Текст книги "Времени неподвластно (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Стена, в которой предыдущая палочка сделала значительную выбоину, мгновенно восстановилась.

– Когда вы сможете сделать нам палочки? – Горацио следивший за всеми манипуляциями колдоведьмы, решил не рассусоливать и сразу взять быка за рога. – Нам ведь надо ещё попрактиковаться с ними.

– Подбирать составляющие для палочки сложно. Вся процедура занимает несколько дней. К сожалению, у нас с Риком нет дара «чувствовать» эти сочетания интуитивно. Но это необходимо сделать как можно быстрее.

И началась смертельная гонка. Все оставшиеся в поместье маги великолепно понимали, что их никогда не оставят в покое, и речь идёт лишь о том, успеют ли они подготовиться к осаде, или закончат свою жизнь на кострах. Страх смерти – самый стимулирующий фактор на свете. Урожай был убран и спрятан за стенами поместья в рекордно короткие сроки, запасы продовольствия неуклонно пополнялись. Все оставшиеся в усадьбе боевые маги и ученики занимались тренировками по Боевой магии, а самые младшие помогали Салазару готовить запас пропитанных ядом стрел. Воду во рву они пока решили не отравлять. Конечно, колодцы были магически защищены от отравы, но всё же… бережёного магия бережёт. А вот с чарами Ненахождения вышла заминка. Они, во всяком случае, в том виде, в каком их придумали, не могли скрыть всё поместье – ненаходимыми становились от силы два-три дома, и Годрик с Салазаром как проклятые работали над их усовершенствованием. Юноши не спали уже трое суток и не вылезали с сигнальной башни, пробуя и отвергая различные модификации этих заклинаний. А по ночам подбирали магические составляющие для волшебных палочек, предназначенных боевым магам. За две недели они успели сделать их только четыре: для мастера Горацио, мадам Розалинды (как единственная колдоведьма в поместье, она не меньше воинов нуждалась в палочке), вернувшегося с похорон близких мрачного, как туча, сэра Родерика и сэра Алена, ехидного, старого, одноглазого боевого мага.

Но как они не старались успеть, нападение произошло, когда чары Ненахождения ещё не были готовы. Проспавшие по настоянию колдоведьмы несколько часов Рик с Зари на рассвете поднялись на сигнальную башню и… застали часового спящим, а поместье – со всех сторон окружённым какими-то отрядами. Дав пару раз по шее, проспавшему нападение ученику и послав его будить остальных, друзья наложили Определяющие чары. Годрик выругался сквозь зубы, а Салазар лишь горько усмехнулся:

– Хитро. Комбинированные чары Отвлечения внимания и лёгкое заклятие Сонливости. Кем бы ни был наш враг, он очень опытный боевой маг. Что-то более серьёзное Сигнальные чары восприняли бы как нападение и перебудили бы половину поместья.

– Снимать будем?

– Нет. Тогда они сразу начнут нападение, а пока все проснуться и сообразят…

– Ясно. Значит, будем приводить в себя простыми маггловскими способами, – Рик сосредоточился и взмахнул палочкой. Со стороны дома, где спали воины и ученики, донеслись возмущённые крики и ругательства.

– Ты не находишь, что заклинание «Агуаменти» – не совсем маггловский способ разбудить ближнего?

– Главное, действенный. Пора выпускать яд в ров, и передай своим лучникам, чтобы стреляли только после условного сигнала – пусть наши противники считают, что мы дрыхнем без задних ног, – Годрик недобро усмехнулся, призывая свои доспехи. Зари помог ему надеть их. Его собственная броня была намного легче, ведь он не собирался участвовать в ближнем бою… во всяком случае, Рик надеялся, что до этого не дойдёт. Парни постояли, обнявшись, и, так и не сумев сказать друг другу ни слова, разошлись к своим отрядам. За эти две недели всё было оговорено до мелочей, и каждый в поместье знал, где во время боя будет его место.

И начался кромешный ад. Несмотря на то, что нападавшие были одеты как вилланы, небольшая армия была на диво хорошо вооружена. У них даже нашлись катапульты и баллисты, а так же таран. Атаки сменялись обстрелами, а те снова атаками. Из-за дыма горящих построек день мало чем отличался от ночи, и защитники, которых было слишком мало, чтобы оборонять от целой армии большое поместье, вскоре потеряли счёт времени. Отравленная вода во рву сдерживала нападавших, отравленные стрелы тоже сделали своё дело, но соотношение сил было слишком неравным. Науськиваемые священниками фанатики и наёмники не смогли прорваться в поместье, но они смогли вымотать магов Певерелл Холла. Ещё день-два, и защитники бы свалились просто от усталости и магического истощения. Нападавшим это не грозило: их было достаточно много, чтобы осаждать непокорное поселение месяцами, да и снабжение провизией было регулярным. Перспективы складывались не радужные. Помощи ждать было неоткуда. К тому же, наблюдая за противником, мастер Горацио и Годрик засекли как минимум пятерых отлично замаскированных волшебников. На пятые сутки осады боевым магам уже с огромным трудом удалось отбить ворота в поместье, но сам подъёмный мост и решётки за ним были полностью разрушены. Следующая атака могла стать фатальной для осаждённых. Лазарет был переполнен, в усадьбе поселилась усталая обречённость. Но двух шестнадцатилетних учеников, которые попытались подбить своих приятелей-школяров на сдачу, задавили свои же, даже не отрывая от дел старших магов. После событий последних месяцев волшебники слишком хорошо знали, что их ждёт в случае пленения.

Годрик с Салазаром во главе маленького отряда из шести воинов стояли за остатками подъёмного моста, прикрытые от вражеских стрел наскоро сбитыми щитами. Судя по всему, противники собирались атаковать, и… отражать их атаку было некому. Мастер Горацио в предпоследнем бою получил тяжёлое ранение, Родерик с Аленом убиты. Полегли или были выведены из строя почти все маги охраны, и на данный момент держать оружие в руках могли только человек десять, включая слишком хрупкого для владения мечом Зара. Если они погибнут, то мадам Розалинда наложит на лазарет и спрятавшихся в нём младших учеников и раненых чары Ненахождения. Возможно, это поможет им спастись. Остальные же приготовились дорого продать свою жизнь.

С той стороны поля противно и заунывно завыл рожок, сигнализируя начало атаки. Нападавшие не торопились: они знали, что ворота разрушены, и защитников в усадьбе осталось очень мало. Отец Жофруа, считающий себя предводителем этого «святого» воинства уже довольно потирал руки, предвкушая показательное сожжение богопротивных колдунов и ведьм, которые перед своей смертью таки успели попортить им крови. Эти отравленные рвы, пропитанные ядом стрелы и отчаянное сопротивление боевых магов и простых жителей крепости стоили нападавшим более пятидесяти жизней, и ещё столько же их валялось в лазарете, переводя на своё бессмысленное существование продукты, деньги и время лекарей. Это бесило отца Жофруа неимоверно. До сих пор ещё никто не смел сопротивляться так яростно, как эти приспешники дьявола в проклятом поместье. Святой отец благоразумно закрывал глаза на то, что все их «святые походы» тоже были оплачены отнюдь не нормальным человеком, но, ненавидя магическую скверну, он всё-таки имел достаточно здравого смысла, чтобы не «кусать руку дающую». Он предпочитал выждать, когда дорвавшаяся сейчас до власти Церковь уничтожит эту часть колдунов, чтобы потом добраться до тех, кто позволил им вкусить эту власть. О, отец Жофруа, полностью одобрял девиз римских императоров: «Разделяй и властвуй».

Но тут его мечты были грубо прерваны. Большой отряд каких-то всадников показался от кромки леса. Поначалу святой отец подумал, что это подкрепление, посланное им на помощь, так как все сроки, отпущенные им на захват поместья Певерелла, давно прошли, но чем ближе подъезжал отряд, тем больше сомнений закрадывалось в голову отца Жофруа. Утренний туман тоже не способствовал узнаванию, и, только когда отряд вновь прибывших развернулся в линию, начиная атаку на тылы не ожидавших нападения «святых воинов», панический крик достиг ушей святого отца:

– Даны!!!

Не ожидавшие удара в спину нападавшие заметались, пытаясь прорваться к полуразрушенному поместью, но оттуда их встретили градом стрел и прицельно пущенными проклятьями. Стреляли все – даже двенадцатилетние дети, вырвавшиеся из сомнительной безопасности лазарета. А большой конный отряд разделился, зажимая в клещи не готовых к нападению фанатиков и уничтожая их.

Рик и Зар вместе с уцелевшими в осаде боевыми магами поймали мечущихся лошадей и вступили в схватку, не давая запаниковавшему противнику ворваться в усадьбу. И откуда только силы взялись. Они посылали во врагов проклятие за проклятием, и не уклонялись от ближнего боя на мечах. Вот в горячке сражения Годрик отбил удар меча, адресованный Зару, а тот прикрыл его спину от невербального Заклятия Огненной Смерти, отвечая «Круациатусом». От судорог боли капюшон с лица «простого» торговца слетел и… задумываться над увиденным было некогда… ну-у, если конечно, кто-то не хотел лишиться в этой схватке головы. Наконец, склон перед поместьем был очищен от врагов. Их разрозненные группы в панике бежали, бросив обоз и раненых. Годрик с Салазаром едва переводили дух, головы их кружились от усталости и недосыпа, но, едва увидев человека, возглавлявшего отряд их спасителей, они с радостными криками кинулись его обнимать:

– Учитель!!!

– Что это вы тут устроили в моё отсутствие? Пороть вас было некому, что ли?

– Магистр, само небо послало вас! Мы уже думали, что не продержимся, – Рик подъехал к учителю, в то время как молодой человек, что командовал данами, обнял Салазара.

– Торн?! Вот так встреча!

– Скажи спасибо, что отец следил за всей этой мышиной вознёй, устроенной священниками, и когда к нам после возвращения из Франции заехал Учитель, на всякий случай отправил меня и моих людей с ним. Как видишь, он оказался прав.

– Как там… твой сын?

– Орин – здоровый, крепкий мальчишка, за неделю до Йоля мы справили ему год, и… у него твои глаза. Пока ещё рано судить, будет ли он магом или нет – на то воля Высших сил – но я люблю его таким, какой он есть, – Торн повернулся к настороженно прислушивающемуся к их разговору Рику. – Эдана передавала тебе привет. Её сын, Элрик, растёт настоящим воином. Уже сейчас от его проделок все няньки плачут.

– Спасибо, передай ей привет от нас с Заром, – Годрик демонстративно обнял и привлёк к себе любовника, но Торн только добродушно рассмеялся.

– Да знаю я про ваши отношения, мне сразу стало понятно, с чего Салазар стал встречаться именно со мной. Так что счастья вам. Да, кстати, я от нас с Эданой вам подарок привёз, он где-то… – молодой воин-маг оглядел своих людей, не находя того, кого искал. – Ладно, потом, в поместье передам. Надеюсь, магистр Певерелл не откажет нам в гостеприимстве?

И Игностус Певерелл не отказал. Даны гостили в усадьбе целую неделю, помогая восстанавливать укрепления и патрулировать окрестности, пока защитники крепости не залечили раны. Провожали гостей с почестями, как родных. А с Торном уезжала лучшая ученица мадам Розалинды – пятнадцатилетняя Лилиана, красивая, скромная девушка и очень сильная ведьма. Кроме неё к свите молодого мага присоединились двое сирот-полукровок, чьи семьи были уничтожены саксами. Ещё до отъезда гостей впечатлённый подготовкой своих учеников и обороной поместья мастер Певерелл посвятил Годрика и Салазара в Мастера и дал им статус Наставников. Тогда же в усадьбу начали стекаться беженцы-маги, чудом спасшиеся от травли магглов-фанатиков, и количество учеников в школе резко возросло до сорока пяти человек. В крепости стало слишком тесно, и решено было построить за её стенами деревню, где жили бы только маги. Магистр Певерелл наконец-то воспринял маггловскую угрозу всерьёз и вместе с двумя своими самыми талантливыми учениками целиком погрузился в разработку чар Ненахождения. Всё вроде бы налаживалось, мёртвых оплакали и похоронили, раненые выздоровели, поместье восстановили, постройка магической деревни шла семимильными шагами, ученики постигали магические науки, как им и было положено, в разработке защитных чар намечались значительные успехи, но… вот именно это «но» не давало спокойно спать Салазару. Теперь он великолепно знал, кто стоит за этой травлей саксонских магов, вот только рассказать никому не мог. Не позволяли наложенные на него отцом перед отъездом к Певереллу чары Неразглашения. Даже от попытки намекнуть Рику, что его так беспокоит, тело скручивало так, будто его пытали «Круациатусом». Зари ходил мрачный, отвечал на вопросы невпопад и наконец-то его состояние заметил Годрик:

– Зар, что происходит?

– Я… не могу тебе сказать Рик.

– Не можешь, или не хочешь? – вымотанному работой над чарами Ненахождения Годрику было сейчас не до странностей любимого, но постоянная мрачность нормандского мага насторожила даже его.

– Не могу, я дал… м-м-м… – даже такой намёк вызывал сильнейшую боль во всём теле.

– Что с тобой? – Гриффиндор подхватил бьющееся в судорогах тело друга и побежал в лазарет. – Мадам Розалинда! Мадам Розалинда!

– Что с ним?

– Не знаю. Он ходил мрачный, как туча, весь последний месяц, а когда я спросил его в чём дело, сказал, что не может ответить. Похоже, это какие-то чары.

– Чары Неразглашения?

– Возможно. Но когда и кто успел их на него наложить? Он же все пять лет постоянно был с нами и даже ни разу не возвращался к своим родным.

– Вот именно. Тебе не кажется это странным? Даже ты каждый год на Йоль и Саммайн отправляешься к дяде, а Салазар все пять лет просидел в Певерелл Холле, и никто – ни отец, ни брат, даже не поинтересовались, как его успехи в учёбе и здоровье.

– Ну, если то, что я слышал про его отца, правда, то он предпочитает узнавать такую информацию через своих шпионов.

– Ты прав, Рик, – голос Зари ещё хрипел и срывался, но зелье, данное ему колдоведьмой, уже начало своё действие, и боль отступила. – Ты даже недооцениваешь его. Он гораздо, гораздо страшнее, чем о нём рассказывают, – спазм опять перехватил горло, не дав парню продолжить рассказ и давая понять, что ничего более конкретного он сказать не сможет.

Не дождавшись продолжения объяснений, Годрик принял его слова за очередную шутку в стиле тёмного мага, которыми иногда баловался Салазар, и весело рассмеялся, заключая своего партнёра в объятия:

– Ага, он сам христианский Люцифер во плоти. Я оценил твою шутку друг. Знаешь, про моего дядю тоже говорят многое. Не верить же всем сплетням, что про него ходят. Он, конечно, крут, но младенцев на завтрак не ест, поверь мне. Жаль, что мне пора уезжать, а то бы я с удовольствием выяснил, с чем связана твоя хандра.

– Уезжать? Ты – уезжаешь?

– Да, Учитель отправляет меня ко двору шотландского короля. Похоже, пришло время менять покровителя. И если Его Беспомощное Величество Этельред II не может приструнить это вороньё, мы найдём на него управу в другом месте.

– Рик…

– Уже почти ночь, а на рассвете мне уезжать. Пойдём в нашу комнату, я соскучился, – Годрик прижал к себе хрупкого Салазара, нежно поглаживая его спину и зарываясь носом в его волосы.

====== Глава 2. Нас так просто не убьёшь. ======

Глава 2

Зари так и не смог придумать, как же ему донести до Рика и Учителя всю опасность их положения. Они по-прежнему не знали, кто стоит за нападениями и, соответственно, не могли предпринять никаких ответных действий. Годрик уехал в Шотландию, а на оставшихся в поместье магов легла тяжёлая ноша по подготовке усадьбы к защите. Обучение подмастерьев и учеников шло своим чередом. Охрану крепости увеличили до полусотни магов и ещё полусотни магглов, сбежавших от церковных гонений. Прошёл месяц с момента отъезда Рика, и его короткие, посылаемые с совами записки-отчёты не давали Салазару возможности понять, как же на самом деле чувствует себя любимый, не угрожает ли ему опасность. Он с головой погрузился в разработку чар Ненахождения, и у них с учителем уже наметился огромный прогресс в этом деле, когда в один отнюдь не прекрасный ноябрьский день в Певерелл Холле появился гонец от лорда Слизерина, передавший магистру какое-то запечатанное письмо. Игностус Певерелл прочитал его два раза, всё больше и больше хмуря брови, а затем поднял глаза на стоявшего возле него Зара:

– Салазар, твой отец вызывает тебя в Серпентер, по его словам… причиной такому срочному вызову служат «семейные обстоятельства». Вообще-то, тон письма вызывает у меня тревогу… ты ничего не хочешь мне сообщить?

– Я ничего не могу вам сообщить, Учитель, – Зари прямо посмотрел в глаза магистру, – «Ну, догадайся же, мастер! Ты же самый умный человек из всех кого я знаю!»

– Чары Неразглашения… ну, конечно. Как я мог подумать, что такой опытный волк, как твой отец, отправит сюда сына, не наложив их, – Певерелл с новым интересом вглядывался в мрачное лицо одного из двоих своих лучших учеников. – Он хотел защитить тебя от невольного разглашения тайн рода… Интере-есно.

– Защитить?! – Салазар невесело и зло рассмеялся, – Единственный человек, которого всегда защищает мой отец – это он сам, ну-у и, может быть, мой старший брат Дикон. На мою безопасность ему плевать… да и на мою жизнь, если уж на то пошло – тоже. Этот вызов означает только то, что я ему для чего-то нужен.

Певерелл нахмурился:

– Он сам передал мне все права на тебя пять лет назад*, и я могу отказать ему в его прошении, если эта поездка представляется тебе опасной.

– Нет, Учитель, я должен поехать. Если мой отец чего-то очень хочет, он всегда этого добивается, и ему неважно, сколько людей при этом пострадает, лучше мне выполнить его приказ. Заодно… – юноша замолчал, подбирая слова: то, что он хотел сейчас иносказательно передать, было на границе запрета, контролируемого чарами Неразглашения. – Я смогу узнать причину нескольких произошедших за последние месяцы событий.

– Вот как?

– Да-а, иногда встречаешь знакомые лица в самых неожиданных местах… Например, я видел одного из магов отца… незадолго до визита наших датских друзей.

– О-о, и насколько «незадолго»?

– Буквально за несколько минут, – клятва уже потихоньку душила парня, постепенно перехватывая горло и лишая голоса, и только иносказательный тип его повествования спасал юношу от более серьёзных последствий.

– Та-ак! И ты собираешься сам, добровольно сунуть свою голову в пасть к льву?!

– Я бы скорее, сравнил своего отца с василиском. Вряд ли он станет убивать собственного, пусть и нелюбимого, сына без веских на то причин. А я смогу выяснить, что он задумал.

– Даже если ты это выяснишь, то как сможешь рассказать?

– А вот тут я понадеюсь на вас, Учитель.

– Хмм, интересная задача, очень интересная. Я подумаю. Кого из охраны ты возьмёшь с собой?

– Никого. Предполагается, что я еду в «любимый» отчий дом, зачем мне там охрана?

– Но…

– Мой отец – отличный легиллимент, наши маги просто не выстоят против него, а мне пока удобнее прикидываться слабым дурачком. Под такой личиной я узнаю гораздо больше.

– Ты играешь с огнём, твой отец…

– Да, мой отец – крепкий орешек, и от него можно узнать только то, что он сам захочет мне сказать, но мой брат – другое дело. Он вспыльчив и слишком ненавидит и презирает меня… У него-то и можно будет вытянуть все сведения.

– Я вижу, ты всё продумал?

– Да, Учитель.

И вот спустя шесть дней пути и пять ночёвок в охваченных ужасом деревнях Салазар под охраной магов отца достиг Серпентера. По дороге он не терял времени даром, осторожно прощупывая легиллименцией своих «конвоиров». Полученные сведения заставили его задуматься. Девятеро из двенадцати участвовали в так называемых «святых рейдах» под личинами простых магглов, и, по меньшей мере, половина из них опасалась возможных будущих действий разворошённого ими «осиного гнезда». «Так-так-так, отец! А ты потерял нюх, оказывается?! Неужели ты настолько презираешь магглов, что не видишь, как своими собственными действиями взращиваешь чудовище, и оно вскоре пожрёт тебя самого?!» В общем, к моменту встречи с отцом он уже имел представление о том, чего ему ждать от визита в «родные пенаты».

Лорд Салазар встретил младшего сына с показным радушием и окружил заботой и почестями (читай: слежкой и постоянным прощупыванием, «чем дышит» младший отпрыск). Даже Ричард, видимо, как следует проинструктированный отцом, вёл себя прилично и лишь одаривал брата ненавидящим взглядом, когда считал, что тот его не видит. Сам Зари изображал из себя «книжного червя» и заучку, не имеющего собственного мнения и во всём соглашающегося со своим Учителем и отцом. Поначалу это принесло ему выгоду. Юноша, осторожно ведя расспросы и где надо пользуясь легиллименцией, выяснил, что его подозрения относительно родителя абсолютно оправданы. Да, за «Борцами с дьявольской скверной колдовства» стоял именно лорд Слизерин и, судя по добытым юношей сведениям, считал, что полностью контролирует это движение. Только вот его младший сын, как и половина боевых магов Серпентера, думал иначе. Даже опытные маги-убийцы, выполнявшие для своего хозяина такие заказы, что у Салазара, как и у всякого мага благородного происхождения в те времена, привычного к крови и смерти, волосы дыбом вставали, начинали опасаться «чудовища», которого разбудили своими действиями. Религиозные фанатики начинали выходить из-под контроля, их движение ширилось и росло. Всегда и во все времена находились те, кто завидовал необычным силам и способностям своего соседа и готов был убивать, только бы удовлетворить своё чувство превосходства над ближним. Отряды убийц разгуливали по Англии, наводя ужас как на магов, так и на зажиточных магглов, которым было что терять. Достаточно было одного вскользь брошенного обвинения в колдовстве, чтобы нашелся повод уничтожить всю семью этого человека полностью, а его добро – разграбить. И никто: ни занятые междоусобными войнами таны, ни погрязшие в склоках знатные маги, ни слабак-король не могли остановить это безумие. Только объединённые силы всех магов Англии вне зависимости от происхождения могли остановить резню, угрожающую уничтожить под корень всё магическое население. Это понимали Певерелл, Годрик и Салазар. Возможно, к этому уже склонялся Ланс Гриффиндор, но опьянённый чувством безграничной власти и вседозволенности лорд Марволо Слизерин не замечал ничего, и в скором времени это должно было привести его к неминуемой гибели. Салазар не любил отца, но и смерти ему не желал. К тому же, эта смерть могла ещё больше упрочить позиции почувствовавшей деньги и власть церкви, а это было вдвойне опасно. Юноша исподволь пытался воздействовать на отца, но всё было тщетно. За неделю, что он провёл в Серпентере, они разговаривали каждый день, но у Зари складывалось такое впечатление, что отец не слушает его, а только изучает, примериваясь, как использовать младшего сына в своих целях, а пока оба ходили вокруг да около, изъясняясь вежливыми иносказаниями. Ричард в последнее время молчал, ревниво поглядывая на брата-замухрышку, совершенно не стоящего, по его мнению, такого внимания со стороны отца. В разговоры с Салазаром он старался не вступать, опасаясь вспылить и сорвать родительские планы. Но однажды уставший от попыток достучаться до обычно такого развитого чувства осторожности отца Зар загнал брата в угол и заставил высказать всё, что тот думает и знает об отцовских замыслах. То, что он узнал, возмутило и ужаснуло его до глубины души, и он сделал ошибку, решив напрямую поговорить с отцом. Салазар решительно постучал и распахнул дверь в отцовский кабинет:

– Отец, нам надо поговорить!

– Я всегда рад выслушать тебя, сын.

Фальшивая улыбка на губах и арктический холод в глазах лорда, на мгновение резанули по сердцу юноши застарелой болью, но он заставил себя продолжить разговор:

– Я знаю, для чего вы вызвали меня в замок. Вам нужен «троянский конь» в стане Гриффиндора, и вы решили определить меня на это место.

– Даже если это и так, это – твой долг перед своим родом, и…

– Не смешите меня, отец! Какой долг перед родом? Между нами и Гриффиндорами нет кровной мести. Это только ваши личные амбиции толкают вас на вражду в такое неподходящее время. Я не собираюсь жертвовать единственным другом и его семьёй ради ваших планов. И, если уж на то пошло, готов сказать открыто: вы должны немедленно остановиться. Разве вы не понимаете, что взращённые вами монстры под эгидой церкви после уничтожения саксонских магов перекинутся на вас?

– А, так ты, щенок, всё-таки догадался? – фальшивая улыбка исчезла с лица лорда, сменившись на презрительный оскал. – Я думал ты глупее. Жаль. Жаль. Тем хуже для тебя. Ты посмел перечить мне? Что для меня какие-то вонючие магглы-священники, я уничтожу их в любое мгновение, как только они прекратят быть мне полезными. А тебя… тебя ждёт задуманное мной будущее, – лорд Слизерин, буквально прошипел, – «Империо!» Ты уговоришь своего любовничка провести тебя в замок его дяди, а потом откроешь ворота моим отрядам. Выполняй!

– Идите вы к Мордреду, батюшка! – привычно скидывая с себя липкую паутину Заклятия Подчинения, Зар укрылся за высокой спинкой кресла, возводя вокруг себя мощный Зеркальный щит и потихоньку пробираясь к двери. Он уже ругал себя последними словами, что поддался импульсу и пошёл на открытый конфликт с отцом. Надо было выяснить всё до конца и скрыться из замка, прихватив с собой «языка» – человека, который бы был в курсе всех событий, но не был связан клятвой Неразглашения. У него даже был на примете такой человечек, но… не судьба. Сейчас ему стоило думать вовсе не об этом, а о том, как вырваться из ловушки, в которую превратился отцовский замок. Палочку он пока решил не использовать, интуиция подсказывала, что она пригодится ему в другое время. Заклятия, пущенные отцом, сыпались как из рога изобилия, но младший сын был ему достойным противником и неизвестно, чем бы кончился бой, если бы в кабинет не ворвался Ричард во главе пятнадцати лучших боевых магов лорда Слизерина. Но хрупкий юноша сумел продержаться какое-то время и против всей этой орды, умело уходя от заклятий и используя самих нападавших в качестве щитов… Последнее, что он помнил, это была острая вспышка боли, мгновенно охватившая всё тело. Салазар последним усилием воли наложил Маскирующие чары, изобретённые Годриком и известные только им двоим, на левое предплечье, пряча палочку и… провалился в небытие.

Сознание возвращалось толчками. Было холодно и болело всё тело. Правую руку он вообще не чувствовал, а попытка ощупать её левой, привела к острейшей вспышке слепящей боли и вновь вернула его во тьму беспамятства. В своё следующее «пробуждение» Салазар был уже гораздо осторожнее. Сначала он просто огляделся: «Сигнальная башня. Странно, почему отец не бросил меня в Подземелья?» – но тут же ему в голову пришло, что лорд Слизерин мог опасаться побега, ведь он превосходно знал, что ещё в раннем детстве его младший отпрыск, прячась от кулаков брата и его приятелей, изучил все ходы и выходы в замке. А в башне этого можно было не опасаться – здесь не могло быть потайных ходов, отсюда вообще был только один выход, и он вёл через помещение, наполненное охранниками. На лестнице внизу раздались шаги, и юноша быстро закрыл глаза, изображая глубокий обморок. Судя по звукам, в помещение под самой крышей, продуваемое всеми ветрами, вошли двое:

– Осторожнее, Жиль, он опасен.

– Этот цыплёнок? Ты с ума сошёл? Да он даже меч в руках держать не способен. Я могу раздавить его одним пальцем.

– Не скажи. Прежде чем его смогли схватить, он убил пятерых лучших боевых магов и покалечил пару. Даже самому лорду досталось, а уж своего братца он приложил так, что наш лекарь только руками разводит. Говорю тебе, змеёныш очень опасен. Ставь миску с едой и уходим отсюда.

– У мальчишки, похоже, рука сломана, может подлечить? Всё же он сын нашего лорда.

– Ага, и получить от этого самого лорда плетей? Я не согласен. Сам слышал, как лорд Слизерин говорил своему наследнику, что придётся избавиться от неблагодарного щенка. Так что не сегодня-завтра его убьют. Не стоит и возиться, – говоривший осторожно пнул пленника окованным железом носком сапога. – А может быть, он и сам вскорости подохнет, отделали-то его здорово. Пошли.

Через несколько минут шаги охранников стихли, а сдерживавший из последних сил стон боли Зар смог выдохнуть сквозь зубы. Он едва не заорал во всё горло, когда носок сапога попал ему по ушибленным рёбрам:

– Ну, вы у меня ещё пожалеете, что на свет народились… – переведя дыхание, юноша кое-как, опираясь на левую руку, подтянул своё избитое тело к стене. Правая рука висела плетью. Палочка на левом предплечье была цела, но как с её помощью прорваться через окованный заговорённым железом люк и дюжину охранников? Кое-как наложив Диагностические чары и залечив мелкие травмы и повреждения, Салазар задумался, что ему делать дальше. Прорваться с боем он не мог, просто не хватило бы сил. Можно было бы принять свою анимагическую форму змеи и поискать лазейки, через которые и убраться из башни, но, во-первых, кладка была плотной, и более крупных щелей, чем нужны всяким насекомым, тут не было; Зар же был довольно крупной, ядовитой гадюкой. А во-вторых, попытка перекинуться из-за сломанной руки привела только к очередной потере сознания. Очнулся он в следующий раз только на рассвете от холода. Мысли вяло и безразлично текли в голове. Салазар знал, что наложенное им на брата проклятие Одеревенения спадёт ровно через сутки после применения, а значит, это его последний день на этом свете. Перед глазами вдруг ясно встало смеющееся лицо Рика, и юноша скинул отупляющее чувство отчаяния: «Нет! Не дождётесь! Я не сдохну в этой ловушке, как лисица в норе! Я найду выход!» Окованный железом лаз в полу открылся, и Зар едва успел прикинуться бессознательным, когда в его темнице прозвучали шаги двух человек.

– Ну, давай, оставляй ему еду, мальчишка, и брысь отсюда. Чего, спрашивается, стараться, лорд сказал, что его всё равно добьют сегодня вечером. Он только ждёт, когда мессир Ричард окончательно придёт в себя, чтобы доставить ему удовольствие собственноручно прикончить братца. Поторопись, ублюдок! Я не собираюсь из-за твоей возни мёрзнуть тут целый час.

Салазар осторожно приоткрыл глаза и разглядел своих тюремщиков. Одного он видел ещё вчера, а второй… второй, скорее, был маленьким и забитым кухонным служкой. Худенький мальчик, одетый в рваньё, на вид лет восьми. Мальчишка принёс тряпку и ведро с водой – явно ему поручили убраться в импровизированной темнице. Он, не обращая внимания на грубые замечания воина, принялся оттирать от засохшей крови грязный пол:

– Господин Жиль, вам не стоит мёрзнуть здесь на ледяном ветру, я сейчас всё уберу и спущусь вниз. Пленник-то всё равно без сознания.