Текст книги "Полет Ястреба"
Автор книги: Сыченко Игорь Алексеевич
Жанр:
Киберпанк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Да, я ждала тебя,– ответила Молния.
Это я уже знал. Узнал утром, как только связался с научной группой. Ренор сказал мне, что на все вопросы она либо молчала, либо отвечала односложно: "Я жду Юру". Меня это так поразило, что я даже на некоторое время потерял дар речи. Сергей Андреевич, не дождавшись адекватного ответа, направил меня в его лабораторию.
Оказалось, что пока я спал, Белоусов снова вернулся на планету, а Ренор и Ястреб всё это время анализировали собранные данные. Искин даже попытался вступить с Молнией в контакт, но ответ не оставался тем же. В принципе, её поведение легко объяснялось: всегда надёжнее иметь дело с уже знакомым человеком.
Прямо из лаборатории я сразу же направился в ангар, где меня уже ждал готовый к отлёту разведывательный бот "Глаз", и через час уже находился здесь, в рубке корабля-артефакта.
Я посмотрел на прыгающий шарик и улыбнулся: ей богу, как дитя. Вот уже не думал, что этот артефакт может настолько ко мне привязаться, а раз так, то я остаюсь на острие разведки, и теперь, когда первый контакт налажен, следует закрепить успех и приступить к дальнейшей работе:
– Я могу сесть?
– Конечно,– кресло повернулось ко мне.– Можешь поднять забрало. Здесь привычная для тебя атмосфера.
– А откуда ты знаешь, какая атмосфера для меня лучше?
– Вы дышите в атмосфере, состоящей из азота, кислорода и других газов, иначе – воздухом. И здесь воздух. Баллоны твоего скафандра, атмосфера корабля заполнены им.
– И для тебя не составило труда узнать это?– спросил я, садясь в кресло.
– Нет.
– А как ты это определила?
– Я просто захотела узнать и узнала.
– То есть ты... создала приборы?..
– Нет, я могу видеть на любом расстоянии в любом спектре.
– Ничего себе,– вырвалось у меня. Я хотел спросить, каково это, видеть на любом расстоянии, но тут же вспомнил, как ощущал мир перед тем как попасть в эту рубку.
– Мне помнится, мои создатели дышали воздухом...
Я решил последовать совету Молнии и рискнуть, подняв забрало. Признаться, сделал я это не без внутреннего сопротивления, несмотря на то, что датчики подтверждали её слова. На моё удивление здесь даже присутствовали запахи кожи и проводки – удачная имитация кабины, даже в мелочах.
– Как тебе это удаётся?
– Не поняла...
– Создать такую правдоподобную иллюзию.
– Не понимаю тебя. Это не иллюзия. Разве ты не видишь?– в голосе действительно проскользнули нотки удивления.– Нет, это было здесь.
– То есть?.. Подожди, давай разберёмся. Где я конкретно нахожусь? Внутри тебя?
– Вот же я,– Молния засигналила габаритными огнями.– Как ты можешь находиться внутри меня? Ты у меня дома... В гостях...
– И это помещение уже находилось здесь до того момента, как ты осознала себя?
– Да, именно так. Тебя это беспокоит?
– Да...– ответил я.
– Почему?– снова в интонациях прозвучало удивление.
– Мне интересно, а это пространство было создано в тот момент, когда мы нашли тебя или существовало до того?
– Когда я проснулась, оно уже существовало. Зачем ты задаёшь такие вопросы?– пока я собирался с мыслями, Молния добавила.– Ты сделал вывод, что меня намеренно оставили?
– Очень похоже на то,– признался я.
– Зачем?
– Именно этот вопрос и волнует меня сейчас...
Я повернулся к приборной панели. До этого момента я их не рассматривал – не было времени, но она мне казалась важной уликой, словно я мог найти адрес производителя или хотя бы штрих-код. Здесь были вполне стандартные средства навигации и управления. Любой знающий пилот вряд ли испытал бы затруднения с управлением. Если так, то версия о том, что кто-то запрограммировал этот корабль на то, чтобы им могла воспользоваться любая раса, любая форма жизни, если угодно, подтверждалась. Если бы не люди нашли его, а скажем, какие-нибудь разумные микробы, то всё это пространство представлялось бы и им в привычном виде. Вот только догадывается ли Молния об этом? Думаю, да. Как же иначе?
– Ты знаешь, что это и для чего?– спросил я.
– Да, это панель управления моим домом.
– Мне кажется, твой дом – корабль, а ты его интеллект. Мы часто используем такую комбинацию.
– Не понимаю.
– Управление кораблём слишком сложная задача для отдельного человека,– пояснил я.– Всегда проще доверить вычисления тому, кто делает эту работу лучше тебя и быстрее, а ты будешь выполнять ту работу, которую выполняешь лучше. Понимаешь?
– Кажется, да.
– Это называется разделением труда. Каждый делает то, с чем справляется лучше. В результате выигрывают все.
– Но тогда ты не будешь знать, как делать другие вещи,– разумно заметила Молния.
– Да,– согласился я,– но никто не может охватить все области сразу.
Она не ответила. Вероятно, она молчала о многих своих мыслях, настолько повисшая тишина казалась мне задумчивой. Решив, что тема исчерпана, я перешёл к новому вопросу:
– Один из искусственных интеллектов пытался вступить с тобой в контакт. Ты знаешь об этом?
– Да, я отказалась.
– Почему?
– Я ему не доверяю. Его основа кажется мне сомнительной,– ответила она, а я отвлекся от изучения, не поняв последних слов:
– Это как?
– Он не живой,– она подплыла ко мне, остановившись у приборной панели.
– Ну... да...– пробормотал я.
– Мне кажется странным общение с тем, что притворяется живым... это... противоестественно!– вспыхнула она ярким светом.– Теперь я понимаю, почему вы называете их "искусственными". А ты меня понимаешь?
– Надеюсь, да,– ответил я, хотя ничего не понимал. Единственное, что вынес из разговора, было то, что она не считает себя компьютером, и... не любит компьютеры?! Искин, который не любит компьютеры! Как такое возможно? Замечательно, она ещё и с предрассудками! Весь винегрет недостатков человека и достоинств машины.– Мы бы хотели открыть канал, по которому ты смогла бы черпать информацию. В нашей базе данных многие достижения нашей культуры, техники, истории...
– Мне было бы это интересно,– Молния запрыгала и стала переливаться всеми цветами радуги. Она веселилась.
– Только тебе придётся познакомиться с Ястребом.
– Кто это?
– Наш искин. Он обслуживает все данные.
Молния мгновенно замерла, словно в тревоге. Цвета застыли.
– Да, я попробую,– ответила она.
– Главное наладить канал связи. Попробуем любой на твоё усмотрение, если мы сможем принять такой сигнал.
– Тогда для простоты не будем менять принципа связи: голосовая передача электромагнитными волнами.
– Действительно, зачем изобретать велосипед. В общении он даже похож на человека. Многие члены нашей команды даже относятся к нему, как к человеку.
– Проверю,– как мне показалось с прищуром, сказала она...
И Молния действительно проверила. Только сначала потребовалось несколько часов для настройки связи и наладки соответствующей аппаратуры, которая стояла только на разведчиках, но в результате проведённых работ, я мог общаться с Молнией, не выходя с рабочего места – теперь у меня было уже два "воспитанника". Мой коллега с "Непобедимого", наверное, обзавидовался уже триста раз, но у меня имелась хорошая отговорка для всех, кто хотел пообщаться с Молнией: её личные предпочтения, если так можно выразиться о компьютере. Но здесь, увы, я не имел полной свободы – приходилось вести диалог в нужном для экспедиции ключе. Впрочем, я не особо переживал по этому поводу, точнее лишь однажды подумал об этом, чтобы затем забыть. Конечно, я не имел ничего против совместной работы с Ватрушиным, Ренором и даже Белоусовым, хотя последнего всё-таки я предпочёл бы избегать, но раз уж обстоятельства сложились таким причудливым образом, то стоит идти до конца.
Этот эксперимент был весьма интересен лично для меня: как два столь разных по происхождению искина могут договориться между собой? Для капитана и экспедиции интерес, как мы уже обговаривали, состоял именно в привязке древнего искина к нам, поскольку идти против её воли никто не собирался, да и вряд ли бы смог. Такой вопрос, к счастью, даже не поднимался, а то мне было бы противно участвовать в обмане столь наивного искина. Как хорошо, что мне не пришлось переступать через моральные запреты, пусть даже и в отношении машины.
Общение двух искинов началось с приветствия. Я находился в зале оператора и мог в прямом эфире слышать их общение, и при случае вмешаться. Так же "на проводе" были и все остальные, кто принимал непосредственное участие в контакте.
Ястреб был запушен в режиме "ограниченной функциональности". Это означало, что на некоторое время он не имел доступ к секретной информации, не имел права управлять оружием без приказа капитана и менять свою конфигурацию без моего прямого указания. Ещё присутствовало множество иных нюансов, которые защищали нас от "вероятного негативного воздействия Молнии", как выразился Лунько. Таким образом, диалог, я бы сказал, проходил "под дулом пистолета". Впрочем, я пребывал в абсолютной уверенности, что общение никак не повредит кораблю и нам лично.
Диалог протекал в обычном темпе и скорее напоминал разговор двух людей. Молния задавала вопросы, а Ястреб отвечал. Сначала это были простые вопросы: расскажи мне свою историю, своё назначение, чем занимаешься. На них искин отвечал с точностью машины, словно позабыл свои претензии на человечность, но как только Молния спросила: "Как ты чувствуешь себя и чувствуешь ли?", всё изменилось.
– Ощущаю, чувствую. У меня есть множество сенсоров, камер, через которые я вижу мир.
– Это не чувства, а способ получения информации. Я спрашиваю о чувствах.
– Поясни определение.
"В этот момент мне показалось, что я попал в дурдом: был у меня один свихнувшийся искин, теперь их стало двое. И они ещё спорят!!! Я уж стал подумывать: не взять ли успокоительного у Ольги? Вдруг поможет. Тем временем диалог продолжался:
– Чувства – форма видения Вселенной самой себя,– пояснила Молния. Смысла я не понял. По мне это звучало как бред, но, может быть, мы чего-то не понимаем структуре мироздания? Конечно, да, многого не знаем. И даже, несмотря на заложенную в неё программу сближения, мы всё-таки в некоторых вопросах не могли найти точки соприкосновения. Надеюсь, временно.
– Не могу подтвердить,– ответил Ястреб.– У меня нет таких данных.
– Я так и знала...– ответила Молния и перешла к темам, относящимся к области культуры. Необычные, на мой взгляд, приоритеты: мне думалось, искин будет интересоваться в первую очередь техническими вопросами, нежели гуманитарными, но что я знаю о ней?..
По словам и по тону я чувствовал, что Молния относится к Ястребу с едва скрываемым брезгливым пренебрежением, терпя его лишь потому, что он выдавал ей информацию. Я стал сомневаться, а оправданно ли мы пошли на этот шаг, позволив пообщаться ей с нашим искином. "Не набьёшь шишку – не поучишься",– оценил я. Был же вариант рассказать всё собственными словами, используя Ястреба, как справочник, но, безусловно, такой подход занял бы значительное время, а у нас его как раз и не было. Вряд ли мы захотели вести на Родину столь неоднозначный объект. Кто знает, может быть, именно этот шар стал причиной гибели планетарной системы. От такой мысли меня даже передёрнуло. Почему она не приходила к нам раньше?! Я ещё раз убедился, что доступ к звёздным картам закрыть и успокоился, хотя понимал, что ей они не к чему. Белоусов сам уже указал на нашу планету, и трудно поверить, что корабль, знающий наши языки, не имеет информации о местоположении Солнца или, по меньшей мере, не сможет вычислить.
"Что-то меня на апокалипсис потянуло",– решил я остановить размышления, пока не запугал сам себя. И тут, словно согласуясь с моими мыслями, случилось самое страшное, чего мы все боялись.
Сигнал красной тревоги разорвал задумчивую тишину. От неожиданности я вскочил с места и выкрикнул:
– Ястреб, что происходит?!
– Каргонские корабли в радиусе действия сенсоров.
Из динамиков внутренней связи донеслось подтверждение:
"Внимание экипажу! Боевая тревога! Занять посты в соответствии с боевым расписанием! Внимание экипажу!.."
Я со всей силы долбанул по кнопке герметизации серверной. Где-то в чреве корабля зашевелились бронелисты, но теперь уже не представлялось возможным понять, что конкретно и где происходит – весь рейнджер пришёл в движение: выдвигались турели рельсотронных пушек, ракетные системы класса "Стрела", накопители плазмы набирали энергию для фотонных торпед, генератор работал на полную мощность, команда занимала боевые посты...
– Ястреб, покажи!– только выкрикнув, я осознал своё состояние.
Над столом засветилась голограмма, отображающая окружающее корабль космическое пространство. Где-то далеко блестели три светящиеся точки, и я отчётливо понял, что следующие двадцать четыре часа могут стать последними для экспедиции...
...Капитан Фаррел ворвался на мостик, чуть не столкнув обсуживающего дроида.
– Старпом, доложить обстановку!
– Три каргонских корабля на расстоянии миллиона километров,– ответил Надеев.– Идут строго на нас. Время выхода на дистанцию поражения примерно через час. Кажется, они торопятся...
– Вязов, объяви проверку по манёвренным двигателям.
– Уже проводим, капитан...– ответил Главный инженер.
– И ещё передай Степанову, чтобы был готов уничтожить все данные и сворачивал диалог с Молнией.
Вязов мрачно кивнул, но распоряжение выполнил – того требовала необходимость.
На обзорном экране вспыхнуло изображение, отражающее околопланетное пространство и зону вероятного столкновения.
– Николаенко на линии!– выкрикнул Кочеренко. На командном пульте зажегся экран.
– Каргонцы,– заявил капитан "Непобедимого".
– Да, мы их тоже засекли. Действуем по стандартной схеме.
– Согласен, а что с артефактом?– спросил Николаенко. Присутствие Молнии план не учитывал.– Он у нас будет с тылу.
– Думаю, не имеет значения.
– И, тем не менее, я предлагаю спуститься на более низкую орбиту и южнее относительно экватора планеты. Наши "Чеглоки" манёвреннее каргонских истребителей, так мы хотя бы снизим вероятность удара с тылу.
– Согласен.
Действия уже давно были согласованы. Фаррел отдавал приказы – команда их выполняла чётко и без лишних эмоций, словно бы и не было на горизонте трёх каргонских кораблей, хотя все понимали: столкновения им не выдержать. "Звёздный Ястреб" хоть и имел дополнительное к базовому вооружение, но относился к классу "Рейнджер" и не мог соперничать с хорошо вооружённым противником. Эвакуация с планеты по самым оптимистичным оценкам займёт порядка часа. Конечно, был вариант уйти немедленно, но это означало бросить группу учёных на произвол судьбы и провалить задание, отдать все лавры врагу – на это никто согласиться не мог.
Эвакуация с планеты шла полным ходом. Данные с разведчика ожидалось получить не раньше чем через полчаса, но и сейчас было отчётливо видно: приближаются не просто лёгкие корабли, а нечто посерьёзнее.
Опасения подтвердились первыми же снимками. Изображение были нечёткими, поскольку они были сделаны на предельном расстоянии, но всё-таки сквозь помехи удалось разглядеть три каргонских корабля. Они шли "обратным клином": между двумя крейсерами чуть позади двигался авианосец. На таких кораблях могло базироваться до пятидесяти кораблей малого типа против пятнадцати на "Непобедимом". В купе получалась небольшая ударная группировка.
– Первая группа учёных на борту,– заявил связист.– Белоусов требует встречи с вами.
Фаррел еле сдержался, чтобы не сказать какую-нибудь скабрезность.
– Что мне ответить?– поинтересовался Кочеренко.
– Пускай поднимется на мостик,– ответил капитан, справедливо полагая, что, увидев своими глазами происходящее, археолог не станет высказывать своих претензий.
Учёный влетел спустя пять минут, когда Фаррел, погружённый в работу, переключился уже на иные задачи. А ним следовали мрачный Женин и Радненко.
– Что происходит?!– прокричал Белоусов. Помощник в противовес своему патрону был крайне сосредоточен и собран. Казалось, у него не существовало такого понятия как нервы.– Почему я не могу с вами связаться? Эти солдафоны,– он указал на комвзвода,– силой схватили меня и усадили в бот!
– Женин, вы объяснили суть плана экстренной эвакуации?– спросил капитан.
– Так точно!
– Ещё вопросы?– обратился к учёному Фаррел. Терпение было на исходе, он терял драгоценное время!
– Но я руководитель экспедиции в конце концов! На каком основании?
– Согласно части пятой главы двадцать третьей пункта 971 Устава Космических Сил Лиги Наций,– ответил капитан.
– Но адмирал же обещал...
– Ястреб, поясни.
– Согласно части пятой главы двадцать третьей пункта 971 Устава Космических Сил Лиги Наций вся власть при ведении боевых действий переходит в руки военного сопровождения...– процитировал искин.
– А именно,– добавил капитан,– в мои и капитана Николаенко. И мы приступаем к действиям в соответствии принятым нами планом, ответственность за выполнение которого лежит на лично мне, поскольку я отвечаю за вашу безопасность.
– Но у нас же перемирие,– пунцовый от злости прошипел учёный.
– Да, и думаю, оно сейчас будет нарушено. Или вы считаете, что три корабля здесь находятся на прогулке?– риторически спросил Фаррел, а затем напомнил.– Господин Белоусов, мы теряем драгоценное время. Женин, сопроводите Белоусова в его каюту и немедленно свяжитесь с Лунько. Он на второй палубе.
– Есть!
– Капитан! Вызов с каргонского корабля!– раздался голос Кочеренко.
– Каргонцы замедляют ход,– доложила Тара.
– Я могу с ними договориться!– подпрыгнул Белоусов.– Я же не военный. Это мирная экспедиция, в конце концов.
Фаррел скривился, словно от зубной боли. В этот момент он был готов приказать Женину увести силой навязчивого археолога.
– Господин Белоусов, вы не знаете социальную структуру Каргона, вы никогда не имели с ним дело, вы даже никогда не видели их в лицо, поэтому доверьтесь мне. Поверьте, вам безопаснее находиться у себя в каюте. Посторонних прошу покинуть мостик!
Белоусов медленно сделал шаг назад, играя желваками, и не говоря ни слова, с гордо поднятой головой ушёл с мостика. Фаррел кивнул, и Женин последовал за ним.
– Разрешите остаться?– спросил Радненко.
– Разрешаю,– ответил капитан. Геннадий Алексеевич отошёл в сторону, чтобы не попасть в кадр, игнорируя удивлённые взгляды находящихся на мостике людей – они не понимали, почему Радненко остался.– Включайте передачу,– поправив китель, скомандовал Фаррел.
– Выполняю, переводчик включён,– ответил связист, и на обзорном экране отобразилось жуткое лицо каргонца. Фоном служил привычный для них ярко-белый свет и бледно-серые панели. Выглядел он, как обезьяна с бакенбардами. Зелёные кошачьи глаза смотрели холодно из-под толстых бровей. Вот он, собрат по разуму, настолько отталкивающий своей мёртвенной белизной, что неподготовленный обыватель вскрикнул бы от ужаса.
– Приветствую Вас,– произнёс каргонец.– С кем имею честь говорить?
– Рад встрече. Назовитесь сначала вы,– ответил Фаррел. Это был принципиальный момент. По этикету противника первым представляется начавшая переговоры сторона, в противном случае – значит, показать неуважение к самому себе. Такие проблемы встречались часто при первых контактах, а потом люди долго спорили, почему каргонцы смотрят на них свысока, что это, врождённый снобизм или нечто иное?
– Капитан гвардейского крейсера Военно-Космических Сил Империи Каргона "Сеятель порядка", Корон из рода Ракон, командующий соединением.
– Капитан рейнджера Российской Демократической Республики "Звёздный Ястреб", Джек Фаррел. Чем могу быть полезен?
– Странная ситуация складывается, капитан. Военный корабль в нейтральной зоне.
– Это мирная экспедиция. "Звёздный Ястреб" относится к классу рейнджер и является научным кораблём.
– Однако второй корабль относится к классу ударных...
– Он выполняет чисто охранные функции.
– Допустим. Однако по соглашению о перемирии этот сектор считается демилитаризованной зоной.
Фаррелу едва удалось скрыть своё удивление. Очевидно, каргонцы искали предлог, чтобы захватить ценную находку.
– Мне неизвестно ни о какой демилитаризованной зоне в секторе RJ-43-31 согласно нашей спецификации.
Каргонец отвёл взгляд, явно во что-то вчитываясь. Вероятно, это была расшифровка спецификации.
– Известно вам или нет, но такой пункт есть, а значит, вы нарушаете условия перемирия,– заявил Корон.
– Повторяю ещё раз: мне неизвестно ни о какой демилитаризованной зоне в данном секторе, соответственно я не понимаю причину ваших претензий,– с абсолютной уверенностью произнёс Фаррел. Правда была на его стороне! Жаль, что её всегда следовало подкреплять силой.
– Я могу выслать текст договора,– заявил Корон и, как показалось, усмехнулся.
"Фальшивка",– понял капитан.
– Готов принять пакет. Каким способом пройдёт передача?
– В электронном виде.
Через секунду связист сообщил:
– "Почта" принята, капитан.
– Мы получили посылку,– сообщил каргонцу Фаррел.
– Отлично. После ознакомления с документом вы обязаны передать весь имеющийся материал в наше распоряжение.
– Это ультиматум?
– Да, Джек Фаррел, это ультиматум,– заявил Корон. Капитан стоически не менял выражения лица.– Я даю вам четыре часа на размышление. Уверен, этого хватит. В противном, случае, вы сами понимаете последствия нарушения договора. И ещё, считаю, любое движение ваших кораблей будет воспринято как соответствующий ответ. Честь имею,– совсем по-человечески закончил каргонец.
– Честь имею,– ответил Фаррел и связь прервалась.
Капитан с секунду постоял, собираясь с мыслями, а затем спросил:
– Ястреб, ты проанализировал пакет?
– Да, вирусных программ и скрытых алгоритмов не обнаружено. Подтверждаю, текст полностью совпадает с известным мне договором. Однако есть ещё и приложение, в котором действительно указывается сектор RJ-43-31, как демилитаризованная зона.
– Ещё бы...– фыркнул капитан.– Никакого приложения не существует...
– Электронная подпись подтверждает подлинность документа.
Фаррел замер от неожиданности. Насколько он знал, подделать электронную подпись весьма непросто, если не невозможно.
– Вязов, Лунько – на совещание,– объявил он.– Ястреб распечатай текст. Через минуту он уже должен лежать у меня на столе. Тара, мне нужен мост с Николаевым. Да, и вызовите Степанова. Мне нужно знать, могли ли они подделать сообщение. Надеев, вы здесь за меня.
– Я тоже должен присутствовать,– тихо сказал Радненко. Капитан кивнул в знак согласия.
* * *
Суть диалога с каргонцами я узнал, когда Ястреб воспроизвёл его. Капитан снова созвал всех в зал для брифингов, уже давно ставшим традиционным местом собраний. Молнию пришлось предупредить, что у нас возникли серьёзные проблемы. Отнеслась она с непониманием, но выразила желание поговорить на эту тему позже.
На столе лежал текст соглашения и приложение к нему. Я впервые видел документ подобного уровня, точнее копию документа, потому испытывал внутренний трепет, когда брал его в руки. Надо же, а каргонцы оказывается тоже бюрократы, как и мы. Никогда не думал на эту тему, но сейчас я поразился, насколько мы похожи. А как же иначе, ведь даже война показывает нашу близость, и воюют существа в чём-то близкие друг другу, но имеющие неразрешимые противоречия. И всё-таки, какие у нас с ними могут быть противоречия? – снова задал я себе этот вопрос. В этот момент даже угроза гибели как-то отступила на второй план, уступив место интересу.
– Так, Степанов, что скажете, можно ли подделать электронный документ?
– Нет,– я светился с данными Ястреба.– Даже имитовставка сходится.
Все посмотрели на меня как на явление Святой Марии.
– В любом случае цифровая подпись совпадает,– добавил я.
– Они могли подделать электронную подпись?
– Сомневаюсь,– ответил я.– Для этого потребуется вся мощность суперкомпьютеров Академии Наук и месяцы, а то и годы работы. Уверен, у каргонцев нет таких мощностей. Насколько мне известно, у них очень слабые компьютеры.
– У них вообще тяжело с электронными машинами,– согласился Вязов. Впрочем, всем отлично известно, что до контакта с людьми каргонцы вообще не имели вычислительной техники. По их объяснению, они всегда считали технические средства такой сложности невозможным и потому не двигали прогресс в эту сторону. Как они могли обходиться в звёздоплавании без компьютеров? Удавалось как-то, но я не знаю точно. Слышал, были простейшие алгоритмы или уже готовые таблицы векторов, какие-то аналоговые приборы. Не на счётах же они вычисляли курс.
– Итак, по всему выходит, что каргонцы предоставили нам подлинник,– не то спрашивая, не то утверждая, сказал капитан.
– Господа,– напомнил о себе Николаенко, голограмма которого висела над столом,– у нас осталось три с половиной часа. И судя по всему, каргонцы не врут.
– Но мы же не можем отдать им наши находки!– сразу поставил цель Радненко.
– И сражаться с ними мы тоже не имеем возможности,– напомнил Фаррел.– В результате на нас ляжет ответственность за нарушение перемирия. Нам таких полномочий никто не давал.
– История нас проклянёт,– согласился Вязов,– и будет права.
– И всё-таки есть возможность,– снова заявил Радненко.
– Слушайте,– уже раздражённо сказал Главный инженер. Я предпочёл отвлечься на изучение документа,– вы всего лишь помощник господина Белоусова, которого здесь даже нет. Не суйтесь в дело, в котором вы ничего не понимаете.
– Я не археолог,– признался Радненко.
Я сначала не поверил собственным ушам. Я что, ослышался? Но все, включая Николаенко, Фаррела и Лунько, смотрели на Геннадия Алексеевича с немалым удивлением.
– Решили сказать правду?– спросил капитан, и я понял, что тот знал об этом. Вот так новость!
– В световом годе находится земной флот,– заявил Радненко.– Такое расстояние позволяет прибыть ему за пять-шесть часов. Мы можем отослать капсулу с сообщением. Они оповещены.
– Что здесь происходит?– ошарашено произнёс Главный инженер, но ему отвечать не стали.
– Господин Радненко,– официальным тоном сказал Лунько.– Потрудитесь, пожалуйста, объяснить, на каком основании нарушено соглашение и почему никто об этом не знал.
– Николаенко, вы в курсе?– спросил Фаррел.
– Нет,– мрачно ответил капитан "Непобедимого".
– Тайны мадридского двора,– еле слышно проворчал Вязов, и я готов был подписаться под его словами.
– Ястреб, выключи запись,– обратился наверх Радненко.
– Капитан?– запросил разрешения искин.
– Отключи.
– Сделано.
– Говорите, Геннадий Алексеевич. Мы вас внимательно слушаем.
– Все вы выполняете задание, о секретности которого не стоит говорить,– произнёс Радненко. В голосе его чувствовалась сила и уверенность.– Капитан, вы разговаривали с адмиралом. Он вам говорил, что важнее этого задания не может быть ничего.
– Но я не буду подставлять свой экипаж под удар целого соединения флота Каргона без причины.
– Разумеется. И я постараюсь вам объяснить причину.– Что вам известно о причинах войны?– спросил Радненко и добавил.– Только честно. Поверьте, у меня нет причин отстранять вас от командования.
– Ничего, во что безоговорочно поверил бы.
– Это верно. Экономических причин нет, политических тоже: насколько нам известно, никаких оскорблений мы и не наносили. Врождённая агрессивность? Вариант, капитан. Вполне возможно. В конце концов, система диктатуры, жажда власти были свойственны людям во все времена. Наверное, они свойственны и каргонцам. Как вы думаете?
– Допускаю и такое.
– А теперь к делу. Вернёмся к прошлому. Два года назад, 17 апреля 2275 года, в секторе RJ-43-31 было произведено нападение на корвет разведки "Зоркий". Каргонцы атаковали его, когда корвет шёл в ускоренном режиме, а, следовательно, не мог совершить манёвр уклонения. Они его просто расстреляли – идеальная мишень. Как знаете, это послужило прелюдией к началу войны. Но "Зоркий" успел послать сообщение до того как был уничтожен. Его задача была проста: сканирование области пространства в автоматическом режиме. Он оказался слишком зорким и разглядел лишнее. Вы понимаете?
– Если честно, не очень. Речь идёт о каком-то артефакте, технологии?
– Артефакте. Разрешите?– Радненко достал информационный кристалл и вставил его в порт.– Там только одна запись.
– Ястреб, прочитай,– приказал капитан.
Перед всеми развернулась голограмма, отображающая сферу. В центре виднелась небольшая точка – очевидно, это был "Зоркий". Затем что-то очень быстрое обогнуло корвет и исчезло.
– Неизвестный объект двигался со скоростью, превышающую световую в миллионы раз, без всякой гравитационной волны. Причём заметьте: в обычном пространстве. Наша физика восстаёт против этого!
– Иной принцип движения?– догадался Вязов
– Да.
– И что это за объект?
– Не поверите, это наш шарик,– усмехнулся Радненко.
Возникшая тишина была абсолютной.
– Во время боевых действий в сектор RJ-43-31 неоднократно посылались разведчики, пока не была обнаружена эта система. Дальше вы понимаете, что случилось. Мы добились перемирия, каргонцы согласились потерпеть нас в этой системе. Думаю, они не ожидали, что мы найдём на этой планете что-либо стоящее. Абсолютно были уверены, что выиграют время, чтобы найти этот артефакт. Почему, не знаю, могу только догадываться, но невероятно повезло.
– Значит поиск внедрившегося террориста не имеет к вам никакого отношения... И вы не придумали ничего лучше, как направить сюда нас с военным сопровождением, прекрасно зная, что за этим последует?– спросил капитан. Я сидел в нескольких метрах от него и прекрасно чувствовал напряжение. Да что там говорить, нас всех использовали в тёмную. Как так можно?! Я не понимал. Попахивало чем-то мерзким и скользким...
– Мы предположили, что, если мы что-нибудь найдём на этой планете, то Каргон обязательно уничтожит "Звёздный Ястреб". Мы не могли этого допустить.
У меня уже голова шла кругом...
– То есть вы готовы возобновить войну из-за найденного здесь артефакта?– ровным голосом спросил Фаррел. Как только ему хватило самообладания? Я бы так не смог.
– Господин Фаррел, суть нашёго конфликта уходит далеко, гораздо глубже, чем вы себе представляете. Война началась из-за этого артефакта. Сейчас перемирие, но ненадолго.
– А если бы каргонцы нашли первыми артефакт?
– Мы бы поступили так же, как и они сейчас,– признался Радненко.– Капитан, вопрос стоит о выживании нас как вида. Это выше всяких принципов. Война продолжится в любом случае. Вы понимаете?
– Да. Продолжайте...
Щёлкнули чьи-то кости. Я повернулся на звук: Вязов от напряжения ломал себе пальцы. Выглядел он ужасно: весь серый, бледный, как сама смерть. Я уж подумал, не вызвать ли Ольгу. Как бы Евгений Александрович в обморок не упал.
– Стоит вопрос о том, чья будет в дальнейшем галактика,– продолжал Радненко.– Мы – две цивилизации, находящиеся на одном уровне развития, со схожими принципами, мы близки по расстоянию, в конце концов. Это неразрешимая загадка: как мы, две настолько близкие при всех различиях цивилизации, могли возникнуть по космическим меркам практически в одном месте, практически одновременно?– он остановился и оглядел всех присутствующих, словно желая убедиться, что каждый услышал его слова.– Технологии древней цивилизации поднимут либо их, либо нас на ступень выше, оставив второго далеко позади. Это скачок, который позволит прыгнуть на сотни, а может, и на тысячи лет вперёд. Слабый будет мгновенно поглощён и видоизменён другим. Каргон это прекрасно понимал, потому пытался скрыть от нас свою находку. Становится вопрос: кем же мы будем в итоге? Людьми, каргонцами?
