Текст книги "Психоконструкт (СИ)"

Автор книги: sollh

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Я никому не сказал. Не доложил о том, что знаю, где тебя искать. – Винсент признался как в преступлении. Он не пытался оправдаться или заручиться доверием. Они были врагами с самого начала, даже если он и пришёл сюда не как враг.

– Надо же. Так зачем тогда ты здесь? – Губы нервно дрожат в подобии улыбки.

– Я хочу понять. Хочу узнать, кто ты и зачем всё это делаешь. – Винсент вздохнул и сел на парапет рядом с Труси. Всего лишь ответы на вопросы. Они все правы – ответы ему нужны, вопросы он только начал задавать. – Зачем тебе все эти видео?

– Кто я? Обычный старшеклассник. Не совсем обычный и школу прогуливаю часто. – Труси усмехнулся. Это ничего не давало – слишком неточная информация. – Мне больше в кайф в сети зависать. А почему? Мне это нравится. Показывать людям то, что они хотят увидеть, и следить за реакцией. Можно сказать, это мой эксперимент по вербальному программированию. Хотя не совсем вербальному.

– Ты всерьёз считаешь, что люди хотят именно этого? – Винсент покачал головой. Этот парень редко общался с людьми в реале. Он постоянно поправлял себя, точно забывая, что слова редактировать нельзя. Или просто не мог подобрать нужную фразу.

– Люди видят то, что хотят видеть. Я лишь даю им катализатор. – Труси широко улыбнулся и поправил лежащий на коленях ноутбук. – Знаешь, я всеми ночами здесь пропадаю. Здесь гораздо лучше, чем внизу. Но это иллюзия. Везде всё одинаковое. И здесь, и внутри здания, и в соседних. Это всё иллюзия. Весь мир – лишь иллюзия нашего мозга.

– Хочешь сказать, что объективной реальности не существует? Ничего нет, пока нет наблюдателя? – Принцип неопределённости или как-то так. Винсент попытался вспомнить фамилию того, кто это открыл, но так и не смог.

– И это тоже. А может, объективный мир и существует, только его никто никогда не видел. Люди видят только то, что видят. – Труси пожал плечами. Для него такое положение вещей было привычным. – А то, что мы видим, на самом деле плод нашего воображения. Прикосновения, звуки – всё это тоже восприятие, переработанное нашим мозгом и подогнанное под наше представление о мире. Мы видим только то, что хотим, знаешь ли. Говорят ещё, что страхи и мечты материальны. Да, вот так. Они материальны потому, что люди сами их создают для себя. Мы все живём в своих фантазиях и иллюзиях. Вот, посмотри.

Он открыл какой-то файл на своём ноутбуке и развернул его экраном к Винсенту. Это было видео, любительская съёмка в лесу. Без звука, просто изображение.

– Это же тот лес, где произошло крушение самолёта из твоего первого видео. – Винсент внутренне сжался, ожидая увидеть новые подробности кошмарной трагедии.

– Нет. Это просто любительская видеозапись прогулки по лесу. Группа студентов искала там то ли привидений, то ли место шабаша ведьм. Жутковатый лесок, да? – Труси повернул ноутбук экраном к себе и остановил воспроизведение. – Не было никакого крушения. И самолёта не было. Тебе показалось.

– Такого не может показаться! Я точно видел! Да и информация по отделам была про него. – Винсент непонимающе уставился на сидящего рядом с ним школьника-хакера. – Или не видел?

– Именно! Ты начинаешь понимать, ВинКей. То сообщение в вашей внутренней сети я создал, а ваше начальство повелось. Это был взлом и подтасовка фактов – как затравочка для начала, иначе вы бы не поверили. И информацию на закрытых новостных порталах тоже я создал. А ещё позволил ей просочиться с сеть. Со всеми подробностями. Кстати, тебе ведь удобно, когда тебя называют по нику? Мне тоже, но больше предпочитаю Трули или Трэй. Так меня зовут на одном закрытом форуме. Знаешь, про всякие там эксперименты и изучение мозга. Непросто было туда попасть. Так вот, если тебе по нику удобней, чем по имени, значит, твоя настоящая жизнь – в сети. К тебе по нику обращаются чаще, чем по имени. – Трэй самодовольно усмехнулся и протянул руку в сторону. На парапете рядом с ним стоял стаканчик с кофе из автомата в холле на первом этаже и большой термос. – А с видео всё просто. Ты помнишь адрес ссылки на него?

– Не помню. Адрес был достаточно сложным. Какой-то странный файлообменник со встроенным плеером. – Винсент покачал головой. Точно он вспомнить не смог бы.

– Был вот этот. – Трэй набрал в открытом текстовике нужный адрес «gg454.hidenet.4level.net/air/11_04/blue_ribbon.mp4». – Смотри внимательно. Какие слова ты видишь в адресе?

– Слова? Если подумать… «hidenet» – это спрятанная сеть, верно? Указание на тайну. – Винсент внимательно всматривался в написанное, стараясь угадать то, что зашифровал там «угорь». – Дальше «4level» – четвёртый уровень и, кажется, одна из авиакомпаний так называется, или как-то похоже, «air» – воздух. Это про самолёт?

– Верно. Многое зашифровано в самом названии. Мы не воспринимаем это напрямую, зато подсознательно – очень даже. Для нас имя, название предмета отождествляется с ним самим. Стараясь понять, что именно они увидят по ссылке, люди подсознательно расшифровывают текст, его послание. Если бы им не было интересно, они бы даже внимания не обратили. Просто фоновый шум, бессмысленный набор символов. Но эта смесь страха и желания увидеть заставила их мозги немного поработать. Всё просто. – Трэй ввёл адрес третьего видео «gh454.hidenet.5– 4level.dead.net/ice/look_in/15_04/ice_ stand.mp4». – А разумом мы воспринимаем то, что говорится напрямую. Сказано, что упал самолёт, было много жертв. Рассказано в подробностях. И что мы видим, трепеща от страха? Подпольное видео – скрытая сеть – и упавший самолёт. Слово «воздух» подкрепляет этот образ. А теперь внимательно прочти название самого файла.

– Точно, ещё же «blue_ribbon» – это голубая лента. Я видел там эту ленту, на записи. – Винсент поражённо смотрел на надпись в текстовике. Как же он не заметил сразу? – А в третьем? Спрятанная сеть, мёртв, лёд, заглянуть, стояние во льду.

– Именно. Эта запись – правда. Но это лишь небольшие трудности, там изначально меньше торосов и корабль не накренён и без пробоин. Но люди ожидали увидеть смерть, они её и увидели. – Трэй захлопнул ноутбук. В этом и был эксперимент, понимаешь? Первый раз я дал только фон. Люди хотят видеть катастрофы и убеждают самих себя в их реальности. Ведь тогда их собственная жизнь расцветает красками. Она не кажется такой унылой, такой бесполезной и слишком спокойной.

– Это сильное оружие. Умение вот так вот убеждать людей. – Винсент говорил медленно, подбирая слова. Вдоль позвоночника словно текла струйка льда. Управление массами, ложь и иллюзия. Это то, о чём говорил Пигмалион – психоконструкция мира. Только его создатели делают что-то подобное неосознанно, а Труси-Трэй вполне понимает, что и зачем делает. Он творит реальность ради шутки и от скуки.

– Ага, вот только мне это не нужно. Посмотри на меня. Трудный подросток, дни и ночи проводящий в сети. Какое мне дело до власти и денег? Тем более что я могу запустить червя в банк и получить себе немного на карманные расходы. Или не немного. – Трэй отложил в сторону ноутбук и повернулся к Винсенту. – Скажи, о чём ты думаешь сейчас?

– Трэй, ты слышал что-нибудь о психоконструкторах? – Винсент непроизвольно прикусил нижнюю губу. То, что он вообще о них спрашивает без санкции начальства – противозаконно. То, что он вот так вот говорит с опасным преступником – тоже. Но сейчас эти ответы были для него важнее правил и законов. Впервые в жизни он делал что-то, не заботясь о том, правильно ли это.

– Ага, слышал. Я же часто в сети зависаю. И там, куда ищейки вроде тебя, пробраться не могут – тоже. Такие бывают. В смысле, они есть – форумы и чаты. – Трэй усмехнулся и налил себе ещё кофе в стаканчик. Винсент нахмурился и кивнул. О таких местах – действительно безопасных – он, конечно, слышал. Это была одна из сетевых легенд. Место, где можно не лгать. Он всегда думал, что это бессмысленно. Люди приходят в сеть как раз для того, чтобы лгать. – Я слышал о них. Это не меняет сути. Эти психоконструкторы – люди с хорошей фантазией. Они могут выстраивать реальность, только и всего. Я делаю то же самое. В смысле, я строю реальность в сети. А много сейчас людей живёт именно в сети. Для них сетевая реальность всё равно важнее. Так что ещё кто круче!

– Действительно, я как-то не подумал. – Винсент усмехнулся и покачал головой. Глупо как-то всё получалось. Головоломка не складывалась, рассыпалась и меняла формы. Да что же это? Он получил свои ответы, пора было уходить. – Спасибо, что всё объяснил.

– И это всё? Уходишь? Испугался что ли? – Трэй хмыкнул и открыл ноутбук, пальцы его правой руки нервно подёргивались в предвкушении.

– Испугался? Чего? Тебя? – Винсент не чувствовал ни страха, ни неловкости. Когда он в первый раз увидел Феникса, он был напуган, едва соображал. А сейчас он чувствовал только лёгкое волнение, хотя Трэй был не менее опасным преступником, чем она. Может быть, даже более опасным. Уж точно психом.

– Нет. Я оставил координаты этого места в свободном доступе. Сюда могут явиться твои коллеги. Или нет, те, в костюмах, которыми пугают школьников в сети. – Трэй отхлебнул кофе и повернулся к Винсенту. Он и сам ещё был школьником, но отзывался о слишком глупых подростках с профессиональным презрением. – Вот ты и боишься им попасться и потому сваливаешь. Половина тех, кто понял моё послание, не пришла сюда именно по этой причине. Вторая половина потому, что они решили – кто-то всё равно пойдёт, им не обязательно. Это забавный психологический феномен, знаешь ли. Если тебя будут убивать посреди тротуара в самый час пик, никто не остановится. Каждый будет думать на других. То есть, будет думать, что другие помогут. Человек всегда один, особенно в беде. Есть, конечно, смельчаки, которые лезут помогать, но они редкость. Или кидаются помогать все вместе – та же суть, никто не может поступить так, как хочет. Люди идут за большинством – или помогать, или мимо. Так проще – поступать как все. Человек в толпе лишён своей воли. А мы всегда в толпе. То есть, человек, когда один, не совсем человек. Его некому оценивать. А нам это ведь так нужно.

– Знаешь, мне об этом феномене уже недавно говорили. Только не так пессимистично. Интересное совпадение. Действительно странно, что больше никто не пришёл. А тот чат был под моим контролем, могли просто не доложить. – Винсент вздохнул и поднял голову. Здесь почти видны были звёзды, отражённые тенями на северном сиянии неона и огней города. – Люди такие странные.

– Их легко можно запрограммировать, я так делал. Они мыслят шаблонами, которым их научили. Действуют по правилам, по схемам – так затраты меньше. Всё однообразно и предсказуемо. Значит, понять, как они думают, и изменить это – просто. Чем больше люди бегут от стресса, тем мне легче. – Трэй добавил ещё что-то, но Винсент его почти не слушал. Он был прав, страх и антидепрессанты сделали общество управляемым. Настоящими психоконструкторами были те, кто управлял общественным сознанием.

– Не все же зависают в сети сутками. – Винсент беззаботно пожал плечами. Это не было ложью в полной мере. Но не было и до конца правдой. – Хотя ты прав, сейчас информация, распространяемая через сеть, во многом формирует мировоззрение общества.

– Это огромный орган для манипуляций. Делай – не хочу. Всё, что заблагорассудится. – Трэй рассмеялся. Получилось как-то не очень умело и резко. Винсент почувствовал, как внутри что-то дёрнулось от этого смеха. – Вот я и смотрю, насколько люди доверчивы. А твои психоконструкторы – люди с глубоким подсознательным осознанием мира – где-то я встречал такую формулировку. Их называли так в одном чате. Ты в них вляпался? Или в тех, кто пытается упечь их поглубже?

– И то, и другое, думаю. Скажи, Трэй, как ты думаешь, почему их преследуют, почему скрывают любую информацию о них? – Винсент раньше не очень-то об этом задумывался – смущают умы граждан, значит, преступники.

– Потому что это страшно, что кто-то может вот так просто изменить твою жизнь. Или что ты просто чья-то фантазия. Или просто придуман для массовки. Это страшно. – Трэй наклонил голову к плечу, задумался. Некоторое время он молчал, потом заговорил снова. – Не думаю, что они боятся самих психоконструкторов. Просто это нарушит привычный, придуманный и уютный мир, который создают себе люди. Хотя большинству из них плевать. Собственно, на всё, кроме простейших потребностей, которые им не так уж и сложно удовлетворить. У людей сейчас есть всё для жизни, поэтому им на всё плевать. Не надо ничего придумывать, не надо даже особо стараться. Всё есть.

– Думаешь, люди просто не хотят менять своё мировоззрение? Как-то просто. И преследует же их правительство, а не обычные граждане. – Винсент покачал головой. Не сходилось. Люди в сети как раз с жадным любопытством расспрашивали каждого, кто затрагивал запретную тему. – Тут уж скорее страх перед сверхлюдьми.

– Сверхлюди? Не смеши меня. – Трэй рассмеялся и едва не выплеснул на себя остатки кофе из стаканчика. – Ты хоть понимаешь, какие надо иметь мозги, чтобы творить что-то осознанно? Нет, это не так просто. Тут нужен не простой бытовой процессор, а кластер размером с комнату. И 3D-модулятор. Самое большее, на что они были бы способны – не угробить свою жизнь слишком сильно, да и то не факт. А тебе они зачем? Столкнулся или сам того?

– Даже не знаю. Что-то там не то вертится. Кажется, я в это вляпался, Трэй. Вляпался по самые уши. – Винсент закрыл глаза. Всего на минуту, чтобы справиться с мыслями. Вот так запросто исповедаться перед незнакомым человеком? Это не странно, они разойдутся и вряд ли встретятся вновь. Только такому он и мог рассказать. – Они чего-то хотят от меня. Я должен найти Пигмалиона, хотя пока не понимаю, зачем, и даже толком – кто это. Сейчас моя жизнь похожа на какой– то квест. Хожу, разговариваю с людьми, иду дальше. Куда они направят или куда получится. Как будто собираю подсказки и прокачиваю персонажа.

– Уж лучше квест, чем дейтсим, да? Слушай меня, парень. Зачем ты пришёл ко мне, помнишь? – Трэй усмехнулся. В его глазах отражались огни города у них под ногами и редкие всполохи неона на небе. – Ты ищешь ответы. Только и всего. Ты ходишь по городу и ищешь ответы. И спрашиваешь у всех подряд – у тех ребят из правительства, что ищут преступников, у тех, кто говорит о психоконструкторах. Скрижали, верно? И у меня. Ты ищешь ответы. Это не плохо, хотя и странновато. Просто тебе не плевать на этот мир.

– Вот так просто? Не плевать на мир? Я не какой-то там былинный искатель истины. И не пророк новой веры. Я самый обычный, просто они начали ко мне цепляться. – Голос Винсента дрогнул, и последние слова прозвучали жалобно, с мольбой.

– Ты просто боишься, как новичок на первом уровне сложности. Когда всё рушится, это нормально. Я сам для себя решил, что живу в иллюзорном мире, где нет ничего абсолютного и незыблемого. Где возможно всё. Даже вот этот наш разговор. Я хочу сказать: ты же ищейка, а я преступник. – Трэй допил кофе и отставил стаканчик в сторону. Те, кто искал ответы в сети, очень быстро оказывались в застенках, откуда уже никогда не выходили. Для их же блага, конечно. Сейчас стало немодно ходить по улицам и говорить с людьми, спрашивать и слушать. – А у тебя был тот самый идеальный и абсолютно скучный мирок. Дом, работа, обед и ужин, полезный завтрак и кино по выходным. Скучные нейтральные книги и такие же коллеги. Может, женщина, такая же, как ты. Нормальная, домашняя и адекватная.

– Не совсем так. Была опасная музыка и такие же книги. Вечно предельно допустимый результат в психотесте на мою должность. – Винсент улыбнулся, всё у него было не так серо и не так радужно. Но было именно так, как говорил Трэй – незыблемый мир. – А сейчас всё вверх ногами, я даже не знаю, где окажусь завтра. Ещё и дополнительные беседы с психологом назначили.

– И тебя это пугает? – Винсент не видел лица Трэя, тот надвинул капюшон.

– Не то, чтобы. Раньше пугало, сейчас как-то даже интересно. Я, наверное, просто не понимаю, как это опасно. – Винсент опёрся о парапет и посмотрел вниз на город. Там были все, кого он знал, все, кого встретил за последнее время.

– Это точно. Если тебя упекут на отдохнуть от стресса, обратно можешь не выбраться. Кто-то хочет, чтобы ты продолжил поиск. Кто-то ведь заставил тебя его начать. А кому-то это может не понравиться. – Трэй наклонился вперёд, опасно нависнув над сияющей бездной, потом снова выпрямился. – И тебя просто упекут туда, где ты будешь безопасен. То есть туда, откуда тебя уже не выпустят, ВинКей.

– Вот как? Почему ты мне всё это говоришь? – Винсент попытался найти в мешанине огней знакомые улицы, но город с вышины казался совершенно другим.

– Я изучаю. Как я уже говорил, я исследую людей. Ты – редкий тип, вымирающий всю историю человечества. И никак не вымерший. – Трэй коротко рассмеялся и опять качнулся вперёд. Ему нравилось балансировать на грани всего – жизни, дозволенного, истины, безумия. Это придавало значимость и ценность тому, что он всё-таки возвращался.– Ты ищешь. И знаешь, не ответы и не истину. Ты ищешь себя. Исследуешь, пытаешься понять. Я такой же. Ты задаёшь вопросы, я изучаю людей. Но цель одинаковая – мы хотим понять самих себя. В нас годами росло недовольство, непонимание. И нам это надоело. Я вот забил на учёбу и занялся делом. Ты так врос во всё это, что тебе понадобился толчок, удар шокером под дых, чтобы начать шевелиться.

– Наверное. Может быть, ты и прав. Мне надо всё это обдумать, Трэй. Я пойду? Было интересно, жаль, что мы враги. – Винсент говорил искренне. После разговора с Трэем он почувствовал странный покой. Как будто ему дали ответы на мучавшие его вопросы. Как будто дали понять – всё хорошо, так и должно быть. То, что он делал, не было неправильным, по крайней мере, для него.

– Иди. Ты знаешь, где меня искать если что. И если меня не уволокут куда-нибудь. – Трэй махнул ему рукой и снова открыл ноутбук, запустил какое-то приложение и полностью в него погрузился.

Винсент был уверен, что Трэй так и не услышал его «спасибо» в грохоте музыки в наушниках. По лестнице он спускался медленно, ничего вокруг не замечая. В голове крутились мысли, вопросы и ответы, какие-то образы. Радость, восторг и ужас. Невероятный подъём и опустошённость. Лифт он вызвал машинально на два этажа ниже, чем мог бы, странно, что его вообще не отключили на ночь. Трэй дал ему очень важный ответ – зачем ему искать Пигмалиона.

– Это поиск самого себя. Мне не нужен никакой Пигмалион, я просто хочу понять себя и то, что со мной происходит. И почему. – Винсент рассмеялся, уткнувшись лбом в холодную стенку лифта. – Я просто хочу знать.

Снаружи было холодно и как-то промозгло. Винсент зябко поёжился и поднял воротник своей куртки. Она совершенно не грела. Там, наверху, где дул пронизывающий ветер, не сдерживаемый стенами домов, он был слишком увлечён разговором. Только сейчас Винсент понял, как сильно он там замёрз. До дома он шёл быстро, пытаясь хоть как-то согреться. Ключи выскользнули из окоченевших, негнущихся пальцев, и Винсент минут пять шарил в темноте по полу, пытаясь их найти. Домоуправление отключало освещение на лестничной площадке в час ночи. Наконец-то справившись с замком, Винсент ввалился в квартиру, на ходу стягивая промёрзшую куртку.

– Завтра, наверное, снег пойдёт. – Пожаловался он крану в ванной. Тёплая вода показалась обжигающе горячей. – Как же я там замёрз!

Вышел из ванной он только полчаса спустя, когда прогрелся и немного успокоился. Потом Винсент пошёл на кухню и поставил чайник на огонь. Надо было ложиться спать, но он понимал, что сразу уснуть не сможет. Слишком невероятным было то, о чём ему рассказал тот подросток-хакер. Слишком невозможным казалось то, что творилось с ним самим. Квест, и сейчас он дошёл до ключевой точки сюжета. Длинный диалог, выбор фраз влияет на то, в какую ветку он попадёт. Вот только нет прохождения, нельзя посмотреть, какие концовки возможны.

– Что за глупости. Я просто хочу во всём этом разобраться. Хочу, чтобы меня оставили в покое. – Винсент покачал головой. Действительно, чего ещё он, законопослушный и разумный гражданин, мог желать? Только спокойствия и стабильности. – Тогда мне лучше не задавать вопросов.

Чайник закипел, и Винсент залил кипятком две ложки какао. Несколько маленьких маршмеллоу и кусочек тростникового сахара. И ещё сливки сверху. Рука машинально потянулась за шоколадным печеньем в вазочке на столе, хотя есть он не собирался. Винсент прикрыл глаза, не торопясь и с наслаждением потягивая напиток. Бархатистая сладкая жидкость стекала по горлу, выгоняя последние крупицы холода, улицы и страха из тела. Внутри оставались только уют и покой. Винсент прихватил губами кусочек зефира и выпрямился. Этот покой был ложным, уют – искусственным. Он сам убеждал себя в том, что он в безопасности, что всё хорошо. Пока он не закончит свой поиск, покоя ему не видать. Любопытство не позволит усидеть на одном месте.

– Что это всё за бред? Я самый обычный человек! Без увлечений, девушки, вредных привычек. Почти без вредных привычек. На работе весь день сижу за компьютером, в бар хожу редко с коллегами, с начальством в хороших отношениях. По вечерам читаю книги и покупаю готовые обеды в супермаркете. Коллеги-девушки вечно на меня обижаются, что я ем столько сладкого и не толстею. Я самый обычный! Не какой-нибудь там психоконструктор или хакер-манипулятор. – Винсент едва не кричал, выталкивая слова в пустоту. Ему хотелось расплакаться, но он понимал, насколько это будет глупо – рыдать от жалости к самому себе. – Я, может, вообще всё это выдумал от скуки! Что если это просто сон? Или я свихнулся? Не зря же меня к психотерапевту послали! Быть этого всего не может! Поиск себя? Да что за чушь!

Обернись!

– А тебя-то кто спрашивал, слуховая галлюцинация? – Винсент резко обернулся. С поверхности холодильника на него смотрело чужое незнакомое лицо. То, что он уже видел раньше в зеркале. – И зрительная.

Это истерика, просто истерика – пройдёт. Он знал себя – надо выпустить пар так, чтобы никто не заметил, а потом оно всё пройдёт.

Это реально.

Винсент только помотал головой и взял из вазочки ещё одно печенье. Какая, в сущности, разница? Он всегда просто плыл по течению, сейчас он делает тоже самое.

– Единственное, что сейчас реально – это то, что я уже точно не высплюсь, а завтра мне надо быть бодрым и адекватным. – Винсент со вздохом поболтал в кружке остатки какао и допил последний глоток.

Сейчас он вряд ли уже мог что-то изменить, его фантазия затянулась и стала гораздо реальнее его прежней жизни. Гораздо объёмней бесконечной череды дней, отличавшихся лишь меню в столовой. Гораздо наполненней бесконечного трёпа на форумах и в чатах. Гораздо осмысленней бесконечного повтора одних и тех же действий. И дело было не в том, что он должен был найти Пигмалиона. И не в том, что он должен был получить ответы и обрести себя. Всё это – красивые слова для дешёвых книжек.

– Я никогда раньше не чувствовал себя таким живым. – Винсент улыбнулся своему, теперь уже знакомому и привычному, отражению. – Мне это просто нравится. Хватит истерить и накручивать себя. Я просто живу впервые за всю свою жизнь. Потому что не знаю, что будет завтра.

Завтра будет рассвет – в этом он не сомневался. Он знал, как начнёт свой день – сок, сухой завтрак или яичница с тостами и, конечно же, поход к психотерапевту. А вот что будет потом – этого он даже предположить не мог. И почему-то его это только радовало. Винсент улыбался, когда мыл кружку и шёл в спальню. Ему больше незачем было сомневаться. Он просто с нетерпением ждал следующего дня, впервые за всё время, что себя помнил.

========== Его серые глаза ==========

Степень отклонения от нормы

Определяется обществом.

Потому что сама норма также определяется обществом.

Винсент едва не проспал, он встал лишь с третьим звонком будильника и побежал в ванную, ругаясь и переодеваясь на ходу. От яичницы на завтрак пришлось отказаться, в ход пошли шоколадные шарики, залитые молоком. Винсент обычно ел их, когда вот так же не мог встать с первого звонка и времени на готовку не оставалось. До назначенной встречи с психотерапевтом ему надо было завершить ещё одно дело, поэтому он спешил. Проторчав у зеркала лишние десять минут в попытке привести волосы в порядок, Винсент в итоге махнул на них рукой. Из дома он буквально выбежал, достаточно ловко обогнул неторопливо идущую по улице женщину с коляской. Она видела его, но ускориться или уступить дорогу не пожелала, только возмущённо хмыкнула ему вслед. Винсент не обратил на неё внимания. Он бежал по дорожкам парка, а в голове металась застрявшая там с утра мелодия – что-то резкое и громкое. Как всегда после сильного нервного напряжения и последующей разрядки, он чувствовал себя странно лёгким и пустым. Его личный катарсис.

Замедлился он только у входа в метро, чтобы дать себе пару минут отдыха. Серьёзный разговор не терпел суеты. Она стояла там же, где и в прошлый раз, только сегодня на её плечах был тёплый клетчатый платок. Винсент подумал, что даже не знает её имени.

– Доброе утро. – Женщина поздоровалась первой, едва он подошёл. В её шоколадных глазах сверкали искорки смеха. – Я ждала тебя, думала, придёшь раньше.

– Прости, я проспал, а мне ещё надо к психотерапевту. – Винсент растерянно улыбнулся. Он не знал, почему сказал ей про психотерапевта. Такое стараются скрывать, о таком не говорят. Ведь проблемы – это очень плохо, это то, чего надо избегать любой ценой. – Я хотел поблагодарить тебя. Если бы ты меня тогда не задержала….

– Ты оказался бы в том поезде, что сошёл с рельс, верно? – Женщина улыбнулась и покачала головой. Она теребила край своего платка, но в этом жесте не было нервозности, скорее задумчивость. – Я не хотела, чтобы ты пострадал, но подошёл ко мне ты сам. Понимаешь? Не только я стала причиной твоего спасения.

– Я как-то не подумал об этом. – Винсент непроизвольно взлохматил себе волосы, потом спохватился и попытался их пригладить. Получилось даже хуже, чем было. – Ты психоконструктор?

Странный вопрос, но почему-то слишком естественный и логичный. Она знала, что случится с поездом. Она построила вероятность – если Винсент заговорит с ней, он не пострадает. Иначе – кто знает. Слишком странное отношение к реальности.

– Они считают, что да. И потому всё время следят за мной. Особенно здесь, в подземке. – Женщина безмятежно улыбалась, глядя куда-то в потолок. – Скажи, почему мы порой так бессильны, хотя в наших руках вся сила мира? Почему мы вольны в своих действиях и желаниях кроме тех моментов, когда нам действительно надо что-то изменить? Мы, кто может менять весь мир, не способны изменить самую малость, когда это необходимо?

– Потому что тебе не плевать. Так сказал один человек. Просто тебе не плевать. – Винсент пожал плечами. То, что сказал тогда Трэй, подходило здесь как нельзя кстати. В словах женщины сквозила такая острая тоска, что от неё сводило скулы. Может быть, это бессилие и было причиной того, что она все дни проводила в подземке? Среди людей, чтобы не сойти с ума в тишине. И в стороне от них, чтобы ни один не смог её коснуться. – Я много думал, анализировал то, что узнал от разных людей об этой способности менять реальность. Многое зависит от осознания и контроля, так я думаю.

Винсент замолчал, давая ей время успокоиться и обдумать его слова. Он действительно много размышлял на эту тему. Работа в отделе «рыбаков» приучила его анализировать, изучать людей, их мотивы и поступки, причины и последствия явлений. Мозг сам, почти без его участия, начал обрабатывать данные по новой проблеме. Въевшаяся с годами привычка не подвела. У Винсента сложилась своя стройная теория, и пока что он не находил в ней противоречий.

– Чтобы что-то изменить в реальности, надо смоделировать в своей голове конечный результат и поверить в него. Сделать единственно возможным в своём воображении. Представить всё очень чётко и в деталях. – Винсент наклонил голову на бок и поднял глаза к потолку. Грязновато-белая плитка, местами обколовшаяся и облупившаяся. Эта станция не была одной из центральных, и ремонт здесь делался не очень часто. – Если, конечно, делать всё это осознанно. Это очень сложно, поэтому сама по себе способность – не такое уж хорошее приобретение. Скорее уж наоборот, можно случайно нафантазировать лишнего. Вся проблема в том, что такие изменения требуют предельной концентрации, а она в свою очередь – полного контроля и спокойствия.

– Спокойствия? Да, конечно. Сейчас я совершенно спокойна, но я не хочу ничего менять. Я просто наблюдаю. – Женщина успела взять себя в руки, на её лицо вернулась прежняя безмятежность, только теперь Винсент знал, что за ней скрывается. – Хотя иногда мне кажется, я что-то меняю неосознанно. Некоторые люди привлекают моё внимание.

– Надеюсь, ты меняешь их жизнь к лучшему. – Винсент усмехнулся. Неосознанные изменения слишком непредсказуемы.

– Нет, просто меняю. Сама не знаю, так ли это. Ты прав, когда действительно надо что-то изменить, мы просто не можем быть спокойны. – Она покачала головой и грустно улыбнулась. – Ты спешишь ведь, так?

– Прости, но мне надо уходить. Ещё раз спасибо за то, что спасла тогда. – Винсент кивнул на прощание и ушёл. Женщина лишь помахала рукой ему в след.

– Приходи, если понадобится помощь. Ты выслушал меня, я перед тобой в долгу. – Она не смеялась над ним, для неё это было очень важно. Винсент кивнул, не оборачиваясь, и прибавил шаг.

Ещё тогда, при их первой встрече, он подумал – если психоконструкторы и существуют, то они должны быть такими, как она. Или сумасшедшими, раздавленными грузом ответственности за весь мир, или отстранившимися, ушедшими и от этого груза, и от людей, наблюдателями. Иначе выдержать такое просто невозможно. Лучше не знать. Всё-таки концепция психоконструкторов изначально казалась Винсенту слишком жестокой. Ты либо плетёшь судьбы тысяч людей, сам того не подозревая, либо всего лишь чья-то марионетка, безвольно подвешенная на нитях. Либо атлант, либо придорожная пыль – третьего не дано.

– Мне это никогда не нравилось. – Тихо пробормотал Винсент, подходя к центру психокоррекции.

Сегодня людей было меньше, чем обычно, в коридорах стояла пугающая тишина. В выходные дни сюда приходили только те, кому назначили дополнительные собеседования. Потенциальные безумцы, как их однажды назвал Стив. Посетители центра не разговаривали, словно боялись выдать себя или услышать лишнее. Они не плакали – из страха накликать беду. Винсент нервно усмехнулся, у него начала болеть спина от одного вида напряжённых поз и застывших лиц других людей. Тут ещё не было обречённости, только болезненное ожидание и ощущение собственной запятнанности.