Текст книги "В тусклом, мерцающем свете (ЛП)"

Автор книги: sunflowerseedsandscience

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Малдер, – обращается к нему Скиннер, – пусть ваши люди укроются вдоль железнодорожной полосы. Здешняя насыпь обеспечит им хоть какую-то защиту.

Малдер кивает и передает приказ через своих лейтенантов, которые доносят его до капитанов рот, и вскоре все солдаты полка либо лежат на земле вдоль находящихся на возвышении железнодорожных путей, либо поспешно выкапывают укрепления позади них. Малдер и его офицеры, включая Скалли, спешиваются и передают лошадей полковым грумам, которые уводят их прочь, к лесу. Они будут поблизости, если в них возникнет необходимость, но вне зоны поражения огнем противника.

В считанные минуты к звукам мушкетных выстрелов добавляется жуткий пронзительный клич мятежников, раздающийся неподалеку от них с северной стороны. Бригада, которая была в строю перед ними, должно быть, уже вступила в бой, и конфедераты, похоже, двигаются на юг вдоль железнодорожных путей, ища слабое место, где можно проскользнуть за линию обороны Союза и атаковать с фланга. Железная дорога критически необходима для удержания армией Союза контроля над Вирджинией, и если ее отобьют или взорвут, со снабжением армии возникнут серьезные проблемы. Малдер понимает это и без пояснений Скиннера и приказывает своим лейтенантам и капитанам окопаться и сражаться до последнего.

За исключением звуков приближающейся битвы, вокруг царит тишина. Весь полк хранит напряженное молчание, не считая тех мужчин, что используют свои штыковые лопаты для рытья одиночных окопов позади главной железнодорожной линии. Когда Малдер осматривает лес слева от путей, ему на ум внезапно приходит одна идея. Он поворачивается к Скалли.

– Лейтенант Скалли, – обращается он к ней, – я хочу, чтобы вы с ротой солдат заняли позицию на краю леса, позади нас. Вы будете держать их в резерве, и если противник прорвет нашу линию обороны, поведете их в бой. Стреляйте по врагу по возможности, но только если он окажется в зоне видимости, и держите ваших людей под прикрытием деревьев.

Скалли хмурится.

– Это ведь не уловка, чтобы обеспечить мне безопасность, сэр? – тихо уточняет она.

– Нет, лейтенант, – обещает Малдер, и по большей части так оно и есть. Скалли будет в чуть большей безопасности под укрытием деревьев, но если ей потребуется вести людей в бой, это быстро изменится. Впрочем, Скалли не ставит под сомнение его решение и спешит к их прежней роте, чтобы переговорить с ее капитаном. Рядовой Пендрелл покидает свою позицию, чтобы подойти ближе и послушать, о чем они говорят. В считанные минуты все семьдесят восемь человек (включая Скалли) отступают к кромке леса в двадцати метрах от них и быстро прячутся за деревьями и кустарниками.

Напряжение нарастает, когда звуки битвы приближаются, и Малдер, чувствующий себя несколько не в своей тарелке без уверенного присутствия Скалли рядом, нервничает все сильнее. Полковник Скиннер и его подручные решили окопаться рядом с 83-м Пенсильванским полком, и Малдер предпочитает расценивать это как комплимент безопасности, которую могут обеспечить его люди, вместо того чтобы предполагать, что Скиннер не доверяет ему вести полк в бой самостоятельно.

– Вот они! – раздается крик с дальнего конца линии обороны, и по полку проходит волна движения, когда мужчины в последний раз поудобнее перехватывают свои винтовки, устанавливая их на железнодорожных шпалах и кучках свежевыкопанной земли и наблюдая за лесополосой справа от путей в ожидании шанса выстрелить по противнику. Из-за деревьев по другую сторону рельсов из густого подлеска на открытую местность начинают выходить первые солдаты в сером. Люди Малдера готовы к их появлению и сразу стреляют, заставляя мятежников отступать обратно под укрытие буйной растительности – но только на мгновение. Уже в следующие секунды вопли врагов достигают крайней степени возбуждения, когда они все вместе устремляются через поляну к путям, подгоняемые своими офицерами.

От леса до путей рукой подать, и даже под шквальным огнем солдат Малдера мятежники пересекают поляну пугающе быстро. Малдер с неохотой отдает своим людям приказ выйти навстречу противнику, и вскоре перестрелка превращаются в рукопашную схватку, во время которой ножи и штыки сражают столько же людей, сколько и пули. В перерыве между выстрелами, Малдер оглядывается назад и замечает Скалли, выглядывающую из подлеска; ее выдают торчащие из-под фуражки рыжие волосы. Он знает, что она ожидает его команды, и как бы ему не хотелось ее отдавать, но, учитывая яростное и стремительное наступление мятежников, у него просто не будет шанса, если слишком затягивать с этим… так что, бормоча про себя отчаянное пожелание, чтобы со Скалли ничего не случилось, он поднимает саблю и, слегка повернувшись, чтобы убедиться, что Скалли его видит, взмахивает ею, тем самым приказывая затаившейся роте переходить в наступление.

Ему не нужно смотреть, чтобы знать, что они откликаются на его зов: от яростных криков его людей, спешащих на подмогу своим товарищам, у него чуть уши не закладывает. Среди этих гортанных выкриков Малдер отчетливо различает голос Скалли и даже посреди всего этого хаоса отчаянно надеется, что никто больше не замечает, что ее крики куда более высокие, чем у остальных.

Конфедераты продолжают напирать, занимая железнодорожную возвышенность и пути, и на некоторое время Малдер теряет Скалли в этой схватке, зато осознает присутствие полковника Скиннера, игнорирующего мольбы своих адъютантов спрятаться в укрытии и сражающегося так же яростно, как и остальные люди вокруг него. Малдер ощущает прилив гордости – как за то, что у него такой командир, так и за то, что хорошо зарекомендовал себя в глазах этого отличного солдата. 83-й Пенсильванский полк, вдохновленный мужеством своего бригадного командира (и, как сильно надеется Малдер, их собственного полковника), сражается отчаяннее, чем Малдеру доводилось видеть прежде, и мучительно медленно им удается оттеснить конфедератов назад, прочь от путей.

Как только люди Малдера отбрасывают мятежников на поляну между путями и кромкой леса, как только они начинают стрелять по противнику с возвышенности, все оказывается кончено. Вспышка активности между деревьями привлекает внимание Малдера, и на мгновение он опасается, что подоспело подкрепление и в любой момент его люди снова окажутся под шквальным огнем… но это просто командир вражеского полка отзывает своих солдат, приказывая их горнисту трубить отступление. Конфедераты, очевидно, атаковали в одиночку, без дополнительных отрядов в резерве. Либо их разведка снабдила их неверными сведениями о численности Союзных войск, либо эта атака просто стала результатом глупости какого-то генерала Конфедерации – Малдера это не волнует: сейчас они вне опасности.

Или, по крайней мере, почти вне опасности.

В последнюю секунду крайняя отступающая линия конфедератов разворачивается уже под самыми кронами деревьев и, прикрывая отступление своих товарищей и не давая людям Малдера возможности преследовать их, нацеливает свои мушкеты на солдат Союза, как раз ныряющих в укрытие позади железнодорожных путей. Солдаты в синем, которые еще не отступили за возвышенность, целятся в ответ, и с обеих сторон раздаются единичные выстрелы.

Справа от себя Малдер снова замечает Скалли, целящуюся из своей винтовки, когда солдаты ее роты ликуют, наблюдая за отступающими мятежниками. Она одной рукой машет им пригнуться, укрыться, показывая, что им все еще грозит опасность, но они в основном не слушают ее.

На противоположном краю поляны несколько солдат-мятежников выступают вперед из-под нависающих над ними веток, чтобы лучше прицелиться, и мир Малдера вдруг резко останавливается, когда двое из них берут на мушку Скалли. Она не видит их, но Пендрелл, стоящий слева от нее, видит и реагирует быстрее, чем Малдеру казалось возможным. Он толкает ее, когда мятежники стреляют, роняя их обоих на землю.

Даже со своего места в двадцати метрах от них Малдер видит, как пуля попадает в тело Пендрелла.

Позабыв об отступающих мятежниках, позабыв о необходимости командовать, позабыв обо всем, кроме Скалли, Малдер бежит вдоль путей, огибая солдат, которые все еще празднуют свою внезапную и решающую победу и не подозревают, что всему миру Малдера только что, возможно, наступил внезапный и кровавый конец. Вокруг Пендрелла и Скалли уже собралась толпа к тому моменту, когда он к ним приближается, и рядовой Йоргенсен перекатывает Пендрелла, который придавил Скалли к земле своим весом, на спину.

Малдер сразу же понимает, что Пендрелл не выживет. Пуля попала в правую часть груди, и, судя по тому, как он тщетно пытается вздохнуть, похоже, поразила легкое. Никто не в силах будет ему помочь.

Китель Скалли на груди залит кровью, и на мгновение Малдеру приходит в голову ужасающая мысль, что она погибла… но затем она открывает глаза, приподнимаясь на локтях, и он осознает, что кровь, должно быть, принадлежит Пендреллу. Она даже не замечает Малдера, подползая к Пендреллу.

– Пендрелл? Ты меня слышишь? – Его глаза, обезумевшие от боли и страха, сосредотачиваются на ней, и он открывает рот, пытаясь что-то сказать, но не может дышать, и слова просто клокочут у него в горле. – Нет, нет, не пытайся говорить, – хрипло продолжает она, и Малдер понимает, что она увидела то же, что и он, и пришла к тому же выводу: Пендрелл на волосок от гибели. Она берет его за руку и крепко сжимает, пока умирающий издает булькающие звуки и судорожно ловит ртом воздух, смотря на нее с мольбой, словно она может каким-то образом спасти его.

В следующее мгновение губы Пендрелла, покрытые кровью и грязью, синеют, а лицо становится смертельно бледным. Его и без того затрудненное дыхание превращается в предсмертный хрип, грудь конвульсивно содрогается раз, другой… и замирает. Его ладонь выскальзывает из захвата Скалли, взгляд стекленеет.

Скалли склоняет голову, тяжело дыша, и Малдер понимает, что она пытается держаться перед собравшимися вокруг людьми. Она осторожно кладет руку Пендрелла ему на грудь и закрывает ему глаза. Какое-то время она остается стоять на коленях рядом с ним, а потом поднимается, опираясь на винтовку.

И тут же падает обратно.

Малдер впервые видит, как красное пятно распространяется внизу ее кителя, и понимает, что Пендрелл, при всем своем героизме, смог поймать только одну из предназначавшихся Скалли пуль. Вторая попала ей прямо в живот.

Он падает на землю рядом с ней, одной рукой зажимая рану и отчаянно пытаясь остановить кровотечение. Не заботясь о том, что на них смотрят, он касается ее щеки свободной рукой, побуждая ее продолжать смотреть на него, продолжать дышать.

Однако глаза Скалли медленно закрываются.

========== Глава 6 ==========

***

Глава 6

Октябрь 1863 года

Рядом со станцией Бристо, Вирджиния

Находясь в состоянии шока, Малдер лишь смутно осознает, что полковник Скиннер опускается на землю рядом с ним. Он что-то быстро говорит ему на ухо, но из-за охватившего Малдера оцепенения слова командира не сразу доходят до него.

– Нам нужно доставить его в одиночную медицинскую палатку, – говорит Скиннер. – Ваш полковой хирург не может оперировать его здесь, сами знаете.

– У нас нет времени, сэр, – настаивает Малдер, но Скиннер не отступает и, грубо тряхнув его за плечо, наклоняется ближе.

– И что увидят врачи, когда снимут китель и рубашку лейтенанта Скалли, Малдер? – шипит Скиннер достаточно тихо, чтобы только Малдер мог его расслышать. У него уходит пара секунд на осознание сказанного, однако в конце концов он понимает, что полковник прав. Малдер не знает, как и когда Скиннер выяснил правду о Скалли, но он прав: они не могут снять со Скалли мундир здесь, в поле.

Не вставая и не убирая ладонь, все еще плотно прижатую к ране на животе Скалли, Малдер велит привести своего коня – Скиннер делает то же самое. Когда их лошадей приводят, Скиннер меняется с ним местами, зажимая рану Скалли вместо него, а Малдер садится в седло. Затем Скиннер быстро, но осторожно поднимает Скалли и сажает ее на коня перед Малдером.

– Бригада в авангарде вступила в бой раньше нас, – сообщает он, тоже садясь в седло. – Они уже установили медицинские палатки.

Они едут на север вдоль путей так быстро, как только осмеливаются, но как бы Малдер ни пытался удерживать Скалли в неподвижном состоянии, ее все равно трясет на ходу. Она внезапно стонет от боли, и Малдер теснее прижимает ее к себе.

– Держись, Скалли, – шепчет он ей. – Мы едем к хирургу. Он тебя подлатает, хорошо? – Однако вместо того чтобы успокоить Скалли, его заверения лишь усиливают ее беспокойство.

– Нет. – Она издает наполненный болью стон. – Никакого хирурга, Малдер. Он увидит… – Она не договаривает, судорожно втянув воздух.

– Позвольте мне об этом позаботиться, лейтенант, – твердо заявляет Скиннер. – Вы только держитесь и дайте нам позаботиться о вас. Никто вас не выдаст, обещаю.

Скалли обмякает в объятиях Малдера; насколько он может судить, она потеряла сознание.

Полковник Скиннер прав: бригада у них в авангарде уже установила медицинские палатки, и полевые врачи вовсю занимаются ранеными. Скиннер быстро подходит к хирургу, как раз выходящему из одной из палаток. Мужчина вытирает окровавленные руки о передник и отдает честь, однако Скиннер слишком спешит, чтобы отвечать на приветствие.

– Со мной раненый офицер, которому нужна экстренная помощь, – говорит он. – И я хочу, чтобы вы оказали ее в одиночку, без присутствия других солдат в палатке. Только с нами.

Хирург, понятное дело, сбит с толку таким требованием.

– При всем уважении, сэр, мне потребуется помощь, – протестует он.

– Мы вам поможем, – поясняет ему Скиннер. – Вы объясните, куда и когда надавливать. Мы сделаем все, как вы скажете. – Хирург все равно колеблется. – Да бросьте, у половины ваших ассистентов не больше медицинского опыта, чем у нас, верно?

– Полагаю, что так, – со вздохом признает врач. – Заносите его. – Он заходит обратно в палатку, и через пару секунд ее покидают несколько человек, смотря друг на друга – а также Малдера, Скалли и Скиннера – в полнейшем недоумении. Скиннер спешивается, и Малдер осторожно передает ему Скалли, после чего спрыгивает со своего коня и следует за ними в палатку.

Скиннер кладет до сих пор находящуюся без сознания Скалли на стол, а потом поворачивается к доктору со строгим выражением на лице.

– Как вас зовут, солдат? – спрашивает он.

– Капрал Цукерман, сэр, – рапортует тот, и Скиннер кивает.

– Капрал Цукерман, я хочу, чтобы вы дали мне слово, что ни при каких обстоятельствах никому не расскажете о том, что увидите в этой палатке.

Цукерман кивает.

– Даю слово, сэр, но… – Он перемещает взгляд на Скалли, лежащую на столе между ними. – Но, если позволите спросить: кто это?

– Это лейтенант Скалли из Пенсильванского полка – отличный солдат, много раз доказавший свою незаменимость и храбрость, – отвечает Скиннер. – Это все, что вам нужно знать.

Цукерман хмурится, но потом решительно кивает.

– Помогите мне снять с него мундир, – говорит он им, расстегивая китель Скалли, и Малдер подходит ближе, чтобы помочь осторожно снять его. Он приподнимает ее за плечи, доставая из-под нее китель, и Цукерман приступает к сниманию рубашки. Наткнувшись на обернутые вокруг тела Скалли слои ткани, он отодвигается и снова хмурится.

– Этот человек недавно перенес другое ранение? – спрашивает он, и Скиннер качает головой. – Тогда зачем… – Хирург замолкает, внимательнее присмотревшись к Скалли, и Малдер отлично понимает, что он видит: низкий рост, хрупкое телосложение, утонченные черты, полное отсутствие волос на лице. В конце концов он потрясенно отступает назад. – Я не могу оперировать женщину! – восклицает он.

– Почему нет? – требовательно вопрошает Малдер.

– Я никогда этого раньше не делал! Я занимался только мужчинами!

– Насколько я могу судить, базовая анатомия та же самая, – сухо замечает Скиннер. – Мы попусту теряем время. Это пулевое ранение, а не роды. Лечите ее так, как лечили бы любого другого солдата.

К его чести, капрал Цукерман приступает к делу со всей серьезностью. Без колебаний распоряжаясь Скиннером и Малдером, он велит им держать Скалли, пока он будет нащупывать пулю у нее в животе. Поначалу она остается без сознания, но вскоре приходит в себя и начинает метаться, поражая Малдера тем, что кто-то столь маленький обладает такой недюжинной силой.

– Лейтенант Скалли, пожалуйста, лежите как можно спокойнее, – говорит ей капрал Цукерман. – Мне нужно определить серьезность вашего ранения.

Скалли затихает, тяжело дыша.

– Малдер? – слабым голосом зовет она.

– Я здесь, Скалли, – отзывается он, наклоняясь ближе, чтобы она могла видеть его лицо. – Хирург тебя подлатает, хорошо? Просто держись. – Скалли закрывает глаза от боли, когда Цукерман ощупывает входное отверстие от пули. Через секунду он выпрямляется.

– Вам чрезвычайно повезло, – сообщает он Скалли.

– Сейчас мне так не кажется, – ворчит она, и, несмотря на всю серьезность ситуации, Малдер не может сдержать улыбку. Боже, как же он любит эту женщину.

– Всего пару сантиметров в сторону, и пуля попала бы в желудок, – продолжает Цукерман. – Немного вглубь, и задела бы внутренности. В данном же положении похоже на то, что пуля срикошетила от пуговицы вашего мундира и замедлилась достаточно для того, чтобы застрять в теле. Нам просто нужно вынуть ее и зашить рану. – Он поднимает глаза на Малдера и Скиннера. – Приятного в этом будет мало, – предупреждает он их. – Вы оба будете ее держать. Это тонкая работа, и нельзя позволять ей метаться.

Скиннер занимает место в ногах Скалли, налегая на них всем телом. Малдер переводит на нее взгляд, и она кивает.

– Все нормально, – говорит ему Скалли, после чего поднимает руки, хватает его за предплечья и тянет на себя, так что он почти что ложится поперек ее туловища; их лица оказываются практически на одном уровне.

– Вы держите? – спрашивает Цукерман.

– Я готов, – отзывается Скиннер, и Малдер смотрит на Скалли, которая закрывает глаза в ожидании неизбежного. Малдер делает глубокий вдох и всем своим весом налегает на Скалли.

– Давайте, – говорит он и хотя не следит за действиями врача, но мгновенно ощущает тот момент, когда его щипцы начинают нащупывать пулю, по реакции Скалли. Она так сильно вонзает ногти ему в руки, что наверняка расцарапала бы его до крови, не разделяй их два слоя одежды, и пытается дышать сквозь плотно стиснутые от боли зубы.

Кажется, это продолжается целую вечность… но на самом деле проходит всего около тридцати секунд, прежде чем Цукерман выпрямляется с триумфальным «АГА!» Он держит окровавленные щипцы так, чтобы Скалли могла видеть зажатый в них блестящий металлический шарик.

– Хотите сохранить ее? – спрашивает он Скалли. – Некоторые солдаты сохраняют.

Скалли криво усмехается, превозмогая боль.

– Конечно, почему нет? – Она кивает Малдеру, который берет мушкетную пулю и убирает ее в карман.

– Подержите ее, пока я буду зашивать рану, – говорит капрал Цукерман. – Я постараюсь побыстрее, но хочу убедиться, что она будет заживать правильно. Ей пока что очень везло, и я бы предпочел, чтобы так оно и оставалось впредь.

– Вынужден с вами согласиться, – бормочет Малдер, наклоняясь над Скалли и смотря на нее с сожалением, после чего снова налегает на нее всем своим весом.

– Не так я себе это представляла, Малдер, – шепчет она ему на ухо, и он усмехается.

Должно быть, накладывание швов причиняет далеко не такую сильную боль, как извлечение пули, потому что Скалли почти не приходится держать, пока Цукерман ее зашивает. Он выпрямляется, с одобрительным кивком самому себе обозревая проделанную работу, и Малдер со Скиннером следуют его примеру. Скалли, изнуренная до такой степени, что едва способна говорить, смотрит на Цукермана с некоторой опаской.

– Вы выдадите меня? – спрашивает она. Он переводит взгляд на Малдера и Скиннера, который выглядит так, словно может выдернуть хирургу одна за другой все конечности, если понадобится, и вздыхает.

– Нет, не выдам, – отвечает он. – Я обещал этим джентльменам, что не сделаю этого, а я человек слова. Но это не значит, что мне это нравится.

Скалли кивает и закрывает глаза, с облегчением откидывая голову назад.

– Спасибо, – благодарит она.

– И хочу, чтобы вы тоже дали слово, – продолжает Цукерман, – что будете отдыхать и позволите себе полностью выздороветь, прежде чем вновь вернетесь в строй. Слишком раннее возвращение приведет к риску открытия раны и возможной инфекции.

Скалли, очевидно напрочь лишенная сил, едва кивает в ответ, а потом теряет сознание. Все трое мужчин одновременно вздыхают с облегчением.

– Куда нам ее определить? – вслух размышляет Скиннер. – Не в армейский госпиталь в Вашингтоне, конечно?

– Определенно нет, – соглашается Цукерман. – Даже если не считать большой вероятности того, что медсестры выяснят правду о ней на следующий же день после ее поступления, армейские госпитали – это рассадники болезней. У нее будет больше шансов выздороветь, если мы просто оставим ее лежать в поле.

– Можно ли убедить ее отправиться домой? По крайней мере, до ее полного выздоровления? – спрашивает Скиннер, но Малдер качает головой.

– Нам ни за что не удастся уговорить ее, – отвечает он. – Если она отправится домой, то никогда не сможет вернуться, а это для нее неприемлемо.

– У нее есть еще кто-нибудь из родственников, с кем она могла бы остаться? – спрашивает Скиннер.

– Сестра, – говорит Малдер, – но она живет в Нью-Йорке. – Внезапно на него нисходит озарение. – Хотя мы могли бы послать за ней, – продолжает он. – Если бы ее сестра могла приехать сюда и позаботиться о Скалли, пока она поправляется, то думаю, что знаю место, где им остановиться. Это близко отсюда.

– Где? – спрашивает Скиннер.

– На плантации моей семьи, в Калпепере, – сообщает Малдер. – Моих родителей и сестры там сейчас нет – они отправились погостить у друзей в Фредериксберге, когда поблизости расположилась наша армия. Там сейчас только слуги, которые приглядывают за домом в их отсутствие.

Скиннер кивком одобряет его план.

– Тогда мы немедленно пошлем письмо сестре Скалли, – объявляет он свое решение и поворачивается к капралу Цукерману. – Можно перевозить ее на лошади?

– Лучше этого по возможности избегать, – отзывается хирург, и Скиннер кивает.

– В таком случае, Малдер, мы организуем повозку для транспортировки Скалли. Я могу дать вам несколько дней увольнительной, чтобы доставить ее туда, устроить и дождаться ее сестру, но после этого вам нужно будет вернуться в полк.

– Спасибо, сэр, – отзывается Малдер. Наконец осознание того, что Скалли выжила, начинает медленно доходить до него, и испытываемое им облегчение настолько сильно, что у него кружится голова.

– Если все решено, сэр, то мне нужно очистить палатку для следующего пациента, – встревает капрал Цукерман. – Не хочу показаться бесцеремонным, но у нас много раненых, а вот места для их оперирования ограничены.

– Разумеется, – отзывается Скиннер. – Спасибо, капрал Цукерман, за вашу помощь. И за ваше понимание ситуации.

Пока они находились в полевом госпитале, наступила ночь, и заметно похолодало. Скиннер несет Скалли обратно в их полк, предпочитая не рисковать перевозкой ее на лошади. Малдер через какое-то время предлагает разделить с ним эту ношу, но Скиннер отказывается.

– Я крупнее вас, – отвечает он. – И, кроме того, она не так уж много весит.

Так что Малдер едет верхом, держа поводья коня Скиннера, и вскоре они достигают бивачных костров 83-го Пенсильванского полка. Учитывая, что враг до сих пор где-то поблизости, они не стали устанавливать палатки, так что Скиннер осторожно опускает Скалли (предварительно аккуратно застегнув ее рубашку и китель) на траву под деревьями и уходит, чтобы организовать повозку для Малдера.

Малдер, со своей стороны, поспешно пишет письмо сестре Скалли Мелиссе, пытаясь донести до нее срочность ситуации, но при этом не вызвать чрезмерного беспокойства. Он не хочет, чтобы Мелисса подумала, будто ее младшая сестра при смерти, и вызвала их мать для прощания со Скалли, но при этом старается объяснить, что ей надо не медля отправиться в Вирджинию.

Он выискивает рядового Йоргенсена, который приступил к сбору вещей Скалли, когда Скиннер принял решение о том, куда ее перевезти для извлечения пули. Йоргенсен беспокоится (к немалому удивлению Малдера, у которого никогда не возникало ощущения, что тот хоть немного привязан к Скалли – или вообще к кому-либо), и, забрав у него ранец и пожитки Скалли, Малдер указывает ему, куда Скиннер положил ее отдыхать. Из письма в ее ранце Малдер узнает адрес Мелиссы Скалли в Нью-Йорке и вскоре уже отправляет свое собственное послание с указанием доставить его как можно скорее.

Когда он заканчивает с этим, появляется Скиннер с повозкой. Ее пол выложен одеялами, и Малдер тут же добавляет к ним свое собственное, после чего Скиннер укладывает туда Скалли. Она все еще без сознания, и, учитывая, какая ухабистая дорога им предстоит, Малдер очень сильно рассчитывает на то, что она останется в этом состоянии и дальше.

Как только Малдер заканчивает запрягать коня, Скиннер передает ему фляжку.

– Виски, – поясняет он. – На случай, если лейтенант Скалли очнется по пути. – Малдер кивает в знак благодарности. – Возвращайтесь через четыре дня, хорошо? – продолжает он. – Я бы дал вам больше времени, если бы смог, но, учитывая близость армии Ли… – Он качает головой. – Мы можем вступить в бой в любой момент. Я могу командовать вашим полком несколько дней, но не дольше. У меня в подчинении целая бригада.

– Понимаю, сэр, – заверяет его Малдер. – И ценю все, что вы сделали. Я знаю, что лейтенант Скалли тоже это ценит.

Скиннер кивает.

– Тогда отправляйтесь, – говорит он напоследок. Малдер так и поступает.

Ночь темна, но это родные для Малдера места, так что ему практически не нужно видеть дорогу, чтобы знать, куда ехать. Он едет так быстро, как только осмеливается, высматривая возможные заставы обеих армий, а также воров и мародеров. Пару раз Скалли издает низкие стоны, но, оборачиваясь, чтобы проверить ее, Малдер видит, что она по-прежнему без сознания. Он надеется, что ей достаточно тепло, но не рискует останавливаться и проверять.

Уже почти на рассвете они наконец добираются до границ владений его отца. Поля пусты, ибо сбор урожая уже закончен, и Малдер никого не встречает, пока не добирается непосредственно до дома. Кто-то, должно быть, наблюдал за дорогой из окна, потому что передняя дверь особняка открывается, как только он въезжает на подъездную дорожку, и домашний слуга его семьи Джеймс бежит ему навстречу.

– Мастер Фокс! – кричит он. – Мы не знали, что вы приедете! Ваш отец не предупреждал нас об этом!

– Он не знает, что я здесь, Джеймс, – поясняет Малдер, выпрыгивая из седла. – И лучше пусть так оно и останется.

Джеймс окидывает его обеспокоенным взглядом.

– Мастер Фокс, вы знаете, что я вас люблю, мы все любим, но… я не могу пойти против воли вашего отца, сами понимаете.

– Понимаю, Джеймс, понимаю, – заверяет его Малдер и указывает на заднюю часть повозки. Джеймс следует за ним, заглядывая внутрь. – Это мой дорогой друг лейтенант Скалли. Он был вчера ранен, и ему нужно место, где он мог бы восстановить свои силы. Никаких заговоров, Джеймс, обещаю. Мне просто нужно, чтобы ему было где остановиться до полного излечения, прежде чем он будет готов вернуться в строй. – Джеймс все еще колеблется. – Тебе даже не придется заботиться о нем, обещаю, – продолжает Малдер. – Я послал за его сестрой в НьюЙорк. Она будет ухаживать за ним.

– Но ваш отец… ему не понравится, что в доме находится какой-то незнакомый солдат янки, Фокс, – замечает Джеймс.

– Скалли не незнакомец, – возражает Малдер. – Родители с ним встречались. Саманта тоже. Этим летом он останавливался с нами во Фредериксберге. – Он вздыхает. – Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что он здесь, вот и все, – продолжает он. – Не хочу, чтобы патруль конфедератов ворвался сюда и взял его в плен. Я не смогу остаться с ним дольше, чем на несколько дней, но мне нужно знать, что с ним все будет в порядке. – Он умоляюще смотрит на Джеймса. – Пожалуйста, Джеймс, – просит он. – Он мне очень дорог. Я просто хочу убедиться, что он в безопасности.

Тяжело вздохнув, Джеймс кивает.

– Хорошо, мастер Фокс. Мы не будем писать вашему отцу, а если он напишет нам, я отвечу, что все так, как и должно быть. – Он качает головой. – Полагаю, это не вполне ложь, если только ваш мистер Скалли не попытается спалить дом.

– Не попытается, Джеймс, обещаю. И, пожалуйста, я уже сотню раз просил, чтобы ты не называл меня «мастером». Просто «Малдер» или «Фокс», если настаиваешь.

Забравшись в повозку, Малдер осторожно выгружает Скалли из нее. Джеймс склоняется над ней и хмурится.

– А он ужасно юн, не так ли? – спрашивает Джеймс… и потом выпучивает глаза. – Фокс, не уверен, что вы заметили, но ваш лейтенант Скалли не «он».

Малдер усмехается.

– Ты понял, да? – смеется он. – Она умудрялась обманывать всю Союзную армию, включая меня, вплоть до июля, но не смогла обвести вокруг пальца тебя, Джеймс. – С этими словами он направляется к дому. – Можешь взять наши вещи? Я пока устрою ее в комнате Саманты – у меня такое чувство, что она бы не возражала.

========== Часть 4 Глава 1 ==========

***

Октябрь 1863 года

Калпепер, Вирджиния

Разрозненные, сбивающие с толку сны мешают Скалли в полной мере разобраться, спит она или нет. Непривычное окружение и незнакомые лица время от времени всплывают в ее сознании, и ей кажется, что она различает среди них обеспокоенное лицо Малдера, но не уверена в этом. Постоянно лишь ощущение боли в животе – резкой и сильной – пронзающей ее при малейшем движении.

Когда она наконец полностью просыпается, то обнаруживает, что и вправду находится в незнакомом месте – уютном, не поспоришь, но все же незнакомом. Кровать, на которой она спала, мягкая, покрытая роскошными голубыми одеялами, идеально подходящими по цвету к балдахину у нее над головой. Сама комната огромная, с окнами от пола до потолка, выходящими на холмистые поля, стоящие пустыми после осеннего сбора урожая. Все – мебель, земля, сама комната – свидетельствует о том, что она в доме состоятельной (и, вероятно, богатой) семьи, но Скалли понятия не имеет, как она тут оказалась.

– Скалли? – При звуке голоса Малдера она расслабляется: где бы она ни была, он тоже здесь, а значит, она точно в безопасности. Она пытается повернуться, чтобы увидеть его – он вне зоны видимости слева от нее – но при этом боль в животе усиливается, заставляя ее судорожно втянуть воздух. – Не двигайся, все в порядке, – продолжает Малдер, наконец появляясь у нее перед глазами и садясь на край кровати. Он без колебаний берет ее ладонь в свою, другой нежно поглаживая ее по щеке, и, несмотря на неотступную боль, ее окутывает тепло.