Текст книги "Драконий маг (СИ)"

Автор книги: Svir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== 1 ==========

Свет, проходя через магический витраж, падал на пол небольшими цветными полукружьями. Когда-то Тарелль шутил по поводу хождения по осколкам радуги.

В детстве, знать не зная ни о каком даре, он видел мир иначе, чем большинство окружавших его людей. С годами зрение притупилось, сменилось почти обычным. Солнце сияло золотом днем и краснотой на закате; трава выглядела зеленой, а не бирюзовой; небо… оно оставалось синим и звездным даже в самые ненастные дни. А еще он видел драконов там, где их никто не замечал. У многих теплокровных эти создания вызывали страх, подобный тому, который испытывает деревенская дурочка, на которую прыгнула лягушка. Тарелля же, наоборот, тянуло к ним прикоснуться.

– Маг мой… – Камень, венчавший посох, засветился самочинно без призыва силы. Впрочем, это было не ново: с тех пор, как Тарелль обманом заключил в него Дракона, собственный магический инструмент ему почти не подчинялся.

Тарелль не признавался в этом, но уже не представлял своих вечеров и одиноких дней без их бесед. Временами плененный Дракон казался ему сродни приятелю или даже другу. Иногда благоразумие давало трещину настолько, что освобождающее заклятие повисало на языке, но пока Тареллю хватало то ли ума, то ли мужества, то ли, наоборот, трусости не поддаться. В конце концов, он прекрасно помнил о произошедшем между ними. Очутившись на месте Дракона, он не простил бы никогда.

– Да, мой Дракон?

– Ты обдумал вчерашнее предложение?

Тарелль поднялся из кресла, подошел к книжной полке, провел кончиками пальцев по корешкам книг – так себе отсрочка. По идее, он мог бы ничего не отвечать своему пленнику, но это казалось по меньшей мере нечестным.

Пять лет назад люди проиграли войну холоднокровным под предводительством Дракона. Тот потребовал, чтобы к нему в замок отправили отряд из пяти человек: мечника, лучника, целителя, разведчика и мага. Вряд ли кто-либо понимал, зачем они захватчику. Кто-то приписывал ему желание поглумиться над побежденными. Другие предполагали намерение досконально изучить представителей чужой расы. Тарелль и не пытался вникнуть во все страхи, высказываемые при дворе людского правителя. Он вызвался добровольцем, прихватив с собой друзей, и, разумеется, взяв с короля немалую сумму вперед. Тот согласился. Пусть магов за время войны и принято стало ценить на вес золота, наемники и чужаки ему дороги не были – впрочем, как и рядовые воины. Никто из «своих» не обещал спасения, а у Тарелля имелся план, ему лишь требовалось оказаться к Дракону как можно ближе.

На самом деле план был так себе. Следование ему, основанному больше на самоуверенности, нежели на расчете, принесло бы поражение и смерть в девяти случаях из десяти, однако ради одного мизерного шанса все же стоило попытаться. Не из-за благодарности людского короля, трясущегося за свой трон; не во имя всех людей и теплокровных, уже пострадавших от драконьей армии – для себя! Тарелля захлестнул азарт и предвкушение, сравнимое с постижением нового заклинания. Магия убивала слабых чародеев или давала им могущество – приблизительно то же самое обещало убийство или пленение Дракона. Вот только тот, в отличие от высших сил, являлся разумным. Тарелль не учел ни этого факта, ни собственных эмоций.

Он создал иллюзии своих спутников, им же самим наказал ждать у небольшой рощи в четырех днях пути от столицы по восточной дороге. Тарелль во всех подробностях, и даже слегка приукрасив, описал, что именно сделают с ним холоднокровные, если раскроют обман. Кроме того, он не желал, чтобы друзья увидели, как ведут себя их двойники.

Вели они себя более чем скверно, но такова была их природа: мороки пили мага, а для лучшего усвоения вызывали у него негативные эмоции. Тарелль получал и оплеухи, и словесные оскорбления. Терпел и молчал, осознавал все, но запоминал. К сожалению.

Наверное, именно тот поход побудил его через два года расстаться с друзьями. Умом он понимал: дело в нем, а никак не в них, но это уже ничего не решало. Ему стало сложно быть рядом, в каждой невинной шутке он начал искать второе, третье… четвертое и пятое дно. Тарелль боролся с собой и проигрывал, и когда мечник Дюран полюбил хозяйку трактира и решил остаться с ней, только обрадовался. Лиерт очень скоро стал личным лекарем герцога, которого излечил от лихорадки в том же трактире. Лучница Кира окрутила какого-то военачальника – наверное, и сейчас воюет где-то, – а Крег… в один сумрачный вечер он попросту растворился в тумане и больше не возвращался.

Тарелль не горевал. Он занимался новым заклятием и осознал, что остался в одиночестве, вероятно, лишь через месяц с небольшим. Он осел в своей старой недостроенной башне, а единственным живым и разумным существом рядом оказался плененный им Дракон. Дракон, который когда-то проявил к нему сочувствие и поплатился за это.

Поддержание четырех иллюзий одновременно – слишком затратное занятие и очень сомнительное удовольствие. Тарелль полагал, будто выдержит, но ошибся. Первоначальный план был прост – добраться до драконьего замка, втереться в доверие к его хозяину, остаться с ним наедине и уничтожить – однако Тарелль едва не рухнул замертво, не дойдя до ворот.

Он пребывал в состоянии, очень похожем на полузабытье, из которого его вырвала смерть первой иллюзии. За ней последовала другая. Гибель морочных тварей приносила облегчение и вместе с тем резала, словно лезвие по кровоточащей ране. Тарелль очнулся лишь когда Дракон подошел к нему. Магическое зрение превзошло обычное, и он увидел только исходящее от него сияние и темный силуэт, похожий на человеческий. Дракон казался самым настоящим божеством, и божество это вдруг протянуло ему руку. Несколько мгновений Тарелль смотрел на раскрытую ладонь, затем все помутилось у него перед глазами и куда-то исчезло.

Без должной подпитки иллюзии могут существовать не более пары часов. Если бы тела не кинули в яму для нечистот, а оставили на площади, они очень скоро превратились бы в коряги, из которых и были сотворены изначально. Холоднокровные оказались слишком брезгливы для этого, а их предводитель…

Дракон лично оттащил его в свои покои. Удивительно, но Тарелль добился его расположения, не проронив ни слова. Дракон хотел его, несмотря ни на какие различия, противореча всем трактатам и утверждениям о том, будто холоднокровные и теплокровные существа никогда не сходятся, а Тарелль и не думал противиться. Быть как можно ближе – единственное, чего ему хотелось. Дракон являлся магическим существом, он излечивал одним своим прикосновением.

Тарелль позволял брать себя, самозабвенно отдавался чужим рукам и напору, а Дракон излечивал его от магического истощения. Голова оставалась ясной до поры, пока собственное удовольствие не завладело им без остатка. Тарелль собирался погибнуть или убить, а потому хотел взять все от этой ночи, однако утром, проснувшись рядом с никуда не ушедшим от него Драконом, он решил поступить иначе.

Заключение в посох магического существа практиковали многие чародеи древности. Лучше всего для подобного действа подходили огненные саламандры. С ними удавалось поддерживать нечто вроде договора: маг питал саламандру, а та усиливала его чародейскую мощь и являлась чем-то вроде магического резерва. Эти существа не являлись разумными, с ними вряд ли удалось бы поговорить, но роль любимца они выполняли превосходно. Никому из предшественников и в голову не приходила мысль заключить подобный договор с драконом, а тем паче пленить его. Но кто же сказал, будто подобное невозможно в принципе?

Тареллю удалось и совершить все задуманное, и сбежать из замка незамеченным, пополнив свои силы за счет драконьей мощи. За спиной словно выросли крылья. Однако продолжалось это недолго – лишь до встречи с друзьями и заката солнца. Ночью же он ощутил самую настоящую агонию. Если бы не целитель, вовремя оказавшийся рядом, Тарелль вряд ли увидел бы рассвет. Более он никогда не прибегал к силе своего пленника и не просил о помощи, а Дракон в свою очередь ее не предлагал – до вчерашнего вечера.

– Ты молчишь столь долго, что я уже знаю, каков будет ответ, – разнеслось по комнате. Тарелль ожидал гнева или издевки, но Дракон не выказывал ни малейших эмоций, просто утверждал: – Тебе не выстоять.

Тарелль знал это и без него. Пять лет назад он сохранил людское королевство и его правителя. Год назад король пожелал затеять войну с эльфами и послал к нему гонца. Тарелль же сделал с тем то же самое – послал, причем по известному адресу. Воевать он больше не собирался, особенно за чужие амбиции и желание пограбить соседей. Его величество обиделся, но войны не отменил. Эльфы победили, едва не дойдя до столицы, и заключили унизительный для людей мир на своих условиях. Самое забавное – именно Тарелля объявили предателем человеческой расы и черным колдуном, что само по себе было оскорбительно для любого мага (не принадлежность к злу, а отнесение к знахарям и тем, кто бессилен без своих амулетов). Потом против него затеяли самую настоящую войну.

На мнение недалекой монаршей особы и его подпевал он чихать хотел и, пожалуй, даже упивался ненавистью к себе и бессильным воем толпы. Однако убивать рыцарей, возомнивших себя защитниками добра и справедливости, он не хотел и не собирался, как и отражать нападения отрядов. Очень скоро вокруг башни образовался ров и магический рубеж, но Тарелль не учел, что далеко не единственный маг на свете. Коллег ненависть к нему короля не интересовала, а вот слух о плененном Драконе – весьма.

– Я не столь слаб, как ты думаешь, – ответил Тарелль. – И не впервые стану драться.

– Раньше с тобой бились на равных. Завтра этого не будет.

Тарелль повел плечом, усмехнулся и мельком подумал: «А кого я, собственно, обманываю?»

Дракон находился слишком близко, значит, частично чувствовал и его мысли, и магический фон вокруг. Можно победить одного претендента на твой посох, двух, трех, но рано или поздно придется ему лечь под ударом даже не чародея, а сопливого ученика, которому посчастливилось вовремя сформировать свой первый в жизни огненный шар.

– Победить тринадцать раз подряд еще не удавалось никому, – напомнил Дракон.

«Мог и не утруждаться, я знаю», – заметил про себя Тарелль и сказал:

– Значит, мне подворачивается очередной шанс совершить невозможное.

Он отвернулся от книг и усилием мысли вызвал из ниоткуда бокал вина, полный до краев. Ни одной капли не пролилось, пока тот летел по воздуху, но дрогнула собственная рука, стоило пальцам обвить витую ножку. Алое потекло по кисти и испачкало манжет, но Тарелль решил не обращать на это внимания: мало ли с ним случалось плохих предзнаменований?

– Пока сердце бьется, шанс есть, а кровь… неплохой источник силы.

– Не вздумай! – вот теперь Дракон разозлился.

– Какая разница, убьет меня магическое истощение или кровопотеря?

– От первого я смогу защитить.

Тарелль качнул головой и не стал прогонять злую и горькую улыбку, искривившую губы.

– Одно дело предлагать помощь за освобождение, совсем другое – обещать спасти. Кого? Предателя, воспользовавшегося чужой доверчивостью и ударившего в спину? Откровенного подлеца? – уточнил он и хмыкнул: – Не верю.

В пленении Дракона на его стороне сыграло несколько событий: добровольное слияние тел; сон, проведенный бок о бок; точное, полное и истинное имя Дракона, произнесенное им же. Тарелль прекрасно осознавал: смерть в бою от магического истощения покажется блаженством в сравнении с участью, уготованной ему Драконом. Он и сам не стал бы щадить предателя и постарался бы отравить ему существование на как можно более долгий срок. А еще не приходилось сомневаться: его фантазия и в подметки не годилась той, которой обладало бессмертное практически всесильное существо.

– Ты знаешь мое истинное имя, а значит, можешь черпать и мою силу, – прошипел Дракон.

Это было уже чем-то новеньким. Тарелль действительно мог и, более того, уже раз черпал. Последующий за этим магический откат, едва не сжегший изнутри, ему не понравился.

– Я забыл его. И даже если ты повторишь, забуду снова.

– Я не стану карать на этот раз, – пообещал Дракон. – Позови, попроси, просто скажи «помоги», и я спасу тебя.

– Какое великодушие… – рассмеялся Тарелль. – С чего бы вдруг? Понравилось сидеть в заточении?

– Рано или поздно я уговорю тебя отпустить.

Тарелль посерьезнел.

– Рано или поздно у тебя получится, – согласился он, – однако я не наивный мальчик, причем давно.

– Не мальчик, – фыркнул Дракон, – подтверждаю. Я лично проверял и даже испробовал.

Тарелль вздрогнул. Дракон часто шутил, подтрунивал над ним, усмехался и издевался, но никогда еще от его слов не становилось по-настоящему больно.

– Ты ведь сам уже давно понял, какую ошибку допустил, поддержав людского королишку, не видевшего дальше собственного носа и жадности. Есть существа, которым противопоказано править. – Дракон решил развить мысль и ошибся. В отличие от него, жаждавшего когда-то захватить весь мир, Тарелль не желал власти.

– О да, конечно! А холоднокровные прямо созданы для…

– Я не об этом, – договорить Дракон не позволил, да Тарелль не слишком и хотел. – Если людской трон займет кто-нибудь более достойный, лично я лишь порадуюсь.

– Как и многие, полагаю.

– Тогда почему ты еще здесь?..

Тарелль прикусил губу от досады и поинтересовался:

– Разве это не очевидно?

Порой казалось, Дракон изучил его так хорошо, как он и сам себя не знал, а иногда – как сейчас – будто и не понимал вовсе.

– Просвети меня, мой маг.

– Вот тебе несколько причин на выбор: меня не интересует власть; меня все устраивает; или, быть может, мне не хочется быть черным властелином и подспудно драконьей шлюхой! – злые слова сорвались с языка сами, если бы Тарелль мог, он остановился бы, но, увы.

Удивительно, но Дракон не оскорбился, а лишь рассмеялся.

– А если я дам слово, что ничего тебе не сделаю, когда ты вернешь мне свободу? – спросил он.

– А за своих подданных, родичей, потомков или кто там еще у тебя есть? Тоже поклянешься?

– Ты маг и знаешь, как никто другой: за других обещать не следует.

Тарелль кивнул, развеял бокал, вызвал вместо него бутылку и вернулся в кресло, устроился в нем, скрестив ноги.

– Напиваться пред боем – последнее дело, – заметил Дракон.

– Не в случае, когда в вине укрепляющее зелье.

– Тогда пей, – разрешил Дракон. Тарелль представил, как он пожимает плечами. – Не поможет, но хотя бы не навредит. Возможно, даже придаст тебе благоразумия.

– Хорошо бы, – согласился Тарелль и сделал большой глоток прямо из горлышка. – Только благоразумие оберегает меня от величайшей глупости: отпустить тебя немедленно. Я действительно раскаиваюсь в том, что совершил, и радуюсь твоей скорой свободе.

– Зачем ты строишь из себя рыцаря с кодексом вместо мозгов?! – взревел Дракон.

– Я трус и предпочту скорее отправиться по звездной дороге, нежели поменяться с тобой местами, – Дракон хотел возразить, но позволять делать это не входило в планы Тарелля. Каков смысл раз за разом возвращаться к одному и тому же? – Посох развеется в пыль в тот самый миг, когда сердце его хозяина остановится. Завтра ты будешь свободен от меня, а я сумею избежать твоего гнева.

========== 2 ==========

Солнце светило с ясного умытого неба, палило вовсю, проникало через распахнутые настежь ставни и падало на навершие посоха. Дракон терпеть не мог находиться на солнцепеке, он предпочитал тень, однако синие грани топаза рассеивали внешний свет, делали его почти приятным, теплым. Дракон тронул когтем едва заметную трещинку – раз, другой, третий – и не без удовольствия осклабился. Магия держала камень цельным, но уже то, что он сумел поцарапать стену своего узилища, вселяло надежду.

Дуэли магов проходили на расстоянии и потому казались совершенно не зрелищными для тех, кто находился близ участников. Какой-нибудь пастух, пасущий овец на вершине холма, наверняка был свидетелем превосходного зрелища, полного сполохов небесных огней, молний и схваток рукотворных чудовищ. Дракон же мог лишь наблюдать за своим магом. Тарелль то ходил по комнате, то застывал на половине движения, то садился в кресло, подоткнув под себя ногу, но долго в нем не задерживался. Временами он водил руками, один раз схватил в кулак невидимую муху и подул на нее. Когда он разжал ладонь, вся комната озарилась багряным сиянием.

Вот он резко махнул рукой сверху вниз, словно ребро ладони являлось лезвием, и маг пытался разрубить им что-то или кого-то. На излете движения, будто натолкнувшись на невидимую преграду, застыл вновь. Комната снова озарилась светом – на этот раз золотистым, а Тарелля подкинуло вверх и шарахнуло о стену. Лишь каким-то чудом он сумел перевернуться в воздухе, оттолкнувшись от кладки, кувыркнуться через голову и плавно опуститься на пол.

Дракон цокнул зубом. Все же его чародей был хорош, а за прошедшие пять лет стал еще лучше: сильнее, искуснее и… краше. Последнее казалось удивительным, учитывая то, что своей внешности Тарелль не уделял ни малейшего внимания. Очень скоро Дракон понял: его пленение даже не являлось хитрым планом. Маг не только не собирался его очаровывать изначально, но не предполагал даже саму возможность этого.

Все время, которое Дракон не злился из-за заточения, он восхищался. Коварный предатель, гнусный человечишка, отвергший его расположение, но какой же необыкновенный! Особенно когда колдовал, как сейчас. Земная тяжесть переставала на него действовать, волосы, отросшие до пояса и собранные в косу или хвост, тотчас расплетались и принимались струиться, колыхаться, двигаться, словно змеи. Глаза наполнялись искрящимся блеском, лицо бледнело, черты казались тоньше и опаснее, а любое движение выглядело замысловатым танцем, подвластным музыкальному ритму, слышимому лишь ему.

Дракон засмотрелся и упустил момент, когда что-то пошло не так. Заметил лишь по внешним признакам – Тарелль вздрогнул и схватился за грудь – но не уловил миг, когда магическая раскаленная игла пронзила сердце. Дракон взревел и ударил в стену своей тюрьмы. Маг при этом побледнел до серости.

– Потерпи, – попросил он хрипло, кинув на посох обеспокоенный взгляд. – Скоро ты освободишься. Осталось немного.

Не устраивало Дракона такое освобождение! Вряд ли его послушали бы, но он зло выдохнул, наверное, в сто тысячный раз:

– Выпусти меня сам. Сейчас же! Я уничтожу твоих врагов.

– А потом и меня? – Тарелль усмехнулся, прикрыл глаза и вздохнул свободнее. – Нет, мой дракон. Этого не будет.

Для окончательного восстановления ему понадобилось тринадцать мгновений. Дракон считал молча, не отвлекал разговором, не желая вредить своему магу еще больше, и изо всех сил царапал когтями стену, отделяющую его от свободы. Он бился в нее, стараясь не думать о том, не убьет ли Тарелля самолично, если расколет камень. В сущности, о людских чародеях и магии вообще он знал до преступного мало, да и не имели те привычек раскрывать свои секреты каждому, кто ими интересуется.

Тарелль его действий не замечал (или не обращал внимания). Он встал посреди комнаты, развел руки в стороны и, казалось, старательно вслушивался во что-то. Глаза остались закрытыми, когда он встрепенулся, призвал посох и выбежал в коридор. Веки распахнул уже позже: на лестнице, съезжая вниз по широким мраморным перилам – быстрее, нежели бегом. Дракону сильно не понравился его взгляд, особенно кровь из полопавшихся сосудов, мерным красноватым цветом окрасившая белки. В остальном Тарелль оставался собой: спокойным, собранным, всемогущим и вселяющим ужас чародеем. Который вряд ли переживет сегодняшнее нападение. Мысль об этом засвербела еще сильнее, истончилась, превратилась в тонкий свист, от которого заложило уши, когда маг достиг, наконец, первого этажа.

Башня здесь мало походила на обитель чародея, скорее напоминала замок какого-нибудь аристократа: высокий потолок с лепниной по центру; огромная хрустальная люстра на полсотни свечей; стены, обитые синим шелком; широкая беломраморная лестница, спиралью взбегавшая вверх. Плиты пола – тоже из мрамора, но черного, отполированного до зеркального блеска – попирали закутанные в темные плащи фигуры, которых здесь никак не могло быть.

– Насколько я в курсе, поединки между чародеями не предусматривают наличия секундантов, – голос Тарелля звучал недовольно, в него явно вплетались ехидные ноты. – И это не говоря о том, что даже двое на одного в нашей среде считается убийством. Вас же четверо.

– Наш кодекс не касается тебя. – Дракон мог поклясться: ни одна из фигур не шелохнулась. Голос раздался откуда-то сверху.

– Как интересно, – проронил Тарелль. – То есть в единоборстве я слишком силен, потому вы решили напасть стаей? Ордена Серых на вас нет.

Маги промолчали. Легенды утверждали, будто когда-то действительно существовал орден сильнейших чародеев, следивший за соблюдением кодекса остальными, но сейчас о нем ничего известно не было.

– И кто же исключил меня из гильдии и не поставил о том в известность? – поинтересовался Тарелль.

– После того, как на нашей стороне окажется вызволенный из твоего плена Дракон, не станет ни кодекса, ни гильдии, ни кого бы то ни было, кто решится противостоять нам. Мы даем тебе шанс, Тарелль: подчинись и стань одним из нас, – прогремел все тот же голос.

– Так подчиниться или стать? Как-то одно плохо сочетается с другим.

Дракон тихо утробно зарычал. Нападение на его мага (именно его, несмотря ни на что!) вызывало глухое раздражение. Предположение же, будто он будет испытывать благодарность или, тем более, посчитает себя обязанным этим бесчестным отбросам человеческого рода, вызывало самую настоящую ярость.

– Со временем ты докажешь свою лояльность, – пообещал голос.

– А пока побуду у вас на побегушках? – Тарелль качнул головой. – Староват я для подмастерья, а к тому же на дух не переношу сборищ, стремящихся к власти над миром. Вы бы у Дракона поинтересовались прежде, чем выручать, – под конец речи на его губах появилась снисходительная улыбка, – желает ли он освободиться таким образом.

Да, противники были глупы и недальновидны, однако это не умаляло их умений, а главное – числа. Тарелль мог сколь угодно долго крепить рубежи и наращивать магическую защиту башни. К ней не могла подойти армия, однако он слишком хорошо думал о своих соплеменниках. Маги представляли собой отдельную общность в мире людей: без государства, но со своим правительством и законами. Дуэли дозволялись, в них не вмешивались, но убийства одних магов другими жестоко карались. Обычно.

Голос хотел возразить, но Тарелль не дал ему такой возможности. Он не шелохнулся, не сделал ни одного паса и не проронил заклинания, но воздух вокруг него помутнел. Свет преобразился, стал синеватым, словно башня со всем ее содержимым вмиг опустилась на морское дно. Один из убийц поднял руку. В центре ладони зажглась яркая звезда, из нее во все стороны брызнули ветвистые молнии. Две фигуры, стоявшие по бокам, шарахнулись от него, избегая магического электричества. Тарелль остался невозмутим, только на посох оперся сильнее. Взметались руки, летели в его сторону световые стрелы и огонь, сгустки тьмы и одному Повелителю Мрака ведомая смертоносная гадость, но повисшая меж убийцами и жертвой пелена отражала все.

Дракон бился о стены узилища. Он восхищался своим магом, ненавидел его всем сердцем и отчаянно боялся не успеть одновременно. Он единственный чувствовал, скольких сил стоит это противостояние. Ему требовалось-то всего мгновение. Если вырвется сам, за миг до смерти мага, сумеет спасти. Драконы – существа магические, способные многократно усилить чары, но не только. Вычерпавший себя полностью чародей не умрет, если окажется рядом с драконом за миг до смерти, но и не воскреснет, если успеет уйти по звездной дороге раньше.

Тарелль стоял. Лицо его оставалось безучастным. Позу он не менял, лишь чуть шире расставил ноги для лучшей устойчивости, однако длинное одеяние скрыло движение. Только пальцы сильнее стискивали посох да все большей тяжестью наливались веки. Убийцы не могли видеть ни бледности, ни глаз, зато Дракон замечал все и старательно расширял трещину.

«А ведь он победил того, кто отвлекал внимание извне, ослабляя и обеспечивая возможность прохода в замок своих подельников, – думал он между ударами. – Тринадцать дуэлей подряд не выигрывал никто и никогда. Раньше».

Тем важнее казалось пробиться, спасти от смерти, завладеть им снова и никогда уже не выпускать из собственных когтей. Дракон, застигнутый врасплох заклинанием, со временем, если выживал, становился ему неподвластным. Тарелль больше не пленит его или попытается сделать это каким-нибудь иным образом, зато в физическом плане не противопоставит ничего.

Преграда все же поддалась: вогнулась внутрь и тотчас выгнулась наружу, раздался грохот, во все стороны плеснуло осколками. Дракон зажмурился – от обычного солнечного света он успел порядком отвыкнуть. Триумф захлестнул его полностью, и, устремившись вперед и вверх, расправляя крылья, он почти не видел никого вокруг, даже своего мага, устало опустившегося на ступени лестницы и выронившего бесполезный, лишившийся навершия посох.

С каждым мгновением воздух становился прозрачнее: защитное заклятие развеивалось. Но и атакующие изрядно выдохлись. Почти всех магов смело порывом ветра от гигантских крыльев: в боевой форме Дракон был и крупнее, и сильнее, и зубастее. И все же одна из фигур осталась стоять, неловко раскинув руки для равновесия, а затем низко поклонилась. Капюшон съехал назад, и взору Дракона предстало изборожденное морщинами злое лицо с заискивающей улыбкой на нитевидных губах и с торжествующим блеском в глазах.

– Мы вызволили тебя, господин, и теперь…

– Я освободился сам, – громогласно возразил Дракон.

Маг запнулся на мгновение, но быстро нашелся с ответом:

– Однако именно наши действия предоставили тебе эту замечательную возможность. Мы пришли сюда, дабы узреть твой светлый лик.

Дракон никогда не обозвал бы свой… «лик» словом «светлый». Особенно в боевой форме. Осклабившись и показав заискивающему «спасителю» зубы (белые и очень острые), он склонил голову набок и прошипел:

– Вы пришли сюда убить моего чародея.

– И это тоже, господин, – не стал спорить маг, хотя еще несколько минут назад кто-то из его дружков, если не он сам, предлагал Тареллю присоединиться к ним для завоевания мира.

– Значит, я отблагодарю вас, забрав его.

Маг раскрыл рот, но ничего не произнес. Кажется, он пребывал в полнейшей растерянности.

«И поделом, – хмыкнул Дракон про себя, – добиваться благодарности, да еще столь нелепо. Если бы меня нижайше умоляли я, возможно, мог им помочь. Хотя бы в улаживании дел с этой их гильдией, но теперь пусть разбираются сами. И еще возносят хвалы за то, что не убил, потому как Тарелль… Тарелль…»

Он обернулся, изрядно обеспокоенный тем, что практически забыл о своем маге. Тот полулежал на ступенях, устремив бессмысленный пустой взгляд куда-то в стену. Один из осколков топаза оцарапал ему щеку. Алая струйка стекала по бледной коже – значит, сердце билось, Дракон не опоздал, а с остальным он как-нибудь разберется.

– С башней сами уладите, но рушить не смейте – найду и головы пооткусываю, – добавил он, обращаясь к магу.

Тот издал нечто вроде:

– Э… э…

И Дракон развеселился по-настоящему.

– Не благодари, – усмехнулся он, как можно осторожнее подхватил своего чародея, наверняка исцарапав когтями, и бросился наружу сквозь широкое окно. Весь не пролез, снес часть стены. Тарелль, конечно, будет вне себя от такого самоуправства, однако ничего страшного – само восстановится. Здесь каждая песчинка пропитана его магией.

Дракон принимался похихикивать, представляя, что именно ждет нерадивых «спасителей», попытайся они сунуться в библиотеку. Да их же книги разорвут! Будь Дракон менее занят, непременно уничтожил бы этих магов, но иной раз и древним камням надо развлекаться. Башня Тарелля была почти живой, для обретения ею разума оставалось совсем немного, но вот чувствовать она могла уже сейчас, и своего хозяина действительно любила. Так пусть проучит тех, кто собирался убить его и едва не добился своего!

Тарелль лежал в его когтях безучастный, застывший между памятью и беспамятством, жизнью и смертью, и его состояние не нравилось все сильнее. Иной раз им удавалось общаться мысленно, но на посылаемые образы Дракон не получал ни малейшего отклика.

========== 3 ==========

Пустота вокруг сменялась то тьмой, то светом, потом пришла боль. Тарелль коротко выдохнул и понял, что жив, распахнул глаза и на мгновение замер. Внизу проносились холмы и равнины, синел справа на горизонте хвойный лес, а слева золотилось в лучах заходящегося солнца море. Красиво, странно и ни капельки не страшно, хотя, сверзься он с подобной высоты, не останется ничего, даже кровавого следа.

От того, что один острый коготь впился в бок, а другой расцарапал ключицу, не было ни тепло, ни холодно. Скоро он насладится болью во всех ее мельчайших проявлениях. А уж в опыте, фантазии и ненависти к нему Дракона не приходилось сомневаться ни на секунду. Много ли способен противопоставить магическому существу тот, кто потерял свой посох? На самом деле не столь и мало, вот только чувствовал себя Тарелль выжатым вконец. Не то что призвать силу – он и мизинцем пошевелить не мог.

Затем земля принялась приближаться, причем делала она это невероятно быстро, аж перехватило дух – не от страха, от восторга. Тарелль смотрел во все глаза, упиваясь зрелищем. Сумел бы – раскинул руки подобно птице. Всю жизнь он хотел летать, но стихия воздуха не поддавалась, а уж заклятие левитации тем более. А еще он хотел запомнить все до последнего облачка, деревца и лучика – вряд ли ему предоставят возможность полюбоваться на них еще хоть раз. Драконий замок уже приближался, в нем найдется немало холодных сырых каменных мешков – самое место для врагов и предателей.

– Потерпи, мой маг. Уже скоро я тобой займусь.

Вопреки ожиданиям, Дракон не шипел. Глубина, полная силы – гибельная бездна – гораздо лучше подходила голосу повелителя холоднокровных, а угроза, произнесенная столь явно, лишь подтвердила собственные безрадостные рассуждения. Тарелль привык искать хоть немного хорошего даже в самой безвыходной ситуации, потому подумал о том, что, вновь обретя трон, Дракон снова завоюет соседние государства, и тогда людскому королю точно не поздоровится. Так себе отмщение, но какое уж есть. Он вовсе не желал соплеменникам зла, но некоторых людей к власти подпускать все же не стоит. Лучше жить под пятой холоднокровных, чем с монархом, не заботящимся о собственном королевстве.