Текст книги "Цена победы (СИ)"

Автор книги: Strelok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Часть 1

11 лет после Исхода.

2351 год Века Благоденствия.

Звон мечей. Огонь. Крики. Беспорядочно мечущиеся в поисках спасения люди. Нет никакой надежды, нет шансов на победу, всех от мала до велика ждет смерть.

Враг в очередной раз применил свою магию и прорвался в осажденный город, устроив ужасающую резню. Для чего? С какой целью? Никто не знает наверняка. На улицах валялись изувеченные, изрубленные тела мужчин, женщин, детей. Запах крови смешался с запахом дыма от бушующих пожаров. У Иньялы слезились глаза, першило в горле, ничего толком не видно. Гонимая страхом она сама толком не знала куда бежала, то спотыкаясь о тела мертвецов и наталкиваясь на еще пока живых.

”Боги, за что вы наслали на род людской эту погибель?”

Но боги не отвечали, оставив смертных без своей опеки и покровительства.

Появившийся в дыму высокий нечеловеческий силуэт заставил Иньялу резко остановиться. Страх и ужас завладели ею, буквально парализовав. Имея расширенное восприятие, ктум чаруд мог находить живых существ и в дыму, и в полной темноте. Иньялу он заметил задолго до того, как она заметила его. Чудовище, замахнувшись горящим проклятой магией серпообразным клином, неслось к ней на полной скорости. Его поджавшиеся губы обнажили ряды неровных клыков длиной в кинжал. В желтых глазах с вертикальным зрачком проглядывался чуждый нечеловеческий разум. И нечеловеческая злоба… В этот момент Иньяла вырвалась из объятий сна. Кошмары мучают ее разум лет почти каждую ночь. Такое бывает у тех, кто прошел войну, пережил тяжелое эмоциональное потрясение.

Все, что было ей дорого, обратилось в пепел. Из семьи, друзей никого не осталось, родной город сожжен дотла армией ктум чаруд. Говорят, время лечит душевные раны, однако горечь потери даже по прошествии одиннадцати лет не слабеет.

Поднявшись с кровати, Иньяла подошла к окну, отодвинула плотные шторы и открыла ставни. Комнату залил непривычный свет двух заходящих за горизонт солнц, в старом мире светило лишь одно и не такое яркое. Если долго ходить под ним с оголенной кожей, можно заслужить болезненный ожог, поэтому днем любая деятельность в Морне замирала. Город оживал ближе к ночи после заката. Иньяла давно привыкла к местным порядкам – днем спать, ночью работать. Да и никто из двадцати тысяч соотечественников не жаловался: асситы оказали огромное одолжение, приняв людей как равных. Хотя, скорее на решение правителей Восьмиградья повлияли боги, которые здесь реально существуют и активно вмешиваются в дела смертных. Иньяла закончила скромную вечернюю трапезу и поспешила покинуть пределы своего жилья. Впереди ждала очередная рабочая ночь. Накинутая поверх платья чадра с прорезью на уровне глаз защищала от световых ожогов, пока солнца окончательно не уйдут с небосвода, покрывало лучше не снимать. Асситы спасались от обжигающего пекла путем навешивания деревянных ставень на окна, штор, тканевых навесов между домами, прокладывали подземные туннели.

Слишком частые прогулки в светлое время суток оборачиваются проблемами посерьёзней болезненных покраснений – целители называют такой недуг злой кожей. На поздних этапах неизлечимо и приводит к мучительной смерти. Иньяла знала об этом не понаслышке. Еще тяжелее приходится асситам, живущим тут с момента сотворения мира – нахождение под солнечным светом дольше четверти звона для них смертельно. Глаза слепнут, кожа покрывается ужасными волдырями и отслаивается. Недаром у асситов солнца, два брата – белый Урули и красный Шенах изображаются в мифах как губители жизни. Но как только они скрылись за горизонтом, Иньяла сняла с головы капюшон, а улицы Морна мгновенно ожили: вышла на обход городская стража, появились уличные торговцы, толпы асситов направлялись по своим делам. Иньяла выделялась среди них как волк среди ягнят. Асситы во многих отношениях были похожи на людей, но столь же сильно отличались. По четыре пальца на руках и ногах, худощавое телосложение, идеально гладкая кожа от светло-голубого до синих оттенков – с возрастом асситы темнеют. Вытянутые назад безволосые черепа, немного напоминающие яйца. Слуховые щели вместо ушей. Их лица имеют правильные и мягкие черты лица. С человеческой точки зрения асситы весьма симпатичны, что мужчины, что женщины, несмотря на полностью черные миндалевидные глаза.

Резкой неприязни местные жители и беженцы из иного мира друг к другу не вызывали за исключением отдельных единичных случаев. Хотя, наверное, асситы завидовали людям, которые сильнее, выносливее, живут дольше и могут гулять под лучами солнца, не опасаясь умереть в тот же день. Ассит проживет чуть больше тридцати лет, если ему сильно повезет, люди с хорошим здоровьем способны протянуть семьдесят, восемьдесят, девяносто, насколько знала Иньяла, а маги иногда до двухсот. По местным меркам Иньяла в свои двадцать семь достигла возраста дряхлой старухи.

С тех пор, как остатки рода людского нашли прибежище в Восьмиградье, одном из восьми Великих Городов, прошло более десятка лет. Домом это место так и не стало – другой мир, другие обычаи, традиции, уклад. Хотя все лучше жертвенного алтаря ктум чаруд или превращения в безвольного вурдалака…

Дорога до места работы обычно у Иньялы отнимала половину звона, требовалось проделать неблизкий путь из Лазурного квартала, где обитают ремесленники, мелкие торговцы, горожане невысокого достатка, в Храмовый. Благо города асситов в отличие от человеческих имели четкую планировку, везде развешаны указатели. Заблудиться при сильном желании трудно. Улицы пересекались под прямым углом, некоторые из них мостили плиткой из привозных материалов. Морн имел обустроенную, мощёную набережную, множество каналов, снабжавших городские кварталы водой, мосты, соединяющие различные части города, дворцы, огромное количество храмов. Многие постройки имели облицовку синим глазурованным кирпичом, барельефами, фризами. Недаром Морн помимо официального названия имеет неофициальное – Синий Город.

Асситы превзошли людей в архитектуре, земледелии, лекарском деле, обработке металлов, во многих науках. Народы Восьмиградья предпочитали направлять свой потенциал в мирное русло, конечно, они тоже вели войны, но не такие долгие, жестокие и кровавые. Противостоящие стороны никогда не устроят резню в отношении детей, женщин, стариков.

В повседневной жизни душегубство у асситов событие весьма редкое, в родном мире Иньялы валяющимся в придорожной канаве трупом никого не удивишь. Грабежи, убийства, похищения, изнасилования были в порядке вещей. Если асситы в таких случаях поднимут на уши городскую стражу и попытаются найти виновного, у людей этим никто заниматься не станет. По Морну можно спокойно разгуливать в одиночку, не опасаясь натолкнуться на грабителей, готовых за ломаную медяшку перерезать горло. Иньяла и осевшие в Морне люди в первое время отказывались верить, что бывает по-другому, поскольку не знали ничего иного.

На восточной окраине Храмового квартала возвышается восьмиугольное, чудовищно древнее, окруженное контрфорсами святилище Д’нек. Купол походит на горб, обвешанный позолоченными и медными листами, затейливо разрисованный потеками птичьего помета. Перед входом возвышается статуя с изящными мраморными руками, поднятыми над головой – в одной руке оливковая ветвь, в другой новорожденный младенец, пуповина обвита вокруг руки и спускается вниз, соединяясь с животом матери. Д’нек является богиней-матерью асситов, она дарует и поддерживает жизнь, излечивает безнадежно больных. И это не просто безмолвный каменный идол, а реальная высшая сила, в ее существовании никто не сомневается. Боги часто появляются в мире смертных, вмешиваясь как в большую политику, так и в дела отдельных ничем не выделяющихся асситов. Иньяле лично посчастливилось увидеть нисхождение с Д’нек, которая приняла ее в качестве служительницы.

С тех пор прошло девять восьмиградских лет, чудом спасшаяся беглянка нашла свое место в помощи другим. Иньяла, как десятки тысяч других людей Турарского царства, родилась с предрасположенностью к магии, однако при всех имеющихся возможностях не хотела развивать дар. Удалось освоить всего лишь десяток заклинаний, одно из которых действовало крайне эффективно. По прихоти судьбы Иньяла стала той, кем до Исхода становиться не желала. Шестнадцатилетнюю девчонку воротило от мысли, каково это с утра до ночи возиться с больными, увечными, немощными. Лекарь использует не только магию, в основном приходиться работать руками: вправлять вывихи, переломы, вырывать зубы, вскрывать фурункулы, зашивать и перевязывать раны.

Нашествие ктум чаруд заставило Иньялу повзрослеть, сначала ее отец ушел на войну и так не вернулся, несколько месяцев спустя затем захватчики в авангарде с армией вурдалаков стояли у стен Варата. Она сполна повидала ужасы войны, то, как люди под воздействием мерзкого колдовства чарудов обращаются в плотоядных тварей.

Внутри храма Д’нек царила привычная атмосфера некой умиротворенности и покоя. Полутьма, освещаемая огнем десятками зажженных свечей, запах травяных и цветочных благовоний, мечущиеся в тенях духи. Первое время Иньяла до смерти боялась последних, как оказалось, потусторонние слуги Д’нек никогда не причиняли вреда живым. Коридор перед лекарским покоем был заполнен нуждающимися в исцелении асситами разных возрастов, присутствовало и несколько человек. Жрицы не откажут никому, включая последнего бедняка. Плату за оказанные услуги храм берет только с тех, у кого водятся лишние деньги. Обдирать нищих чревато неприятными последствиями со стороны Д’нек и ее слуг, боги вообще тщательно следят за подопечными, дабы не творили ничего лишнего.

Скорее всего, на этом и держится благополучие Восьмиградья. Асситские боги не в пример человеческим намного лучше дают о себе знать, и они не оставят смертных в час нужды. Весь пантеон выступит на защиту подлунного мира, как он делал это на протяжении целых эпох. Конечно, боги тоже неидеальны, они могут недолюбливать друг друга, даже порой враждовать, но в целом они заботятся о благе асситов.

–Иньяла, ты как раз мне нужна, -подошла к девушке старшая жрица Д’нек, в легком красном платье из льняной ткани, похожую одежду носило большинство служительниц храма. -Сегодня пришло много народа со злой кожей.

–Сколько?

–Тридцать шесть.

Иньяла издала страдальческий выдох.

–Справишься?

–Куда ж я денусь, Сшен? Конечно, справлюсь.

–Извини, в помощь дать никого не могу, остальные до сих пор занимаются рабочими с медного рудника.

–Как? Я думала, с ними днем закончите.

–Мы так и не определили, какая тварь на них напала, не знаем, что за яд и чем его лечить. Вот они и мучаются в лихорадке вторую ночь… бедные, -грустно произнесла Сшен. -Шестеро после рассвета к Шору отправились, четверо, когда солнца находились в зените, глядишь, к следующему закату потеряем всех.

–Печально слышать. А богине молились?

–Почему-то молчит, видно, дела есть более важные у нее.

Так для Иньялы началась очередная рабочая ночь, в отдельной комнате, заставленной горшками и сосудами с целебными составами, целительница принимала больных асситов. Сперва расспрос касаемо жалоб, после поверхностный и внутренний осмотр. Иньяла искала любые признаки злой кожи, если находила, с помощью простейшего заклинания магического зрения определяла этап недуга. Начальную стадию без метастаз вылечить легче всего, не приходится прибегать к магии – асситы за тысячелетия алхимических изысканий изобрели превосходные снадобья, уничтожающие опухоли. В случаях позднего обращения приходится весьма постараться, дабы ассит не отправился к вратам Утнора. Исцеляющее заклинание, которым Иньяла превосходна владела, даже в ее руках помогает через раз. Недаром Аккад, друг отца Иньялы, постоянно повторял: ”Магия не является универсальным инструментов для решения проблем. Очень часто она подводит.”

На каждого больного у целительницы уходило около четверти звона, одни уходили из храма с надеждой на полное выздоровление, другим оставалось лишь дать совет насчет того, как облегчить страдания. Запущенный недуг в считанные месяцы доберется до жизненно важных органов: мозга, легких, сердца и убьет обреченного ассита. Жители Восьмиградья издревле обречены страдать от солнечного проклятья, никогда не угадаешь, кого оно заберет следующим. Каждый третий ассит умирает не от старости, а от прогрессирующей злой кожи или похожих поражений других частей тела.

У людей это тоже встречается, но не так часто и развивается намного медленнее. Почему боги никак не исправят положение? Слова Аккада сущая правда – магия, даже божественная, не в состоянии решить все проблемы, у нее есть пределы и ограничения.

–Иньяла! -на пороге лекарской появилась встревоженная служительница храма. -У нас тут в покое маг из портала вывалился, просил тебя привести.

–Кто?

–Не знаю, но выглядит он скверно. Будто в чане кипящей воды обварился. У него еще на лице… как вы ее называете, точно, борода.

–Аккад! -резко подскочила Иньяла. -Закончи тут с перевязкой, я быстро.

–Конечно.

Оставив больного на попечение асситской жрицы, Иньяла спешным шагом направилась в лекарский покой. Там на соломенной лежанке у входа расположился человек в ободранных остатках богатой одежды. Можно было узнать только кожаные сапоги и полотняные штаны, хотя выглядели они словно отсырели и прогнили. Из под клочьев плаща и рубахи проглядывала покрывшаяся сплошными волдырями, черными струпьями кожа. Некогда густая черная борода и волосы на голове по большей части выпали, остались лишь отдельные клочки растительности. Состояние откровенно ужасное – без лечения его смерть вопрос пары дней. Дядя Аккад, как с детства привыкла называть его Иньяла, дружил с ее отцом, а после гибели того на войне взял опеку над дочкой купца. Девушка мало знала о том, чем занимался и продолжает заниматься маг, наверняка чем-то серьезным, раз вел дела с наместником провинции. В любом случае Аккад вытащил Иньялу из осажденного Варата, вместе они с двадцатью тысячами человек прошли через магические врата в другой мир.

–Что произошло? На тебе места живого нет! -Иньяла присела на лежанку возле мага. -Дай я тебе помогу.

Маг схватил Иньялу за руку, не дав сделать нужный жест для вызова магии.

–Прибереги силы для других. Я не жилец.

–Что ты такое говоришь!

–Послушай сюда, девочка моя, -твердо отрезал Аккад. -Ктум чаруд пришли и сюда в Восьмигадье. Я едва улизнул от них.

Слова мага были для Иньялы подобны вылитому ведру ледяной воды на голову. Вдоль спины пробежали мурашки, то, что она видела и пережила, не пожелаешь никакому врагу.

”Нет, невозможно… Все осталось позади в старом мире, они не могли найти нас!”

–Ты бредишь, дядя, -Иньяла отказывалась верить человеку, ставшему для нее вторым отцом. -Боль затуманила твой рассудок, сейчас я дам тебе настойку иимы, поспишь и тебе станет легче. Потом и поговорим.

–Я нахожусь в трезвом уме и знаю, о чем говорю. Чаруды здесь, они пришли вслед за нами. Треть звона назад я лицом к лицу бился с их ведуном и, величайшему сожалению, не преуспел.

Иньяла про себя прочитала заклинание магического зрения и осмотрела Аккада. Вместо здорового синего свечения в теле пестрели фиолетовые оттенки, местами переросшие в черные – верный признак отказа внутренних органов. Пошли в разнос печень, почки, функции кроветворения скоро начнутся проблемы с дыханием, сердцебиением. Повреждения необратимы, только божественное вмешательство способно если не спасти, то существенно отсрочить конец. Но богини тут не было.

–Поглоти их преисподняя… -на глазах Иньялы выступили слезы. Она теряет последнего близкого человека, еще тяжелее осознавать собственное бессилие помочь ему.

–Не плачь, милая, все мы окажемся там рано или поздно. Сейчас ты должна думать о себе в первую очередь. Война не заканчивалась, она продолжается и ни нам, ни асситам в ней не победить. Правители трех Великих Городов уже знают об угрозе, скоро весть дойдет и до Морна.

Иньяла опустила голову.

–Я могу тебе чем-то помочь?

–Выживи, большего не прошу. Когда мои люди придут к тебе, не задавай вопросов, просто делай, как они говорят. Я оставил для них особые распоряжения на подобный случай.

Аккад вынул из ножен на поясе ритуальный кинжал из черного металла с зазубренной стороной и протянул целительнице. Не требовалось лишних слов, чтобы понять просьбу обреченного чародея.

–Нет. Даже не проси.

–Ини, будем реалистами, мне уже никак не помочь, быстрая смерть намного предпочтительнее медленному мучительному угасанию. Мои органы отказывают, по сути, я превращаюсь в разлагающийся труп. Ты действительно хочешь увидеть меня такого?

–Не могу, дядя.

–Больше некого просить, не асситов же, -Аккад кивнул в сторону находящихся рядом жриц. Так как люди вели беседу на родном турарском языке, синекожим оставалось только догадываться о ее содержании. -Ты знаешь об их отношении к убийству, пускай даже оно исходит из милосердных побуждений.

Иньяла колебалась, разум твердил о безнадежности положения, прервать страдания будет лучшим вариантам, чувства убеждали хотя бы попытаться побороться за жизнь Аккада. В конце концов, рациональные доводы одержали верх. Целительница неуверенно взяла кинжал из рук мага и приставила к его сердцу.

–Прощай, Ини… -прошептал чародей. Девушка одним движением воткнула кинжал в грудь промеж ребер, и слегка провернула. Аккад издал предсмертный хрип, прежде чем жизнь окончательно покинула разрушающееся тело. Его уставившийся в потолок взгляд навсегда остекленел.

–Что ты наделала! -воскликнула оправившаяся от шока жрица Д’нек. -Зачем было убивать его?

–Он сам попросил.

–Мы должны спасать жизни, а не отнимать их! Верховная жрица изгонит тебя за подобное преступление!

–Не имеет значения, -пробормотала Иньяла. -Скоро от этот города, этого храма не останется камня на камне.

***

Иньяла стояла в центре молельного зала, окруженная служительницами Д’нек, за ними толпилась храмовая прислуга. Верховная жрица была облачена помимо обычного красного платья церемониальный передник из золотых пластинок, соединённых полосками из бус и украшенных цветным стеклом.

–Ты осознаешь, что совершила серьезное преступление? -суровым тоном спросила верховная жрица Эхет Ул. -Нарушила основополагающее правило нашего храма – не причинять вреда. Но ты не просто причинила вред, ты, не колеблясь, убила еще живого соплеменника! Воткнула кинжал в его бьющееся сердце!

Иньяла решительно возразила:

–Он попал под выброс ужасной магии, убивающей любое живое существо. Поверьте, я видела, что становится с теми, кому не посчастливилось погибнуть сразу – гниют заживо, харкают, блюют, испражняются кровью, с них слазит кожа, отказывают внутренние органы, тело мучается от ужасных болей. Аккад знал, какая участь его ждет и попросил меня облегчить его смерть.

–Ты даже не попыталась ему помочь.

–Вы сами, верховная жрица, осматривали тело. Скажите, его могло что-нибудь спасти? Нет. Так к чему мучить человека, растягивая во много раз его агонию? Может у асситов принято бороться с болезнью до конца, у нас людей, бывает иное мнение.

–Повторю вопрос, ты осознаешь, что совершила серьезное преступление?

–Не признаю. Это был его выбор, я помогла обреченному без лишних страданий уйти в мир иной.

–Девять лет назад на этом самом месте ты принесла клятву перед самой богиней. И это не просто слова, а священный обет помогать страждущим, бороться за их жизни, не взирая ни на какие обстоятельства.

–Может пусть тогда богиня и судит меня?

По залу прошелся ропот, мало кто осмеливался лишний раз вовлекать богов в дела мирские. Существа они странные, мыслят иными категориями, нежели смертные, порой нереально предугадать их дальнейший вердикт. История хранит случаи, когда божественный суд выносил приговор самому судье, а не тому, чья вина полностью доказана.

–Уверена?

–Абсолютно, верховная жрица. Пусть меня судит Д’нек, поскольку вины я за собой не вижу.

–Решение твое, Иньяла.

Эхет Ул картинно простерла руки вверх и застыла. Ее губы беззвучно зашевелились в чтении специальной молитвы или скорее заклинания для вызова высшей силы, затем верховная жрица заговорила вслух:

–Явись, милосердная Д’нек, дабы вершить суд над смертной душой, посмевшей нарушить твои заветы.

Повисла полная тишина, все присутствующие ожидали первого за нынешний сезон нисхождения в смертный мир. Обычно это сопровождается открытием разрыва в пространстве, откуда появляется богиня в обличии асситской женщины. Прошло сто ударов сердца. Ничего. Двести ударов. Появление Д’нек никогда не происходит в строго назначенный момент, остается только ожидать. Прошла четверть звона. Богиня так и не явилась на зов, более того, она не подала никакого знака…

”Насколько я знаю, ничего подобного раньше не происходило. Асситские боги, если они не хотят являться по просьбе смертных, обычно сообщают об этом, так или иначе. Но где он? Где хоть какой-нибудь знак от нее? А если это связано с ктум чаруд… ”

–Значит… Д’нек не считает тебя, Иньяла, достойной ее внимания, -заключила верховная жрица. -Посему вердикт вынесу я.

–Боюсь, дело несколько сложнее, -подсудимая перебила Эхет Ул. -Знаете, о чем поведал мне соплеменник? Ктум чаруд пришли в ваш мир, вероятно, молчание богини как-то связано с этим.

Толпа оживленно загомонила. Асситы за одиннадцать лет успели наслушаться от людей пугающих рассказов о ящероподобных тварях, погибели всего живого. Это не преувеличение, ктум чаруд действительно уничтожают жизнь. Там, где они появляются, земля высыхает, небо заполняется черными облаками, которые почти не пропускают солнечный свет, с неба льются кислотные дожди. Вместе с отравленной пустыней распространяется и моровая болезнь, убивающая или оскверняющая все живое на своем пути.

–Если сказанное про ктум чаруд правда и Аккад что-то знал, тогда вообще не следовало его убивать! Ты почти моя ровесница, Иньяла, но с элементарной сообразительностью у тебя проблемы.

–Хотел бы Аккад сообщить важные новости, то не попросил бы сразу убивать себя. Я его достаточно хорошо знаю.

–Так или иначе, я приговариваю Иньялу Аден Делат к изгнанию из Сестер Жизни и впредь запрещаю появляться на пороге этого и любого другого храма Д’нек. -Вокруг головы Иньялы появился желтый святящийся орел с танцующими в воздухе магическими символами. В затылке почувствовалось слабое жжение, которые быстро прошло. Наложенные чары будут вызывать нестерпимую головную боль при приближении к местам поклонения богине жизни. За последние четыре поколения подобная мера пресечения применялась лишь единожды. -Мой вердикт ясен?

–Предельно.

–Есть в зале те, кто не согласен? -чисто для формальности напоследок спросила верховная жрица. Возражений от прочих Сестер не последовало, включая от Сшен. Вместо поддержки целительница встретила осуждающий взгляд от асситки, которую считала подругой. -Значит, нет. Что ж, ступай и не возвращайся сюда больше.

Больше не сказав ни слова, Иньяла направилась на выход из храма. Для асситов своей она так и не стала, слишком много между людьми и местными осталось недопонимания. Десятилетие проживания бок о бок не убрали той огромной пропасти в менталитете, взглядах на окружающий мир. Прощаться с работой, которой девушка посвятила целых девять лет, в свете грядущего конца оказалось не так уж сложно.

”Все обратится в прах. Для большинства нет надежды, нет спасения. Враг чрезвычайно силен и беспощаден.”

–Ини, подожди!

У главного входа Иньялу догнала Сшен, видать, в последний момент та опомнилась, что больше не увидит ныне бывшую подругу.

–Нам не о чем разговаривать, -холодно произнесла осужденная. -Ты могла хотя бы попытаться понять меня перед тем, как осуждать.

–У такого мерзкого поступка нет оправданий, -резко сменила тон Сшен. -Верховная жрица вполне справедливо изгнала тебя.

–Мне плевать. Восьмиградье обречено, как и все мы. Советую заранее приготовить для себя какой-нибудь яд, чтоб при появлении ктум чаруд не пришлось долго мучиться.

–Боги помогут нам.

–Глубоко сомневаюсь.

–Какие же вы люди странные. Нам никогда не понять друг друга до конца.

–Желаю тебе легкой смерти, Сшен. -Иньяла сказала это не из злости, в связи с нашествием ктум чаруд пожелание безболезненной гибели является добрым напутствием. Заражение черным миазмом в тысячу крат хуже любой смерти.

Пока Иньяла удалялась, Сшен смотрела ей вслед, вероятно, размышляя о человеческой черствости и спесивости.

========== 2 ==========

***

Помереть с голоду изгнаннице не грозило, в городе с населением сто сорок тысяч душ заработок можно найти всегда. Иньяла больше не могла взывать к асситской магии, даруемой богами, однако используемые человеческими магами заклинания и познания в медицине никуда не делись. Лекарское ремесло крайне востребовано среди личностей, которые так или иначе опасаются подходить к храмам на выстрел из лука. Работая самостоятельно получаешь куда меньше денег, нежели при храме. С другой стороны никто не лезет с глупыми наставлениями, не читает аннотаций, никакой отчетности о том, сколько целебных мазей расходовано, сколько повязок наложено.

А двадцать два дня спустя после изгнания в Морн пришла весть о войне. Это не просто очередные разборки Великих Городов из-за не поделённых земель, в Восьмиградье пришел новый для синекожих враг. Поползшие слухи не сильно преувеличили реальность, ктум чаруд действительно не выдвигают ультиматумов, не ведут переговоров. Их армии без остатка вырезают деревни, города, принося на кровавых алтарях жертвы своим богам. Об их скором приходе возвещает массовый мор рыбы, птиц, домашнего скота, эпидемиях черного миазма. В окрестностях Морна подобного пока не наблюдается, однако асситов сильно встревожило то, что божественная магия резко ослабевает, а сами боги на молитвы отвечать не спешат.

”Вот оно – начало конца.” -Грустно подумала Иньяла, увидев однажды марширующие по улицам Морна колонны солдат. Вчерашние горожане, крестьяне взяли в руки копье, щит, облачились в доспехи и отправились на войну. -”И ни один не вернется обратно.”

Ровно тоже самое девушка наблюдала в родном Варате. Толпы молчаливо провожающих на войну своих сыновей, мужей, отцов, внуков, дома остаются лишь женщины, дети, старики, калеки да горстка городской и храмовой стражи. Правитель Морна, его вассалы собрали тридцатитысячное войско и отправили на юг в помощь двум другим Великим Городам – Элинграту и Пшилону, чьи окрестные земли опустошали ктум чаруд.

Для чего они это делают? Каковы их истинные цели? Кто или что ими движет? Никому до сих пор неизвестно, поскольку любые попытки завязать диалог безуспешны. Ктум чаруд на первый взгляд напоминают кровожадных дикарей, хотя их познания в магических науках запредельны для человеческих чародеев, оружие и доспехи качественнее любых аналогов, а воинское мастерство и выучка позволяют разбивать превосходящие по численности армии. На асситов надежда тоже слабая – связанные по рукам и ногам солнечным проклятьем, уступающие в силе и выносливости даже людям, синекожие обречены на поражение. Асситам нечего противопоставить летающим крепостям и гигантским боевым зверям…

Одним ничем не примечательным утром в предрассветный час, когда Иньяла вернулась домой и собралась лечь спать, к ней постучались.

–Кто?

–Мастер Аккад Ирим Гесет. -Произнесли на турарском языке. -Вам о чем-нибудь говорит это имя?

Иньяла отодвинула щеколду и открыла дверь. В коридоре стоял мужчина чуть старше Иньялы в потертом серо-зеленом плаще, из под которого блестела залатанная кольчуга. Круглое лицо с недельной щетиной, заметный шрам на лбу, кривой неоднократно поломанный нос. И холодный взгляд карих глаз. Перед ней стоял человек, неоднократно убивавший, не боящийся замарать руки кровью. Иньяла умела определять таких.

–Да, я знала его с детства.

–Знала? -уточнил незнакомец. -Почему вы говорите о нем в прошедшем времени?

Иньяла опустила голову и тяжело вздохнула:

– Он явился в храм Д’нек в ужасном состоянии, задела чарудская магия… Его было не спасти, разлагался заживо, поэтому я выполнила его просьбу и проткнула сердце.

Гость на короткое время замолчал.

–Хм, печально слышать. В любом случае, нам нужно идти. Собирайте вещи, берите только самое необходимое вместе с запасом еды и воды. Нас ждет долгий путь.

–Куда именно?

–Позже, как окажемся за стенами Морна.

–Как вас по имени?

–Скан, и давай на ”ты”.

–Я не против, -пожала плечами Иньяла и пошла собирать немногочисленные пожитки в дорогу. Запасная одежда, деньги, бурдюк с водой, жареные лепешки, немного фруктов, необходимые в дороге целебные снадобья от мозолей, ран, отравлений, укусов насекомых – в пути может случиться что угодно.

–Готова?

–Пошли.

Около дома их терпеливо ждала привязанная к опоре торговой палатки лошадь, крупная гнедая кобыла с белым пятном на боку. Иньяла удивленно установилась на фыркающее животное, последний раз она видела коней лет семь назад.

–С ума сойти, я думала их уже не найти.

–Один предприимчивый человек собрал или выкупил несколько десятков коней, которые прошли через врата вместе с хозяевами, и начал разводить. Как видишь, лошади тут прижились. И среди асситов в Пант’шуне пользуются небывалым спросом.

–Не знала.

–Ты еще много чего не знаешь.

Скан отвязал лошадь, помог Иньяле забраться на нее, нормально устроиться в седле, затем запрыгнул сам. Слегка толкнув лошадь стременами, он заставил животное неторопливо шагать вперед, в сторону ближайших городских ворот. Перед рассветом деятельность в Морне замирает, редкие асситы, плотно завернувшись в плотные плащи, рискуя здоровьем, осмеливаются выходить на улицу. Людям в этом плане легче, побыть ползвона при свете солнц без одежды можно без вреда для себя. Иньяла заметила, что вместе с ней куда-то спешно целыми семьями собираются и остальные люди, осевшие в Морне.

–Значит мы не одни уходим, -обратилась девушка к сидящему впереди Скану.-Бегут все.

–Неужели ты думаешь, что мы оставим соплеменников на растерзание этим тварям? Людей осталось слишком мало, сейчас ценность представляет каждый, кто способен продолжить наш род, кто обладает жизненно важными навыками. Как ты например.

–А асситы?

–А что асситы? Да они приняли нас как равных, стоит поблагодарить за это, однако всех и каждого спасти нереально. Мы постараемся вывести как можно больше людей, не создавая лишнего шума. Когда синие морды полностью осознают угрозу, начнется паника, к тому времени мы должны быть далеко отсюда.

Двух человек на коне стража пропустила безо всяких проволочек. Из окошка в стене выглянул асситский солдат, замотанный в головной платок, бегло осмотрел путников, после чего крикнул ”Проезжайте”. Обитые медью ворота со скрипом отворились, не полностью, лишь чтобы мог протиснуться конь.