Текст книги "Развод. Вина Тирана (СИ)"
Автор книги: Софи Вирго
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Развод. Вина Тирана
Глава 1
Снежана
– Ну где же ты? Мы опаздываем, – тихо стону, сидя в машине на школьной парковке.
Баграт снова подрался, защищая одноклассницу, но это уже третий раз в этой четверти, и восьмой за год. Сколько бы мы с мужем ни объясняли, что кулаками проблемы не решают, он нас не слышит, делает все по-своему. Вот и допрыгался до школьного психолога. Но это самое безобидное, из того, что могло бы.
Правда, психолог, прежде чем начать работать с сыном, решила в первую очередь поговорить со мной и мужем. Зачем, я так и не поняла. И вот, в назначенный день и час, которые сам же и согласовал, он опаздывает.
Это так непохоже на Эмира. Он всегда предупреждает, если задерживается.
– Ответь же, – разговариваю с противным телефоном, из которого доносятся лишь молчаливые гудки.
Почему он не берет трубку? Я звонила его секретарю, она подтвердила, что муж выехал. Так где он? Нам нельзя опаздывать к этой психологине. Не хочу, чтобы из-за нашей непунктуальности, у женщины сложилось негативное представление о нашей семье, и это отразилось на сыне.
Господи, помоги же мне подобрать ключик к четырнадцатилетнему подростку. Вот смотрю на Алину с Армадом, их Артуру уже шестнадцать, и он более сдержанный. Не понимаю, как им удалось такого добиться. Надо будет спросить у нее совета, потому что мой ребенок на любой разговор выпускает колючки.
– Ладно, у меня больше нет времени ждать тебя, Эмир, – говорю в трубку, из которой так и идут гудки. – Скажу, что ты не смог приехать.
Не хочу врать. Не мое это. Мне всегда говорят, что все на лице написано, и даже если очень сильно постараюсь, все равно не смогу убедительно солгать.
Так, нет времени причитать, нужно идти. В конце концов? в магазинчике тоже дел невпроворот. Как цветочник, ненавижу кануны праздников. Да, денег много, но ты так выматываешься, что ничему не рад. Сейчас поговорю с Алевтиной Олеговной, и поеду по делам.
А вечером нужно будет снова поговорить с сыном. Не дело это. Понимаю, нравится ему одноклассница, но я не хочу, чтобы у него возникли проблемы из-за девочки, которой на него все равно. Видела я эту красавицу. Вертит им, как хочет, а он и рад.
Влюбленные мужчины в любом возрасте бывают слепы. И почему он так рано влюбился? Интересно, когда Давид влюбится, я также буду переживать, или ломка только в первый раз?
– Так, стоп. Пора идти.
Выхожу из машины и ставлю ее на сигнализацию. Какой сегодня холодный день. Как всегда, накануне Восьмого марта погода решает стать более свирепой. Кутаюсь в воротник пальто от ледяного ветра и иду в школу.
– Эмир? – проходя вдоль парковки, замечаю на другом ее конце машину мужа. – Ты уже здесь?
Странно. Очень странно. Если приехал, почему не отвечает на звонки? и не дождался меня, чтобы пойти вместе? Машина заглушена, точно уже внутри здания, а не в салоне.
Неприятный червячок начинает грызть изнутри, но я гоню его прочь. Что внезапно вспыхнувшая ревность? И к кому? К женщине, которую мы оба никогда не видели? Совсем с ума сошла, и все из-за того, что в последнее время муж стал задерживаться на работе, реже говорит комплименты и меньше времени уделяет семье, не только мне.
Пыталась с ним поговорить об этом, но он отнекивался, говорил, что много работы навалилось и он устал. Чувствую, что-то не так, но он не говорит, а выпытывать бесполезно.
Нет, снова меня понесло не туда. Сейчас поговорим с психологом, потом с сыном, а вечером состоится тяжелый разговор с Эмиром. Это не дело, нужно что-то решать со всем этим недопониманием, пока не случилось непоправимого.
На вахте меня пропускают без проблем, психолог выписала пропуск на посещение, ведь в нашу школу не пройти без разрешения даже родителям, настолько серьезная охрана. С одной стороны, мне это нравится, но с другой стороны, такое чувство, что нахожусь в колонии. Не представляю, как дети это выдерживают, хотя, им на это может быть все равно.
Коридоры пусты, недавно начался урок. Стук каблуков по мраморному полу кажется очень громким, но ничего не могу с этим поделать. До нужного кабинета дохожу довольно быстро, и как же я радуюсь, когда он оказывается первым справа от лестницы.
Выравниваю дыхание, приглаживаю волосы и стучу в дверь. Никто не отвечает. Странно, она уже должна быть на месте. Встреча начнется через четыре минуты. Неужели психолог придет минута в минуту? Все может быть. Это ведь ее кабинет, ее работа.
Все что угодно могло произойти. Вдруг она вообще вышла к ученикам?
Да нет, если бы задерживалась, то явно написала бы или позвонила. Она произвела на меня хорошее впечатление по телефону.
Подхожу ближе к двери, и слышу тихую спокойную музыку за ней. Может в этом дело, за звуками стук не был услышан? Да, так и есть. Стучу громче и захожу, но сразу натыкаюсь на пустующее рабочее место.
– Хм, похоже, отошла. Подожду снаружи.
Но не успеваю сделать и шага, как из подсобки доносятся… стоны. Мужские и женские. От шока застываю на месте. Это кола или непонятно что? Чем тут сотрудники занимаются?
– Заканчивай уже, – раздается грубый мужской голос, который я ни с чьим не спутаю.
Да нет, это просто обман слуха. Этого не может быть. Не может.
В горле вязкий ком, дышать становится трудно. Грудь распирает от боли. Такое чувство, что сейчас разорвет от этого.
Нет, это не может быть мой муж. Он явно зашел к директору или завучу. Он не может находиться за дверью, просто не может. Он не такой. Он мог. Муж ведь любит меня, я это точно знаю. Это какая-то ошибка. Я просто себя накрутила.
– А что, боишься, что застукает? Эмир, Эмир, я тебе всегда говорила, она никогда не даст тебе того, что дам тебе я. Неужели до сих пор этого не понял? – игривый и довольный женский голосок рушит остатки призрачной надежды.
Остатки воздуха выбивает из груди. На негнущихся ногах подхожу к другой двери и как ненормальная толкаю ее, заходя внутрь, несмотря на страх увидеть подтверждение своей догадки. Надо развернуться и бежать, но не могу. Я должна точно знать, что Эмир предал меня, иначе поверю в любые сказки, которые услышу.
– Меньше слов. Такой рот не должен простаивать без дела. Продолжай, – раздраженно бросает муж и в этот момент я вхожу в их мир удовольствий, и вижу картину маслом.
На софе, раскинув руки на спинке и широко расставив ноги и с явным удовольствием на лице, сидит Эмир, а у его ног, в одном черном кружевном белье, сидит женщина. Ее прическа растрепана, и макияж, уверена, смазан от усердной работы.
– Дверь, – хриплым от слез голосом прерываю их идиллию, – надо закрывать. Вы ведь… в школе.
На лице мужа удивление, на ее довольная улыбка, но оба не выглядят расстроенными. Хотя, Эмир ругается одними губами. Он все же недоволен происходящим.
– Оу, неловко получилось, – первой отмирает психолог и встает, подбирая с пола блузку, и тут одеревенение пропадает, и шок уходит, сменяясь ворохом мыслей.
Не могу на это смотреть. Это просто ужасно. Не могу поверить, что Эмир… изменил мне. Как такое возможно? Он ведь любит меня. Любит! Нет, это все неправда. Этому есть какое-то объяснение, уверена. У нас ведь пятнадцать лет брака за спиной, три ребенка. Он просто не мог.
Но все же перед глазами ясная картина. Женщина застегивает блузку, он поправляет штаны, прежде чем встать. Как это можно не так понять?
Они устроили в кабинете психолога черти что. Господи, это просто за гранью моего понимания.
Хочется истерично засмеяться. Кто как узнает об изменах мужа: одним присылают фото любовницы, другие застают благоверных в номерах отелей, третьи находят чеки за подарки, четвертые дома… да много как женщины узнают о неверности мужей.
Но вот так, в кабинете школьного психолога, когда их могут застукать учителя, ученики, или другие родители, это что-то за гранью фантастики.
Интересно они специально подгадали момент, когда я приду, хотели унизить и сделать больно, или это вышло совершенно случайно? Да нет, специально – это уже слишком. Скорее всего, что-то пошло в их планах не так, я просто пришла не вовремя.
Только от этого не легче. У меня словно сердце из груди вырвали. Слезы душат, но я должна сдержать их. Они не увидят, как я плачу.
– Снеж, давай только без истерик. Мы все же в школе, и это все не имеет никакого значения, – муж встает с софы и идет ко мне, а я срываюсь с места, убегаю прочь.
Но, кажется, кто-то там, наверху, против меня сегодня, потому что не успеваю сделать и пары шагов, как путаюсь в ногах и падаю на пол. Запястья простреливает болью, и слезы все же срываются из глаз, а с губ срывается жалобный всхлип.
Нет, нельзя плакать, но я все же рада физической боли, она отвлекает от душевной, заглушает ее.
– Закрою дверь, чтобы не привлекать лишнего внимания, – мимо меня, походкой от бедра, проходит женщина и действительно закрывает входную дверь, которую я от шока забыла закрыть, а потом идет к своему рабочему столу, словно ничего не произошло.
– Вставай, – муж подхватывает меня под руки и помогает встать, а я брыкаюсь.
– Не прикасайся ко мне, предатель! Не трогай меня, – начинаю кричать, не в силах сдерживать эмоции.
Не хочу, чтобы он меня трогал после нее, не хочу. Это уже слишком. Еще и ведет себя так, словно я вырвала его с совещания, а не застала с другой в момент близости.
– Снежана, возьми себя в руки. Не кричи, сейчас вся школа сбежится на твою истерику. Ничего страшного не произошло, зачем так переживать?
– Что? – от шока я висну безвольной куклой в его руках. – Ничего не произошло?
Это он называет «ничего страшного не произошло»? Мне просто послышалось. Да точно, у меня просто в голове все помутилось и слышу то, что хочу услышать, а не то, что говорят на самом деле.
– Да, Снеж, ничего. Возьми себя в руки, – он встряхивает меня немного, стараясь привести во вменяемое состояние. – Дома поговорим. Школа не место для твоих истерик.
Усмешка слетает с моих губ.
Для моих истерик не место, а чтобы они здесь пестики и тычинки наглядно изучали, значит, место?
– Простите, – за мгновение до того, как я успеваю что-то ответить Эмиру, психолог встревает в разговор. – Раз уж мы все в сборе, может, приступим к тому, зачем я вас пригласила?
У меня от ее наглости рот открывается, настолько поражена. Приступить к тому, зачем собрались? Да черта с два я буду с ней разговаривать о сыне. О чем вообще можно разговаривать с той, которая в школе развлекается отцами учеников?
Я обязательно расскажу об этом директору, но сначала переведу сыновей в другую школу. Здесь им не дадут спокойно учиться, после того, как подниму этот вопрос. Между мной и директором такое поведение психолога явно не останется.
Каждый будет считать своим долгом перемыть кости мне и детям. Каждый раз будут смотреть на нас, как не знаю на кого. Нет, я не враг своим детям. Нельзя пороть горячку.
– Присаживайтесь, время уже подошло. Не будем друг друга задерживать, – все не унимается Алевтина, как-то там по батюшке.
– Вы с ума сошли? – вопрос с истеричными нотками все же срывается с губ. – Как у вас вообще язык поворачивается говорить со мной?
– Снежана Игоревна, вы сейчас явно не в состоянии говорить на важные темы. Если так, я так и напишу в своем заключении. Не хотите со мной говорить, тогда покиньте кабинет, мы с вашим мужем закончим сами, – скрепив руки в замок, добивает меня своим невозмутимым спокойствием.
– Не посм…
– Снеж, успокойся сказал, – перебивает меня муж и крепко прижимает к себе, демонстрируя свою силу и власть.
Ну конечно, в его руках я беспомощный котенок. Сколько ни буду биться, царапаться, кусаться, ничего не выйдет. Он выше меня, шире в плечах и намного сильнее. Раньше эта разница мне нравилась, но сегодня я ее ненавижу, потому что впервые она играет против меня.
– Успокоиться? Ты изменил мне! Как я должна успокоиться?
Муж недовольно закатывает глаза, по его лицу можно прочесть одну-единственную мысль: «как ты мне надоела».
– Я тебе сказал, дома поговорим. Сейчас успокойся, – говорит и поворачивается к психологу. – Алевтина Олеговна, в связи с форс-мажорными обстоятельствами, предлагаю перенести встречу на послезавтра, на это же время. Сегодня не самое удачное время.
Перенести? Он с ума сошел. Да я в жизни не переступлю порог ее кабинета! Или он ей новое свидание назначает, хочет еще раз мне представление устроить?
Интересно, как давно у них это закрутилось и каким образом? Неужели, когда его вызывали в школу, он к ней заглядывал, чтобы сходить налево?
– Господи, нет! – ужасная догадка врывается в сознание и не отпускает. – Вы что, специально травите сына, угрожаете ему, чтобы почаще встречаться с экстримом? Да как вам не стыдно!
Она ведь действительно могла это делать. Начала с вызовов в школу, потом назначила эту встречу, чтобы разрушить семью наверняка, а сын был разменной монетой, о нем никто не подумал. Баграт стал пешкой в ее руках, жизнью которой она играла, не задумываясь.
– Простите, не понимаю, в чем вы меня обвиняете. Если не сбавите тон, тон, буду вынуждена дать заключение, что агрессия со стороны мальчика вызвана тем, что его мать агрессивный человек. Он берет пример с родителя и отсюда мы имеем проблемы с ребенком. И боюсь, что в таком случае, придется, – не договаривает, разводит руками, играя на моих нервах. – Оградить всех детей от такой матери, как от источника негативного примера.
В голове происходит короткое замыкание. Голос Алевтины эхом звучит в голове, и в какой-то момент я срываюсь, как гоночный автомобиль, с разбегом от состояния абсолютного спокойствия до безграничной, неудержимой ярости, за девять секунд.
Да кто она такая вообще, чтобы угрожать мне лишением детей? Думает, у нее что-то получится? Да я любому глаза по выцарапываю, кто посмеет приблизиться к моим сыновьям и дочери.
– Да ты, – бросаюсь в сторону женщины, но меня перехватывает муж, не давая не то что дотянуться до негодяйки, даже подойти на шаг.
– Прекрати, – рычит над ухом, а я полосую его злым взглядом, отчего его глаза загораются яростью, не меньшей, чем моя.
Плевать. Хочет злиться, пусть злится. Я не собираюсь оправдываться и останавливаться. Она только что угрожала нашим детям, а ему плевать. Значит, и мне на него плевать. Я свою семью в обиду не дам.
– Пусти меня, – шиплю на него, до боли сжимаю пальцы на его руках, но он упрямо держит меня. – Пусти, говорю. Пусти же.
– Успокойся. Ты этим ничего не решишь. Только хуже сделаешь, – он старается говорить тихо, чтобы эта стерва ничего не услышала, и это почему-то ранит.
Мне хочется, чтобы он, не я, показал ей где ее место. Чтобы заставил ее извиниться, чтобы она убралась из города, ведь это ему под силу. Но он не делает этого. Эмир позволяет ей быть выше меня. Почему? Только потому, что она оказалась такой безотказной?
– Со словами аккуратнее, – словно прочитав мои мысли, муж все же обращается к ней. – Я сказал, послезавтра в это же время. И давай обойдемся от резких движений. От греха подальше. Я ведь и злым умею быть.
Господи, о чем они говорят. Чувствую себя лишней в их компании и ужасно грязной. Хочется встать под горячие струи воды, чтобы от них пар клубился, заполняя всю ванну, чтобы смыть с себя все это. А еще лучше, собрать чемоданы и сбежать с детьми подальше отсюда, туда, где фамилия Адивар ничего не значит.
– Не угрожай мне. И, Снежана Игоревна, ты будь смирной, тогда все хорошо будет. До послезавтра, – на ее лице блуждает довольная и сытая улыбка.
Значит, у них это давно. Сегодняшнее не случайность. Я права. Интересно, они только в школе развлекаются, или еще где-то? Да, конечно, не только здесь. Кошмар, о чем я думаю сейчас. Мысли, словно тараканы, разбежались по углам, и только те, и лишь единичные, под дихлофосом, танцуют ламбаду посреди сцены, подпевая заплетающимся языком.
– Мы друг друга поняли, – снова парирует муж, а я дергаюсь в его руках.
– Поняли. Все зависит только от вас, – говорит Алевтина, когда муж тянет меня на выход из кабинета, несмотря на сопротивление. – И Эмир.
– Что? – с раздражением, не поворачиваясь к ней, спрашивает.
– Надеюсь, тебе понравилось. Жалко тебя, столько лет без того, что так любишь. Как не сошел с ума… – приторно мурлычет, а у меня красная пелена перед глазами появляется.
Глава 2
Снежана
– Ты можешь успокоиться? – на лестнице Эмир ставит меня на землю и зажимает в угол.
Видимо надоело тащить меня брыкающуюся. Ничего, столько без любимого жил, терпелка уже должна хорошо работать. Или что, когда злится, система дает сбой? Переживет как-нибудь. Посмотрите на него, терпел, обделен был. Неужели это повод налево был сходить. Да еще и так необычно.
У меня в голове не укладывается это. Серьезно. Хватаюсь за голову, порчу укладку, и пусть. Мне хочется истерично смеяться, потому что вся ситуация похожа на какой-то абсурд. Может я сплю и вижу кошмар? Да нет, во сне не бывает больно.
Это все происходит в реальности. Сейчас, напротив меня стоит предатель, который разрушил то, что мы так долго строили. Все просто в топку улетело. Идеальная семья, как же. Только в моей голове она была идеальной. Хотя, возможно для него все тоже было по-своему идеально.
Трое детей: два наследника его бизнеса и маленькая принцесса. Дом – полная чаша. Любящая жена, которую не стыдно обществу показать, еще и не бездельница. Для все мы пример для подражания, а на деле, вся наша жизнь – одна большая ложь!
– Как давно все это началось? – молчит, только волком смотрит. – Как давно? Это простой вопрос, Эмир! – под конец, голос срывается ан крик.
Я стараюсь, честно, изо всех сил стараюсь сохранить лицо, сдерживаться, чтобы на нашу ссору не сбежалась половина школы, но меня наизнанку от боли выворачивает. Очень сложно быть спокойно и рассудительной, когда землю из-под ног выбили.
– Успокойся, – муж тянет ко мне свои руки, а я делаю шаг назад, больно врезаясь в стену и выставляю руки.
Не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Не хочу. Он только что ее…
– Ты мне изменил, унизил меня, втоптал в грязь, еще и ей позволил так со мной обращаться, а сейчас просишь успокоиться? Да верх спокойствия, Эмир! – тело начинает бить мелкая дрожь, меня буквально всю трясет от стресса и злости, бросает в жар и трудно дышать.
Это ужасное состояние, которое доводит до паники, когда воздуха не хватает, а не просто тяжело сделать вдох, это боль в голове, желание куда-то бежать или забиться в угол, сжавшись в комок.
– Просто ответь мне, как давно ты разрушил нашу семью, и почему?
Молчит, смотрит на меня недовольно.
– Эмир.
– Мы не будем это обсуждать. Просто забудь, что увидела. Больше тебя это не коснется, – отвечает спокойным голосом, но глаза злющие, кулаки сжаты, он весь напряжен и явно хочет, чтобы я сейчас покорно опустила глазки, со всем согласилась и молча приняла изменившуюся реальность.
Господи, за что ты так со мной? Что я сделала не так? Была недостаточно ласковой, излишне капризничала, выносила ему мозг по пустякам? Что?
– Эмир, – в голосе уже сквозят слезы, и он это слышит.
– Я все сказал, Снежка, – вздрагиваю от его ласкового «Снежка».
Как у него еще язык поворачивается так меня называть после увиденного? Это за гранью. Я так не могу.
Стискиваю зубы и делаю шаги к нему навстречу, останавливаюсь, когда между нами остается всего полшага и поднимаю руку.
Муж внимательно следит за мной, изгибает удивленно бровь, когда я поднимаю руку с кольцом. Не понимает, что хочу сделать. И пусть. С моих губ срывается горькая усмешка, и я начинаю тянуться к безымянному пальцу, чтобы снять символ, олицетворяющий нашу семью, верность и любовь.
Но не успеваю даже прикоснуться к золотому обручу, как он перехватывает мою руку.
Мы встречаемся взглядами, полосуем друг друга от злости. Его хватка на запястье становится все сильнее, но не переступает черту.
– Пусти, – недовольно бурчу в его сторону.
Выгляжу, наверное, как паровоз чух-чух, пых-пых. Ему повезло, что я не дракониха и не могу сделать из него жаренную сосиску на шпажке, а хотелось бы.
– Только попробуй снять кольцо, и узнаешь, каким я могу быть в гневе, – цедит сквозь стиснутые зубы, не давая вырвать руку.
– Посмею. Мы больше не семья, Эмир. Ты все разрушил. Так зачем мне носить безделушку? Знаешь же, я ненавижу кольца.
Каждое слово жалит его, я словно отвешиваю ему звонкие пощечины, ведь для него было важно, чтобы я носила кольцо, а я не люблю. У меня костяшка у основания узкая, все кольца болтаются. Я каждый день боялась его потерять, но носила, потому что считала это не такой уж невыполнимой вещью, когда любишь.
Но даже ношение меня не уберегло от беды. И как же это все смотрится до ужаса комично. Муж хотел, чтобы все видели, что я занята, чтобы это отпугивало проходимцев. И свое он носил с гордостью, как сам говорил, показывая всем, что его сердце навсегда занято одной женщиной, которая наполняет каждый его день светом, делает жизнь счастливой, помогает не забывать ради чего он вообще живет и впахивает.
А что в итоге? Мое кольцо меня уберегло, а его кольцо не спасло. В его постели оказалась другая, и пошел он к ней в здравом уме.
Честно, будь он пьян, или опоен каким-то препаратом, возможно, я бы простила его. Если бы все было не по его воле, если бы он раскаивался, а так, это самое настоящее предательство. Подлое, бесчеловечное предательство. Он знал, на что идет, знал, что я должна прийти, но все равно изменил.
– Ты это специально сделал? Надоело скрывать? Хотел сделать мне больно, да?
– Что? – удивленно спрашивает, когда я резко меняю тему. – Это ты приехала на полчаса раньше. Я ведь просил ее сообщить, что время надо перенести.
– Ахаха, – как же это смешно.
Посмотрите какой заботливый. Попросил перенести время, чтобы они могли спокойно повеселиться. А она взяла и не перенесла. Ох какая коварная женщина. Решила ход конем сделать, вот только явно рассчитывала на иное развитие событий.
– Это ничего не меняет, Эмир. Я сниму кольцо, хочешь ты этого или нет, и подам на развод. Спи с кем хочешь, где хочешь, но без меня. Я не смогу делить тебя с другими.
Он ничего не говорит, только продолжает полосовать взглядом. По глазам вижу, он не отпустит без боя. Он же сказал забыть, что все в порядке, значит сделает все, чтобы так и произошло.
К тому же, его родной брат, адвокат по бракоразводным делам, имеет свою фирму. Им зажать меня со всех сторон – рас плюнуть. Но я не сдамся. Так просто он меня не сломает.
– Это мы еще посмотрим. Я уже выбрал жену, мать своих детей, хозяйку дома и сердца, а решения я не меняю. Тебе придется выбросить глупости из головы. А сейчас, поехали, обо всем поговорим без лишних ушей. Мы же в школе в конце концов, а ты тут скандал закатила.
Я устроила истерику? Я виновата? А ничего, что это он в школе другую женщину того этого!
Он смеет обвинять меня? Я не могу в это поверить. Да это в голове не укладывается. Просто верх безумия.
Еще и слово такое подобрал «скандал». Да, если бы я устроила здесь скандал, небу было бы жарко, а я так, немного повысила голос. Сейчас мне хочется рвать, метать, кричать от отчаяния, биться головой о стену, но в то же время, я чувствую себя ужасно опустошенной.
Я, словно рыба, выброшенная на берег и оставленная умирать под палящим солнцем. И он смеет еще в чем-то меня упрекать?
– Плохо выбрал, раз загулял. От тех, кого выбирают, с кем связывают жизнь, не ходят налево, Эмир, – цежу сквозь зубы, но мне не удается оставаться равнодушной.
Он слишком хорошо меня знает, и в том числе знает, что, когда я в сильном стрессе, замыкаюсь в себе. В голове пустота. Это как защитный механизм. Мозг отказывается видеть проблему, он прячется за стеной, пережидает бурю, а когда кошмар закончится и наступит счастливый финал, тогда дает мне высунуться на волю.
Да, откат бывает серьезным, но на фоне счастье, я стрессую очень короткий промежуток времени, потому что смысла в этом уже нет. Все разрешилось. Зачем мотать себе нервы? Правильно, незачем. Я всегда подавляю эмоции, всегда, и раньше мне нравилась эта черта, а сейчас я себя за нее ненавижу.
– Я тебе еще раз повторяю, мы не будем обсуждать это в школе. Сейчас поедем домой, и все спокойно обсудим, – он тяжело вздыхает и начинает тянуть меня вниз по лестнице.
– Пусти, я не хочу с тобой ни о чем разговаривать. Нам не о чем с тобой говорить. Я ухожу от тебя и все, – упираюсь ногами в пол, пытаюсь вырвать руку, но он намного сильнее меня и потому, продолжает тянуть за собой.
Но у ступенек все же замирает и недовольно поворачивается в мою сторону.
– Хочешь ты этого или нет, мы едем домой. Я все сказал, – безапелляционно заявляет муж, чем вызывает во мне новую волну эмоций, и мне совершенно не нравится, какие это эмоции.
Они черные, злые, чуждые мне, но они туманят разум, подчиняют себе и от этого мне не по себе.
– Нет, – с вызовом отвечаю ему и дергаю резко рукой, вот только трюк не удается.
Эмир слишком сильный, и, похоже, в данный момент очень насторожен, поэтому успевает усилить хватку на запястье.
– Уверена в этом? – с вызовом спрашивает, а я киваю.
На самом деле я ни в чем не уверена, но не могу вот так просто взять и сдаться. Он ведет себя словно там, в кабинете психолога, ничего не произошло, словно я застала ссору двух совершенно чужих людей или аристократический разговор за чашкой чая. Только я увидела совершенно иное.
Как же хочется, чтобы все это оказалось ночным кошмаром. Как хочется сейчас услышать противный звук будильника, открыть глаза и повернулся набок в постели, и увидеть профиль мужа, который умудряется хмурится даже во сне.
Но я понимаю, что этого не будет. Все происходит здесь и сейчас. Это реальность, в которой я просто не знаю, как выжить.
– Я даю тебе последний шанс пойти самой в машину. Не заставляй меня применять силу, – уже открыто угрожает мне, на что я мотаю головой из стороны в сторону.
Что он мне сделает? Вот что? Сам ведь сказал, мы в школе, значит, я в безопасности. Вот возьму и не уйду никуда. Пусть психанет, уедет, а я вернусь домой, соберу чемоданы, свои и детей, и уеду куда глаза глядят.
– Ты идешь или нет? – продолжает давить, а я продолжаю мотать головой.
В его глазах закипает ярость. Понимаю, что играю с огнем, но ничего не могу с собой поделать. Это выше меня. Я не позволю ему играть со мной.
– Снежана! – ох, узнаю этот рык.
Это обратный отсчет до взрыва, но все равно не могу подчиниться. Мне страшно, но я сопротивляюсь.
– Я же сказала, не пойду с тобой. Все, Эмир, на этом все.
Он смотрит в глаза, потом недовольно поджимает губы и кивнув собственным мыслям, продолжает.
– Ну хорошо, я тебя предупреждал, – он поправляет полы своего пальто и наступает на меня.
– Что ты собираешься… Эй, пусти меня, – не успеваю даже договорить, как муж закидывает меня к себе на плечо, и несет на выход из школы. – Отпусти. Что за цирк ты устроил, Эмир? Прекрати. Поставь меня.
– Помолчи. Или так хочешь привлечь внимание?
Ах ты ж.
