Текст книги "Время — деньги (СИ)"

Автор книги: Старки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

И я ничего не ответил. Я понимал, что придётся выбирать: Ян или моё родное время. Я решил, что будь что будет. Буду даосом, буду плыть по течению, лишь бы это течение не затянуло меня в омуты и не разбило о коварные пороги. А Люк рассказал мне про Яна, правда уже ночью после того, как он вернулся от друзей из соседнего дома. Он начал свою революционную деятельность уже сегодня: пропадал часа три. А я перечитывал стихи Яна. Люк мне сказал потом, что ругался со своим соседом-лириком, так как тот предпочитал писать ночью, мешая ему спать. Люк сказал, что они с Яном никогда не были парой, хотя свёл их вместе именно общий дефект. И именно Ян предложил попробовать нырять в город под водой мёртвого моря, стать учениками Марка. Город назывался Сочи. Я в этом месте аж подпрыгнул:

– Так я ещё и в России? И как там? Под водой?

– Странно: все дома с окнами, много кроватей на улице, есть очень странные здания, непонятно для чего построенные. Но разрушено много, разлом же рядом. Больше всего находок там, где были сравнительно небольшие дома, как бы на окраине города, там мы однажды нашли почти неповреждённую металлическую статую юноши с головой женщины в вытянутой руке, на голове у него крылышки, а в другой руке, видимо, меч. И на постаменте написано «Cellini», – Люк даже грифелем написал это меж стихов на стене. – Представь, всё в крошку, захлебнувшиеся вещи, заросшая морским мхом арматура и кирпичная кладка и посреди этот юноша. Так вот Ян, вместо того чтобы искать ценности, спускался специально для того, чтобы очистить скульптуру. Поднять мы не смогли, но потом иногда плавали туда, чтобы полюбоваться. Есть в этой фигуре какая-то хрупкая решительность, и чертовски правильное тело, как будто живой человек обронзовел…

– Офигеть! Неужели сам Челлини? Неужели Персей? Оригинал? Неужели наши спиздили из Флоренции? Пф-ф-ф… Наши могут…

Из ночного разговора я выяснил, что Ян очень скромный, но неуступчивый человек. Он никогда не вступал ни с кем в спор – не считал нужным. Люк не знает никого, кто бы запал в сердце этого «эйч-ди» со склонностью к гомосексуализму.

– Мне всегда казалось, что он кого-то ждал. Может, тебя? – улыбнулся Люк. Но я не ответил, я притворился, что заснул. Чтобы проснуться в том дне, который поставит точку. Я уже знал это – вернее, предчувствовал.

С утра мы собирались с Люком, как на войну: не в смысле, что оружие брали, а в отношении настроя. Люк надел на себя кулончик с индикатором: велел «пищать», если мне пришлось воспользоваться гольдерами. Я пообещал, что в таком случае я всё равно вернусь на следующий день. И мы попробуем ещё раз. Люк объяснил, что расплачиваться можно не только через особые терминалы, но, если платёж личный, можно и приложить руку к руке, нажать и назвать цену, тогда оплата поступит сразу на личный счёт. Пластинка, вживлённая в ладонь, называется ример, там персональные данные, счёт, код доступа на те объекты, где человек работает. Ример же способен анализировать состояние человека по крови. Люк посоветовал мне надеть шапку. Но в такой уродской шапке я не выйду на улицу даже в 2500 году. Я вытащил из ящика красную майку (оказалось, что Яна) и мастерски сделал себе что-то вроде банданы, тщательно убрав свою блондинистость.

Когда мы уже почти выходили – он на работу, я на подвиг, – неожиданно в дверь постучали и вошёл лысый человек. Люк остолбенел:

– Марк? Ты ко мне? Что-то случилось?

– Ты вчера… рил… хочу… вот, – путанно сказал вошедший, смотря куда-то в миску Серого. Он протянул какую-то треугольную штуковину, типа толстенькой пластинки с маленькими дырочками в центре. Протянул в воздух, и не мне, и не Люку, как будто был тут ещё кто-то.

– Что это, Марк?

– Страннику, – ответил Марк и уже было собрался уходить, медленно поворачиваясь, но Люк схватил его за плечо:

– Марк! Так не пойдёт! Объясни, что это такое?

– Страннику.

– Фоме? Ему? – Люк ткнул в меня.

– Да… белый… дефект… опасно… но… ключ… – он протянул треугольную пластинку уже мне, по-прежнему смотря куда-то в сторону.

– Ключ от чего? – это уже спросил я.

– Если использовать принцип нанокода и учитывать, что у них квадровходная система кода, то бинарное инвертирование 2 входов через двоичный бит в минус девятой степени раскроется за 2 секунды и 36 микросекунд, ещё два входа добавляются в прогрессии «эн» к четырём при разрешении к единице, – затараторил вдруг какую-то абракадабру Марк.

– Марк, остановись! Не объясняй нам, мы всё равно ничего не понимаем. – Люк уже держал грустного мужчину двумя руками. Трудно было себе представить, что этот человек занимался опасным дайвингом, настолько он был субтилен, хил и нелеп, да и левая часть лица дёргалась. – Просто скажи, от чего этот ключ? От какой-то двери?

– Там, – он неопределённо махнул рукой, – страннику… много.

– Так, – решил вмешаться я. – Говори да или нет. Ключ для меня?

Он кивнул, но как-то неопределённо, с наклоном головы – «скорее да».

– Мне нужно взять его в Интерру?

Он опять кивнул – «скорее да».

– Мне его нужно кому-то передать?

Он мотнул головой – «точно нет, какие вы идиоты!»

– Ключ открывает двери? Он поможет мне там открывать любые двери?

Он кивнул – «воистину».

– Круто! Спасибо, Марк! Ты сам это сделал?

Он кивнул еле заметно – «да, отстаньте».

– Скажи – я знаю, ты там был, – как найти в том здании прокуратуру?

Он замотал головой – «нет, да, нет-нет, ужас!»

– Марк, хоть какая-то особенность… вспомни. Если я буду знать, мне легче будет их найти.

– Синий.

– Синие стены! – буквально завопил я, так как вспомнил, что когда мы с Полой вышагивали тогда по офису Интерры, на стенах были стрелки разного цвета, без надписей. Значит, нужно искать синие стрелки! Я взял вялую руку несчастного математика и крепко сжал. – Спасибо. Я сделаю всё, что смогу.

Марк вытащил свою ладонь из моего рукопожатия, обтёр её о штаны, посмотрел куда-то мимо и сказал:

– Увижу. – Развернулся и ушёл, шаркая ботинками на толстенной подошве.

Мы с Люком даже застыли на какое-то время. Но обсуждать не стали. Да и что тут обсуждать? Вчера Люк ходил как раз в дом Марка, там беседовал с людьми и, видимо, всё-таки сказал обо мне. Марк – математик и инженер, и, очевидно, не все воспоминания и чувства вытравили у него силовые органы этого мира, поэтому он и поделился своим изобретением, решил помочь чем может. Ответственности прибавилось…

Мы простились с Люком всего через сто метров, выйдя из его безоконного дома: ему налево, мне – прямо.

– Фома, ты прости меня за то, что я вчера тебя чуть не убил, – неловко начал прощание он. – Удачи тебе. Если ты уйдёшь в своё время, я пойму, мы все поймём. Но… лучше останься. Всё… – и он резко развернулся и пошёл не оглядываясь. И я подумал, что из него получится великолепный вождь, постапокалиптический Че Гевара, и что у него вообще всё получится…

До здания Интерры добрался быстро, по пути заметил форсеров, но успел спрятаться и миновал встречи с ними. И вот оно, зеркальное здание с волнистой крышей, что-то незаметно никаких дополнительных мер безопасности. Вернее, их вообще нет. Я выдохнул и решительно направился к входу… Стеклянная дверь с маленькими буковками названия не впускала меня. Чёрт! В прошлый раз Пола ничего особенного не делала: мы подошли, и дверь приветливо открылась. А сейчас? Осмотрел дверь – ничего, но на соседней панели увидел едва заметную зеркальную панельку, вроде её тогда не было. Я затронул её пальцем, и вдруг на панели высветился зелёный треугольник. Три секунды – и он погас. Затронул пальцем ещё раз – опять загорелось. Я достал треугольный ключик Марка и прижал к зелёному индикатору. Тот тихо, по-комариному, запищал и замигал беспомощно. Двери раскрылись, но тут же закрылись снова и ещё раз открылись… Чёрт! Похоже, этот ключ не то чтобы открывает все двери, он выводит из строя налаженную систему, ломает её. И плевать! Я подгадал, как распахнулись двери, запрыгнул внутрь и сразу дал дёру, ибо, факт, сейчас прибегут из службы безопасности проверять, что с замком.

По коридору направо, туда, где мы шли в прошлый раз, где со стен улыбаются счастливые жители Интерры, те, что без дефектов, в холл с мониторами слежения за «эйч-ди». К счастью, там была, как и прежде, только одна девушка. И это другая девушка! Она изумлённо посмотрела на меня, захлопала ресницами. Но я помню, как надо! Подошёл ближе, положил правую руку на её плечо и выпалил:

– Приветствую! Я Томас Альбус, «эйч-ай» профиль «джи», прибыл с госпожой-протектором. Проверьте, архонт Валерий Альбертович у себя? В руме тринадцать девяносто? – главное ведь, решительный тон и уверенный взгляд, и неважно, что на башке странная тряпка и сердце бьётся бешено. Девушка послушно подбежала к своему столику, ткнула по панели и вежливо сообщила, что архонт на допросе в прокуратуре. Я удовлетворённо кивнул головой: – Значит, мне надо поспешить. Почему начали без меня? – и пошёл вон. Она же мне ещё крикнула:

– Допрос в руме 1244!

– Благодарю! – и скрылся из её виду. Хм… значит, нашего архонта-взяточника допрашивают? Интересно, по поводу меня? Или по поводу использования служебного положения? Но нужно спешить. Навстречу кто-то шёл, и я свернул в боковой коридор, вышел ещё в какой-то холл – тупик, полукругом белые двери. Чёрт, наверное, нужно назад. Но вдруг одни двери разъехались и оттуда вышло три человека – форсеры! Они покосились на меня, вернее на мою красную обёртку головы, и быстро пошли по коридору. Это лифт! И я заскочил туда. Лифт стеклянный и наружный – слева и справа шахты других лифтов. Так, панель управления: красная, жёлтая, зелёная, белая, чёрная и синяя кнопки. Жму синюю! Двери лифта замкнулись, и он плавно пополз вверх. В соседней шахте тоже двигался лифт, только, наоборот, вниз. Там был всего один человек. Он радостно развернулся ко мне, и улыбка сползла с его лица. Это был тот здоровяк с чугунной челюстью, который представился как Клейтос. Он прищурил глаза, выпятил челюсть и припал к лифтовому стеклу. Значит, узнал. Блядь! Я раскрыт! Рановато! Что, интересно, он сейчас будет делать? Сам побежит меня ловить или сначала посоветуется с кем-нибудь? Наши кабины разорвали наполненные обоюдным подозрением взгляды. Пикнула синяя клавиша, лифт остановился, двери открылись. Синий цвет затопил всё залифтовое пространство. Тут же стояли два человека, эти – «нефорсеры». Беру быка за рога:

– Не подскажете, где рум 1244?

– Прямо и направо первый поворот, там увидите боксы для допросов, только там замок поставили…

– Спасибо, про замок я знаю, – уверенно ответил я и пошёл на три буквы, то есть в этот самый рум. С чего-то ведь надо начинать! Где искать Полу и Яна? Как только я повернул направо, у меня возникла идея… Я вернулся в коридор, прошёл дальше, завернул налево: тут стеклянные двери с панелью-замком, подобным входному. Вытащил ключ – приложил, дверь мягко открылась, а индикатор быстро замигал и сдох… Теперь назад и ещё поворот налево. И здесь сломаем! Теперь пойду направо, ого, тут две двери. Взломал и их. Все панели-замки, что я обнаруживал на своём пути, припечатывал треугольничком Марка. Все реагировали по-разному: одни начинали открываться-закрываться, другие блокировались в полуоткрытом состоянии, третьи просто открывались и превращались в банальную калитку без электронных прибамбасов, четвёртые начинали жалобно пикать и высвечивать на панели какие-то безумные цифры и знаки. Вот она – революция машин в мелком офисном масштабе! Теперь люди кинутся на «спасение» сразу многих замков – возможно, это собьёт их с толку.

А я же бегу назад, туда, где за прозрачной дверью видны номера боксов: 1242, 1242(а), 1243, 1242(b), 1244, 1244(с). Эта дверь испытание треугольным ключом выдержала достойно: просто открылась. Решил, что нужно попробовать заглянуть в рум 1244, но не как новоявленный Хлестаков: «Здрасте, я прощелыга-ревизор, верьте мне!» Тут ведь прокуратура – эти вряд ли лобызать кинутся. Решил зайти в бокс под литерой «с».

Ключ сработал и тут, замок щёлкнул, и я вошёл внутрь. В комнате было пусто, здесь на полукруглом столике расположилась какая-то аппаратура, стояло странное кресло, похожее на стоматологический эшафот, с его подлокотников свисали проводки. В углу стояла большая, размером с бочку, пластиковая ёмкость. Почему-то мне подумалось про пыточную. Впрочем, некогда думать. Сбоку дверь, явно ведёт в основное помещение для допроса. Хм… её даже не нужно было взламывать. Она тихо отодвинулась от моего осторожного нажатия, образовав щель.

– …и сколько?

– Тринадцать…

– Глава 32, пункт 3, особо крупные размеры. О чём вы думали?

– Виноват. Виноват.

– Что кроме цвета волос и отсутствие в базе вас так удивило в нём?

– Длина волос: они не короткие, как у «эйч-ди», и не длинные, как у «эйч-ай».

– Ещё?

– Он сказал, что он русский. Да, русский.

– Хорошо хоть не вавилонянин… Ваша реакция?

– Я подумал, что он шутит, шутит он.

– Отличные шутки: приходит человек ненормативной внешности, говорит, что потерял память, у него нет с собой генспоненты, его нет в базе, называется птицей, заявляет, что сожительствовал со служащей Дамна. И это шутки?

– Про беременность сказала Пола. Мне показалось, что он был растерян.

– А может, он просто хороший артист?

– Нет… Не думаю… И знаете, он не умел римером пользоваться.

– Богач и не умел? Что за бред? Даже самые тупые «эйч-ди» знают…

Вдруг дверь в соседней комнате открылась и к разговору мужчины и женщины добавился третий, этот голос был взволнованный:

– Госпожа-протектор! На этаже диверсия: в системе кодов обнуление. И ещё – похоже, в здании видели этого субъекта «Чижа».

– Что значит «видели»? Идёт по Интерре человек с белыми волосами, все знают, что его разыскивают, и только «видели» – ничего не предприняли? В здании недостаток служащих?

– Дело в том, что у него не белые волосы. Красные.

– Красные? Ну и ну! Этаж проверить, но главное – на чёрном уровне, в изоляторе проверьте. Если это Чиж, то наверняка отправится за Полой. Сегодня у её плода берут тест?

– Да, наверное, уже делают. Я видел, как готовили шестнадцатый рум в Евгенусе.

– Если плод обычный или дефективный, то вычищайте. Если что-то аномальное, позволим доносить и поизучаем. Она так ничего и не рассказала про Чижа?

– Постоянно говорит, что ничего не знает о нём, что его нашла у мёртвого моря и что прятала его вместе с Яном из фамилии Мартен.

– Это тот, который в камере 1113? Тот, который стихи сочиняет?

– Да.

– Стихи неплохие, но дистилляцию второго уровня проведите, он ещё молод и крепок, пусть трудится. И нужно будет перевести его в другую фамилию. Почему не допросили до сих пор его сожителя? Этого – тоже с квазигендерным дефектом.

– Он, очевидно, не знал о Чиже. Они его прятали в секторе кураторов.

– Надо допросить! Идите, выполняйте! Осматривайте этаж, проверьте изолятор!

– Мы начнём отсюда…

Блин, куда бежать? Куда прятаться? Я развернулся, и единственное, что пришло мне в голову – запрыгнуть в эту пластиковую бочку. Блин! В ней наполовину налита какая-то мутная гелеобразная жидкость. Похрен! Небось не растворюсь! Залезаю, погружаюсь в холодную субстанцию, которая поднимается практически до самых краёв, прихватываю крышку, сажусь, погрузив себя в неприятную темноту, выворачиваю голову так, чтобы дышать тем небольшим зазором воздуха, что остался между крышкой и гелем. Лоскуты «хвоста» моей майки-банданы расползлись и лезут в лицо.

В комнату сразу кто-то вошёл. Брякнуло, шоркнуло, шаги. Ко мне!!! А-ап – я вдохнул и погрузился полностью, с лицом. Красная тряпка с головы соскользнула и, должно быть, покрыла меня плёнкой. Звук снятой крышки и голос:

– Фу-у-у! Это кто не убрал вчера отработанную материю? Чёрт знает что! – и крышку закрыли. Я благоразумно дотерпел, когда воздуха не останется, и вынырнул. Отодвинул крышку – в руме никого. Выждав ещё с минуту, вылез. Блин, с меня стекала мерзкая жидкость, ладно хоть запах был слабо-химический, а не рвотный какой-нибудь. Решил включить обогрев, чтобы слич высох быстрее. Но нажал, видимо, не ту кнопку, так как тепла не почувствовал, но вдруг ткань слабо задрожала, высохла, покрываясь беловатыми чешуйками высохшего геля, шорох – и все чешуйки отвалились. Вуаля! Я чист и свеж! Эта непонятая первоначально функция слича – очищение! Нательная стирка, что ж, очень удобно. Только вот волосы она не постирала, они слиплись в сосульки… Хм… и потемнели. В этом тоже плюс! Нужно бежать на выручку Поле и Яну.

Сначала нужно в Евгенус, туда же повели Полу для «теста плода». Вот суки, ребёнка плодом называют! Это легче всего: не называй человеком, и тогда совесть не воспротивится убивать и «поизучать»… Я осторожно выглянул из бокса, прозрачная дверь открыта, в коридоре пробежали люди. Паника у них, значит? Оранжевый уровень? Надо тоже влиться в темп их передвижений. Я выбежал из 1244(с), я – тоже деловущий служащий «Интерры», который занимается поисками красноголового человека-птицы.

Евгенус – это там, где я был тогда, где-то рядом с кабинетом нерадивого архонта, там, где зелёные стены, пол и потолок. Я пробежал по коридору, встречавшиеся мне люди не обращали на меня внимания, они были заняты дверями и, видимо, полагали, что субъект «Чиж» должен передвигаться вдоль стенки, как японский ниндзя. Наглость – это не второе счастье, а первое условие победы. К лифту не побежал, там виднелась целая толпа форсеров, свернул куда-то налево – и удачно! Лестница вниз, побежал дальше по коридору. Закрытые двери – воспользовался ключиком Марка. Ещё лестница, спустился и сразу увидел на жёлтой стене разноцветные стрелки. Так, мне направо, за зелёным указателем. Перешёл на быстрый шаг. За очередной прозрачной дверью увидел ворох мешочков чёрного цвета, похожих на бахилы. Обнулил дверной код, вошёл, схватил одну такую штуковину, надел вместо шапки на голову, запрятав волосяные сосульки под чёрную ткань. И уже было побежал дальше, как увидел на перекладине у стены что-то вроде чёрного балахона. Наверное, это какая-то спецодежда. Натянул и его! Направился дальше по зелёной стрелке, она упиралась в лифт… Чёрт! Как его вызвать? Никаких кнопок! Но вдруг следом за мной в небольшой лифтовой холл зашёл пожилой статный мужчина, он презрительно посмотрел на меня и процедил:

– Технократы совсем с ума сошли, в лабораторной одежде разгуливают! Активные нуклиды разносят по всему зданию! – Он встал на один из квадратов, расчерченных на полу, и пол под ним засветился. Уже через пару секунд ворчливый мужчина входил в лифт. А я встал на другой квадрат и вызвал лифт!

В кабине ткнул на зелёную кнопку, и лифт поехал не вверх-вниз, а куда-то в сторону. Когда вышел в зелёное пространство, от меня тут же шарахнулись несколько человек, уступая мне, стремительному Лжечерномуплащу, дорогу. Я только услышал шёпот:

– Там что-то случилось, в восточном блоке…

Коридоры, коридоры, двери – с номерами и без, холлы со светящимися жизнерадостными фотографиями-постерами, редкие служащие Евгенуса. В одном закутке я снял балахон, но оставил «шапочку» на голове. Нашёл знакомый рум-порт №1387 и комнату архонта рядом. Начал нервничать, опасаясь, что не успею помочь Поле, как вдруг из каких-то дверей человек в сером вывернул специальное кресло, а в нём Пола! Я успел заметить её белое лицо, сжатые губы. Из открытой двери послышался противный голос:

– И пусть не задерживаются! Велено вычистить сегодня же!

Чёрт! У Полы уже взяли анализы! И точно, на захлопнувшейся двери номер: 1316. Надо помешать им! Я устремился вслед. Но нужно действовать быстро, пока мы одни в коридоре. Тройной прыжок и удар ничего не подозревающему «серому» в правое ухо. Блядь! Как больно руку! Костяшки разбил! Пофиг, главное, тот свалился как куль, да ещё и ударился о стену. Пола повернулась назад и в изумлении открыла рот:

– Ты?!

Слушать некогда. Я открыл ближайшую дверь. Пусто, только какие-то столы, приборы, втащил человека-куль внутрь, выбежал к Поле. Увидел, что её руки не просто лежали на подлокотниках, они были обхвачены крепкими пластиковыми скобами. Чёрт! Развернул кресло, понял, что оно двигается не на колёсиках, а на какой-то магнитной подушке, подобно мобайву. Отлично.

– Поехали! – провозгласил я по-гагарински и погнал кресло с Полой перед собой, назад, вон из этого мерзкого зелёного блока.

– Фома, нас ликвидируют! – пророчески крикнула Пола.

– Зато прокатимся! Тебя ждёт Люк, а ты ждёшь ребёнка. Дай нам всем шанс!

– Налево! – вдруг сказала Пола, и в голосе совсем не было испуга. – В белый сектор. – Да, это несказанно лучше, когда у тебя есть уверенный навигатор. Я бы плутал по Евгенусу ещё долго, а тут мы быстро вывернули в белые коридоры. Пола тихо приказывала: – Теперь не беги! Нужно дойти до лифта. Это прямо. Поздоровайся вон с тем человеком. Улыбнись ему… Хорошо. Теперь налево, вниз. Мобисит цепляет лестницу. Быстрее. Прямо. Здесь! Вставай на первый шутис. – Я понял, что так и называются напольные клавиши для вызова лифта. Встал. Лифт сразу распахнул приветливо дверцы. Мы в кабине.

– Давай я попробую тебя отцепить от этого кресла! – я вытащил треугольную пластинку… – Блин, а где здесь замок от этих наручников?

– В изголовье.

Действительно, нашёл там выемку и приложил треугольник. Да здравствует движение новаторов-рационалистов, самоучек-изобретателей: скобы откинулись и Пола вскинула освобождённые руки вверх. Повернулась ко мне, в лице решимость и злость:

– И каков твой план?

– Спасти тебя, твоего ребёнка, Яна и ваш мир!

– Отличный план, очень конкретный! Жми чёрный! – Лифт поплыл. – Значит так: вези меня на мобисите в изолятор, только так ты можешь проникнуть туда. Скажешь на терминале допуска, что меня вычистили. И ещё: возможно, мы идём за Яном зря. Возможно, его уже дистиллировали.

– Как Марка?

– Да. Ты удивительно информирован.

– Нет, Яну ещё не промыли мозги, но должны… Я и это знаю. Пола, пообещай, что в этот раз ты не предашь меня!

– Когда это я тебя предавала? В прошлый раз это была маленькая хитрость, я была вынуждена.

– Ну-ну…

– Нужно будет у какого-нибудь форсера отобрать фотошокер.

– А что это?

– Ты как из другого мира! Их оружие! Что это может быть ещё? Мы прибыли! – Пола прикрыла бесполезные уже скобы на руки, изобразила на лице муку и выдала последнее распоряжение: – Форсера на терминале допуска зовут Рон, сейчас прямо и налево увидишь вход в изолятор. Вперёд!

Я с целеустремлённым выражением лица толкал кресло перед собой.

– Приветствую вас, Рон. Возвращаю Полу, куратора фамилии Мартен…

– Что? Вычистили? – бесцветно спросил совсем молодой форсер, а я кивнул в ответ. – Проходите сюда, через сканер. Обычная процедура. Ваш ример?

Чтобы пройти сквозь эту странную раму, нужно приставить левую ладонь к указанной панели? Прикладываю. Чёрт, система вдруг замигала, как замигал и форсер Рон. Этого и следовало ожидать, ведь мои персональные данные не вставились туда сами собой!

Пола соскочила с кресла, швырнула его прямо на бедолагу Рона, поддела его ещё и ногой, прыгнула на упавшего, выкрутила руки назад, содрала с запястья какой-то браслет, вывернула форсеру голову и… из браслета «выстрелила» светом прямо в испуганные глаза парню. Тот обмяк. Круто! Это и есть фотошокер! Я стою как в кино…

– Живее! Бежим за Яном! Сейчас сюда все примчатся! – крикнула мне супер-вумен.

– Нет! Уходи! А я останусь. Слышишь? Тебе нужно уходить! – ведь я понимал, что перспектива не быть пойманным очень зыбка, и надо хотя бы спасти Полу.

– Но ты просил не предавать тебя!

– Ты не предашь, если сможешь выбраться, помочь Люку и родить ему нормального ребёнка с дефектами или без! За меня не беспокойся! Люк тебе расскажет обо мне то, что ты не знаешь! Беги! – Мгновение мы зацеплялись взглядами, Пола порывисто обняла меня, оттолкнула и побежала назад, туда, откуда мы только что пришли. Она сможет выйти! Она сможет спрятаться! Они будут нормальной парой: Люк и Пола, им же просто суждено быть вместе! И всегда было суждено. При чём тут я? Никакое хорошее отношение, никакое спасение жизни, никакое завидное положение в обществе или внешние данные не смогут заменить просто любовь. Мне же надо найти Яна – возможно, и нам суждено быть вместе… или не суждено…

И я побежал вглубь чёрного, мигающего нервным светом коридора, свернул, так как услышал топот бегущих навстречу. Спрятался за своевременный выступ, когда из какой-то двери выглянул любопытный человек. Увидел на двери напротив номер 1117. Где-то рядом камера Яна. Любопытный убрался внутрь, и я побежал дальше. Блин! Чуть не расшибся башкой о прозрачную пластиковую дверь посреди коридора, настолько её не видно! Где тут панель-открывашка? Приложил треугольник – нет эффекта! Чёрт! Приложил ладонь с римером – раздался неприятный писк, но дверь не открывалась! Вдруг из комнаты выскочил какой-то форсер. Я не раздумывал! Бац в челюсть! Буду безжалостным: пнул отлетевшего к стене парня в грудь что есть мочи, тот закашлялся, осел. Браслет с фотошокером снялся очень просто, только вот на нём нет никаких кнопок. Надо его надеть! По-моему, Пола кулак потом сжала? Есть! Вспышка и тихий треск, несчастный форсер выпал из реальности. Я поудобнее его ухватил, подтащил к прозрачной двери и прижал его левую ладонь к панели доступа. Ура! Писк прекратился, дверь отъехала. И вот она, камера 1113. Ключ Марка справился успешно. И я оказался в узкой комнате, где на очень низкой кровати лежал Ян.

Он открыл глаза и смотрел на меня неверяще, мне пришлось снять уродскую штуковину с головы и растрепать волосы, чтобы он меня узнал:

– Н-да… уже галлюцинации… – промолвил он.

– Ян, я за тобой! Бежим! И я не галлюцинация! Живее! Вставай!

Он, конечно, встал, но по-прежнему тормозил, восхищённо разглядывал меня.

– Это и вправду ты? Ты пришёл меня спасти? Зачем?

– Ян, давай все признания потом! Нужно бежать! Считай, что я перечитал твоих стихов! Считай, что я пришёл на звук опасности от твоего индикатора! Считай что угодно, но бежим! Дорога каждая секунда!

Он всё равно тупит. Не почистили ли ему уже мозг? Ян вдруг коснулся моей щеки:

– Они убили Муху… И мне оставалось только ждать тебя…

Я перехватил его руку и дёрнул за собой, увлекая татуированного поэта прочь из камеры, но не успел. Вспышка синего света прямо в глаза! Спазм мозга, штырь от уха до уха… Темнота.

_______________________

¹ Сегрегация – политика раздельного проживания социальных групп.

========== Глава 7. 2121 ==========

Пробуждение ужасно: синие и фиолетовые пятна пульсируют, причиняя боль в висках и затылке. Как будто били по голове. Любая попытка открыть глаза и впустить в себя свет вызывает спазм. И ещё холодно. Я раздет? Хочется пить. Сглотнул в попытке смочить горло. И сразу услышал голос:

– Значит, очнулся?

– Дайте пить… – Мою голову бережно приподняли, всунули в рот какую-то пилюлю, и я почувствовал край стеклянного сосуда. Вода! Проглотил капсулу и выпил жадно всё до дна.

– Это лекарство, типант – обезболивающее. Сейчас будет лучше, – объяснил мне голос. Да, я сразу узнал этот голос – это та женщина, которая допрашивала архонта. Госпожа-протектор. Я попытался всё-таки разлепить веки, медленно, дозированно пропуская свет внутрь. Глаза слезились.

Я лежал то ли на столе, то ли на кушетке, голый. Помещение в зелёно-бежевой гамме – не медицинский бокс и не камера заключения. На стене картина – неужели Ван Гог? «Звёздная ночь над Роной» – два человека, едва различимых в буйстве тёмно-синих безумных мазков воды и неба, романтических пушистых звёзд и тёплых успокаивающих бликов. Рона… Эта река ведь начинается где-то на северо-востоке Франции? Может, таким мирным видом любовались после войны Иван, Пауль, Шон и та замечательная девчонка – Зои?..

Я повернул голову в другую сторону. Здесь длинный стол, пухлое кресло, вычурной формы светильник, на стене какие-то средневековые гобелены с еле заметными крестоносцами с красными крестами тамплиеров и маврами с тёмными лицами. Сражаются. В углу стоит краснофигурный лекиф, бликуя крутыми боками древнегреческой керамики. Такой мог бы быть и в доме у Лукиана Тавра. На столе красивый бокал и тёмная бутылка, выглядывающая из какого-то обёрточного материала… На этикетке ничего почти не видно, только год – 2014.

Я в своём времени?!

– Хочешь вина? – это спросила миниатюрная женщина с мудрёной причёской на голове. Женщина стояла, прислонившись к стене за светильником, поэтому я не сразу рассмотрел её. Она подошла к столу, плеснула из бутыли в бокал вина цвета венозной крови и подала мне. Пришлось сесть, свесив ноги, как оказалось с кушетки-мобайва. Чёрт! Значит, я всё-таки не дома… Я принял бокал из её рук и выдул залпом. Вкус терпкий, сочный, дымный и лимонный одновременно.

– Почему я голый? – вместо «спасибо» выдал я.

– Вино достали из моря, – вместо ответа сказала женщина. – Когда-то, до нашей эры, здесь было винодельческое хозяйство, много винохранилищ. Диггеры спускаются на дно и иногда поднимают наверх такое чудо. Стоит почти пятьсот сильверов! Только в двух номах можно встретить такие находки: здесь, в Дамне, и в Альпенике. Вино – моя слабость.

– Неплохое сухое вино. Почему я голый?

– Тебе делали генотест, – улыбнулась госпожа-протектор, показав ровные маленькие зубки. Но милой эту улыбку назвать нельзя. Узкие глаза превратились в злобные щёлки.

– И как диагноз? Не подхожу для жительства в Эдеме?

– Да, квазигендерный дефект – 50%, патология миокарда – 50%, склонность к авантюризму и мошенничеству – 70 %, критическое мышление – 90%, но это достигаемая позиция. Ты – стандартный «эйч-ди».

– Хм… А у вас, Ада Повэ, пожизненный протектор одиннадцати номов, какие проценты показывал геном? Я уверен – стопроцентные склонность ко лжи и властолюбие, проблемы с печенью, жестокость и, возможно, бездетность! – нагло выпалил я. Дама перестала улыбаться.

– Мой генспонент – государственная тайна. А за оскорбление государственного лица следует наказание согласно главе 12, статье 66, – её лицо стало непроницаемым. Вообще, я бы сказал, что госпожа-протектор китаянка: маленький нос, припухлые веки, высокие чёрные, короткие брови, высокие скулы и само лицо несколько плоскостное. Как у многих китаянок, очень трудно определить возраст: может быть, двадцать пять, а может, и сорок пять. Она налила в свой бокал ещё вина, пригубила, изящно отодвинув пальчик, развернулась ко мне. – Рассказывай! Кто ты?

– Человек, со своими достоинствами и недостатками, со своими убеждениями и опытом. Меня зовут Фома Чиж. Я не состою ни в какой фамилии, ни в каком номе и меня нет в базе данных. Я презираю ту систему обмана и дискриминации, которую вы здесь выстроили. Вы плохо знаете историю: все тоталитарные режимы недолговечны, и как только человек берёт на себя миссию Бога, так он тут же низвергается вниз. Почитайте на досуге Библию хотя бы. У вас-то она есть! И да, я блондин! – последнее прозвучало как манифест.