Текст книги "Психоконструкт (СИ)"

Автор книги: sollh

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Гражданин Кейл, вас ожидают, проходите. – Знакомая медсестра приветливо улыбнулась ему. Винсент кивнул и улыбнулся в ответ. Она в хорошем настроении, значит, результаты его тестов не так уж плохи.

– Доброе утро, гражданин Кейл. – Вежливо поздоровался доктор и указал ему на стул напротив себя. – Продолжим нашу беседу. Вы хорошо сегодня спали?

– Не очень, честно говоря. Засиделся за компьютером и поздно пошёл спать. – Винсент пожал плечами. Он солгал так просто и естественно, что даже сам удивился. Полуправда – это не совсем ложь. – Так что утром едва не проспал.

– Что ж вы так себя не бережёте, гражданин Кейл? Я внимательно просмотрел ваши опросники, они немало меня удивили. Конечно, вам пришлось пережить большой стресс, но всё же. – Доктор продолжал улыбаться мягко и участливо, но Винсента от этой улыбки почему-то пробрала дрожь. – Я хотел бы, чтобы вы заполнили ещё одну анкету, а потом побеседуем о том, что произошло.

Винсент кивнул и взял протянутые доктором листы с вопросами. Тест оказался большим и нудным, с повторяющимися переиначенными вопросами, ловушками на честность и явными провокациями. Потом ему пришлось рассказывать о том задании, на котором ранили начальника Гарда. Два раза подряд. Доктор иногда останавливал его, требовал подробностей. Винсент рассказал всё, что смог вспомнить. И факты, и свои эмоции. Да, он был растерян и напуган, да, шокирован, но он уже пришёл в себя. Штатный психолог в клинике поговорил с ним сразу после того, как его туда привезли, перед тем, как отпустить домой.

– Вижу, вы всё ещё пытаетесь подавлять свои эмоции и переживания. Вероятно, вы и сами этого не осознаёте. – Доктор поднял руку, не давая Винсенту возразить. – Я смотрю результаты вашего теста, боюсь, вы обманываете самого себя.

– Нет, я не обманываю. Доктор, со мной всё в порядке. Да, я переживал, и сильно, но вы же знаете – я быстро прихожу в себя, хорошо справляюсь со стрессом. – Винсент изо всех сил старался не запаниковать. Он заставлял себя не думать о том, что сейчас скажет доктор, но его мозг безжалостно анализировал данные.

– Да, я всё понимаю, гражданин Кейл. Но вы пережили большой стресс, очень плохо, что вы не обратились ко мне раньше. Вам стоит пройти реабилитацию. – Доктор поднял телефону трубку и нажал кнопку быстрого набора номера. – Зайди ко мне, пожалуйста.

Винсент поражённо молчал, он не мог вымолвить ни слова. Реабилитацию? Сейчас? Он же в порядке! Никакого скрытого стресса в нём нет!

– Ну же, не стоит так волноваться. Просто отдохнёте немного и с новыми силами вернётесь к работе. – Улыбка стала ещё более приторной и фальшивой. – Не стоит нервничать.

Винсент кивнул. Он ничего не мог сделать – попробует доказать или сбежать, одним отдыхом не отделается. Если врач сказал, что он переутомлён, то так оно и есть. Сказался стресс и необычность ситуации. Все законы и правила, весь опыт и привычка сейчас были против него. Решение доктора логично, хотя Винсент и не мог принять его. Объективно всё именно так, как он и говорит.

Дверь открылась, в комнату вошёл крепкий молодой мужчина и невысокая хрупкая женщина лет сорока. Она поздоровалась с доктором и Винсентом, глянув на последнего оценивающе. Она улыбалась, но глаза её были безразличными.

– Гражданин Кейл, пройдите с доктором Дорл. Приятного вам отдыха. – И он вернулся к своим делам.

Винсент покорно последовал за женщиной, сзади него шёл её спутник – на удивление бесшумно при таком росте и массе. Доктор всё решил ещё до их сегодняшней встречи. Та анкета и разговор были нужные ему для отчёта, только и всего. Это всего пара дней. Почему-то Винсенту казалось, что он врёт самому себе.

Центр реабилитации, которым заведовала доктор Дорл, находился в двухэтажном здании, соединённым с центром психокоррекции широким коридором. Фактически это было одно растянутое здание и один центр с двумя ядрами. Одно ядро – проверка граждан и выявление патологий. Второе – помощь гражданам с несильными отклонениями. Войти на территорию центра второго ядра можно было только по спецпропуску, двери закрывались плотно и были очень толстыми. Винсент непонимающе смотрел на сложную систему защиты. Это ведь не тюрьма и не лечебница для душевнобольных. Всего лишь санаторий или что-то вроде того.

– Я отведу тебя в твою комнату. Не выходи из неё до обеда. Обед в два, пойдёшь туда же, куда остальные. А я пока займусь бумагами. – Женщина словно отдавала приказы. Она даже не смотрела на Винсента, словно ей было на него плевать. Даже говорила быстро, как будто хотела побыстрее отделаться от рутинной обязанности.

Она остановилась у одной из одинаковых дверей с висящим на ней металлическим номером 18/56.

– Теперь ты будешь жить здесь, располагайся. Если будет что-то нужно, обращайся к санитарам и врачам. Ничего из дома на время лечения ты взять не сможешь. На работу сообщат. – Отчеканила доктор Дорл с таким безразлично-брезгливым видом, будто приказывала выбросить испортившиеся продукты. – Никаких контактов со знакомыми и друзьями – это тоже часть лечения. Телефон придётся отдать мне, тебе его вернут после окончания лечения.

Мужчина, сопровождавший доктора, мягко, но настойчиво подтолкнул Винсента к двери. Ему ничего не оставалось, кроме как зайти в комнату. Всё произошло так быстро, что он даже не успел ничего понять. Никаких контактов? Ничего нельзя взять с собой? Что это за лечение такое?

Комната оказалась небольшой, но уютной. Стол, стул, письменный стол, кровать и кресло, полка с книгами – что-то из популярного сейчас, часы на стене. Шкаф для одежды – там же сменное постельное бельё и тёплый плед.

– Как я в такое вляпался? – Винсент готов был взвыть от отчаянья. Таким опустошённым и бессильным он не чувствовал себя никогда.

Лучшим выходом было переждать несколько дней. Это всё быстро закончится, так доктор сказал. Раньше Винсент поверил бы ему, не задумываясь. Раньше, когда у него было меньше информации и опыта. Сейчас, после всех предупреждений, он боялся. Что если кто-то из Скрижалей пытается убрать его с дороги? Он тогда отсюда вообще не выберется. Никогда.

Ни контактов, ни денег, ни вещей, ни возможности сделать хоть что-то и хоть кому-то доказать – он здоров. Винсент не хотел допускать даже мысли, что действительно болен. Нет, это не безумие. Не безумие.

Оставшиеся до обеда часы тянулись мучительно долго. Винсент то мерил шагами комнату, то бездумно выдвигал ящики стола или рылся в шкафу, или просто сидел в кресле, глядя в стену. Едва минутная стрелка с громким щелчком сдвинулась к цифре двенадцать, прозвучал мелодичный, но очень громкий сигнал – время обеда.

Винсент вышел из своей комнаты и направился туда же, куда брели другие пациенты. Мужчины и женщины разных возрастов и комплекции, все в одинаковых блузках и штанах. У себя в шкафу он тоже нашёл несколько комплектов и даже успел переодеться. Но то, что они подошли по размеру, говорило только об одном – решение врача не было спонтанным, как минимум, он принял его вчера после их беседы.

Отметив это наблюдение как важное, но не срочное, Винсент продолжил изучать окружающую обстановку. Первая паника прошла, ему надо было понять, где он оказался, и какие здесь правила. Ещё со школы он помнил – абсолютно любой социум живёт по своим неписаным правилам. Этот не был исключением. Больше всего Винсента поразили глаза пациентов. Некоторые смотрели с надеждой, некоторые – со злобой, кто-то с отчаянье, а кто-то с безразличием. Были и те, у кого взгляд был просто пустым. Винсенту это наблюдение совсем не понравилось, слишком разные и неприятные выводы он мог сделать из этого.

У раздаточной стойки вытянулась длинная очередь. Винсент стал в самый конец, за ним подошли ещё несколько человек. В столовой было неприятно тихо. Он помнил постоянную болтовню, смех и громкие разговоры в кафетерии их офиса. С трудом вспомнилась студенческая столовая с её вечным возбуждением и скоростным поеданием булочек параллельно с изучением конспектов. А здесь – только шуршание ткани и тихий стук подносов. Ни разговора, ни смеха, ни даже ругательств. И медсёстры с добрыми и насквозь фальшивыми улыбками ходят между столов, проверяя, всё ли в порядке. Винсент подошёл к стойке, худощавый парень в белом халате протянул ему поднос с едой и отвернулся. Пришлось сразу отойти, следующий в очереди уже начал неодобрительно на него смотреть.

Винсент нашёл свободное место – столик на четверых был пуст, а ему не хотелось подсаживаться к кому-то. Набор блюд был стандартным, будто списанным из учебников здорового питания. И все они казались совершенно безвкусными.

– Новенький? – На стол перед ним с противным скрипом опустился поднос.

Винсент поднял глаза. Напротив него стоял молодой мужчина со спутанными светлыми волосами и серыми, полубезумными глазами. Он казался до крайности измождённым и странно, дергано улыбался.

– Да, только утром сюда попал. – Винсент решил проверить свои опасения. Этот человек со странным горящим взглядом казался если и не союзником, но точно не врагом. В этих условиях и в этой ситуации. – Через два-три дня выйду.

– Не выйдешь. – Подтвердил сероглазый его опасения. – Отсюда никто не выходит. Никто не возвращается к обычной жизни. Вот скажи, каких людей ты видишь?

– Дай подумать. – Винсент ещё раз осмотрел других пациентов, большинство из которых уже успело взять свою порцию. – Я вижу надеющихся, злых, отчаявшихся и безразличных.

– Очень чёткое распределение, новенький. – Усмехнулся сероглазый. Он взял вилку с подноса и прикусил кончик, начал посасывать зубцы, не прекращая улыбаться. – Первые – они как ты, думают, что скоро выйдут обновлёнными, что все их проблемы скоро решатся чудесным образом. Вторые – злятся, что их долго не отпускают. Они ещё ни о чём не догадываются. Третьи уже всё поняли. А вот четвёртые – сдались. Все проходят эти этапы. Ну ещё есть немногие, кто свихивается окончательно, их переводят уже в серьёзные лечебницы. Так что? Ты здесь или туда?

– Пока здесь, а там видно будет. – Серьёзно ответил Винсент. Он не собирался до конца дней оставаться в центре реабилитации, но и попасть в клинику не хотелось. – А ты сам?

– А я иду по грани. Не даю себе закиснуть, но и не слишком буяню, чтобы не упекли туда, откуда точно не сбежать. – Усмешка сероглазого стала ещё шире. Винсент на секунду подумал, что психиатрическая клиника была бы для его нового знакомого в самый раз.

– А отсюда сбежать можно? – Винсент говорил шутливо, словно ему это было совершенно не интересно.

– Одному – нет. – Сероглазый встал и взял свой поднос с нетронутой едой в руки. – А ты, вижу, в деле. По глазам. Ты, главное, не пей их таблетки. И помни, они следят за тобой даже в душе!

После этих слов, сказанных достаточно громко, чтобы их услышали за соседними столами, сероглазый вывернул содержимое своего подноса на пол. Винсент всё ещё удивлённо смотрел на своего нового знакомого, а к нему уже пробирались между столами санитары. Один из них едва не упал, но в последний момент ухватился за край ближайшего стола. Подставившая ему подножку пожилая женщина мелко захихикала. Винсент определил её как ещё злую, но уже почти отчаявшуюся.

Сероглазого увели, он почти не сопротивлялся, только пытался убедить каждого, мимо кого проходил, что врачи поставили камеры в душах и туалетах. Винсент покачал головой и вернулся к обеду. Еда действительно была не слишком вкусной, зато питательной и лёгкой. Он невольно подумал, что начальник Гард вряд ли согласился бы на такую при всей её полезности. Он всегда считал вкус блюда необходимым компонентом, без которого еда не является едой. Эти же пюре с варёной курятиной и овощной суп были совершенно безвкусными.

– Вам не стоит так расстраиваться, гражданин. – Напротив него за стол села молодая миловидная медсестра. Винсент снова отложил вилку и посмотрел на неё. – Этот человек болен, и очень сильно. Он уже не первый раз пытается голодать. Мы стараемся не заставлять наших пациентов и не кормим их насильно, пока это не угрожает их жизни и здоровью. Вам не стоит обращать внимания на его слова и поведение. Он просто сбивает вас с толку. Его лечение затянулось из-за его же собственного нежелания сотрудничать.

– Да, я понимаю. – Вежливо улыбнулся Винсент. За всё это время никто не спросил и не назвал его по имени.

Слишком быстро, слишком явно ему пытались внушить, что слова того сероглазого – ложь. Он вёл себя странно, но он единственный, кто не побоялся сказать вслух то, что знали здесь все, о чём твердили Винсенту раньше Трэй и Локи. Если его сюда отправили – обратно уже не выпустят. Сняли, как пешку с игральной доски.

– Не хочу быть пешкой. – Упрямо пробормотал себе под нос Винсент, когда шёл вместе с остальными на процедуры. Задумчивая девушка с двумя косичками обернулась, услышав его слова, и посмотрела на него с пониманием и сочувствием.

До вечера весь день оказался забит какими-то совершенно бессмысленными делами. Лечебная физкультура, долгая беседа с улыбчивым доктором-психиатром, какой-то скучный и приторно радостный фильм в небольшом кинотеатре, обязательные полчаса в игровой комнате, которые Винсент просто проспал. Ужин был чуть менее безвкусным, чем обед. И желе на десерт дали трёхцветное, со сливочными прослойками. Потом все так же покорно и одной колонной прошли в читальный зал. Час перед сном на какую-нибудь спокойную книгу или журнал, чтобы ужин успел улечься, а мозг – расслабиться.

Винсент бесцельно бродил между стеллажами, читая первые попавшиеся корешки. Ничего подходящего. И сероглазого после обеда он так ни разу и не видел. Винсент выбрал какой-то слезливый дамский роман и нашёл глазами ту девушку с косичками.

– Добрый вечер. – Он дождался кивка и сел в кресло рядом с ней, положил книгу на читальный столик. – Я только утром здесь оказался, ничего ещё не знаю, а обращаться к санитарам как-то неловко.

– Понимаю, вас. Я сама здесь не так давно. – Девушка посмотрела на обложку книги Винсента и понимающе улыбнулась. – Мне здесь тоже совершенно нечего читать. Поэтому выбираю какую-нибудь книгу наугад. Или думаю прочитать подряд какую-нибудь полку. Это не имеет значения, все книги здесь такие пресные.

– Я ничего здесь не читал. – Винсент грустно покачал головой. С этой девушкой было легко говорить, но в её голосе и позе сквозила безнадёжность. – Скажите, а как вас зовут?

– Это не важно. Если тебя и спросят, то скорее уже в какой комнате ты живёшь. Это ещё имеет смысл. Есть более привилегированные, есть для новичков, есть для возмутителей спокойствия. – Девушка улыбнулась устало и безразлично. Она была здесь недавно, но успела пропитаться этим местом сильнее, чем многие другие. Винсент отметил для себя, что у неё, скорее всего, хорошая фантазия и восприимчивость. – Так что мой номер 25/01, а твой?

– Мой 18/56. Новичок, да? – Винсент спрятал за улыбкой своё разочарование. Она умела сочувствовать и только поэтому казалась живой. – Может быть, вы сможете ответить ещё на один вопрос? Почему здесь никто ни с кем не разговаривает?

– А о чём? У всех всё одинаково. Разве что таблетки могут быть разные, но не их же вкус и цвет обсуждать? – Девушка пожала плечами, она принимала как должное почти полную социальную изоляцию пациентов. – Едва мы попадаем сюда, нам говорят – следуйте за остальными и делайте как они. Все молчат, и мы молчим, просто идёт туда же, куда они. Делаем тоже, что они.

– Спасибо. – Винсент кивнул, поёжившись от накатившегося откуда-то из живота ужаса. – Спокойной ночи.

Он встал и направился к выходу из библиотеки, хотя время на чтение ещё не прошло. Никто не остановил его, хотя спиной он чувствовал недоумённые взгляды. Разве так можно? Ему было страшно находиться среди покорных существ, ещё недавно бывших людьми. Дойдя до своей комнаты, он остановился. Сероглазый говорил, что камеры слежения есть везде. Это его паранойя?

Винсент выругался и открыл дверь. Всё так же, как было утром. Он прошёл в ванную и с неудовольствием обнаружил, что запереться внутри нельзя.

– Хоть немного личной жизни! Хотя какая там жизнь? – Винсент включил воду, выкрутив горячий кран до упора. – Полная социальная кастрация и подавление коммуникативных потребностей. Он был прав, тут не лечат, и выпускать отсюда нет смысла.

Винсент выключил воду и залез в ванну. Было непривычно и неудобно – слишком сильно она отличалась от той, к которой он привык. Здесь отличалось всё, и приспосабливаться ему совершенно не хотелось. Но одному не сбежать – так он сказал. Винсент был уверен – сероглазый пытался. Значит, знает все опасные места и способы слежки и контроля.

– Только бы выбраться. – Едва слышно пробормотал Винсент. Дальше он сможет найти тех, кто обелит его имя, исправит эту ошибку.

Беги отсюда! Не сдавайся!

– Сам знаю. – На выдохе, даже по губам не разобрать. Винсент не стал протирать запотевшее маленькое зеркало, он знал, чьё лицо в нём увидит – голова уже начала побаливать, как всегда, когда он видел это чужое лицо. Только сейчас подсказки ему были не нужны. Сдаваться он не собирался. Не здесь! Тут не было нормальной еды, нормального сладкого и нормальных книг. Даже не было нормального чая, не говоря уже о кофе – только травяной.

Следующее утро началось с мелодичного, но настойчивого звонка. Винсент едва не свалился с кровати – не слишком удобной и узкой – пытаясь найти будильник. Через некоторое время звон прекратился сам собой. Потом был завтрак, процедуры, беседы с психотерапевтом и отдых перед обедом. Всё повторилось на третий день, и на четвёртый. Винсент не прекращал искать среди пациентов сероглазого, но его не было. Спрашивать у санитаров было опасно. Оставалось только верить, что он не придумал его сам от отчаянья и страха. И стараться не принимать таблетки.

Через пять дней сероглазый, наконец, появился за завтраком, ещё более нервный и худой, чем при их первой встрече. Он прошёл мимо Винсента с подносом и едва заметно ему кивнул. Было в его движениях что-то странное, почти неестественное. Санитары проводили сероглазого подозрительными взглядами, но остались стоять на своих местах.

Винсент забрал свою порцию и направился к дальней части столовой, туда, где у самой стены сидел его единственный друг в этом странном заведении. Ему было совершенно наплевать на то, что подумают санитары и медсёстры.

– Давно не виделись. – Винсент поставил свой поднос на столик и сел. Сероглазый вяло ковырял ложкой кашу, но есть даже не пытался. – Ты плохо выглядишь.

– Это после карцера. – Ядовито бросил сероглазый. Потом он всё-таки пересилил себя и почти с отвращением проглотил одну ложку каши.

– Карцера? Это же не тюрьма! – Винсент говорил тихо, хотя после такого заявления ему захотелось вскочить и закричать. Их же считают больными, как они смеют так с ними обращаться?

– По сути как раз тюрьма. Не бери в голову. Как, осмотрелся, нравится? – Яда в его голосе стало ещё больше. Винсент поморщился и кивнул.

– В чём-то ты прав. Здесь происходит полная социальная деградация граждан. – Это должно было возмущать, но Винсент был слишком напуган. – Я не понимаю, зачем они это делают.

– Всё просто. Нет мыслей – не опасных идей. Нет компании – не с кем их обсуждать. Это своего рода очистка до полного отбеливания мозга. – Сероглазый стал активней перемешивать кашу, а потом съел три ложки подряд. – Сюда не всех пихают, только тех, кто мыслит слишком опасно. Остальных действительно быстренько подлечивают и отправляют домой. Так что считай тюрьма. Для инакомыслящих.

Пока он жевал, Винсент думал над его словами. Действительно, это что-то вроде стерилизации мозга. Однообразная рутина, отсутствие новых впечатлений, какого-либо стресса, успокоительные лекарства, никакой работы – всё это забивает мысли, спутывает их, а потом убивает. Тот, кто не думает, точно не опасен – крайняя мера, гуманная эвтаназия личности.

– Ты понимаешь, парень. – Сероглазый удовлетворённо кивнул.

– Понимаю. Как тебя зовут? Только не говори, что по номеру карцера, где ты бываешь чаще всего. – Винсент улыбнулся и зачерпнул со своей тарелки варёных овощей. Здесь их готовили как-то безвкусно. Даже хуже, чем в готовых обедах, а это говорит о многом.

– Можешь называть Трикстером. – Усмехнулся сероглазый. Ему нравилась его собственная шутка.

– Трикстер? Странное имя. – Недоумённо проговорил Винсент, пробуя новое слово на вкус. – Моё обычное – Винсент.

– Это не имя. Так называли богов-шутников, понимаешь? Богов, которые несли хаос. Не злые, но и совсем не добрые. Источники раздоров. Такие были в каждой культуре. – Сероглазый самодовольно улыбнулся. Он сам придумал себе это прозвище, но никто ещё не спрашивал его имя. – Я прочитал о них в одной книге. Она была в библиотеке, в самом дальнем углу. Её быстро убрали, кажется.

– Понятно. Думаю, тебе оно подходит. Так я и буду тебя звать. – Винсент подумал, что не знает, сколько времени Трикстер провёл в этом центре и помнит ли ещё своё настоящее имя. – Кстати, ты говорил, что отсюда можно сбежать. Ты не врал?

– Не врал. А ты доверчивый. – Хихикнул Трикстер. Его всё это начало забавлять. Еда в общей столовой точно была лучше тех кормовых смесей и пайков, что давали провинившимся. – Я ведь могу быть провокатором. Я не каждому всё это говорю, знаешь ли. Только тем, кто действительно может, понимаешь?

– Понимаю, только ты не провокатор, Трикстер. Ты отчаявшийся. Потому тебя и не отправили дальше в лечебницу. – Винсент давно уже это понял. Все попытки сбежать, все выходки – всё это было отчаяньем, гораздо более громким, чем у остальных пациентов. – Ты для них индикатор. Выявляешь тех, кто не сдался, кто может попытаться сбежать или кто слишком много думает.

– Отчаявшийся? Вот как? Ладно. Пусть так. Индикатор? Ну и пусть! Слушай меня. Когда у нас будет физкультура, минут через десять отпросись в туалет. Я буду ждать тебя там. – Трикстер наклонился вперёд и перешёл на шёпот. – Я знаю места, где нет камер.

– Хорошо, я приду. – Винсент кивнул. Этот парень определённо был сумасшедшим, но если он мог вытащить его отсюда, это не имело значения.

Больше они не разговаривали, молча доели свои порции и разошлись. До самого обеда Винсент не видел Трикстера. Они не пересеклись ни на процедурах, ни в комнате отдыха, зато он чувствовал, что за ним следят. Как минимум двое санитаров всё время находились с ним в одной комнате, медсёстры и врачи общались с ним больше и вежливее обычного, ненавязчиво пытались выспросить, о чём он говорил с сероглазым. Если бы Винсент сам не занимался подобным, если бы не знал, как выводить собеседника на нужную тему, как избегать вопросов и искать ответы в намёках и оговорках, он бы поддался. Но для опытного «рыбака» все их попытки казались слишком очевидными. За обедом они с Трикстером сели за разные столики.

Лечебная физкультура обычно проводилась в специальных залах небольшими группами после очередной беседы с психиатром и приёма лекарств. Череда неторопливых растяжек и длительные занятия на беговых дорожках. Винсенту всё это быстро надоело, он никогда не увлекался спортом, как начальник Гард. Медленные однотипные действия – это ещё куда не шло, но час ходить с одной скоростью… ему некуда было девать свои мысли. Согласно правилам, он должен был думать о чём-то приятном или не думать вообще, а на самом деле постоянно прокручивал события последних дней в голове, анализировал поведение Трикстера и врачей, пытался понять, кто такой Пигмалион и зачем он ему нужен.

– Простите, доктор, мне нужно отойти. – Винсент вполне правдоподобно изобразил смущение. – Я ненадолго.

– Конечно, возвращайтесь скорее, я поставлю ваш тренажёр на паузу, потом сможете продолжить. – Доктор улыбнулась и проводила его взглядом до самой двери.

Винсент поднял голову и посмотрел на потолок. Камеры, везде он находил камеры. За ними наблюдали, следили постоянно и неусыпно. Полный контроль и подавление, как в страшном сне. По коридору прямо, на первом повороте налево и вторая дверь – мужской туалет. Винсент зашёл внутрь и огляделся. Трикстер сказал, что будет ждать его там, он, скорее всего, занимался в другой комнате, где-то рядом.

– Эй, сюда. – Приглушённый шёпот из одной из кабинок. Винсент усмехнулся, так вот, где нет камер! Ему едва удалось втиснуться в узкое пространство – места хватало только на одного.

– Отлично, и что теперь? – Винсент стоял, прижавшись спиной к стенке кабинки. – Ты говорил, что знаешь, как сбежать, но один не можешь.

– Всё так. Я знаю, когда меняются смены, как они проверяют, все ли на месте. Знаю, как пройти наружу в обход охраны. – Трикстер заметно нервничал и говорил быстро, торопливо, словно боялся, что Винсент передумает. – Они фиксируют, сколько раз дверь в комнату открывалась и закрывалась. Если ты откроешь её после отбоя, они тут же это заметят. Я несколько раз засыпался, прежде чем понял.

– Как это обойти? – Винсент нахмурился и попытался встать поудобнее – сероглазый на него едва не падал.

– Можно, вполне можно. Но для этого потребуется бумага. Тебе придётся вырвать несколько листов из любой книги или журнала, но только так, чтобы этого никто не видел. – Трикстер прикусил костяшку на указательном пальце левой руки. Какое-то время он молчал, обдумывая, можно ли рассказать новому знакомому больше. – И вынести из библиотеки. Они смотрят, чтобы никто ничего не выносил. И не попадись на камеры, в библиотеке их заметить не трудно. Ещё за шкафом с научной литературой есть дверь в подсобку – я там часто прячусь. Можешь тоже туда прийти, я помогу спрятать бумагу.

– Хорошо, попробую сегодня перед сном. – Винсент сам невольно закусил губу, повторяя за сероглазым нервный жест. Всё это походило на паранойю, игры сумасшедших, но он продолжал убеждать себя, что это необходимо. Только бы выбраться отсюда!

– Лучше бы завтра, конечно. Не стоит спешить, надо подготовиться как следует. – Трикстер смотрел куда угодно, только не на Винсента.

– Чего ты боишься? Серьёзно! Я здесь долго не протяну, мне надоело! – Винсент почувствовал, как в нём закипает гнев. Этот человек сам толкал его на неприемлемое для гражданина сопротивление власти, а теперь вдруг стал отговаривать.

– Ничего я не боюсь! Просто не хочу, чтобы нас поймали. – Трикстер виновато посмотрел на Винсента и улыбнулся. Получилось не слишком убедительно. Даже врачи и санитары улыбались более правдоподобными, хоть и насквозь фальшивыми улыбками.

– Нас не поймают. Запомни это. Просто покажи как. – Винсент упрямо сжал губы. Он уже сбегал и прятался. Он уже отказывался и подчинялся. За те дни, что прошли после встречи с Фениксом, с ним успело случиться столько всего, что бояться он почти разучился. – Трястись от страха будем, когда выберемся отсюда.

– Хорошо, добудь бумагу и иди в подсобку, я потом всё расскажу. – Трикстер упрямо мотнул головой. Он не собирался рассказывать всё сразу. Если этот упрямый человек пойдёт один, точно провалится. А это, может быть, последний шанс. Винсент не ошибся, Трикстер давно уже стал отчаявшимся.

– Добуду. – Винсент кивнул и аккуратно открыл дверь кабинки. Камеры вроде бы только над входом, надо выйти так, чтобы Трикстер остался незаметным. Вряд ли кто-то будет внимательно просматривать записи камер в туалете. По крайней мере, до их побега.

Возвращаться к монотонной ходьбе не хотелось, и Винсент решил ещё немного постоять в коридоре и подумать. Трикстер явно был напуган, но чем? Точно не возможным провалом. Он пытался сбежать много раз и много раз провоцировал медперсонал. И он, и они давно к этому привыкли. Так что могло измениться? Винсент усмехнулся и хлопнул себя по лбу. Совсем мозги зачерствели без сладкого! Он боялся успеха. И мира, что ждёт его за этими стенами.

Выкрасть лист бумаги оказалось не так просто, как думал Винсент. В библиотеке и читальном зале за пациентами постоянно наблюдали санитары и медсёстры. Над столиками и в углах он заметил камеры наблюдения – их даже не пытались спрятать.

– Главное, вести себя естественно. – Пробормотал Винсент себе под нос, стоя между двумя стеллажами.

Этому его учили на курсах перед тем, как позволить «рыбачить» на первых форумах. Главное – естественность и непринуждённость. Ты – это ты, без всяких скрытых мотивов. Ты – та личность, которую создал для этого форума или чата. Без лжи, без притворства. Только так тебе поверят. Освоить это было действительно трудно, Винсент даже в обычной жизни с трудом разговаривал с незнакомыми людьми. Писать оказалось проще, а вот поддерживать непротиворечивую личину – сложнее. Их преподаватель заставлял каждого проходить тесты и беседы, придумывать себе личности. Он не успокоился, пока не получил удовлетворительный результат от каждого. Винсент закончил этот курс одним из последних, зато все уроки помнил до сих пор.

Он не допускал ни тени страха или неуверенности, подозрительности или нервозности. Обычная скука, обычная книжка, совсем новая, только из типографии, даже не все листы разрезаны до конца. Винсенту нравились бумажные книги, даже такие пустые были лучше электронных, а вот большинство пациентов поначалу просто не знали, что с ними делать.

– Мне нужен канцелярский нож. Тут страницы склеены. – Винсент изобразил неловкую улыбку. Медсестра, к которой он обратился, растянула губы в приторном оскале и кивнула.

– Я могу забрать книгу и разрезать сама. – Ей явно не хотелось этого делать. Винсент специально выбрал из всех такую, не очень-то любящую помогать пациентам.

– Не надо, я сам. Мне бы только нож. – Скорее всего, это было не положено. Винсент старался выглядеть максимально невинным и наивным. Надеющимся.

Медсестра поджала губы, но решила не настаивать. В центре не держали буйных и настоящих сумасшедших. Отчаявшемуся или безразличному она бы дать нож не рискнула, а вот новичку вполне могла. На это Винсент и рассчитывал. Он взял нож и пошёл к лампе, туда, где было светлее. Теперь развернуться так, чтобы заслонить от камеры. У всех на виду, вот только никому до него не было дела. Медсестра, давшая ему нож, смотрела только, чтобы он с ним не ушёл.

Винсент вырезал несколько страниц из конца, разрезал склеенные и встал. Теперь вернуть нож медсестре и идти с книгой к стеллажу. Вырезанные листы всё ещё оставались внутри, но между шкафами было достаточно места, чтобы перепрятать их.

Поставив книгу на полку, Винсент, наконец-то, смог выдохнуть. Листы были спрятаны под рубашку и не должны были выпасть. Он прошёл к дальней стенке библиотеки и с трудом разглядел в тени рядом с нужным стеллажом дверь в подсобку. Она была выкрашена в тот же цвет, что и стены.