Текст книги "Любовь правил не соблюдает (СИ)"

Автор книги: Сын Дракона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Мэн Ши бросила встревоженный взгляд на молодого заклинателя – «Лань Сичэнь, глава ордена Лань, матушка», – и от сердца, как ни странно, отлегло. Глава ордена Лань при ближайшим рассмотрении оказался не молодым даже, а юным, лишь всего на несколько лет старше А-Яо. Его лицо было чистым и невинным, а во взгляде сияла искренняя доброжелательность. Такие люди не покупают мальчиков для постельных утех – да что там, им вообще никого покупать не надо! С таким любая… да и любой пойдет добровольно, и сам будет просить о любви, как о милости.

– Ваш сын спас мне жизнь, госпожа Мэн, – глава Лань, почтительно сложив руки, склонился в низком поклоне. – Он согласился стать мне братом, и между нами не может быть долгов, однако Вы вырастили прекрасного сына, и эта ничтожная сумма – самое меньшее, чем я могу хотя бы попытаться отблагодарить вас.

Мэн Ши растерянно посмотрела сперва на него, а затем на А-Яо. Они сидели рядом, в одинаковых скромных позах, оба юные и красивые, но совершенно не похожие друг на друга. Однако на какую-то долю мгновения Мэн Ши показалось, что двое перед нею и правда состоят в некоем странном родстве.

Она чуть качнула головой, прогоняя морок. А-Яо всегда мечтал о старшем брате, Мэн Ши это знала. Когда-то ей пришлось приложить немало сил, чтобы объяснить совсем маленькому тогда еще сыну, что братья не берутся из ниоткуда, а заполучить старшего – дело так и вовсе невозможное. Однако, судя по всему, ее мальчик все же умудрился добиться своего.

Хотя, конечно же, лучше бы ему удалось добиться признания от отца. Но все же глава другого великого ордена в братьях, пусть и названых – это тоже было совсем неплохо.

Пытаясь избавиться от чересчур противоречивых мыслей в голове, Мэн Ши решила сменить тему.

– Что ж, – произнесла она с кроткой задумчивостью. – Значит, я теперь свободна. Я так мечтала об этом дне, однако теперь… Признаться, я в растерянности. Я даже не могу вспомнить, как живут свободные люди.

Глава Лань снова поклонился ей – судя всему, его матушка привила ему прекрасные манеры – и вновь заговорил:

– Я взял на себя смелость предложить Мэн Яо помочь вам добраться до Облачных Глубин. В Юньмэне разгорается война, и оставаться здесь небезопасно.

– Да, – погрустнела Мэн Ши, – эти новости доходили и до нас. Неужели слухи не врут, и Пристань Лотоса действительно сожжена, а глава Цзян и его супруга погибли?

Глава Лань и Яо склонили головы одновременно, будто репетировали.

– Бедные дети, – вздохнула Мэн Ши. – Их же у Цзяней трое было, верно? Слава небесам, что выжили сами, но ведь осиротели…

Глава Лань едва заметно вздрогнул и опустил взгляд на свои руки, чинно сложенные на коленях. Яо, напротив, едва не подкинулся на своем месте и посмотрел на своего друга с сочувствием.

– Матушка… – произнес он укоризненным тоном. – Облачные Глубины тоже совсем недавно попрощались со своим прежним главой…

Вот и причина такой почти неприличной юности главы великого ордена, печально подумала Мэн Ши и, прежде чем успела взвесить свои действия, ласково взяла его белые, словно выточенные из драгоценного нефрита ладони в свои.

– Мне очень жаль, – сказала она мягко. – Хоронить родителей тяжело…

«Тяжелее – только детей» – но это она сказать уже не успела, ибо ладони в ее руках конвульсивно дернулись. Мэн Ши, опомнившись, тут же выпустила их и склонилась в низком поклоне.

– Прошу главу Лань простить недостойную… – начала было она, однако уже в следующее мгновение ее локти перехватили нежным, но твердым жестом.

– Вам не за что просить прощения, госпожа Мэн, – и голос главы Лань звучал все так же мягко и дружелюбно. – Вы все верно сказали, просто я еще не привык. Однако я благодарен вам за теплые слова и за поддержку.

Они выпрямились, и Мэн Ши невольно перехватила взгляд Яо, в котором сверкала гордость. Кажется, ее мальчик заранее знал, что его названый брат не побрезгует прикосновениями проститутки.

– Ваше предложение, – произнесла она, дабы немного сменить тяжелую тему. – Будет ли мне уместно принять его? Вам сейчас предстоит множество дел, и мне бы не хотелось стеснять вас…

Глава Лань лишь улыбнулся в ответ на ее слова, и Мэн Ши показалось, что в комнату заглянуло солнце.

– Облачные Глубины обширны, госпожа Мэн, – сказал он мягко. – Кроме наших собственных адептов мы каждый год размещаем несколько десятков приглашенных учеников. Что же до дел ордена – боюсь, за них мне придется взяться еще нескоро. У нас на пороге война, и я не смогу остаться в стороне. Я помогу вам добраться до дома, покажусь на глаза дяде, уточню обстановку – и почти наверняка вновь уеду.

– Дяде? – вместо того, чтобы успокоиться, Мэн Ши встревожилась еще больше. – Я боюсь, ваш дядя не одобрит…

Она осеклась, однако глава Лань смотрел на нее с таким очаровательно простодушным ожиданием, что пришлось закончить:

– Не одобрит появление в ваших владениях, – произнесла она совсем уже тихо, – особы… подобного рода.

– Рода? – брови главы Лань слегка нахмурились, словно он пытался отыскать в ее словах скрытый смысл, но не находил его. – Прошу меня простить, госпожа Мэн, но я не понимаю. Вы мать моего друга, моего названого брата, человека, спасшего мне жизнь. В конце концов, вместе со мною он спас и библиотеку нашего ордена – главнейшее наше сокровище. Что же из этого достойно неодобрения?

– Бросьте, глава Лань, – Мэн Ши устало покачала головой. – Вы просто не можете не понимать. Я могу предположить почти наверняка, что в ивовом доме вы сегодня оказались впервые в жизни. Вы – человек высоких моральных достоинств, и ваш дядя наверняка желает и дальше видеть вас именно таким. Что он скажет, когда узнает, что вы привели в дом бывшую проститутку?

Глава Лань недоуменно сморгнул, и Мэн Ши против воли ощутила, как в груди разливается тепло. Этот юноша с лицом небожителя сейчас походил на растерянного мальчика, и вся его юность и вся неопытность были видны как на ладони.

– Зачем ему это знать? – глава Лань наконец сумел сформулировать свою мысль. – В вашем положении не было вашей вины, а как только вы избавились от долга, прошлое и вовсе должно было потерять над вами всякую власть.

Он помолчал еще немного, а потом все же чуть смущенно добавил:

– Госпожа Мэн, в Облачных Глубинах запрещено лгать. Однако дядя вряд ли станет напрямую задавать вопросы о вашем прошлом, ибо излишнее любопытство запрещено тоже. К тому же, поверьте, у него сейчас и так достаточно хлопот. Если бы у меня было больше времени, я бы объяснил ему все подробно, но в нынешние времена подобный рассказ лишь добавит ненужных треволнений. Их и так на дядину долю выпало с избытком, а ему вредно.

Мэн Ши поспешила спрятать улыбку за рукавом.

– Кажется, ордену Лань достался прекрасный глава, – заметила она, и голос ее звенел весело. – По крайней мере, к дипломатии у вас, несомненно, огромный талант.

– Вы слишком добры к неопытному, – склонил тот свою красивую голову.

– А Яо? – не желая смущать его еще больше, вновь сменила тему Мэн Ши. – Он ведь отправится с нами, я правильно понимаю?

– Нет, матушка, – Яо ответил быстрее, чем его друг успел открыть рот. – Сичэнь-гэ приглашал меня, однако я решил, что буду нужнее в другом месте.

– Но ты… – Мэн Ши охватило тревожное предчувствие. – Ты же так молод, и у тебя так мало опыта!..

Яо улыбнулся ей своей самой обезоруживающей улыбкой.

– Сичэнь-гэ оказался прекрасным учителем, матушка, – заявил он уверенно. – Я многому научился у него. И, когда война закончится, я надеюсь, что сумею продолжить обучение. Однако сейчас я буду нужнее в другом месте.

– Неужели вы отпустите его? – Мэн Ши всегда было трудно отказать сыну, и потому она обратилась за помощью к третьей стороне. – Какую пользу в войне может принести мой мальчик? Он ведь и настоящего меча никогда не держал в руке…

– Сичэнь-гэ, пожалуйста! – решил не отставать Яо и тоже уставился на своего друга умоляющим взглядом. – Мы уже говорили об этом, и я победил в том споре!

Он посмотрел на главу Лань как-то особенно выразительно, и тот торопливо поднялся на ноги.

– Боюсь, я не в праве вмешиваться в решение семейных вопросов, – легко поклонившись, сказал он. – Пожалуй, я не буду вам мешать, а закуплю пока провизии в дорогу.

Он направился к выходу из комнаты, но на пороге замешкался и, обернувшись, ободряюще произнес:

– А-Яо, я поддержу любое твое решение. Надеюсь лишь, что оно будет достаточно взвешенным.

Он вышел, и Яо, пододвинувшись ближе, поспешно зашептал:

– Пожалуйста, матушка, не останавливайте меня! – глаза его сияли мольбой. – Я понимаю, что вы волнуетесь, но это действительно мой последний шанс! Если я отличусь на войне, на меня обратят внимание. Если я окажусь полезен другу Сичэня, тот тоже будет на моей стороне. И когда все закончится, отцу будет не зазорно признать меня. То, чего он не пожелал сделать для безвестного мальчишки, он – я уверен! – сделает для героя войны.

– Ох, да зачем же! – Мэн Ши, не выдержав, притянула сына к себе, прижимая его голову к своей груди. – Убитых на этой войне будет куда больше, чем героев! Да пусть Цзинь Гуаншань подавится своим признанием, лишь бы ты был жив и здоров!

Однако Яо мотал головой, шебурша лбом по цветному шелку.

– Я хочу быть достойным, – очень тихо, но твердо произнес он. – Вы видели, какой он? Я хочу, чтобы он гордился мною. Чтобы не приютил из жалости, а принял меня, как равного. Он судит людей не по рождению, а по поступкам, и я хочу заслужить его уважение. И вам, матушка, я все еще должен. Глава Цзинь признает меня своим сыном, и вы будете гордиться мною!

– Я уже горжусь тобой, сынок, – Мэн Ши сглотнула подступающие слезы и постаралась улыбнуться.

– Тогда не удерживайте, а благословите, – попросил Яо, и она не смогла ему отказать.

Они спустились вниз к ожидающему их Лань Сичэню. Тот встретил их как ни в чем не бывало своей ласковой улыбкой.

– Госпожа Мэн, – обратился он к ней все так же почтительно, – вы умете ездить верхом?

– Нет, – с сожалением покачала головой Мэн Ши. – Никогда не умела.

– Жаль, – вздохнул глава Лань. – Раздобыть повозку будет тяжелее, но я попытаюсь…

– Подожди! – вмешался Яо. – Матушка, Сичэнь-гэ очень торопится домой, а я знаю… Знаю, что ты всегда хотела попробовать!..

Мэн Ши посмотрела на сына недоуменно. Тот как-то странно улыбался, а взгляд его то и дело останавливался на серебристо-белом мече в левой руке главы Лань.

– Что? – взволнованно округлила она глаза. – Ты же не имеешь в виду… Нет, господин заклинатель ни за что не согласится!

– Не соглашусь на что? – вместо улыбки на лице Лань Сичэня отразилась тревога.

Пока Мэн Ши перебирала слова, способные выразить извинения за нахальство сына, тот уже поведал своему другу заговорщицким тоном:

– Сичэнь-гэ, матушка всегда хотела полетать на заклинательском мече. Если вы полетите, то исполните ее мечту, да и доберетесь гораздо быстрее.

Мэн Ши на мгновение прикрыла глаза. Ей неожиданно остро вспомнилось, что в те дни, когда Цзинь Гуаншань оказывал ей милость своим вниманием, она как-то рискнула и попросила его об этой забаве. Однако тот, охотно тративший деньги на вино и сладости, в этом ей решительно отказал, заявив, что подобная честь – только для заклинателей.

– О, вот как! – вопреки опасениям Мэн Ши глава Лань не рассердился. Напротив, приободрился на глазах. – Госпожа Мэн не боится высоты?

– Не боюсь! – сама поражаясь своей дерзости, подтвердила Мэн Ши. – То есть, возможно, я бы и испугалась, если бы была одна, но рядом с опытным человеком мне будет совсем не страшно.

– Хорошо, – Лань Сичэнь снова улыбнулся. – Тогда выйдем за город и попробуем. Если полет не окажется вам в тягость, то так мы и продолжим путь.

Они последовали этому плану. Из города вышли вместе и добрались до распутья. Дальше дорога Яо лежала на север, а Мэн Ши с главой Лань предстояло отправиться на восток.

Остановившись, Лань Сичэнь вынул свой меч из ножен и положил на дорогу. Мэн Ши невольно сглотнула, глядя на тонкое лезвие, и впервые подумала, что, возможно, это не такая уж и хорошая идея. Даже по сравнению с ее крохотными ступнями клинок выглядел слишком узким, а возле мужских сапог немаленького размера тот и вовсе казался едва ли не дамской шпилькой. Голос разума откуда-то из глубин сознания посоветовал ей не сходить с ума и отказаться от этой опасной для жизни идеи заранее, однако в противовес к нему пришла мысль: «Но как-то же он летает один?»

– Мы поднимемся совсем невысоко, – словно угадав ее волнение, мягко произнес глава Лань. – Если вам не понравится, мы тут же опустимся и найдем иной способ передвижения.

Мэн Ши благодарно ему улыбнулась и произнесла, против воли слегка запинаясь:

– Я… я готова!

Лань Сичэнь сделал приглашающий жест, предлагая ей встать на меч первой. И то верно, сказала себе Мэн Ши, аккуратно заступая на клинок, под нею-то одной он даже не дернется. Она переступила несколько раз, подбирая удобное положение для обеих ног, и лишь затем кивнула. Глава Лань тут же встал за нею, сразу в привычную позу.

– Я должен буду коснуться вас, – запоздало предупредил он. – Воздушные потоки бывают весьма резкими, и нужен опыт, чтобы не позволять им сбивать себя с меча. Вы позволите?

Мэн Ши едва не рассмеялась, осознавая, что это был бы нервный смех. Какой же этот мальчик непостижимый! Спрашивает вчерашнюю проститутку, позволит ли она деликатно – а по-иному у него вряд ли получится – подержать ее за талию! И ведь серьезно спрашивает, не издеваясь. Однако, собрав всю свою волю в кулак, Мэн Ши все же удалось ответить так же вежливо:

– Разумеется. Главе Лань известно о полетах гораздо больше, чем мне, и я всецело полагаюсь на его опыт.

Он действительно обнял ее весьма деликатно. Даже длины его рук не хватило, чтобы дотянуться до ее талии, ибо ее голова находилась на уровне его груди, и потому Лань Сичэнь просто аккуратно взял Мэн Ши за плечи. Те буквально утонули в его крупных ладонях, и на мгновение Мэн Ши показалась, что она – мышонок, угодивший в лапы к огромному коту.

Впрочем, следовало признать, что кот это был исполнен благодушия и вреда причинять не собирался. Он так плавно поднял меч в воздух, что Мэн Ши не сразу осознала, что они уже оторвались от земли. Только восхищенный вздох Яо привел ее в чувство. Повернув голову – тело не шелохнулось, оказавшись надежно зафиксированным в стальных тисках рук главы Лань – она обнаружила, что сын смотрит на них снизу, приложив руки ко лбу и широко, от души улыбаясь.

– Все нормально, госпожа Мэн? – с каплей беспокойства в голосе спросил Лань Сичэнь. – Голова не кружится?

– Нет, что вы, не беспокойтесь! – Мэн Ши едва не рассмеялась от облегчения.

Она действительно не боялась высоты, и если что ее тревожило, то только возможная неустойчивость. Однако меч лежал под ногами ровно, а держали ее так крепко, что последние опасения развеивались подобно дымке.

Глава Лань заложил плавный вираж и спустился обратно, к ожидающему их Яо.

– Ну как? – с жадностью спросил тот, и по сиянию его глаз Мэн Ши поняла, что в этот момент ее сын больше всего на свете желал оказаться на ее месте.

– Чудесно! – искренне произнесла она. – И я не сомневаюсь, что, когда мы встретимся в следующий раз, ты прилетишь ко мне на таком же мече.

– На таком же – вряд ли, – с улыбкой покачал головой Яо. – Но прилечу обязательно!

Они обнялись напоследок, а затем Яо, привстав на цыпочки, обхватил своего названого брата. Тот склонился, прижимая Яо к своей груди, и на мгновение показалось, что его руки больше никогда не разомкнутся.

Однако мальчики все же расплели свои объятия, и Яо решительно зашагал по северной дороге. А Мэн Ши и глава Лань вновь встали на меч и, поднявшись в воздух, направились на восток.

Им пришлось всего дважды останавливаться на ночлег. Мэн Ши понимала, что если бы глава Лань летел один, ему хватило бы и одного: из-за того, что ее тело было непривычно к полетам и затекало от долгого стояния в одной позе, им приходилось то и дело опускаться на землю, чтобы можно было размяться. К тому же главе Лань пришлось купить для Мэн Ши плащ: наверху, как выяснилось, было гораздо холоднее, чем внизу.

Разговаривать в полете было неудобно: негромкий голос Мэн Ши уносил вперед ветер. Вечером же глава Лань засыпал, едва наступал девятый час. В первую ночь Мэн Ши долго не могла уснуть, лежа одна во второй комнате. Ей, прожившей в ивовом доме более двадцати лет, казалось странным удаляться ко сну столь рано. Она понимала, что теперь ее жизнь круто изменится, и просыпаться ей придется примерно во столько же, во сколько она раньше ложилась, но в этот, самый первый день своей свободы, ничего не могла с собою поделать.

Облачные Глубины показались вдалеке в образе горы, окутанной воздушной дымкой. На самой ее вершине, казалось, и правда собирались облака; возможно, если смотреть снизу, эта гора и вовсе выглядела упирающейся в небеса. Мэн Ши подумала, что это невероятно красивое зрелище, и она, если только ей в ближайшее время удастся добраться до рисовальных принадлежностей, обязательно запечатлит этот волшебный силуэт.

Меч пошел на снижение, и вскоре Мэн Ши и глава Лань оказались у подножия лестницы, поднимающейся, насколько хватало обзора, к самым небесам.

– Придется подняться вверх, – извиняющимся тоном произнес Лань Сичэнь. – Влетать на мече непосредственно на территорию ордена – это дурной тон, даже для его собственного главы.

– Ничего страшного, – улыбнулась ему в ответ Мэн Ши. – Вы так сократили и облегчили нам путь, что у меня сохранилось много сил для этой лестницы.

Глава Лань вернул ей мягкую и теплую улыбку, но все же счел своим долгом напомнить:

– Пожалуйста, госпожа Мэн, не стесняйтесь остановиться, когда вам потребуется отдых. Эта лестница становится испытанием для большинства приглашенных учеников, и они начинают нарушать правила, даже не добравшись до собственно Облачных Глубин.

– Давайте угадаю, – развеселилась Мэн Ши. – У вас наверняка есть правила, запрещающее ругаться?

– Да, – очень серьезно, но с лукаво поблескивающими глазами согласился глава Лань. – А также правила, запрещающие проклинать судьбу и сворачивать с намеченного пути.

Они рассмеялись одновременно, а затем начали неторопливо подниматься. Остановиться действительно пришлось не раз, ибо ступени, коих было несчетное количество, оказались еще и весьма крутыми. На очередном «привале» Мэн Ши, отдышавшись, поинтересовалась у Лань Сичэня:

– А скажите, пожалуйста, ваши правила ведь записаны где-нибудь?

– Да, разумеется, – ответил тот чуть удивленно. – А еще высечены на скале у самого входа в Облачные Глубины.

– Могу предположить, – Мэн Ши позволила себе тонкую улыбку, – что мимо скалы молодые люди пролетают в момент. Лучше выбейте свои правила на ступенях: поднимаясь медленно и глядя себе под ноги, они совершенно точно их прочитают.

– О… – растерянно пробормотал глава Лань, взглянув на нее как-то по новому. – Очень… свежая идея. Я предложу дяде подумать на нею. Вот только я не уверен, хватит ли нам…

– Правил? – поддразнила его Мэн Ши, однако ее лицо вытянулось, когда Лань Сичэнь, вздохнув, возразил:

– Ступеней.

Даже лестницы, устремленные в небеса, когда-нибудь заканчиваются. И все же Мэн Ши почти не поверила глазам, когда перед ее глазами появилась ровная площадка с высокими изящными вратами.

– Добро пожаловать в Облачные Глубины, госпожа Мэн, – обернувшись к ней, приветственно поклонился Лань Сичэнь.

Она улыбнулась ему немного беспомощно. До сих пор она довольно смутно представляла себе мир заклинателей, тем более тех, что из великих орденов. Думая о резиденции главы Цзинь, она воображала нечто, похожее на отцовский дом, только побольше и побогаче. То, что место, в котором проживает несколько сотен человек – и, скорее всего, еще столько же слуг, – должно быть поистине огромным, она осознала только сейчас.

– Прошу! – глава Лань сделал приглашающий жест рукой, и Мэн Ши на почти негнущихся ногах переступила последний рубеж.

Облачные Глубины оказались на удивление тихими. Им попадались люди, чьи лица вспыхивали радостью при виде Лань Сичэня, однако они склонялись в поклонах и вновь шли по своим делам, степенно и неторопливо. Не было слышно ни криков, ни даже отзвуков суеты. Очень… умиротворяющее, подумала Мэн Ши, глубоко вдыхая воздух, напоенный сосенным ароматом. Кажется, здесь ей вполне могло понравиться.

Они почти добрались до одного из самых больших зданий, когда оттуда вышел и устремился к ним навстречу человек. Высокий и стройный, не уступающий статью главе Лань, он выглядел старше, и на лице его мешались одновременно тревога и облегчение.

– Дядя! – просиял Лань Сичэнь, торопливо подавшись вперед. Однако он быстро опомнился и, почтительно сложив руки, поклонился. – Лань Сичэнь приветствует старшего наставника Лань.

Мэн Ши бросила на него удивленный взгляд. Как может этот мальчик, так тепло и сердечно попрощавшийся с ее сыном, вести себя столь сдержанно? По обмолвкам, сделанным за время их небольших привалов, Мэн Ши сделала заключение, что своего дядю юный глава Лань любил и не сомневался, что тот отвечает ему взаимностью. Несколько месяцев были проведены в разлуке и тревоге друг за друга, так к чему это неуместно официальное приветствие?

Однако еще сильнее она удивилась, когда мужчина, остановившийся в паре шагов от них, вместо того, чтобы сгрести своего блудного племянника в охапку, поклонился еще более церемонно и сухо произнес:

– Старший наставник приветствует главу ордена Лань!

========== Глава четвертая, в которой Лань Цижэнь встречает и провожает племянников ==========

Сичэнь вернулся.

На протяжении двух с лишним месяцев Лань Цижэнь запрещал себе думать о том, что этого может не случиться. В жестоком и несправедливом мире случиться может всякое, и юношу, спасающего из родного дома самое ценное его сокровище, на пути поджидало множество опасностей. Впрочем, как и его брата, вскоре оказавшегося заложником у все тех же бесчестных и лишенных остатков совести людей. Однако о Ванцзи хотя бы поступали сведения: он ранен, унижен, несвободен – но все же жив.

Уже решился вопрос с жутким фарсом под названием «перевоспитательный лагерь», уже оказался на воле Ванцзи, уже удалось залечить самые страшные раны родного дома – а от Сичэня по-прежнему не было никаких известий. Лань Цижэню приходилось утешать себя мыслью, что отсутствие новостей – это уже хорошая новость. Ведь если бы Сичэня схватили Вэни, они тут же раструбили бы об этом на всю Поднебесную. О том, что орден Лань не сумел уберечь ни наследника, ни драгоценную библиотеку, они кричали бы на каждом углу.

Но ведь можно погибнуть, и не попав в плен. Можно истечь кровью от ран, сгореть в лихорадке, утонуть в бурном осеннем потоке… Опытному заклинателю многое по плечу, но лишь тогда, когда есть возможность остановиться и передохнуть. А двадцатилетний мальчишка, которого и опытным-то язык не повернется назвать, наверняка окажется беспомощным под грузом навалившихся на него проблем.

Наверное, этого Лань Цижэнь всегда подспудно опасался больше всего: что Сичэнь окажется беспомощным. Дядя любил своих племянников одинаково, но Ванцзи никогда не заставлял его волноваться. С детства сдержанный и строгий, не подпускающий никого к себе слишком близко, стойкий в своих убеждениях и свято веривший в правила – Ванцзи был почти в безопасности. В нем Лань Цижэнь видел себя – лучшую версию себя. Самому ему с юности не хватало сдержанности, его легко было вывести из себя, а Ванцзи оказался чист от подобного порока.

Сичэнь же… Сичэнь, как с каждым годом все четче осознавал его дядя, был слишком похож на отца. Даже эти улыбки его, такие солнечные и светлые, идущие от самого сердца, он унаследовал от Цинхэн-цзюня. Как и душевное тепло, и веру в лучшее в людях. Качества хорошие, но являющиеся недопустимой роскошью для главы ордена. А главное – таящие в себе разрушительную опасность. Ибо Лань Цижэнь слишком хорошо знал, как легко можно разбить такое чистое и доверчивое сердце.

Он не мог приказать племяннику перестать улыбаться, не мог велеть перестать искать человеческого тепла. Это было сродни тому, чтобы пожелать солнцу больше не светить на небосклоне. Можно было лишь надеяться, что хотя бы это поколение беда обойдет стороной и на пути Сичэня не встретится недостойный человек, который превратит его сердце в осколки, а улыбчивое лицо – в серую неподвижную маску.

После нападения на Облачные Глубины страхи Лань Цижэня сменили направление. Теперь его куда больше беспокоила физическая безопасность племянника, нежели гипотетическая душевная. Повинуясь правилам, Лань Цижэнь ложился и вставал по расписанию, однако просыпался он мыслью о том, когда вернется Сичэнь, и засыпал, думая о том же.

О том, что Сичэнь может не вернуться никогда, он себе думать запретил.

И все же в тот момент, когда ему сообщили, что Лань Сичэнь – глава ордена Лань – переступил порог Облачных Глубин, сердце Лань Цижэня заколотилось как сумасшедшее. И пусть бы кто-нибудь осмелился в этот момент сказать что-либо об излишнем волнении! Племянник, чье отсутствие стоило ему стольких седых волос, наконец-то снова оказался дома.

Не в силах усидеть на месте, Лань Цижэнь устремился навстречу. Его взгляд подмечал малейшие детали: идет сам, легко, привычной походкой. Значит, не болен, не ранен. И даже улыбка на лице все та же, словно и не пережил он всех страшных лишений, что выпали на долю их ордена.

Лань Цижэнь был уже почти готов нарушить собственные правила и обнять несносного мальчишку, потакая его слабости к прикосновениям и собственному чувству облегчения, когда отступившая тревога позволила заметить, что Сичэнь вернулся не один. Женская фигура подле него, маленькая, хрупкая, почти воздушная, куталась в теплый плащ, из-под которого выглядывали вызывающе яркие разноцветные шелка.

В сердце кольнуло с новой силой. Неужели и этому хватило всего одной-единственной самостоятельной вылазки из родного дома, чтобы подцепить по пути первую попавшуюся девицу?

Сичэнь, уже чуть ли не бежавший ему навстречу, почти запнулся на ровном месте. Его широкая улыбка на мгновение потухла, а затем сменилась более привычной, ровной и мягкой. Он поклонился с достоинством и произнес положенные слова приветствия, дав возможность Лань Цижэню перевести дыхание. Однако, ответив племяннику тем же, тот позволил себе вопросительный взгляд в сторону загадочной гостьи.

– Дядя, – Сичэнь все же не удержал официальный тон, и в глубине души – в самой глубине – Лань Цижэнь был ему за это благодарен. – Позволь представить тебе госпожу Мэн.

Та поклонилась, не поднимая головы, скромно и почтительно. С высоты роста Лань Цижэня ему открывался отличный вид на ее затылок, увенчанный пышным узлом густых волос с легким каштановым отливом. Рассмотреть что-либо иное было крайне затруднительно.

– Тем, что я имею возможность вернуться домой целым и невредимым, не лишившись доверенного мне, – продолжал тем временем Сичэнь, – я обязан сыну госпожи Мэн. Этот во всех смыслах достойнейший молодой человек спас мне жизнь и укрыл от преследователей.

Сыну?

Лань Цижэнь недоуменно сморгнул. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы вписать это слово в уже нарисованную его взволнованным разумом картину. Сколько бы ни было лет этому «молодому человеку», его матери никак не могло быть меньше тридцати, а то и сорока. Это вселяло надежду: несмотря на семейное проклятие, если, конечно, оно вообще существовало, Сичэнь вряд ли умудрился влюбиться в женщину настолько старше себя. Успокоенный этой мыслью, Лань Цижэнь поклонился гостье и произнес:

– Приветствую госпожу Мэн в Облачных Глубинах и от души благодарю за воспитание прекрасного сына.

Та в ответ снова изящно склонилась и сказала:

– Это я благодарна ордену Гусу Лань за помощь и гостеприимство.

Голос у нее, впрочем, звучал молодо и звонко, походя на птичье пение. Она и сама, такая маленькая, в своих ярких шелках, чем-то напоминала птичку. Глаз госпожа Мэн так и не подняла.

Лань Цижэнь взмахнул рукой, подзывая слуг.

– Помогите госпоже Мэн обустроиться в гостевом павильоне, – велел он. – Позаботьтесь о том, чтобы у нее было необходимое.

Он обернулся к прибывшей парочке, как раз чтобы услышать, как Сичэнь произносит мягким и ободряющим тоном:

– Не беспокойтесь, госпожа Мэн, теперь вы в безопасности. Вас здесь никто не тронет и не обидит.

Женщина кивнула в ответ и, скорее всего, улыбнулась, ибо Сичэнь просиял улыбкой в ответ. Снимая с плеча тщательно упакованный гуцинь и аккуратно передавая его слугам, он попрощался со своей гостьей, и та удалилась в почтительно указываемом ей направлении.

– Все уцелело? – едва миниатюрная фигурка скрылась из глаз, поинтересовался у племянника Лань Цижэнь.

Ему очень хотелось спросить: «Ты уцелел?», чтобы услышать еще раз словесное подтверждение того, что его страхи не оправдались, однако он счел это неуместным. Сичэнь был жив и совершенно очевидно здоров, даже настроение его явно было на высоте. Уточнять нечто настолько безусловное однозначно нелепо.

– Я ничего на потерял, – Сичэнь чуть развел руками, демонстрируя одновременно и широкие рукава, и увесистую сумку. И то и другое было под завязку набито мешочками цянькунь с бесценными книгами, свитками и дощечками. – Однако в целостности я… не очень уверен. Я доставал некоторые книги и имел возможность убедиться, что не все они хорошо перенесли сжатое пространство. Боюсь, часть придется восстанавливать.

– Это было ожидаемо, – несмотря на свои слова, вздохнул Лань Цижэнь.

Он знал, что мешочки цянькунь предназначены для более приземленных вещей, нежели хрупкие документы, но в тот момент, когда он торопливо собирал племянника в дорогу, им было не до выбора. Сичэню предстояло двигаться налегке, максимально быстро, и взять с собой что-то более объемное, нежели зачарованную плечевую сумку, не представлялось возможным.

– Пойдем разгрузим тебя, – взяв себя в руки, предложил Лань Цижэнь. – Потом я выберу время и людей, чтобы привести книги в порядок, но пока надо позаботиться о том, чтобы не повредить их еще больше.

Сичэнь с готовностью согласился, и они проследовали в библиотеку. Та встретила их укоризненно пустующими полками. Племянник отдал Лань Цижэню сумку, а сам принялся освобождать свои рукава. Один за другим на свет появлялись мешочки, в каждом из которых хранились сокровища знаний Гусу Лань.

Дядя и племянник вынимали книги куда бережнее, чем загружали, ибо теперь их не подгоняла опасность. В результате их работа заняла несколько часов.

– Чтобы разобраться в этом, понадобится целая вечность, – устало вздохнул Сичэнь, оглядывая результаты их трудов.