если я не научусь держать язык за зубами, такой же появится у Лис. Мы не очень ладили с сестрой, но нельзя было позволить ей проходить через подобное. Поэтому я просто смирилась и терпела.

В комнате на несколько минут воцарилась тишина. Люси не торопила собеседницу, понимая, через какой ад той пришлось пройти. Но Мира молчала, поэтому журналистка решила сама задать ей вопрос:

– По материалам следствия поводом для… – девушка запнулась, пытаясь подобрать другое слово вместо того, которое хотела произнести сначала, – преступления была ревность Драгнила. Вы не знаете, насколько она была обоснована? Простите, что задаю такой вопрос.

– Ничего, я понимаю, – Штраус кивнула и снова стиснула руки на коленях. – Нет, не знаю, Лис мне ничего не рассказывала. После того разговора мы вообще почти не виделись: она не хотела, видимо, обидевшись на меня за то, что я пыталась вмешаться в их отношения, а мне было больно видеть их вместе и страшно, что могу сорваться, сказать что-то не то, поэтому я и не настаивала на нашем общении. Нацу приходил раза два в неделю, когда Лис выходила в магазин на ночную смену, и оставался до утра. Кажется, после того, как они стали жить вместе, он стал ещё более жестоким, словно с ней ему приходилось сдерживаться и все свои желания осуществлять только со мной. Лишь однажды он стал таким, как в первое время нашего знакомства. В ту ночь, когда убил Лисанну.

– Вы знали?.. – Люси попыталась, чтобы в её голосе не было упрёка, но Мира всё равно сжалась, сгорбилась, пряча от неё глаза:

– Догадывалась.

– Помните тот конверт, что вы принесли на студию? Откуда он у вас?

– Это ведь из-за того, что было в нём, Нацу освободили? – в ответ на утвердительный кивок журналистки Штраус судорожно втянула воздух и спрятала лицо в ладонях. Посидела немного, раскачиваясь, и снова начала говорить: – Он принёс его в тот, последний, вечер. Я правда не помню, во сколько точно Нацу пришёл в кафе, у меня сильно болела голова, и весь день был, как в тумане. Но он точно просидел до закрытия, потом проводил меня до дома. Я тогда ещё удивилась – ведь сегодня Лис не работала в ночную, но спрашивать не стала, боялась. Мы поднялись в квартиру, Нацу стал меня целовать – нежно, как раньше, стал просить прощения, говорил, что скоро всё изменится. Я была такая дура… Я поверила… Мне так хотелось, чтобы он стал прежним, чтобы он любил меня… – её плечи затряслись, и девушка зажала себе рот рукой, пытаясь сдержать рыдания. Люси огляделась, заметила на окне бутылку воды и, налив немного в стоящий тут же пластиковый стаканчик, протянула его Штраус. Та сделала пару глотков, но её руки так тряслись, что вода пролилась, тёмными пятнами осев на одежде. Мира, кажется, этого не заметила, поставила почти пустую посуду на стол и торопливо вытерла щёки тыльной стороной ладони.