Текст книги "Любовь правил не соблюдает (СИ)"

Автор книги: Сын Дракона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Они постарались расставить книги так же, как они лежали, благо, укладывали их в мешочки прямо полками. Однако в спешке что-то все равно намешалось и перепуталось, так что теперь предстояло привести в порядок не только сами книги, но их строгое расположение.

– Ты преувеличиваешь, – возразил Лань Цижэнь, все же чувствуя вину за то, что не предложил племяннику сперва передохнуть с дороги. – Хотя время, конечно, потребуется. Однако… что-то подсказывает мне, что очень скоро наше внимание будет уделено отнюдь не книгам. Я прав?

Сичэнь вздрогнул и поежился. От того, как он неуютно повел плечами, Лань Цижэня мгновенно охватило нехорошее предчувствие, сковав сердце ледяными щупальцами.

– Пристань Лотоса сожжена, – произнес Сичэнь тихо. – Глава Цзян и госпожа Юй убиты.

– До нас уже дошли эти печальные известия, – Лань Цижэнь склонил голову.

Цзян Фэнмяня ему было искренне жаль. Из всех людей, что Лань Цижэню довелось встретить на жизненном пути, он был одним из самых неплохих. Пусть он что-то и напутал с воспитанием своих сыновей – как родного, так и приемного, – но это уж точно не из злого умысла. Цзян Фэнмяню, почти ровеснику Лань Цижэня, еще бы жить и жить – но защита Пристани Лотоса оказалась значительно слабее защиты Облачных Глубин.

– Нет, дядя, – голос племянника вторгся в его размышления непривычно глухо. – Это не печальные… это страшные известия.

Лань Цижэнь перевел взгляд на Сичэня, чье лицо сейчас выглядело непривычно серьезным и строгим. Он даже будто повзрослел сразу на несколько лет.

– Войны уже не избежать, – произнесли они одновременно, почти хором.

Сичэнь был умным человеком и прилежным учеником. Он все увидел и все понял, а затем сделал правильный вывод – однако впервые в жизни Лань Цижэню хотелось бы, что он ошибся. Ведь тогда, возможно, ошибся бы и он сам.

– Два великих ордена, – будто отвечая на его мысли, покачал головой Сичэнь. – Два из пяти, дядя – и это не считая небольших, сведения о которых до нас либо не дошли, либо потерялись на фоне собственной беды. Не Минцзюэ давно рвется в бой – он не станет дожидаться, когда Цинхэ Не постигнет наша судьба. А Цзинь Гуаншань не сможет один делать вид, что ничего не происходит. Война с Цишань Вэнь – это всего лишь вопрос времени… И, боюсь, времени не столь отдаленного.

Лань Цижэнь промолчал. В словах не было нужды: все обстояло именно так, как сказал Сичэнь. И все же от осознания ситуации становилось страшно. Лань Цижэнь оглядывался назад и пытался понять, где и когда все пошло наперекосяк. Цишань Вэнь всегда мнил о себе слишком много, однако что-то в этом роде можно было сказать и о Ланьлин Цзинь. Они задирали друг перед другом нос, а остальные три великих ордена делали вид, что не замечают, как надуваются от важности эти петухи.

Наверное, все дело было в самом Вэнь Жохане. В их поколении он был самым ярким заклинателем, не знавшим себе равных. Вэнь Жохань не учился в Облачных Глубинах, однако судьба не раз сводила с ним Лань Цижэня на советах кланов, когда глава Вэнь еще давал себе труд посещать их. В такие встречи становилось особенно заметно, что никто не мог с ним сравниться. Глава Не не любил политику, глава Цзян был слишком мягок, глава Цзинь – чересчур изнежен, а сам Лань Цижэнь куда больше посвящал времени преподаванию и ученикам, нежели собственному совершенствованию. Брат был сильнее и талантливее, но он на советах не присутствовал.

Но главное – и это следовало признать – Вэнь Жохань превосходил их всех своей природной мощью. Лань Цижэнь даже столько лет спустя помнил их первую встречу, когда он, едва перешагнувший двадцатилетний рубеж, умученный двумя малолетними племянниками, непоседливыми учениками и в придачу еще делами ордена, впервые столкнулся на совете кланов с этим человеком. Энергия била из Вэнь Жоханя ключом… Хотя, пожалуй, вернее было бы сравнить это с извержением вулкана. Казалось невозможным отвести от него взгляд – и в то же время какой-то низменный инстинкт отчаянно кричал внутри о том, что надо как можно скорее уходить с пути этого природного бедствия.

Если бы такой человек родился в небольшом клане, он привел бы свой орден к процветанию и добился бы для него величия. Однако так совпало, что Цишань Вэнь и без того уже был практически самым сильным из пяти великих. Могущественный орден и могущественный человек сошлись вместе как селитра и сера – и их союз был обречен, подобно пороху, произвести взрыв.

– Дядя? – встревоженный голос Сичэня вывел Лань Цижэня из задумчивости.

– Прости, – качнул тот головой. Вся тревога последних месяцев будто вновь легла на его плечи, и лишь привычка держать осанку не дала ссутулиться под этим грузом. – Мне стыдно перед вашим поколением, Сичэнь. Это мы должны были сдержать Вэнь Жоханя в самом начале, а не оставлять вам это ужасное наследие.

– Дядя, – Сичэнь умудрился произнести это почти укоризненно – и при этом почти необидно. – Вам не за что извиняться. Этот монстр рос незаметно. И еще всего несколько лет назад никто бы не сказал, что мы стоим на пороге войны на уничтожение.

– Цишань Вэнь уже давно ведет себя так, как будто весь мир принадлежит им, – не согласился Лань Цижэнь.

Они действительно должны были обратить внимание раньше. Когда были еще живы Цзян Фэнмянь и прежний глава Не. Когда мелкие кланы на границах Цишань Вэнь еще не были поглощены, если не сказать порабощены. Они не должны были отворачиваться и закрывать глаза ни на один из недопустимых поступков Вэнь Жоханя. Раньше. Когда еще могли объединиться и совладать с ним. А теперь кому воевать? Сичэню, едва перешагнувшему двадцатилетний рубеж? Не Минцзюэ, который всего парой лет его старше? Цзян Ваньиню, которому и двух полных десятков не исполнилось? Мальчишкам, всего несколько лет назад сидевшим в его классе…

– Не вы ли учили меня, что сожалеть о прошлом бессмысленно? – помолчав немного, мягко произнес племянник. – Решение, казавшееся правильным вчера, не обязательно окажется правильным сегодня. Какими бы ни были предпосылки, война эта станет нашей.

– Ты прав, – вздохнул Лань Цижэнь. – А я тебя совсем заговорил. Тебе нужно умыться с дороги, поесть и отдохнуть.

Сичэнь улыбнулся в ответ, и в его улыбке безошибочно читалось понимание. Поэтому, выходя из библиотеки, Лань Цижэнь рискнул немного изменить тему.

– По поводу госпожи Мэн… – заговорил он. – Ты увез ее от войны?

– И поэтому тоже, – кивнул Сичэнь, на взгляд своего дяди как-то странно подобравшись. – Однако еще у нее сложилась трудная жизненная ситуация. Кроме сына у нее никого нет, и я просто не мог бросить ее одну после всего, что А-Яо сделал для меня.

– А-Яо? – вскинул брови Лань Цижэнь. – Не слишком ли легкомысленное обращение?

Сичэнь, к его удивлению, не смутился, хотя его уши все же слегка порозовели.

– Не подумайте дурного, дядя, – произнес он. – А-Яо младше меня, младше даже Ванцзи. Боюсь, у него даже нет еще вежливого имени. К тому же он очень стеснялся, узнав о моем ранге – хотя это я был у него в долгу!

– Хорошо, я понял, – наклоном головы остановил этот поток слов Лань Цижэнь. Он уже и так осознал, что Сичэнь, со своей неуемной тягой к человеческому теплу, умудрился найти себе такого младшего братишку, о котором всегда мечтал. Ведь помнится, в детские годы холодность Ванцзи причиняла старшему брату немало боли. – Так где же сейчас твой прекрасный юный спаситель? Неужели ты оставил его одного в месте, столь опасном для его матери?

– Нет, – сбавив вдохновенный тон, произнес Сичэнь. И, оправдываясь, добавил: – Я пытался убедить его отправиться с нами! Дядя, А-Яо тебе обязательно бы понравился! Он очень талантливый, а еще умный, трудолюбивый и усидчивый. У него не было возможности учиться раньше, из-за этого упущено драгоценное время… Но его врожденный талант и прилежание вполне могут это скомпенсировать.

Лань Цижэнь не стал прерывать эту пламенную речь, лишь посмотрел на племянника вопросительным взглядом. И тот продолжил:

– Однако А-Яо сказал, что не сможет спокойно учиться, когда рядом развернется война за будущее заклинательского мира. Я дал ему письмо к Не Минцзюэ, чтобы тот научил его…

– Что?! – Лань Цижэнь нарушил правило не перебивать собеседника и ничуть не пожалел об этом. – Ты отправил мальчишку, почти ребенка, лишь ступившего на путь самосовершенствования, в самый воинственный орден к человеку, признающему только тренировки на износ?

Сичэнь пробормотал себе под нос что-то похожее на: «Но Хуайсана же Минцзюэ как-то до сих пор не прибил…», однако вслух выразился культурнее:

– Дядя, вы судите о Не Минцзюэ чересчур предвзято. Да, я помню, что во времена своего обучения здесь он и высказывался, и вел себя весьма вызывающе, а его тренировки зачастую бывали… ммм… довольно агрессивными, но… Но он повзрослел. Он хороший глава ордена, дядя, и хороший старший брат. Он не будет спрашивать с хрупкого неопытного юноши так же, как с тренированного воина. Однако А-Яо с его упорством быстро постигнет все, чему его станут учить.

Пока Лань Цижэнь собирался с мыслями, как бы подоходчивее донести до племянника всю глубину его заблуждения по поводу обоих его приятелей, Сичэнь вдруг смущенно улыбнулся и добавил:

– Я уверен, если кому и сочувствовать в этой ситуации, то только Не Хуайсану. Они с А-Яо почти ровесники, к тому же одного роста и комплекции. Когда А-Яо достигнет высот фехтовального мастерства, у Не Хуайсана не останется больше никаких оправданий.

Ванцзи отстал от брата всего на пару дней. Он вернулся домой с лицом одновременно счастливым, задумчивым и немного растерянным. И – испуганным. В последний раз испуг на лице младшего племянника Лань Цижэнь видел, когда тому едва минуло пять лет. Маленький А-Чжань вознамерился налить старшему брату чая, а в результате выронил чайник, разлил кипяток и расколотил хрупкий фарфор. А-Хуань тогда чудом успел отскочить, вода лишь намочила край его ханьфу, однако А-Чжань, уже знавший, как опасен кипяток, потом долго не мог прийти в себя от ужаса.

Сейчас, разумеется, лицо Ванцзи являло собой воплощенное достоинство, однако и дядя, и брат умели видеть его чувства даже под непроницаемой, казалось бы, маской. Вытянуть из него что-то большее, нежели отдельные слова, не представлялось возможным, однако Лань Цижэнь не сомневался: дело, как всегда, в мальчишке Вэе. Только тот умудрялся одним своим существованием сводить на нет все многолетние воспитание. Вэй Усянь выводил Ванцзи из нормально уравновешенного состояния даже здесь, на родной земле Облачных Глубин, встречаясь лишь время от времени, а что могло произойти между ними, пока они несколько дней были заперты в одной пещере – об этом Лань Цижэнь даже думать не хотел.

Однако, несмотря на свое непривычно возбужденное – пусть и не видимое постороннему глазу – состояние, Ванцзи принес новости. Цинхэ Не официально взбунтовался против самозваной тирании Цишань Вэнь и призвал к объединению.

– Мы получили письмо с предложением альянса? – встревоженно спросил Сичэнь у Лань Цижэня.

Восстановление Облачных Глубин все еще шло, и в суматохе у них все никак не доходили руки целиком и полностью передать дела ордена новому главе. Впрочем, Лань Цижэнь подозревал, что племянник намеренно не торопится забирать у него дела, но задерживаться на этой мысли раньше времени опасался.

– Нет, – покачал он головой. – Никаких писем не было.

– И не будет, – сухо припечатал Ванцзи. – Глава Не заявил, что грядущая война – дело совести каждого заклинателя. На такую войну не приглашают, а собираются сами.

Лань Цижэнь на мгновение прикрыл глаза. Первой его мыслью было: «Глупый мальчишка!» Однако почти сразу за этим он признал мудрость – или, скорее, звериную интуицию – Не Минцзюэ. Молодой глава ордена, будучи, как и его отец, не слишком силен в политике, мог буквально погрязнуть в переписке, пытаясь собрать и организовать возможных союзников. Не было никаких сомнений, что Цзинь Гуаншань будет не в восторге от инициативы юнца, но даже согласившись, не устоит перед торгом. Что-то требовать от Облачных Глубин, пострадавших совсем недавно, должно было быть неловко уже самому Не Минцзюэ, крайне дружному с Сичэнем. Надеяться на помощь Юньмэн Цзян, разоренного еще сильнее, потерявшего огромное количество людей, было и вовсе наивно. Прежде, чем написать Цзян Ваньиню, следовало хотя бы выяснить, где тот вообще находится.

Поэтому логично, что глава Не нащупал единственно верный подход: ввязаться в войну, личным примером показывая, что это в принципе возможно. Желающих покончить с Вэнями полно, однако всем им не хватало решительности. Не звать на бой каждого поименно, но кинуть клич и выдвинуться вперед, делая вид, что не замечаешь, как потихоньку подтягиваются запоздавшие союзники, – пожалуй, в данной ситуации это было единственным подходящим решением.

Лань Цижэнь настолько погрузился в анализ действий своего бывшего ученика, что едва не прослушал главное.

– Я отправляюсь завтра, – Ванцзи не спрашивал, он ставил в известность.

– Я соберу людей, и мы отправимся вместе, – мягко возражал ему Сичэнь, но младший племянник был непреклонен.

– Ты поведешь наших людей, старший брат, и выступишь вместе с ними, – стоял он на своем. – А я отправлюсь завтра.

– Подождите! – вмешался Лань Цижэнь. Его взгляд метался с лица одного племянника на лицо другого, а в сердце нехорошо заколотило. – Вы не имеете права отправиться на войну оба!

Они одновременно повернулись к нему, перестав сверлить взглядами друг друга. Теперь уже ему, Лань Цижэню, досталась двойная порция упрямых и укоризненных взоров.

– Дядя, как наследник ордена я последовал вашему совету, когда вы велели мне уходить, хоть я и считал, что мне нужно остаться, – мягкие интонации Сичэня плохо сочетались с непреклонным выражением его лица. – Однако как глава ордена я не могу остаться теперь, когда я убежден, что должен идти.

Ванцзи ограничился кратким:

– Я должен быть там, – и на этом счел вопрос исчерпанным.

Лань Цижэнь на мгновение прикрыл глаза. Насколько же проще было справляться с ними, когда они были маленькими! Такими славными, такими послушными… Когда они только успели вырасти в таких упрямых и непокорных юношей, не желающих слушать добрых советов?

– Сичэнь, Ванцзи, – открыв глаза, произнес Лань Цижэнь, стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее. – Я не сомневаюсь ни в вашей смелости, ни в вашей преданности друзьям. Однако у вас есть еще и долг перед собственным орденом. Вас осталось всего двое в старшей ветви нашего клана, а война полна превратностей. Гусу Лань в нынешних условиях не может позволить себе лишиться одновременно и главы, и его единственного брата. Кто-то должен остаться и позаботиться об ордене.

Эти невозможные дети переглянулись с таким изумлением на лицах, что в иных обстоятельствах это могло бы даже показаться смешным.

– Дядя, – осторожно подбирая слова, будто объясняя несмышленому ребенку безусловную истину, сказал наконец Сичэнь, – в старшей ветви нас трое. И мы не сомневались, что об ордене должным образом сумеете позаботиться вы.

Младший племянник согласно склонил голову, полностью поддерживая старшего.

– Нет, Сичэнь, – Лань Цижэнь устало покачал головой. – Официально вы с Ванцзи уже взрослые, и потому только вы можете считаться основной ветвью клана Лань. Однако ни один из вас не женат, не говоря уже о детях.

Он столько лет занимался делами за брата и растил его детей – так неужели они вздумали ожидать, что он и наследниками орден обеспечит за них? Лань Цижэнь, разумеется, не произнес этих слов вслух, однако племянники, словно почувствовав его настроение, дружно потупили взоры.

Но от своего не отступились.

И, конечно же, в результате пришлось смириться, что дом они опять покинут оба.

Сичэнь нашел Лань Цижэня в библиотеке. Сборы уже шли к концу, и вскоре отряд Гусу Лань под предводительством своего главы должен был покинуть Облачные Глубины. Ванцзи исчез еще раньше, поклонившись дяде и брату, но не переговорив ни с одним из них, не говоря уже о ком-либо еще. Лань Цижэнь в сборах участия не принимал сознательно, как бы давая понять племянникам, что, раз уступив, дает им обоим полную свободу. Он понимал, что отчасти в нем говорит обида, но видеть, как его мальчики с энтузиазмом устремляются навстречу возможной гибели, было выше его сил.

Лань Цижэнь проиграл Сичэню еще одну битву: тот вознамерился забрать с собой самых старших учеников, и те с воодушевлением поддержали своего главу. Дядя до последнего пытался доказать старшему племяннику, что таким юнцам нечего делать на войне, но тот вполне резонно возразил, что по закону те все-таки совершеннолетние, а в борьбе против многолюдного Цишань Вэнь им потребуется каждый хоть сколько-то обученный человек.

Скорее всего, думал Лань Цижэнь, ему придется взять на себя более младшие классы – некоторые наставники тоже пожелали уйти с Сичэнем, – но какие именно, предстояло выяснить позже. Когда уляжется суета и станет точно ясно, кто покинул Облачные Глубины, а кто остался.

Сейчас же, в суматохе приготовлений, Лань Цижэнь ощущал себя немного лишним. Его мнение уже совершенно ничего не решало и ни на что не влияло. Поэтому он попытался скрыться там, где его сердце всегда находило успокоение, однако библиотека встретила его непривычной разрухой. У них так и не дошли руки хоть сколько-то разобраться со спасенными книгами, Лань Цижэнь даже не мог никого назначить на эту работу, ибо не представлял, кого именно завтра не досчитается в Облачных Глубинах.

Лань Цижэнь стоял перед рядами стеллажей прямо, однако взор его, обычно острый и пронзительный, скользил как бы сквозь них, заглядывая в прошлое. Не в недавнее даже, когда в библиотеке просто царил порядок, а на пару с лишним десятков лет назад, когда он сам еще учился, когда его брат был улыбчивым и обаятельным юношей, любившим приобнимать его за плечи, когда Вэнь Жохань был всего лишь заносчивым и самодовольным молодым господином, даже не ставшим еще главой своего ордена…

– Дядя, я искал вас! – с порога заявил Сичэнь, вырывая Лань Цижэня из глубин воспоминаний.

На мгновение зажмурившись, тот повернулся к племяннику, придавая лицу выражение смиренной покорности.

– Дядя! – Сичэню хватило совести смутиться. – Вы все еще сердитесь на нас!..

– Я тебя слушаю, Сичэнь, – не подтверждая и не опровергая его слов, произнес Лань Цижэнь.

Племянник вздохнул. По его лицу скользнула тень печали – но, к счастью, не обиды. Сичэнь понимал мотивы своего дяди, возможно даже, вполне признавал его правоту, но последовать мудрому совету оказалось выше его сил.

– Я по поводу библиотеки, дядя – отводя взгляд, не стал больше касаться болезненной темы Сичэнь. – Она нуждается в каталогизации – но это еще может подождать. Однако выявить поврежденные книги и отреставрировать их – это нужно как можно скорее.

– Я займусь, – кивнул Лань Цижэнь.

Ему было не привыкать брать на себя дополнительный труд, а теперь ведь даже племянники больше не нуждались в его заботе. Между управлением делами ордена и обучением учеников помладше можно постараться выделить несколько часов на библиотеку. Дело, конечно, будет двигаться не слишком споро, но можно попытаться подключить к этому занятию и других наставников – если, конечно, у них останется свободное время после переформирования классов.

Однако Сичэнь покачал головой и сказал другое.

– Я разговаривал с госпожой Мэн… Обещал ей передать весточку А-Яо, как только его увижу, – зачем-то пояснил он, а затем перешел к делу: – Она говорила, что хочет быть полезной, и я подумал, что можно предложить ей заняться библиотекой.

Лань Цижэнь нахмурился, усталая подавленность слетела с него в один момент.

– Сичэнь, у нас здесь среди общедоступной литературы есть и документы с секретными клановыми техниками. А из-за того, что в книгах нет порядка, мы не можем быть уверены, что самые ценные из них не попадутся на глаза посторонним.

– О, по этому поводу не волнуйтесь! – безмятежно улыбнулся Сичэнь. – Дядя, госпожа Мэн не из заклинателей. Ей наши техники не нужны, но при этом и не опасны. Человек, не обладающий золотым ядром, увидит в записях обычные иероглифы. Однако при этом госпожа Мэн получила хорошее образование, и она ценит знания. Она будет рада помочь – и сумеет сделать это на достойном уровне.

– Что ж… – Лань Цижэнь в задумчивости погладил свою бородку. – Если все так, как ты говоришь, то, возможно, помощь госпожи Мэн будет нелишней.

Признаться, он почти забыл про эту женщину, которую даже не успел толком рассмотреть. Ее разместили на женской половине, и та сидела там тихо, не пытаясь путаться под ногами у заклинателей, собирающихся на войну.

– Я ей передам, что вы дали свое согласие! – просиял Сичэнь и уже хотел было выйти из библиотеки, но в этот момент дядя остановил его.

– Постой! – позвал Лань Цижэнь. – Ты говорил, что отправил ее сына учиться к Не Минцзюэ, да и сам нахваливал его таланты. Однако теперь ты утверждаешь, что его мать – не заклинательница?

Он, видимо, затронул некую болезненную тему, ибо улыбка на лице Сичэня дрогнула и стала какой-то блеклой.

– Заклинателем был отец А-Яо, – произнес наконец Сичэнь, аккуратно подбирая слова. – А его мать настолько не разбирается в нашем деле, что пыталась учить сына по ярмарочным брошюрам. Именно поэтому время А-Яо оказалось упущенным, и лишь сильный природный дар позволил ему все же сформировать золотое ядро до наступления совершеннолетия.

Лань Цижэнь продолжил смотреть на племянника пристальным взглядом. Кажется, все недомолвки и несостыковки в истории, которую рассказывали ему по частям, постепенно складывались во вполне понятное целое. Конечно, переживая за племянников, окруженный суетой сборов, Лань Цижэнь вовсе не задумывался об их гостье и ее загадочном сыне, однако вырисовывающаяся картина нравилась ему все меньше и меньше.

Лицо Сичэня выражало сейчас всю неловкость, которая, несомненно, лежала у него на сердце, однако сам он, напротив, словно бы подобрался. Как будто собирался что-то отстаивать.

– Дядя, А-Яо не знал своего отца, – наконец сумел он произнести вслух, и подбородок его при этом упрямо вздернулся вверх. – Однако в этом нет его вины! Что же касается госпожи Мэн…

Сичэню не хватило воздуха, и ему пришлось сделать паузу, чтобы вдохнуть еще, однако Лань Цижэнь не дал ему продолжить. Выставив перед собой руку, чтобы остановить поток слов, он заговорил сам.

– Что же касается госпожи Мэн, то в грехах подобного рода виноваты всегда двое, – сказал он негромко, но очень четко. – В отсутствии мужчины было бы подло упрекать одну лишь женщину. Тем более, что это дело давно минувших дней…

В ответ на эти слова Сичэнь не просиял даже, а словно расстался с неким тяжким грузом. В его глазах засветилась такая благодарность, что Лань Цижэню стало несколько неловко. Возможно, из-за этого он добавил то, что сперва говорить не собирался:

– К тому же вина мужчины-заклинателя в данном случае была больше, – едва заметно поморщился Лань Цижэнь. – Он мог направить свою ци так, чтобы его семя не дало плодов, и хотя бы этим уберечь женщину от последствий, раз уж она не могла позаботиться о себе сама. А если он дал ребенку возможность родиться, то следовало позаботиться о его обучении. Заклинатель не имеет права столь пренебрежительно относиться к собственной крови.

Судя по растерянности на лице Сичэня, он о подобной возможности не имел представления, и на сердце у Лань Цижэня немного потеплело. Это говорило о том, что его племянник все еще достаточно юн и невинен.

– Я… рад, что вы не вините госпожу Мэн, – Сичэнь наконец собрался с разбегающимися мыслями и низко поклонился дяде. – И я… рад, что сказал вам. Я уеду со спокойной душой.

Лань Цижэню на покой в душе рассчитывать не приходилось, однако он счел излишнем оповещать племянника об этом.

========== Глава пятая, в которой Мэн Ши осваивается в Облачных Глубинах ==========

Облачные Глубины и правда оказались такими умиротворяющими, какими показались на первый взгляд. Однако Мэн Ши понадобилось время, чтобы поверить в это.

Павильон, в который ее отвели с почтением, выглядел наполненным воздухом и светом. Обстановка после аляповатой пышности ивового дома казалась чересчур строгой, но при этом утонченной и изящной. Вещей было немного, но все они были превосходного качества. Когда ее гуцинь расположили на небольшом столике, видимо, специально предназначенном под музыкальный инструмент, и удалились, Мэн Ши осталась одна в этой светлой тишине.

В первый момент она растерялась. Ей нечего было раскладывать в этом помещении – из всех вещей у нее имелся лишь гуцинь. Ей нечего было прибирать: комната сияла такой чистотой, будто госпожу Мэн специально поджидали именно к этому часу и каждую половицу отдраили непосредственно перед ее приходом.

Впервые за несколько дней, минувших с ее освобождения, Мэн Ши оказалась в одиночестве, предоставленной лишь самой себе.

Она отвыкла быть свободной. Пройдясь по комнате и заглянув в каждый уголок, Мэн Ши поняла, что совершенно не представляет, чем ей заняться. Первым порывом ее было выйти наружу – однако, подумав, она не рискнула сделать этого. Ее препроводили именно сюда, и Мэн Ши понятия не имела, может ли она вообще свободно разгуливать по Облачным Глубинам. Только сейчас она сообразила, что почти ничего не знает об этом месте. В Юньпине куда лучше знали Юньмэн Цзян, а сама Мэн Ши старалась собирать сведения только о Ланьлин Цзинь. О Гусу Лань ей было известно лишь в общих чертах: о том, что это орден строгих и сдержанных людей, приверженных правилам и чтущих традиции. Еще она точно знала, что никогда не встречала заклинателей из этого ордена ни в прежнем весьма престижном ивовом доме, ни в последнем месте своего обитания.

Лань Сичэнь стал первым заклинателем из Гусу Лань, которого Мэн Ши повстречала за всю свою жизнь. Этот красивый и светлый юноша с солнечной улыбкой моментально расположил ее к себе, не давая ни малейшего шанса даже обеспокоиться о том, что могло ждать ее в будущем. Однако, ступив в Облачные Глубины, Лань Сичэнь преобразился. Его сияние не исчезло, но словно ушло куда-то вовнутрь, даже улыбка стала строже.

Мэн Ши в тот момент впервые подумала, что, несмотря на все заверения молодого главы, в этом ордене никогда не примут такую, как она.

Время за тревожными размышлениями тянулось мучительно медленно, и потому Мэн Ши сперва обрадовалась, когда в дверь ее павильона постучали и пригласили на ужин. Однако, следуя за своей провожатой, высокой и статной молодой девушкой, она ощутила, что ее сердце бьется, как птичка, пойманная в силки, а ноги подгибаются от волнения. Мэн Ши уже поняла, что женщины, по крайней мере, одинокие, здесь живут отдельно. Про жизнь в исключительно женском обществе она знала достаточно, чтобы почти панически бояться встречи с новыми лицами. В первом ивовом доме все интриговали молча и исподтишка, ибо каждая из «сестричек» являлась ценной жемчужиной. Во втором не стеснялись ни грязных слов, ни грязных дел, унижая и подставляя всех неугодных. Что ждало такую как она в этом царстве величественных монахинь?

Мэн Ши опустилась на предложенное ей место ни жива ни мертва и тут же потупила взор. Едва только она вошла в обеденный зал, как осознала, что сильно выделяется на общем фоне. В своем ярком наряде она смотрелась среди дам в траурно-белых одеяниях, как утка-мандаринка , заплывшая в стаю белоснежных лебедей.

Однако никто не сказал ей ни слова. Никто даже не повернул головы. Ни одна из заклинательниц не склонилась к соседке, чтобы пошептаться. Было так тихо, что Мэн Ши в первый момент захотелось вскочить со своего места и закричать, чтобы они перестали уже тянуть. Но она сдержалась. Дождалась своей порции и постаралась полностью сосредоточиться на еде. Та показалась ей весьма пресной после пряной кухни Юньпина, однако Мэн Ши была голодна и съела все подчистую.

И только заканчивая, она осознала вдруг, что немного успокоилась. Не было ни перешептываний, ни хихиканья, ни косых взглядов, которыми так полнились обеды в ивовом доме. Царящая в обеденном зале тишина вдруг показалась благословением.

Мэн Ши встала вместе со всеми, и вместе со всеми направилась к выходу. Выйдя наружу, она огляделась, пытаясь вспомнить дорогу к своему павильону, но тут ее окликнули.

– Госпожа Мэн! – к ней приближалась женщина средних лет.

Эта тоже оказалась достаточно высокой, как, впрочем, и почти все, кто окружал сейчас Мэн Ши. Не было никого, кто бы выглядел ниже нее.

– Госпожа Мэн, – подойдя, незнакомка церемонно поклонилась, а затем окинула ее цепким оценивающим взглядом. – Глава Лань просил меня помочь вам с новой одеждой. Если вы согласитесь, я могла бы предоставить вам на ближайшие дни один из комплектов для учениц, а затем я и мои девочки сошьем что-нибудь лично для вас.

Мэн Ши почувствовала, что ее щеки порозовели от смущения. Действительно, в этом ордене поразительно высоких и статных людей ей подойдет ханьфу, сшитое разве что на ученицу. И все же куда удивительнее было то, что глава Лань вообще озаботился подобным вопросом и даже нашел время поручить кому-то позаботиться о гостье.

– Я глубоко признательна, – склонилась Мэн Ши в не менее изящном поклоне. – Я действительно была бы рада сменить одежды и с благодарностью приму все, что вы сочтете возможным мне дать.

К ее удивлению, строгое лицо женщины самую малость смягчилось едва заметной улыбкой.

– Пойдемте со мною, госпожа Мэн, – произнесла она уже чуть мягче. – И приходите ко мне завтра, я сниму мерки.

Она шла степенно, и Мэн Ши не составляло труда поспевать за нею. По пути ее вдруг осенила удачная идея:

– Мне не хотелось бы утруждать вас сверх необходимого, – обратилась она к своей провожатой. – Я неплохо умею шить, так что если вы будете столь добры выдать мне ткань, я могу сшить себе одежду сама.

– Глава Лань велел мне позаботиться о вас, – чуть нахмурилась та, однако было видно, что не от возмущения, а от растерянности. – Вы наша гостья.

– Мне бы хотелось чем-нибудь занять руки, – искренне призналась Мэн Ши. – Я буду только рада не сидеть без дела.

– При шитье мы заклинаем ткань и швы, – все же продолжала сомневаться ее провожатая. – Это особая техника нашего клана, хотя и не из секретных. Я могла бы обучить вас, если вы так желаете сделать все сами.

– Я… не заклинательница, – поколебавшись немного, честно призналась Мэн Ши. Она вспомнила слова главы Лань о запрете лжи и решила не рисковать. Все равно то, что она всего лишь обычный человек, долго скрывать не получится. – Мне вряд ли понадобится зачарованное облачение.