Текст книги "Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура"

Автор книги: Тамерлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

3

Более реальна проблема литературной морфологии «Сказаний».

Здесь нельзя давать резких разрубов по видам сюжетов, как в прозаической «Автобиографии» (и там-то не всегда легко удавалось классифицировать эпизоды по их литературной окраске, приходилось довольствоваться условным и относительным ярлыком); здесь сливаются в одно многогранное целое почти в каждом эпизоде и аретологические, и сказочные, и авантюрные, и оккультно-магические сюжеты.

Вот примеры сюжетов.

Эпизод «Писаная красавица Гулямалик-Курукти». Доблесть «писаной красавицы» – умницы, которую не только любит, но и уважает богатырь-мужчина. Здесь настойчивой струей льются приключения героини то в темном дворце, то на золотом корабле, то в палатке у Тумакул-Мергеня, то в заботах о старшем сыне, рожденном от солнца.

Эпизоды «Уход Чингисхана на Черную гору» и «Добывание Чингисхана биями». Центральная фигура чудесного человека (пока еще не джехангира), таинственный уход на неведомую гору, удивительная подача вестей от ушедшего, потаенная охота, поиски героя среди странных дворцов, зверей и пугающих звуков, – приключение сменяется приключением, и непрерывно движется бесконечно богатый ряд сказочных форм, зрительных звуков, магических чисел.

Эпизод «Аксак-Темир хитростью берет Стамбул». В фокусе – личность джехангира, его доблесть и хитрость; напряженно вводятся авантюрные моменты: дальний поход к мировому городу, сражение около него, «многогодная» осада, переговоры врагов и дьявольски ловкий захват Стамбула; напряженный авантюризм облечен в сказочную мантию – добывание хитростью, когда не хватает сил, какого-нибудь очень ценного приза.

Эпизод «Игры Аксак-Темира с мальчиками-сверстниками» насыщен скорее легендарными мотивами; здесь центральная фигура носит несравненно более реальный характер, чем в предшествующих эпизодах; приключения героя окрашены в более реальные жизненные цвета, они вытекают из стремления всякой легенды уже с колыбели, с детства наделить героя чертами необыкновенной сметливости и чрезвычайного ума.

Эпизод «Аксак-Темир на урочище Кыйа» дает ряд любопытных живых сценок из народного быта (если угодно, идиллий), любопытных социально-психологических моментов, но все они вставлены в легендарную оправу рассказа о нашествии несметных полчищ Аксак-Темира; эти сценки постольку и живут, поскольку являются любопытными микроскопическими деталями, реакциями на сверхъестественное шествие джехангира.

Не будем умножать примеров. Ясно, что литературная амплитуда «Богатырских сказаний» колеблется между сказками, сказочной оправой, легендами и эпизодами, вставленными в легендарную оправу.

Что сказать о композициях наших произведений?

«Сказание о Чингисхане» носит децентрализованный характер: первая половина его занята очень самостоятельными, сильно изолированными эпизодами с различными предками Чингисхана; индивидуальный аромат эпизодов настолько силен, что порой невольно забываешь про их привязанность к какому-то центральному сюжету, что они – только доистория главной темы. Вторая половина «Сказания», правда, целиком связана с личностью Чингисхана, но ее отдельные эпизоды, можно сказать, лишь сцеплены между собой динамикой рассказа, нанизаны, как бусы на нитку: вынешь нитку, и они покатятся в разные стороны.

Перед нами, таким образом, выкованная по тематике «Джангариады» цепь из сказочных рассказов (в преобладающем числе) и из легендарных и окутанных легендарной дымкой эпизодов (в меньшей степени) о предках Чингисхана, об обстоятельствах его рождения, молодости, об избрании ханом и о его ближайших соратниках-биях.

Сказание об Аксак-Темире (Хромце Железном) более централизовано, сжато в более крепкий узел около личности Аксак-Темира: он нигде и никогда не остается в забвении, в тени. Здесь легенды и легендарные рассказы преобладают над сказками и сказочными мотивами, здесь больше реальных сюжетов, лишь вставленных в рамки легенды. Аретологическая мантия покрывает сплошь «Сказание» и придает известную цельность и стройность теме о джехангире.

Вопрос о художественной ценности «Богатырских сказаний» не представляет больших затруднений.

Изобразительность изложения достигается прежде всего частым многообразным применением диалогов. Особенно богато ими «Сказание о Чингисхане», в своей «языческой» части почти сплошь слепленное из диалогов (тире отделяют составные части данного диалога):

1. Гулямалик – Уртхан.

2. Алтын-хан – Курляуш.

3. Тумакул-Мерген – Шяба-Сокур.

4. Гулямалик – Тумакул (перед совокуплением).

5. Гулямалик – Тумакул (после рождения младших сыновей).

6. Бодентай и Болектай – народ-беглец.

7. Бии – Чингисхан.

8. Бортакшин – Чингисхан.

Тут диалоги не надуманы, естественно развиты, многосторонни, сильных темпов и очень удачно отображают свою тематику. «Сказание», словно живое существо, буквально дышит ими!..

Меньше диалогов в «Сказании об Аксак-Темире»:

1. Аксак-Темир – сверстники-мальчики.

2. Старики – мальчишки.

3. Джудай-хан Индустанский – разбойники Аксак-Темира.

4. Аксак-Темир – посол Шах-Султана под Стамбулом.

5. Аксак-Темир – народ Бараж.

6. Аксак-Темир – ханы урочища Кыйа.

Они занимают здесь меньше пространства и частью (особенно первые три) характером схожи с диалогами первого «Сказания», а частью носят несколько искусственный, как бы надуманный, книжный характер; оттого-то «Сказание об Аксак-Темире» во второй своей части не так живо, не так красиво по своему общему колориту.

Далее, изобразительность обусловлена блестящим спектром художественных образов. Диапазон их тематики – могуч; здесь то «мир Аллахов» (широкое пространство, озаряемое днем лучами солнца, ночью – светом месяца), то чарующая природа (речка, гора, пустынность, тишина, неясный шорох), то красота неописанная, мужская и женская, то дела рук человеческих (сорокасаженный темный дворец, куда днем не проникают лучи солнца, а ночью – лунный свет; золотой корабль без выходов с забеременевшей от солнца ханской дочкой, ее прислужницами, голубками и попугаями, блуждающий по необъятному морю), то мир звериный (медведи рычат, львы ревут), то человеческое убранство (у Чингисхана и Бортакшин) и много другого…

Еще любопытнее ряд зашифрованных в эти образы мотивов и сюжетов, интересна скрытая в них, влекущая к себе магическая сила.

На первом месте образы героя и героини, окруженные многоцветными предикатами: таинственным рождением, неописанной красотой, сверхъестественной силой, удальством и хитростью, необыкновенной удачливостью, жестокостью, но и великодушием, непосредственностью, пылким умом, – олицетворение человеческого идеала у кочевников, жителей вольных степей.

С героем непосредственно связана символика творческого производительного процесса (у писаной красавицы Гулямалик-Курукти) и полового акта (луч солнца проникает в абсолютно темный дворец и производит оплодотворение заключенной там красавицы девицы).

Дальше следуют характерные для героя мотивы добывания, умыкания, приобретения, захвата, расширения в двух вариантах: 1) умыкание девицы и 2) добывание ценного приза.

Для первого варианта характерно добывание Гулямалик-Курукти из золотого корабля при помощи стрел остроконечных, для второго – добывание Чингисхана биями, добывание Стамбула Аксак-Темиром, добывание первенства в состязании Аксак-Темира с мальчишками. Сверхъестественную хитрость героя выражает мотив оборотничества: появление Дуюн-Баяна после смерти в образе света и волка величиной с лошадь; Аксак-Темир притворяется больным у Стамбула; метаморфоза разбойников в купцов.

С хитростью гармонируют чудесные талисманы – главные орудия героя в его добывании, таковы стрелы Тумакул-Мергена, попадающие на золотой корабль Гулямалик-Курукти, перстень Алангу с печатью у Майкы-бия для добывания Чингисхана и т. д.

Иногда герой выступает в качестве младшего сына в семье, которого мать любит больше всех детей, которому то и дело бабушка ворожит; вот, например, эпизод со спором сыновей Алангу о драгоценном золотом луке, причем лук преисправно достается самому младшему сыну, Чингису.

Героя и его окружение, его действия одевают магические числа:

три (три старших сына Алангу; три стража, приставленных к Алангу);

четыре (четыре сына и четыре дочери Ноя; четверо убитых биев; четверо мальчиков, спрятанных у Бортакшин);

семь (семь провожатых Бодентая и Болектая);

сорок (сорок служанок – сверстниц Гулямалик-Курукти; сорок голубок и попугаев; сорок сверстников Тумакул-Мергена).

Нужно еще остановиться на гиперболе и сравнении в «Богатырских сказаниях».

Гипербола – самый любимый прием автора, особенно когда дело касается непосредственного окружения героя или героини. Вот несколько примеров:

1. Красота Гулямалик-Курукти дана в гиперболической форме ее магического воздействия на природу.

2. Сорокасаженные косы Бортакшин.

3. Число воинов Аксак-Темира: один Аллах его ведает; Мать Сыра Земля дрожит, когда его полчища двигаются.

4. Аксак-Темир у Владимира схватил жеребенка и бросил в сторону города; брошенный жеребенок сломал каменную башню и упал за версту.

5. «Избавлю тебя от ста смертей», – говорит Чингисхан красавице Бортакшин.

Гипербола является наилучшим равноценным выражением идеала, заостряет внимание читателя на беспредельных возможностях героя; она придает и особую силу другому любимому приему автора – сравнению. Вот несколько примеров.

1. Люди, что дьяволы.

2. Сердце – обширное, как море.

3. По красоте похож на Джабраила (Гавриила) и т. д.

Характерно, что тут не только гипертрофия образа, с которым сравнивают, но и само сравнение построено на ином базисе, чем в «Автобиографии»: здесь сравнения исходят из конкретного и знакомого, чтобы прийти к отвлеченному и неведомому, от людей – к дьяволу, от сердца – к морю, от человека – к ангелу, а там, в «Автобиографии», от идеи власти нисходили к палатке, от мира – к золотому сундуку и т. д.

И гипербола и сравнение одинаково утверждают здесь, как и в «Автобиографии», непрестанную диалектическую динамичность художественных образов! Литературно-художественная морфология «Сказаний» есть результат очень своеобразной реакции человеческих масс на травму, нанесенную появлением в феодальной среде реальных джехангиров. «Аксак-Темир перевернул все вверх дном; оттого-то и слава о нем сохранилась до наших времен» – такими словами заканчивает автор свое «Сказание».

Прав ли старинный автор в своей оценке джехангира, пусть покажет перевод «Автобиографии Тимура» и «Богатырских сказаний о Чингисхане и Аксак-Темире (Хромце Железном)».

В. Панов

Автобиография Тимура[1]1
  Перевод В. А. Панова. (Первый русский перевод с этой рукописи был сделан Нилом Лыкошиным, под заглавием «Автобиография Тамерлана (родился в 1333 г., умер в 1405 г.)», Ташкент, 1894.) В основу настоящего перевода «Автобиографии Тимура» положена тюркская рукопись, найденная в Бухаре и представляющая собой перевод с персидского, сделанный Наби-джан-Хатыфом в 1251 г. хиджры (1835 г. н. э.).


[Закрыть]

По своему строению «Автобиография» распадается на две части. Первая – меньшая по размерам – служит как бы введением к настоящей «Автобиографии». В самом начале дан обширный трактат об идеальном правителе народа (двенадцать моральных принципов Тимура); потом следуют размышления о природе власти правителя; все остальное пространство первой части занимает блестящий спектр магических цветов, осеняющих голову Тимура как идеального правителя, как человека, которому удивительными судьбами вручена непонятная власть над миром и бесчисленным множеством людей.

Вторая часть – собственно автобиография, погодный рассказ (по возрастным датам героя, начиная с семилетнего возраста и до тридцати девяти лет, где обрывается наша рукопись и наш рассказ) о событиях реальной жизни Тимура.

Здесь можно уловить такие группы важнейших событий:

1) Тимур получает образование.

2) Генеалогия Тимура.

3) Устройство хозяйства.

4) Тимур – вассал амира Казгана.

5) После смерти Казгана Тимур, как один из триумвиров-амиров, владеет Самаркандом и делает попытки приобрести весь Мавераннахр.

6) Нашествие хакана Туклук-Тимура из Джете в Мавераннахр, подчинение ему Тимура. Туклук-Тимур передает Тимуру власть над Мавераннахром.

7) Борьба Тимура с различными амирами Мавераннахра; для завершения борьбы Тимур призывает на помощь хакана Туклук-Тимура, который истребляет феодалов Мавераннахра.

8) Туклук-Тимур передает завоеванную власть своему сыну Ильяс-Ходже. Опала на Тимура. Его бегство из Самарканда.

9) Приключения Тимура во время его скитаний у туркмен, в Кандагаре и Сеистане.

10) Тимур собирает военные силы своих союзников и вассалов в долине Арсаф для борьбы с Ильяс-Ходжой.

11) Борьба Тимура с амирами и богадурами Джете.

12) Борьба Тимура с амиром Хусайном, кончая примирением на мазаре Али-ата.

На этом примирении Тимура с амиром Хусайном прерывается рукопись с его автобиографией. В противоположность первой части, морально-политическим трактатам и пестрой амальгаме магических рассказов, собственно автобиография насыщена трезвым содержанием изумительно богатой подвигами и приключениями жизни «великого амира». Элементы мистики и магии, выделенные в первую часть, здесь даны в сравнительно скромных дозах: исчезает резкая диспропорция между обыденно-реальным и сказочным; живет и действует крупная реальная личность; ее подвиги – куда фантастичнее, чем сны и гадания.

Во имя Аллаха, милостивого и милосердного![2]2
  «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!» – формула, предваряющая все «суры» (главы) Корана (см. стр. 42), кроме IX; этой формулой начинается и всякая книга «муслимов» («правоверных»).


[Закрыть]

Пусть знают все мои рожденные в счастье дети, исполненные могущества родные, султаны, амиры и визири, что Аллах своей волей поставил меня пастырем народов, венчал меня на царство, укрепил мой трон. Так мне послано Аллахом в награду за двенадцать качеств моего характера.

В перечислении круга лиц, для которых назначена «Автобиография» Тимура и, в частности, «Трактат об идеальном правителе», на первом месте поставлены «дети» и «родственники», т. е. подчеркнута глубокая важность и нерушимость родственных уз; род был основной ячейкой, на которой держалось здание феодально-племенного общества в эпоху Тимура; родственные связи являлись основной скрепой, цементом, – вот почему Тимур ставит на первое место родичей.

На втором месте стоят высшие амиры, крупные феодалы, наподобие планет окружавшие центральное светило великой политической системы, созданной Тимуром.

Амир, или эмир (буквально: «вождь», «полководец»), – в «Автобиографии» употребляется для обозначения крупных феодалов, служивших Тимуру и другим феодалам-сюзеренам в качестве предводителей отдельных отрядов, правителей-комендантов городов и крепостей, составлявших совет своего повелителя, владельцев отдельных местностей и большого движимого имущества (рабов, коней, верблюдов, овец и т. д.).

Визирь (буквально: «носильщик тяжестей») – носильщик тяжестей управления, первый министр.

[Двенадцать моральных качеств Тимура[3]3
  Трактат об идеальном правителе («пастыре народа»).


[Закрыть]][4]4
  Здесь и далее в квадратных скобках даны необходимые дополнения к старинному тексту; в круглых – пояснения к нему.


[Закрыть]

По существу не так уж важно, со слов ли Тимура написан трактат о правителе, или его составил потом какой-либо улем – ученый богослов «правоверных». Интересен руководящий стержень вводного ко всей «Автобиографии» эпизода, определяющего ее содержание.

Во главу угла положена идея очень высокой, очень большой власти; мелкие, раздробленные феодальные мирки с их интригами, мелкими распрями и войнами, мимолетными союзами, хрупкие, эфемерные, – где-то очень далеко, под горизонтом, исчезли из настойчивой и обязательной реальной жизни. Нужны очень крупные масштабы, какой-то большой фундамент, чтобы на нем выросла идея «пастыря народов», идея подчинения ему всех частей мира.

Такая необъятная власть окружена в глазах массы магическим ореолом: как может один человек владеть всем миром, как могут подчиняться воле одного воли мириад? Вопрос требовал настойчивого разрешения у пытливых слоев общества, пораженных несказанным величием одного властелина.

У автора морально-магический подход к решению поставленной задачи. Тимур своим величием всецело обязан двенадцати присущим ему моральным качествам. Что это за качества?

Первое – беспристрастное, одинаковое отношение ко всем классам общества – «богатым и бедным», говоря более реальным языком, внеклассовый и надклассовый характер власти правителя.

Второе – строгое, неуклонное хранение заветов ислама: правитель поддерживает ислам, а ислам поддерживает его.

Третье – милостыня бедным. Выдвинута идея широкой государственной благотворительности неимущим слоям населения, владыка мира – щедрый попечитель обделенных на жизненном пиру людей.

Четвертое – высший закон для правителя – общее благо: идея просвещенного деспотизма.

Пятое – примат религиозных дел над мирскими, житейскими. Своеобразное сочетание противоположностей, характерное для средневековья и западного, и восточного, – сочетание «презрения к миру» и стремления к абсолютной власти над этим миром, – яркая восточная параллель к понтификату таких личностей, как Григорий VII и особенно Иннокентий III.

Шестое – правитель – духовный меч Аллахов, карающий всю людскую неправду, высший судья в человеческом обществе, опять-таки внеклассовый и надклассовый арбитр.

Седьмое – в противоположность коварству, лицемерию, обману мелких феодалов, владыка мира – олицетворение правды, неуклонный хранитель своих обещаний, чести, своих слов, когда-либо и где-либо сказанных.

Восьмое – отсутствие корысти к имуществу подвластных людей, широкая щедрость владыки, не знающего пределов своим материальным ресурсам.

Девятое и десятое – вера и величие правителя рождены как бы из одного чрева; правитель, распространяя ислам, тем самым увеличивает свое могущество; идея тесного союза владыки мира и ислама.

Одиннадцатое – духовные лица занимают первые места в верховном совете правителя мира; их совет– первый, главный момент в решениях правителя.

Двенадцатое – жизненный путь великого правителя освещен двумя светочами – беспристрастия и милости: «правда и милость да царствуют везде и всегда во владениях правителя мира».

Кто владеет этими ключами, тому по праву принадлежит власть над целым миром, над мириадами людей, того называют джехангиром.

* * *

Двенадцать моральных качеств Тимура всецело основаны на «ветвях» ислама; вся «Автобиография» построена так, чтобы представить в реальном воплощении идеальные требования ислама.

Ислам (буквально: «подчинение, предание воле другого») – предание себя воле Аллаха. «Религия Аллаха есть ислам» (Коран, III сура, 17 аят) – одна из мировых религий, ведущая начало со времен Мухаммеда (около 570–632 гг. н. э.).

I. Пять столпов («рук») ислама: 1) Исповедание веры: «Нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммед – посланник его». 2) Пятикратная молитва («салат», «намаз»). 3) Милостыня («закят»). 4) Пост («саум») в священном месяце рамадане. 5) Паломничество («хадж») в Мекку.

II. Двадцать «ветвей» ислама: 1) Строго соблюдать учение Корана. 2) Сообразоваться с преданием и устным учением посланника Аллаха, Мухаммеда. 3) Никогда не делать несправедливости. 4) Употреблять лишь дозволенную пищу. 5) Никогда не употреблять запрещенной пищи. 6) Наказывать злоумышленников, чтобы не усиливать злых путем снисходительности добрых. 7) Раскаиваться в своих дурных поступках. 8) Основательно изучать дело веры. 9) Делать добро даже и врагам. 10) Быть скромным в жизни. 11) Помогать служителям Аллаха. 12) Избегать перемен и нововведений. 13) Выказывать мужество в несчастии и твердость в испытаниях. 14) Прощать, когда мы сильны и властны. 15) Быть терпеливыми в несчастии. 16) Познавать Аллаха. 17) Познавать Мухаммеда, посланника Аллаха. 18) Противиться внушениям шайтана. 19) Противиться страстям и дурным побуждениям. 20) Предаться всецело служению Аллаху с полным доверием и полною покорностью.

III. Шесть благочестивых деяний: 1) молитва; 2) милостыня; 3) паломничество; 4) борьба против дурных побуждений; 5) борьба против всего противоречащего Корану; 6) священная война («джихад»).

Первое. Всегда я считал беспристрастие первым своим качеством: и к бедным и к богатым безразлично относился, всегда с одинаковой справедливостью и строгостью.

Второе. Всегда строго хранил ислам, всегда чтил и уважал людей, которых возвеличил своей милостью Аллах.

Третье. Всегда щедро раздавал бедным милостыню, всегда с большим терпением разбирал всякое дело, всегда тщательно вникал во все обстоятельства дела.

Четвертое. Всегда старался делать всякое дело для блага подвластных мне народов, никому не делал зла без серьезных причин, не отгонял никого, кто обращался ко мне за помощью. Я твердо помнил слово Корана, что слуги Аллаха должны творить лишь одну его волю и от одного его принимать милости (Коран, XLII сура, 18 и 22 аят), и в течение всей своей жизни придерживался этих слов.

Пятое. Всегда предпочитал делать то, что касается ислама, прежде всего остального, что касается обыденной жизни; только закончив дела Аллаха, я принимался за дела обыкновенные.

Шестое. Всегда старался я говорить правду, всегда отличал правду среди того, что мне говорили о жизни здешней и жизни будущей.

Однажды мне рассказали, как Аллах сотворил первого человека, Адама[5]5
  См., между прочим, Коран, II сура, 28 аят: «Когда Аллах сказал ангелам: “Я на земле хочу поселить помощника себе”, ангелы ответили: “Поселишь ли ты на земле существо, которое произведет непорядок и прольет кровь в то время, когда мы будем прославлять тебя хвалами и беспрестанно воспевать и превозносить твою святость?” Аллах ответил ангелам: “Я знаю то, чего не знаете вы”».


[Закрыть]; ангелы[6]6
  Ангелы, по словам Корана, – духи, вестники Аллаха, имеющие два, четыре, а иногда и множество пар крыльев (XXXV сура, 1 аят), носят престол Аллахов (LXIX сура, 17 аят), являются заступниками за людей (XI сура, 7 аят), являются на помощь «правоверным» (III сура, 120 аят); они – хранители каждого человека (VI сура, 6 аят); умрут, подобно людям, перед днем последнего, Страшного суда (XXXIX сура, 68 аят); последним должен умереть Азраил, ангел смерти; потом будут все воскрешены.


[Закрыть], которые видели творение, стали роптать на Аллаха: якобы ничего не выйдет хорошего из создания человека; человек на земле непременно будет говорить ложь другим, не исполнять своих обещаний, убивать подобных себе людей, – словом, творить всяческие беззакония; Аллах непременно раскается в том, что создал человека. Аллах отвечал ангелам, что он давным-давно предвидел злобу и неправду людскую, что в свое время он пошлет людям меч, который будет карать всех злых и лживых и истребит всякую неправду.

Я так понял рассказ, что меч, карающий неправду, который Аллах посылает людям, – это правители народов. Я потому и старался изо всех сил быть во всем справедливым и по правде поступать при любых обстоятельствах моей жизни.

Седьмое. Всегда давал лишь такие обещания, какие мог исполнить: я думал, что если точно выполнять обещания, то всегда будешь справедливым и никому не причинишь зла.

Восьмое. Всегда считал себя первым и самым ревностным слугой Аллаха, всегда творил волю Аллаха или его Посланника (Мухаммеда), без воли Аллаха не чинил вреда ни одному из народов этого мира. И знатным и незнатным я одинаково старался делать добро; я никогда не желал овладеть чужим имуществом, не думал о богатстве; не завидовал богатым. Поучительна судьба амира Хусайна[7]7
  Амир Хусайн был родственником Тимура, который был женат на его сестре, Аль-Джой Туркан-аге, внучке амира Казгана. В «Автобиографии» Хусайн появляется непрерывно в качестве то союзника, то врага Тимура.


[Закрыть], жадного до добра подвластных ему людей, он и погиб из-за своей жадности.

Девятое. Всегда старался в точности исполнять веления Аллаха и следовать откровениям его Посланника, в своих делах я руководствовался исключительно указаниями шариата[8]8
  Шариат (буквально: «путь к спасению») – религиозно-нравственный кодекс «правоверных»; его основы: 1) Коран; 2) Сунна (собрание преданий о жизни Мухаммеда) и хадисы (отдельные сказания о Мухаммеде и его изречения, не вошедшие в Коран, записанные из уст людей, которые слышали их от современников Мухаммеда или их потомков; имена лиц, преемственно сохранивших хадисы, точно в них указаны); 3) Иджма – согласие старых духовных авторитетов; 4) Кыяс (буквально: «аналогия») – логическая очевидность.


[Закрыть] и всегда уклонялся от дурного. Посланник Аллаха и муслимы[9]9
  Муслимы (буквально: «предавшие себя воле Аллаха») – «правоверные», служители религии, возникшей во времена Мухаммеда, – ислама.


[Закрыть] были моими единственными и наилучшими друзьями.

Десятое. Всегда старался высоко поднять во вселенной знамя ислама: я слышал, что правая вера и великая власть рождены как бы из одного чрева, что только та власть сильна, которая основана на правой вере, поэтому в распространении ислама я видел прочное основание своего величия в мире.

Одиннадцатое. Всегда относился с великим уважением к сайидам, почитал улемов и шейхов; всех их я неизменно призывал в свой совет, внимательно выслушивал их указания по делам веры и исполнял их советы. Народ меня особенно любил за это.

К этим лицам, облеченным особыми дарами Аллаха и его Посланника, я старался относиться так же, как это делал царь Константин[10]10
  Константин – образ идеального царя, списанный, возможно, с Константина Великого, римского императора первой половины IV века н. э.; исторический образ Константина в «Автобиографии» существенно изменен: Константин, конечно, не мог мыслить как последователь шариата.


[Закрыть].

Сайид (буквально: «начальник», «господин») – до Мухаммеда так назывались вожди отдельных арабских племен; после Мухаммеда – его потомки от дочери Фатимы; они составляли как бы обособленную касту среди остального населения, были освобождены от телесного наказания, имели право заступничества за обиженных перед властями, носили чалму зеленого цвета, любимого Мухаммедом. Обыкновенно сайиды не роднились с посторонними; монгольские ханы, женясь на сайидках, обыкновенно сами принимали название сайидов.

Улемы (от alim – «ученый») – ученые-богословы, толкователи Корана, учители Корана, знатоки религиозно-юридических норм Корана; из рядов улемов выбирались кади (судьи) и муфтии (знатоки права).

Шейх (буквально: «старец») – до Мухаммеда так назывался вождь арабского племени, достигший полной зрелости возраста; после Мухаммеда – глава духовного ордена «правоверных», вообще духовный руководитель.

Царь Константин однажды собрал воинов и двинулся войной на султана Рай[11]11
  Рай – старинный город в Персии в 10 километрах к юго-востоку от теперешнего Тегерана; захвачен арабами в 641 г. н. э. при Омаре; был резиденцией сельджукских султанов, Эль-Тогрула и Альп-Арслана; разрушен монголами при Чингисхане в 1221 г.


[Закрыть]. По пути Константин узнает, что в совете султана принимают большое участие сайиды, улемы и шейхи; как только весть дошла до царя, он немедленно со своими воинами повернул обратно и совершенно отказался от мысли завоевать Рай. Своим визирям и амирам царь так объяснил, что одна священная книга утверждает великую важность присутствия высоких духовных лиц в совете царя: «Если в совете царя заседают духовные лица, никто не в силах победить этого царя». Константин писал с пути султану Рай, что его правление подобно правлению хакана[12]12
  Хакан – царь царей, великий хан; этот титул носил Чингисхан и его преемники; в переносном смысле этот титул распространялся на всех выдающихся правителей.


[Закрыть]; поэтому-то он и раздумал идти войной на правителя, которого не в силах одолеть.

Двенадцатое. Всегда милостиво относился к юродивым[13]13
  Юродивые – люди, отрекшиеся от всяких земных благ и привязанностей, блаженные, неимущие; пользовались великим уважением народных масс; перед ними заискивали и «пастыри народов».


[Закрыть], не имевшим пристанища, людям самого низкого положения; я всячески старался помочь им. Я был всегда снисходительным к правоверным, не наказывал строго за малую вину. К сайидам всегда относился с великим уважением; я избегал слушать людей, которые говорят ложь.

Я слышал: слава великих правителей рождается от милостивого отношения к подвластным людям; в Коране сказано, что если правитель простит одного виновного, он таким образом окажет милость всем подвластным ему людям; во всех своих делах я следовал примеру милостивых правителей.

Я слышал: если Аллах пошлет кому-либо великую власть, то могущество владыки возрастет еще больше, если он будет справедлив и милостив во всех своих делах; могущество владыки, наоборот, быстро придет в умаление, если он уклонится на путь несправедливости и жестокости. И вот, чтобы поддержать и укрепить свое могущество, я взял в одну руку светоч справедливости, а в другую – светоч милосердия и этими двумя светочами непрерывно освещал путь своей жизни, всегда во всяких делах стараясь быть справедливым и милостивым.

Я выбрал себе четырех министров, справедливых и милостивых; из них главные: Махмуд-шах Хорасанский и Наср-эд-дин Махмуд-уль-Ара-Мыр. Я приказал им всегда следить за моими поступками и останавливать меня всякий раз, когда я буду несправедливым, буду верить словам лжи или буду посягать на чужое добро.

Я слышал: если Аллах посылает великую власть, то оказывает тем самым великую милость; эта милость налагает на владыку обязанность всегда и всюду быть справедливым и милостивым. Когда я сделался великим правителем, я всегда помнил это и старался всегда быть справедливым и милостивым.

Коран (буквально: «чтение», собственно – инфинитив глагола, означающего «читать») – собрание в форме одной цельной книги, священной для «правоверных», откровений, данных в разное время в Мекке и Медине посланнику Аллаха Мухаммеду; по-видимому, в устах самого Мухаммеда название «Коран» имело тот смысл, что он был прочитан ему свыше. Мухаммед обыкновенно проводил месяц рамадан в уединении на горе Гира близ Мекки.

Однажды ночью (это было в декабре 610 или январе 611 года христианской эры) Мухаммед, куда-то уходивший, вернулся и сказал своей жене Хадидже: «Я спал глубоким сном, когда мне явился во сне ангел, держа в руках исписанный кусок шелковой материи, и сказал: “Читай!” – “Что же я буду читать?” – спросил я. Он развернул кусок и повторил: “Читай”. Я повторил вопрос: “Что я буду читать?” Ангел ответил: “Читай во имя Господина твоего, который сотворил все. Который сотворил человека из загустевшей крови. Читай во имя Господина твоего, который всех щедрее. Это он научил человека пользоваться пером. Он научил человека тому, чего человек не знал” (Коран, XCVI сура, 1–5 аят).

Я произнес эти слова за ангелом, и он удалился. Когда я проснулся и пошел на скат горы, то услышал над своей головой слова: “О Мухаммед, ты послан Аллахом, а я Джабраил”. Я поднял глаза и увидал ангела; я стоял неподвижно с обращенным к нему взором, покуда он не скрылся». Так начались откровения Аллаха Мухаммеду.

Коран – собрание рассказов, поучений, законов и т. д., собранных без всякого порядка, тем более хронологического. Откровения, занесенные в Коран, редко бывали длинны, чаще всего они состояли из нескольких стихов, которые записывались еще при жизни Мухаммеда или сохранялись просто в памяти, потому что современники Мухаммеда имели замечательную память, свойственную народам, пишущим мало.

Мухаммед всякое откровение, которое представляло собой целое, называл сурой. Сура– слово еврейское, означает «ряд камней в стене», потом «строчка в письме или книге»; в Коране сура обозначает отдельную главу. Сура состоит из отдельных стихов – аятов, что буквально значит «знак», «знак небесного предостережения», «чудо», потому что каждый стих Корана содержит, как слово самого Аллаха, именно предостережение и чудо.

В Коране всего 114 сур, из них 70 даны в Мекке, 44 – в Медине; кроме первой суры («эль-фатига»), очень небольшой по объему, имеющей особо магическое значение для правоверных, – суры расположены в Коране по своей величине в виде убывающей прогрессии от самых больших по размерам в начале до самых малых в конце.

Полного собрания стихов Корана во времена Мухаммеда не существовало. Впервые были собраны отрывки Корана в одно целое при первом халифе Абу-Бекре (632–634 гг. н. э.) по настоянию Омара. В 11 году хиджры в ожесточенном бою при Акрабе с «лжепророком» Мосейлимой погибли более шестисот сподвижников Мухаммеда («азгабов»), знавших на память длинные отрывки из Корана.

У Омара, ближайшего сподвижника Мухаммеда, впоследствии второго халифа (634–644 г. н. э.), появилось опасение, что скоро совсем не останется в живых людей, слышавших от самого Мухаммеда откровения Корана. Он посоветовал Абу-Бекру собрать в одно целое все отрывки Корана. Абу-Бекр поручил собирание Корана ближайшему помощнику Мухаммеда, Зейд-ибн-Табиту.

Зейд-ибн-Табит нашел, что легче гору сдвинуть с места, чем выполнить такое поручение халифа. Под руководством Омара он собрал отрывки Корана, частью записанные на свитках бумаги или пергамента, на волокнистых черенках пальмовых листьев, на камешках или костях, а частью – и это самая большая часть – сохранявшихся в памяти тех или иных «правоверных».

Запись Зейд-ибн-Табита была предназначена только для частного пользования Абу-Бекра и Омара.

Среди «правоверных» обращались и другие варианты тех или иных отрывков Корана; на этой почве начались пререкания между войсками различных областей халифата. Третий халиф, Отман (644–656 гг.), решил ввести одну общую, официальную, обязательную для всех редакцию Корана. Зейд-ибн-Табиту было поручено составить и эту, вторую, редакцию. Вторая редакция Корана есть единственно признанная редакция, потому что все остальные редакции халиф Отман распорядился уничтожить.

Коран был предметом бесчисленных толкований. Комментаторы распадаются на ряд отдельных школ и направлений, между которыми идут постоянные споры. Коран, по Нельдеке, – наиболее читаемая в мире книга; ее читают не только в мечети во время службы, но и постоянно дома или в пути; она также служит предметом, по которому гадают о будущем.