Текст книги "Любовь правил не соблюдает (СИ)"

Автор книги: Сын Дракона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– А-Яо, – позвал он тихонько и очень мягко. – Пожалуйста, посмотри на меня!

Тот поднял взгляд. На долю мгновения попытался улыбнуться, но тут же, опомнившись, стер со своего лица любезную маску. Без нее этот шестнадцатилетний юноша выглядел взрослее и измученнее. В груди Сичэня кольнуло, словно под сердце воткнули тонкую, безупречно острую иглу.

– А-Яо, – произнес он, тщательно подбирая слова. – Когда я только пришел в себя достаточно, чтобы осознавать, где я и кто мой спаситель, я обидел тебя. Не спорь! Я не понял этого тогда, но понимаю сейчас. Я сказал, что считаю своим долгом отблагодарить тебя… И это было неправильно. Я благодарен тебе: и за спасение, и за кров, и за заботу обо мне. За то, что в эти страшные дни, ты, разбив грозящее мне одиночество, стал мне и другом, и братом. Но пытаться… рассчитаться с тобой за то, что ты хороший человек – это отдает лицемерием.

– Сичэнь-гэ не умеет быть лицемерным, – Яо не улыбнулся, лишь в уголках его губ обозначились два мягких полукруга. – Ни одно из дурных качеств не присуще ему.

– А-Яо слишком добр, – настала очередь Сичэня потупиться, кончики его ушей горели и – наверняка! – полыхали. – Однако теперь я спрошу по-другому. Я хочу тоже сделать что-нибудь хорошее для тебя. Не в благодарность, не перебивай! А потому что у таких хороших людей, как ты, не может быть в жизни только черная полоса. Ты назвал меня старшим братом, и я хочу подарить своему младшему брату радость.

– Старший брат уже учит меня, – Яо снова помешал палочками рис, который совсем уже потерял первоначальный вид. – Я за несколько недель узнал от него больше, чем за всю свою предыдущую жизнь.

– И у тебя отлично получалось! – ободряюще улыбнулся ему Сичэнь, и вдруг решение, такое простое и лежащее на поверхности, наконец сформировалось в его мозгу. – Тебе обязательно надо продолжать! А-Яо, пойдем со мною в Облачные Глубины! Я уже говорил, но повторю снова: дядя рад будет такому ученику, как ты. Ты сможешь быстро наверстать упущенное.

Ему казалось, что его друг должен обрадоваться подобному предложению. Мэн Яо был не только способным, но и прилежным учеником, получаемые знания ценил и наставления уважал. Лань Сичэнь не сомневался, что попросить об обучении самому Яо мешали исключительно скромность и привычка ставить себя на несколько ступеней ниже тех, кому больше повезло с рождением.

Однако Мэн Яо отнюдь не выглядел радостным. Он снова опустил взгляд, даже ссутулился, а плечи его, дрогнув, поникли.

– Прости, Сичэнь-гэ, – на грани слышимости произнес он. – Это очень щедрое предложение, и я благодарен за него, правда! Но я… я не могу.

– Почему? – Лань Сичэнь, получивший однажды однозначное разрешение на прикосновения, теперь действовал решительнее. Он вынул замурзанные палочки из рук Яо и сжал его подрагивающие пальцы в своих ладонях. – Почему, А-Яо? Что тебя держит в этом месте?

Мэн Яо на несколько мгновений прикрыл глаза. В какой-то момент Сичэню показалось, что тот не захочет говорить вовсе, и начал лихорадочно перебирать в уме все возможные и невозможные аргументы, однако Яо, тяжело и обреченно вздохнув, наконец произнес:

– Деньги, молодой господин Лань, – он сказал это, не поднимая глаз и не решаясь больше называть Сичэня братом. – Этому презренному нужны деньги. Даже если из меня и получится заклинатель, то пройдут годы, прежде чем я смогу заработать этим трудом, а здесь мне все-таки платят.

– Деньги? – недоуменно переспросил Лань Сичэнь. Его задело, что Яо перешел на официальный тон, однако он не мог винить его за это: друг боялся оскорбить его разговором о низменном предмете. – Но Яо, в Облачных Глубинах тебе не нужны будут деньги. Тебе не придется платить за проживание, и одежду мы нашим адептам всегда выдаем сами. Ты способный ученик, так что и оружие мы подберем для тебя с радостью. Иметь в своих рядах такого адепта – честь для любого клана.

Однако Мэн Яо, словно зачарованный, продолжал качать головой.

– Мне нужны именно деньги, – произнес он каким-то надтреснутым голосом. – Я не могу уйти в новую жизнь, не…

Он споткнулся, неловко глотнув воздух. Словно хотел и одновременно боялся произнести самые важные слова. Его вид, и без того усталый и потрепанный сегодня, сейчас рождал в сердце Сичэня глубокую щемящую жалость.

Лань Сичэнь разомкнул их руки и встал из-за стола. Однако прежде, чем Мэн Яо успел как-либо на это отреагировать, он аккуратно пересел поближе к нему и обнял за плечи.

– У меня есть деньги, А-Яо, – произнес он мягко. – Если нужно много, то можно продать украшения и подвески. Даже если на тебе висит какой-то старый долг, ты не должен позволять ему мешать твоей новой жизни. Кому надо заплатить?

Мэн Яо с усиленной скоростью замотал головой, и Сичэнь прижал его к своей груди. Так крепко и плотно, что нос Яо уткнулся ему в солнечное сплетение, ровно туда, где горело золотое ядро. Мэн Яо сперва дернулся в попытке освободиться, но утих быстрее, чем Сичэнь рискнул раскрыть объятия.

– Вы никогда себе не простите, если потратите деньги на такое, – почти беззвучно, хрипло, на грани слез прошептал Яо. – Вы сказали, что считаете меня хорошим человеком… И больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы вы запомнили меня таким. Не хочу увидеть в ваших глазах отвращение…

– А-Яо, пожалуйста… – у Сичэня у самого начало щипать в глазах. – Ты именно что хороший человек, вне зависимости от того, кто там чего считает. И я не представляю, что тебе надо было сделать, чтобы я смог испытывать отвращение к тебе. Ты звал меня братом – так не отказывайся от меня, не делай мне больно…

– Я… – Яо явно пришлось сглотнуть комок, вставший в горле. – Я был слишком самонадеян. Последний год я прожил среди людей, которые не знают меня, не знают о моем происхождении. Подобная грязь не должна касаться такого чистого господина, как вы…

Он все-таки задохнулся, из последних сил стараясь не сотрясаться в объятиях Сичэня, и тогда тот решился.

– Что ж… – произнес он в наигранной задумчивости. – Раз у нас с тобой сегодня вечер воспоминаний и откровений, то давай я, как старший брат, первым расскажу тебе о себе. Договорились? Тогда слушай. Ты уже знаешь, что нас вырастил дядя. С матерью, пока она была жива, мы виделись раз в месяц, с отцом не встречались почти вовсе. Они жили в двух шагах от нас, но их уединение не было позволено нарушать. Потому что наша мать… убила одного из старейшин нашего клана, а отец, дабы спасти ее от казни, женился на ней, после чего, став практически соучастником ее преступления, ушел в затвор.

Повисла тяжелая тишина, прерываемая лишь отрывистыми вдохами. Яо окончательно застыл в кольце обнимающих его рук, а Сичэнь, склонившись, почти уткнулся носом в его макушку.

– Я сын убийцы, А-Яо, – прошептал он туда же, в чуть отливающие каштановым густые пряди. – Я не знаю, что может быть хуже. Однако дядя всегда говорил нам с братом, что если мы вырастем хорошими и благонравными людьми, это поможет нашим родителям получить шанс на достойную следующую жизнь. Любой поступок можно… если не исправить, то искупить.

Новая пауза оказалась длиннее предыдущей, но – на удивление – уже не такой тяжелой. Спустя, казалось бы, вечность, Мэн Яо наконец заговорил, озвучив сумму.

– Немало, – прикинув имеющиеся ресурсы, признал Сичэнь. – Впрочем, если продать все, кроме меча и флейты, все же подъемно. Когда и кому ты успел задолжать столько?.. Нет, не говори, если не хочешь!

Однако после его откровений Яо все же решился и обреченно произнес:

– Столько стоит моя мать.

– Она была дочерью купца, – по дороге в Юньпин рассказывал Мэн Яо свою невеселую историю. – Тот разорился и должен был всем вокруг. Один из его бывших вроде как друзей предложил ему продать дочь. Сам он был уже женат, но дед понадеялся, что его дочь возьмут младшей женой или хотя бы наложницей. Он дал ей хорошее образование, она чудесно играла на гуцине, умела рисовать, и ее каллиграфия была выше всяческих похвал. Она могла бы стать достойной женой кому угодно, если бы не несчастье с ее отцом…

– Он продал ее и полученными деньгами попытался наладить свои дела. Не знаю, удалось ли ему это… Ибо так называемый друг не стал брать мою мать в наложницы, а перепродал ее в ивовый дом. Тот был изысканным, для знатных и утонченных господ, и девушки там работали соответствующие: не просто изящные, но и прекрасно образованные.

– Моя мать почти смирилась со своею судьбой. Она выросла в любви и ласке, а лишилась всего, будучи совсем юной. Выход у нее имелся только один: скопить те крохи, что перепадали лично ей от тех баснословных сумм, что платили за нее клиенты, и однажды выкупиться. Однако потом родился я, и свободных денег у матушки не осталось совсем.

– Она ведь хотела, чтобы ты стал заклинателем? – припомнил Сичэнь старый разговор. – Почему же тогда не отдала тебя в какой-нибудь орден, а тратила деньги на заведомо шарлатанские пособия?

– Матушка не знала, что они фальшивые, – вздохнул Яо. – Она ведь сама не заклинательница и совсем в этом деле не разбирается. Но она знала, что мой отец был заклинателем, и надеялась, что я унаследую его способности.

– В этом она оказалась права, – Сичэнь ободряюще улыбнулся ему. – У тебя очень яркий дар, твой отец должен был быть сильным совершенствующимся. Твоей матери следовало отправить тебя к нему. Законный ты или нет, а таким сыном можно только гордиться.

– О… – Яо сбился с шага, а взгляд его, казалось, нашел нечто очень интересное на другой стороне дороги. – Она… скажем так, попыталась. Дала мне вещь, которую он оставил ей. Однако… все это было напрасно.

Сичэнь, не отводя взгляда от расстроенного лица своего друга, нащупал его ладонь и крепко сжал в своей руке.

– Твой отец к тому времени погиб? – спросил он сочувственно. – Работа заклинателей непростая и опасная…

– О нет! – к его удивлению, из груди Яо вырвался горький смешок. – Он жив, и здравствует, и благоденствует. Просто у него есть законная жена и законный сын, и я, увы, совсем не вписывался в эту благостную картину.

– Даже если так, – нахмурился Лань Сичэнь. Его учили не осуждать никого сгоряча и не делать чересчур поспешных выводов, однако этот незнакомый человек породил в нем темное чувство неприятия. – Даже если он не захотел, пусть даже не смог признать тебя, он не должен был отказываться от тебя вовсе. Можно было хотя бы помочь с обучением, это не так уж накладно. Зато взамен он получил бы прекрасного заклинателя.

– У него их много, – мотнув головой, поморщился Яо. – Зачем ему один-единственный мальчишка, вокруг которого не будут смолкать сплетни, если у него под рукой целый орден?

Столь непривычное раздражение легко и быстро уступило место удивлению, и Лань Сичэнь воззрился на своего юного друга с любопытством. Последние годы он сопровождал дядю на советы кланов: отец не собирался покидать затвор, несмотря даже на более чем десятилетнее вдовство, и орден Гусу Лань старательно готовил юного наследника к месту, которое ему предстояло занять, и к обязанностям, которые дядя давно уже мечтал снять с собственных плеч. Лань Сичэнь был знаком с главами всех мало-мальски весомых орденов, примелькались ему и главы многих небольших кланов. Однако в лице Мэн Яо, как Сичэнь ни старался, ему не удавалось разглядеть знакомых черт.

– К тому же я и не похож на него вовсе, – правильно расценив его взгляд, невесело усмехнулся Яо. – В отличие от дара, внешность мне целиком досталась от матушки.

Он так и не назвал имени своего отца, а Сичэнь не стал выспрашивать. Во-первых, это было не очень-то вежливо, а во-вторых, он, по здравому размышлению, решил, что ему и правда лучше не знать, чтобы на следующем совете кланов не сверлить самодовольного гордеца возмущенным взглядом.

К тому же скоро им обоим стало не до дел далекого прошлого. Новости распространялись по Поднебесной подобно пожару, и одна из них была страшнее и тревожнее другой. Лань Сичэнь сперва узнал о произволе Вэней, затребовавших наследников кланов к себе на «перевоспитание», затем о слухах, ходящих о его брате, Вэй Усяне и Черепахе-губительнице, а под конец и о смерти собственного отца. Настала очередь Мэн Яо держать Сичэня за руку, когда тот, сидя в небольшой комнатке придорожной гостиницы, растерянно смотрел невидящим взглядом в пустоту.

– Я не помню его лица, – внезапно произнес Сичэнь, заставив и без того встревоженного Яо почти подскочить на месте. – В последний раз я видел его пять… нет, шесть лет назад. Когда мне нарекли взрослое имя, и дядя привел меня к отцу, чтобы спросить, действительно ли он хочет и дальше перекладывать свои обязанности, теперь уже на мои плечи. Отец тогда даже не стал с нами разговаривать, и потому его голоса я тоже не помню…

– Я дурной сын, – заключил он, медленно поворачивая голову и встречаясь покрасневшими, но абсолютно сухими глазами с обеспокоенным взором Яо. – Я не могу оплакивать его.

Мэн Яо потянулся и очень осторожно обнял его за плечи. Те, почти окаменевшие, дрогнули и позволили наконец своему хозяину согнуться.

– Мы обязаны быть почтительными к нашим родителям, – тихонько произнес Яо куда-то в висок Сичэня. – Однако сердцу нельзя приказать любить. Я знаю, Сичэнь-гэ, что ты сделаешь все, что должно, однако ты имеешь полное право любить только тех, кто заботился о тебе.

Он вряд ли рассчитывал, что его совет так скоро возымеет действие, однако Сичэнь встрепенулся. Вскинувшись, он посмотрел на Яо почти испуганным взглядом.

– Силы небесные, дядя! – воскликнул Сичэнь. – Он, наверное, сходит с ума от беспокойства: Ванцзи сражается с Черепахой-губительницей, отец умирает, а меня носит неизвестно где! Если с ним что-нибудь случится, я никогда себе не прощу…

– Я понимаю, – после небольшой паузы мягко сказал Яо. – Ты сейчас нужнее дома…

– Что? – Сичэнь все еще никак не мог прийти в себя от ужасной смеси обрушившихся на него новостей и сумбура собственных мыслей. – Даже не думай! До Юньпина совсем недалеко, а твоя мама и так ждала слишком долго. Мы не будем ничего менять в наших планах.

И на следующее утро они продолжили свой путь.

Уже никто не сомневался, что грядет война. За обедом в очередной гостинице они узнали о сожжении Пристани Лотоса и гибели ее хозяев. Сичэнь содрогнулся: лицо Цзян Фэнмяня от помнил куда лучше лица собственного отца. Судя по всему, Пристани Лотоса нападение обошлось дороже, чем Облачным Глубинам, хотя, по слухам, молодому поколению все же удалось спастись.

– Юньмэн стоит на ушах, и вся округа тоже, – с тревогой отметил Мэн Яо. – Юньпин далековато от Пристани Лотоса, но раз все ищут наследника Цзян, покоя не будет.

Они обменялись с Сичэнем понимающими взглядами. Наследника Лань искали почти два полных месяца, не уходя из города, в котором его видели в последний раз – а тогда даже войны как таковой еще не было.

– Твоей маме не стоит оставаться здесь, – первым высказал их общую мысль Сичэнь. – К тому же нам не хватит средств на то, чтобы обеспечить ей достойное проживание. Я надеялся добраться до Облачных Глубин и выслать еще денег, но не дело бросать одинокую женщину посреди грядущего безумия. Гусу находится дальше всех от Цишаня, они не пойдут к нам снова, завязнув в Юньмэне. Да и Цинхэ Не, насколько я знаю Не Минцзюэ, не сможет терпеть слишком долго.

– Ты предлагаешь… – осторожно переспросил Яо, и Сичэнь подбодрил его:

– Мне это кажется наилучшим вариантом. Но как ты сам смотришь на то, чтобы твоя мама отправилась с нами?

– Это… – щеки Яо вспыхнули бледным румянцем. – Это и правда было бы хорошо, Сичэнь-гэ! Вот только…

– Только? – встревоженно уточнил Лань Сичэнь.

– Вот только мне кажется, что твоему ордену сейчас будет не до меня, – со вздохом, решился озвучить мучавшее его уже не первый день беспокойство Яо. – Война на пороге, и я уверен, что ни один хоть сколько-то значимый клан ее не избежит. Меня некому будет учить, а даже если бы и было, мне самому совесть не позволит отсиживаться за высокими стенами. Если уж я и правда заклинатель, то от меня должна быть польза.

Сичэнь ощутил, как в его груди разгорелся теплый огонек. Каждый раз, когда он думал, что Мэн Яо уже не может быть еще лучше, тот открывался ему с новой стороны. Но все же он счел своим долгом мягко укорить его.

– Пользы будет больше, если твои знания станут обширнее, а опыт – глубже, – заявил Сичэнь, одновременно ласково поглаживая костяшки пальцев изящных рук, тонущих в его ладонях.

– Я знаю, – не стал спорить Яо. – Но все же – не сочти за обиду! – в твоем ордене строгие каноны, расписанные веками. Война же ждать не будет, и помощь каждого нужна уже сейчас. Мне стоит в первую очередь научиться владеть на должном уровне мечом, а к медитациям и наукам можно будет вернуться позже, когда вновь настанет мирное время.

– Мечом… – задумчиво протянул Лань Сичэнь.

Голос поколений Ланей твердил в его разуме, что всему свое время, и развитие обязано быть полноценным и гармоничным, однако самому Сичэню едва минуло двадцать лет, и он, уже опаленный первым дыханием войны, в душе понимал, что Яо прав.

– Знаешь, – произнес Сичэнь уже более воодушевленно, – если ты и правда хочешь именно этого, то я дам тебе письмо к Не Минцзюэ. Он сам отличный воин, и путь меча для него всегда являлся первостепенным. Как, впрочем, и для всего его ордена. Если кто и сможет в кратчайшие сроки поставить тебя в строй, так это глава Цинхэ Не.

Мэн Яо в порыве благодарности попытался было изобразить почтительный поклон, однако его руки тут же оказались перехвачены Лань Сичэнем.

– Слишком рано благодарить, – произнес он, впервые с момента известий о смерти отца улыбнувшись. – Минцзюэ – суровый наставник. Боюсь, как бы ты не проклял и его, и меня.

– Я буду благодарен за любую науку, – очень серьезно ответил ему Яо.

Определившись с планами на будущее, они наконец прибыли в Юньпин.

Подводя Лань Сичэня к ивовому дому – к счастью, днем, – Мэн Яо извиняющимся тоном отметил, что тот гораздо проще чем тот, в котором он когда-то родился. Это заведение принадлежало все тому же хозяину, однако было уже далеко не столь изысканным, для людей попроще. Его мать, перешагнув тридцатилетний рубеж, больше не могла считаться достаточно драгоценной жемчужиной, однако цену хозяин снижать не собирался, да и из работы желал выжать все до последней капли.

Лань Сичэнь понимал, что все эти объяснения сыпались из Яо от волнения. Ему самому такие подробности ни о чем не говорили: за двадцать лет своей жизни Сичэнь не был ни в одном гнезде разврата. Он даже не задумывался над тем, существуют ли подобные заведения в Гусу или Цайи. Наверное, по здравому размышлению решил он, существуют, просто соседство с орденом Лань вынуждает их тщательнее прятать свои вывески. Дядя не потерпел, если бы приглашенные ученики – о собственных адептах даже речи не шло! – в свободное время сбегали развлекаться подобным образом. Однако в Юньпине торговля телом вполне процветала, не скрываясь, и наткнуться на ивовый дом можно было даже идя по главной улице.

Мэн Яо, впрочем, увел Сичэня с нее в кварталы попроще. Не самые бедные и уж точно не трущобы, но уже и не парадные.

– Я прожил здесь несколько лет, – кивнул Яо на здание, показавшееся вдалеке. – Между тем, как сюда перевели матушку, и тем, как меня… эм… выставили вон.

– Выставили? – невольно нахмурился Лань Сичэнь, но Мэн Яо лишь пожал плечами.

– Если бы я родился обычным человеком, – пояснил он, – хозяин предъявил бы на меня права. Но заклинатели неприкосновенны, и он не рискнул связываться с наследием такого высокопоставленного лица, как мой отец. Однако из-за этого получилось, что все эти годы я жил при матери вроде как из милости. Мое содержание следовало оплачивать, а когда я подрос, то управительница решила, что и вовсе не стоит… держать лису в курятнике.

– Лису… в курятнике? – недоуменно переспросил Сичэнь. Наверное, на его лице отразилась немалая растерянность, что Яо не сдержал веселого, пусть и несколько нервного смешка.

– Ох, извини, я все забываю о твоем строгом воспитании… – покачал он головой. – А дело всего лишь в том, что вся мужская работа делается за пределами ивового дома. Внутри могут находиться лишь клиенты, и когда я из мальчика стал мужчиной, мое присутствие стало там неуместным.

С этими словами он остановился у нужной двери и постучал.

– Дверь для гостей с другой стороны, и принимать мы начинаем ближе к вечеру! – раздался изнутри ворчливый голос. – Возвращайтесь позже!

Лань Сичэнь на мгновение ощутил, как сперва его уши, а затем и щеки залила смущенная краска. Он только сейчас осознал, что стоит на пороге борделя – что бы на это сказал дядя! Если бы, конечно, вообще смог сказать хоть что-нибудь, а не задохнулся от возмущения.

– Мы пришли повидаться с хозяйкой! – тем временем откликнулся Мэн Яо.

Голос его прозвучал уверенно, однако Сичэнь заметил, как взволнованно побелели его губы.

Их впустили и провели во внутренние покои. Лань Сичэнь изо всех сил старался не слишком оглядываться по сторонам, однако его взгляд против воли подмечал детали. Пожалуй, если бы он не знал изначально, где находится, то не догадался бы: дом как дом, разве что обставленный чуть более кокетливо, чем это позволял хороший вкус. Впрочем, в той же Башне Золотого Карпа драпировок и безделушек имелось гораздо больше, что не делало ее борделем. Хотя, если вспомнить слухи о любви Цзинь Гуаншаня к беспорядочным связям, возможно, и делало.

Сичэню пришлось тряхнуть головой, чтобы прогнать из нее неуместные мысли. Прямо сейчас он нарушал сразу несколько правил своего ордена, и лучше не отягчать свою совесть, перебирая в уме еще и сплетни.

Пока он боролся с собой, Мэн Яо успел вступить в переговоры со зрелой женщиной, еще сохранившей остатки былой красоты, но уже слегка грузноватой. Судя по ее надменному, исполненному подозрительности лицу, с одним Яо она и говорить бы не стала, однако ее взгляд постоянно обращался к Лань Сичэню, задерживаясь то на дорогой вышивке верхних одежд, то на искусном мече.

– Я должна поговорить с хозяином, – произнесла она наконец, неодобрительно пожимая губы.

– В этом нет нужды! – вскинулся Яо. – Он озвучил цену давным-давно. Моя мать отработала ее многократно, а теперь еще и первоначальная сумма вернется к нему целиком. Это больше, чем…

Он осекся, и хозяйка ивового дома скабрезно усмехнулась. Каким-то немыслимым внутренним чутьем Сичэнь догадался, о чем шла речь: «Это больше, чем моя мать сможет заработать сейчас» – вот что имел в виду Яо, но что не посмел сказать его язык.

Пресекая все дальнейшие споры, Лань Сичэнь сделал несколько шагов вперед и выложил перед хозяйкой означенную сумму. Та посмотрела на деньги, затем на него – и решилась.

– Позовите Мэн Ши, – велела она кому-то, и, приступив к тщательному и дотошному пересчету, ехидно добавила: – И передайте ей, что сынок ее переплюнул, сумев не только подцепить, но и удержать богатого ухажера.

От лица Мэн Яо отлила вся кровь, и Сичэнь схватил его за руки прежде, чем подумал это сделать. Обычно мягкое, доброжелательное лицо исказилось так, что превратилось в ужасную маску.

– А-Яо, не надо, – попросил Лань Сичэнь. – Эта женщина ошиблась, но ее ошибка не может запятнать тебя.

Мэн Яо прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Напряжение, сталью застывшее под пальцами Сичэня, спало, позволяя мышцам немного расслабиться. Он, казалось, хотел что-то сказать, однако проглотил так и не озвученные слова и лишь поджал губы.

К счастью, появление в комнате нового лица развеяло давящую тяжесть, разлившуюся в воздухе. Мимо Сичэня пронесся воздушный цветочный вихрь, буквально перехватив Яо из его рук в собственные объятия.

– А-Яо! – донесся до слуха Лань Сичэня нежный женский голос. – Сынок! Живой! Здоровый!

– Матушка, я… – попытался было вставить свою реплику Мэн Яо, но почти тут же задохнулся и просто склонил голову.

========== Глава третья, в которой Мэн Ши получает свободу и исполняет тайную мечту ==========

Только услышав от порога «Мэн Ши, там твой А-Яо вернулся!», она лишь устало улыбнулась и едва заметно качнула головой. Ей казалось, что эта злая, глупая шутка уже изжила себя. Когда та прозвучала в первый раз, Мэн Ши сорвалась с места, но вместо встречи с сыном получила лишь смех своих товарок. Но все же откликнулась и во второй, и в третий раз. Уже не бегом, степенным шагом – не веря, но так, на всякий случай. А потом и вовсе перестала реагировать на подобную подначку. Когда ее А-Яо вернется за ней, он будет уже признан отцом, и сопровождать его будут господа заклинатели. На присутствие самого главы Цзинь Мэн Ши, конечно же, не рассчитывала, однако не сомневалась, что тот возведет своего сына в достойное положение.

Не собиралась она трогаться с места и сейчас, однако следующие слова заставили ее содрогнуться:

– Эй, ты что там, оглохла, что ли? Сын твой вернулся! И, скажу я тебе, в свою мамашу он пошел целиком и полностью! Уже подцепил на свою смазливую мордашку господина заклинателя и даже раскрутил его на кругленькую сумму!

Сердце в груди забилось сильнее. Мэн Ши пропустила мимо ушей и скабрезность, и даже упоминание о деньгах. Куда больше ее взволновало, что А-Яо пришел не один. С ним еще один заклинатель, и значит, на сей раз жестокая шутка вполне может обернуться правдой. Как во сне Мэн Ши покинула свою комнату и пошла, все быстрее и быстрее, к покоям хозяйки. Еще даже не дойдя до них, она разглядела через открытую дверь знакомый силуэт – и больше не могла сдерживаться.

Мэн Ши прижимала к себе вытянувшегося сына и боялась разжать объятия. Казалось, если она выпустит своего мальчика из рук, тот растает, словно предутренняя дымка. А Яо обнимал ее в ответ, неловко наклоняясь.

Наконец Мэн Ши нашла в себе силы немного отстраниться и, запрокинув голову, посмотрела сыну в лицо. Оно немного расплывалось, и Мэн Ши не сразу поняла, что это из-за набежавших на ее глаза слез. Смахнув их, она снова с жадностью вгляделась в родное лицо, с одинаковым трепетом подмечая и прежние, и изменившиеся черты. А-Яо все так же оставался самым красивым на свете, однако он стал старше. Уже не мальчик, а юноша, почти совсем взрослый мужчина. Мэн Ши с легким вздохом провела обеими руками по его лицу, огладив чуть порозовевшие от этой ласки щеки.

Те дрогнули, словно Яо попытался что-то сказать, однако у него не получилось с первого раза. Сглотнув, он попытался снова.

– Я вернулся за вами, матушка, – произнес неровным голосом. – И мы уходим отсюда навсегда.

– Уходим?.. – бездумно переспросила Мэн Ши, одновременно пытаясь ужиться с бабочками, порхающими у нее в животе, и гудящей от переизбытка счастья головой.

Яо чуть посторонился, давая возможность посмотреть на стол и на громоздящиеся на нем деньги.

– Вы теперь свободны, – повторил он, улыбаясь самыми краешками губ.

Мэн Ши просияла.

– Твой о…– начала была она, однако Яо дернулся и, непочтительно перебивая, обратился к хозяйке:

– Вы слышали, что я сказал? – повысил он голос. – Мы уходим! Напишите нам расписку – и больше вы нас никогда не увидите.

– Расписку ему, – проворчала хозяйка, бросая на них недовольный взгляд. – Много чести!

– Вы взяли деньги: довольно весомую сумму. Так будьте любезны расписаться за нее, чтобы в дальнейшем не возникло никаких недоразумений, – вмешался в разговор еще один голос.

Мэн Ши вздрогнула и обернулась, только сейчас заметив, что в комнате находится еще один человек. Вот только как она могла его не заметить раньше – уму непостижимо! Высокий, потрясающе красивый молодой человек с княжеской осанкой и в дорогих одеждах, казалось, должен был привлекать к себе внимание в первую очередь.

– Хорошо, господин заклинатель, – хозяйка скривилась, но все же была вынуждена смириться с полученным распоряжением. Быстро набросав на бумаге пару фраз, она сунула ему свиток, бросив напоследок: – Наслаждайтесь своей покупкой!

Лицо молодого человека окаменело, враз став жестче, а Яо под материнскими руками напрягся так, словно готовый вот-вот броситься в драку.

– В грубых словах не было нужды, – молодой человек сделал пару шагов, как бы невзначай оказываясь между Яо и хозяйкой, его голос звучал безукоризненно вежливо. – Ими вы унижаете в первую очередь самое себя. Дайте возможность госпоже Мэн собрать вещи и…

– Нечего ей собирать, – недовольно откликнулась хозяйка. – Нет в этом доме ничего ее, пусть скажет спасибо, что я не требую снять то, что надето на ней!

Мэн Ши привычно потупила взгляд, но руками еще сильнее вцепилась в сына. Известие о том, что ее долг уплачен, и она больше не собственность ивового дома, никак не хотело укладываться у нее в голове, и потому она по привычке опасалась всего, что может разгневать хозяйку и навлечь неприятности. Последние годы приходилось так тяжело, что пришлось познать самые глубины смирения.

– Что ж, – едва заметно повел плечами молодой человек. – Раз так, то мы уходим прямо сейчас.

– Дозволено ли мне будет забрать хотя бы мой гуцинь? – не поднимая глаз, учтиво позволила себе вмешаться в разговор Мэн Ши. – Он попал сюда вместе со мною из отцовского дома, так что, наверное, он входит в мою стоимость?

Судя по всему, согласие было ими получено, ибо, выйдя из покоев хозяйки, их маленькая компания первым делом направилась к ее комнате. К ее бывшей комнате, с замиранием сердца напомнила себе Мэн Ши.

Пока она упаковывала свой гуцинь, две служанки стояли в дверях и зорко наблюдали: видимо, чтобы гости не прихватили напоследок что-нибудь еще. Это было унизительно, однако Мэн Ши, подумав, отказалась портить себе настроение такой мелочной местью. А уж когда молодой заклинатель, стоявший ранее неподвижно, как статуя, любезно подхватил ее инструмент и уважительно, будто обращаясь со знатной госпожой, помог покинуть опостылевший кров, Мэн Ши и вовсе была отомщена: лица и служанок, и сбежавшихся к этому времени поглядеть на ее уход сестричек перекосило от досады.

Первым делом они направились в гостиницу, где заказали обед, и Мэн Ши наконец-то узнала имя своего спасителя.

– Орден Лань? – растерянно переспросила она, переводя взор с прекрасного молодого человека на Яо и обратно. – Но почему орден Лань? Разве твой отец…

– Матушка, пожалуйста! – Яо не должен был перебивать ее, и Мэн Ши едва не пожурила его, как в детстве, однако в голосе сына прозвучало такое отчаянье, что она смолчала.

А Яо вздохнул и, искоса стрельнув глазами на своего спутника, ободряюще ему улыбнувшегося, произнес:

– Отец не захотел меня признать. Извините, матушка. Я не оправдал ваших надежд.

– Вот как? – Мэн Ши едва заметно нахмурилась. – Но тогда… откуда же взялись все эти деньги?

Сердце на мгновение кольнуло нехорошее предчувствие. Именно сейчас очень отчетливо вспомнились ехидно брошенные ей слова: «Уже подцепил на свою смазливую мордашку господина заклинателя и даже раскрутил его на кругленькую сумму!» Неужели ее А-Яо пожертвовал собой и ступил на этот разрушительный путь?