Текст книги "Развод. Вина Тирана (СИ)"

Автор книги: Софи Вирго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Глава 26

Снежана

– Снежана, – Эмир врывается домой, и не дав мне и слово сказать, сгребает в свои объятия.

В его голосе, в его глазах боль, страх, паника и облегчение. Он не может надышаться мной, не может перестать обнимать, но в какой-то момент все же отстраняется, крутит меня вокруг собственной оси, проверяет на наличие подтверждений.

– Со мной все хорошо, он ничего не успел сделать. Все хорошо, не волнуйся, – пытаюсь успокоить его, но, кажется, сейчас он меня не слышит.

Сейчас Эмир предстал передо мной, как обычный человек, не как машина, способная решать множество проблем, а как обычный человек. Как тот, кто боится, умеет сопереживать.

Пока мы ждали этого чертова звонка в салоне, исполнитель успел многое мне рассказать. Я была в шоке. Эмир никогда мне не рассказывал, что в его жизни происходило, и из-за чего сегодняшнее приключилось.

Когда все происходило, мы уже встречались, но тогда он и словом со мной не обмолвился об этом. Впрочем, как и сейчас. Я лишь помню, что какой-то период времени он был немного напряженный, куда-то периодически пропадал, но все равно каждый день находил на меня время.

Оказывается, вот что тогда происходило. Секрет, который был в начале наших отношений, выстрелил вот так, спустя множество лет. С одной стороны, я его понимаю, но с другой стороны, он ведь мог все равно мне об этом сказать.

Хотя, тут даже Лиза встала на его сторону. Ее слова до сих пор засели в моей голове.

– Ты не умеешь притворяться. Эта Алевтина бы тебя сразу раскусила, и тогда все старания Эмира пошли бы прахом. Я не поддерживаю его методы, но он поступил так, как считал нужным. Ты можешь его не прощать, но постарайся хотя бы понять его.

Вот что она мне сказала. И я честно пыталась понять, я понимаю, в глубине души понимаю, что поступила бы также на его месте. Сейчас мне все видится по-другому. Жаль только, что ничего уже не изменить. Я много дров наломала своей категоричностью.

Ну, это все понимаю головой, а сердцем… мне хочется, чтобы муж извинился передо мной. Мне хочется, чтобы он вымаливал прощение за все. Расскажи он мне все еще тогда, сейчас было бы проще. И да, возможно, расскажи он мне тогда, мы бы расстались, и ничего этого вообще бы сейчас не было, но это все неважно.

Я хочу, чтобы он извинился. Я хочу, чтобы он раскаялся и снова заслужил мое доверие. Вот такие детские капризы. Но да, они у меня есть.

– Как же я испугался. Ты себе не представляешь. Еще и свой телефон отключила, телефоны у охранников забрала. Ты жестокая женщина, Снежка. Я ведь в салон в первую очередь поехал, думал, что ты там. Сотрудницы странные, перепуганные.

О да, представляю их состояние. Я бы тоже на их месте была растерянной.

– Нет, я понимаю, их, наверное, их напугала полиция, но все же они и двух слов не могли связать. Я еле добился от них хоть чего-то. А сюда гнал так что, кажется, даже резина задымилась. Снежка, прости меня за все. Я знаю, дурак. Не предусмотрел. Я виноват. Делай со мной, что хочешь, только не гони. Только выслушай меня, прошу тебя.

– Говори, я тебя слушаю, – аккуратно сбрасываю его руки со своих плеч, отхожу к дивану, сажусь, и он садится напротив меня. – В общих чертах мне уже, конечно, поведали, но я думаю, ты расскажешь намного интереснее. Я хочу тебя понять, но я тебе не обещаю, что передумаю с разводом.

А вот тут лукавлю. Я хочу услышать что-то, за что смогу уцепиться, чтобы убедиться в правильности своего желание не рушить все окончательно.

– Хорошо. Мы с тобой тогда встречались, когда это произошло, – тяжело вздохнув, начинает муж.

Он рассказывает все в подробностях, в таких мелких деталях, которые можно было бы и опустить, но не перебиваю. Я вижу, как ему больно, как тяжело, как он о многом сожалеет. История выворачивает меня наизнанку и становится очень жаль ту девушку.

Я не смотрела на часы, когда он вернулся, но почему-то кажется, что мы говорим уже достаточно долго. За окном стемнело, а мы все также продолжаем разговор. Вернее, я слушаю его монолог.

В какой-то степени мне даже становится жаль Алевтину. Но мне не жаль, что сейчас она будет находиться на принудительном лечении, при этом будет в тюрьме. Не знаю, как это возможно, но Армад сказал, ему все по силам, а раз он так сказал, значит, так и будет.

Казалось бы, история, длиной более чем в десять лет, наконец-то завершилась, но почему-то никто от этого не испытывает облегчения, наоборот, у всех возникают только проблемы.

– Как-то так. Я понимаю, не должен был скрывать все это, но она бы тебе не поверила. Мне самому было очень больно, Снежан. Ты не представляешь, насколько. Я могу представить, как было больно тебе, и насколько сейчас больно, и болеть еще будет долго.

Вот тут он прав, болеть будет еще очень долго. Очень жаль, что процесс нельзя ускорить.

– Но мне не доставляло это удовольствия. Это все мучает, мешает жить дальше. Я очень хочу, чтобы этому всему пришел конец. Я хочу, чтобы ты переварила всю эту информацию, и я очень надеюсь, что ты дашь мне еще один шанс.

Шанс. Я уже ему их давала, но он все упускал. Да, сейчас карты вскрыты, все иначе, но я не знаю, что делать и как быть.

– Мы любим друг друга, а семья – это и в горе, и в радости. Сейчас у нас горе, я надеюсь, мы его преодолеем, идя рука об руку. Мне правда стыдно за все. И ради тебя я готов абсолютно на все.

Смотрю на него и не знаю, что ответить. У меня глаза на мокром месте. Я, правда, не знаю, что делать. И понимаю, и злюсь, и прав он. Но пока понимаю лишь то, что запуталась. Я люблю его, но мне больно. Муж смотрит на меня в ожидании. Представляю, как ему сейчас нелегко, но нам всем нелегко, что поделать. Он может сколько угодно злиться на меня, ругаться, ненавидеть меня за это, но ответа он сегодня точно не получит.

– Прости, Эмир, сегодня был очень тяжелый день. Мне жаль, что так вышло, и спасибо, что все рассказал, пусть и так поздно. Но семья – это не только в горе и в радости, семья – это еще и доверие. Я понимаю твои мотивы, правда.

Поднимаю руки, когда он хочет меня перебить. Прошу не делать этого. Тяжело вздохнув, он все же отступает.

– Сейчас я в растерянности мне очень жаль тебя. Мне жаль себя мне жаль. В принципе жаль, что все так произошло, я не могу тебе ответить, но я надеюсь на твое понимание. Еще раз спасибо, что доверился хотя бы сейчас. Но мне нужно время, мне нужно побыть одной. Понимаешь? Я хочу успокоиться, потому что сейчас, глядя на тебя, я вижу того, кто не верил в меня. И это больно. Пожалуйста, не дави на меня, дай мне просто жить, а время само все расставит по своим местам. А пока.

Встаю, и он делает тоже самое. Ему не нравится то, что он услышал. Но что я могу с этим поделать? Ничего. Правда, она такая, порой очень горькая. Сейчас он ее услышал. Но одну вещь мне очень хочется сделать, и я позволяю себе ее сделать.

Я подхожу к мужу и крепко обнимаю его. Это то, чего мне очень не хватало. Его объятия, все это время мне не хватало того, чтобы он меня обнял, мне не хватало его силы, уверенности. Он отстранился от меня, считая, что делает лучше, а на самом деле сделал только хуже.

Надеюсь, мы сможем это все преодолеть. Я очень этого хочу, но пока мне правда, нужна пауза.

Чувствую, как он понимает все через мои прикосновения. Ему больно, поэтому он сжимает меня все сильнее, словно старается удержать, а потом ослабляет хватку, понимая, что это все бессмысленно, если я захочу уйти, меня ничего не удержит.

И это ослабление не выглядит сейчас предательством. Это показывает его силу, его веру. Он хочет показать, что не собирается подавлять меня, что он готов ждать.

Это многое для меня значит. Осталось только все пережить.

Глава 27

Полгода спустя

Снежана

– А я смотрю, он у тебя исправляется, до сих пор старается, – пихнув меня в бок, весело замечает Лиза, размахивая в сторону Эмира ножом. – В хорошем тонусе ты его держишь, дай рецептик такого пай мужа.

– Я думаю, тебе он не понравится, да и Эмир никогда паинькой не был. Он ведет себя сейчас, как раньше, может быть, совсем немного заботливее стал. А так все тот же мужчина, готовящий завтраки по утрам. Дарящий цветы из другого салона, делающий комплименты.

Все как всегда, и это факт. Вниманием с его стороны я никогда не была обделена.

– Это все и раньше у нас было просто. Сейчас все приобрело немного другой привкус, – тяжело вздохнув, отвечаю ей, продолжая нарезать салат, пока мужчины разделываются с мясом в мангале.

Давно мы не устраивали совместные посиделки. Но вот сейчас, когда все вроде бы устаканилось, когда все, казалось бы, друг с другом помирились, нашелся подходящий повод – день рождения Эмира. Тридцать девять лет. Кто бы мог подумать, что этот год нам столько всего принесет.

– О чем сплетничаете? – запыхавшись после игр с детьми, к нам присоединяется Алина. – Посвятите меня, а то бросили на амбразуру, а сами тут прохлаждаетесь, секретничаете. Я, может, тоже хочу. Дети меня вымотали. Жуть, и это мы еще аниматора наняли.

– Да, так, обсуждаем изменение поведения Эмира. Вот снежка говорит, что он все такой же, – вместо меня, говорит Лиза.

– Нет, изменился он. Он вон, на цыпочках перед тобой бегает, ему страшно слово не то сказать. Причем я понимаю, что в своей заботе он не притворяется. Поверьте, видно. Но пока ты его не простишь, тебе будет казаться, что все точно так же. Может, хватит его мариновать? Если бы ты действительно хотела развода, то уже бы развелась, – стащив дольку огурца, начинает Алина.

– И что же изменилось, когда ты простила, Армада, – без злобы, просто спрашиваю у нее.

– Он стал иначе ко мне относиться. Сначала была забота, понимание, но, когда он заслужил свое прощение, это усилилось. Поверь, это не закончится. Он не будет притворяться кем-то другим. Наши мужики с тобой все осознали. Я могу сказать одно, мужика надо хватать тепленьким, и не заставлять долго мучиться вот так.

Тепленьким? Он что, кот, которому надо капли на холку капнуть, и когда застаешь его спящим, это проще сделать? Не очень сравнение, но что в голову пришло.

– Когда они долго не получают теплой обратной связи, они могут перегореть, они могут продолжать все это делать, но они будут озлобленны. И вот тогда уже ничего хорошего не выйдет. Вы все равно вместе, и ты его не отпустишь, он тебя не отпустит. Хватит быть детьми.

Тяжело вздыхаю, потому что так и хочется сказать ей: «со стороны все просто», но она не Лиза, она тоже пережила подобное.

– Снежан, тут я с Алиной согласна. Ты ведешь себя уже, как ребенок. Эмир уже ковриком у твоих ног разлегся. Причем это дома он вот такой, на работе же стал намного жестче. Он срывается там. Пожалей ты хоть людей.

Укоризненно смотрю на нее, потому что это слишком. Меня из них никто не пожалеет.

– Ладно, ладно, шучу, люди, мне как бы все равно, но ты саму себя изводишь. Ты же смотришь на него так, словно хочешь разрешить ему быть рядом. В итоге мучаешь не только его, но и себя. Задумайся. И пока думаешь, мы, пожалуй, пойдем. Салаты все равно готовы, будем сервировать стол, а ты мучайся, – говорит все это Лиза, и они действительно уходят.

Она буквально утаскивает с собой Алину, но я вижу, что они сговорились. И самое обидное, они говорят все то, что я думаю. Может быть, и правда, хватит? Всю жизнь вот так его не удержишь на коротком поводке. Разводиться мы оба не хотим, так зачем топтаться на месте?

– Чтоб вас, – звучно ругаюсь и бросаю нож на стол, вытираю руки о фартук и, сняв его, иду к мангалу.

Мужчины смеются, травят байки, но мой немного напряженный. Когда я подхожу к ним ближе, Руслан кивает Эмиру, и муж отделяется от них, идет навстречу ко мне.

– Что-то случилось? Ты напряженная, – встревоженно спрашивает меня, а я мнусь, выкручиваю сама себе руки, смотрю в его глаза, в них сомнения и надежда. Закрываю свои ненадолго, и выдохнув, резко открываю и спокойно говорю.

– Я готова попробовать начать все сначала, – на его лице сначала удивление, потом губы трогает радостная улыбка.

Проходит всего несколько секунд, и он, подхватив меня на руки, начинает кружить.

– Спасибо тебе. Ты не пожалеешь, я тебе обещаю, – поставив на землю, говори и целует.

– Ловлю тебя на слове.

Эпилог

Четыре месяца спустя

Снежана

– С тобой все хорошо, какая-то бледная? – обняв со спины, пока я мою посуду, спрашивает Эмир. – Брось ты это. У нас есть посудомоечная машина, а ты все продолжаешь мыть руками. Если не хочешь пользоваться техникой, тогда отойди, я сам все сделаю.

– Ну хорошо, мой, – довольно, отвечаю ему и, сполоснув руки, выскальзываю из его объятий, а он занимает мое место.

Мне сегодня действительно не очень хорошо, и он тому виной.

Не могу поверить, что в таком возрасте я снова попала. Нет, не то чтобы я не рада, но куда нам?

Нас уже, грубо говоря, по сорок лет обоим. И так тяжело скрывать от него это. Уже три дня молчу. Чувствую себя не в своей тарелке. Дальше молчать нельзя, чем дольше храню это в секрете, тем обиднее ему будет узнать.

Что со мной происходит? Мы ведь договорились, что больше не скрываем друг от друга ничего. И он сдерживал свое обещание все это время. А вот я уже столько дней его нарушаю.

Алина, кстати, была права. После примирения его забота и любовь усилились. Он стал еще внимательнее ко мне, хотя, казалось бы, уже куда еще больше.

До того, как я его простила, он словно был со мной в пол силы, а раньше и того меньше. Не знаю, может быть, это просто временный эффект после того, что мы пережили, но в любом случае, чувствую себя иначе. Чувствую, что между нами все по-другому, и в этой новой реальности, мы уже не будем думать, что кто-то как то плохо сыграет, и если столкнемся с какой-то серьезной проблемой, то будем решать ее вместе.

Да, может быть, кто-то и скажет, что я поступаю глупо, но разве не большая глупость из-за собственного упрямства и нелепых обид бороться с чувствами? Любят не за что-то, любят вопреки. Увы, это правда. Он столько раз ошибался, делал больно, но я все равно продолжаю испытывать к нему любовь. Рядом с ним мое сердце не болит, мне хочется дышать, мне хочется радоваться жизни.

Без него все не так.

Я почему тогда и решилась начать все сначала, потому что первый месяц он действительно уехал из дома. Он принял мою позицию, дал мне время, расстояние, но едва он вышел за порог с чемоданами, я разревелась. Мне было больно, что он ушел, больно, что он перестал бороться.

Но как же я в тот момент ошибалась. Буквально через полчаса в дверь позвонили. Это был курьер с цветами. У меня даже та записка сохранилась до сих пор.

«Я дам тебе время вспомнить, какого это – жить без меня, и понять, что друг без друга мы уже не можем. Я снова поступаю плохо, и тебе, наверное, кажется, что я сдался, но нет. Я делаю это для нас. Потому что пока ты не отпустишь меня, ты не примешь меня.

Я это увидел в твоих глазах и поэтому иду тебе навстречу. Но знай, мое терпение не безгранично, и долго трепать самой себе нервы я тебе не дам.

В тот день, когда ты, ты перестанешь получать цветы, значит, мое терпение закончилось, и я возвращаюсь, и мне все равно, что ты будешь думать по этому поводу.

Люблю тебя, Снежка моя!»

Его терпения хватило ровно на месяц. Как и моего.

В тот день, когда я подумала, что если сегодня придет букет, то, значит, все, точно развод, букета не было, а вечером он просто завалился домой, не спрашивая. Он вновь ворвался в мою жизнь. Ради приличия я, конечно, попричитала, но в душе мне было хорошо.

А потом на дне рождения, когда простила его окончательно и перестала мучить саму себя, будучи рядом с ним, жизнь заиграла новыми красками, и вот сейчас эти краски готовы ворваться в нашу жизнь.

Смотрю на то, как он моет посуду. Снова эта белая рубашка, закатанные рукава. Он выглядит так, что коленки дрожат. Хорош он, зараза, и возраст его не портит, а характер... Ну что поделать, какой есть, другого не дали.

Я его люблю.

Пока он моет посуду, мы оба молчим, нам хорошо в тишине. И вот вода перестает бежать, он вытирает руки, поворачивается ко мне и смотрит с прищуром.

– Ну а теперь рассказывай, что натворила. Не просто так ты такая молчаливая. Я жду. С тобой уже несколько дней, что-то не так? Мне надоело ждать твоего откровения, Снеж.

– Я, кажется, беременна, – всего несколько слов, которые меняют всю нашу жизнь.

И, видя радость в его глазах, понимаю, что боялась его реакции, боялась, что он будет считать себя недостойным того, чтобы у нас были еще дети. Но он рад.

– Снежанка, спасибо тебе. Спасибо, родная, – он подходит и крепко обнимает меня. – Спасибо, что мы снова семья. Я люблю тебя.

– А я тебя.

Отвечаю ему и крепко обнимаю в ответ. Время покажет правильно, мы поступили или нет, но почему-то я уверена, что, не разрушив ничего, сделала все правильно.