Текст книги "Книга утерянных сказаний: Пришедший из-за грани (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Далеко, мы прошли едва ли десятую часть пути,– спокойно ответила Реммират, не оборачиваясь.

– Одну десятую? Послушай, подмени меня хоть на один час, иначе я отдам Эру душу на закате!

Реммират сменила его на скамье гребца, а Сион встал у руля. Плыли мы на запад, в сторону заката, так что рулить не составляло труда. Но вот ветер переменился, ветер подул с запада, и потому пришлось спустить парус. Отчего владыка ветров так переменил своё настроение? Но я решила поднять всем настроение, а потому начала петь. Песня эта была о моём прославленном предке – Феаноре.

Ты возненавидел край,

Что для любого рай.

В твоей душе есть свет,

Но ей покоя нет!

Ты верил, что Мелькор

Так любит Валинор,

Ты слышал только ложь,

Она как в спину нож!

Кровавым был исход,

Природа слёзы льёт,

Но нолдоров челны

Вперёд устремлены.

Огонь в твоих речах,

Тебе неведом страх!

Проклятие богов

Тебя смешит…

– Санса, ты поёшь прекрасно, но есть два НО!– начал объяснять мне Сион, борясь со стихией,– Петь эту песнь надо мужским голосом, мать всегда принимала для этого мужской облик. Это раз! И два: мы сейчас плывём туда, откуда бежал Феанор, и не стоит напоминать валар об этом. Ты поняла?

– Поняла,– прошептала я и расстроилась. Я так хотела поднять братьям и сестре боевой дух, а им не понравилось. Обидно. Я укрылась плотнее плащом и долго сидела молча, неподвижно, пока не услышала другую песнь, но пел её не Силиврен, Сион или Реми, а голос нежный, мелодичный и чем-то знакомый, но…

Если бы любовь не была оружьем,

Может быть, она и спасала б души,

Но во все века неизменны люди:

Их любовь лишь злу и гордыне служит…

– Это не я,– зачем-то пояснила Реммират,– Этот голос доносится со стороны Валинора. Возможно, нас всё же примут с радостью. Но откуда на Валиноре знают нашу фамильную легенду?

– Откуда-то знают. Приплывём – узнаем,– здраво рассудил Сион,– Ладно, меняемся обратно, я уже отдохнул…

– Не беспокойся, я уже не раз ходила в море на вёслах. Смени лучше брата, пока он не отошёл к Мандосу.

Ой, и правда: всю дорогу Силиврен молчал, молчал и работал. Никогда не могла понять, отчего он так тих и задумчив, отчего так безоговорочно подчиняется Сиону и так редко покидает брата. Большая часть сестёр (да и я сама) находит Силиврена очень, очень красивым и талантливым, но отчего-то все свои таланты он использует во благо людей, в особенности брата. Вот и сейчас он работал до последнего, не жалуясь и не отвлекаясь.

Разумеется, Сион его сменил, а я встала за руль. Солнце заходит, потому я уже могу встать под его последними лучами без страха обгореть. Я, доверившись интуиции, достала один из сильмариллов и прикрепила к платью лентой. Камень начал светиться слабым пока, но всё усиливающимся светом, а значит, мы сможем плыть и ночью.

Как всё же прекрасно море ночью…однако пока что я не чувствую ничего особенного, куда сильнее меня тянет обратно в Гондолин, а лучше – в Нан Элмот, снова гулять с Маэглином по сумрачным лощинам в обличии варга или нетопыря. Но море от этого не становится хуже, вовсе нет, просто оно не вызывает у меня той любви, которая тянет в него квенди. Реммират любит воду, сколько я её помню (а помню я её с рождения), но кроме неё никто в нашей семье не желает провести всю свою жизнь в воде. Разве только мать, но она любит стоячую воду: она купается в озёрах, прудах, бассейнах, один раз даже в фонтане, но никогда не заходит в реки и моря дальше пятидесяти метров от берега.

Но вот мне чудится странный гул, как будто кто-то большой дует в гигантские трубы совсем рядом с нами. Реммират заметно напряглась, братья же были сбиты с толку, как и я. Должно быть, это и есть морские трубы Ульмо, владыки вод. Один их звук должен вызывать в сердце любовь к морю, но я ничего не почувствовала, совсем ничего. И братья мои тоже, судя по всему. Отчего наш род так отличается от собратьев? Почему мы такие?

– Владыка вод, просим вас о попутном ветре!– закричала Реммират, обращаясь прямо к Ульмо. Но обращение её было услышано – даже слишком.

Огромная волна подняла наш корабль на несколько метров над уровнем моря и стремительно понесла в сторону Валинора. Я в ужасе вцепилась в ставший бесполезным руль, Силиврен впервые подал голос и вскрикнул, Реммират же выглядела очень довольной – должно быть, ей нравится ветер в лицо и ужасная качка. Сейчас уже не так заметно, но сначала нас сильно трясло. Я несколько раз перегибалась через борт.

Но Ульмо знал, что делает, и вскоре я немного успокоилась. Нужды стоять у штурвала уже не было, как не было и нужды сидеть на вёслах. Была нужда придерживать их, чтобы не улетели в море.

– Владыка вод единственный из валар Валинора не оставил эльдар,– гордо изрекла Реммират.

– И мы ему безмерно благодарны, однако…стой на носу корабля, Санса, и крепче держи сильмарилл, скоро мы увидим Валинор,– подскочил Сион и начал расчёсывать свои густые тёмно-каштановые лохмы. Силиврен же нервно заёрзал на сидении, ибо ничего не могло скрыть его кошачьих алых глаз и веснушек на половину лица. Я же вгляделась в туманные дали…

И вдруг туман рассеялся, как будто его и не было никогда. Я увидела вдали остров, нет, материк! Вдали виделись горы, леса, диковинный город, чем-то похожий на Гондолин…Но по мере приближения мы увидели больше: город этот сиял и переливался в свете закатного солнца (а садилось солнце прямо за горой), и на берегу стояли эльфы, много эльфов, и кто-то величественный среди них. Я быстро пригладила растрепавшиеся за время плавания волосы и убрала сильмарилл в карман – пока что он не понадобится.

Должно быть, нас встречал весь Валинор: едва мы, пошатываясь, сошли на берег, как к нам вышел некто в длинных серебряных одеждах, величественный, но совсем не страшный. Приглядевшись, я вдруг опознала в незнакомце Варду, супругу Манве и ту, кого эльдар (не наша семья) почитают больше всего.

– Приветствую вас в Валиноре,– поприветствовала нас она,– Однако вижу я, что вы впервые в этих краях. Кто вы? Как зовут вас?

– Имя мне Силиврен, я сын короля нолдор Первого Дома Маэдроса Высокого и Толэдгват из майар,– пронёсся тихий голос Силиврена по побережью.

– Я – Сион Друг Людей, правитель Тревлора и воспитанник королей нолдор,– чуть севшим голосом выдавил Сион, с восхищением смотря на Варду.

– Я – Реммират, дочь Маэдроса Высокого и супруга Кирдана Корабела из телери,– твёрдо и холодно произнесла Реммират.

– Ну, моё имя Санса…я их сестра…и больше никто,– грустно и смущённо призналась я, но именно ко мне было и приковано всеобщее внимание.

– Я знаю Маэдроса Высокого,– сказал вдруг кто-то из толпы, и вперёд вышел прекрасный эльф с золотыми кудрями,– Он мой племянник. Но не думал я, что он найдёт свою любовь в Средиземье, тем более среди майар.

– Имя его супруги не говорит мне ни о чём,– задумчиво проговорила Варда,– Возможно, у неё есть другие имена?

– Есть. Ранее она была известна как майа Саурон, Гортхаур, Майрон…а отец называет её Тиндлох,-всё тише и тише произносил Сион по мере вытягивания лица Варды.

– О Эру…но это чуть позже, сейчас я должна спросить вас, зачем вы прибыли на Валинор, и почему именно вы…

– Элберет Гилтониэль, пусть они скажут это мне,– рядом с ней возник мужчина в синих одеждах, благородный и беловолосый. Мне он напомнил Мелькора, ибо схожи были их черты. Должно быть, это и есть Манве, правитель Арды.

– Мы прибыли с сильмариллами,– неохотно сказала я. Что-то мешало мне вынуть их из кармана и протянуть валар, как меня учил отец. Что-то останавливало, удерживало от этого благородного поступка. Но почему, я ведь так хочу возрождения Древ…

Я достала камни, посмотрела на них в последний раз…как вдруг поняла, что мы…мы поступаем неправильно!

– Санса, не медли,– громко прошипела Реммират,– Исполняй свой долг.

– Долг…– я бездумно повторила её слова,– Долг…мой долг – исполнить клятву Феанорингов… Спасибо, теперь я поняла! Мы должны отдать сильмариллы Феанору и только ему! Не валар, дедушке!– и я побежала к городу, меняя на ходу обличие. Большой белый нетопырь с сияющими камнями в лапах взмыл над эльдар и полетел вперёд. Я должна отдать сильмариллы лично в руки Феанору, только так клятва будет исполнена…хоть часть её, потому что третий камень утерян с Эстелем, моим племянником.

За мной гонится Сион, но я лечу быстрее. Мои глаза в облике летучей мыши видят не лучше человеческих, но даже так я смогу найти дедушку и исполнить свой долг. Одного я не учла – Валинор огромен. Но не бесконечен, потому я рано или поздно найду дедушку.

Вроде бы оторвалась. Спустилась и перекинулась обратно в эльфийку, и тут же пожалела об этом. Я же раздета! На меня ведь смотрят все! В отчаянии я вскрикнула:

– Дедушка Феанор! Где же вы?

– Не ори,– попросил кто-то за моей спиной,– Чего тебе…э-э-э…

Я обернулась и увидела стремительно краснеющего эльфа из нолдор: высокого, статного, с чёрными кудрями. Был он как две капли воды похож на Реммират, а её отец называл точной копией Феанора. Выходит, это и есть Феанор, мой знаменитый дедушка!

– Дедушка Феанор!

– Дедушка? Э-э-э, может, сначала оденешься?– дедушка протянул мне свой плащ, старательно отводя взгляд. Когда я запахнулась, он повернулся и внимательно посмотрел мне в глаза,– Скажи, дитя, чья ты дочь?

– Я – дочь Маэроса Выс…

– Майтимо женился! Надо же, а говорил: «Зачем мне жена, она меня пилить будет…» Так ты, получается, действительно моя внучка?– Феанор уже куда приветливее посмотрел на меня,– А ты милая, почти как сильмари…

– Дедушка, вот сильмариллы!– я поскорее сунула ему в руки заветные камни,– Простите, что их только два…

– Не два,– услышала я знакомый женский голос со спины. К нам приблизилась белокурая эльфийка с фигурой, как у нашей матери, и достала из глубокого декольте третий сильмарилл,– Здравствуйте. Простите, что сразу не отдала, были проблемы с Намо.

– Ну…– изрёк наконец дедушка, внимательно глядя на нас и на приближающихся валар,– Засим объявляю клятву Феанорингов выполненной сполна. А теперь объясните наконец, почему меня вдруг выпустили из Мандоса раньше срока, откуда у меня взялись внуки, как они ухитрились достать сильмариллы и КАКОГО МОРГОТА У МОЕГО ВНУКА КРУГЛЫЕ УШИ?!

Комментарий к Часть двадцать вторая, или “Нежданное путешествие”. Эпидемия – “Феанор”.

====== Часть двадцать вторая, обратная. ======

Признал Эру исполнение клятвы Феанорингов, спало бремя её с нолдор. Однако изменил Феанор своё решение, смирил гордый нрав и отдал сильмариллы валар, как просили они много лет назад.

Но было уже слишком поздно: иссохли Древа, и даже Свет сильмариллов не мог боле им помочь. Тогда вышли вперёд Санса, из всех дочерей Маэдроса наиболее близкая к Свету, и Эстель, могущественный колдун, и соединили они свою силу воедино в Песне Сотворения: текла в них кровь могущественнейшего из айнур, а пение их достигло Эру Илуватара. И зацвели Древа, даже ярче и прекраснее, чем прежде, ведь теперь были они порождением не одних только айнур, но и эльдар, и потому достигал отныне их свет берегов Белерианда.

Чествовали Феанорингов эльдар Валинора, но не полюбился им благословенный край: с каждым днём всё сильнее тосковали они по родным землям, пока наконец не попросили они отпустить их домой, где каждого ждало что-то прекраснее Света Древ…

Pov Сансы.

– Нет,– подумав, ответил Манве,– Мы не можем их отпустить.

– Но почему?– удивилась Яванна,– Они желают вернуть домой, почему мы должны насильно их удерживать?

– Ты знаешь причину не хуже меня. Нет, мы не можем выполнить их просьбу. Во всяком случае, человека мы точно не отпустим: приехал один, приедут и другие. Ты представляешь, что здесь будет твориться? Они вырубят все деревья, загрязнят пруды, обесчестят эльфиек…

– Хорошо, хорошо, уговорил,– поморщилась Яванна,– Его мы оставим, он милый мальчик. Тогда отпустим остальных!

– Эстеля нельзя,– покачал головой Мандос,– Он должен пробыть в моих чертогах не менее тысячи трёхсот двадцати лет, по десять лет за каждый проступок.

– Зачем же ты тогда его вообще выпустил из Залов?– изумился Манве,– И Феанора зачем?

– На то были причины. Не спрашивай, Сулимо. Просто его нельзя отпускать.

– Значит, остальных можно отпустить,– кивнул наконец Манве,– Хотя я не уверен в Силиврене. Редко эльдар бывают так похожи на майар. Тьма коснулась его даже сильнее, чем Эстеля. Вы видели его пятна на лице?

– А мне показалось, они очень симпатичные,– возразила Яванна,– Я себе такие же сделаю.

– Значит, решено. Остаются Сион и Эстель, остальных можно отпустить,– заключил Манве и дал знак раходиться.

Я очень сожалела, что пришлось прибегнуть к подслушиванию, ведь это недостойно принцессы нолдор, но иного выбора не было: больше недели мы просили отпустить нас, и сегодня валар собрались на совет. Я полетела прочь, к беседке у подножия Таникветиль, где меня с нетерпением ждали Сион. Силиврен и Реммират. Я, залетев в кусты, обернулась эльфийкой и передала всё, что услышала на подоконнике. Вскоре подошёл и Эстель, по-прежнему сохраняя женский облик, выслушал окончание и, отчего-то улыбнувшись, молвил полушёпотом:

– А ведь Феанора, нашего обожаемого дедушку, тоже не отпустят. Нет, по-хорошему с этими валар не договориться, придётся прибегнуть к хитрости…

– А вдруг они прознают?– засомневалась я.

– Уж коли они не прознали про белого нетопыря за окном и меня за дверью…– улыбнулся Эстель и понизил тон.

Как странно было думать о Валиноре, благословенном крае, как о ловушке, но иначе и быть не могло: да, материк этот полон Света, и невиданной красоты деревья растут на нём, и Гондолин лишь тень Тириона в Средиземье, вот только ни Тирион, ни Таникветиль, ни даже Древа не сравнятся с Маэглином Ломионом, моим возлюбленным. Леса Валинора не дают мне защиты от солнечного света, нет мне покоя даже в домах, ведь в них нет ни одного тёмного угла. Феанор, прославленный дед мой, единственный из всех эльдар понял меня и сделал очки с тёмными стёклами, и только с ними я смогла хоть что-то видеть. Но даже так я всё сильнее и сильнее тосковала по Маэглину, по матери и сёстрам, и вскоре стало мне ясно, что не мне одной тяжек Свет Амана: Сион тосковал по степям и лесам своего нового королевства, Аламина, Силиврен не мог выносить взглядов эльдар (ведь он так похож на майю Саурона), Реммират хотела выйти в море, а Эстель…трудно сказать, о чём мечтал Эстель, но, возможно, он желал продолжить просвещение эдайн Средиземья. Не мог больше жить на Амане и Феанор, ведь сыновья его и внуки были в Средиземье, а сильмариллов больше не было.

Но валар не могли отпустить нас так просто. То, что они решили дать разрешение хотя бы нам с Реммират и Силивреном, уже хорошо. Надеюсь я, что план Эстеля сработает, и мы вшестером вернёмся домой.

Провожал нас весь Тирион. Дедушки наши Финголфин и Финарфин, и прадедушка Финве, и дядя Амрас, никогда мною не виденный, и многие другие. С собой мы везли драгоценности, семена прекрасных растений, оружие. Корабль наш был велик, но Ульмо пообещал сам довезти нас до Белой Гавани. Душа моя радовалась предстоящей встрече с Маэглином, но к радости примешивался и страх: прознают ли валар про наш тайный груз?

Не прознали. Мы поплыли домой, в Средиземье, и с каждым мигом всё легче и легче становилось мне, всё темнее было вокруг, и я сняла очки. Реммират дышала полной грудью, ведь четыре месяца не выходила она в море. А Силиврен…ну, он просто отдыхал от повышенного внимания со стороны эльфов и айнур.

– Эй, мы уже далеко от Амана?– раздался вдруг глухой, тихий голос из-под палубы.

– Нет, сидите тихо!– шикнула Реммират.

Не знаю я, как в небольшом трюме ухитрились поместиться между ящиков Эстель, Сион и Феанор, но у них получилось, никто про них не узнал.

– Скорее уже, я тут всё отлежал,– послышался снизу голос Сиона.

– Молчи, адан, здесь совсем не жёстко!

– Так вы-то лежите на Эстеле!

– Ничего, я уже почти могу дышать…

– Да вылезайте уже,– раздался громовой голос Ульмо,– Обратно я вас не повезу.

– Благодарим вас, владыка вод, но разве не подчиняетесь вы Манве?– не могла поверить я в доброту Ульмо,– Разве нет?

– Если уж Манве Сулимо не понимает, что не смогут Феаноринги жить мирно на Амане, то это его вина. А я понимаю.

Отодвинули мы с Силивреном доски, и вылезли оттуда Феанор, Сион и Эстель, все несколько продрогшие и скрюченные от долгого лежания на досках. Только дедушка выглядел вполне довольным жизнью, да оно и понятно. Он очень обрадовался, когда узнал о внуках и правнуке, и даже Сиона принял как члена семьи. Оказывается, он никогда раньше не видел эдайн, потому и удивился так. Пожелал он, однако, серьёзно поговорить с Аранель и Келегормом, ибо изумило его поведение Эстеля Просветителя. Мне же он показался совсем не искажённым Тьмой, лишь немного проще прочих эльдар.

Плыли мы быстро, даже очень, и с каждой милей всё тусклее становился свет Амана. Должно быть, больше не будет странствовать по небу Ариен, ведь отпала в том необходимость. Что ж, тяжело будет людям, ведь люб им солнечный свет. Что до меня, то смогу я теперь без страха ходить днём, не пряча лицо. Эльдар больше любят звёзды, и отец рассказывал, почему. Когда эльфы пробудились у древнего озера Куивиэнен, они вначале увидели звёзды. Именно потому так почитают эльфы Варду, Элберет Гилтониэль. Люди же пробудились в час, когда Ариен совершала первый переход по небосклону, потому и любят солнце.

Душа моя радуется, ведь больше нет необходимости носить плащ, не будут больше слепнуть глаза мои на солнце, смогу я в полной мере насладиться миром.

Конец Pov Сансы.

Вот уже несколько месяцев я безвылазно сижу в Белой Гавани. Ничего, посижу ещё столько же, мне некуда торопиться. Только бы эти оболтусы не решили эмигрировать!

Месяца четыре назад небо на западе окрасилось в яркие цвета, и тогда я поняла: сильмариллы использованы по назначению. С тех пор солнце больше не всходило. Впрочем, растения продолжали расти и превосходно себя чувствовать, так что кислородное голодание нам не грозит. Меня лично всё устраивает, а вот люди волнуются. Им, видите ли, нужны временные ориентиры! Мало ли, что им надо? Эльфы прекрасно определяют время и без солнца.

Неделю назад в Белую Гавань приехал Карантир с женой и сыном. Хелет замужество пошло впрок, хотя воинственность её никуда не делась. Живот у неё опять округлился, так что Карантир относительно счастлив. Относительно – потому что характер у Хелет ещё хуже, чем у меня, когда я была на сносях в первый раз. Но так ему и надо.

– А если они там останутся?– предположил он, под благим предлогом сбежав от жены с сыном.

– Не останутся. Скоро вернутся, не будь я майа Саурон,– уверенно произнесла я, сидя на побережье и отдыхая от трудов праведных. Всё утро я провела в садах, по доброй воле сажая розы. После тридцать третьего куста я услышала зловещий хруст в спине и решила сделать перерыв. Руки уже почти зажили.

– Возможно, валар не отпустят их…

– Отпустят, отпустят, они всё-таки мои дети. Если чего-то захотят, то сам Илуватар их не остановит.

– Да ну!

– Меня же не остановил.

Посидели на берегу ещё немного, и вдруг я заметила вдали маленькую точку, стремительно разрастающуюся и вырастающую в корабль. Я поняла, что это означает, даже раньше остроглазого Карантира. Я вскочила на ноги, отряхнула платье от земли и песка (получилось плохо, но времени переодеваться не было), приготовилась встречать дорогих гостей. И встретила.

На носу корабля стояла Реммират в двух вариантах: с грудью и без. Я протёрла глаза: нет, всё-таки рядом с ней стоит Феанор. Но первой с корабля сошла всё же Санса, она же первой бросилась мне на шею. За ней на меня навалились Сион с Силивреном и Эстель в женском обличии. А потом подошёл Феанор.

– Так ты и есть моя невестка?– с явным интересом посмотрел он на меня (особенно ниже шеи),– Хороша, нечего сказать. Маэдрос настоящий счастливчик.

– А вы – Феанор,– констатировала факт я,– Как вам внуки?

– Очаровательны, особенно Санса. Кто этот Маэглин, к которому так стремится её сердце?

– Племянник Тургона, правителя Гондолина…

– Второй Дом? Потомки треклятого Финголфина?! Не бывать тому!

– Ужель этот союз хуже брака Келегорма и Аранель?– прибегла я к безотказному способу.

Феанору, должно быть, уже был известен этот проступок сына, потому что он фыркнул и больше Маэглина не ругал.

А потом он увидел Карантира с женой и сыном. И стало ему нехорошо.

– Карнистир…я понимаю, с первой женой тебе не повезло, вы разошлись. Я могу понять, что тебе понравилась атани, они забавные. Но зачем ты назвал своего первенца Халдадом, Карнистир, ЗАЧЕМ?

– Жена настояла,– степенно ответствовал Карантир.

Так, с весело и по-домашнему, домой вернулись мои дети, внуки и свёкор. С собой они привезли много всяких богатств (и как корабль не утонул?), новенькие большой корабль и, что меня больше всего восхитило, саженец Тельпериона. Если приживётся, у нас будут светящиеся деревья, что прикольно. Конечно, валар и не знали, что Силиврен его аккуратненько от дерева отделил и провёз за пазухой, а то их бы не выпустили. Впрочем, как позже поведала мне по большому секрету Санса, Сион и Эстель тоже выехали из Амана контрабандой в трюме, и Феанор с ними, что изрядно меня развеселило. Вот валар удивятся, когда не найдут их. Ненар нам потом передаст их слова, конечно, но я очень сомневаюсь, чтобы мои сын с внуком вернулись на Валинор по доброй воле.

Как я и думала, в крае благословенном оказалось скучно и слишком уж светло. С помощью палантиров мы устроили нечто вроде конференции, на которой Санса и Реммират честно рассказали, что видели на Валиноре и что им сказали валар. Потом высказались Феанор и Эстель, принявший уже истинный облик. Сион и Силиврен от комментариев воздержались, но нолдор и без того всё поняли.

Больше нолдор не тосковали по Валинору. Тем более, что саженец прижился и пустил глубоко корни, и обещал вырасти деревом ничуть не хуже, чем Тельперион. Феанор проявил интерес к гномам, в которых нашёл родственные души, и вместе с Гвирит ушёл глубоко под горы. Санса вернулась к Маэглину в Гондолин, Реммират начала составлять карту южного побережья Средиземья, Сион ушёл на восток, а Силиврен решил наконец попробовать свои силы в самостоятельном правлении и ушёл в Химринг. Эстель же решил ненадолго задержаться в Дориате (где он тогда погиб). А я…а я-то что? Я решила серьёзно заняться садоводством и начала опыты по прививанию Древа к яблоням, чтобы готовить светящиеся компоты и пироги.

И всё шло хорошо, пока Мелькор не решил снова напомнить о себе.

Pov Ненар.

Выползаю из святилища совершенно обессиленной, выжатой: в седьмой раз за неделю вызывал Мандос и очень сердился. Не на меня – на моих брата и племянника. Сегодня я вспылила и наорала на Намо, велев больше меня не беспокоить. Зря, наверное, он ведь мой работодатель. Вдруг я больше никогда не увижу будущего?

Сажусь на пороге храма и обхватываю колени руками. Как же мне одиноко. Я вижу будущее всех, кроме самой себя, поэтому не могу даже сказать, когда же найдётся кто-нибудь, кто назовёт меня…

– Что, Тёмная Жрица, скучаешь?– услышала я очень знакомый голос. Я подняла голову…

Моргот, самый что ни есть морготистый! Только не в виде нечёткого изображения в дыму, а в виде очень даже материальной двухметровой фигуры с наглой рожей и мешком травы в руках. Ну, не простой травы, ясное дело, а специальных благовоний.

– Как ты меня назвал?– не расслышала я.

– Тёмной Жрицей. Если ты найдёшь у себя в волосах хотя бы одну светлую прядь, я буду звать тебя Светлой Жрицей.

– Обойдусь. Что ты здесь делаешь, болван? Тебя же могут увидеть!– я быстро втащила его в свой домик и усадила на подушки,– Зачем ты пришёл?

– Вот, благовония принёс…

– Не ври. Я знаю тебя достаточно долго, чтобы не верить тебе,– Я встала в позу. Неожиданно взгляд его потеплел. Я смутилась – что-то странное со мной сегодня творилось. Наорала на Намо, а теперь принимаю в гостях самого Бауглира.

– Ладно, скажу правду. Я пришёл тебя похищать. Если ты, конечно, не против.

====== Часть двадцать третья, или Война Отцовского Гнева. ======

Нельзя сказать, чтобы Моргот неволил Ненар: по доброй воле пошла она с ним, и не пожалела о своём решении. Однако в ту пору зашёл проведать сестру Силиврен, и попытался он спасти её. Мог поднять он шум, а потому Моргот забрал с собой и его.

Но успел Силиврен издать крик, подхватили его ветры Манве и разнесли по Хитлуму, и выбежали к храму эльдар. Успели они увидеть, как исчезает в вышине Моргот, и поняли, что он сотворил. Не ведали эльдар о дружбе между Морготом и дочерями Маэдроса, но ведали о коварстве Моргота. Начали собирать нолдор войско, дабы разгромить окончательно Бауглира, и присоединились к ним люди, синдар и телери, ибо со всеми расами был мир у нолдор, исключая только орков.

Но не верила Толэдгват в недобрые намерения Моргота, и вскоре убедилась в том. Но только дети её и внук поверили ей, Маэдрос же не пожелал даже слушать жену, и сам встал во главе войска, и повёл его на последнюю, окончательную битву с Морготом…

Идиоты. Когда-то я говорила это в адрес людей, теперь говорю в адрес Ненар с Морготом. И эльфов. Короче, все идиоты. Нет, чтобы записку какую оставить, или объясниться с Маэдросом, или хотя бы не в черте города красть. Но нет, ему обязательно нужно было устраивать торжественное похищение жрицы из храма валар. Надеюсь, он действительно её любит, потому что в противном случае я вступлю в бой. А он знает, что только я могу причинить ему серьёзный вред. Шрам на глазу до сих под ноет, если он не врал.

Машинально кручу первое своё и единственное украшение в новом мире – кулон Моргота. Красивая, блин, вещь. Ещё и с рунами.

Вдруг что-то у меня в голове щёлкнуло. А что значат эти руны? Я внимательно вгляделась в причудливую вязь, встряхнула кулон…

«Чтобы смерть свою схватить, в сундуке запереть, в подвал положить, под Утумно сохранить, Саурону угодить».

– Сион!– позвала я сына,– Ты дорогу в Утумно помнишь?

– Да, мама, а зачем тебе эти развалины?– подоспел Сион.

Я молча показала ему кулон. Он, разобрав руны, улыбнулся и кивнул: помнит прекрасно. Утумно, кстати, не мы разрушили – лет пятьдесят назад произошло ужасное землетрясение, а Утумно и без того очень древняя крепость…возможно даже, самая древняя из стоявших доныне. Но если надпись не врёт, под Утумно и сейчас может храниться нечто, испугавшее самого Моргота. И лучше взять это раньше Маэдроса.

Мы вышли ночью: я, Эстель и Сион. Мы втроём уже были в Утумно, но я бежала из крепости ещё в начале эпохи, а потому мало что помню. Помню, дорога шла через ущелье. Сейчас, без орков и балрогов, здесь было восхитительно тихо, только вороны каркали. Мы пересекли небольшую пустошь, добрались-таки до развалин. Да, внушительные развалины. Я сжала в руке кулон, протёрла аметист – и камень начал понемногу разогреваться.

Мы полдня рылись в крепости и нашли много всякого интересного. Подвальные помещения были не сильно разрушены, и мы пошли под землёй. Чем ближе мы подбирались к нужному месту, тем теплее становился камень. Наконец он разогрелся так сильно, что я бросила его на пол. Он САМ проехал несколько метров по полу и закрутился на одном месте. В этом месте была сплошная плита, но с собой у нас кирка, лопата и сильный сын. Мы с Эстелем сидели и полчаса блаженно наблюдали, как пыхтит Сион, обливаясь потом. Хороший у меня внук. Семечек с собой захватил.

Потом, когда закончился камень и пошла земля, я сменила сына на посту и взяла в руки лопату. Майа выносливее людей, поэтому работа пошла быстрее. А может, земля просто мягче камня. Но вот, углубившись под землю на восемь метров, я почувствовала что-то твёрдое. Обкопала ящик со всех сторон, вытащила с кряхтением, обтрясла – отличный сундук, надо сказать! Мы его вытянули, положили на пол. В крышке была круглая выемка, куда я, помедлив, опустила просто раскалённый кулон. Он встал в нужное положение, что-то щёлкнуло, сундук распахнулся…

Внутри лежал большой кусок какого-то странного материала, вроде бы сплав железа и чего-то ещё. Тяжёлый, гладкий…

– Пожалуй, я знаю, что с этим делать,– улыбнулся Эстель.

– Закопать обратно?– без всякой надежды предположила я.

– Отнести Гвирит! Она-то наверняка знает, что это за металл. И она выкует смертоносное оружие…

– Мы не должны убивать Моргота!– напомнила я,– Он, чтоб вы знали, мой друг.

– Зачем убивать? Оружие нужно просто иметь.

Не знаю, как Эстель меня убедил, но у него получилось. Этот кусок железа мы пёрли на своих спинах больше трёх суток, а потом ещё и везли в Белегост, где трудится в кузне моя вторая по счёту дочь, Гвирит.

Она этот кусок железа осмотрела с великой тщательностью. Простучала. Прижалась щекой. Потом позвала коллег, они проделали примерно то же самое. После чего она тоном авторитетного специалиста (коим и являлась) объявила:

– Это – метеоритное железо.

– Можно выковать из этого железа меч?– спросила я.

– Меч? Меч не получится. Получится кистень. Мама, ты же любишь кистени? Давай я тебе кистень сделаю,– она уже потирала довольно руки.

– Ну…если меч не получится…– я замялась. Обладать суперкистенём я не думала,– Ладно, куй кистень, только специально под меня. Ты ведь знаешь, как я выгляжу на самом деле?

– Знаю. Это будет всем кистеням кистень, всем цепам отец, всем булавам дядька…– замурлыкала она себе под нос что-то, уже подбрасывая уголь в печь. Я поняла, что зерно заброшено в благодатную почву, и мне было почти не жалко кулона Моргота. Он, к сожалению, расплавился.

Тем времен на фронте происходили ужасные события. Моргота, должно быть, совсем довели, потому что он выпустил из подземелий дракона. Хватило одного.

Анкалагон Чёрный – чтобы лучше понимать себе его размеры, представьте Эверест…ну, ладно, представьте половину Эвереста. Примерно такого размера эта махина. А ведь он ещё и летает! Понятен ужас, овладевший эльфами и людьми – улепётывали с поля боя все с одинаковой скоростью. Анкалагон плюнул им вслед огнём, сделал три круга над головами и пошёл пить. Глаурунг, увидев родича, почувствовал себя маленькой ящеркой и предпочёл не приближаться, будучи очень умным драконом. Никто из эльфов и людей не смел приблизиться к Анкалагону, да и я поглядывала на него с опаской. Короче, всё шло к появлению героя. И герой появился.

– Матушка, благослови меня на бой с Анкалагоном,– встала передо мной на колени Серегон.

– Ты что!– я даже испугалась за её психическое состояние,– Серегон, он громадный!

– Спокойно, у меня есть план. Благослови меня на бой, мам, и я пойду готовиться.

Делать нечего, благословила. Она вырыла на берегу озера, из которого обычно пил Анкалагон, глубокую нору, где и засела в засаде. А вот дальше…