Текст книги "Драконий маг (СИ)"

Автор книги: Svir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Стоило вспомнить о Тарелле, как тот напомнил о себе самым естественным образом – магическим. Широкий белый луч, появившийся, казалось, из ниоткуда, угодил Боликен в единственный глаз на лбу. Тварь тонко взвыла и отпрянула, а потом и кинулась обратно по дороге, спеша удалиться от замка как можно дальше. Дракон улыбнулся, видя, как потрясают кулаками над головами воины, а потом бегут осаждать еще одного монстра – Вингоро – желеобразного спрута, невесть зачем выползшего на берег. Обычно это создание сидело в пучине и не высовывалось. До этого боя Дракон полагал, будто и дышать-то поверхностным воздухом оно не в состоянии.

И снова Тарелль послал свой луч. Удивительно: раньше он предпочитал всевозможные шары, наполненные энергией стихий, вьюги и бураны, или туман, который внезапно окутывал врага, а уж в нем маг мог сотворить любую иллюзию. Во время одной из дуэлей Тарелль столь сильно напугал противника, что тот прямо посреди насланного на него морока сотворил портал в океан и в прямом смысле слова смылся (огромной волной), оставив после себя лишь мокрое место. Лужа, подчиняясь каким-то магическим законам, перенеслась в главный зал башни и растеклась посреди него. Ее не удавалось вытереть, высушить и убрать любым известным способом еще в течение недели.

Спустя три атаки Дракон все же рассмотрел, с помощью чего маг посылал лучи и громогласно расхохотался. Тарелль стоял, широко расставив ноги, и сжимал вместо посоха… лопату. Самую обыкновенную – какой садовник окучивает деревья! Черенком он опирался о землю, а со штыка и срывались лучи.

Звон усилился. Воздушник, наблюдавший за ним все это время, видно, решил, будто Дракон слишком отвлекся и забыл о нем. Разумеется, он просчитался. Дракон сложил крылья и устремился к земле, но тотчас развернулся, снова набирая высоту. Лязг зубов раздался над самым ухом, а потом собственные клыки впились в чужую плоть. Воздушник в долгу не остался, вгрызся в лапу, однако Дракон добычу не выпустил и лишь сильнее стиснул челюсти.

Алая пелена застила взор, за ней мелькали багровые облака и какие-то тени. Воздух свистел в ушах, в нем время от времени раздавался звон. Земля и небосвод менялись местами в пугающей круговерти. Они, кувыркаясь, неслись к земле. Вряд ли неминуемое падение не покалечит и одного, и другого. Вернее, воздушник, может, и выживет, а вот по поводу себя Дракон уверен не был. Несколько раз он пытался расправить крылья и затормозить, но проклятый змей очень неудачно навалился на правый бок, измяв перья. Дракон растопырил левое крыло, но только закрутил их еще сильнее. И ведь зубы не разомкнешь. Выпустишь соперника – считай, проиграл. Тварь-то воздушная: своя стихия ее в обиду не даст.

Звон стал отчетливее, а падение замедлилось. Змей распушил плавник справа и установил плашмя хвост. Ветер перестал выть, ударился в крылья и кинул обоих вверх. Вот тогда-то – стоило смертельной опасности отступить – Дракон и ощутил волнами накатывающую слабость, ледяной огонь чужой холодной крови во рту и боль.

– Пусти… – прошипел каким-то образом змей, не размыкая челюстей. – Я соглашусь на твою победу.

Дракон ответить не мог, приотпустил соперника, а затем прикусил сильнее. Он ждал официального признания-клятвы, от которого воздушник уже не отвертится.

– Признаю себя побежденным! – закричал змей, выпуская его лапу и шипя неслышные проклятия.

Разомкнуть челюсти самому показалось едва ли не непосильной задачей, но Дракон справился, тотчас охнул и едва не свалился в беспамятство, а заодно и на землю.

Они расцепились. Змея качало на волнах ветра, а вот Дракону приходилось парить и ругаться про себя.

– Врата того не стоят, переживу, – зло выплюнул змей.

– И больше меня никогда не побеспокоишь! – настойчиво произнес Дракон. Он, будучи победителем, имел право требовать подобных обещаний. Кроме того, воздушник обязан был их исполнить.

– Мрак с тобой, не побеспокою.

– Мрак со всеми нами, – сказал Дракон и кивнул.

Змей вильнул, совершил полный оборот вокруг собственного хвоста и растворился в синем небе, накинув полог невидимости. Тварь! Воздух его не только будет держать, но и исцелит насколько сможет, а Дракону еще предстояло приземлиться – на раненную лапу.

На поле возле замка все уже закончилось. Медленно и уныло уползал по дороге к лесу огромный спрут Вингоро. Отвратительно смердела, испаряясь, туша Зильге – тоже существа глубоководного, шарообразного, с тремя полуслепыми квадратными глазами, не различающими цветов (только тени и тепло-холод), и с клыками-иглами на конце длинного хобота. Скоро совсем испарится – и воспоминания не останется. От двух других чудищ остался только круг выжженной травы да горящие кусты, а вот среди защитников не пострадал никто.

– Ай да маг! – Дракон не удержал восторженного возгласа, впрочем, не особенно и старался. Стражники поддержали его одобрительным гулом. Сидящий на валуне Тарелль, подарил взгляд, полный ехидства, смеха и удачно скрываемого превосходства. Он был доволен и собой, и теми, кто сражался с ним рядом, и боем, и победой. У его ног валялась лопата. От штыка остался лишь покореженный кусок металла.

Дракон пошатнулся. Нога казалась колодой, кое-как держала, но с каждым мгновением немела все сильнее.

– Ты ранен? – маг нахмурился, осматривая его с головы до ног, встал, подошел практически вплотную.

Дракон фыркнул. Он был залит кровью – и своей, и змея – только маг почему-то задавал совершенно неуместный сейчас вопрос.

– Я не вижу крови… – прошептал Тарелль, – ты покрыт лишь какой-то синей жидкостью…

– Драконья кровь отличается от человечьей.

Маг охнул. Параллельные морщинки темными бороздами прочертили высокий лоб, однако расслышать ответ Дракон уже не смог. Усталость накинулась на него отовсюду, а тьма обняла и согрела.

Он очнулся в комнате, отданной Тареллю. Кажется, скоро ее станут именовать не иначе как врачевальней. Под потолком витал полумрак. Легкий ветерок, словно прося прощения за то, что в недавней дуэли был на чужой стороне, ласково проходился по коже и играл огнями свечей. Тарелль сидел в кресле у изголовья и читал очередную книгу.

– Не боишься испортить зрение? – спросил Дракон.

Маг вздрогнул, поднял на него взгляд, полный беспокойства, оглядел и только потом выдохнул:

– Мне достаточно света.

Дракон удивленно склонил голову к плечу. Показалось, или из глаз Тарелля действительно лилось мерное серебряное сияние? Да и кожа в свете свечей поблескивала металлом.

«Красиво! – подумал Дракон. – Но отчего? Неужели сам мир принял его? Или таким образом проявляет себя недавняя близость?..»

Бабки-змеюшки до сих пор сказывали новорожденным дракошатам истории, в которых спутники драконов, избранные теми из числа иных рас, рано или поздно тоже становились драконами. Только правда ль это, или желание привить чаду уверенность, будто для искренней любви нет ничего невозможного? Да и как бы отнесся к подобному сам Тарелль? Вряд ли испытал бы восторг.

– Как ты?

Дракон прислушался к себе. Нога ныла и зудела до зубовного скрежета – явно заживала. Иных неприятных ощущений он не испытывал, да и голова не кружилась.

– Терпимо. Это ты перенес меня сюда?

Тарелль кивнул.

– В свою комнату? – удивился Дракон.

Тарелль повел плечом и ответил:

– Сюда было проще и быстрее кинуть портал, к тому же мне не страшно поспать в кресле несколько ночей. Заодно пригляжу.

Дракон с большим удовольствием потеснился бы, однако и такая явная забота бальзамом разливалась в груди.

– К тому же здесь сам замок помогает скорейшему выздоровлению.

– Главное, чтобы по голове не бил, – фыркнул Дракон и улыбнулся.

– Методы, способствующие выздоровлению, бывают разные, – авторитетно заверил Тарелль. – Меня поливали из кувшина, чтобы не разлеживался до полудня.

– Ужас!

Перебрасываться практически ничего не значащими, но теплыми фразами, было очень приятно. В какой-то момент Дракон протянул руку, накрыл пальцы Тарелля, лежащие на подлокотнике кресла, своими, а тот не поспешил прервать прикосновение.

– Извини, я действительно не знал, как выглядит драконья кровь.

– Но ты ведь сражался на войне.

– Именно так, – он кивнул. – Однако не на самом поле боя. Я бил на расстоянии – что-то вроде артиллерии, только магической. Соответственно, не мог видеть последствий своих действий, только чувствовал, попал ли в намеченную цель или нет.

Дракон передернул плечами. Помнил он эти огромные огненные шары, появлявшиеся словно из ниоткуда и косящие его подданных десятками.

– Признаться, удивлен тому, что твои воины меня не разорвали, как только я начал колдовать. Магический почерк не скрыть. Даже те, кто незнаком с высоким искусством, раз столкнувшись с чарами, уже не спутают одни с другими, – проронил Тарелль, видно, неверно истолковав выражение его лица.

Дракон качнул головой.

– Все не так. Ты совершенно не разбираешься в холоднокровных, мой замечательный маг.

– Немудрено, мой Дракон, – отзеркалил обращение Тарелль, перевернув его на свой манер. – Как и ты не понимаешь людей, так же и я – драконов.

– Мои подданные радуются тому, что столь могущественный чародей теперь на их стороне. Если бы не ты, в недавнем сражении погибли бы многие, а атаку тварей пришлось бы отражать непосредственным защитникам замка и врат.

Тарелль повел плечом.

– Знаешь, в моем мире монархам и истинным аристократам приписывают особую голубую кровь. Я вот задумался, просто ли так?

– Холоднокровные правили теплокровными, начиная с самых древних времен, потому я не удивлен. Некоторые наши летописцы утверждают, будто вы – это мы, просто под воздействием вашего солнца кровь нагрелась. Не знаю, возможно, так и было.

– У вас есть своя летопись?!

– На самом деле, их много. Всякий найдет себе объяснение под стать.

– И о чем говорится в иных?

– Некоторые тебе не понравятся. Например, огневики считают, будто вы состоите из вод первичного океана. Мол, на заре становления вашего мира вышли на берег. Потому-то ваша кровь и солона.

– Но она красная!

– Воды первичного океана были алыми и теплыми, мой маг. Когда ваши далекие предки вышли на берег, то не обладали даже зачатками разума, да и внешне сильно отличались от людей нынешних. Однако одному из вас посчастливилось каким-то образом привлечь внимание Прапрадракона. Он и поспособствовал вашему становлению как расы.

Тарелль хмыкнул, пригладил волосы и в задумчивости принялся наматывать прядку на указательный палец. Молчал он долго.

– А как считаешь ты? – спросил, несколько минут спустя.

– Я? – Дракон вздохнул. – Я полагаю, все правы по-своему. Воды первичного океана действительно текут в ваших жилах. Более того, знавал я человека, на заре времен бившегося вместе с одним из драконьих властителей против захватчиков, пришедших из-за грани известной Вселенной. Воин был изранен и умирал, и тогда дракон взял океанские воды, смешал со своей синей кровью и влил в его плоть.

– И он выжил?

– Более того, стал бессмертным и первым чародеем. На вас ведь время почти не действует, не так ли? К тому же вы не стареете.

– Стареем. Правда, не так, как люди без дара, и процесс этот у нас обратим. Все зависит от эмоций, которые испытывает маг. Некоторые, желая избавиться от человеческих страстей, специально держат себя в состоянии древних старцев.

– Меня искренне радует, что ты не один из них.

– Признаться, мне попросту все равно: магия сама избрала тот возраст, который мне более всего подходит, – сказал Тарелль и тотчас возразил: – Однако моя кровь ала и горяча.

– По жилам первого чародея тоже бежала отнюдь не непонятная жидкость сиреневого окраса, – рассмеялся Дракон и тотчас посерьезнел: – Цвет, возможно, и отличен, но состав схож, мой замечательный маг. Просто вы жили на земле, а мы летали меж звезд. И Повелитель Мрак всегда пребывал вместе с нами, поскольку нет и не может быть темноты черней той, которая окружает тела небесные.

Тарелль явно задумался над его словами, и Дракон воспользовался этим: сжал его пальцы, притянул к губам и лизнул самые кончики. Маг удивленно взглянул, но вырываться и не подумал.

========== 11 ==========

Праздник начала года (у драконов он выпадал на последние дни весны) был в самом разгаре. Столы ломились от яств, большее число которых Тарелль не мог распознать, а меньшее лучше бы так и осталось неузнанным. Особенно покорила его поджаренная нога какого-то сине-зеленного (то ли при жизни существо имело такой цвет, то ли именно так повлиял на него огонь) монстра, покрытая грубой белой щетиной. У холоднокровных кушанье пользовалось неизменной популярностью, но заставить себя отведать хотя бы кусочек маг не решился. Запеченный полностью в каком-то серо-малиновом сиропе звероящер тоже не вызывал доверия, а думать, что именно положили в многочисленные салаты всех известных цветов и чьи глазки плавали в бульоне, тем более не хотелось. К счастью, местная рыба оказалась вполне обыкновенной, а фрукты, пусть и выглядели необычно, были весьма недурны. И, конечно, же хлеб. Тарелль в жизни не ел вкуснее.

Дракон сидел рядом и откровенно посмеивался. До сегодняшнего пира Тареллю приносили блюда весьма заурядные, никаких лягушек и ящериц не предлагали и вообще, похоже, кормили тем, что добывали по ту сторону врат. Впрочем, маг не растерялся, и это вызвало одобрение не только у Дракона, но и у его многочисленных вассалов и союзников. Те вначале вечера пялились просто неприлично, потом поуспокоились, хотя человек рядом с хранителем врат, разумеется, интересовал всех.

С момента той первой дуэли прошло полгода и миновало пять поединков. После последнего Дракон все еще хромал: пурпурно-серая огненная гадина о шести головах умудрилась покусать его за обе ноги.

Тарелль не сидел без дела, его слава драконьего мага гремела по миру. Он точно не отсиживался за замковыми стенами, пусть Дракон каждый раз переживал и злился, оставляя его держать оборону. Иногда маг чувствовал себя принцессой, которую, дай только слабину, обязательно заточат в башне и примутся охранять денно и нощно. Потому слабости он себе и не позволял, хотя иногда очень хотел бы.

Дракон так и не потерял к нему интерес, хотя научился не столь явно выказывать его. От тактики молниеносного захвата он перешел к длительной осаде и, похоже, нащупал те струны души, за которые мог тянуть, не вызывая вспышек гнева или раздражения. Например, он взял за привычку встречать вместе с Тареллем закаты, стоя на верхней площадке самой высокой замковой башни, или перекидывался в боевую форму и катал его в вышине. Их поездок в многочисленные селения драконьего мира Тарелль ждал с нетерпением и восторгом. Истории о холоднокровных, Вселенной и ее устройстве он мог слушать беспрерывно. Лишь в груди по-прежнему сидел ледяной осколок, напоминая о предательстве и заставляя ожидать возмездия.

– Не желаешь ли отведать крылышко аримадлэ? – поинтересовался Дракон. Уголки его губ неизменно стремились вверх, но он пока держался и не показывал улыбки. Ну видно же: замыслил какую-то гадость.

Разумеется, он волен был отказать, но Тарелль решил поддержать шутку. Тем паче, соседи по столу – сплошь высокородные драконы – проявили к беседе живой интерес.

– А что есть такое аримадлэ? – спросил он, намеренно коверкая фразу. – Или кто?

– Летучая рептилия, обитающая на южном склоне роковой горы, – немедленно подсказал один из сотрапезников. – Впрочем, я правильно понимаю, что юный чародей не жалует мяса?

– Отчего же? – Тарелль повел плечом, намеренно не заметив обращения. Не столь и юным он являлся – хотя в сравнении с драконами, разменявшими далеко не первую сотню лет, а то и тысячу… – Я неплохо отношусь к животной пище.

– Но не из нашего мира? – поинтересовался другой.

Тарелль хмыкнул.

– Мой маг родился в мире теплокровных, – решил прийти к нему на выручку Дракон. Конечно же, слово «мой» он не мог не выделить – чтобы дошло до самых отчаянных: человека обижать нельзя. Поначалу такое отношение просто выбешивало, но со временем Тарелль стал относиться к нему спокойнее и даже шутить по поводу собственности зубастого ящера. После же рассказов Дракона об удручающей привычке его соплеменников прибирать себе любые диковины, к которым утерял интерес предыдущий владелец (или якобы утерял), показательно не обращал внимания на «игры в принадлежность». Хотел ли Тарелль однажды оказаться в роли сокровища, за которое решили поспорить драконы? Высшая магия упаси! Лучше терпеть все эти громогласно подчеркнутые «МОЙ», драконью руку, отдавливающую плечи, и хвост, гладящий под столом по колену. – А теплокровные едят теплокровных так же, как мы холоднокровных.

– Это очень интересно! – воскликнул собеседник напротив. Тоже дракон, но выглядевший почти как человек, только кожа отливала в благородную зелень, а рот казался неестественно большим. – А отведав холодной крови, люди могут отравиться? Я почему спрашиваю-то: мой прадедушка по материнской линии еще при прошлом хранителе врат как-то перешел в мир по ту сторону, разорил пару деревень, пожрал… Я честно не помню, как он называл жирных мычащих существ.

– Коровы, – подсказал Тарелль.

– Вот, точно! – обрадовался тот. – Может, и пару человек прихватил, кто ж теперь припомнит? Так вот… отравился и едва не умер.

– А ваш родственник случайно мага не цапнул? – поинтересовался Тарелль.

– Да кто ж теперь разберет? – развел руками собеседник, бросая на него голодный взгляд, словно хотел попробовать.

– Любой маг всегда найдет способ дотянуться до своего обидчика, даже будучи по другую сторону жизни, – настало время Тареллю выделять слова. Он выбрал «всегда». – А кроме нашего брата, есть очень немало людей, наделенных дремлющим или слабым даром: всевозможные колдуны, ведьмаки, оборотни, травники, лекари…

– Не продолжай! – взмолился собеседник и замахал на него руками.

– Потому кусать людей не советую, – заявил Тарелль. – Для вашей же пользы. Что касается меня – во время странствий приходилось питаться и змеями с лягушками. Ничего так, курятину напоминает.

На несколько мгновений над столом и всем залом повисла тишина, а потом грянул дружный хохот.

– А что такое кур-и-ятина? – поинтересовался дракон слева.

– Нелетающая птица. Люди разводят курей ради мяса и яиц, – ответил Тарелль, не имея в виду ничего особенного, но смех грянул с новой силой.

Дракон, припомнивший о неудачной трапезе своего предка, изменил цвет кожи на пурпурный и, промямлив извинения, поспешил отсесть.

– Я сказал что-то не то? – спросил Тарелль.

– Боевая форма высокородного Брагнетура – травнир.

Тарелль вопросительно глянул на Дракона, и тот пояснил:

– Помесь жабы с курицей в сарай величиной, – и снова захохотал. Магу пришлись ощутимо прижать его хвост коленями, чтобы привлечь внимание. Дракон шумно выдохнул и замолчал.

– Я точно не… – начал Тарелль, но его прервал другой дракон:

– О, маг, не тревожься! Брагнетур не из тех, кто обижается на веселую шутку. В некотором роде он собирался укусить тебя словесно. Теперь же, когда ты не только избежал его клыков, но и прихватил в ответ, не будет приятеля, более верного тебе!

– Будет, – ревниво заметил Дракон и перевил свои пальцы с пальцами Тарелля, шепнув практически неслышно: – Хвост – наиболее чувствительное место у холоднокровных, ты не знал?

Тарелль вздрогнул. Драконий хвост, все еще зажатый меж коленями, изогнулся и принялся тереться о внутреннюю сторону бедер – пришлось его немедленно выпустить. Он лишь надеялся, что не изменился в лице, и никто не заметил, чем они под столом занялись.

– Так что насчет крылышка?

Тарелль кивнул, не до конца расслышав вопрос, потому что драконий хвост не убрался, а продолжил ласкать его бедра. И хотелось бы разозлиться на это, да почему-то не выходило.

Дракон махнул рукой, и перед Тареллем поставили большущее блюдо. Лежащим на нем огромным крылом – бордовым, истекающим соком, с хрустящей корочкой и в соусе из синих кисло-сладких ягод – получилось бы накормить роту солдат.

– Раз я делю с тобой сражения, мой Дракон, – заметил Тарелль, берясь за столовые приборы, – то и ты приди мне на помощь и раздели трапезу.

– Прекрасные слова, – похвалил кто-то из сотрапезников.

– С радостью, мой маг, – откликнулся Дракон.

Мясо оказалось вкуснейшим.

========== 12 ==========

Она вползла уже ближе к окончанию пира: высокая, стройная, красивая холодным властным величием; окинула зал уверенным взглядом и направилась прямо к столу. Нагайна приковывала к себе внимание, и, конечно же, маг тоже не мог ее пропустить. Настолько безупречных женщин он в жизни не видел, и пусть вовсе не шла она по полу, а ползла с тихим шелестом, дела это не меняло.

Наги присягнули хранителям врат порядком давно и с тех пор ни разу не изменяли клятвам, однако и в опоздании красавицы-нагайны, и в том, с каким усилием бил по полу хвост, виделось раздражение и злость.

– Приветствую тебя, Прекраснейшая, – произнес Дракон и склонил голову. – Ты припоздала нынче, но я не сержусь.

– Вольно было бы тебе сердиться, если бы я вообще не прибыла, – словно хрустальный бокал разбился в тишине зала, столь резко прозвенел ее голос.

– Не прибыла бы, выказывая неудовольствие мной или по иным причинам? – спросил Дракон нахмурившись.

– Одно вытекает из другого, Амартэшинасш… – верного имени она не произнесла, перейдя на свой язык и исковеркав звуки шипящим акцентом, но Дракон вздрогнул и почувствовал, как напрягся рядом Тарелль. – Нелегко нынче добраться до твоего замка. Зло поселилось в нашем лесу. Если бы воин, сопровождавший меня, не пожертвовал собой, не лицезрел бы ты владычицу Мириш на своем пиру.

По залу прошел шепоток. Дракон указал на лавку напротив себя, и сидящие на ней драконы немедля потеснились. Мириш присела, свернув хвост плотными кольцами, развернулась в талии и водрузила руки на столешницу. Тарелль удивленно приподнял брови. В его мире существовали совы, способные вертеть головой так, что могли глядеть назад. Наги, как оказалось, могли проделывать нечто подобное, причем со всем своим телом.

– Неужели не видел ты в своем зеркале нашей беды? – вопросила Мириш.

– Извини, Прекраснейшая, не видел. И вот уж полгода как не получал я никаких вестей о горестях твоего народа, – сказал Дракон как смог учтивее. Мириш всегда ему нравилась: и внешне, и умом. Никогда не начала бы она дерзкие речи, если бы беда не приползла бы к ее порогу.

– Значит, все гораздо хуже, чем есть, – вздохнула она. – Кто-то скрыл от тебя наши невзгоды.

– Утоли голод и жажду, Прекраснейшая, – предложил Дракон, – позволь мне подумать.

Мириш благодарно склонила голову, послала в сторону Тарелля удивленно-заинтересованный взгляд с толикой одобрения и пододвинула к себе блюдо с фруктами. Наги не вкушали животной пищи.

Все то время, что она вгрызалась в плод акуи, Дракон размышлял. Скрыть от зачарованного зеркала что-либо мог бы маг иллюзий. Но Тареллю подобное было ни к чему, к тому же, он видел нагайну впервые. Иных чародеев по эту сторону врат не было – значит, врага следовало искать среди своих. В горах жили инеистые драконы, способные насылать сны. По идее, очень сильный их представитель мог бы скрыть поселение нагов. А еще это сумел бы сделать Повелитель Мрак, только зачем?..

В груди шевельнулось подозрение. Слишком падок был тот на людей, а уж в том, что Тарелль особенный, сомневаться не приходилось. Неужели Повелитель Мрак затеял некую игру? Или кто-то другой, жаждущий хитростью завладеть замком?

Когда подкованный каблук уперся в раненную ногу, нажал и немного покрутился, Дракон едва не взвыл. Маг же никак не отреагировал. Вот ведь!.. Где, спрашивается, у людей совесть?!

Дракон хватанул ртом воздух и моргнул. Оказывается, он слишком глубоко погрузился в размышления. Тарелль, все это время беседовавший с Мириш, буквально взывал к его вниманию. Интересно, о чем они говорили? Уж больно нехорошо и заинтересованно блестели глаза у мага.

– Я не смею просить тебя, но потребовать у хранителя обязана, – говорила тем временем Мириш. – И буду несказанно признательна за помощь, – добавила она и склонила голову (не перед Драконом, а перед Тареллем!).

– Я готов составить вам компанию на обратном пути, – заявил маг, кинул быстрый взгляд на Дракона и поклонился ему, положив руку напротив сердца, – но прежде прошу отпустить меня.

– Молю тебя, Амартэшинасш… – прошипела Мириш.

У Дракона появилось ощущение, что его затащили в ловушку и привязали за хвост. Вот так и предоставляй людям свободу, а особенно магам! Как известно, этим созданиям нельзя верить!

Конечно, видимость, будто последнее слово осталось за ним, сохранялась, но на самом деле ее не было. Вздумай Дракон отказать, он навлечет на себя гнев правительницы нагов, да еще и Тарелля оскорбит. А ведь они только-только нашли общий язык. И при всем этом тварь, принесшую гибель в дом вассалов, следовало уничтожить. Хорош же хранитель, если не только беду проморгал, но и помочь не желает!

– Отпусти, – проронил Тарелль неслышно, одними губами, и взял за руку под столом.

«Я сошел с ума, если позволю», – подумал Дракон.

– Твое слово, Амартэ, – сказал маг во всеуслышание, не позволив подумать подольше и, возможно, отыскать выход.

«И шанса ведь не даст», – зло прошипел Дракон про себя, при этом испытывая совершенно неуместное и раздражающее восхищение. Ни один из соплеменников столь открыто и нагло не посмел бы им манипулировать.

– Я не смогу прямо сейчас посетить твои края, Прекраснейшая, не гневайся, – сказал он Мириш.

– Разумеется, – ответила та.

– Но я отправляю с тобой своего мага. Доверяй ему всецело. Так, как стала бы доверять мне, – кто бы знал, чего ему стоило произнести это!

– Благодарю тебя, Амартэшинасш… – сказала она, пряча улыбку. – Клянусь, я буду беречь твоего человека.

Пир завершился час спустя. Выйдя из-за стола и безучастно распрощавшись с гостями, Дракон, одолеваемый тяжкими думами, направился в свою комнату. Он, с одной стороны, понимал, что не имеет ни единого повода подозревать Тарелля в чем бы то ни было, но с другой, никак не мог отделаться от плохого предчувствия. Не бывает такого, если принял правильное решение.

Маг встретил его у двери. Стоял и рассматривал узор на ней, обернулся, услышав шаги.

– Не сердись, мой Дракон, – сказал он очень мягко. – Если твоя гостья говорит правду, никто, кроме меня, не поможет.

– Мириш никогда не лжет, – Дракон смерил его взглядом и распахнул дверь, коротко кивнув: – Проходи, нужно поговорить.

Тарелль склонил голову, быстро вошел и устроился в кресле, хмыкнул, услышав щелчок замка.

– Не сердись, не стоит, – повторил он.

– Ты клянешься, что все это не попытка сбежать?

– Ну конечно! – Тарелль всплеснул руками, с кресла его словно ветром сдуло. – Ты горазд говорить о доверии, но стоит лишь… – он запнулся, откашлялся и повернулся к окну. – Неважно, я сам виноват.

Буря улеглась столь быстро, сколь и возникла, но Дракон не стал удовлетворяться этим мнимым спокойствием. Тарелля он поймал за плечи, прижал к себе, развернул лишь спустя несколько мгновений. Ярость уже ушла из черных, словно осколки мрака, зрачков, зато их заполонила горечь.

– Клянусь магией – самой страшной клятвой, какая только существует для таких, как я, – проронил Тарелль, – сбегать от тебя не собираюсь, – и, помолчав немного, прибавил: – И не хочу.

Прижать его к сердцу, коснуться губами виска, вплести пальцы в темный шелк волос – всего этого показалось так мало.

– Тс-с… – прошептал Тарелль. – Иначе я никуда уже сегодня не поеду.

– Ночью? Сейчас? – удивился Дракон.

– Немедленно, – проронил Тарелль и на миг прикрыл глаза. – Самое время для мага иллюзий, а кроме того, уже завтра на нас могут организовать засаду.

– Разумно, – проговорил Дракон, но вопреки словам, прижал его к себе еще сильнее.

– Есть что-то, о чем я должен знать?

– О нагах? А тебе известно многое? – хмыкнул Дракон. – Безумный человек, ты летишь, сломя голову, в чужой мир, чтобы сражаться с врагом, имя которого неизвестно, взяв в помощь существо, о каком ничегошеньки не знаешь. Да еще и без меня за плечом.

– По крайней мере, ничего нового со мной не происходит. Все как обычно: я верен себе, – усмехнулся Тарелль в ответ. – И ты зря грешишь на свою библиотеку. В ней есть необходимое, а я умею и люблю читать. Наги… Они ведь живут по обе стороны врат? Тогда я слышал о них мало лестного.

– Не скажу, будто ты имеешь дело с одним и тем же народом. Ваши наги скорее нечисть, не брезгающая человечиной. Наши едят лишь фрукты.

– Мириш, как ты говоришь, искренна, а остальные? Они вообще лгут?

– Не правдивы, как драконы, но и не люди.

– Только мы врем, как дышим, не так ли?

– Не обижайся, – попросил Дракон, которому вовсе не хотелось ссориться перед разлукой.

– На правду? – спросил Тарелль. – Я не из тех, кто закрывает глаза и думает, будто его не видно. Правда, предпочитаю звать обман – хитростью, лукавство – защитой, умение играть словами и их смыслами – мудростью. Но, возвращаясь к теме разговора, поинтересуюсь: они ядовиты?..

– Наги?

Тарелль кивнул, а Дракон не удержался и расхохотался.

– Все же ты невыносимый человек, – сказал он, успокоившись. – Не тому, кто был с драконом, опасаться зубов нага, – и тронул языком гладкую кожу на его шее.

– Амартэ… – произнес Тарелль с укором, – я все же не железный.

«Кто бы говорил, – фыркнул Дракон про себя и впился зубами в нежное местечко над ключицей. Маг сдавленно вскрикнул, попытался вырваться, но силы явно были неравны. Очень скоро он перестал сопротивляться, обмяк в его руках, и только сердце в груди трепетало загнанной птицей. – Полгода от меня бегаешь, а ведь огонь в груди так и не потух».

Дракон тщательно зализал укус, любуясь оставленной меткой – пусть теперь кто-нибудь только попробует приблизиться к его магу! – выпустил, но Тарелль и не подумал отстраняться. Он дрожал от холода и даже обнял себя за плечи.

– Сейчас пройдет, – пообещал Дракон, опасливо глядя на него.

– Уже… – Тарелль перевел дух и опустил руки. – Но было бы неплохо, если бы впредь ты предупреждал о подобных действиях.

– Нужного эффекта не вышло бы.

– Тогда ладно, – Тарелль несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, пригладил пятерней растрепавшиеся волосы, тотчас их взъерошил и пожаловался. – Еще мгновение назад было холодно, а сейчас горю, как в лихорадке. Так и должно быть?

– Наверное, – беспечно ответил Дракон и удостоился гневного взгляда. – Раньше я ни разу не кусал людей, стремясь влить в них частицу собственной силы. Однако теперь ты точно можешь не опасаться не только укусов нагов, но и существ, подобных мне. Ни один дракон не сможет подчинить тебя себе помимо воли, а в остальном… все будет зависеть от тебя.