Текст книги "Драконий маг (СИ)"

Автор книги: Svir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Наверное, сознание все же уплыло: Тарелль совершенно упустил из виду, когда очутился во дворце. Казалось бы, только-только небо простиралось над головой, и вот оно уже сменилось черным каменным сводом, а коридоры – достаточно широкие и высокие, позволяющие Дракону не менять обличия – понеслись перед глазами с безумной скоростью.

Они влетели в зал, показавшийся Тареллю полностью сделанным из темного стекла. Впрочем, несмотря на видимую хрупкость, вряд ли многое здесь удалось бы легко разбить. Хватка на плечах ослабла. Коготь прочертил по боку, оставив на память длинный кровавый след. В подошвы больно ударил зеркальный пол, но роскоши растянуться на нем Тарелля не удостоили. Дракон подхватил его, мгновенно поменяв обличие, представ во всем блеске, красоте и величии. А Тарелль-то думал, будто позабыл это ходячее совершенство. Нет. Каждое движение, блеск нечеловеческих белых зрачков, надменные безупречные черты, отливающая металлом кожа – все казалось таким родным и дорогим, что невольно приходили в голову мысли о привороте. Не мог же человек на полном серьезе влюбиться в такое: холоднокровное, чуждое, опасное, если не откровенно хищное?!

«Все объяснимо, – напомнил себе Тарелль. – Я был крайне уязвим, увидев его впервые, а сейчас вообще дышу лишь чудом. Во мне дыра, которую так и тянет заполнить, а драконы – существа магические. Вот и схожу с ума. Ничего. Скоро это безумие прекратится: я не любитель боли, а ее будет много и очень скоро. Нужно лишь потерпеть».

– Терпи, – вторил его мыслям Дракон и удерживал, не позволяя упасть, потом и вовсе поднял на руки и потащил… в стену.

Тарелль зажмурился. Пробивать лбом стекло он не хотел, но выбора не предоставили. Однако кожи коснулась лишь легкая пленка – словно паутинка налипла, – а потом он оказался на чем-то прохладном и упругом, не сразу распознав постель. Тарелль открыл глаза и уставился на черные простыни, застилающие кровать с золотым балдахином. Вокруг простиралась огромная комната с высоким, теряющимся во мраке потолком и окном во всю стену, сейчас полностью закрытым темной плотной портьерой – та самая, в которую Дракон приносил его пять лет назад.

«Неудивительно, что меня притащили именно сюда, а не швырнули в руки стражей, – попытался убедить самого себя Тарелль. – Дракон не предоставит передышки, станет измываться сам и именно там, где дарил наслаждение».

Он прикусил губу, готовый вытерпеть все и по возможности молча, и сам же не сдержался, выкрикнув «Не смей!», когда острый коготь разрезал мантию, а вместе с ней и рубашку.

– Ты не протянешь до рассвета в таком состоянии. Потерпи, я постараюсь управиться поскорее.

О да, разумеется! У Дракона на него планы. Он и так приложил к спасению слишком много усилий. У пленника недостаток магии – не может быть лечения лучше, быстрее и действеннее, нежели влить в него эту самую магию, пусть и через задницу в виде драконьего семени. Авось усвоится.

– Я не хочу обременять тебя своим обществом, – прошептал Тарелль, голос совсем осип и звучать ровно отказывался наотрез. – Не нужно!

Дракон хмыкнул. Ну да, действительно глупо: взывать к помощи и сочувствию того, кто тебя ненавидит. Тарелль не иначе рехнулся, если решил, будто сможет уговорить его остановиться. Не после того, что произошло меж ними, не спустя пять лет заточения. И молить тоже бесполезно, это лишь порадует мучителя.

Ткань скользнула по груди и плечам. Дракон планомерно срезал с него одежду, временами оставляя на коже кровоточащие полосы. Сдирая штаны, зацепил бедро, и Тарелль едва удержался от вскрика: ногу словно опалило. Дракон выругался витиеватой фразой, явно подслушанной у самого мага, и полез зализывать рану.

Кровь бросилась в голову, перед глазами поплыли радужные круги, а по жилам понесся огонь. Все как тогда: невыносимо, жарко, сладко и… жестоко. Тарелль попытался отодвинуться, оттолкнуть, сделать хоть что-нибудь, только был слабее недотопленного котенка. Он и на пике формы вряд ли мог многое противопоставить, сейчас же – только разозлить.

«Разозлить?..» – мысль засела в голове и показалась тростинкой, способной спасти из гибельной трясины. Любое неподчинение обычно вызывало в холоднокровных неистовство. Ответ на вызов, стремление подчинить, подмять под себя – одна из основных черт, присущая им, практически неосознаваемая (если верить фолиантам, конечно, но повода не верить у Тарелля не имелось). Следовало проявить непокорность, а там Дракон сделает все сам. Возможно, даже быстро: загрызет, например, или сломает позвоночник. Магия обычно хранила своих адептов при таких повреждениях, но много ли Тареллю сейчас нужно?

Собравшись с силами, он уперся в плечи, показавшиеся ему каменными, принялся отталкивать и сипеть, задыхаясь от слабости и толчками накатывающего вожделения:

– Убирайся. Никогда…

Возмездие пришло незамедлительно: его вжали в постель, навалившись сверху так, что стало тяжело дышать. То ли клыки, то ли все же зубы, но точно острее человеческих, впились в кожу на шее, придержали, оставляя унизительную метку, и… отпустили. То ли Дракон обладал поистине легендарной выдержкой, то ли древний исследователь расы холоднокровных напутал с выводами.

– Тише, – потребовал Дракон. – Так тебе не сбежать.

Оставалось лишь себе посочувствовать. А Дракон тем временем продолжил:

– Не строй из себя истеричную девицу, по крайней мере, передо мной. Хотя… – он усмехнулся, – учитывая, что за все время, которое я находился рядом, у тебя так никого и не появилось…

Он не договорил, да и не требовалось: Тарелль прекрасно уловил и оценил направление его мыслей. Выкрикнуть бы ему в лицо правду. Сказать, почему не мог даже глядеть с известными намерениями в сторону соплеменников безразлично какого пола, да нельзя так унижаться, а Дракон все равно не поверит. Больше не поверит. Никогда.

Наблюдать, как тот водит длинным языком по груди, спускается все ниже, ласкает впадину пупка, было невыносимо. И пусть так все ощущения казались острее, Тарелль ни за что не согласился бы убрать ладонь от глаз по собственной воле.

– Я постараюсь действовать аккуратно, – заверил Дракон.

– Говоришь так, как будто нам обоим не все равно, – практически простонал Тарелль. Он самого себя ненавидел за слабость и этот голос, а вот Дракона… Дракона в эту минуту он почти любил.

– Мне – точно нет, – сказал тот, снова подмял его под себя, принялся вылизывать, елозить, просунул колено между судорожно сведенных ног, и Тарелль понял, что вновь проиграл этому существу – на этот раз окончательно.

Он рассчитывал на боль, неминуемо влекущую за собой ненависть, которая задушит странные неправильные чувства? Он ошибся. Пыточная – слишком легко. Она для простых врагов, практически неважных. Для него же придумано кое-что более изощренное. Для начала его спасут таким вот оригинальным образом, затем попытаются превратить в тряпку, подстилку, полнейшее ничтожество, готовое раздвигать ноги по первому требованию и поскуливать, прося еще, потом посмеются и даже не убьют, а вышвырнут вон. Далеко ли он уйдет? Отыщет ли в себе мужество мстить или просто выжить?..

Резкая боль вырвала его из дурмана полузабытья. Тарелль невольно сжался, делая лишь хуже, и едва не дернулся от горячего дыхания, обжегшего ухо. Даром что холоднокровный, Дракон мог сжечь кого угодно, причем находясь не только в боевой форме, но и во вполне обычной.

– Тарелль, так надо. Терпи.

Словно ему осталось что-то другое.

– В прошлый раз было приятнее, – заметил он. Язвительность изображать не пришлось, она самочинно вползла в интонации.

– Тогда ты не готовился ступить на вашу треклятую звездную дорогу! – взревел Дракон так, словно его действительно заботила чужая боль, и толкнулся особенно сильно.

– Амартэ!.. – выкрик Тарелль не сдержал, но много хуже этого было то, что именно он произнес.

– Ты все же вспомнил имя? – Дракон застыл, позволяя привыкнуть к себе. Судя по напряженному голосу, выдержка давалась ему с трудом. – Маг… мой…

– Нет.

Полное истинное имя, которое называл ему Дракон, все же и звучало иначе, и было не в пример длиннее. Тарелль изрядно уменьшил его и исказил несколько звуков.

– Мне понравилось. Зови так.

Не собирался Тарелль выполнять эту просьбу-приказ, однако только он намеревался сообщить о своем решении Дракону, как тот двинулся на приступ, и стало уже совершенно не до чего.

Наверняка он кричал, и Дракон – тоже, но Тарелль совершенно не помнил об этом. Боль очень быстро растворилась в удовольствии, только казалось оно горькой полынной отравой. Хотелось и поддаться, и оттолкнуть, и наговорить глупостей, а приходилось стискивать зубы и заставлять себя не двигаться, потому что иначе он принялся бы извиваться и подаваться навстречу, а то и умолять.

Одновременно с разрядкой подкатило беспамятство. Потом Тарелль лежал в крепких объятиях, но так и не понял, было ли то наяву, или в лихорадочных видениях, не имеющих ничего общего с реальностью. Очнулся он в одиночестве, и вначале, поймав себя на совершенно неправильной грусти, обругал последними словами, и лишь потом вздохнул с облегчением.

========== 4 ==========

Дверь отворилась бесшумно, но лежащий в постели маг тотчас повернул голову – не иначе почувствовал изменение магического фона. Сам Дракон не ощущал ничего особенного: то ли привык, то ли попросту не был чувствителен. Среди нормальных холоднокровных чародеев не рождалось никогда, а вот теплокровные с радостью впитывали драконью мощь – словно ядовитые вьюны, оплетающие ствол дерева, чтобы высосать соки.

«Злое сравнение. Совершенно неверное по сути», – подумал Дракон и качнул головой, прогоняя его навсегда. Нарисованный воображением образ казался красочным, но неуместным и зря обижал саму природу магов, поскольку ни малейшего вреда своим присутствием они не несли. Порой даже наоборот – помогали, делились теплом и эмоциями, которым были подвластны значительно сильнее. Если не упрямились, конечно, и не выказывали отрешенность и безразличие ко всему и всем. Дракон успел подумать о том, что мог бы сделать Тарелля самым могущественным чародеем обоих миров, но тот решил прервать тишину и спугнул эту мысль.

– Почему я все еще здесь? – спросил он якобы безучастно.

– И тебе доброго дня, мой чародей, – произнес Дракон. – А где же тебе быть, как не в моих покоях?

Тарелль куснул губу – насколько Дракон понял, этот жест выходил у него машинально и означал досаду. За Тареллем было очень интересно наблюдать, тем более что в заточении Дракону было подвластно лишь это. Если маг погружался в глубокие рассуждения, то принимался наматывать на палец прядь волос, благо длина позволяла. В раздражении – начинал барабанить ногтями по столешнице или по подлокотнику кресла. Будучи в благостном расположении духа, тихо напевал или насвистывал.

– Например, я мог бы находиться в темнице? – предположил он и не без труда сел. – Кажется, в последний раз, когда я проснулся в этой постели, для тебя не все благополучно закончилось.

Дракон фыркнул. Маг явно не собирался сдаваться. Раньше подобное неминуемо вызвало бы ярость, но сейчас неожиданно понравилось. Меньше всего Дракон хотел бы сломать его. Пять лет назад он, увидев в зеркале необычное теплокровное существо, захотел заполучить его себе, однако теперь, когда узнал (пусть и вынужденно) своего мага гораздо лучше, просто тела ему стало мало. Тарелль знал очень много историй и умел болтать о любой чуши так, чтобы звучало захватывающе и интересно. Когда он улыбался, то смеялись и глаза, к тому же он никогда не старался казаться лучше, чем есть. Последнее Дракону особенно нравилось. А вот сейчас на постели сидел кто-то другой, не привычный Тарелль, а ледяной еж, выставивший иглы и каждую секунду ожидающий нападения – только тронь. А ведь прошлая ночь доказала: огонь, вспыхнувший между ними, не только не угас, но стал ярче.

– Ты не сможешь использовать снова заклинание, уже испробованное на мне однажды, – напомнил Дракон, входя в опочивальню и прикрывая за собой дверь.

– Я полон сюрпризов, – ответил Тарелль безразличным тоном и пожал плечами, тотчас скривившись: на них остались царапины от когтей.

– Не сомневаюсь, мой замечательный маг. Тем интереснее.

Дракон присел на край постели и протянул руку. Тарелль взглянул с вызовом и с очень хорошо скрытым беспокойством попытался уклониться от прикосновения, но кончики когтей все же погладили его по скуле.

– Осторожнее, мой маг. Будешь дергаться – можешь остаться без глаза.

Тарелль застыл, не отводя взора и закусив губу, и выдохнул только когда Дракон отстранился.

– То, что я лишился посоха, еще ничего не значит, – предупредил он.

Взгляды встретились, словно клинки во время боя. Дракону даже послышался звон и лязганье.

– Я находился рядом с тобой пять лет, мой маг, – напомнил он. – Неужто ты хочешь упрекнуть меня в невнимательности? Посох тебе служил для накопления сил, да еще в качестве ловушки для меня. В остальном ты в нем и не нуждался.

Тарелль моргнул и отвернулся.

– Могу я узнать свою дальнейшую судьбу?

– Пригласить к тебе оракула? – Дракон не удержался от усмешки.

– Мне будет достаточно твоих слов.

– Боишься?

– Нет.

– Некто из ваших философов утверждал, будто нет хуже пыток, чем неизвестность и ожидание.

Тарелль снова пожал плечами, на этот раз никак не показав, что ему больно.

– Мне все равно, – произнес он. – Если ты не заключишь меня в каменный мешок, я построю портал и уйду, – при этом он кинул взгляд на наглухо занавешенное окно, не иначе пытаясь понять, не скрывается ли за портьерой глухая стена.

– Вот как? Спасибо за предупреждение, – поблагодарил Дракон, в голос сами собой забрались мурчащие и ехидные интонации. – Но я, пожалуй, рискну. Рискну хотя бы потому, что ты не безрассудный дурак и не склонен подвергать себя опасностям на ровном месте.

– Там все настолько ужасно?.. – поинтересовался Тарелль, не отводя взгляда от окна.

– А ты подойди и посмотри.

Тарелль с шумом выдохнул, явно собираясь с силами, и Дракон поспешил остановить его:

– Потом. Когда оправишься.

Кажется, он сделал лишь хуже – уж слишком знакомый гневный огонек зажегся во взгляде мага. Тарелль, двигаясь, как можно аккуратнее, ни в коем случае не резко, спустил ноги и, опираясь на кровать, поднялся. Своей наготы он не постеснялся, и Дракон залюбовался бледной гладкой и беззащитной кожей, под которой свивались тугие мышцы, и билось в груди сердце, гоня по жилам горячую алую кровь. К темным волосам, обнявшим плечи и спину, так и хотелось потянуться, запустить в них пальцы, но вряд ли маг оценил бы этот жест.

Шаг; другой; третий. Он чуть покачивался при ходьбе, но падать вроде бы пока не собирался. Вот он достиг окна, отодвинул портьеру и… застыл, кажется, позабыв дышать.

По ярко-синему звездному небу, лишь ближе к земле обретающему более светлый голубой оттенок, плыли сиреневые, розовые и бирюзовые облака. Справа сверкал авантюриновый хребет, слева – полностью отлитый из горного хрусталя. В человеческом мире подобный пейзаж не получилось бы наблюдать ни на одном континенте. Однако даже если бы Тарелль усомнился в этом, вид белоснежного пернатого змея-ящера, летящего от одних гор к другим, убедил бы его точно.

– Мой мир враждебен людям, однако пока ты под моей защитой, тебе ничего не грозит, – он думал пусть не успокоить, но хотя бы убедить повременить с подвигами, однако Тарелль, похоже, его слов не заметил, а если и услышал, не понял.

– А мы-то терялись в догадках, откуда вы приходите. В Льдистых горах вы не смогли бы жить: холод вас замедляет.

– Я неплохо переношу его, – возразил Дракон. – Я огненный, а есть еще ледяные, они только в горах и обитают: в тех, которые хрустальные. Имеются воздушные и водные, всякие твари помельче: наги, ящеры, змеи… Тебе перечислить всех жителей моего мира?

– Твой замок – врата меж мирами. – Тарелль прикрыл глаза и тяжело оперся на широкий подоконник. – А ты сам… их хранитель.

– Хранитель… – фыркнул Дракон. – Бери выше: Повелитель обоих миров. И твое счастье, что за пять лет моего вынужденного отсутствия никто этого не оспорил.

– Мое счастье?! – Тарелль резко развернулся на пятках и свысока взглянул на своего… тюремщика?.. в эту минуту Дракон сомневался в том, будто маг мог увидеть кого-то другого. – Не думаю, что ты знаешь, в чем оно заключается… Амартэ. И вот еще: я, может, и не безумец, как ты заметил, но мне точно будет все равно, умирать здесь или… а хотя бы на вершине вон той горы. Она так красиво сверкает.

– Этот камень иной раз находят у вас. Он называется авантюрин из-за специфических свойств, благоволящих тем, кто рискует.

– Знаю, у меня имелось кольцо с ним. Оно треснуло и рассыпалось мелкой пылью, пока я шел к твоему замку пять лет назад. – Запал кончился, Тарелль опустил плечи и рвано с явным трудом вздохнул.

– Тебе помочь вернуться в постель? – поинтересовался Дракон, интуитивно понимая, что проявлять заботу самому не стоит: маг не только не оценит, а примет ее за унизительную жалость и выказывание превосходства.

– Помоги.

Это короткое, глухо пророненное слово стоило очень многого. Дракон мгновенно оказался рядом, протянул руку, позволяя опереться на себя, хотя с большим удовольствием подхватил бы мага на руки. Пришлось идти долго и очень медленно целых пять шагов до постели. Тарелль упал на нее и прикрыл глаза.

– Не хочешь меня видеть? Хорошо, оставлю тебя в покое на некоторое время. В замке предостаточно комнат, какую-нибудь найду, – сказал Дракон.

– Пленник выселил хозяина замка из его личных покоев, – язвительно проговорил Тарелль. – Ты хотя бы понимаешь, насколько это неправильно?

– Людские заморочки, – отмахнулся Дракон. – Хотя я совершенно не прочь делить с тобой и комнату, и постель.

Тарелль побледнел и распахнул глаза.

– Нет – так нет, – не стал настаивать Дракон. – Что же касается твоего бегства… Ну, попробуй – увидишь, что получится.

========== 5 ==========

«Как такое возможно?» – Тарелль раз за разом задавался этим вопросом и не находил ответа. С детства он видел мир иным – не таким, каким он представал всем остальным людям. Тарелль полагал, будто так влиял на него магический дар, однако что делать теперь, не знал.

Небо драконьего мира было точь-в-точь тем самым, которое он рассматривал в глубине обычного голубого. Золотая и бирюзовая трава, горы, облака, даже некоторые из обитателей постоянно приходили во сны. Наверное, Дракон мог бы ответить, почему так, но спрашивать его Тарелль не хотел. Он страдал от одиночества: Амартэ действительно ушел и не появлялся уже три дня. Еда, питье и лекарства сами возникали на столе. Комната словно угадывала мысли заключенного и стремилась предоставить ему все необходимое. Возможно, не просто так его поселили именно здесь.

Тарелль мучился от неизвестности, скучал по своему пленителю, одновременно злился на это и отчаянно не хотел с ним встречаться – боялся, что не сумеет сдержаться и либо наговорит гадостей, несправедливостей и глупостей, либо поцелует, окончательно втоптав самого себя в грязь. Книги являлись единственным средством от скуки. Зато каким! За один том магической геометрии он мог бы отдать правую руку. Фолианты, свитки, манускрипты, чертежи и гравюры лежали на стеллажах, занимавших в комнате всю стену с противоположной стороны от окна. Здесь нашлись и легенды, и истории, и исследования с философией, но больше всего – книг по магии. За все время постройки своей башни и странствий Тарелль собрал неплохую библиотеку, но вся она, едва уместившаяся в целый зал, по ценности не сравнилась бы и с тремя самыми тонкими переплетами, находящимися здесь.

А еще в отличие от башни, которую Тарелль так и не сумел оживить, несмотря на все свои старания, замок Дракона оказался разумен (и, похоже, пленник его искренне забавлял). Холоднокровные либо привыкли к его каверзам, либо от природы не обладали достаточным чувством юмора. Тарелль же каждый раз искренне удивлялся нависшим над ним предметам (пусть и кувшину с водой, грозящему опрокинуться прямо на голову) и смеялся шуткам, которых точно не стерпел бы от обычных существ. Обижаться на живой замок – настоящее чудо расчудесное – он не мог и даже не злился на то, что большинство его заклятий блокировалось.

Дверь открылась без скрипа, однако он, кажется, и во сне почувствовал бы присутствие Дракона (кстати, вроде бы и чувствовал – сегодня ночью).

Тарелль крутнул запястьем, в единый миг гася кружащие над головой разноцветные искры крошечных энергетических шариков. Сегодня он пробовал взывать одновременно к нескольким стихиям, следуя методу, описанному в одной из книг. Результат вышел не совсем такой, какого он хотел, сил пока не хватало, но учитывая, что все чародеи, известные в людском мире, если и могли обращаться к нескольким стихиям, то последовательно, эксперимент можно было счесть удачным. К тому же он понравился замку. Тарелль буквально кожей чувствовал его одобрение, даже в комнате стало светлее. А еще замок наконец-то (и нескольких дней не прошло!) исполнил его требование по поводу нормальной человеческой одежды, а не одеяний в пол, платьев, халатов, либо какого-то совершенно неописуемого непотребства. Дракон в «непотребстве» умудрялся выглядеть величественно и неожиданно красиво, а Тарелль самому себе казался разряженной куклой малолетней дочки ткача (материала хоть отбавляй, а вкуса никакого).

Ему пришлось создавать иллюзию за иллюзией, пока замок не выбрал: узкие штаны из черной кожи и просторную рубаху из неизвестного материала серо-голубоватого металлического цвета. Ткань была настолько тонкой, что выглядела однородным полотном. Создавать мантию замок отказался наотрез, кажется, посчитав ее «уродливой».

– Доброе утро, мой Дракон, – поприветствовал Тарелль. Голос прозвучал отрешенно, хотя сердце подпрыгнуло к горлу и забилось пойманной птицей.

– И тебе, мой маг, – сказал Дракон, входя в комнату. – Зря развеял, было… красиво.

Почему-то эти слова отозвались в душе гордостью и какой-то странной досадой. Тарелль задержал дыхание. Противоречивость чувств, одолевавших его в последнее время, приобрела какую-то болезненность. Наверное, испытывай он острое желание сбежать, никакой живой замок не воспрепятствовал бы этому: не удалось бы проложить портал, выбрался бы из комнаты по наружной стене и прокрался к воротам, а если нет, придумал бы еще что-нибудь. Вот только куда ему податься? В обычном мире он никому не нужен, более того – враг людского правителя. Отправиться к эльфам? Возможно, они и примут человека – боевое чародейство считалось у них чем-то грубым и некрасивым, эльфы, имеющие дар, посвящали себя искусству, а маги-воины при этом ценились на вес золота – но при одной лишь мысли о холодных надменных созданиях хотелось передернуть плечами и поежиться. Жить среди них?.. Нет уж! Башня самого Тарелля, скорее всего, разграблена, и если не лежит в руинах, то восстанавливать ее теперь очень долго, да и зачем? Чтобы стать в ней одиноким затворником? Чем такое существование хуже заточения в драконьем замке? Здесь хотя бы можно ощутить себя по-настоящему живым: гордость в груди жжется, и ярость время от времени застилает взор алым. А еще книги. Ну какой маг откажется от знаний?

А кроме того… как ни противься, но приходилось признать: Дракон спас его. Вначале Тарелль думал, будто лишь затем, чтобы самому поглумиться всласть, но прошло достаточно времени, а его никто не мучил, не морил голодом, даже не ограничивал в чтении – хотя, казалось бы, для чего предоставлять врагу знания и путь к мастерству? Тарелль все сильнее склонялся к мысли о том, что Дракону лично он очень сильно задолжал: и за обман, и за пять лет, которые тот провел в заточении, и за недавнее спасение, да и за кров, лечение и еду, вкупе с возможностью читать в свое удовольствие – тоже. Защиту также сбрасывать со счетов не стоило: вряд ли теперь найдется маг, жаждущий вызвать его на поединок. Для этого ему пришлось бы тащиться аж к самому драконьему замку.

– Вижу, ты уже полностью оправился от ран.

Не полностью, но оспаривать данное утверждение Тарелль не стал, коротко кивнув.

– Твоими заботами, – сказал он резче, чем хотел и собирался. Все же от Дракона он действительно видел пока только хорошее.

– Ты уже встаешь, но не выходишь.

– А разве я могу? – поинтересовался Тарелль, стараясь не выказать удивления. – Без конвоя в человек… кхм… существ в десять?

– В пределах дворца ты волен бывать везде.

– Благодарю, – коротко произнес Тарелль, представляя, какими если не словами, то взглядами встретят его подданные Дракона. Однажды ему пришлось долгое время жить во дворце – тогда король еще хотел сделать его придворным магом и не намеревался объявлять злом во плоти – интриг, лести, шепотков, вражды и зависти Тарелль наелся на тысячу лет вперед. И это при том, что вес среди людей он имел немалый, его если не уважали, то точно боялись. Как же встретят его в драконьем замке, если здесь он всего лишь пленник с неясным статусом и положением? Да еще и занял комнату правителя – так себе привилегия – наверняка и слухи уже поползли один другого гаже, и отмахнуться от них не выйдет. Не случись недавней ночи, Тарелль нашел бы в себе силы позубоскалить на предмет «новой подстилки его величества», но теперь вряд ли смог бы. Даже то, что его спасали, почти не имело значения.

– Благодарю, да, или благодарю, но нет?

– Благодарю, но нет, – ответил Тарелль. – Мне и здесь найдется занятие, если ваше холоднокровное величество пока не нашло мне покоев, лучше подходящих к теперешнему статусу.

Дракон усмехнулся и покачал головой.

– Колю…чий… – протянул он. – А ведь это мне впору злиться на тебя, мой маг.

– Ты в своем праве, а я все еще жду…

– Чего? Водворения в пыточную и растягивания на дыбе? Стоило ли тебя спасать лишь для того, чтобы замучить до смерти? Нет, мой маг, на тебя у меня иные планы.

– Не поделишься? – Тарелль вскинул подбородок. Он понимал, насколько заигрался с огнем, но ничего не мог с собой поделать. Даже удивительно, что Дракон терпел его столь долго и терпит сейчас.

Пауза затягивалась. Молчал маг, молчал и Дракон, только рассматривал очень внимательно. Время от времени во взгляде проскальзывало откровенное любование, и тогда Тареллю становилось особенно не по себе.

– Я не съедобный! – глупое смешное замечание вырвалось само собой, но им хотя бы удалось чуть отогнать жар, вспыхнувший в груди и начавший зудеть под кожей. Лицо горело, кололо кончики пальцев, а между ног… нет, на это лучше было не обращать внимания.

– Вообще-то я не ем разумных существ. А с тобой к тому же можно проделывать гораздо более занимательные вещи.

Тарелль хватанул ртом, как ему показалось, раскаленный воздух и закашлялся, тотчас обругав себя мысленно: «Ведь даже если Дракон и имел в виду что-нибудь непристойное, зачем же реагировать столь бурно?!» Тарелля многие находили привлекательным, и намеки ему делали далеко не впервые. Обычно язвить и отшучиваться у него получалось мастерски.

– Неужели ты действительно можешь читать их? – Дракон сполна насладился румянцем, окрасившим скулы Тарелля, наверняка посмеялся про себя, а теперь решил сменить тему, посмотрев на книгу, которую тот все еще держал на коленях.

– Я маг, – с готовностью ответил тот. – Но зачем собирать такую библиотеку, если тебе самому неподвластны знания, содержащиеся в ней?

– Потому что я хранитель, а знания эти могут оказаться подвластны другим?

– А ты не хочешь этого? Тогда почему позволил мне? Неужто полагаешь, будто сможешь держать здесь вечно?!

Дракон рассмеялся.

Тарелль перевел дух и все же предупредил:

– Напоминаю: все знания и умения, которые я приобрету, смогу использовать для побега. Даже не сомневайся!

Дракон перестал смеяться и чуть склонил голову к правому плечу, рассматривая его одновременно очень внимательно и иронично.

– Настоящий враг никогда не предупреждает, – задумчиво заметил он и протянул руку. Тарелль машинально дернулся и зашипел от боли, щеку расцветила кровавая полоса.

– Глупый… глупый маг, – посетовал Дракон, – говорил же.

Царапина начала гореть огнем, Тарелль прикусил губу и не успел среагировать: Дракон оказался слишком близко, сел вплотную к нему, сгреб в объятия, прижал к себе, не давая ни единого шанса вывернуться и даже вздохнуть глубоко. Щеки коснулся проворный длинный язык, стер кровь и унял боль.

– Так-то лучше, и только попробуй сказать, будто нет. – Язык уделил внимание виску, заполз в ушную раковину, затем переместился к основанию шеи, и Тарелль шумно вздохнул.

– Среди холоднокровных нет и не может быть чародеев, – щекоча прохладным дыханием, продолжал Дракон. – Мы магические существа, дышим магией, накапливаем ее, возможно, даже создаем, но использовать не в состоянии. В отличие от вас, теплокровных. Однако магия на нас действует, а иной раз рядом с моими соплеменниками обретает некие странные формы.

– Странные?..

– Инеистые драконы, например. Они не столько холоднокровные, правда, сколько порождения Повелителя Мрака. Вероятно, потому и умеют многое. Или, может, ты слышал о драконе сновидений?

– Существо, усыпляющее вокруг все живое? Но я полагал, будто его не существует в реальности.

– Теплокровных, – усмехнулся Дракон и наконец вернул ему свободу и возможность дышать нормально. – Если подобное существо проникнет к вам, я даже не знаю, как станете спасаться. Несколько деревень и городов вы потеряете точно. Сновиденец попросту усыпит, а потом сожрет жителей. Ваше счастье, что данный подвид холоднокровных неразумен и крайне редок даже в моем мире.

– Но есть и другие? – по позвоночнику прополз холодок пока не страха, но настороженности. Самого Тарелля вряд ли удалось бы усыпить, магическая защита у него была сильна, но обычные, ни в чем не виноватые люди непременно погибли бы. – Те, кто может вполне сознательно стремиться к границе миров?

– Вы лакомые куски, если ты об этом, – хмыкнул Дракон. – И сейчас я говорю не столько о еде, сколько… обо всем остальном. Разумные холоднокровные падки на эмоции, вы же генерируете их просто в ошеломительных объемах. Эльфы – в том числе, они просто умеют их скрывать и подавлять. А еще… – Он не договорил, лишь сверкнул глазами и снова потянулся к Тареллю.

На этот раз он не стал отстраняться, лишь застыл и прикрыл глаза.

– Если бы ты только знал, какая буря поднимается в душе от одного твоего присутствия, мой маг! Все равно, колдуешь ты или нет. – Он так и не прикоснулся, лишь провел ладонью над кожей, оставляя на ней след мурашек.

– Значит, ты всегда сможешь найти мне замену, – проронил Тарелль, как только пальцы, вооруженные острыми когтями, убрались. Кстати, интересно, почему они не принесли вреда, например, когда Дракон обнимал его, целовал или вообще занимался с ним любовью, и тотчас оцарапали до крови, стоило неудачно отстраниться?