Текст книги "Пересекая границу (СИ)"
Автор книги: Stacey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Воистину, женщина – это инструмент, из которого может извлечь чистый правильный звук только умелый мужчина, – произнес он, сжимая пальцами мои соски, от чего я снова жалобно застонала, не в силах совладать с собой. Маркус навис надо мной, опираясь на локти, и я распахнула глаза, любуясь его горящими янтарями.
– Мне придется причинить тебе боль, чтобы мы смогли продолжить, – прошептал он, наклоняясь к моему уху и ловя губами мочку. Его язык скользнул вдоль раковины, и я мелко задрожала от предвкушения. Боль уже не пугала меня. Я лишь хотела, чтобы Маркус сделал это, позволил мне испытать то, что он так любит. И чтобы это был именно он. – Прости за то, что я это сделаю, птичка – обдал он дыханием, горячее пламени, пожирающего поля и города.
Его бедра настойчиво прижались ко мне, и мне пришлось раздвинуть ноги шире, позволяя ему прильнуть ко мне в таком бесстыдстве. Я почувствовала, как его горячий член прижимается к моему лону, и сердце испуганно заухало в груди. Неужели я вправду делаю это с ним, в своей собственной постели? Еще мгновение – и я стану женщиной благодаря ему?
– Расслабься, – прошептал Маркус. – Если не будешь напрягаться, мне будет проще сделать это.
Его ладонь легла на мой живот, ласково поглаживая его, и я невольно выдохнула от такого заботливого прикосновения. Будто я была не с тем Маркусом, который угрожал мне, обещал бросить за решетку, попросту уничтожить, а с мужчиной, которому я была готова подарить всю свою жизнь сама, и позволить ему делать с собой что угодно.
– Готова? – он приподнялся на локте, заглядывая мне в глаза. В его взгляде было лишь тепло. То самое тепло, которое я так хотела увидеть в свой адрес: открытое и искреннее. Я захлопала глазами и кивнула.
– Да.
На моей щеке осел быстрый поцелуй. Я ощутила, как давление на вход внизу живота увеличивается, и постаралась расслабиться, насколько это могло получиться в столь волнительной ситуации. Неожиданно давление сменилось оглушающей болью. Будто в меня вогнали раскаленную булаву, разрывающую в клочья все на своем пути. По попе потекло что-то горячее. Из глаз брызнули слезы, и я жалобно захныкала, начав сучить под Маркусом ногами.
– Мне больно! – простонала я, надеясь на милость, и что эта пытка сейчас закончится. Но Маркус, казалось, не собирался останавливаться.
– Так и должно быть, милая, потерпи, и сейчас боль отступит, – хрипло ответил он, продолжая входить в меня все глубже. Влагалище растягивалось, принимая в себя вторженца. Я чувствовала его член каждым миллиметром, как он безапелляционно пробивает себе путь в похотливом жаре.
– Остановись, нет, мне больно, – прошептала я, задыхаясь от боли. Голос словно потерял всю свою силу, и я в отчаянии начала царапать широкую каменную спину Маркуса, желая вылезти из-под него, сбежать и спрятаться. Его член достиг какой-то преграды глубоко внутри меня, и начал неспешное движение в обратную сторону, внезапно снова толкнувшись вперед и больно ударив меня. Вход в лоно горел огнем, растягиваемый его размером, а тело отозвалось волной тошноты.
– Отпусти… – выдохнула я в панике.
– Какая же ты узкая, – простонал Маркус, прижимая меня к себе крепче. – Никогда такого не ощущал, ты будто сжимаешь меня ладонью, я с трудом могу в тебе двигаться.
Еще один толчок – еще одна волна отвратительной тошноты, словно кто-то ударял меня палкой в самый желудок изнутри. Я поняла, что не выдержу больше ни мгновения этой пытки, но Маркус не собирался проявить снисхождение к моим мучениям и останавливать их. Я открыла рот и изо всех сил впилась зубами ему в плечо. Почувствовала на языке солоноватый привкус крови, и по ушам ударил вскрик Маркуса.
– Ты с ума сошла?! – заорал он.
Вес его тела мгновенно исчез с меня, и горячий поршень покинул недра моего тела, наконец, принося долгожданное облегчение и уменьшение боли. Я подскочила с кровати и бросилась в ванную, подальше от этого ужаса, чувствуя себя использованной и так глупо обманутой в своих ожиданиях. Дверь за моей спиной захлопнулась, и я прижала ладонь, создавая магическую связь между ней и проемом, которая не даст Маркусу ворваться за мной следом.
Меня колотила нервная дрожь, будто я несколько часов провела на жгучем морозе. Тошнота еще не отошла, а низ живота нестерпимо болел и тянул. Я почувствовала, что по ногам продолжает что-то течь, и развернулась к зеркалу. Ляжки были измазаны кровавыми разводами, они тянулись до самых колен, и густые редкие капли продолжали лениво сползать ниже. Я прижала ко рту ладонь и беззвучно зарыдала, ошеломленная этим зрелищем. Что я натворила? Где была моя голова, когда я согласилась на это?! Включила горячую воду и поскорее влезла в ванну, надеясь согреться и унять дрожь. И, возможно, смыть этот позор, которым я запятнала себя, вступив в связь до брака, еще и с технером. Маркус просто соблазнил меня, намереваясь воспользоваться для удовлетворения своих распутных желаний, а я, наивная неискушенная дурочка, повелась на его слова и действия.
Я плюхнулась на дно ванны, сжимаясь в комок и горько рыдая, оплакивая свое падение. Я допустила ошибку, которую теперь было не повернуть вспять. Заплаканными глазами я смотрела на красные водовороты, утекающие в слив ванны вместе с моей честью и гордостью. Сама была виновата, никто меня не принуждал и не заставлял, ведь я дала на это согласие, поддавшись искушению. Не захотела – ничего этого не случилось бы.
Низ живота тянул, словно начались месячные, а кровь все не останавливалась. Нужно было что-то с этим сделать и уменьшить боль. Я с трудом поднялась на ноги, чувствуя себя невероятно разбитой, и, тихо икая от почти закончившейся истерики, потянулась к своей полке с баночками. Выбрала среди них одну с заживляющей мазью, открутила крышку и аккуратно, одними подушечками пальцев, нанесла ее на себя, боясь лишний раз прикоснуться к саднящему лону. Через несколько минут мазь подействовала, и кровь остановилась. Боль унялась, и я начала приходить в себя.
Я еще долго сидела под горячим душем, прежде чем вода вымыла мысли, бесконечно роящиеся в моей голове. Что ж, что сделано, то сделано, пути назад нет. Теперь я женщина.
Я выключила воду и высушила тело от воды. Прислушалась к себе. Но не заметила никаких изменений. Мне не открылась какая-то великая тайна, я не приобрела новых ощущений и, в общем-то, чувствовала себя абсолютно так же, как и часом ранее. Разве что теперь я смогла бы заниматься сексом с…
О нет, я ведь сбежала от Маркуса, еще и укусила его до крови перед этим! Я растворила маленькую запирающую печать на двери и вышла в комнату, кутаясь в огромное полотенце. Но мужчины там не оказалось. Я выскочила в коридор и прислушалась к дому, надеясь на его подсказку, где находился гость. Он указал мне на гостевую спальню.
Я подошла к двери. Тяжелый темный дуб надежно скрывал того, кто находился по ту сторону. Нервно сглотнув, я занесла руку и робко постучала.
– Маркус?
Пару мгновений постояла под дверью, напряженно прислушиваясь. Но с той стороны не раздавалось ни звука. Неужели Маркус не понял, что я всего лишь испугалась, и если бы он сделал так, как я его просила, остановился бы на пару минут – то все было бы по-другому? Почему он ушел вот так, оставив меня одну, еще и спрятался в другой комнате? Я снова постучала, уже громче. Но ответа не последовало. Конечно, я могла бы самостоятельно войти и поговорить… но только я считала, что если человек не выходит сам из закрытой комнаты… значит, лучше к нему не лезть…
Глаза снова заполнились слезами. Я медленно отступила от двери, которой оградился от меня Маркус. Мне больше не на что было надеяться с этим человеком. Я почувствовала, как болезненно щемит в груди, и прижала к ней руки, быстрым шагом направляясь в свою комнату. Первое, за что зацепился глаз – это испачканная простыня. Словно художник неловко отряхнул кисть, которой рисовал очередное полотно, и теперь красные капли покоились на ней, напоминая мне своим росчерком об огромном провале. Я скомкала простыну, стянув ее с кровати вместе с одеялом и подушками, и запихнула в корзину в ванной комнате, с глаз долой, чтобы не видеть этого напоминания, и наспех перестелила постель. Я бухнулась на нее, сворачиваясь клубком и горько рыдая. Одиночество придавило меня могильной плитой, выдавливая из меня потоки слез и причиняя душевную боль. Я совершила такую большую ошибку…
Глава 13. Наизнанку.
– Вставай! – рявкнул голос почти над ухом, и я вздрогнула от испуга. С трудом разлепила закисшие от слез, которые я проливала почти весь вечер и полночи, глаза и потерла их ладонями, пытаясь прийти в себя после беспокойного сна.
– Ты не слышала, что я сказал? Поднимайся! – железным тоном потребовал голос.
Я с трудом села на кровати и подняла глаза на Маркуса. Он стоял в паре шагов от меня, расставив ноги и сцепив руки за спиной. На нем была его технеровская форма, чей вид заставил меня невольно вздрогнуть.
– Маркус? Что случилось? – промямлила я, глядя в его глаза. Я увидела в них лишь чистое золото. Золото – столь дорогостоящий и желанный металл, но ледяной и безжизненный, не способный согреть того, кто его носит, и окружающих.
– Одевайся, – приказал он. – Мы уходим.
На его лице не дрогнул ни единый мускул, и мне на мгновение показалось, что передо мной стоит человек, которого я вижу впервые в жизни.
– Куда? – глупо переспросила я.
– В Таврас, – отчеканил Маркус. По спине пробежал холод.
– В Таврас?! – воскликнула я дрожащим голосом, все еще не понимая, что происходило. – Но ты же говорил мне…
– Во-первых, – жестко перебил Маркус, глядя куда-то мимо меня, – кто тебе давал разрешение мне тыкать, магик?
– Что?.. Что происходит, Маркус? – я поднялась и сделала шаг к нему. Мне отчаянно захотелось его встряхнуть, чтобы поставить на место мозги, которые, как мне показалось, начали куда-то съезжать. Но мгновенно отшатнулась, когда он опустил на меня холодный безжизненный взгляд.
– Во-вторых, для тебя – господин Гордар, сэр, и никак иначе. Соблюдай субординацию “заключенный-конвоир”, магик.
Услышав это, я отпустила нервный смешок.
– Маркус, ты что, умом тронулся? Или ты решил меня так наказать за вчерашнее? Мне жаль, что я тебя укусила, но…
Договорить я не успела. Маркус тенью мелькнул в мою сторону. Его ладонь железной хваткой вцепилась в мою шею сзади, и уже через мгновение я лежала лицом на кровати, задыхаясь от боли и его веса на своей спине.
– Ты что, не поняла, что я сказал? – тихо произнес Маркус размеренным тоном мне на ухо. – Мне нужно еще раз тебе повторить про субординацию или, может, просто вдолбить в тебя это?
Его пальцы безжалостной клешней сжались на моем затылке, давя на какие-то болевые точки. Перед глазами поплыли темные круги, и я тихо запищала.
– Как ты смеешь нападать на меня в моем же доме?! На меня, давшую тебе кров, постель и еду?!
– Ни твой дом, ни ты сама для меня ничто не значат. Моя цель – доставить тебя в Таврас, остальное лишь детали.
– За что ты так со мной поступаешь? – всхлипнула я, не в силах сдержать слезы боли и обиды.
– Что-что ты опять сказала? – переспросил Маркус, наклоняясь ко мне и еще сильнее сжимая пальцы, грозя свернуть мне шею.
– Вы! За что Вы! – взвизгнула я и, наконец, почувствовала хоть какое-то облегчение.
– Я не обязан отчитываться в своих действиях перед шлюхой, – ответил Маркус.
– Что?! Я не… не… ты… то есть Вы… были ведь первым… – заикаясь пролепетала я, не зная, как поступить.
– Не важно, первый, третий, двадцатый. Это твоя натура. – Я услышала тихий смех за спиной. – Знавал я одну девицу, отсасывать любила – за уши не оттащишь. При этом оставалась целкой, берегла себя, как вы, женщины, частенько говорите “для того единственного”. Представляю, какой сюрприз получит тот, кто поведется на ее пустые слова о несуществующей любви.
– Но я… думала… – всхлипнула я, до последнего не желая верить в происходящее.
– Что? Неужели ты думала, что для меня это что-то будет это значить? Я даже не вспомню твое имя через пару месяцев. Правда, вот это будет напоминать о тебе некоторое время. – Я увидела у своих глаз плечо Маркуса с отметинами от моих зубов. Глубокими и красными, с запекшейся кровью. Даже клыки впечатались, пробив кожу. – Если останется шрам, я найду способ отыграться на тебе даже спустя время. – Тон Маркуса напугал меня еще больше, не суля совершенно ничего хорошего. – Но не надейся, что я оставлю хоть какое-то воспоминание о тебе. В случае надобности сделаю косметическую операцию, чтобы стереть память о грязной швали, посмевшей испортить мое тело. – Я услышала, что Маркус коротко вдохнул у меня возле уха и тут же громко фыркнул. – От тебя даже воняет как он затхлого амбара, набитого жухлыми листьями. Недоразвитый дикарь. А теперь поднялась и пошла собираться, иначе я тебя заставлю, и ты очень пожалеешь, что не сделала этого сама. Нас ждут.
Маркус поднялся с кровати и я, задыхаясь и захлебываясь слезами, подскочила на ноги следом.
– Кто… ждет? – икая, спросила я.
– У нас будет попутчица, – отчеканил Маркус. Внезапно он расплылся в улыбке, а его взгляд преобразился загоревшимся в них развратным огнем. – Утром я встретил на крыльце одну женщину. Она представилась Мирабэлль. И выяснилось, что, какое совпадение, нам по пути. Никогда не видел такой красавицы. У меня на нее большие планы, так что шевели задницей, пока у меня есть еще капля терпения на ничтожество вроде тебя.
Я внутренне похолодела, начав понимать, что произошло. Я бросилась к Маркусу и вцепилась в его куртку, встряхнув настолько, насколько получилось. Мне показалось, что я пытаюсь сдвинуть с места не человека, а статую, такую же холодную и безучастную к моим чувствам. Я ощутила, что от Маркуса веет магией. На него как-то повлияли.
– Слушай меня, – я почти сорвалась на крик, – нам нельзя идти с Мирабэлль, она колдунья и страшный человек. – Я уставилась в пустые желтые глаза Маркуса, понимая, что не найду в них отклика, но надеялась, что у меня получится до него достучаться, до того Маркуса, который мог согреть меня, вогнать в краску, подарить нежность и заставить сердце трепетать. – Я даже не знаю, сколько ей лет, никто не знает – затараторила я. – Она словно вечность живет в нашем городе, мы все ее боимся. Она никогда не делает добрых дел. К ней ходят только те, кто хочет причинить зло. Наговор, проклятие, насылание болезни – вот, чем занимается Мирабэлль. Старейшина не может ее изгнать, потому что она очень могущественна, потому ей просто разрешают жить на окраине. Она что-то с тобой сделала, попробуй вспомнить, были ли какие-то странные фразы, которые ты не понимал, или вспышки света? Ты у нее на поводке, она управляет тобой! Я знаю, ты не поступил бы так со мной по своей воле!
Маркус медленно взял меня за запястья, не разрывая зрительного контакта, и опустил руки.
– Ты понимаешь, что я тебе говорю? Нам нельзя идти с Мирабэлль! Она замышляет какое-то зло! Услышь меня, Маркус, пожалуйста!
Внезапно я ощутила тяжелый удар прямо в солнечное сплетение. Воздух мгновенно покинул легкие, и я упала на колени перед Маркусом, разевая рот, словно выброшенная на берег рыба, не в силах загнать в себя и глоток воздуха. Он ударил меня… Просто взял – и ударил в живот...
– Похоже, ты ничего не поняла из того, что я тебе сказал? – раздался надо мной жесткий голос, наполненный жидким металлом. – Существует множество способов причинить боль так, чтобы не оставить на теле следов. Это лишь один из них. Продолжим урок, или ты пойдешь собираться?
Каждое его слово резало меня ножом. Мне не удалось ничего изменить в этой ситуации. Передо мной стояло искаженное подобие Маркуса, от которого осталась лишь оболочка. И я никак не смогу противостоять этой оболочке, в разы сильнее меня.
Я, наконец, кое-как вдохнула и, держась за живот, поднялась на ноги. Я отвела взгляд от черных ботинок Маркуса и обреченно подошла к шкафу, начав одеваться. Это однозначно Мирабэлль, похоже на нее. Она просто выбрала негативное качество Маркуса, которое в обычной жизни он мог бы успешно подавлять и контролировать, вывела его на поверхность и усилила стократ. После чего направила в нужное ей русло. И я ничего не могла с этим сделать. Я слаба, я не умею влиять магией на людей, к тому же, этому нигде не учат. Потому мы все опасались Мирабэлль. Мы не знали, откуда она достала эти знания, и как могла их применять. Но одно я знала точно: если бы Маркус ей сопротивлялся, она не смогла бы ничего с ним сделать. Он сам дал ей в руки поводья, она лишь направляла его в нужную сторону.
Я оделась в новую рубаху и штаны, накинула свою куртку и полезла под кровать. Там обнаружился мой запасной рюкзак. В нем было намного меньше вещей, чем в первом, который я потеряла благодаря Маркусу, но хотя бы что-то. Надев его на плечи, я подошла к тому, кто превратился в моего ревностного конвоира.
– Наконец-то, – надменно бросил он, – в следующий раз шевелись быстрее.
Под его бдительным надзором, почти не помня себя, я собрала еду в дорогу. Все, что он делал, он подсознательно хотел бы сделать. Какая-то часть его души об этом думала. Возможно, я тоже была в этом виновата. Если бы я не заистерила вчера и не выгнала его, мы бы встретили утро в одной постели, и он не пошел бы на улицу, не встретил Мирабэлль. На глаза снова навернулись слезы, и я горько всхлипнула.
Когда я закончила сборы, Маркус закинул на плечи свою котомку и вывел меня на улицу, держа предплечье в железном капкане своих пальцев. Он словно намеренно причинял мне боль, заставляя изредка вскрикивать и пищать от толчков в спину.
Маркус потащил меня за собой по улице, и я слабо попыталась притормозить его.
– Я должна восстановить барьер вокруг дома и вернуть руну Миле. Иначе наш дом останется без защиты, пока не вернется кто-то из семьи.
– Я не заинтересован в задержках, и мне плевать на твой дом и твою семью, – хладнокровно ответил Маркус, продолжая тянуть меня следом. Я тихо заплакала от отчаяния и бессилия, боясь пикнуть слишком громко, чтобы не навлечь на себя новую волну гнева.
Вдали показалась женская фигура в длинном черном платье. У дороги, ведущей из города, стояла высокая статная женщина. Ее белоснежные волосы ниже пояса ниспадали призрачным водопадом. Тонкую талию обхватывал широкий черный пояс, на котором были равномерно развешаны небольшие холщовые мешочки и искривленный нож для сбора трав в ножнах.
Мирабэлль была единственной женщиной в городе, которая позволяла себе носить волосы распущенными, словно она вслух заявляла о том, что для нее законы были не писаны, а традиции ничего не значили. Она повернула к нам свое прекрасное круглое лицо с идеальными чертами и скользнула по мне безликими серыми глазами, грязными, как лужа после дождя.
– О, здравствуй, Николь, – она улыбнулась неискренней улыбкой, узнавая меня.
Маркус мгновенно отпустил мое предплечье и подошел к женщине. Он обворожительно улыбнулся ей как старой знакомой и протянул руки, норовя обхватить за талию, но Мирабэлль ловко предупредила его движение и увернулась. Она уперла тонкий пальчик, украшенный массивным перстнем с красным камнем, ему в грудь, и проворковала:
– Не сейчас, милый.
В ответ, Маркус лишь утробно заурчал, как довольный кот, расплываясь в еще более широкой улыбке. На душе стало так тошно, что я поспешила отвести взгляд от этой картины. В груди что-то болезненно сжалось, похожее одновременно на страх, злость и растерянность. Я не знала, что делать дальше.
Глава 14. Израненная мечта.
Я шла, не разбирая дороги. Голова была совершенно пустой, ни единой мысли, лишь густой туман, что заволок мои мысли. Маркус заставил меня идти впереди себя, сам же шагая рядом с Мирабэлль. Я была уверена, что эта прогулка не продлится долго. На колдунье было не дорожное платье, в нем она ходила по городу, и изредка я видела ее в нем возле ее низкорослого домика. Но для чего мы ей понадобились? Я никогда не делала ничего против нее, боясь навлечь гнев могущественного магика. Наверно, все дело в Маркусе. Его голос непрерывным бормотанием раздавался за моей спиной, прерываемый лишь редким посмеиванием. Мирабэлль за всю дорогу не проронила ни слова, никак не реагируя на его попытки обратить на себя внимание. Казалось, что он сорвался с цепи, вымещая злость на мне, а похоть – на ней.
Я пришла в себя только когда услышала голос Мирабэлль:
– Может, немного передохнем?
– Стой! – рявкнул мне в спину Маркус, и я мгновенно застыла на месте, словно приросла к земле, боясь ступить следующий шаг.
По мне, еще было очень рано делать привал. Мы шли не слишком долго, и я даже не начала ощущать усталость, да и солнце было высоко. Хотя с другой стороны, мы отошли достаточно далеко от Вайона.
Я медленно развернулась в сторону леса. Маркус, скинув с плеч сумку, суетился вокруг Мирабэлль, собирая хворост и снося его на небольшую полянку в нескольких шагах от дороги. Женщина медленным шагом, полным чувства собственного превосходства, подошла к нему ближе, и он галантно подал ей руку, помогая переступить какую-то крошечную канавку. Я внезапно поняла, что смотрю на все это, брезгливо скривившись. Гадкое чувство в груди разрасталось все сильнее, когда Маркус перехватил вторую ладонь Мирабэлль и пылко потянул ее к себе, заглядывая в глаза сверху-вниз. Но женщина мягким движением освободилась, вновь ускользнув из его объятий, и села на мешок Маркуса, вызвав в его глазах новый восхищенный взгляд.
– Кобель… – процедила я сквозь зубы, не сдержавшись.
Маркус коротко на меня посмотрел и отдал новый приказ:
– Марш собирать хворост.
– Я не рабыня! – вызверилась я на него, снимая с плеч рюкзак. – Я не обязана ничего собирать! Еще рано делать привал, мы шли недолго!
Лицо Маркуса исказилось такой ненавистью ко мне, что я задохнулась от страха. Он подошел ко мне широким шагом, и я сжалась, пожалев, что открыла рот и просто не пошла выполнять то, что мне сказали. Моей последней надеждой было то, что Мирабэлль бы его остановила и не позволила обращаться со мной как с мусором, но я ошиблась. Маркус схватил меня за шею и сдавил так, что я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Перед глазами поплыли мушки, а в голове зашумело. Кровь прилила и начала давить на глаза, и я задрожала, распахнув рот.
– Еще раз откроешь свою поганую пасть, шавка, и я изобью тебя до полусмерти, если ты не в состоянии запомнить простейшие требования. Поняла?
От страха я перестала соображать. Я только смотрела в испепеляющие лавовые глаза Маркуса, готовые сжечь меня дотла, уничтожить на месте, только чтобы добиться своей цели.
– Я задал тебе вопрос, – жестко повторил он, и я почувствовала, как его железные пальцы чуть ослабили хватку, пуская поток крови к голове. В макушку ударила горячая пульсирующая волна, и я хрипло просипела:
– Поняла…
– Тогда пошла выполнять мой приказ! И чтобы я тебя видел!
Он легко отбросил меня от себя так, что я упала на полотно сухих листьев. Схватившись за саднящее горло, я вскинула на него глаза и поползла в сторону леса. Через несколько шагов я подскочила на ноги и отбежала хотя бы на немного, чтобы быть не так близко к этой паре. Я оперлась ладонью о шершавый ствол дерева, пытаясь отдышаться. Сердце уже не колотилось как испуганно, как раньше, и голова прояснилась. Эта мразь, Мирабэлль, и не думала останавливать свою марионетку. Наверняка она бы и глазом не моргнула, сверни мне Маркус шею. Я все еще ощущала кожей его раскаленные металлические пальцы, и провела ладонью по шее, чтобы убедиться в своей мнимой свободе.
Лучше было не сердить Маркуса, маячившего между деревьев, еще больше, потому я начала наспех собирать хворост, весь подряд, что попадался мне под руку: крупный и мелкий, сырой и сухой, в листьях и с какими-то наросшими на ветках высохшими с прошлого года грибами. Довольно быстро у меня в руках была уже хорошая вязанка, и я пошла обратно к стоянке. Маркус даже место для нее выбрал отвратительное. Кто же останавливается прямо у дороги? А если привал короткий, то для чего нужен костер? Погода была на удивление тихая, и солнце по-весеннему пригревало.
Подойдя ближе, я увидела своих мучителей. Они стояли ко мне в профиль, еще не заметив моего приближения. Я невольно остановилась и неслышно отошла за дерево, положив хворост на землю, чтобы не мешал выглядывать. Маркус что-то тихо говорил, до меня доносился только его голос, слов я не разбирала. Он положил руки на пояс Мирабэлль и, улыбнувшись, скользнул ими ниже, притягивая ее тело, затянутое в черное платье, к себе.
Какой же красивой парой они были. Высокий, идеально сложенный Маркус и Мирабэлль, чья стать была словно у настоящей королевы. Глядя на них, я внезапно почувствовала себя полным ничтожеством. Вот, какие женщины нравились Маркусу. Ее белоснежные волосы контрастировали с одеждой и словно светились изнутри. Когда он наклонился к ее шее, оскалившись голодной улыбкой, которую когда-то дарил мне, Мирабэлль осторожно отстранила его от себя. Ее утонченные пальцы завозились с одним из мешочком, что висели на поясе, и через мгновение она протянула к глазам Маркуса ладонь, сжатую в кулак. Что-то произнесла одними губами – и резко дунула ему в лицо, разжав ладонь. Его голову окутало голубое облако и он, отшатнувшись, безвольно рухнул на землю.
Я стояла у своего дерева, не в силах даже пошевелиться, и следила, как Мирабэлль обошла Маркуса и остановилась у его правой руки. Присела на корточки, немного повозилась, и снова поднялась. Затем развернулась ровно в мою сторону, и я юркнула за ствол дерева.
– Нико-о-оль! – над лесом разнесся ее бархатный голос. – Николь, детка, ты где?
Я стояла за деревом, ни живая, ни мертвая, и боялась даже вдохнуть, чтобы Мирабэлль не услышала. Мне оставалось только надеяться, что она не пойдет меня искать. Что она сделала с Маркусом? Она убила его?
– Николь! – раздался еще один окрик, и я с трудом заставила себя остаться на месте, поскольку голос не приближался, и шагов я не слышала.
Мирабэлль что-то произнесла, и я увидела на деревьях передо мной зеленые отблески, словно на них отражалась вода, в которой решили поплескаться веселые солнечные зайчики. Я осторожно, одним глазком, выглянула из-за дерева, чтобы увидеть лишь последние мгновения того, как черное платье Мирабэлль скрывалось в портале буро-зеленого цвета. Когда он растворился в лесной тиши, я смогла, наконец, оторвать себя от дерева и выйти к стоянке.
Я с замирающим сердцем подошла к Маркусу. Он лежал на спине и не шевелился, и в первое мгновение я затрепетала от страха, решив, что Мирабэлль его убила, но он распахнул глаза и уставился на меня, видимо, услышав шаги. Его лицо было сплошь покрыто голубой пылью. Во взгляде Маркуса читались одновременно испуг, растерянность и боль. По крайней мере, он больше не был безжизненным и пустым, как ранее, значит, Мирабэлль его отпустила напоследок, отрезав свои нити. Я окинула взглядом мужчину и увидела, что в районе правого плеча рукав его куртки был срезан, а под тканью чернела вырезанная ножом глубокая широкая рана, из которой лилась кровь. Мне понадобилось несколько минут, чтобы понять, что произошло. Маркус все так же смотрел на меня, видимо, ища поддержки и помощи, и я обреченно вздохнула. Я подошла к неуклюже собранному им горящему костру и, вытащив из рюкзака нож, вытерла его о свою рубашку и сунула лезвием в пламя, подперев камнем, чтобы оно оставалось навесу. Следом я порылась в рюкзаке и достала бинт и чистую марлю.
Я переступила через Маркуса и села ему на живот, начав отирать его лицо от пыли под удивленный взгляд.
– Я говорила тебе, что не нужно идти за Мирабэлль… – произнесла я, даже испугавшись собственного холодного тона. Словно во мне что-то умерло, и теперь к нему обращалась именно эта часть, которую он убил, задавил собственными руками. – Жаль, что ты меня не услышал. – Я нервно сглотнула, медленно обводя краешком ткани его красивые черты, убирая этот порошок. – Я ведь для тебя никто. Просто мусор, грязный магик, о котором ты забудешь через пару месяцев. Но ты ведь… на самом деле ты не плохой человек, ведь так? Ты не можешь быть плохим человеком… – Меня начали душить непрошенные слезы, сдавливая горло, и я болезненно поднесла к нему ладонь. – Я бы не влюбилась в плохого человека… – выдавила я из себя, признаваясь, в конце концов, сама себе в том, что происходило в моей душе. На лицо Маркуса капнула моя слеза, и он удивленно моргнул. Я поспешно вытерла ее и свои глаза. – Да, ты наверно думаешь, что это все полная ерунда, – усмехнулась я сквозь слезы, – представляю, сколько раз ты это слышал в свой адрес, и сколькие женщины пытались привязать тебя к себе этими словами, произнося их всуе. Мне, увы, нечем тебя переубедить. Да я и не хочу. Но напоследок я помогу тебе не истечь кровью и не умереть в этом лесу. Это будет последний жест моей любви к тебе, но ты прочувствуешь всю ту боль, что причинил мне за эти несколько дней.
Полная решимости, я поднялась с его бедер и подошла к костру, бросив в него тряпку, испачканную голубой пылью. Пламя тихо вспыхнуло, протянув посиневшие пальцы к небу.
– Мирабэлль дунула на тебя обездвиживающим порошком, – объяснила я. – После него ты можешь только дышать и водить глазами. У нас им пользуются для самозащиты. Затем она, похоже, вырезала твой чип, если я что-то в чем-то понимаю. Ты проваляешься еще час недвижимый, но, боюсь, от такой раны ты можешь истечь кровью до того, как придешь в себя и сможешь оказать себе помощь. – Я натянула рукав на ладонь и осторожно достала из костра раскалившийся нож. – Потому, я прижгу тебе рану. – Я перевела взгляд на Маркуса и увидела в его глазах животных ужас. Почему-то я ощутила внутреннее удовлетворение от этого зрелища. Теперь я сильнее его, а он беспомощен и слаб, не способен что-то решать или защищаться от того, что с ним пожелают сделать. Если бы я захотела, я могла бы вонзить этот нож ему прямо в сердце.
Я подошла к его раненной руке и присела на корточки. Кровь успела натечь на землю бурым ручейком, мгновенно впитываясь в нее. Я могла бы просто наложить сдавливающий жгут и нанести заживляющую мазь. Посидеть с ним, пока кровь не остановится, и убрать повязку. Но это было бы слишком долго, и не так мучительно, как пытка, которую я приготовила Маркусу, движимая жаждой мести за себя.
– Я в последний раз помогу тебе. Все началось с моей помощи тебе, ею же и закончится. Надеюсь, ты этого никогда не забудешь, – произнесла я, прижимая к ране раскаленный металл.
Глаза Маркуса закатились под лоб, и ресницы задрожали. Его тело едва заметно выгнулось, не сдерживаемое даже парализующим порошком, и он чуть слышно застонал. В воздухе запахло жареным мясом. Я отняла металл от его руки, оценивая результат своих трудов. Кровь мгновенно свернулась, и рана больше не представляла опасности для жизни Маркуса. Он тяжело дышал, закрыв глаза, и я наспех перевязала рану бинтами прямо поверх куртки, лишь подложив под низ плоский тампон из марли, чтобы до момента, как Маркус найдет полноценную медицинскую помощь, в рану ничего не попало. Я поднялась с колен и отряхнулась.
