Текст книги "Книга трёх дней (СИ)"

Автор книги: Тай Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– О, ещё как интересно, – заверил его Чим. – И я буду признателен тебе, если ты мне обо всём расскажешь… но, желательно, после того, как всё закончится. Видишь ли, когда в предсказании задействован один человек – это ещё полбеды. Реальность гибкая, причины не всегда приводят к одним и тем же следствиям, а написанные слова можно интерпретировать по-разному. Но если в предсказании фигурируют двое… степеней свободы у реальности остаётся меньше. Люди становятся связаны круговой порукой, общей интерпретацией знания, и выйти из этого шаблона бывает весьма трудно. Да и беды от одного человека меньше, чем от двух. Ну и, кроме всего прочего… – Чим вдруг замялся, как будто продолжать ему было неприятно. – Хьёлас, ты же знаешь о моей… особенности. Она налагает на меня кое-какие ограничения, просто в целях безопасности. Было бы глупо пренебречь этим риском даже ради такого веселья.

Хьёласу стало стыдно. Он об этом даже и не вспомнил, да и с чего бы? Осложнений у Чима не было уже несколько лет, он прекрасно себя контролировал… Но теперь как будто почувствовал угрозу, хотя Хьёлас и не упоминал, что речь идёт о риске безумия на третий день.

– Извини, – сказал он. – Пожалуй, я действительно справлюсь сам.

– Если это не шутка, – заговорщически подмигнул Чим и открыл дверь, чтобы покинуть, наконец, комнату.

– Подожди, – остановил его Хьёлас. – Только одно маленькое одолжение. Я не буду тебя втягивать в это, честно. Но ты можешь… прочесть хотя бы одну строку? Чтобы я был уверен, что это не иллюзия направленная лично на меня?

– Ладно, – пожал плечами Чим и многозначительно кивнул на перчатки, которые Хьёлас нацепил в самом начале разговора: – Я вижу, ты подготовился… Не медли с этим, если что, ладно?

Он осторожно приблизился к книге, провёл ладонью над обложкой и осторожно её приоткрыл. Хьёлас стоял рядом наготове.

– «Это книга трёх дней Хьёласа Апинго», – прочитал Чим и поглядел на своего друга. – Меня не держит. Видимо, «тянучка» заточена строго на тебя. Или действует только при первом открытии книги, что более вероятно.

Хьёлас медленно кивнул. Он не знал, как накладываются подобные чары, но, чисто теоретически, сделать их ограниченными по времени или количеству срабатываний было легче, чем настроить на конкретного человека, да ещё и без его ведома.

– Подожди ещё секунду, я проверю.

Он с неприязнью взял книгу и открыл первый разворот.

Это книга трёх дней Хьёласа Апинго. Страх, который он испытал, ощутив незнакомые заклинания, конечно, вполне объясним, но не совсем обоснован. Сама книга опасности не таит, а, скорее, о них предупреждает.

На этот раз он оторвался от чтения без труда, строки не таили в себе гипнотизирующей власти над его вниманием, и недавнее происшествие стало казаться Хьёласу если не забавным, то, во всяком случае, занимательным и поучительным.

– Спасибо, – сказал он Чиму. – Ещё раз извини, что тебе пришлось беспокоиться.

– Без проблем. Так что, дружище, на ближайшие три дня о твоём существовании можно забыть?

– Почему это?

Чим рассмеялся и потряс головой, как если бы перед ним стоял беспросветный болван, не способный понять элементарные вещи.

– Потому что дураком будешь, если упустишь такую возможность побаловаться магией высочайших уровней, доступной далеко не всем. Спорю на что угодно – ни Золтану, ни моему великолепному папочке такое и не снилось. Впрочем, пророчества – не по их части… Так что решай сам, счастливчик. Но учти, на четвёртый день я жду подробнейший отчёт.

Хьёлас попытался улыбнуться, но получилось несколько кривовато. «Не отчитаюсь я – спросишь у психоцелителя», – подумал он, глядя на захлопнувшуюся за спиной Чима дверь. А потом снова опустился на пол, расправил скомканный листок с несколькими путанными фразами, и написал: «Чим плохого не посоветует. А уж в вопросах безопасности он кое-что понимает, хотя и редко сам пользуется своими знаниями».

Хьёлас поглядел на часы. До завтрака оставалось чуть больше получаса, и это время он был намерен посвятить принятию решения. По сути, вариантов было несколько: можно попросить кого-нибудь стереть ему память об этом утре; можно просто сделать вид, что ничего не произошло, а под конец третьего дня найти целителя и попросить его применить заклинание «возвращающее разум в функциональное состояние». Весьма размытая формулировка, но, вспомнив её, Хьёлас рассмеялся от облегчения. Вот уж действительно, хитрая книга! Так его напугала пустой, в сути своей, фразой! И он тоже хорош – всполошился, как наивный ребёнок.

Последнее, впрочем, неудивительно, Хьёлас всегда осознавал исключительную важность собственного здоровья и благополучия, ведь на нём была особая ответственность – перед мамой и сёстрами. После смерти отца он стал главой семьи, и если с ним вдруг что-нибудь случится, некому будет защитить интересы Доновы, Виоры и Лаэты, и уповать они смогут только на удачу, и на то, что мужчина, под чью опёку их отдадут, окажется порядочным и добрым человеком. Но вероятность такого исхода была не слишком велика, поэтому Хьёлас всеми силами старался не ставить их благополучие под угрозу и оставаться живым и дееспособным. Это, как внушил ему мастер Нэвиктус наряду с множеством других истин, его первоочередная обязанность.

«Что ж, во всяком случае, через три дня я гарантированно буду жив, – подумал Хьёлас. – Ведь к мертвецу исцеляющее заклинание применять, вроде как, бессмысленно. Ну, разве что к безумному зомби… но в самом деле, какова вероятность такого исхода?» «Недостаточно малая, чтобы назвать её невозможной, – ответил он сам себе. – Хотя, строго говоря, если опираться на фундаментальную теорию поднятия тел, когда речь не идёт об истинном воскрешении, то безумство зомби – признак безумства того, кто его поднял, и тратить силы на лечение зомби никто не станет. С другой стороны, если всё же рассуждать об истинном воскрешении, то умереть и вернуться было бы довольно интересным опытом. И это возвращает меня к тому, что кроме бессмысленного, на первый взгляд, предупреждения, книга дала мне гарантию того, что через три дня я буду жив, несмотря ни на что».

«Если это не шутка», – напомнил внутренний голос интонациями Чима.

Что ж, это было похоже на первый пункт плана – проверить принцип действия книги. Насколько истинны её пророчества, настолько точно сбывается реальность, каковы пределы гибкости словесных формул. В любом случае, всегда можно остановиться, закричать «спасайте!» и беспомощно разрыдаться на плече у первого попавшегося мастера. Какими бы высокомерными сухарями они ни были, а безопасность студентов – их обязанность. И ничего, что репутация будет безнадёжно испорчена, главное, что появятся новые бесценные знания и опыт, а маме и сёстрам не понадобится новый опекун.

С некоторым содроганием Хьёлас вернулся к книге и снова уставился на первую страницу. Теперь она не удерживала его внимание силой, словно понимала, что дело сделано, рыбка на крючке. И всё-таки интересно – чьих рук это дело? Жаль, что в средней школе не учат распознавать аниматуры. Если верить Чиму – подарок весьма ценен. Да и сам Хьёлас, если бы он нашёл время успокоиться и подумать, вспомнил бы все те крохи, которые были ему известны о пророчествах, и наверняка сумел бы оценить лежащий перед ним образец колдовства.

В первый момент Хьёлас почему-то подумал на мастера Нэвиктуса, но тот, вполне очевидно, прислал дневник Хомбиса, а два столь дорогих подарка сразу – как-то слишком роскошно. Значит эта серая книга – от кого-то другого. Но от кого? Больше среди близких друзей Хьёласа настолько обеспеченных людей не было. Ну, разве что, Золтан, уже получивший в своё распоряжение часть семейного состояния, но такая загадочность не в его стиле. Куда больше вероятность, что он прислал «Некромантию для чайников». Кто-то из однокашников? Вряд ли. Геноу Падек, муж Тоэши? Не того полёта птица, да и не в тех они отношениях, чтобы такие серьёзные подарки делать.

Хьёлас ещё раз внимательно перечитал содержимое первой страницы, стараясь лучше осмыслить текст и проанализировать его содержание. Формулировки первых двух абзацев были очень размытые, на грани между наблюдением за недавно произошедшими событиями и довольно правдоподобным прогнозом, который мог бы сделать человек, знающий Хьёласа, но абсолютно несведущий в пророчествах. То есть в том, что кто-то предсказал его реакцию на загадочную книгу, нет ничего странного, а вот тот факт, что некий «доброжелатель» был в курсе, что к чтению Хьёлас приступил именно утром, был немного странным. Потому что вообще-то такой привычки за ним не водилось. Чтению, когда оно не было делом срочным и необходимым, он отводил по одному-два часа каждый вечер, и лишь вчера, в силу непредвиденных обстоятельств, был вынужден изменить привычкам.

Впрочем, раз уж эту запись Хьёлас увидел после того, как действие состоялось, принимать его за пророчество было бы несколько преждевременно. Однако, принимая во внимание тот факт, что в его комнату ни вечером, ни ночью никто не заходил, и, соответственно, подменить книгу или изменить в ней записи не мог, логично предположить, что пророчество имело возможность случиться. Впрочем, есть ещё одно, куда более простое объяснение: содержание подстроилось под ожидание. То есть таких заклинаний, которые могли бы создать текст из чьих-либо ожиданий в соответствии с намерениями заклинателя, Хьёлас не знал, но был уверен, что они существуют, и наверняка более просты в исполнении, чем пророческие чары. То есть это тоже всего лишь версия, в отношении которой по-прежнему нет ответа на вопрос: «Зачем?»

Но последнюю мысль решено было отбросить – подарку на день рождения принято радоваться, а не думать, почему он именно такой. Так что Хьёлас записал пришедшие ему в голову гипотезы и догадки, и как раз в этот момент обнаружил, что опаздывает на утреннюю поверку. Выбиваться из графика было категорически неприемлемо, но мысль была не додумана, а решение так и не принято. Торопиться в таком серьёзном деле – глупо. Толпа противоречий заставила его заскрежетать зубами, но делать нечего. Задерживаться и усугублять ситуацию – не дело. Он быстро побросал в рюкзак конспекты, «книгу трёх дней» обернул почти бесполезной уже изоляционной бумагой и побежал в общий рабочий зал. Отметившись у старосты, Хьёлас понёсся в трапезную. Подумать можно и по дороге и во время еды. А вот до первого урока решение неплохо бы всё-таки принять, хоть какое-то. Во время практического занятия на посторонние мысли особо не отвлечёшься, а попытаешься – так и замечание схлопотать недолго, а это уже первый шаг на пути в лапы «опытного целителя», который «попытается вернуть разум в функциональное состояние».

– И вот в этот момент я понял, чего боюсь больше всего на свете, – насмешливо сказал Чим, убирая с соседнего стула собственный рюкзак, чтобы Хьёлас мог сесть. – Тот день, когда ты пропустишь завтрак, наверняка станет началом конца вселенной, потому что я даже представить себе не могу, какой повод отложить все дела может быть более серьёзным, чем… твой. – Он многозначительно поглядел на друга, предусмотрительно не выражаясь более ясно в присутствии одноклассников.

– Так что мне теперь, от голода умереть? – мрачно огрызнулся Хьёлас.

– Ты, небось, и на уроках будешь сидеть, и тратить драгоценное время? – спросил Чим сочувственно, словно обращался к тяжелобольному.

– Мир и без того слишком шаток и непредсказуем, чтобы я усугублял ситуацию нарушением порядка, – отрезал Хьёлас.

Разговаривать ему не хотелось, думать в окружении шумной толпы было решительно неудобно, но он прилагал все усилия, чтобы не замечать ничего, кроме листка бумаги с записанными идеями, мыслями и аргументами в пользу той или иной идеи, и завтрака, которому было положено состояться. Если после этого Чим что-то и говорил, Хьёлас благополучно пропустил всё мимо себя.

Самым неприятным обстоятельством ему казалась собственная неосведомлённость. Он считал себя весьма начитанным человеком: вряд ли хоть кто-то из его одноклассников знал об амулетах, нунциях, иллюзиях, трансформациях, стихиях, да и о многих прочих вещах, так много, как он. Да, были маги более умелые с практической точки зрения – тот же Чим ушёл от Хьёласа далеко вперёд и мог преподать ему пару уроков… что не далее как вчера, собственно, и сделал. Но теоретические знания Хьёлас справедливо считал своей стихией. У него была отличная память и умение сконцентрироваться на чтении, какой бы ни была книга. И вот теперь ему попалась область, в которой он не знал ровным счётом ничего – просто никогда не интересовался пророчествами и темпоральными перемещениями. Да и нужды не было – эти дисциплины изучают только на продвинутом курсе, после освоения базовых и продвинутых техник лёгкой и тяжёлой магии, получения соответствующих допусков и сертификатов… но когда это было препятствием для теоретического изучения? К своей вящей досаде Хьёлас был вынужден признать, что в его эрудиции имеется непростительный пробел, и, что ещё более ужасно, восполнять его именно сейчас, когда эти знания так нужны, нет времени. Значит, судя по всему, придётся экспериментировать самому, а уже потом, задним числом, подводить результаты под теоретическую основу.

Хьёлас перечитал все сумбурные цитаты из собственных мыслей, подвёл черту и поставил себе цели на ближайший день: «Проверить, как работает книга. Действительно ли в ней пророчества, или это магия другого рода. В зависимости от результата спланировать дальнейшую работу». Не «ого, как классно», но уже кое-что.

В другой ситуации он откладывал бы столь рискованное действие, как мог. Но завтрак закончился, близилось практическое занятие по магии стихий, и на приведение плана в исполнение осталось совсем мало времени. Поэтому Хьёлас не стал откладывать в долгий ящик, и, решительно взяв эмоции под контроль, раскрыл книгу. Он не стал перечитывать первую страницу, которую выучил уже почти наизусть, а открыл следующий разворот.

Чего и следовало ожидать. Похвальная осторожность, Хьёлас, пусть и запоздалая, и, как уже было написано ранее, излишняя. Такие книги – действительно редкое чудо, многие мастера годом жизни бы пожертвовали, чтобы кто-нибудь сотворил для них подобное. Ты и сам в этом убедишься, если когда-нибудь попытаешься создать такую же. Но это всё к делу не относится. Разговоры разговорами, а мы тут пророчества обсудить собирались.

Да уж, скатать из твоего ежедневника план на день было бы куда проще, и, что самое забавное, халтуру никто бы не заметил. В этом смысле ты и сам неплохой пророк – не задумывался о таком подходе к делу? Предсказания – искусство не для всех, куда проще творить и предопределять историю, чем предостеречь других людей от трагической ветви, к которой приведут их поступки. Даже когда будущее становится частью настоящего в той или иной форме, оно остаётся всего лишь призраком, одним из возможных вариантов развития событий. Любой мало-мальски опытный темпоральный маг скажет тебе то же самое и объяснит, почему прошлое изучать намного легче, чем будущее – не надо перебирать миллионы и миллиарды вариантов, выбирая хоть одно наиболее вероятное направление. Но я опять отвлёкся. Что с меня взять, если я – всего лишь дневник, пусть и будущих дней. Во мне мысли, а мысли нуждаются в том, кто способен их хоть как-то осмыслить… Однако если я сейчас углублюсь в рассуждения о природе мыслей, ты, чего доброго, потеряешь терпение. И да, это предсказание одного из вариантов будущего.

Наш с тобой случай особый. Есть причина, по которой мы оба можем быть уверены, что каждое из моих предсказаний сбудется. Надеюсь, ты совсем скоро поймёшь, почему, и тебе придётся по вкусу эта игра. В конце концов, на твою долю пришлось слишком мало хороших игр, это надо исправить, пока ты ещё не стал окончательно взрослым занудой. Ладно, Хьёлас, к чёрту сентиментальность, ведь от мастера Фалвеста ждать поблажек не следует, пусть хоть небо обрушится, а до начала урока осталось всего ничего.

Вот тебе то, ради чего ты открыл сейчас книгу: «правило незаменимости Голго-Падоша», «Балек, вам нужно было растопить лёд, а не сжечь класс»… ну, и ещё вот что, пожалуй: «Хьёлас, без обид, но ты – кретин». А теперь – марш на урок, мастер Фалвест войдёт в класс через двадцать шесть секунд.

Первое, что чисто машинально сделал Хьёлас – засёк время. Другой вопрос, что сам он вряд ли мог добраться до класса меньше чем за полминуты, но не попытаться было нельзя. По двум причинам: во-первых, проверить точность предсказания, а во-вторых – от мастера Фалвеста действительно ждать понимания нет смысла, проще уж вообще прогулять урок, а потом соврать что-нибудь, чем явиться на него с опозданием.

Всё это Хьёлас обдумывал, уже мчась, не чуя ног, по коридорам. К счастью, большинство студентов уже разошлись по классам, и врезаться можно было разве что в стену или в кого-то из мастеров, с пониманием и осуждением, но всё же уступавших дорогу несущимся на занятия непунктуальным студентам. Для Хьёласа это был незабываемый опыт: в подобной ситуации он оказался впервые за пять лет учёбы. На лестнице он решил сократить путь, и, вместо того, чтобы бежать по широкой винтовой лестнице, просто сиганул в «колодец», а через несколько секунд, едва не пропустив нужный уровень, сотворил левитационную подушку, мягко замедлился и шагнул в коридор, лишь краем глаза заметив мастера Фалвеста, который как раз заканчивал подниматься по лестнице. Успел.

Хьёлас поглядел на часы и не поверил своим глазам – он добрался до класса за восемнадцать секунд. Девятнадцать. Двадцать. Шаги в коридоре. Не угадала книга…

– Мастер Фалвест! – усталый голос издалека.

– Что такое? – ворчливо и досадливо. – Я приму вас позже, у меня урок!

Двадцать пять…

– Но мастер…

Дверь открылась, шаг вперёд.

– Я сказал – позже.

Дверь захлопнулась.

– Апинго, ты чего тут застыл? Хочешь продемонстрировать, как отработал технику фрагментарной заморозки? Прошу, жёлтый бассейн в твоём распоряжении.

Немного нервничая, Хьёлас приблизился к самой большой чаше из жёлтого камня, которая почти до краёв была наполнена водой. Чары-то он освоил, даже довольно неплохо, вот только жутко нервничал, когда делать что-либо приходилось на глазах у других людей. И ещё полбеды, когда это преподаватель, который приближается к личному рабочему месту, чтобы проконтролировать работу, но целый класс студентов, половину из которых он даже по именам не помнит, хотя они проучились вместе несколько лет? Ладно, без паники, ерунда это всё.

– Начинай с простого, Апинго, и вперед, по всем семи ступеням. А вы что сидите, рты раззявили? – прикрикнул мастер на остальных учеников. – Приступайте к заданию, каждое плетение должно занимать у вас уже не больше минуты. Кто не покажет через семь минут семь образцов – останется после уроков! Начинайте!

Хьёлас попытался успокоиться и приступил к делу. Базовая заморозка давалась ему не слишком легко, но уже неплохо, и первые три образца – шар, цилиндр, и тор получились приемлемо. Со сферой пришлось повозиться – он никак не мог избавиться от страха, что вектор заморозки внутреннего слоя выйдет из-под контроля и ледяная сфера разлетится во все стороны, поэтому прежде чем приступать к плетению, потратил почти полминуты на то, чтобы выставить щит. На этот раз он не забыл вставить слабую прядь, чтобы быстро убрать его в нужный момент. В конце концов, сфера получилась немного кривой, но по сути задание было выполнено, и Хьёлас приступил к раковине. Здесь, кроме вектора охлаждения, сложность увеличивалась из-за открытой структуры плетения. Все предыдущие формулы были замкнуты сами на себя, а потому более-менее стабильны, здесь же приходилось либо жульничать, соединяя дальние края структуры, либо накладывать дополнительный щит, либо постоянно подпитывать структуру, чтобы она сохранила форму до того момента, пока мастер проверит задание. Хьёлас решил пойти по простому пути и остановился на первом. Потом перевёл дыхание и приступил к самому сложному этапу – фрагментарной заморозке.

Если выражаться простым языком, это означало создание снега из воды. Не просто льда, а именно снега – горстки льдинок вместо глыбы. К счастью, форма снежинок мастера Фалвеста не слишком интересовала, и Хьёлас, предварительно уверившись, что мастер ходит по классу и следит за работой учеников, снова решил подойти к делу обходным путём: выпарил из каменного бассейна горсть воды, обернул простым замораживающим контуром, а через несколько секунд, когда пар превратился в снег, развеял контур. Это привело к тому же эффекту, так кому какое дело до способов? Переходя к следующему этапу, Хьёлас снова проверил, где находится мастер, убедился, что на него внимания не обращают, и снова тем же способом создал горсть снега, чуть смочил её водой и слепил снежный ком. Всё, дело сделано.

Убедившись, что время до указанного срока ещё есть, Хьёлас принялся исправлять собственный брак. Уже все его фигуры начали подтаивать, но почему-то больше всего ему не нравилась именно раковина, хотя сплёл он её довольно аккуратно. Только вчера Чим научил его аккуратно замыкать плетения на щитах, надо будет спросить у него насчёт «раковин» тоже. Хотя тут же разные вещи… или нет?

И тут Хьёласу пришла в голову странная идея – что, если попробовать двойное плетение? Конечно, потом надо будет всё равно спросить, как это делается по-нормальному, но раз уж приходится выкручиваться собственными скромными талантами, почему не создать две открытые структуры и не замкнуть их друг на друге? Конечно, тянуть одновременно две нити будет сложнее и займёт больше времени, но и результат, по идее, должен быть более стабильным. Хьёлас сосредоточился и приступил к делу…

– Время вышло!

…ещё чуть-чуть, давай же!

Мастер пошёл по рядам, проверяя результаты и комментируя успехи учеников.

– Жаксар, остаётесь после уроков. Ольтохо, вы тоже. Вы на прошлом занятии и то лучше форму плели, как вам удаётся делать это всё хуже и хуже? Хоггарт, вы бы ещё теорию так знали, как плетёте эти свои штуки. Забыл предупредить, что для вас правила другие: семь фигур за семь минут для вас явно не проблема. Вы мне лучше на вопрос из программы третьего курса ответьте: почему в вашей сфере внутренний и внешний слой не конфликтуют?

Пока Чим что-то мямлил в ответ, Хьёлас закончил своё экспериментальное плетение и остался удовлетворён результатом. Раковина получилась намного более плотной, и даже на вид казалась тяжёлой и, что самое главное, стабильной.

– Что за халтура, Балек! Вы не замкнули внутренний контур в сфере. Даю вам шанс исправиться, иначе останетесь с этими бездельниками. Ну же!

С замирающим сердцем Хьёлас пригляделся к работе Балека: у него действительно сфера получилась не очень удачной – контур внутренней границы пропускал мороз, и вода внутри сферы почти полностью замёрзла. Балек занервничал, и, кажется, никак не мог решить, что ему делать сначала: исправлять структуру или растапливать то, что замёрзло, или лучше вообще начать сначала… кажется, он любил быть в центре внимания ещё меньше, чем Хьёлас. В итоге другие слепленные фигуры Балека начали стремительно таять, а ещё через несколько секунд задымился конспект.

– Остаётесь после уроков, Балек, – обречённо заключил мастер Фалвест. – Вам нужно было растопить лёд, а не сжечь класс.

Пламя потушили, но Хьёлас этого уже не замечал. От последней фразы мастера у него засосало под ложечкой: то же самое, слово в слово, было записано в книге. Откуда в ней было знание о таком незначительном, а главное – непредсказуемом инциденте? Обычно Балек справлялся с практическими заданиями неплохо, разве что теперь из-за спешки что-то у него не получилось. За дальнейшими комментариями мастера Фалвеста Хьёлас не следил. Он пытался справиться с собственными чувствами, или хотя бы разобраться в них. До этого момента он искренне надеялся, что пустыми размытыми фразами предсказания и ограничатся, но время прибытия мастера в класс с точностью до секунды! И эта фраза – слово в слово!

И тут Хьёласа осенило: да ведь Фалвест же в сговоре с создателем книги! Вот только зачем ему это? И Фалвесту, и автору «пророчеств»… Ну, допустим, это действительно игра. Но каков её смысл? Хьёлас пребывал в такой озадаченности, что даже не заметил, как мастер закончил обход класса и остановился перед его бассейном. Фигурки уже начали подтаивать, но всё ещё хранили форму. Хьёлас сразу же вернулся в реальность и занервничал. Конечно, если бы он работал на своём обычном месте, другие ученики всё равно бы слышали комментарии преподавателя, но тогда был бы шанс, что они бы пропустили их мимо ушей. Но сейчас ему предстоят несколько не самых приятных минут. Что ж, это не самое худшее, что может произойти с человеком. Главное – держать лицо и спокойно выдержать критику. Она не будет слишком грубой, всё-таки мастер Фалвест – человек довольно деликатный, в отличие от того же мастера Юхосса.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – мастер столкнул обратно в бассейн первые три фигурки. – Пойдёт, – он смахнул с бортика сферу и остановился перед двумя раковинами, одна из которых уже начала расползаться, а другая держалась и ярко блестела, как будто бы даже вызывающе. – Так, бездельники, – обратился мастер к аудитории. – Кто скажет, чем отличаются две раковины, тому отменю вечернюю отработку. Хоггарт, ты даже руку не поднимай, тебе я задам «апелляционный» вопрос через пять минут.

Чим сник и обиженно откинулся на стуле, скрестив руки на груди, но в глубине его глаз можно было заметить некоторую тень самодовольства. Хьёлас легко догадался о его мыслях: я настолько крут в практике, что вы даже проверять меня не хотите, но почему же вы, чёрт побери, не даёте мне рекомендацию для обучения в старшей школе? И это, в целом, был довольно справедливый вопрос.

– А можно посмотреть поближе? – спросил кто-то.

– Можно, – разрешил мастер Фалвест и сделал приглашающий жест рукой.

Те, кому мастер чуть раньше назначил отработку, повставали со своих мест и приблизились к жёлтому бассейну. Хьёлас, всё ещё немного нервничая, посторонился и втайне понадеялся, что кто-нибудь по неосторожности смахнёт в воду две его последние фигуры. Первые четыре прошли благополучно, пятая, хоть и немного странная и в двух вариантах, преподавателя, судя по всему, тоже удовлетворила. А вот «снежные» мучили Хьёласа, хоть с виду и соответствовали заданию. Он предпочитал всё делать как следует, и сам не мог объяснить, что на него нашло, что он решил пойти по простому пути. Пристальное внимание окружающих всегда заставляло его вести себя странно.

– Тут в плетении двойная нить, – наконец сказал кто-то.

– И что же? – ободряюще спросил Фалвест. – Чем в данном случае двойное плетение лучше одинарного?

Ответа не было довольно долго, но мастер подсказывать не спешил. Он предложил ребятам повторить этот фокус и посмотреть, что получится. Прошло довольно много времени, пока кто-то сообразил замкнуть края двух плетений. Кое-кто из тех, кто не был наказан, догадались быстрее, но помалкивали, потому что им за это никаких поблажек не полагалось. Потом последовало небольшое объяснение, и только после этого мастер Фалвест продолжил проверку плетений Хьёласа.

– Ну что ж, приемлемо, – заключил он, а потом сказал: – Проведём небольшой эксперимент. Хоггарт, иди сюда. Сейчас наступит твой звёздный час.

Сияя улыбкой и предвкушением, Чим поднялся со своего места, подошёл к жёлтому бассейну и уставился на преподавателя в ожидании инструкций. Фалвест не стал выдерживать интригу и сказал:

– Насколько ты хорош в иллюзиях? – спросил он у Чима, а Хьёлас мысленно пробормотал: «О, нет».

– Примерно так же, как в управлении стихиями, – честно признался Чим, имея в виду как теоретическую, так и практическую часть.

– Ну и ладно, – пожал плечами Фалвест. – Задача вот какая. Сплети-ка нам иллюзию снега. Чтобы было предельно похоже на вот эту вот малопривлекательную подтаявшую слякоть. Причём температуру тоже надо сымитировать. Сможешь?

– Не-ет, – простонал Хьёлас, не сумев удержать рвущиеся наружу эмоции. – Нет, нет, нет, только не это!

– Да ладно тебе, Апинго! – развеселился мастер Фалвест, который принял стенания Хьёласа за раскаяние разоблачённого жулика, но на самом деле причина была в другом. – Хоггарт, что скажешь? Догадываешься, почему твоего друга вдруг так перекосило?

«Нет, молчи, пожалуйста, молчи», – твердил про себя Хьёлас, тщетно пытаясь дышать в такт и не проявлять больше никаких постыдно-чрезмерных эмоций.

– Правило незаменимости Голго-Падоша, – сказал Чим.

– Браво, Хоггарт, – преувеличенно восхищённо кивнул Фалвест. – Как ты догадался? Неужели заметил остаточный след плетения? Или ты видел, как твой друг жульничал?

– Нет, я просто хорошо его знаю, – со вздохом сказал Чим. – Мало что повергнет его в такой ужас, как возможность оказаться рядом с нивелирующимися плетениями без щита.

– А тебя это не пугает? – подозрительно спросил Фалвест у Чима.

– Скажем так: мне некомфортно от этой мысли, и экспериментировать, раз уж мы это выяснили, не буду. Но я понимаю, что остаточный след контура не может нанести серьёзный ущерб, даже если вступит в конфликт с иллюзией.

– Ну, хорошо, – удовлетворённо махнул рукой Фалвест. – Тогда вот твой апелляционный вопрос, Хоггарт. Сформулируй правило незаменимости Голго-Падоша.

Чим расплылся в улыбке – вопрос, судя по всему, не показался ему сложным.

– Короче, суть в том, что при работе группой нельзя менять типы плетений без предупреждения, потому что неизвестно, как отреагируют схемы друг на друга, а групповая модель просчитана заранее. Если же есть острая необходимость заменить тип плетения, нужно тщательно стереть след.

– Немного сбивчиво, но в целом суть верна. Садись, Хоггарт. Через десять дней жду от тебя эссе на пять страниц о сочетании плетения типа «контур» с визуально-тепловой иллюзией. – Судя по ворчанию Чима, он предпочёл бы отработку после уроков, но вслух возражать не стал. – Что касается тебя, Апинго…

– У нас было не групповое плетение, – попытался оправдаться Хьёлас.

– Спасибо, я в курсе, – прохладно заверил его мастер. – Так вот, можешь считать, что тебе удалось обвести меня вокруг пальца. Нужную фигуру ты создал, зачёт за урок получил. Но плетение фрагментарной заморозки, к сожалению, не освоил. Можешь садиться.

Хьёлас вернулся на своё обычное рабочее место, испытывая досаду и стыд. Действительно, на что он рассчитывал? Что мастер ничего не заметит? Или что он подыграет? Какой в этом смысл, они ведь в учебном классе, а не на общественном мероприятии, чтобы производить друг на друга хорошее впечатление и заботиться только о том, чтобы сохранить лицо! Здесь задача не выпендриться, а научиться чему-то новому. «Хьёлас, без обид, но ты – кретин, – сказал он сам себе. – Ты уже настолько двинулся на своих обязанностях, что начинаешь путать, где и какие надо соблюдать».