Текст книги "Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура"

Автор книги: Тамерлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

«Солнце течет к назначенному месту: таково повеление Сильного, Знающего» (Коран, XXXVI сура, 38 аят).

Я не знал, какое место мне назначено, но скоро ко мне опять пришло письмо от пира; он советовал мне отправиться в сторону Хорезма; я поспешил исполнить его приказание.

[Тимур соединяется в горах с амиром Хусайном и отправляется в Хорезм]

Амир Хусайн тоже, подобно мне, скрывался в горах; он желал примириться со мной и просил меня присоединиться к нему; я с радостью принял его предложение. Наша встреча состоялась в местности Сагик-Кудун. Мы помирились там с амиром Хусайном и заключили между собой дружественный союз. Я предложил правителю области Хайвак[140]140
  Хайвак – Хива.


[Закрыть], Тугуль-богадуру, присоединиться к нашему союзу, но он не согласился; из преданности к Ильяс-Ходже он даже велел схватить нас, но мы в темную ночь бежали из пределов Хайвака. Мы решили с амиром Хусайном отправиться в Хорезм.

[Тимур по пути в Хорезм выдерживает бой с сильнейшим отрядом Тугуль-богадура]

Придя в Фараб, мы стали раздумывать, как нам овладеть крепостью Хорезм-шах; в это время мы с удивлением услышали, что из степи по направлению к нашему лагерю движется чье-то войско; на это указывали и топот лошадиных копыт, и звон оружия. Я сам сейчас же вскочил на коня и въехал на возвышенность, а амира Тага-Бугай-Барласа выслал вперед разведать, что нам угрожает. Мой посланный быстро вернулся и привез известие, что на нас движется амир Тугуль-богадур с тысячью всадников.

Я приказал амиру Хызру собрать весь наш отряд: как оказалось, мы располагаем всего-навсего шестьюдесятью воинами. Этот ничтожный отряд я разделил на пять частей и каждой части назначил особого начальника: амир Хусайн, амир Тага-Бугай-Барлас, амир Сайф-эд-дин Никудерийский[141]141
  Сайф-эд-дин Никудерийский – амир, наиболее преданный вассал Тимура, лихой удалец; приходит к нему на помощь в долине Арсаф, выделен Тимуром для важных военных операций под Самаркандом против войск Джете, в числе трехсот сорока богадуров сопровождает Тимура в лихом походе против амира Хусайна для отвоевания Карши.


[Закрыть], амиры Даимджи и Садыр стали во главе этих частей, а я сам с избранными богадурами стоял на вершине горы.

В эту минуту к нам приблизился амир Тугуль-богадур с тысячью всадников. Амиры Тага-Бугай-Барлас и Сайф-эд-дин Никудерийский были очень храбрые воины: они так стремительно бросились на воинов амира Тугуль-богадура, что вскоре из тысячи его всадников осталось только триста; все остальные его воины были убиты или ранены. Амиры Сайф-эд-дин и Тага-Бугай-Барлас в этом бою потеряли коней и вынуждены были драться пешими. Я послал им двух коней, но недостало коня посланному; я вынужден был отдать ему своего коня. Амир Хусайн сел на коня Тугуль-богадура и бросился на вражеских воинов. Скоро я заметил, что амир Хусайн со всех сторон окружен врагами и ему грозит смертельная опасность. Я с мечом в руках бросился к нему на помощь, убил несколько вражеских воинов и спас Хусайна.

Пришло время намаза аср[142]142
  Намаз аср — послеполуденная молитва (см. подробные объяснения на стр. 48, 49)


[Закрыть]: и на той и на другой стороне богадуры стали на молитву. Еще аср не был окончен, как со стороны врагов послышался шум: они возобновили нападение. Мы с амиром Хусайном бросились на врагов и многих из них убили и ранили. Конь Хусайна пал, и ему пришлось пересесть на коня своей жены, Дильшат-ага[143]143
  Дильшат-ага. «Ага» значит «госпожа», почетный титул женщин высокого положения в феодальном обществе Востока.


[Закрыть]; ее я посадил на коня своей жены, сестры амира Хусайна. Мы вдвоем с амиром Хусайном яростно действовали пращами[144]144
  В «Автобиографии» и в «Богатырских сказаниях» нет указании на огнестрельное оружие; зато постоянно упоминаются: 1) меч; 2) праща; 3) лук и стрелы; 4) пики; 5) палица; 6) батик. Нет никаких указаний на то, чтобы военная машина заслоняла и отдаляла воинов друг от друга, лишала возможности проявить личные качества – храбрость, хитрость, коварство, ловкость, переизбыток физической силы; совсем нет характерного для современной войны боя с невидимым и неведомым противником.


[Закрыть] и перебили много неприятельских воинов.

Бой кончился. Тугуль-богадур, отчаявшись, остался в степи, а мы продолжили путь; потери в бою с обеих сторон были отчаянные: у нас осталось в живых всего лишь семь человек, а у Тугуль-богадура – пятьдесят.

Во время пути нас нагнали оставшиеся в живых пятьдесят воинов Тугуль-богадура; дальше мы двигались с трудом, отстреливаясь от более сильного врага, который наседал на нас сзади. Двигаясь таким образом медленно вперед, мы достигли наконец Хорезма; наши враги скрылись, как только мы пришли туда.

[Приключения в пути Тимура и его спутников]

Вскоре по дороге нам попался колодец; у одного пастуха нам удалось купить двух баранов, и мы подкрепили пищей свои силы. В одном месте мы остановились отдохнуть на два дня. Тут с нами случилось несчастье: к нашему маленькому отряду присоединились три пеших попутчика, и они-то на одном из ночлегов украли у нас трех коней – потеря очень чувствительная: из-за кражи коней моя жена и сестра вынуждены были продолжить путь пешком.

[Приключения Тимура в стране туркмен]

Через несколько переходов[145]145
  Длина пути измеряется, как обычно в степи или пустыне, дневными переходами.


[Закрыть] мы достигли страны туркмен. В одном уединенном месте нам повстречались туркмены; они приняли нас за воров[146]146
  Очень характерно подчеркнуто исключительно количественное различие между отрядом войска и шайкой разбойников.


[Закрыть] и напали на нас. Мы были со всех сторон окружены неприятелем; женщин, которые были с нами, пришлось поставить позади себя и защищать силою оружия. К нашему счастью, совершенно неожиданно среди туркмен оказался сайид Мухаммед-Ходжа, воспитанный при мне и в юности служивший у меня.

Мухаммед-Ходжа избавил нас от неминуемой гибели; он сразу узнал меня, бросился к моим ногам и молил простить его сородичам оскорбление, которое они причинили нам, не зная, кто мы. Он рассказал своим сородичам, что перед ними – амир Тимур, правитель Мавераннахра. Туркмены постарались загладить свою невольную вину: угощали нас в течение трех дней, затем дали нам на дорогу съестных припасов, снарядили для нас десять провожатых[147]147
  Таковы законы гостеприимства в родовом обществе; недавние враги делаются друзьями-кунаками, находятся под покровительством хозяев, пьют-едят вместе с ними, а совместная еда-питье символизирует приязнь и крепкую дружбу.


[Закрыть], и мы двинулись дальше.

[Тимур и его жена проводят пятьдесят дней в темнице туркменского амира Али-бега Джаны-Курбаны]

Через три дня мы достигли местности Махмудиа; здесь мы сделали остановку на несколько дней, мы рассчитывали, что, может быть, некоторые спутники, которые от нас отстали по пути, догонят нас тут.

Между тем туркменский амир Али-бег Джаны-Курбаны получил весть, будто я пришел в землю туркмен и остановился в местности Махмудиа с враждебными намерениями. По его распоряжению отряд туркмен ночью напал на нас; туркмены перевязали всех нас и в таком виде доставили к амиру Али-бегу Джаны-Курбаны. Али-бег ни о чем не спросил нас, а просто отдал приказание своим людям посадить всех нас в тюрьму.

Я сам и моя жена, сестра Хусайна, провели в темнице пятьдесят мучительно долгих дней. Когда я вышел из тюрьмы, я твердо решил и дал обещание Аллаху, что никогда не позволю себе бросить кого-либо в тюрьму, не разобрав как следует дела.

[Тимур размышляет о свободе]

В глубоком отчаянии, в тюрьме, я рассуждал так:

Лучше совершить безумный поступок – вырваться, чего бы это ни стоило, из стен темницы и биться снаружи за свободу; если я освобожусь, тем исполнится мое желание; если моя попытка не будет успешна, я, наверное, буду убит; мертвого меня похоронят вне тюрьмы – на вольной земле; значит, так или иначе нужно сделать безумную попытку – так или иначе выбраться на вольный свет.

[Тимур выбирается на свободу]

Я обещал стражам щедрую награду за помощь в побеге из темницы; некоторые из них согласились помочь мне и дали мне меч. С этим оружием в руках я бросился на тех стражей, которые не согласились помогать мне в бегстве, и сам обратил их в бегство. Я слышал вокруг себя крики: «Бежал, бежал!», и мне вдруг стало стыдно за свой поступок.

Я отправился сейчас же прямо к амиру Али-бегу Джаны-Курбаны и рассказал ему, что пришлось мне преодолеть, чтобы выбраться из темницы; он почувствовал уважение к моей доблести и был пристыжен. Как раз в это время Али-бег Джаны-Курбаны получил письмо от своего брата, амира Мухаммед-бега Джаны-Курбаны; он писал:

«Ты бесчеловечно и несправедливо поступил с амиром Тимуром, нанес ему тяжелое оскорбление. Я посылаю амиру Тимуру богатые дары, прошу тебя непременно передать их ему; затем советую тебе, чтобы загладить несколько свою вину, – выпросить у Тимура прощение, посадить на своего коня и отпустить его».

Амир Али-бег Джаны-Курбаны исполнил точь-в-точь все, о чем писал ему Мухаммед-бег Джаны-Курбаны. Вскоре я выехал оттуда в сопровождении двенадцати всадников и направился в Хорезмскую степь.

[Новые приключения Тимура в стране туркмен]

Через двенадцать дней пути я остановился. В этой местности кочевали туркмены, которые опять приняли нас за воров и напали на нас. Чтобы разогнать их, я вступил с ними в бой; среди туркмен, как и в прошлый раз, нашелся знакомый мне человек, Ахмад; во времена моего могущества он находился при мне и получил от меня много милостей. Теперь Ахмад в свою очередь помог мне: он сумел успокоить своих сородичей, и из туркмен ко мне присоединились пятьдесят человек.

В это самое время ко мне присоединился Мубарак-шах-юзбаши[148]148
  Юзбаши – сотник.


[Закрыть] с многими воинами и подарками, а из Хорасана ко мне пришли еще двести всадников да большой отряд пеших воинов.

[Тимур превращается в странствующего монаха, идет к своему народу и сорок восемь дней тайно проживает в Самарканде у своей сестры Туркан-ага]

Хусайн, амир Хорезма, и Заин-эд-дин, амир Себзеварский, нашли, что место, где мы стоим лагерем, выбрано очень неудачно. Мне не раз было предсказано, что я буду великим владыкой; поэтому я не терял надежды снова овладеть Мавераннахром. Я решил немедленно послать в Кешь двести всадников, а сам рассчитывал отправиться к своему народу и набрать там воинов.

Я направил из Бухары в Кешь двести всадников, а сам надел платье каляндара[149]149
  Каляндар – персидское слово, значит «нищенствующий монах»; ходить в одежде каляндара – лучший способ конспирации в те времена, а также лучшая манера для шпионов и лазутчиков; нищенствующие монахи, как и на феодальном Западе, очень чтились набожными феодалами Востока, амирами и богадурами.


[Закрыть] и пошел к своему народу. Курчи-Тимургар, один из моих сторонников, узнал о моем прибытии и тотчас же явился ко мне в сопровождении сорока воинов. Я посвятил его в свои думы и планы, а потом послал его самого и его людей в Кешь; притом я строго-настрого приказал Тимургару, как только до него дойдет весть, что я захватил Самарканд, немедля явиться ко мне.

Из среды моего народа за мной последовали тысяча человек; с ними я ночью вошел в Самарканд и приютился у своей сестры, Туркан-ага. В ее доме, не выходя никуда целых сорок восемь дней, я тайно совещался с людьми, полезными для задуманного предприятия, и успел запастись оружием в необходимом количестве.

Мы готовились начать войну против воинов Джете, но наши враги, как нам сообщили, узнали от жителей Самарканда, что мы тайно проживаем в городе. Я счел опасным оставаться в Самарканде и отправился из города в окрестности Кеши, тут я остановился на несколько дней; впрочем, и здесь нельзя было долго оставаться; я взял с собой пятьдесят богадуров и с ними отправился в сторону Хорезма.

[Тимур добывает себе коней и пропитание]

По дороге мы встретили табун лошадей; поговорив с табунщиками, мы узнали, что кони принадлежат подвластным мне людям; мы очень легко уговорили хозяев табуна уступить нам коней, и я распределил их между пешими воинами моего отряда. Двигаясь вперед, мы переправились через реку Джайхун и в местности Ачиги прожили целый месяц, охотой добывая себе пищу.

[К Тимуру собираются его сторонники. Захват Карибыза в Кандагаре]

В это время Мубарак-шах Санджарский, сайид Хусайн Хорасанский и Заин-эд-дин, амир Себзеварский, присоединились ко мне; у меня теперь собралось до тысячи всадников. С общего согласия мы подошли ночью при звуках труб к городу Карибызу в Кандагаре; я послал к правителю Карибыза, Мир-Магды, посла, чтобы щедрыми обещаниями склонить Мир-Магды к сдаче нам города. Мир-Магды польстился на мои обещания и вышел из города мне навстречу[150]150
  Выход навстречу – магический символ установления и восстановления дружеских связей.


[Закрыть] со своими сторонниками. Я принял его торжественно, с подарками, и предложил ему роскошное угощение. Мир-Магды остался очень доволен мною. В эту ночь Карибыз по воле Аллаха подчинился мне.

[Тимур успешно воюет в Сеистане]

Вскоре амир Хусайн пришел ко мне униженно просить прощения, я разделил дань с Карибыза пополам[151]151
  Феодальное владение, как и на Западе, означает не только военную власть, но и право на доходы с населения страны; condominium, конечно, вынужденное, с амиром Хусайном опять подчеркивает очень затруднительное положение Тимура.


[Закрыть] и уступил одну половину амиру Хусайну. Я прожил несколько времени в Карибызе. Однажды ко мне неожиданно прибыло с богатыми дарами посольство владетеля Сеистана[152]152
  Сеистан – область на границе Афганистана и Персии.


[Закрыть]; он просил меня заключить с ним союз и помочь ему в большом предприятии. Я же выжидал удобного случая отнять Кандагарскую область у гурийцев[153]153
  Гурийцы – племя в Афганистане.


[Закрыть].

Мне исполнилось тридцать пять лет

Владетель Сеистана, амир Малик-Махмуд, враждовал со своими соседями; побежденный, он бежал из своей страны; он просил меня помочь ему и предлагал в подарок несколько крепостей в Сеистане. Я стал советоваться с амиром Хусайном; мы договорились, что он один, без меня, с отрядом моих воинов отправится в Сеистан и поможет амиру Малик-Махмуду Сеистанскому.

Через день после выступления амир Хусайн прислал мне с гонцом известие, что амир Баграм-Джалаир[154]154
  Шир-Баграм-Джалаир – яркая фигура амира-военачальника, советника и перебежчика от Тимура к амиру Хусайну и обратно.


[Закрыть] восстал против него; если я тотчас же сам не поспешу к своим воинам, он один не выполнит задуманного предприятия. Я немедленно двинулся к амиру Хусайну и близко подошел к Сеистану.

Амир Малик-Махмуд Сеистанский с богатыми дарами вышел мне навстречу и оказал мне радушное гостеприимство. Амир Малик-Махмуд дал торжественную клятву служить мне верой и правдой до конца своих дней[155]155
  Вассал, как и на Западе, дает торжественное обещание всегда верно служить своему сюзерену.


[Закрыть]. Я видел его искренность и преданность и решил помочь ему.

В руки врагов амира Малик-Махмуда Сеистанского перешло семь крепостей. На одну из этих крепостей я напал врасплох ночью. Я повел приступ одновременно со всех четырех сторон; целые сутки шел жестокий бой; в конце концов я овладел крепостью. Там хранилось большое количество хлеба в зерне; это стало нашей добычей. Амир Хусайн, не спрашивая меня, по своему усмотрению разделил всю добычу между своими воинами. Я сделал вид, что не обращаю на это никакого внимания, словно я не принимал никакого участия в захвате крепости!

Я назначил амира в захваченную крепость и немедленно двинулся дальше к другой крепости. Воины и население этой крепости вышли из крепостных стен и упорно сопротивлялись моим воинам; мне пришлось приложить немало усилий, чтобы снова загнать их в крепость. Большая часть моих богадуров быстро влезли на вал; запертые в крепости жители увидели, что они в безвыходном положении, и сдались, крича при нашем приближении: «Аль-аман! Аль-аман!»[156]156
  «Пощады! Пощады!»


[Закрыть] Амир Хусайн разделил между своими богадурами добычу, взятую во второй крепости, опять не спрашивая у меня согласия. Я простил амиру Хусайну и эту вину.

Теперь мы двинулись к третьей крепости. На этот раз нам пришлось иметь дело с почти неприступными укреплениями; я спешил своих всадников и ночью окружил крепость со всех сторон. Воины и население спали крепким сном; я приказал богадурам запастись камандами[157]157
  Каманд – приспособление наподобие сети из веревок или цепочек, которым всадник в одиночном бою опутывал противника и стаскивал с лошади. При штурме крепостей осаждающие забрасывали каманд на зубцы стен крепости и с его помощью вскарабкивались на стену.


[Закрыть] и двинуться на штурм. Благодаря камандам мои богадуры легко взобрались на крепостную стену.

С рассветом я приказал трубить в трубы и сам лично, призвав имя Аллаха, бросился с воинами на крепость. Очень быстро все мое войско вошло в крепость, и мы овладели ею. Когда я оканчивал утреннюю молитву («субх»), ко мне связанными привели жителей крепости, взятых в плен при штурме; в этой крепости нам тоже досталась богатая добыча. Амир Хусайн получил весть о моей удаче и лично прибыл поздравить меня с захватом неприступной крепости; слух о моей блестящей победе прошел по всему Сеистану.

[Тимур ведет борьбу против амира Малик-Махмуда Сеистанского; в бою он получает две раны]

В это время амир Малик-Махмуд Сеистанский получил известие: жители и воины остальных четырех крепостей выражали желание без сопротивления сдать крепости амиру Малик-Махмуду Сеистанскому. Они писали:

«Если амир Тимур овладеет всеми крепостями, то он и тебя лишит Сеистана, и нас истребит».

Амир Малик-Махмуд был согласен с жителями и тайно, ночью, удалился от меня и ушел в Сеистан. Население крепостей и другие жители Сеистана решили общими силами напасть на меня.

До меня дошла весть, что мне угрожает нападение сеистанцев. Я разделил всех воинов на три части: амир Хусайн с одной частью богадуров составлял мое правое крыло, другую часть я расположил слева, а сам, предводительствуя третьей частью, составил середину боевого порядка. В первый ряд я поставил стрелков, за стрелками расположились воины, вооруженные копьями.

Бой был упорный. Я сам с двенадцатью богадурами очутился в самой гуще бившихся; именно тогда в меня попало две стрелы: одна – в ногу, другая – в правый локоть. Разгоряченный боем, я и внимания не обратил на то, что ранен; опомнился только тогда, когда с помощью Аллаха мне удалось опрокинуть врагов и обратить их в беспорядочное бегство.

[Тимур лечит свои раны]

После боя я отправился в сторону Гармуза. Я оставался там некоторое время и лечил свои раны. Амира Хусайна я послал с двумястами всадников в сторону Бакланата. Амир Хусайн овладел Бакланатом и все заботы направил на то, чтобы приобрести побольше богатства; он забросил все дела управления страной, все богадуры были страшно злы на него. Ахунд-бег с воинами Джете напал на амира Хусайна; тот был разбит в бою и бежал в селение Шарку. Меня возмущали до глубины души действия амира Хусайна. Правда, мои раны к этому времени совершенно зажили, но я ничего не мог сделать, чтобы исправить его ошибки; все мои богадуры были рассеяны по разным местам; возле себя я мог собрать только сорок всадников.

[Тимур собирает своих вассалов в долине Арсаф]

Я призвал к себе Тимур-Ходжу-Углана, взял амира Магди-бега с сорока всадниками, которые все были из знатных родов, собрал помимо того решительно всех воинов (включая и своих телохранителей), какие только могли за мною следовать, поднялся с ними в горы Мызд и там стал на стоянку. Вскоре и Сиддык-Барлас с отрядом воинов явился ко мне на помощь; он прежде служил мне, совершил со мною ряд походов; ему было очень приятно вновь служить мне. Вместе с ними я двинулся в долину Арсаф[158]158
  Долина Арсаф – переломный пункт в раннюю (мавераннахрскую) эпоху жизни Тимура, от крайнего унижения к большой славе, – окружена магией: счастливыми гаданиями и вещим голосом из «мира тайн».


[Закрыть].

Амир Хусайн прислал мне письмо; он выражал желание присоединиться ко мне, но просил прислать ему для этого воинов. Я отрядил Сиддык-Барласа с сорока всадниками на помощь амиру Хусайну, а сам двинулся дальше.

По дороге я увидал впереди черное пятно; опасаясь неожиданно наткнуться на врага, я выслал вперед разведчиков. Вскоре разведчики совершенно успокоили меня: шел на помощь мой старый соратник Кыранджи-богадур с сотней всадников. Я принес благодарность Аллаху за помощь в такую опасную минуту.

Мы достигли долины Арсаф. По дороге нам встретился тигр; я мысленно загадал: если мне удастся убить этого тигра, значит, меня ждет удача во всех предприятиях, какие задуманы; я пустил стрелу и наповал убил тигра. Мы остановились в долине Арсаф на возвышенности. Я занимался охотой; охота обеспечивала нам продовольствие в продолжение всей нашей долгой стоянки в долине Арсаф.

Мы поджидали амира Хусайна, который должен был здесь присоединиться к нам; мои воины расположились на берегу большой реки. Однажды вечером, при лунном сиянии, я сидел на горе один. Когда пришло время ложиться спать, я стал на ночную молитву и затем скоро уснул. Во сне я услышал голос, говоривший:

– Терпение – ключ к радости!

Я проснулся в хорошем расположении духа, счастливый виденным сном. Я огляделся кругом и заметил, что со стороны Балха к нам приближается какая-то толпа людей. Я ни слова не сказал своим воинам и один вышел вперед, навстречу приближавшимся всадникам.

Я спросил, чьи это воины. Какова же была моя радость услыхать в ответ, что это приближаются воины амира Тимура, которого они и разыскивают в степи. Меня отвели к начальникам, и я вновь увидел давно и хорошо мне известных амиров Кутлук-Ходжу-Барласа, Саиф-эд-дина Никудерийского и Тунг-богадура. При моем появлении все они сошли с коней, припали к моему стремени[159]159
  Припадать к стремени – характерная символика феодального средневековья, знак радостного почтения вассала к сюзерену.


[Закрыть] и плакали от радости, что видят меня живым. С ними вместе и с их богадурами я присоединился к своему отряду и устроил большое пиршество

[Шир-Баграм возвращается к Тимуру]

Вскоре со стороны Мерва к нам подошел еще отряд. Мы опасались, что на нас надвигаются враги, но тревога оказалась напрасной: это Шир-Баграм, который оставил меня, теперь возвращался ко мне, он устыдился своей измены и спешил присоединиться со своими воинами к моему отряду; он молил простить его измену, забыть все старое.

Я радушно принял его, сделал угощение на славу и примирился с ним, как будто между нами никогда ничего не происходило. Шир-Баграм ожидал заслуженной казни. Я же, напротив, подарил ему золотой венец и шапку, усыпанную драгоценными камнями; я даже опоясал его своим поясом – его радость не поддается описанию!

В долине Арсаф мы несколько дней пировали и веселились по случаю возвращения Шир-Баграма.

[К Тимуру присоединяются новые союзники]

Четыре дня спустя к нам прибыли Хаджи-Барлас и амир Хусайн с двумястами воинов. Мы были очень довольны, что нам удалось собраться вместе.

На общем совете мы решили двинуться походом на воинов Джете. Я отрядил Шир-Баграма с богадурами к Ильчи-Бугай-Сальдуру, правителю крепости Дуладжун, – просить его присоединиться к нам.

Шир-Баграм явился к Ильчи-Бугай-Сальдуру и передал наше желание. Ильчи-Бугай-Сальдур отвечал:

– Я давно дружен с амиром Тимуром и рад был бы служить ему, но я не могу сейчас изменить Ильяс-Ходже: он дал мне крепость Дуладжун, он слишком сильно доверяет мне.

Так Ильчи-Бугай-Сальдур отказался служить мне; все-таки около трехсот всадников от него перешли служить ко мне.

Вскоре мы оставили место нашей стоянки и перешли на другое. Правители Кундуза и Бадакшана[160]160
  Кундуз и Бадакшан – города в теперешнем Афганистане.


[Закрыть], Али и Махмуд-шах-Кабули, присоединились ко мне с большими отрядами войск, я их принял, щедро одарил и устроил богатое угощение.

[Тимур производит рекогносцировку против войск Джете]

Как было решено на общем совете, я выделил двести всадников под предводительством Тикиш-богадура и отправил их в сторону Балха; кроме того я послал Тамук-богадура с поручением разведать и принести мне точные сведения, что делается в стране Джете. Отряд Тамук-богадура постигло страшное несчастье: при переправе через реку Термез все воины с оружием и продовольствием погибли в волнах реки – ни один богадур не возвратился к своей семье; сам Тамук-богадур каким-то чудом уцелел и принес мне весть о несчастье. Он сообщил, что на нас движется шеститысячное войско Джете; его отряд оказался не в силах хотя бы сколько-нибудь приостановить движение полчища; правда, несколько воинов Джете были убиты, но остальные безнаказанно грабили окрестности Термеза. Получив такие вести, я немедленно двинулся со своими воинами к Термезу и остановился на берегу реки Джайхун.

Тикиш-богадур наконец возвратился ко мне; он был счастливее Тамук-богадура и привез с собой богатую добычу. Тут же я получил грамоты от амира Сулеймана, Джагуй-Барласа, амира Мусы, амира Джелал-эд-дина и амира Хинду-шаха; они узнали, что я пришел в долину Арсаф и стал лагерем; недовольные Джете, они решили присоединиться ко мне с тысячью всадников, которые были в их распоряжении; они пришли к берегам реки Термез и выслали вперед амира Тугуль-Буга, чтобы получить через него верные сведения о том, где я стою лагерем.

Схема военных операций Тимура против войск Джете

1. Концентрация союзников Тимура в долине Арсаф.

2. Отказ правителя крепости Дуладжун, Бугай-Сальдура, присоединиться к коалиции против Джете.

3. Неудачная рекогносцировка Тамук-богадура среди войск Джете.

4. Наступление войск Джете: три амира овладевают окрестностями Термеза и Балха.

5. Бой трех амиров Джете с Тимуром на берегу реки Джайхун; победа Тимура.

6. Удачный набег амиров Джете на стоянку Тимура у Джайхуна; Тимур переправляется на другой берег Джайхуна.

7. Месячная стоянка амиров Джете и Тимура по обеим сторонам Джайхуна; уход войск Джете. Тимур торжествует победу и переходит в местность Хульм.

8. Тимур захватывает Кундуз и Бадакшан; приход в область Джилян, стоянка в местности Кульмак.

9. Нерешительный бой с Джете в Кульмак.

10. Победа над амирами Ильяс-Ходжи в местности Кий.

11. Движение Тимура к Ходженту; захват Самарканда.

12. Сражение с войсками Ильяс-Ходжи в местности Бад, неудачное для Тимура вследствие нерешительности амира Хусайна.

13. Отступление Тимура после битвы при Баде к Кеши.

14. Поражение амиров Тимура; отступление Тимура в сторону Балха и остановка на берегу реки Джайхуна.

15. Военные операции около Самарканда…

16. Уход войск Джете из Мавераннахра в улусы.

[Амиры хакана Туклук-Тимура и Ильяс-Ходжи наступают на Тимура]

Как раз в это время амир Сайид-ибн-Айгу, Менгли-Буг, владетель Дуладжуна, и Хайдор Андхойский, по приказанию Ильяс-Ходжи и хакана Туклук-Тимура, с шестью тысячами всадников двинулись против меня. Они овладели окрестностями Термеза и Балха; население Балха вынуждено было переправиться через реку Джайхун и стать под мою защиту.

Через три дня утром три амира Ильяс-Ходжи с шестью тысячами всадников остановились на противоположном берегу реки Джайхун, приготовляясь напасть на нас; только река разделяла нас.

[Тимур поучает амиров Ильяс-Ходжи любить человеческий род и отказаться от войны[161]161
  «Пацифизм» Тимуpa – один из бесчисленных вариантов его хитрости; аргументация – очень интересна: весь род человеческий признается цельным организмом, война одной части людей против другой равносильна самоистреблению, самоубийству; следовательно, война не нужна.


[Закрыть]]

Я снарядил Тимур-Ходжу-богадура послом к нашим врагам; я поручил ему убедить наших врагов отказаться от враждебных действий против меня:

«Все люди, населяющие землю, составляют как бы одно тело, одно целое; если кто нападает на других и причиняет беду, это равносильно тому, если бы человек стал рубить собственное тело; значит, всякие враждебные действия друг против друга лишены всякого смысла, война не нужна».

Эти слова, переданные моим послом, сильно подействовали на врагов: они отказались от намерения напасть на меня. Так я без всякого кровопролития примирился с врагами и двинулся с воинами обратно.

[«Злонамеренные люди» разрушают миротворческую идиллию Тимура]

Через день после моего ухода несколько злонамеренных людей сумели убедить моих неприятелей, что было бы позорно возвращаться, не дав мне боя. Враги совершенно неожиданно переправились через реку Джайхун и стали выстраиваться в боевой порядок, чтобы напасть на меня. Я оглянулся на свое войско – его было мало, а противник числом воинов значительно превосходил нас; зато мое войско состояло из отборных храбрых богадуров; я не смутился малочисленностью своих сил и был очень бодро настроен, вспомнив слова Корана:

«Сколько раз небольшие ополчения побеждали бесчисленные полчища по изволению Аллаха» (Коран, II сура, 250 аят).

Я понимал глубокий смысл этих слов так: и немногие с помощью Аллаха могут одолеть гораздо сильнейшего противника.

[К Тимуру подходят в критическую минуту новые союзники]

До вечера сражение не начиналось. Вечером я собрал на совет всех своих союзников; мы решили ночью врасплох напасть на воинов Джете; малое число наших воинов все время вызывало у нас опасения.

Ночью мы заметили, что к нам приближаются три отряда воинов. Нам пришла в голову мысль, что это враги наши начали нападение, и мы приготовились как следует встретить их; наши страхи скоро рассеялись: амиры Сулейман, Джагуй-Барлас и Муса взбунтовались против Джете, отложились от хакана Туклук-Тимура и Ильяс-Ходжи и с тысячью пятистами всадников[162]162
  Здесь дается цифра, уточненная сравнительно с прежней «тысячей всадников»; автор очень тонко отличает слухи от действительности.


[Закрыть] двигались к нам на помощь. Мы приняли их с большой радостью и устроили торжественную встречу. Я воздал хвалу Аллаху за чудесную помощь в такую опасную для меня минуту!..

[Тимур одерживает блестящую победу над войсками Джете]

Вскоре Менгли-Буг, владетель Дуладжуна, амир Сайид-ибн-Айгу и Хайдор Андхойский с тремя отрядами воинов стали наступать на нас. В моем распоряжении находилось всего-навсего три тысячи воинов; я разделил их на шесть частей. Располагая воинов в боевом порядке, я поставил впереди ряд стрелков, а за ними ряд воинов, вооруженных пиками и мечами. Эти две части моих воинов с раннего утра вступили в бой и дрались до позднего вечера; в этот день ни одна из сторон не имела решающего успеха; оба отряда – и мой, и вражеский – одинаково выбились из сил.

В моем распоряжении оставалось, однако, еще две трети воинов, совершенно не утомленных; с этими силами я ночью, врасплох, напал на врага, который был истомлен боем предшествующего дня. Мои воины быстро ринулись на врага с криками: «Алла-яр!»[163]163
  «Помоги, Аллах!»


[Закрыть], при звуках труб, с боем барабанов. Три раза я производил натиск без всякого успеха, наконец четвертый, решающий натиск положил конец сражению: победа осталась за мной. Мы обратили неприятеля в паническое бегство, заняли его стан, забрали большое количество оружия и всякого добра. Я принес хвалу Аллаху, пославшему победу над более сильным врагом.

Преданные мне люди пришли поздравить меня с блестящим успехом.

[Аль-Хакк-богадур и Мир-Кичик-бег врасплох нападают на воинов Тимура]

Весть о нашей победе быстро дошла до Ильяс-Ходжи. Он тотчас же приказал Аль-Хакк-богадуру и Мир-Кичик-бегу немедленно с большим числом воинов двинуться против меня. Это было для меня полной неожиданностью; я узнал о грозящей мне опасности, отправил амира Хусайна правителем в Балх, а сам покинул место стоянки, переправился через реку Джайхун и расположился станом в степи.

Мои стражи не ожидали нападения и уснули богатырским сном; вдруг со стороны неприятеля к нам быстро приблизился большой отряд воинов. Палатки моих воинов, расположенные поодаль от центра стана, были немедленно разграблены, а воины, спавшие в палатках, разбежались по степи. Я сам с окружавшими меня богадурами стал яростно действовать стрелами; нам удалось отбить натиск врага и не допустить его подойти ближе.

Я видел, что со стороны реки неприятеля не было, и приказал немедленно переправить на противоположную сторону реки все наши палатки и имущество – все было быстро исполнено. Вслед за имуществом и я сам на лодке переправился на другой берег Джайхуна.

[Войска Джете после месячной стоянки па противоположном берегу Джайхуна уходят без боя. Тимур торжествует победу]

Здесь я выбрал удобное место для лагеря, укрепил его и простоял с воинами целый месяц. Войска неприятеля тоже целый месяц простояли на противоположном берегу реки.

Через месяц мы заметили, что неприятельский стан опустел: воины Джете ушли с места стоянки, – нужно думать, к себе в свои улусы. Тогда я со своими воинами победоносно двинулся в сторону Балха[164]164
  Эпизод, сходный со «стоянием» на реке Угре в 1480 году Ивана III Московского и Ахмата, хана Золотой Орды; совершенно одинакова психология Тимура и Ивана III, которые «перестояли» противников и сочли себя победителями.


[Закрыть] и быстро достиг местности Хульм[165]165
  Хульм – город в северной части Афганистана, около Кундуза.


[Закрыть]. Амир Хусайн устроил нам здесь торжественную встречу; я провел в этой местности целых десять дней среди пиров и развлечений.

[Тимур приходит к намерению отнять у Джете все города Турана]

Здесь у меня созрел план отнять у Джете все города Турана. Посовещавшись с амиром Хусайном, мы двинулись в сторону Бадакшана и скоро пришли в местность Кундуз. В это время ко мне присоединились два отряда воинов из племени узбеков, всего численностью до тысячи всадников. С таким количеством воинов я поспешил ночью подойти к Бадакшану; я опасался, что население узнает о нашем приближении и успеет привести укрепления в боевой порядок.

Но как только я подошел к местности Танан, правители Бадакшана с подарками вышли мне навстречу. Я взял у них до двух тысяч всадников, чтобы усилить свой отряд, и отправился в Джилян; там я рассчитывал набрать еще больше воинов, а потом уже двинуться против Джете.

Мне исполнилось тридцать шесть лет

В местности Джилян я взял с собой главу амиров с воинами и двинулся в местность Кульмак, где и сделал остановку.

Амир Хусайн втайне желал мне зла, но не решался открыто выступить против меня. Чтобы повредить мне, ослабить мои силы, он затеял ссору с Пулад-Бугаиром и добился того, что Пулад-Бугаир расстался со мной и ушел в свою сторону.