Текст книги "Книга утерянных сказаний: Пришедший из-за грани (СИ)"

Автор книги: Стоящий в тени.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Эльфы сочинили песню о победе над Анкалагоном Чёрным в лучших традициях стихосложения: и билась против дракона отважная Серегон три ночи, и пронзила она его одной лишь стрелой в шею, и кровь чёрная хлынула бурным потоком на неё…да, всё было примерно так. То, что три минуты превратили в три ночи – понять можно. Поток крови был таким бурным, что на триста лет отравил озеро и чуть не утопил в яме саму Серегон. Из ямы она выползла вся в крови и в грязи, потому что кровь дракона растворила стенки ямы. Ясное дело, настроение у Серегон после такой ванны было отвратным, она ещё и дымилась. Когда дракон наконец издох, она лично его выпотрошила и ошкурила. Мясо и потроха эльфы и люди пожарили и съели на пиру в честь Серегон, а из шкуры она себе сделала куртку, штаны, сапоги, пояс и колчан. Купание в свежей крови дракона не слишком её изменило, потом она долго от неё отмывалась. С этого дня её шансы выйти замуж сократились до практически нулевых.

Но Серегон – это ещё полбеды. Пришли из изгнания Келегорм и Аранель, да ещё и во главе войска авари, которые с какого-то перепугу избрали их своими предводителями. Они внесли свой посильный вклад в дело и изрядно подсократили войско Мелькора. Санса в облике волка теперь каждый день кого-то да подъедает. Эстель сконструировал лодку на велосипедной тяге. Реммират на ней атакует орков с воды. Хелет во главе войска халадин защищает Таргелион и земли мужа, несмотря на последние месяцы беременности. Сион и люди пришли на запад, впервые за несколько лет. Даже наугрим пошли на Врага! И вот когда мне начало казаться, что война Гнева закончится только со смертью Моргота, из Белегоста пришло известие, что Гвирит закончила работу.

Кистень впечатлял. Большой, красивый, с причудливой вязью гномьих рун на рукояти. Но это был не совсем кистень…

– Моргенштерн,– произнесла я, пощупав шипы и вспомнив название.

– Что-что?– не поняла Гвирит.

– Утренняя Звезда.

– Странная у вас ассоциация, матушка. Но будь по-вашему: владейте Утренней Звездой как полноправная хозяйка, и да разит он врагов лучше меча. Так, по крайней мере, написано на его рукояти.

Я приняла истинное обличие и взяла в руки моргенштерн. Отлично, отлично: лёгкий, хорошо сбалансированный, сделан точно под мою руку. Я улыбнулась хищно, как и подобает настоящему Саурону, и, поблагодарив за работу, пошла прочь. Мне предстоит совершить подвиг, не достойный королевы нолдор.

В мыслях моих нет и никогда не было убивать Моргота, и Гвирит прекрасно это знает. Кистень мне нужен как символ власти. Главное, чтобы Маэдрос понял, что Тьма не есть Зло, и что Моргот не пленил Ненар (разве только в переносном смысле).

Интересно, как они там?

Pov Ненар.

Хорошо жить в Ангбанде. Дома – одна из шести принцесс, а здесь – полноправная хозяйка своей жизни. Хочешь – гуляй по специально устроенному саду. Хочешь – вышивай (это удаётся мне лучше, чем моей матери, чьи вышивки довели до хохота не одного эльфа). Хочешь – смотри в будущее (только на звонки валар не отвечай). Мне нравится быть Тёмной Жрицей.

Вчера Моргот сделал мне предложение руки и сердца. Вообще-то, он его сделал в миг похищения, но я этого не поняла. А теперь поняла и согласилась с радостью. Скоро эта глупая война закончится, он торжественно внесёт меня в свои покои и сделает своей законной супругой. Благословение Эру мы, ясное дело, выпрашивать не будем, да и без церемоний обойдёмся. В принципе, я уже его жена, у валар другие законы, но официально я ею стану, когда война закончится. Правда, даже тогда я не перестану быть жрицей – только буду подчиняться не Мандосу, а Морготу. Разница невелика.

Силиврен понял, как глупо поступил, только когда Мелькор провёл с ним воспитательную беседу. Мой брат смутился и попросил прощения, но было поздно: войско уже собралось. Объяснить что-либо этим твердолобым эльдар просто невозможно, поэтому мы остались жить в Ангбанде – здесь тихо, безопасно и сумрачно. Веснушки Силиврена сошли, сделав его как две капли воды похожим на маму в истинном обличии. Я же наконец-то сумела выспаться.

– Слушай меня внимательно, сильмарилл мой,– обратился ко мне Моргот вдруг,– Если меня схватят, пленят, будут пытать – говори, что я тебя украл и держал в темнице, морил голодом…

– Не буду я этого говорить,– упёрлась я.

– А ты знаешь, что с тобой в таком случае сделают валар?

– Догадываюсь, но мне всё равно. Я буду стоять на своём до последнего.

– Ну и дура.

– Лучше уж быть дурой, чем лгать Эру и валар. Не понимаю, какого хрена Эру ещё считает тебя Злом? Если он всеведущ, он наверняка видит, что ты уже давно не злой. Кстати, а давно не злой?

– Давно, Тёмная Жрица, очень давно,– Мелькор почему-то вздохнул тяжело,– Когда я ударил Саурона по голове железной перчаткой, и он упал без чувств, тогда у меня что-то в голове прояснилось. Я даже подумал, что убил его! Впрочем, я и в самом деле его убил, но тогда…– Мелькор замолчал и больше ничего не говорил. Мать однажды поведала нам, как повстречала отца, но Маэдросу говорить не велела – действительно, папа и без того нервный, а если узнает о связях мамы с Морготом – его же удар хватит!

– Ваше темнейшество, войска нолдор и людей приближаются к Ангбанду,– доложил орк,– Дело дрянь, какие будут приказы?

– Дело не дрянь, дело песец. Много их?

– Орда!

– М-да…– Мелькор перевёл слово в численное обозначение и пришёл к выводу, что дело действительно песец. Если я помню мамино определение, песец – это такой белый лис, живущий далеко на севере и приносящий несчастья.

А ещё я помню, что орда в понимании орков – войско больше десяти тысяч.

– А кто идёт впереди всех?– спросил он осторожно.

– А впереди всех идут сыновья Феанора,– покаянно опустил голову орк,– А совсем перед ними идёт сам Феанор.

Мелькор схватился за голову и застонал обречённо. Дело песец. И, как назло, бежать некуда! На западе Валинор, на востоке и юге войска людей и нолдор, а с севера наступают телери. Остаётся одно:

– Я выйду под руку с тобой и назову своим мужем,– уверенно предложила я,– Силиврен подтвердит мои слова. Мама убедит отца поверить тебе и мне, он признает тебя своим зятем, а зятьев не убивают!

– Просто восхитительный план. Но есть только одна ма-аленькая проблема, о которой ты забыла.

– Что такое?

– В том войске, что идёт на Ангбанд, нет Толэдгват.

====== Часть двадцать четвёртая, финальная. ======

Вышли из Ангбанда Моргот и Ненар, объявили о чувствах своих, и смутился Маэдрос: не верил он в искренность Врага Арды, но верил Ненар, своей родной дочери, и не мог он никак решиться на атаку. Силиврен подтвердил слова их, покаялся в поспешном крике и попросил отца прекратить войну. Смолчал Маэдрос, но сомнение поселилось в его душе.

Между тем прибыло войско валар с запада, ибо вспомнили они о долге своём пред Ардой и эльдар, решились на открытое выступление. Стоял во главе огромного войска Финарфин, прекраснейший из сыновей Финве, а рядом стояли валар, пожелавшие покончить раз и навсегда с Мелькором.

Воззвал к Свету в душе Маэдроса Манве, велел вспомнить все те несчастья, на которые обрёк Моргот нолдор, и почти уж склонился Маэдрос на сторону Манве, как вдруг прибыла Толэдгват, королева нолдор, и не было в тот час страшнее воителя: в руках её сиял кистень, а в алых глазах полыхало пламя. За нею на Глаурунге прибыли и её дочери, и выступили они с речью в защиту Моргота, ибо не враг был он им, а верный друг, и много добра даровал он им. Пламенной была речь Феанорингов, прониклись ею и часть валар: отошли в сторону Ульмо и Несса, Ниенна и Вайре, опустил боевой молот Ауле. Но не отступил Манве, ничто уже не могло остановить его: поддался он злости на детей Маэдроса, обманувших валар…

– Маэдрос, неужели ты не веришь глазам своим! Посмотри сам!– мой голос уже срывался на крик, хотя стояла я в паре метров от мужа,– Посмотри сам!

– Молчи, несчастная. Моргот обманул тебя, вложил лживые наветы в уста!– поднял руку Тулкас, самый массивный и страшный из валар,– Говорил я Манве, когда ты только появилась: ни к чему хорошему не приведёшь ты нолдор!

– Не ори на мать!– встала на мою защиту Гвирит, подняв свой молот,– Всё, что она делала, она делала во имя нолдор!

– Ложь!

– Я лгу?! Да, я лгала! Я лгала Маэдросу о том, кто я и откуда. Но разве может человек, эльф, гном верить тем, кто желает забрать у них свободу? Я знаю, вы хотели запереть Сиона только потому, что он человек, или был им когда-то! Да пошли бы нолдор за Морготом, скажи вы им всю правду? Нет! А почему не пришли вы на помощь людям и гномам, когда они пробудились? Эльдар никогда не обратились бы по своей воле во Тьму, но вы пожелали повести на Валинор их, а не людей.

Это говорила не я. Точнее, не совсем я: это было то, что я боялась даже сформулировать мысленно во время прочтения «Сильмариллиона». Но, судя по всё более мрачнеющим лицам валар, я говорила истинную правду. Отошёл в сторону Ороме, опустив лук. За ним последовал Ирмо с супругой. Варда как-то поникла, сделала было шаг в сторону – и остановилась, как только на неё шикнул Манве. Мы пересеклись взглядами, и она едва заметно кивнула – кажется, она меня понимает.

Теперь я стояла одна против троих: Тулкаса, Манве и Мандоса. Остальные стояли чуть в стороне. Моргот стоял за моей спиной, Маэдрос – между мной и валар. Теперь всё зависит от него.

Впрочем, я не одна: крепко сжимает лук Серегон, а Гвирит опирается на кузнечный молот. Среди эльдар я увидела Аранель с кинжалами и белого варга. Без сомнения, на кораблях вдали держит подзорную трубу Реммират. Ненар стоит рядом с Морготом, за неё я боюсь больше всего. Если Маэдрос выберет Свет…

– Пришедшая из-за Грани мира,– заговорил вдруг Мандос,– Ты не была здесь изначально, и не тебе решать судьбу Моргота. Тебе было дозволено быть женой Маэдросу Высокому, не более. Вайре соткала твою судьбу и твоих детей, и я не понимаю, как вы могли пойти против уделов своих рас. Но сегодня вы зашли слишком далеко.

– Судьба эдайн не написана заранее,– негромко сказала я,– Они вправе сами выбирать свой путь, и теперь я горжусь тем, что когда-то была человеком.

Теперь вытянулись лица у всех – я никогда не говорила, кем была до удара по голове.

Но тут не выдержал Тулкас. Он видел перед собой не стройную пышнотелую эльфийку (а именно в этом обличии я обычно представала пред всеми), а Саурона, растрёпанного и вооружённого сверкающим кистенём, поэтому я даже не удивилась, когда он с рёвом кинулся на меня и ударил в челюсть.

Было больно, но я не упала, даже не встала на колени. Просто издала тихий, жалобный писк, буквально против воли. Но, как ни странно, именно он и подействовал на Маэдроса сильнее всех уговоров.

– Мерзавец!– и он так врезал Тулкасу, что тот осел на землю,– Как ты посмел ударить мою жену? Теперь я вижу, что валар и в самом деле не так хороши, как утверждалось. Мелькор никогда не поднимал руку на Тиндлох!

– Майтимо…– улыбнулась я, гордясь своим мужем, даже челюсть болеть перестала.

Но тут Манве, совершенно сбрендив, кинулся на меня с мечом наголо. Я увернулась от первого выпада, приняла на рукоять второй и, не дожидаясь третьего, размахнулась моргенштерном и врезала Королю Арды в лицо со всей силы.

Не знаю, что это на меня такое нашло: обычно я стараюсь не доводить дело до мордобоя. Только один раз, когда Моргот усомнился в моей верности и потенции Маэдроса, я так же подняла кистень и хорошенько ему врезала.

Но тот кистень был обычным, даже не шипованым, а этот из метеоритного железа, с шипами, и притом тяжелее. Неудивительно, что уже после первого удара Манве упал на землю, и лицо его было залито кровью. Варда побледнела и кинулась к мужу на землю, Тулкас зазевался и пропустил мощный удар в висок, а Мандос, поняв, что дело песец, в ужасе отошёл в сторону.

– Сулимо, как же так?– зашептала Варда,– Ты убила его?

– Не знаю,– честно проговорила я, морщась от боли в челюсти (возможно, перелом или вывих). Я опустилась на четвереньки, пощупала пульс на шее Манве, на руке, положила руку на грудь и, вздохнув, решила,– Жив.

– Дай-ка посмотреть…– Моргот осторожно забрал у меня из рук окровавленную Утреннюю Звезду, осмотрел и хмыкнул,– Так ты нашла-таки мой тайник с небесным железом! Надо же, а я про него уже и подзабыл…

– А оно действительно может убить вала?– спросила его Гвирит, как мастер мастера.

– Если правильно ударить, то да. Но она била не прямо в голову, а в лицо, череп вроде не пробит. В общем, оклемается, годика через два вырастет новый комплект зубов, а потом и шрамы побледнеют. С носом будет сложнее, но Эсте владеет целительством, так что тоже нормально. Вот память…память ничто не изменит. Толэдгват, как зовут твой кистень?

– Утренняя Звезда,– пролепетала я, пытаясь залечить челюсть.

– Не напрягайся, тебе это вредно. Утренняя Звезда…отличное название для такого замечательного кистеня, как этот. Он ещё и с шипами, ух ты,– Моргот положил кистень на землю и повернулся вновь ко мне. Махнул рукой, боль в челюсти прошла,– Но в историю войдёт не название оружия, а имя того, кто нанёс этот удар. Толэдгват, а ты действительно была человеком?

– Да,– кивнула я, и не почувствовала смущения,– Да, ещё до пробуждения в теле Саурона.

– Так я почему-то и подумал. Только человек нашёл бы в себе силы поднять руку на валар. Ещё бы нашёл гном, но наугрим до валар, к счастью, не дотягиваются. А теперь ложись-ка спать. Ты не спала много дней.

Только я хотела сказать, что спать не хочу, как тут же глаза мои закрылись, я осела на руки Маэдроса и отрубилась. Я не спала больше пятидесяти часов.

Снилась мне моя человеческая жизнь. Я, наконец, поняла, почему я оказалась в чужом мире: в ту ночь, когда я спала, произошёл апокалипсис, моя душа долго скиталась за Гранью, пока наконец не проскользнула сквозь щель между мирами в Арду. А потом Моргот ударил Саурона по голове железной перчаткой с такой силой, что выбил на мгновение душу из тела. Чем я не замедлила воспользоваться.

А утром, когда я проснулась, я лежала в незнакомой комнате, и её заливал яркий свет. Солнце? Я подскочила, выглянула в окно – действительно, Ариен совершала свой обычный переход по небу. Я посмотрела вниз – внизу ходили эльфы, орки, гномы и люди, переговаривались, пили и ели. Я разглядела среди них лоснящегося белого варга, которого гладил бледный чёрноволосый эльф – должно быть, это Санса и Маэглин. Я пощупала челюсть – как новая. На спинке кровати висело какое-то необычное платье – нежно-голубое, с вышитыми на рукавах цветами. Приняв привычный и уже родной вид, я его померила. Сидело как влитое, только вырез оказался ниже обычного почти на три сантиметра. Впрочем, других шмоток в комнате не оказалось, а пойти вниз в простыне я постеснялась. Рядом с кроватью стояли и туфли в тон платью, а на трюмо лежала расчёска. Это обо мне так заботятся, что ли? Приятно.

Я вышла в коридор и пошла направо – и через определённое время натолкнулась на Маэдроса. Он меня явно ждал. Окинув меня восхищённым взглядом, как в первый день встречи, он отказался мне что-либо объяснять и повёл за собой вниз.

– Что произошло? Где мы?– я наотрез отказалась идти вниз, пока мне не объяснят хотя бы это.

– Когда ты заснула, Мелькор пригласил нас в Ангбанд на свадьбу с Ненар. Ты проспала два дня, сейчас как раз идёт подготовка к церемонии. Кстати, как тебе платье?

– Это мне его Мелькор подарил, как будущей тёще?

– Как ты догадалась? Впрочем, это очевидно. Скажи-ка лучше, Тиндлох…– он остановился посередине лестницы и посмотрел мне прямо в глаза,– Скажи, почему вы с дочками обманывали меня двести лет?

– Мы боялись, что ты прогонишь нас,– замялась я.

– Прогнать тебя? Как тебе только в голову могло такое прийти? Эльдар, конечно, видят не всё, но уж любовь мы всегда определяем правильно.

– Любовь лишь инстинкт…

– Но какой приятный! Будь ты и в самом деле Сауроном, я бы всё равно тебя не прогнал. А Моргот…что ж, если он вас не настраивал против эльдар и людей…– Маэдрос вздохнул, и я посветлела.

– Знаешь, может, что-то в любви и есть. Возможно, любовь не только оружие. Тогда наша семейная легенда в корне ошибочна. Нужна новая.

– Ты что, сейчас будешь петь? Тебя второй день ждут!

– Подождут ещё немного. Дай подумать…А, поняла.

Что я могу ради любви моей?

Взлететь, словно птица, или сорваться за ней вниз?

Ведь это так просто: одно испытанье двоим.

Мы вспыхнем как звёзды, иль в пламени этом сгорим…

Я и не заметила, как в зал прошли люди, эльфы, наугрим, орки, валар, даже Глаурунг просунул голову в окно, привлечённый моей песней. А я их и не замечала. На меня нашло вдохновение.

Доверь мне сердце своё,

И в ладонях моих пусть забьётся оно опять!

Всю жизнь, что мне Богом дана,

Я готова до дня за тебя одного отдать!

– Браво!– зааплодировал мне Моргот,– Конечно, твоя прошлая песня была получше, на мой взгляд, но и эта очень ничего. А теперь слезай с лестницы и пошли готовиться к свадьбе…матушка.

– Как ты меня назвал?– не поняла сначала я, а потом поняла и надулась. Моргот же просто расхохотался.

Ненар обнаружилась в роскошных покоях с красивым белым платьем на руках. Ей предстояло как-то в него втиснуться. На помощь я позвала Реммират, и она за каких-то полчаса подогнала платье по фигуре Ненар, пусть не такой объёмной, как у меня, но весьма выдающейся. Я же пообещала Маэдросу никогда не брать в руки иглу, потому что последняя моя попытка вышить что-то закончилась хохотом всего дворца. Я тогда пыталась вышить на ткани картину «Умирающий Феанор на руках сыновей. Нет, нельзя сказать, чтобы совсем ничего не получилось, но жуткое чёрно-красное нечто, символизирующее кремацию Феанора, по форме было похоже на что угодно, но не на отца Маэдроса. Картину повесили в кабинете Маэдроса, чтобы веселить посетителей, а я занялась садоводством.

Серегон долго и придирчиво осматривала платье, ища в нём подвох, даже сама его примерила, и только потом признала его обыкновенным. И пошла досматривать подарки гостей. Ещё в комнату периодически заходила Санса, почему-то без плаща и без очков – как оказалось, валар таки дали ей защиту от лучей Ариен. Ещё зашёл Эстель в женском обличии, принёс шпильки и ленты – и соорудил на голове Ненар нечто невообразимое, но красивое. И, наконец, я покинула комнату и пошла в сад – смотреть, как Моргот организовал свадьбу.

Элберет Гилтониэль…Моргот организовал всё на высшем уровне: все поместились. Несколько десятков столов накрыты, и выпивка на них стоит самая разнообразная: от гномьего самогона до наливок валар, в которых самого алкоголя не больше трёх процентов. Бутылки мало различаются, потому неудивительно, что Феанор и Финрод уже пьют за дружбу и любовь. Но вот вышел Моргот в своих лучших доспехах, и веселье приостановилось.

– Гости мои, я рад видеть вас всех выше уровня столов, потому что сейчас произойдёт первое в истории Арды бракосочетание девы из народа эльдар и меня, Мелькора Бауглира. Но сначала я вынужден объявить, что после свадьбы покину Белерианд и перееду далеко на восток в местность под названием Мордор, дабы править в ней и жить с супругой в мире…

– Ага, как же…– прошептала я скептически.

–…и согласии. А теперь я хочу, чтобы моя дорогая и обожаемая тёща провела брачный ритуал.

– Почему я?– возопила я.

– Манве ещё не может говорить, Маэдрос отказался, Феанор уже в состоянии несостояния, а Мандос такого во время церемонии наговорит, что потом ещё тысячу лет покоя не будет. А другим я это ответственное дело не доверю. Не спорь и жени нас.

Я встала под каменной аркой, чувствуя себя, мягко говоря, не очень. На меня все пялились, и немалую роль в этом играл уж слишком глубокий вырез. Но вот из Ангбанда вышла Ненар.

Ничего так, хорошо выглядит. Я на свадьбе была в одежде попроще. Впрочем, оно и понятно: я – сирота, родных не имела, а она – дочь королей, одних только сестёр у неё пять штук. Идёт под руку с Маэдросом, а рядом с ней идут Реммират и Санса – одна в тёмном, другая в светлом, так что контраст отличный. Что ж, вот ещё одна моя дочь выходит замуж, и притом по любви. Я быстро, минут за пять поженила Моргота с Ненар, они поцеловались и пошли за стол.

На мой взгляд, война Гнева закончилась просто замечательно. Займусь-ка я садоводством.

На том завершается Первая Эпоха. Много с той поры прошло тысячелетий, но навеки в истории останется легенда о Пришедшей из-за Грани, и да правят Маэдрос и Толэдгват до конца Арды.

(На том заканчивается легенда нолдор, они ещё раз прославляют королеву и ложатся спать).

Конец.