Текст книги "Дальнейшие похождения царевича Нараваханадатты"

Автор книги: Сомадева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

Волна шестая

Когда исцелились раны Гунакапы и он выздоровел, в благоприятный день, простившись с повелителем шабаров, Мриганкадатта покинул его дом и устремился к Удджайини, чтобы встретиться с Шашанкавати, а Маябату со своей свитой и предводителем пишачей Матангой довольно далеко сопровождал его, чтобы в нужный момент прийти на помощь. Шел Мриганкадатта вместе с Шрутадхи, Вималабуддхи, Гунакарой и Бхимапаракрамой через Виндхийский лес, разыскивая остальных друзей, разбросанных проклятием нага Параваты.

Однажды, остановившись на ночлег, уснул он вместе со своими советниками у корней какого-то дерева. Но отчего-то вдруг проснулся Мриганкадатта. Осмотрелся он и заметил, что тут же спит еще кто-то, кого не было среди его спутников. Заглянул Мриганкадатта в лицо спящему и обрадовался – обнаружил он, что нашелся еще один из его министров – Вичитракатха.

Проснулся и Вичитракатха и, увидав перед собою Мриганкадатту, своего повелителя, радостный, кинулся ему в ноги. А тот, обняв его, смотрел ему в лицо широко раскрытыми глазами, полными радости от неожиданной встречи. Тем временем проснулись и другие министры, и все они обрадовались Вичитракатхе, приветствовали его и расспрашивали, что с ним было, и каждый рассказал ему о своих приключениях. Тогда и Вичитракатха поведал – Мриганкадатте и всем друзьям о том, что с ним произошло.

«Когда проклятие Параваты разбросало нас всех кого куда, долго скитался я в помрачении один-одинешенек во тьме. Лишь на другой день, еще не придя в себя, усталый, дошел я до какого-то прекрасного и обширного города, раскинувшегося на краю леса. А там встретился мне некий божественного вида муж, которого сопровождали две женщины небесной красоты. Увидел он меня, обласкал, дал омыться прохладной водой и, введя во дворец, поднес божественной еды и сам вместе с двумя красавицами вкусил от нее.

Когда же завершилась трапеза, спросил я, отдохнувший, у него: «Кто ты, господин, и зачем спас меня, желавшего умереть? Нет со мной теперь моего господина, и непременно расстанусь я со своим телом». После этих слов рассказал я ему, что со всеми нами случилось, и, когда закончил, он, исполненный великодушия и благожелательности, стал меня уговаривать: «Я– якша, а эти две красавицы – мои жены, а ты – судьбою посланный гость, а принять гостя как можно почетнее – святой долг всякого хозяина дома. И я принял тебя как можно лучше. По какой же причине хочешь ты расстаться с жизнью? Разлука ваша не продлится вечно – непременно все вы встретитесь, когда закончится срок проклятия нага. Да разве, милый, рождается кто-либо в этом мире свободным от горестей и бед? Вот я хоть и якша, а послушай, какое горе пришлось мне пережить. Я расскажу тебе

о нищем брахмане Павитрадхаре и его жене якшини Саудамини

Есть город Тригарта, подобный венцу, украшающему чело Земли и сплетенному из добродетелей благородных людей. В том городе жил юный брахман Павитрадхара. Денег у него было немного, зато был он родовит, да и родни у него было достаточно. Жил он среди людей богатых и однажды задумался:,Незаметен я, нищий, среди богачей, словно слово, лишенное смысла, среди слов, сплетенных в прекрасную поэму. Благороден я и не могу поэтому ни служить, ни принять подаяния. Разыщу я где-нибудь в безлюдном лесу якшини – есть у меня для этого заклинание, сообщенное мне наставником».

Так рассудив, отправился он в лес и стал, зная нужные правила, искать якшини, а когда нашел, уговорил ее стать его женой. И стал он, уподобившись дереву, претерпевающему суровые зимы ради радужных весен, жить с нею, звавшейся Саудамини.

Заметив как-то раз, что Павитрадхара удручен тем, что нет у него сына, утешила его супруга: «Не грусти, благородный! Родится у нас сын. Вот послушай-ка, расскажу я тебе историю

об игроке Шридаршане

Есть на самом краю южной страны сторона, вся заросшая тамалой[88]88
  тамала – дерево с очень темной корой, кокосовая пальма.


[Закрыть], темной, как тучи, затмевающие солнце, и кажется, будто там рождаются летние ливни. Именно там находится жилище знаменитого якши Притхудары, а я, Саудамини, – его единственная дочь. С любовью растил меня отец, и странствовали мы с ним с одной горы на другую, и всюду я играла и резвилась в небесно-дивных садах. Однажды играла я с моей дорогой подругой Капишабхру в саду на горе Кайласе. Вдруг увидела я юного якшу, которого звали Аттахаса, и в то же мгновение и он заметил меня, стоявшую среди подруг, – и каждый из нас был восхищен красотой другого. Увидев это, мой отец, прославленный якша Притхудара, уверился, что мы равная пара, позвал Аттахасу и сговорился с ним. насчет нашей свадьбы. А после того, как был выбран благоприятный для этого день, увел он меня домой, а радостный Аттахаса ушел вместе со всеми своими друзьями к себе.

А на другой день пришла ко мне подруга моя Капишабхру, и была она как будто огорчена. Стала я настойчиво расспрашивать ее, и вот что она мне сказала: «Хоть и не следовало бы говорить об этом, но придется, милая, сообщить тебе горькую весть. Видела я сегодня по пути сюда твоего жениха Аттахасу, тоскующего по тебе в саду на холме Читрастхала, похожем на Гималаи, а развлекавшие его приятели забавы ради решили сделать его повелителем якшей, а его брата Дипташикху – Налакубарой[89]89
  Налакубара – сын бога богатств Куберы.


[Закрыть], сыном Куберы, а все другие прикинулись его министрами. Как раз в то время, когда твой милый так развлекался со своими приятелями, увидал их игру пролетавший в поднебесье Налакубара. Разгневался при виде этого сын бога богатств, призвал к себе Аттахасу и проклял его: «Как смеешь ты, раб, хотя бы и ради игры, изображать господина! За то, что ты, недоумок, стремишься вверх, становись смертным и ступай вниз, на землю!»

И как только он произнес свое проклятие, взмолился в отчаянии Аттахаса: «Ведь только для того, чтоб развеять тоску, повелитель, поступил я, неразумный, так, а не ради жажды власти. Смилуйся надо мной, могущественный владыка, сын повелителя богатств!».

Выслушав его мольбу и поняв по размышлении, что это действительно так, сказал ему Налакубара, когда кончится действие проклятия: «Станешь ты человеком, и от той самой якшини, по которой теперь тоскуешь, родится у тебя сын, и будет им твой брат Дипташикха. Лишь после этого ты и твоя жена снова станете якшами. Твой же брат, став твоим сыном, будет царствовать на земле и тоже избавится от проклятия». Закончил сын хранителя сокровищ говорить, и тотчас же Аттахаса куда-то исчез. Вот это все своими глазами увидав, в горе поспешила я, подруга, к тебе». И от рассказанного подругой такое охватило меня горе, что, оплакав себя, пошла я к родителям и обо всем им поведала. А после стала проводить время в ожидании встречи с возлюбленным. Тот Аттахаса – это ты, а Саудамини – я, и вот мы наконец встретились. Раз мы теперь вместе, то вскоре родится у нас и сын». Всем сказанным мудрой Саудамини был обрадован брахман Павитрадхара и обрел надежду на то, что у него родится сын.

Со временем родила ему та якшини сына, и благодаря появлению ребенка озарились радостью их души и их дом, а как только Павитрадхара взглянул сыну в лицо, тотчас же обрел божественный облик и стал якшей Аттахасой. И молвил он жене своей, якшини: «Кончилось проклятие, довлевшее над нами, милая, и вновь я стал Аттахасой. Теперь снова пойдем мы с тобой своей дорогой». Возразила ему на это жена: «А как же дитя твое, в котором из-за проклятия воплощен твой брат? Следовало бы подумать о нем». Подумал Аттахаса, поразмыслил и так ей ответил: «Живет, милая, в этом городе брахман Девадаршана. Пять огней[90]90
  пять огней – имеются в виду три огня, постоянно поддерживаемые брахманом: огонь домашнего очага – гархапатья, и два жертвенных – с восточной стороны дома – ахавания и с южной – дакшинагни, огонь в самом доме – авасатхья и огонь для общины – сабхья.


[Закрыть] он раздувает сам, а еще два – голод в животах у жены и у него, лишенного потомства и богатства. Однажды, когда он предавался подвигам, ради того, чтобы родился у него сын, и старался всячески умилостивить божественного Агни, явился тот ему и повелел: «Будет у тебя сын, только не из утробы рожденный, а приемный, и благодаря этому, брахман, исчезнет твоя нищета!» Вот и ждет теперь Девадаршана, когда свершится то, что предрек ему бог. Вот и нужно отдать наше дитя на воспитание этому, брахману. Ведь так предназначено!»

Так сказал Аттахаса своей милой и, положив младенца на горшок, полный золотых монет, и надев ему на шею ожерелье из драгоценнейших камней, ночью, когда тот брахман Девадаршана и его жена крепко спали, оставил ребенка и все сокровища у них в доме, а сам с Саудамини улетел небесной дорогой.

Проснулся брахман Девадаршана и увидал младенца, сверкавшего подобно юному месяцу ожерельем драгоценных созвездий. Стал Девадаршана с женой размышлять, что бы это означало, и тогда заметил горшок с золотом, заглянул в него, и тотчас же вспомнил веление божественного Агни, и обрадовался.

Взял Девадаршана сыночка малого, доставшегося по велению судьбы, и сокровище и в то же утро устроил великий праздник, а на одиннадцатый день дал он мальчику имя Шридаршана, которого тот заслуживал, так как означало оно «встреча с богиней счастья». Девадаршана разбогател, но продолжал совершать жертвоприношения и вместе с тем вкушал всякие удовольствия.

Рос Шридаршана в отцовском доме и достиг высоких знаний в ведах, и прочих науках, искусно владел он, мужественный, и различным оружием. Когда же распрощался он с детством и достиг юности, отец его, Девадаршана, отправился в паломничество на места священного омовения и в Праяге[91]91
  Праяга – совр. Аллахабад, священный город индусов, стоящий у слияния рек Ганга и Джамны. По поверьям индусов, само произнесение названия города или прикладывание к телу взятой из этого города земли избавляет от всех грехов. Праяга – единственный город, оставшийся неразрушенным во время пралая (см. прим. 3) к Книге о Веле.


[Закрыть] скончался, а когда весть об этом дошла до матери, вступила она на погребальный костер. Горько оплакивавший их Шридаршана совершил все предписанные шастрами обряды. Мало-помалу истощилось его горе, и, поскольку не было у него ни жены, ни родственников, а был он образован, по воле судьбы увлекся игрой в кости, и немного времени прошло, как из-за этого порока до того убавилось богатство его, что и на еду не хватало.

Однажды после того, как пробыл он в игорном доме, не имея и крошки во рту, целых три дня, так как не мог выйти из него от стыда, потому что не осталось на нем уже никакой пристойной одежды, но и не принимая никакой еды от других, услышал он, как заговорил с ним один из его приятелей– игрок Мукхарака: «Что ты делаешь глупости? Уж такое это злое занятие – игра в кости! Разве не знаешь ты, что всякий бросок костей – игривый взгляд богини Неудачи? Уж так творец устроил, что только руки служат игроку одеждой, грязь – постелью, перекресток дорог – домом, а разорение – женой. Что ж ты, мудрый, не берешь еды, которую тебе дают? Что ж ты себя так мучаешь? Скажи мне, чего не может достигнуть настойчивый человек, пока он жив? Послушай-ка

о царе Бхунандане и о том, как он, несмотря на неразумие свое, достиг конечного избавления

Есть такой благодатный край Кашмир, истинное украшение земли, созданный творцом словно для того, чтобы радости, которые на небе можно только видеть, здесь могли бы действительно радовать людей, край, где ряды высокостенных дворцов с их серебристо-белыми стенами подражают утесам, окружающим подножия Гималая. Для того и создал творец это второе небо, и две богини, Шри и Сарасвати, постоянно спорили, кому из них здесь отдают предпочтение. И когда одна из них говорила: «Мне!» – другая возражала ей: «Нет, мне!» Увенчанный же ледяными вершинами Гималаи защищал его своим телом, как бы говоря: «Не будет сюда доступа Кали[92]92
  Кали – демон зла, царствующий, по представлениям индусов, над миром в настоящее время. Его власть началась 17 и 18 февраля 3102 г. до н. э. и удержится еще 427 тыс. лет, пока не явится снова на землю бог Вишну в ипостаси белого коня (Калки) и не уничтожит мир, чтобы затем воссоздать его и начать новую мировую эпоху, которой не будет конца, и люди во время его царствования будут справедливы и высоконравственны.


[Закрыть], врагу веры!» – а река Витаста[93]93
  река Витаста – совр. Биас, один из притоков Инда.


[Закрыть], всплескивая волнами, словно руками, гнала прочь грех: «Убирайся прочь от мест, где сами боги совершают священные омовения!».

Вот в этом-то благословенном краю правил когда-то царь Бхунандана, наставник во всем, что касалось сословий и ступеней жизни[94]94
  …что касается сословий и ступеней жизни – т. е. не допускал смешения варн (сословий брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр) и требовал строгого соблюдения предписывавшихся индуизмом ашрам, ступеней жизни (см. прим. 18).


[Закрыть], истинный месяц, радующий светом своим подданных, искушенный в науках и сказаниях, о доблести которого вещали следы ногтей, оставленные им на полных персях наложниц враждебных ему царей и на подвергнутых им разорению их царствах, а о мудрости его, преданного одному лишь черному богу Кришне[95]95
  дайтьи – сыновья Дити, одной из праматерей, фигурирующей в ведических мифах, от мудреца Кашьяпы, одного из семи праотцов всего сущего. От тринадцати дочерей мудреца Дакши, которых Кашьяпа взял в жены, родились от Адити – адитьи, т. е. добрые боги Арьяман, Бхага, Дхатра, Парджанья; от Аришты, или Муни, – гандхарвы, небесные музыканты; от Дити – асуры и дайтьи, титаны, соперничающие с богами; от Дану – данавы; от Винаты – Гаруда, небесный коршун; от Кадру – наги, змеи; от Кхасы – якши и ракшасы, соответственно добрые и злые духи; от Кродхи – пишачи и другие чудища с острыми зубами, пожирающие мясо; от Калаки и Пуломы – соответственно калаканджа и паулома, многочисленные свирепые и сильные существа; от Сурабхи – рудры, боги бури, и Рохини, прародительница всех рогатых существ, и т. д.


[Закрыть], говорило то, что его подданные всегда жили в мире и не были им ведомы черные дела.

Случилось так, что однажды, на двенадцатый день светлой половины месяца, после того как совершил царь по всем правилам поклонение Вишну, увидел он во сне, как приблизилась к нему какая-то девушка из дайтьев[96]96
  Кришна – воплощение Вишну.


[Закрыть]и слилась с ним в объятиях. Проснулся он и не увидел ее, но заметил на теле своем следы ее объятий[97]97
  …следы ее объятий – имеются в виду следы порошка шафрана и разных притираний, в том числе сандалового масла.


[Закрыть] и удивился: «Видно, спящего меня обнимала какая-то небесная дева и обманула меня!» Поняв это, опечалился он и стал мучаться от разлуки, да так, что забросил все государственные дела. Не находя никакого способа добыть ту деву, подумал Бхунандана: «Ведь то мгновенное счастье досталось мне по милости Вишну, – так уединюсь же я где-нибудь и ради соединения с нею стану умилостивлять Вишну, сбросив с себя петлю государственных забот, которые теперь без нее – увы! – утратили всю прелесть».

Рассудив так, позвал Бхунандана министров и, объяснив им все, передал царство своему младшему брату Сунандане, а сам, избавившись от этого бремени, отправился на тиртху, образовавшуюся там, где Вишну поставил ногу, когда он был в аватаре карлика[98]98
  аватара карлика – одна из ипостасей Вишну. По индуистским преданиям, в давние времена правил в одной из стран Южной Индии могучий, щедрый и высокодобродетельный авура Махабали. В его царстве все люди жили счастливо и мирно. Благодаря своему подвижничеству и добродетелям он покорил все три мира – небесный, земной и подземный – и сам могущественный верховный бог Индра испугался и обратился к Вишну с просьбой укротить Махабали. Вишну, зная, что одной из добродетелей Махабали является щедрость, принял облик карлика-брахмана и явился к нему, и обратился с просьбой пожаловать столько земли, сколько он может отмерить за три шага. Махабали согласился и тогда Вишну одним шагом перешагнул все небо, другим через всю землю, третьим низверг Махабали в подземное царство.
  В Керале каждый год справляется праздник о нем, когда Махабали по милости Вишну может подняться на землю и посмотреть, хорошо ли живет его народ. В Махараштре бытует пожелание «Пусть минуют нас несчастья и наступит царство Бали».


[Закрыть], а тиртха та называлась Крамасара, и была она окружена горами, в которые обратились три великих бога – Брахма, Вишну и Махешвара[99]99
  Махешвара – один из эпитетов Шивы.


[Закрыть], а стопа Вишну словно из зависти к Витаете создала в Кашмире небесную реку Вишувати. Вот на этой тиртхе и стал раджа совершать свои подвиги, позабыв обо всех радостях, словно чатака[100]100
  чатака – род индийской кукушки. По народному поверью, чатака не может пить воду наклоняя голову, так как ей мешает султанчик на голове, доставшийся ей в наказание за то, что в прежнем рождении она выбранила невестку за ничтожную провинность. Именно поэтому она может утолять жажду лишь дождевыми каплями.


[Закрыть], жаждущая в жаркое время лишь свежей воды.

Уже двенадцать лет совершал он подвиги, как вдруг появился однажды в той стороне некий подвижник, наилучший из мудрецов, с рыжими волосами, уложенными на голове пирамидой, в лохмотьях, сопровождаемый множеством учеников, подобный самому Шиве, словно сошедшему с окружных гор. Увидав Бхунандану, он исполнился к царю приязнью и, приблизившись, расспросил его, что и как, а затем, подумав мгновение, сказал следующее: «Та дева из дайтьев, раджа, живет в Патале[101]101
  Патала – подземный мир; один из миров индийской мифологии (см. прим. 161).


[Закрыть]. Успокойся, доставлю я ее тебе. А я сам – сын брахмана Яджни, живущего в южных краях и совершающего жертвоприношения, а имя мое – Бхутивасу, и я – наставник йогов. Благодаря знаниям, сообщенным мне отцом, узнал я из «Шастры о Патале», какие нужны заклятия и каким образом их произносить, чтобы умилостивить Хатакешвару[102]102
  Хатакешвара – повелитель хатаков, один из эпитетов Шивы.


[Закрыть]. После этого отправился я на гору Шрипарвату[103]103
  Шрипарвата – «достойная гора», т. е. Кайласа, жилище Шивы. Название это может быть приложено и ко всякой горе, пользующейся репутацией священной. Так, оно является синонимом горы Срисайлам.


[Закрыть] и когда умилостивил подвигами Шиву трехокого, явился он передо мной и изволил повелеть: «Ступай, и когда вкусишь ты в подземном мире наслаждение с девой из дайтьев, снова придешь ко мне, а пока слушай – расскажу я тебе, как туда попасть. Есть много путей, ведущих в Паталу, но самый большой и знаменитый находится в Кашмирских краях, и сделан он был великим асуром Маем[104]104
  Май – замечательно искусный мастер и мудрец, наставник асуров, сын мудреца Кашьяпы и прародительницы Дану.


[Закрыть]. По этому пути Уша[105]105
  Здесь пересказана легенда о том, как Уша, дочь асура Ваны, увидела во сне красивого юношу Анируддху и с помощью своей приятельницы, искусной художницы Читралекхи, рисовавшей для нее людей и богов, соединилась с ним. Отец Уши разгневался и велел схватить Анируддху. На выручку Анируддхе кинулись его отец Прадьюмна, дед Кришна и двоюродный дед Баларама, вызволили его и он вместе со своей возлюбленной вернулся в Двараку.


[Закрыть], дочь асура Баны, провела Анируддху в тайные сады Данавов[106]106
  данавы – титаны индийской мифологии, сыновья легендарного мудреца Кашьяпы, прародителя богов и асуров, и прародительницы Дану, дочери прародителя Дакши. Иногда название «данавы» употребляется как синоним «асуров».


[Закрыть] и веселилась там с ним, а Прадьюмна[107]107
  Прадьюмна – сын Кришны, считавшийся земным воплощением бога любви Камы, после того как тот был испепелен Шивой.


[Закрыть], чтобы спасти своего сына, сделал еще один ход туда через горную вершину и оставил его открытым. Чтобы защитить этот ход, поставил он туда Дургу под именем Шарики[108]108
  Дурга, Шарика – эпитет Деви, супруги Шивы.


[Закрыть], умолив ее множеством хвалебных молитв оберегать его. Поэтому и теперь это место известно под двумя названиями– Прадьюмнашикхара и Шарикакута. Ступай через этот проход со своими спутниками в Паталу, и по моей милости достигнешь ты успеха!»

Сказал он все это и скрылся, а я по его благоволению достиг совершенного знания и вот пришел теперь в эти края. Идем же, раджа, теперь вместе на Шарикакуту – отведу я тебя в Паталу к той, с которой жаждешь встретиться». И когда кончил говорить подвижник, ответил Бхунандана согласием, и отправились они на Шарикакуту. Совершили они омовение в потоке Витасты, поклонились Винаяке, помолились богине Шарике, совершили обряд, очищающий все страны света, и тогда подвижник, осененный милостью Кары, разбросал повсюду горчичные зерна и нашел вход. Вступили под его своды подвижник с учениками и раджа Бхунандана и шли по пределам Паталы пять суток, и днем, и ночью, а на шестой день переправились через Гангу, текущую в Патале, и на серебристой земле увидели дивный лес, изобиловавший сандаловыми и камфарными деревьями, алоэ и кустами кораллов и благоухавший ароматом вечно цветущих золотых лотосов, а в нем устремившийся к небу просторный храм Шивы, сверкающий красотой лестниц, сделанных из драгоценных камней, стен, блистающих золотом, колонн из рубинов и святая святых из лунного камня.

И тогда молвил подвижник, мудрейший из мудрецов, своим ученикам и царю Бхунандане, стоявшим в изумлении: «Вот обитель бога, которого почитают во всех мирах, славящегося в Патале Хатакешвары. Почтим же его!» И тогда они, омывшиеся в подземной Ганге, принесли могучему Шамбху[109]109
  Шамбху – «великодушный», один из эпитетов Шивы.


[Закрыть] жертву цветами, растущими в Патале. Когда же после жертвоприношения отдохнули они, пошли дальше и достигли раскидистого дерева джамбу[110]110
  джамбу – священное дерево, растущее на мифической горе Меру и покрывающее своей тенью землю. Его плоды громадные, как слоны, когда созревают, падают на склоны горы и из сока этих плодов образуется река Джамбу, воды которой даруют бессмертие.


[Закрыть], с которого падали зрелые плоды. Увидев это дерево, предупредил подвижник своих спутников: «Нельзя вам есть плоды его, а если отведаете их, будет от этого худо». Но хоть и слышали все это, а один из его учеников, изголодавшийся, схватил плод, и съел его, и тотчас же обратился в безмолвный камень. При виде этого все испугались и не стали трогать плодов. Пройдя еще целый кос, оказались подвижник с учениками и Бхунандана перед стеной из золота, в которой была дверь, сделанная из наилучших драгоценностей, а по обеим сторонам ее увидели поставленных, чтобы никто не мог в нее войти, двух баранов, с телами из железа, готовых пронзить путников рогами, но ударил подвижник заговоренным жезлом по их головам, и исчезли они, словно от удара молнии. Когда же прошли через ту дверь подвижник с учениками и Бхунанданой, то увидели за ней множество чудесных, выстроенных из золота и драгоценных камней домов, а в дверях каждого из них могучих стражей, с железными палицами в руках, прикусивших от ярости клыками нижние губы. И тогда все пришедшие с подвижником уселись под одним деревом, а сам подвижник погрузился в глубокое йогическое размышление[111]111
  Йогическое размышление – абсолютная концентрация мысли, позволяющая преодолевать любые препятствия и осуществлять любые желания.


[Закрыть], отвращающее препятствия, и из-за этого все свирепые стражники скрылись за дверьми, и тотчас же вместо них появились красавицы, наряженные в дивные одежды и богатые украшения, и прислужницы – девы из дайтьев, приблизившись к каждому из пришедших, от имени своей госпожи пригласили войти. Тогда подвижник сказал всем спутникам: «Когда войдете, ни в чем не нарушайте воли своих возлюбленных» – и с несколькими из них вошел в самый лучший дворец. А там соединился он с девой из дайтьев, вкусил с ней высочайшее наслаждение. А каждый из его спутников вошел в отдельный из этих дивных дворцов и изведал дополна счастье любви с дочерьми дайтьев. И раджа Бхунандана тоже был увлечен девой, почтительно склонившейся перед ним, во дворец, выстроенный из наилучших драгоценных камней и окруженный стенами, выложенными драгоценными камнями. В этих стенах отражалась спутница Бхунанданы, и казалось ему, что окружен он целым сонмом служанок. А дворец тот был поставлен на основание из сапфиров, и чудилось, будто и не дворец это, а колесница, мчащаяся по небесной тверди к победе, или щедро украшенный самим Ачьютой дворец потомков Вришни, в котором по прихоти бога любви веселились хмельные красавицы, с пьянящей нежностью тел которых не мог бы сравниться ни один цветок. Когда вступил в этот дворец Бхунандана, услышал он дивную музыку и увидел прелестную дочь асура, когда-то приснившуюся ему, излучавшую сияние, – словно из-за того, что нет в Патале ни солнца, ни небесного света, велел Праджапати заново создать драгоценные камни и все прочее с помощью ее красоты. Узрев ее несказанную прелесть, от радости заплакал раджа, и слезы словно смывали с его глаз осквернение, причиненное тем, что смотрел он на других женщин, а она, которую звали Кумудини, окруженная, будто зарослью белых лилий, множеством служанок, вившихся вокруг нее, словно пчелы вокруг цветка, тоже испытала необычайную радость, увидев царя. Поднялась она и, взяв его за руки и промолвив: «Измучила я, верно, тебя», с почтением усадила его. Дала она ему омыться, отдохнуть, надеть одежду и украшения и отвела в сад, чтобы угостить хмельным. А там уселась она с ним под деревом на берегу пруда, полного вина, смешанного с жиром трупов, висевших на деревьях, росших по берегам, и кровью, и подала ему чашу, полную этой жидкости, и предложила выпить. Но не взял Бхунандана это отвратительное месиво. «Не будет тебе счастья, если не выпьешь ты этого!» – настаивала красавица. Он же возражал: «Будь что будет, а пить эту гадость не стану!» И тогда швырнула она чашу ему в голову и ушла, а служанки подхватили царя, глаза которого были залеплены всякой дрянью, и бросили в глубокий колодец. И как только бросили его, тотчас же увидел он себя в том самом лесу тиртхи Крамасара, в окружении блиставших снеговыми вершинами гор, словно смеявшихся над ним белым смехом. Огорченный и удивленный, озадаченный и обманутый, подумал он: «Где же сад дочери дайтьи и как я снова попал на гору Крамасару? И что это за диво? То ли мираж мне привиделся? То ли на меня помрачение нашло? Или потому это, наверное, случилось, что не исполнил я сказанного ею? Ведь слышал я, что подвижник сказал, да пренебрег его словами! Да, не следовало мне ругать то питье! Ведь она меня только испытывала. После того как бросила она в меня чашу с ним, ведь разнеслось божественное благоухание. Так вот всегда у нерешительных – даже после великих трудов никакой награды не достается, всегда богиня удачи поворачивается к ним спиной».

Так рассуждал он про себя, а тем временем привлеченные сладостным запахом, исходившим от его тела, слетелись к нему пчелы и начали жалить, а он, готовый уже и умереть, подумал: «Вот ведь напасть! Желанного плода не добыл, так тут тебе нежеланная беда – вот как малодушному с веталой встречаться!» И до того доняли его пчелы, что он и вовсе решил расстаться с телом. Увидел царя в таком состоянии случайный прохожий, преисполненный сострадания сын мудреца, подбежал и отогнал пчел, а потом спросил у Бхунанданы, что с ним случилось, и стал наставлять его:

«Пока, раджа, ты обладаешь телом, как могут прекратиться страдания? Поэтому мудрые, не обращая на них внимания, всегда устремляются к целям жизни человеческой. Пока ты не уяснил, что Ачьюта, Ишана и Виринчи[112]112
  …Ачьюта, Ишана и Виринчи – Ачьюта – «несокрушимый», один из эпитетов Брахмы. Ишана – «повелитель северо-востока», эпитет Шивы. Виринчи – имя Брахмы, Шивы или Вишну; в данном случае относится к Вишну. Как следует из самого текста, во времена Сомадевы идея единобожия получила значительное распространение; здесь важнейшие боги индуизма рассматриваются как проявление единого божества.


[Закрыть] есть одно и то же и почитание каждого из них отдельно не приносит пользы, поэтому ты, думая о Брахме, Вишну и Махешваре как о едином и неразделимом божестве, настойчиво продолжай здесь подвиги еще двенадцать лет. Тогда непременно и возлюбленную получишь, и над землей будешь царствовать, и избавления достигнешь. Вот тело твое уже обрело божественный запах, так чтобы пчелы тебя больше не жалили, возьми заговоренную шкуру черной антилопы и закутайся в нее». И с этими словами отдал ему мудрец заговоренную шкуру и ушел, а Бхунандана, молвив:,Так тому и быть!» – укрепился в таком решении и остался жить на той тиртхе, и за двенадцать лет он так порадовал Шиву своими подвигами, что та самая Кумудини сама к нему прибежала, и он с ней отправился в Паталу и долго жил там с ней, как с женой, и вкусил многие наслаждения, и, наконец, достиг конечного избавления.

Вот так все те, кто неколебимо тверд и решителен, достигают своей цели, как бы далека она ни была. Ты же, Шридаршана, непременно будешь счастлив – обладаешь ты добрыми признаками. Так к чему же из-за волнения лишаешь ты себя пищи?»

И когда голодный Шридаршана выслушал ночью в игорном доме рассказанную ему Мукхаракой историю, он так отвечал:,Как ты сказал, так оно и есть! Но как же я, принадлежащий к высокому роду, могу появиться в городе, доведенный до такого состояния игрой в кости? Стыдно мне! Но если не помешаешь ты мне, друг, уйти этой ночью на чужбину, то я поем». Согласился на это Мукхарака, принес ему еды, и Шридаршана поел. А после того как тот поел, отправился Мукхарака из любви к Шридаршане вместе с ним на чужбину.

Когда они так шли, то по какой-то причине пролетали тем же путем, но в поднебесье, отец и мать Шридаршаны, Саудамини и Аттахаса, когда-то оставившие его, увидели сына, обнищавшего из-за игры в кости и устремившегося на чужбину, и, преисполненные любви, обратились к нему с небес, оставаясь незримыми: «О Шридаршана, твоя мать, жена Девадаршаны, зарыла в своих покоях принадлежавшие ей украшения. Пойди за ними и, когда выкопаешь, обязательно уходи в Малаву, где правит могучий и богатый царь Шрисена. Он когда-то в юности тяжело пострадал от игры в кости и потому устроил обширную обитель для потерпевших неудачу игроков, где получают они и жилье и еду, какую только захотят. Ступай туда, сынок, и да будет тебе благо!»

Услыхав донесшиеся до него с небес такие слова, вернулся Шридаршана в тот дом вместе со своим другом, и выкопал из земли те заветные драгоценности, и, обрадованный, сочтя все это милостью божества, отправился вместе с Мукхаракой в Малаву.

Шли они и ночь, и день, а к вечеру после долгого и трудного пути дошли до деревни Бахухасия и уселись на берегу пруда, недалеко от деревни. Смыли они с себя дорожную пыль, а когда пили воду, пришла за водой небывалой красоты девушка, и была она похожа на Рати, голубой лотос, подпаленный огнем, которым Шива сжег Каму[113]113
  которым Шива сжег Каму – здесь имеется в виду легенда о том, как бог любви Кама, пытаясь пробудить у Шивы, погруженного в аскетические подвиги, любовную страсть, был обращен Шивой в пепел. Чтобы не нарушить своего духовного сосредоточения, Шива усилием воли создал себе на лбу третий глаз и изверг из него молнию, которая и сожгла Каму.


[Закрыть]. Она, посмотрев на Шридаршану взором, исполненным любви, подошла к нему, восхищенно смотревшему, и его другу и спросила: «Откуда вы пришли сюда, достойные, в это злосчастное место? По незнанию, словно мотыльки, попали вы в пылающий огонь!»

Смущенный ее словами Мукхарака спросил девушку: «Кто ты и что значит все тобой сказанное?» И тогда она молвила: «Расскажу я вам коротко, а вы слушайте.

Есть большая и прославленная деревня, называющаяся Сугхоша, отданная в кормление брахманам, и жил в ней брахман Падмагарбха, до тонкости знавший веды, а у него была жена из высокого рода, по имени Шашикала, и родились у них двое хороших детей – сын, которому дали имя Мукхарака, и дочь Падмиштха – это я. Брат мой Мукхарака еще в детстве был погублен игрой в кости, покинул дом и ушел куда-то на чужбину. С горя умерла моя матушка, а отец, потрясенный двумя несчастьями, покинул дом и, взяв меня, пошел разыскивать сына. Дошли мы в своих скитаниях по воле судьбы до этой деревни, а живет здесь знаменитый вор и главарь шайки разбойников брахман Васубхути. Но брахман он только по имени – когда оказались мы здесь, он со своими подручными схватил моего батюшку и лишил его и жизни, и золота, которое при нем было, а меня отвел к себе в дом и держал взаперти, вознамерясь отдать меня в жены сыну своему Субхути. Да, видно, благодаря добрым делам моим в прежних рождениях все еще не вернулся он с тех пор, как ушел грабить караваны, а что со мной будет, то в руках судьбы. Если разбойник этот увидит вас здесь, то непременно учинит над вами насилие, так что подумайте, как уйти отсюда».

Когда же договорила она эти слова, то Мукхарака вдруг узнал ее, разрыдался, обнял и проговорил сквозь слезы: «О Падмиштха! Ведь это же я, твой брат Мукхарака, погубитель родных! Увы, сестрица, горе мне, злосчастному!» При его словах охваченная горем Падмиштха узнала его, и, пока они обнимались, оплакивая родителей, Шридаршана успокаивал их и, найдя подходящее время, сказал: «Не время предаваться печали, а нужно сейчас подумать, как спастись, хотя бы и расставшись с тем богатством, что у нас есть». И тогда они, сдержав свое горе, условились о том, что каждый должен делать.

Шридаршана, исхудавший от долгого поста, растянулся на берегу пруда, изобразив больного, Мукхарака сел у него в ногах и горько заплакал, а Падмиштха поспешила к предводителю воров и сообщила ему: «Какой-то путник, ослабевший, лежит на берегу пруда, а с ним еще один, видно, его слуга». Услыхал это вор и послал своих сообщников разведать, что это за люди, а те пришли на берег и, когда увидели двоих, про которых говорила Падмиштха, спросили у Мукхараки: «Кто ты, любезный, и почему так заливаешься слезами?» А он, прикинувшись убитым горем, ответил так: «Это брахман, мой старший брат, пошел по святым местам вместе со мной, да в скитаниях прицепилась к нему хворь, и, добравшись досюда, вовсе он обессилел и попросил меня: «Встань, милый, приготовь мне быстренько ложе из травы дарбхи и приведи из этой деревни какого-нибудь добродетельного брахмана. Отдам я ему все свое достояние, потому что не пережить мне нынешней ночи». Когда договорил он это здесь, на чужбине, уже зашло солнце, и не знал я, глупец, что делать, и стал, убитый горем, плакать и взывать о помощи. Привели бы вы сюда какого-нибудь брахмана, чтобы брат, пока он еще жив, смог бы отдать своей рукой все, что у него есть. Поспешите, не переживет он ночи, а я такого горя переносить не смогу и взойду на костер вместе с ним. Сделайте гак, милостивцы, – вы нам, здесь, на чужбине, единственная родня!»

Выслушали воры его речь, прониклись состраданием и, вернувшись к главарю, доложили: «Ступай туда и прими сам в дар то богатство, которое брахман отдает. Следует его принять – само в наши руки валится». На это сказал Васубхути: «Это что еще за порядок? Где это видано, чтобы так нам доставалось богатство, без убийства? Непременно нужно нам его убить, не то беда нам будет, если без убийства заберем мы его богатство». Но возразили злодею воры: «Чего нам бояться? Одно дело грабеж, другое дело – от умирающего дар принять. А если окажутся они утром еще живы, так мы их прикончим. А если не сделаем так, то какой смысл в напрасном убийстве брахмана?» Согласился с ними Васубхути и отправился ночью к Шридаршане, а Шридаршана кое-что из материнских украшений скрыл, а кое-что отдал и прерывисто при этом дышал и говорил запинаясь, а вор, довольный тем, что получил, ушел со своими сообщниками к себе домой.

Вот все воры уснули, и тогда прибежала Падмиштха к Шридаршане и Мукхараке, и, посоветовавшись втроем, поспешили они в Малавутой дорогой, на которой разбойники не бывают.

Далеко ушли они в ту ночь и дошли до большого леса, который, ощетинившись колючками, будто дрожал от страха и метался из стороны в сторону, словно глаза пугливых ланей, и высохшие лианы в нем были подобны иссохшим телам, а шорох и скрип ветвей и коры – рыданиям, и от рева тигров, львов и других хищных зверей трепетал он весь. Целый день с трудом пробирались они через этот страшный лес, и наконец, словно сжалившись над ними, умерило солнце свой пыл и зашло. Усталые, голодные и измученные, сели они у корней дерева и вдруг заметили вдалеке огонь.

«Видно, деревня неподалеку. Пойду-ка я туда и посмотрю», – проговорил Шридаршана и пошел на свет, а когда дошел, то увидел дворец, выстроенный из драгоценных камней, – это от него исходило сияние, подобное свету пламени, а во дворце – небесной красоты якшини, окруженную множеством якшей, у которых ступни были повернуты вперед пятками, а оба глаза смотрели в разные стороны. Заметив, что они приносили и уносили разные яства и питье, он, смелый, подошел к якшини и попросил то, что гостю полагается. Довольная его смелостью, дала она ему все, что гость попросил и для себя самого и для спутников, а он взял якшу, которому она приказала все это нести на спине, и отправился к Падмиштхе и Мукхараке. Отпустив якшу, он вместе с ними отведал всяких божественных яств и напился прохладной и чистой воды.