Текст книги "В тусклом, мерцающем свете (ЛП)"

Автор книги: sunflowerseedsandscience

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– В дополнение ко всему этому, – продолжает Скалли, игнорируя его замечание, – Диана в разговоре с тем мужчиной упомянула кого-то по имени Чарльз. Так зовут ее отца, верно? Только он не родной ее отец, а приемный, так что она может называть его по имени вне дома. – Она окидывает Малдера пронзительным взглядом. – Она так и делает, да?

– Да, она называет его Чарльзом или мистером Спендером на публике, – неохотно признает Малдер. – Но я все еще не понимаю, что…

– Малдер, мне кажется, они говорили о тебе, – перебивает его Скалли. – Думаю, этот Алекс убеждал Диану лучше пытаться выведать у тебя информацию о нашей армии.

Малдер откидывает на спинку дивана с громким стоном.

– Только не снова, Скалли, – протестует он, но Скалли вновь игнорирует его.

– Диана сказала Алексу, что у тебя возникнут подозрения, если она будет слишком давить на тебя, и что им стоит довольствоваться тем, что они получают сейчас. – Она медлит, не будучи уверенной, делиться ли с ним остальными своими догадками, ведь они, скорее всего, лишь вызовут его гнев. – Она также сказала что-то насчет того, что ты щепетильный джентльмен… Малдер, думаю, этот Алекс хочет, чтобы она соблазнила тебя ради информации.

Реакция Малдера не заставляет себя ждать и оказывается именно такой бурной, как Скалли и предполагала. Он резко разворачивается с искаженным от гнева лицом и хватает ее за руку с такой силой, что это причиняет боль.

– Забери свои слова назад, Скалли, – велит он. – Ты слишком далеко зашла. Забери сейчас же.

Скалли выдергивает руку из его захвата, встает и отступает от него подальше.

– Нет, – упрямо заявляет она. – Я этого не сделаю, потому что почти уверена, что права, Малдер, и если это так, тогда тебе надо быть настороже.

Также поднявшись с дивана, Малдер стремительно приближается к ней, пока их не разделяют всего несколько сантиметров, и пригвождает ее к месту яростным взглядом.

– Диана была моим ближайшим другом многие годы, Скалли, – рычит он. – Я знаю ее, ты нет.

– Ты можешь думать, что знаешь ее, Малдер, но, возможно, знаешь гораздо хуже, чем тебе кажется… по крайней мере, теперь. Возможно, когда-то у нее не было ярко-выраженных политических предпочтений, но сейчас я почти уверена, что она использует тебя, чтобы передавать информацию своему отцу. И если он и вправду столь активный политик-конфедерат, как ты говоришь, тогда как ты можешь быть уверенным, что он не передает каждое твое слово Джефферсону Дэвису?

Малдер стискивает зубы и закрывает глаза, делая долгий, медленный вдох, словно бы в попытке успокоиться.

– Диана никогда бы не сделала ничего из того, в чем ты ее обвиняешь, Скалли, – решительно заявляет он. – Не понимаю почему, но ты делаешь это личным.

Скалли бросает в жар, когда ее терпению наконец приходит конец.

– И почему, бога ради, этому и не быть личным, Малдер? – требовательно вопрошает она. – Мы говорим о защите информации о передвижении войска, на стороне которого я сражаюсь! Мы говорим о моей жизни! Без сомнения, у меня есть личный интерес в том, чтобы убедиться, что секреты нашей армии остаются секретами, как и у любого другого солдата из этой армии – включая тебя!

– Я доверяю ей, Скалли, – говорит Малдер. – И пока мне не предоставят причину, по которой этого делать не стоит – настоящую причину, настоящее доказательство, а не неподтвержденные догадки о каком-то разговоре в подворотне – я продолжу доверять ей. Тебе придется это принять, одобряешь ты это или нет, если не хочешь испортить наши отношения.

Скалли поднимает на него гневный взгляд, отказываясь отступить и не давая себя запугать.

– Это приказ, сэр? – спрашивает она, и Малдер снова стискивает зубы.

– Да, думаю, что приказ, – тихо, но решительно заявляет он. Скалли закрывает глаза и кивает.

– В таком случае, я бы предпочла вернуться обратно в полк, с вашего разрешения, – отвечает она.

Малдер закатывает глаза.

– Скалли, не драматизируй. Тебе прекрасно известно, что нет никаких причин уезжать.

– Я больше не желаю проводить ни минуты своего времени в компании этой женщины. Даже если окажется, что ее рандеву в переулке было совершенно невинным, не думаю, что смогу вынести еще хотя бы день, терпя ее обращение со мной… особенно, если ты не хочешь ничего с этим сделать. – И, не дожидаясь ответа, она обходит его и направляется к выходу. – Я заберу свои вещи из твоей спальни и уеду. Полагаю, моя лошадь в конюшне позади дома? – Он не отвечает, но она не намерена дать его гневному молчанию поколебать ее решимость. – Увидимся в лагере по окончании недели. Пожалуйста, передай мои искренние извинения своим родителям. Уверена, ты придумаешь какое-нибудь оправдание. Может, не столь изобретательное как те, что ты приберегаешь для объяснения поведения Дианы, но все же ты справишься.

Он не идет за ней – ни когда она поднимается в его комнату за своим ранцем и прочими вещами, ни когда спускается вниз и, дойдя до конюшен, седлает свою лошадь. Проезжая мимо парадного входа, она видит его тень в окне гостиной… но не машет ему на прощание, и он тоже этого не делает.

Она сделала достаточно, чтобы побудить его проявить осторожность. Сейчас же ей остается только надеяться, что, если Диана и вправду попробует выудить из него больше информации, те мысли, что она пыталась донести до него, принесут свои плоды и вызовут у него подозрения.

========== Часть 3 Глава 1 ==========

***

Август 1863 года

Фредериксберг, Вирджиния

Ту ночь Малдер проводит, лежа без сна в своей постели. Он не может не оценить иронию происходящего: после месяцев, в течение которых он спал на земле на тоненьком спальном коврике вместо матраса, он беспокойно вертится на мягкой, удобной кровати. Скалли бы от души посмеялась над ним, будь она сейчас здесь.

Это если бы она не отключилась сразу же, как только ее голова коснулась бы подушки… что, зная ее, было бы маловероятно.

Он чувствует себя бесконечно одиноким в этой шикарной постели, так как привык, что Скалли спит рядом в их палатке, свернувшись калачиком в нескольких сантиметрах от него. По правде говоря, он в некотором роде предвкушал возможность разделить с ней комнату, лежать на кровати и разговаривать без опасения, что кто-нибудь из его людей может войти и услышать их разговор… перекатываться на бок и наблюдать за ней во сне в тусклом свете, льющемся из окна… наслаждаться создаваемым ими теплом под одеялом…

Малдер мысленно дает себе пинка. «Это верный путь к безумию», – напоминает он себе уже в который раз с момента обнаружения секрета Скалли. Все и так уже достаточно запутанно, чтобы он еще и мечтал о ней… но как же трудно держать подобные мысли в узде, когда она постоянно так чертовски близко. Может, в ее отъезде и возвращении в полк есть и свои плюсы. Он не уверен, что в уединении спальни, лежа рядом с ней на этой кровати без семи сотен мужчин, спящих всего в нескольких метрах от них, смог бы совладать с собой. В лучшем случае ситуация стала бы неловкой, в худшем – обернулась бы катастрофой. Они со Скалли создали хорошее, прочное товарищество, и ставить его под угрозу было бы чистым безумием.

Разумеется, оно и так уже, возможно, поставлено под угрозу после сегодняшнего столкновения. Он сожалеет о том, что Скалли решила уехать, но, может, оно и к лучшему. Может, после недели порознь она наконец откажется от своих нелепых подозрений в адрес Дианы.

«Нельзя сказать, – признает он, – что Диана изо всех сил способствовала тому, чтобы Скалли почувствовала себя здесь желанным гостем, но на самом деле, она всегда так себя вела, когда ее планы подвергались изменению в последнюю минуту». В своих письмах Диана говорила, с каким нетерпением ждет их встречи, и он без труда может представить, что внезапное и неожиданное появление какого-то незнакомца стало для нее неприятным сюрпризом. Ей действительно стоило быть более любезной, но, опять же, Диана такая, какая есть. Скалли просто не привыкла к такому ее поведению, в отличие от Малдера, а потому, разумеется, обиделась.

«К счастью, Диана не знает правду о Скалли, – думает он, улыбаясь. – Иначе она бы по-настоящему вышла из себя».

Утро он встречает уставшим, бледным от бессонницы, с темными кругами под глазами. Встретившись с ним за завтраком, его мать сразу же преисполняется тревоги за него.

– Фокс, дорогой, ты вообще спал? – спрашивает она.

– Боюсь, что недостаточно, – отвечает он, успокаивающе улыбаясь ей. – Думаю, мне просто нужно снова привыкнуть ко сну в настоящей кровати. Я слишком много времени провел на земле.

– Постарайся по возможности расслабиться сегодня, – советует ему мать. – Тебе не следовало никуда выходить вчера, в первый свой вечер дома, тем более после длительной поездки верхом.

– Со мной все будет в порядке, матушка, – обещает он ей. Билл Малдер, сидящий за столом слева от жены, оглядывает стол и недоумевающе хмурится.

– А где лейтенант Скалли? – спрашивает он. – Еще спит?

– Я могу позаботиться о том, чтобы повар приберег для него еды, если хочешь, – замечает Тина.

– Ну… – Единственным преимуществом бессонной ночи было то, что у Малдера оказалось достаточно времени для изобретения оправдания внезапного отъезда Скалли. – Вчера после того, как все, кроме нас, уже легли спать, прибыл посланник, – не моргнув глазом, лжет он. – В лагерь пришло письмо для лейтенанта Скалли. Должно быть, вскоре после нашего отъезда. Ему поступили какие-то срочные новости из дома, и кто-то прибыл в лагерь, чтобы поговорить с ним. Он оседлал коня и немедленно уехал.

Саманта поднимает взгляд от еды и смотрит на него с потрясенным выражением на лице.

– Он уже уехал? – переспрашивает она. – Даже не попрощавшись?

– К сожалению, да, – отвечает Малдер. – Он попросил меня передать, что очень сожалеет о столь внезапном отъезде, но не мог ждать до утра.

– О боже, – обеспокоенно произносит Тина. – Надеюсь, что все в порядке. Может, его мать заболела?

Малдер пожимает плечами.

– Полагаю, это возможно, – соглашается он. – Или его сестра. Я только надеюсь, что ничего не случилось с его отцом или братьями.

– Чьими братьями? – Диана вплывает в столовую, выглядя, как всегда, безукоризненно. Увидев, что стул рядом с Малдером пустует, она усаживается на него и жестом велит слугам наполнить свою тарелку.

– Лейтенанта Скалли, – отвечает Тина. – Фокс как раз рассказывал нам, что его юный друг посреди ночи получил срочное послание из дома и вынужден был уехать.

Диана широко улыбается.

– О, так он уже уехал? И не вернется? – Она даже не пытается скрыть свое удовольствие от этой новости, и Малдер ощущает укол раздражения.

– Нет, – отзывается он. – Не вернется. Я только надеюсь, что не случилось ничего серьезного.

– Уверена, что все в порядке, – небрежно замечает Диана. – Фокс, не хочешь ли после завтрака прокатиться в экипаже по городу? Только мы вдвоем?

– Не думаю, что это прилично, – угрюмо замечает Чарльз Спендер.

– О, все нормально, кучер будет с нами все время, – беззаботно отметает его довод Диана. – Так что скажешь, Фокс? Ты просто не поверишь, сколько тут всего изменилось с тех пор, как ты был в городе в последний раз!

Малдер пожимает плечами.

– Звучит неплохо, – отзывается он и разворачивается к сестре, которая уныло ковыряет вилкой яичницу с раздраженным выражением на лице. – Хочешь поехать с нами, Сэм?

Она отвечает сердитым взглядом.

– С вами двоими? Нет, спасибо. Я бы скорее предпочла провести утро, вычищая конюшни.

– Это можно организовать, – резко бросает Тина, хмурясь в ответ на грубость дочери. Малдер, однако, невольно улыбается. Очень жаль, что Скалли уехала, потому что у него такое чувство, что они с Самантой наслаждались бы компанией друг друга.

Закончив завтракать, они вызывают открытую карету и пятнадцать минут спустя садятся в нее, тогда как кучер занимает козлы. Они колесят по переполненным улицам города, и по пути Диана указывает Малдеру на каждый новый дом или открывшийся бизнес.

– Диана, – в конце концов говорит он, не в силах дольше откладывать этот разговор. – Мне надо задать тебе один важный вопрос.

Она тепло улыбается ему и хлопает ресницами.

– Да, Фокс?

На мгновение он едва не идет на попятную, ведь Диана явно ожидает, что он собирается задать ей отнюдь не тот вопрос, что его беспокоит.

– Прошлым вечером в театре ты вышла во время антракта, чтобы поздороваться со своей подругой и ее мужем, – говорит он, и выжидательная улыбка Дианы заметно увядает.

– Да, верно, – медленно произносит она. – И что?

– Ну… лейтенант Скалли тоже выходил, – говорит он, – и слышал, как ты с кем-то говорила.

Малдер не уверен, что ему не показалось, но готов поклясться, что на мгновение в глазах Дианы отражается паника. Однако прежде, чем он успевает убедиться в этом, выражение ее лица снова становится спокойным и безмятежным.

– О, вот как? – холодно переспрашивает она. – А я бы и не подумала, что он станет подслушивать чужие разговоры. Низкая, грубая привычка, если хочешь знать мое мнение.

– Не думаю, что он действительно хотел подслушивать, – осторожно отвечает Малдер. – Просто… ты говорила, что собиралась пообщаться со своей подругой, но Скалли услышал, как ты разговариваешь с мужчиной. С кем-то по имени Алекс. – На этот раз ему не почудилось: лицо Дианы заметно бледнеет. – Кто он, Диана?

После короткой паузы она вдруг начинает тараторить.

– Алекс тоже друг, Фокс. Не мой друг, пойми – это было бы неприлично, верно? Можешь себе представить слухи? Ну, – поправляет она себя, – судя по всему, слухи уже стали распространяться, но я и представить себе не могла, что твой друг будет представлять меня в таком неблагоприятном свете. Но как я и сказала, он кажется довольно грубым, типичным простолюдином. Не понимаю, почему ты вообще дружишь с таким, как он.

– Я не говорил, что он плохо о тебе отзывался, – замечает Малдер (хотя, конечно, Скалли именно так о ней и отзывалась, но Диане об этом знать необязательно). – Я просто упомянул, что он сообщил о твоем разговоре с мужчиной по имени Алекс.

– Как будто это его вообще касается, – продолжает Диана. – И тебя, в общем-то, тоже, если уж на то пошло, но, зная тебя, Фокс, я лучше расскажу, как все было. Алекс – друг моего отца, и он очень рассчитывает на то, что тот наймет его сына на работу в его офисе в Калпепере. Только Алекс не хочет, чтобы отец знал, что это его сын, видишь ли; они с отцом повздорили с год назад. Алекс беспокоится, что отец может отказать юноше, даже не проверив, подходит ли он для данной работы, если узнает, чей тот сын.

– Так чего этот Алекс ожидал от тебя? – спрашивает Малдер.

– Он хотел выяснить мое мнение по поводу того, наймет ли отец юношу или нет, разумеется, – отвечает Диана. – Я сказала ему, что ничего об этом не знаю: отец не делится со мной своими решениями в сфере бизнеса. – Она тепло улыбается Малдеру, вновь начиная вести себя игриво и кокетливо. – Он приберегает это для мужчины, за которого я выйду замуж, зачем ему нагружать меня этим?

Малдер не поддается на удочку, вместо этого обдумывая сказанное. Кажется, это может объяснить то, что слышала Скалли.

– Еще кое-что, – добавляет он, решив идти ва-банк. – Ты сказала, что на спектакль был полный аншлаг и что твой отец лишь по чистой случайности смог приобрести три последних билета. Верно?

– Да, верно, – кивает Диана.

– Ну… почему там тогда было так много пустых мест? – спрашивает он. – Если бы они все были распроданы, почему столько людей не пришло на спектакль?

Диана кажется совершенно сбитой с толку.

– Ну, вот этого я никак знать не могу, Фокс, – отвечает она, вздернув бровь. – Кто я такая, чтобы судить, почему люди поменяли свои планы в последний момент? Есть множество причин, по которым человек может купить билет на пьесу, а затем не присутствовать на ней. – Она наклоняется ближе к нему, берет за руку и подносит ее ближе к себе. – Зачем мы это обсуждаем, Фокс? – спрашивает она. – Мы же должны наслаждаться нашей совместной прогулкой после стольких месяцев разлуки. Разве мы не можем просто вместе покататься по городу?

– Ладно, – уступает Малдер. Пока что он готов признать, что Скалли просто неправильно поняла услышанное. Он должен запомнить объяснение Дианы, чтобы поделиться им с нею, когда вернется обратно в лагерь… если предположить, что Скалли вообще захочет обсуждать с ним что-то личное, не связанное с их должностными обязанностями.

Оставшееся время прогулки проходит почти в полной тишине. Диана делает несколько попыток начать разговор на темы, связанные с их общими друзьями, недавно объявившими о помолвке, или вступившими в брак, или родившими детей, ясно давая понять Малдеру, чего она от него ждет до конца этой недели. Малдер же твердо намерен делать вид, что не понимает ее намеков: он чувствует все меньше и меньше энтузиазма при мысли об их предполагаемой помолвке.

Он пытается убедить себя, когда коляска выезжает на их улицу, что эта внезапно возникшая нерешительность совершенно не связана с мыслями, которые у него возникают – хотя он и старается их подавлять – о Скалли. Просто в последнее время он все чаще и чаще всерьез задумывается о том, почему их с Дианой предназначали друг для друга, почему заранее было предрешено его родителями, что однажды они поженятся. Малдер никогда не признавался Диане в любви, и она тоже не произносила этих слов. Они обменивались поцелуями, когда неожиданно оказывались наедине, и он определенно что-то чувствовал, когда касался ее губ своими… но ему отлично известно, что влечение отнюдь не является гарантией счастливого брака.

Он, разумеется, не обманывает себя, думая, что его родителей или ее приемного отца хоть немного волнует, будет ли их брак счастливым. Его отца и Чарльза Спендера куда больше интересует объединение и сохранение своих богатств… но Малдер, по крайней мере, хотел бы, чтобы брак приносил ему удовольствие. А в последнее время он начинает сомневаться в том, что Диана может на самом деле ему это обеспечить.

Большую часть недели Малдер проводит, размышляя над этим и скучая по Скалли, спрашивая себя, куда она отправилась и что делала с тех пор, как покинула дом. Ее увольнительная была одобрена, так что ей не нужно было возвращаться в полк, но он не представляет, где еще она могла провести остаток этого свободного времени. Она, очевидно, не поедет к матери, а ее сестра живет в Нью-Йорке, а значит, слишком далеко, чтобы успеть навестить ее за время недельного отпуска.

Он надеется, лежа без сна в своей кровати в последнюю ночь пребывания во Фредериксберге, что где бы Скалли ни находилась, она больше не злится на него и найдет в себе силы простить и забыть об их размолвке, когда они оба вернутся в лагерь. Решив сегодня больше об этом не беспокоиться, он перекатывается на бок и закрывает глаза, надеясь вскоре заснуть.

Шум снаружи его спальни привлекает его внимание, и он перекатывается лицом к двери. На какое-то невероятное мгновение ему кажется, что это Скалли вернулась к нему поздно ночью, позабыв об их ссоре, чтобы утром они могли вернуться в полк вместе. Он задерживает дыхание, когда дверная ручка поворачивается… но медленно и осторожно ступившая за порог и закрывающая за собой дверь фигура слишком высокая для Скалли. Даже слишком высокая для Саманты. А значит, остается…

– Фокс, – хрипловато шепчет Диана, – ты не спишь?

– Нет, – отвечает он, садясь. – Диана, что ты тут делаешь? Если родители тебя увидят, или если твой отец нас застанет…

– Этого не случится, Фокс, – шепчет она, бесшумно приближаясь к его кровати. – Я слышу, как твои родители храпят через его спальню и мою.

– И твою?

Диана присаживается на край постели.

– Отец уехал на весь вечер.

– А если он вернется и увидит, что тебя нет в твоей комнате?

Тусклый свет позволяет ему разглядеть покорную улыбку на лице Дианы.

– Он не вернется, Фокс, – вздыхает она, – до утра. – Затем она качает головой. – Он по-прежнему говорит, что отправляется на «продолжающиеся всю ночь деловые встречи», когда чувствует потребность посетить одно из этих мест в менее престижных районах, о существовании которых мне, по его мнению, и знать не полагается.

– Сомневаюсь, что он настолько наивен и думает, что ты не в курсе существования таких вещей, – замечает Малдер. – Что случилось? Тебя расстраивает то, что он посещает подобные места?

Диана хмурится.

– Разумеется, нет, – говорит она. – Почему ты решил, что что-то случилось?

– Я просто удивился, что ты пришла в мою спальню посреди ночи, вот и все, – отвечает Малдер. Диана фыркает и качает головой.

– Ты и вправду настоящий джентльмен, Фокс, знаешь? – спрашивает она, беря его за руку. – Порой это просто выводит меня из себя, честно говоря.

Подтянув ноги, она забирается на кровать, устраивается на ней рядом с ним и, чуть помедлив, целует его.

Он оказывается застигнутым врасплох, но охотно отвечает на поцелуй, зарываясь пальцами в ее длинные темные волосы, высвобождая их из косы, которую она заплетает на ночь. Она тесно прижимается к нему и толкает обратно на кровать, не прерывая поцелуй.

Малдер и понятия не имеет, что с этим делать. Диана никогда не вела себя так напористо – да и ни одна другая женщина. Он одновременно возбужден и напуган, не зная, чего она от него ожидает. Это проверка? Следует ли ему осторожно оттолкнуть ее и сказать, что он не осмелится подвергнуть ее репутацию опасности? Или она ожидает, что он продолжит начатое ею? Она таким образом говорит ему, что готова к большему? Прежде чем он успевает прийти к какому-то решению, Диана отодвигается от него, обрывая поцелуй.

– Извини, Фокс, – с придыханием шепчет она. – Я просто лежала в постели, думая о завтрашнем утре, когда ты снова уедешь, и неизвестно, когда мы снова встретимся. Я так боюсь, что с тобой что-нибудь случится, и я никогда тебя больше не увижу. – Она утыкается носом ему в шею, щекоча его ухо своим дыханием. – Если бы ты мог рассказать мне в своих письмах что-нибудь – что угодно – о своем полку, Фокс, о том, что и где ты делаешь… – Она оставляет цепочку из поцелуев вдоль его шеи от уха до ключицы и запускает руку ему под рубашку.

У Малдера в голове начинают звучать тревожные колокольчики, когда он совершенно отчетливо вспоминает обвинения Скалли в адрес Дианы, сделанные неделю назад, прежде чем она уехала в их первую ночь пребывания здесь.

Она также сказала что-то насчет того, что ты щепетильный джентльмен… Малдер, думаю, этот Алекс хочет, чтобы она соблазнила тебя ради информации.

Это могло быть простым совпадением. Фактически, так оно и есть, скорее всего. Диана уже не в первый раз жалуется на то, что он недостаточно сообщает ей в письмах. И вполне понятно, что ее пугает вероятность того, что, уехав завтра, он может не вернуться домой. Но все же… просто на всякий случай… будет разумно проявить осторожность.

Он осторожно и мягко убирает шаловливую руку Дианы из-под своей ночной рубашки и выпутывается из ее объятий, после чего садится и прислоняется к спинке кровати. Диана хмурится, смотря на него с недоумением.

– Не понимаю, Фокс, – начинает она, и обида в ее голосе почти что побуждает его изменить свое решение, забыть об осторожности и просто надеяться на лучшее. – Ты… ты не хочешь? – Ее нижняя губа слегка дрожит. – Ты не хочешь меня?

– Разумеется, хочу, Диана, – заверяет он ее. – Но сейчас неподходящее время. Что если мы… что если у тебя возникнут из-за этого проблемы?

– Тогда мы поженимся, – отвечает она. – Разве не так?

– Конечно, поженимся, я бы не оставил тебя одну в таком положении, – быстро отвечает он. – Но, Диана… что если у меня не будет выбора? Что если ты забеременеешь, а меня убьют в бою? – Он сжимает ее ладонь. – Я не могу так рисковать твоей жизнью. – Она открывает рот, чтобы начать спорить с ним, но он не дает ей этого сделать. – Для этого будет достаточно времени, когда война окончится, – обещает он ей. – Оставь мне что-нибудь, чего я буду ждать с нетерпением, хорошо?

Это вызывает у нее легкую улыбку.

– Я знаю, что веду себя импульсивно, Фокс, – признает она. – Просто… когда ты уедешь, я буду так за тебя беспокоиться, задаваясь вопросом, грозит ли тебе реальная опасность. Каждый раз, когда мы получаем вести об очередной битве, я могу думать только о том, участвовал ли в ней твой полк. – Она умоляюще смотрит на него. – Было бы здорово, если бы ты рассказывал, куда твой полк направляется, когда пишешь мне, Фокс. Тогда я буду знать, участвуешь ли ты в сражении или нет.

Его снова охватывает тревога. На первый взгляд, это невинная просьба, и если бы Скалли не высказала свои обвинения в начале недели, он мог бы сдаться и согласиться. Но сейчас, когда эта мысль засела в его мозгу, кажется глупым полностью игнорировать ее.

– Не могу, Диана, – говорит он ей. – Ты знаешь, что я мало что могу рассказать в письме.

Она надувает губы, уже не пытаясь скрыть своего неудовольствия.

– Ты мне не доверяешь? – спрашивает она.

– Разумеется, доверяю, – заверяет он ее. – Я доверяю тебе, Диана, но что если кто-то перехватит мои письма? Наши командиры вечно предупреждают нас, что вокруг шпионы, причем в самых неожиданных и невероятных местах. Что если солдат, который собирает мои письма для отправки, шпион? Или кто-нибудь, работающий на почте? Или человек, управляющий почтовой повозкой, или даже тот, кто доставляет письма к тебе домой? – Он печально качает головой. – Мои письма проходят через слишком много рук, прежде чем достигают тебя, Диана. Я просто не могу так рисковать.

Малдеру на мгновение кажется, что она станет спорить, так что он делает первое, что ему приходит на ум: целует ее, только на этот раз осторожно и кратко, куда целомудреннее, чтобы она не могла ошибиться в его намерениях. Диана понимает его и встает с кровати.

– Тогда увидимся за завтраком? – с грустью спрашивает она, и он кивает.

– Думаю, так будет лучше, – отвечает он. – Для нас обоих.

Она кивает и медленно идет к двери. Открыв ее, она медлит на пороге, смотря на него с вожделением.

– Если передумаешь, Фокс, – замечает она с многообещающей улыбкой на губах, – то ты знаешь, где моя комната.

– Знаю, – отвечает он. – Но, пожалуйста, не отказывай себе во сне, ожидая меня.

Она кивает.

– Спокойной ночи, Фокс, – прощается она.

– Спокойной ночи, Диана, – отзывается он, и она уходит, осторожно и тихо закрывая за собой дверь спальни. Она ступает так неслышно, что он не может различить ее шаги по коридору в направлении ее собственной спальни.

Малдер долго лежит без сна, слишком озадаченный и взвинченный, чтобы спать. Он в состоянии думать только об услышанном Скалли, о том, о чем, по ее заявлению, Диана и тот таинственный мужчина – этот Алекс – говорили в том переулке в первую ночь их пребывания здесь. В то время выводы, к которым Скалли пришла на основании обрывков их разговора, казались ему просто нелепыми, настолько параноидальными, что представлялись откровенно смехотворными, и он чувствовал, что имеет полное право злиться на нее.

Теперь же, однако, он уже далеко не так в этом уверен.

========== Глава 2 ==========

***

Август 1863 года

Фредериксберг, Вирджиния

Немногие вещи, которые Малдер привез с собой в Фредериксберг, тем воскресным утром упакованы еще до завтрака. Несколько часов спустя после ухода Дианы, поняв, что уснуть так и не удастся, он употребил свободное время на сборы, и сейчас, через час после рассвета, аккуратно складывает и собирает одежду, которую носил в течение всей недели, надевая вместо нее мундир. На второй день он переоделся в гражданскую одежду, оставленную им в шкафу, и обнаружил, что брюки стали слишком свободными благодаря ужасному армейскому рациону, а рубашки, наоборот, – слишком тесными из-за мускулов, возникших на груди и руках вследствие физических нагрузок. Впрочем, Малдеру пришлось вытерпеть этот дискомфорт всего пару дней, пока его мать тщательно чистила его мундир, в результате чего тот стал выглядеть словно с иголочки. Застегивая китель, он с сожалением думает о том, что Скалли не задержалась достаточно долго для того, чтобы и ее мундир подвергся такому же обращению.

Хотя отдать ее мундир в чистку означало бы, что ей пришлось бы искать сменную одежду… а это могло привести к неловкой ситуации, ведь все живущие в этом доме мужчины по крайней мере сантиметров на тридцать выше Скалли… так что, пожалуй, оно и к лучшему.

Все уже сидят в столовой, когда Малдер спускается по лестнице и кладет свой ранец и прочие вещи у входной двери, чтобы подобрать их, когда будет уходить. Он занимает место рядом с Самантой, которая грустно улыбается ему, жуя тост. Стул Дианы напротив них пустует; не похоже, что она планирует спускаться к завтраку, что, учитывая произошедшее в спальне Малдера прошлой ночью, не слишком его удивляет. Возможно, он сильно обидел ее, отвергнув ее попытки соблазнения, и особенно тем, что в итоге не передумал и не пришел в ее спальню. Однако Малдер уверен, что поступил правильно, и не чувствует себя виноватым из-за этого решения.

Перед лицом скорого отъезда любимого старшего брата Саманта ведет себя нехарактерно тихо и подавленно, несмотря на попытки Малдера заставить ее улыбнуться или вызвать на разговор. Их родители также почти не говорят, хотя их молчание вызывает у Малдера дурное предчувствие, особенно учитывая многозначительные взгляды, которыми они обмениваются. В конце концов, когда пустая посуда убрана со стола ожидающими слугами, Билл Малдер, сидевший чуть поодаль от сына и дочери, рядом с женой, делает глубокий вдох.

– Сын, – начинает он своим типичным строгим голосом, давая понять, что разговор предстоит серьезный, – нам нужно поговорить.

Малдер не удивлен; по правде говоря, он ожидал этой конфронтации в течение всей недели и даже немного впечатлен выдержкой отца, так долго откладывающего разговор, тем более что Скалли уехала, а значит, ему не придется испытывать неловкость от того, что чужак увидит его неспособность контролировать собственного сына.

– Отец, мне кажется, я уже знаю, что вы собираетесь сказать, – тяжело вздохнув, отвечает Малдер, – так что, может, мне стоит избавить вас от труда…

– Это слишком уж затянулось, – продолжает Билл, словно сын и не пытался его прервать. – По правде говоря, даже чересчур. Когда ты в первый раз пошел против моей воли, когда сбежал и вступил в армию янки, я уже тогда должен был обозначить свою позицию. Я должен был всеми правдами и неправдами найти тебя и вернуть назад. Но я сглупил, не сделав этого. Полагаю, я решил, что ты и сам со временем образумишься. Теперь же… – Он переводит взгляд на жену, сидящую на противоположном краю стола. Она прочищает горло, приступая к своей партии в том, что явно представляет собой отлично отрепетированную речь, и Малдер задается вопросом, как долго они планировали эту сдвоенную атаку. Он с грустью думает о том, что при этом они, скорее всего, разговаривали небывало долго – и уж точно впервые за многие годы они в чем-то согласились друг с другом.