Текст книги "Осколками снов (СИ)"

Автор книги: Снежная Июль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Резкий порыв ветра толкает его в грудь так, что мужчина ударяется спиной о запертые створки двери. Стив громко пронзительно воет и тянет Санни на себя. Его ощутимо трясет, еще один порыв ветра подхватывает занавески и скатерть, кружит вихрем под потолком. Мужчины вскидывают оружие, Санни опускается на колени, закрывая ребенка спиной, но Стив выворачивается, отталкивает ее и зло смотрит на пришельцев.

– Мой папа хороший! – он срывается на крик, ветер ревет и бьет стекла. – Не смейте обижать моих маму и папу!

Санни хватает Стива в охапку, не замечает, когда Тони оказывается перед ними, обхватывает лицо сына ладонями, заглядывает ему в глаза и пытается улыбнуться. Стив рассерженно сопит и сжимает кулаки, а в уголках его глаз мерцают капельки слез.

– Все в порядке, мой хороший, – шепчет она едва слышно, – не нужно злиться, ладно?

– Вот как, – говорит Вуд, и его голос едва пробивается сквозь вой ветра, – твои дети тоже монстры.

Санни сверлит его яростным взглядом всего мгновение, после чего сосредотачивается на Стиве. Ветер скидывает с полок фигурки, бьет посуду и кажется, что он вот-вот сорвет с дома крышу.

– Единственный монстр здесь – это ты! – выплевывает Тони.

Он стоит, раскинув руки в стороны, закрывает Стива и Санни спиной, беззащитный против толпы вооруженных мужчин. Вуд делает шаг вперед, и Тони рассерженно рычит подобно дикому зверю. Стив цепляется за Санни изо всех сил, заливается слезами и трясется словно в лихорадке. Санни утирает слезы с его щек, уговаривает не переживать и бросает на пришельцев гневные взгляды. Тони делает шаг назад, когда вокруг них разрастается вихрь торнадо, отрезающий от мужчин. Стива бьет крупная дрожь, он безостановочно воет, сжимает кулаки так, что суставы хрустят от натуги; Тони оборачивается на него, на его лице мешаются беспокойство и ободряющая улыбка, и в это мгновение все обрывается.

Где-то на задворках сознания звенит от натяжения тетива, вихрь рассеивается, и толстая стрела со свистом разрезает воздух. Тони дергается и раскрывает рот, но не успевает ничего сказать, когда его глаза закатываются, а руки безвольно опускаются. Стив затихает, расслабляет пальцы и громко всхлипывает в последний раз. Наконечник стрелы упирается Санни в грудь, едва-едва пропарывает рубашку. Капелька крови скатывается по окоченевшему вмиг телу, Стив и Тони заваливаются на бок, и тишина расползается, кажется, по всему миру. Время останавливается, Санни смотрит вперед и ничего не видит, кроме мерцающих в воздухе золотых нитей. Десяток тонких веревочек тянется к ее пальцам, и она без раздумий обрывает их, отбрасывает в сторону, ищет две единственно необходимые, и не находит ничего, кроме тлеющих обрывков.

Рвущийся из горла вопль прорезает тишину воем сирены, мужчины у дверей падают бездыханно, также, как лежат рядом с Санни Тони и Стив. Время спотыкается и возобновляет бег, лишается чего-то жизненно важного и обращается во всепоглощающую чернильную тьму.

Санни не слышит собственного голоса, раздирает окоченевшими пальцами горло, подхватывает пронзенные одной стрелой детские тела и прижимает сыновей к груди. К груди, в которой расползается, будто черная дыра, пустота, наполняемая яростью и отчаянием, застилающими глаза слезами и пронизывающим все тело леденящим холодом. Вокруг Санни вьются тысячи нитей, и она готова оборвать их все, безжалостно прервать жизни, точно также, как только что эти люди оборвали две самые важные ниточки.

Воздух в груди горячий, обжигающе-красный, опаляющий легкие, но Санни все равно нестерпимо холодно. Голова тяжелая, точно набита свинцом и ватой, зубы сжимаются до скрежета, и Санни будто в другой реальности слышит, как со свистом прорезает тишину ее собственный вопль.

Где-то на краю восприятия Санни ловит яркий свет и механический, клацающий звон, и чья-то теплая рука ложится на ее щеку. Кто-то рядом с ней цокает языком и глубоко вздыхает, садится перед ней на колени и стирает со щек разъедающие плоть раскаленные слезы.

– Дитя мое.

Его голос сливается со звенящими в ушах криками и звоном оружия, картинками ужасающего и неотвратимого, но справедливого и единственно возможного будущего. Санни поднимает глаза, едва видит сквозь застывшие слезы и внимает. Единственное прошлое и единственное будущее, все возможное вливается в ее разум, отрезает чувства, отсекает все лишнее, все, что может сломать налаженный механизм.

– Ты так страдала, – его голос разносится эхом, заползает в уши и сковывает руки, – я показал тебе мир, где мы никогда не будем страдать, где никто не посмеет поднять на нас руку. Ты построишь его со мной?

Санни разжимает пальцы и тянется за поглаживающей ее щеку рукой, запоздало оглядывается на оставшихся лежать Тони и Стива и замирает. Мутант перед ней усмехается, касается рукой еще теплой кожи, и оба мальчика рассеиваются, обращаются в пыль, пепел, кружащий вокруг Санни и постепенно собирающийся в две непроглядно-черные сферы. Санни подставляет ладони, трепетно держит теплые шарики, греет о них озябшие пальцы и завороженно смотрит на переливающиеся во тьме золотые искорки.

– Я Эн Сабах Нур, – говорит мутант и протягивает Санни раскрытую ладонь, – тот, кто положит конец порочной власти людей.

Санни тянется вперед, сжимает в пальцах черные сферы, не чувствует ничего, кроме пустоты в груди и наверняка безумно улыбается. Улыбка растягивает одеревеневшие мышцы, вырывается смешком из груди, и Санни вторит ей, вкладывает руку в протянутую ладонь и закрывает глаза.

– Ты поведешь наш народ, – продолжает он, и Санни склоняет голову набок, – моя Жрица.

– Да, отец, – шепчет она и кутается в расползающуюся вокруг леденящую темноту.

====== Тьма ======

Будущее мечется под веками, перестраивается и стремительно меняется, рассыпается, точно пазл, и собирается в совершенно иную картинку. Санни видит десятки тысяч вариантов, так много, что все они сливаются в непроглядно черную, отдающую звоном в ушах точку прошлого, настоящего и будущего, где нет ничего, что не смогло бы измениться. Точку, которой не существует вовсе.

Санни цепляется пальцами за волосы, царапает виски и горло, с силой давит на веки так, что глазные яблоки, кажется, вот-вот вылетят из черепа подобно мячикам для гольфа. Санни не видит ничего вокруг, ни Шоу, ни чертова зеркала, ни самой себя, распластавшейся на холодном полу. Перед ее глазами непроглядная тьма и звенящая пустота. В ее теле боль, выворачивающая наизнанку, и застывший ядерным ударом крик, разрывающий изнутри.

Шаги Шоу гремят по стеклу ударами грома в ночной тиши, он останавливается где-то рядом, касается ледяными пальцами волос Санни и тянет их, зажимая в кулак. Санни не видит его перед собой, вместо него алая пелена и черные пятна, а еще смешивающийся с шелестом звон в ушах.

Шоу впивается пальцами в виски Санни, ухмыляется, когда она выгибается и кричит, и закрывает глаза. Санни уже почти не чувствует боли, ощущает только пронзающую все тело стрелу, нанизывающую ее точно на вертел. Санни отдает Шоу все без остатка, пропускает видения мимо себя, отстраняется насколько может, закусывает губы и скребет ногтями по стеклянному полу.

Санни цепляется за мелькнувшую отличающуюся ото всех картинку, раскрывает глаза и вглядывается, рассматривает каждый кусочек. Шоу вытягивает из нее видения одно за одним, перебирает, и Санни хватается за хрупкую картинку двумя руками, заталкивает глубже, прячет у себя за спиной и подбрасывает те кадры, от которых Шоу расплывается в довольной улыбке, отпускает ее и стремительно выходит.

Санни падает на пол, бьется головой, чувствует расползающуюся под щекой влагу, прикрывает глаза и разглядывает будущее. Оно не единственное, но именно оно нравится Санни больше всего. То будущее, в котором Шоу оказывается побежден, в котором Чарльз с командой спасает ее, в котором все хорошо. Санни выплевывает из горла смешок, вытирает заливающуюся в глаза кровь и откидывается на зеркальную стену.

Грохот и тряска приводят Санни в сознание резко, вырывают из пучин небытия и снова роняют на жесткий пол. Санни морщится, отплевывается от металлического привкуса крови во рту и безуспешно цепляется пальцами за гладкую поверхность. Она скользит из-за ощутимого крена, врезается спиной в стену и кашляет, пытаясь отдышаться. Вязкий комок застыл в горле, Санни чувствует, как тяжело вздымается грудь, как с хрипом вырывается воздух из легких. В ее комнату-тюрьму все еще не пробивается ни единого звука, но Санни отчетливо слышит звенящий в ушах скрежет разрываемого металла.

Ниточка видений, тех самых, греет пальцы, Санни перебирает кадры, хихикает и пытается подсказывать. Не то чтобы она может на что-то повлиять, она даже не знает, сбудется ли именно это будущее, просто расползающаяся по телу боль отступает на долгие мгновения, а тишину прорезает рой знакомых голосов.

Зеркало лопается внезапно, накрывает Санни осколками, заставляет закрыть лицо руками и затихнуть. Голова кружится, но Санни не замечает этого, пока не пытается подняться на ноги. Ее ведет куда-то в сторону, она упирается ладонью в холодную стену и упрямо шагает, потому что идти вперед в любом случае лучше, чем оставаться на месте.

Сквозь разлом ей не протиснуться, слишком узко, и Санни застывает, вглядываясь в разворачивающиеся по ту сторону события. Шоу о чем-то говорит, кажется, с Эриком, и от их беседы у Санни мурашки бегут по коже. Потому что вместо Шоу говорит Чарльз, а Эрик безжалостен и не собирается слушать его. Эрик жаждет мести и не понимает, что покоя она ему не принесет.

Чарльз слишком сосредоточен, чтобы почувствовать Санни, он говорит и говорит, даже тогда, когда Эрик подхватывает монету, крутит ее в пальцах и нестерпимо медленно направляет вперед. Санни застывает, пытается достучаться до Чарльза, и сама окунается в водоворот чужих ощущений. Холодный металл разрезает плоть как нож масло, пробивает череп, дробит его на впивающиеся в мозг осколки, рвет хрупкие ткани, вырывается из кровавого плена и с глухим звоном падает на пол. Только тогда Санни понимает, что не может дышать, падает на колени, впивается пальцами в волосы и беззвучно кричит. Это совсем даже не больно, до одури отвратительно и страшно, но ни капельки не больно, потому что Санни успевает выдернуть Чарльза в последний момент, отшатывается и ловит остаточные чувства.

– Так ты здесь, – холодный голос Эрика заставляет вздрогнуть всем телом, – ребенок.

Санни вскидывается, смотрит на него зло и чувствует горячую влагу на щеках. Эрик смотрит на нее безразлично, склонив голову набок, усмехается и протягивает руку. Санни фыркает, трет лицо и пытается подняться самостоятельно, но ничего не выходит и в итоге она цепляется за его шершавую ладонь холодными пальцами. Голова по-прежнему нестерпимо кружится, Санни прикрывает глаза, ощущает подхватывающие ее руки и позволяет себе на мгновение отключиться.

Свет непривычно слепит, режет глаза до слез, и Санни морщится, пытаясь прикрыть лицо. Руки не поднимаются, будто прилипшие к телу, зато чьи-то чужие плотно обхватывают ее за пояс. Санни скашивает глаза, видит висящее в воздухе тело Себастьяна Шоу и вздрагивает, когда оно падает на землю.

Ее саму держит облаченный в шлем Шоу Эрик, они плавно опускаются на покрытый обломками песок, где стоят все остальные. И свои и чужие, все они смотрят на Эрика во все глаза и ждут от него дальнейших действий. У Санни по-прежнему звенит в ушах, так что она отчетливо слышит лишь биение собственного сердца и тяжелое дыхание Чарльза.

Как только ноги касаются раскаленного песка, Санни заваливается вперед, врезается в бросившегося к ней Чарльза и прячет лицо у него на груди. Слезы накатывают резко, точно все скопившиеся боль и отчаяние вырываются наружу, Санни закусывает губы и изо всех сил хватается за брата. Чарльз гладит ее по голове, целует в макушку и что-то успокаивающе шепчет, но Санни слышит только сливающийся в неразборчивый поток голос и рвущийся из собственного горла задушенный стон.

– Братья и сестры! Мутанты! – голос Эрика прорывается сквозь окружившую Санни темную пелену. – Престало ли нам бороться друг с другом, когда наш враг там! Направил на нас сотни пушек и ждет лишь сигнала, чтобы стереть нас всех с лица Земли! Пока они, люди, существуют, никому из нас не будет спокойной жизни, так почему бы не решить проблему, объединившись?

Санни мотает головой, а Чарльз прикладывает пальцы к виску и вслушивается в мысли невидимых отсюда военных. Десятки кораблей и сотни людей, только что собиравшихся воевать между собой, направляют оружие на них. Сотни ракет, способных разрушить половину земного шара, упираются в грудь и давят губительным жаром. Санни кусает губы и крепко жмурится, пропускает момент, когда ракеты оказываются в воздухе, и вздрагивает, когда Чарльз отпускает ее.

Ракеты зависают в воздухе, медленно разворачиваются, а перед глазами у Санни распускаются огненные цветы. Чарльз хватает Эрика за руки, бьет его по лицу, и часть оружия падает, взрывается яркими вспышками, но остальные выравниваются и неспешно двигаются дальше. Санни сдавливает пальцами виски, тянет себя за волосы и погружается во вспыхивающую редкими красками темноту. Кто-то бросается Чарльзу на помощь, но Эрик отбрасывает всех взмахом руки, отмахивается от Чарльза и направляет ракеты.

Санни воет, чувствует влагу на щеках, срывается с места и врезается в Эрика всем телом. Эрик падает, кажется, от неожиданности, Санни оказывается сверху и молотит его кулаками, но у нее совсем нет сил, так что удары получаются не больнее комариного укуса. У нее перед глазами пустошь, безжизненная, покрытая заржавевшей коркой Земля, а под пальцами бьются миллиарды жизней.

– Чего ты добиваешься?! Хочешь быть как он?! – Санни машет рукой куда-то в сторону раскуроченной подводной лодки и цепляется пальцами за воротник Эрика. – Развяжешь войну и уничтожишь всех, кто тебе не нравится, да?! Чем тогда ты лучше него?!

Эрик широко распахивает глаза, скидывает Санни с себя и поднимается, вытягивая вперед руку. Санни рычит, зарывается пальцами в песок, воет из-за расцветающих перед глазами вспышек и замирает, когда слышит выстрелы. Мойра, про которую она уже почти забыла, держит пистолет перед собой, стреляет на каждый шаг и молча сверлит Эрика гневным взглядом. Эрик отбивает все пули, зарывает их в песок, смотрит на Мойру бесстрастно и все еще держит ракеты в руках. Чарльз пытается остановить их обоих, стоит за плечом Эрика, как чертова совесть.

Будущее взрывается, выплескивается так, что сводит скулы, Санни моргает часто-часто, резко вскакивает, но опаздывает всего на мгновение. Одна из пуль врезается в спину Чарльза и застревает в костюме. Время, кажется, вздрагивает и замирает, пускается в пляс, также, как и сердце Санни. Она обхватывает ладонями лицо Чарльза, зло смотрит на вытягивающего пулю Эрика и отталкивает его

– Убирайся! – кричит она. – Уходи прочь! Это все из-за тебя, ты во всем виноват! Ты во всем виноват…

Санни всхлипывает, давится слезами, сжимает ладони Чарльза и гладит его по голове. Чарльз открывает глаза, стонет сквозь стиснутые зубы и поглаживает пальцы Санни дрожащими руками. Эрик отшатывается, отступает, точно потерянный ребенок, и трясет головой.

– Я не… – он выбрасывает вперед руку и рычит выронившей пистолет Мойре, – не подходи! Вот, Чарльз, что происходит, если позволять людям творить что вздумается!

– Нет, Эрик, – Чарльз говорит хрипло и заходится кашлем, – Санни права, это ты сделал. Не Мойра, а ты.

Эрик смотрит на него со смесью ужаса и обиды, делает несколько шагов назад и глубоко вдыхает теплый, наполненный запахами гари и металла воздух. Санни бросает на него злобные взгляды и скалится, глотает стекающие по щекам слезы и не разжимает пальцы. Чарльз смотрит на нее как всегда – доверительно и понимающе, – что-то выглядывает во взгляде и касается ладонью щеки.

– Тебе лучше уйти, – бросает он Эрику и стирает слезы со щек Санни, – ну же, солнышко, все не так уж плохо.

Санни глядит на него сквозь слезы и пелену будущего, поджимает губы и качает головой. Чарльз издает нервный смешок, перехватывает ее ладонь и целует пальцы. Санни тоже усмехается, оглядывается на хромающую Рейвен и фыркает.

– Тебе все-таки идет синий, – говорит она, и Чарльз растягивает губы в улыбке.

Рейвен качает головой, садится рядом и несмело оглядывается на протягивающего ей руку Эрика. Санни вскидывается, но Чарльз крепче сжимает ее ладонь и мягко улыбается.

– Не нужно, – он поворачивается к Рейвен и окидывает ее по-отечески теплым взглядом, – ты можешь идти с ним, если хочешь.

Рейвен кивает, смазанно целует его в лоб и поднимается, хватаясь за протянутую ладонь. Санни не видит, как они исчезают в дымчато-красной вспышке, закусывает губу и горько усмехается.

– Я, кажется, пропустила целую вечность, – Санни смеется и давится застывшим в горле комком.

Чарльз закатывает глаза, дергается и смотрит на нее испуганно. Подоспевший Хэнк забрасывает его вопросами, но он только поджимает губы и морщится от пронизывающей тело боли.

– Я не чувствую ног, – Чарльз говорит едва слышно, и Санни вздрагивает и крепче сжимает его ладони, – черт возьми, я не чувствую ног!

Перемешанное со страхом отчаяние так и сквозит в его голосе, Чарльз смотрит на нее вопросительно, почти умоляюще, Санни всхлипывает и мотает головой. Слезы снова собираются в уголках глаз, Санни сдавленно выдыхает кажущийся теперь раскаленным воздух, переплетает пальцы и закрывает глаза, лишь бы не видеть растерянное, полное вязкого отчаяния лицо Чарльза.

====== Ребенок ======

Санни шагает по каменной мостовой, разглядывает невысокие домики и изредка косится на идущего впереди Эрика. У него в руках большая сумка, на макушку нахлобучена кепка, а полы коричневого пальто забавно трепещут на ветру. После событий в Вашингтоне они мотаются по миру уже четвертый месяц, и отношения между ними, кажется, с каждым днем становятся только напряженнее. В этот раз их занесло в небольшой английский городок, где все выглядит таким, будто сошло со страниц исторических книжек.

– Эй! – Санни дергает Эрика за рукав, заставляя его остановиться. – Ты можешь идти помедленнее? Не у всех, между прочим, такие длинные ноги.

Санни упирает руку в бок, другой все еще сжимает рукав пальто Эрика и смотрит на него возмущенно-обиженно. Эрик закатывает глаза и разворачивается, но темп в самом деле сбавляет. Санни фыркает, морщится из-за налетающего ветра и поднимает воротник.

Они останавливаются у неприметного отеля на самой границе, единственного на весь городишко, Эрик окидывает взглядом покрытые слоем грязи стены и толкает дверь. Санни фыркает, смотрит на растянувшуюся за домом пустошь и заходит следом. Молоденькая девчушка выныривает откуда-то из-под лестницы, приветливо улыбается и оглядывает их колоритную парочку с ног до головы.

– Здравствуйте! – Санни пихает Эрика в бок и натягивает улыбку. – Нам нужен номер на двоих.

Эрик закатывает глаза и отходит, девушка энергично кивает и выдает Санни ключи, оглядывает Эрика и переводит взгляд на нее.

– Простите, может быть я лезу не в свое дело, – она тараторит, говорит шепотом и мнет в пальцах подол рубашки, – ваш спутник не кажется довольным.

– Ах, это, – Санни усмехается и тоже переходит на шепот, – видите ли, мы путешествуем уже почти месяц, и так вышло, что поссорились в самом начале. Мой муж все еще дуется на меня, а я уже не знаю, что и делать.

Девушка растягивает губы в широкой понимающей улыбке, оглядывает руки Санни и смотрит на нее недоуменно. Санни следит за ее взглядом, прикрывает левую руку и склоняет голову набок:

– Вот из-за этого и дуется.

– Я поняла, – девушка снова кивает, как китайский болванчик, хватает ключ и сует Санни другой, – это номер с одной двуспальной кроватью, а еще там есть минибар.

– Спасибо! – Санни расплывается в благодарной улыбке, подхватывает ключ и машет Эрику.

– Номер на втором этаже в самом конце коридора, – девушка окидывает проходящего мимо Эрика лукавым взглядом и вновь переходит на шепот, – удачи!

Санни салютует ей и смеется, взбегает по лестнице и догоняет Эрика только у дверей. Он застывает, сжимая в пальцах ручку, и Санни едва не врезается в его спину. Она выглядывает из-за его плеча, оглядывает номер и присвистывает. Двуспальная кровать занимает почти половину пространства, обещанный минибар ютится в тумбочке, окна занавешены плотными шторами и больше в комнате нет ничего, кроме разве что неприметной двери в ванную.

Эрик разворачивается и стремительно спускается на первый этаж, появляется только спустя десяток минут еще более угрюмый, хватает Санни за руку и тащит ее к выходу.

– Мы уходим, – бросает он, сквозь сжатые зубы.

– Куда? – Санни упирается пятками и пытается отцепить его пальцы. – Эрик! Это единственное место в городе, где можно переночевать. Или ты собрался спать под мостом?

Эрик останавливается, сжимает пальцы так, что Санни кажется, будто запястье вот-вот сломается, сверлит ее льдистым взглядом, заходит обратно и с грохотом захлопывает дверь. Санни фыркает, скидывает пальто и усаживается на кровать.

– Санни, – Эрик трет лицо и устало выдыхает, – я не буду спать с тобой на одной кровати.

– Почему? – Санни закидывает ногу на ногу, ухмыляется и расстегивает верхние пуговицы. – Все еще считаешь меня ребенком?

– Ты и есть ребенок, – Эрик отворачивается, но Санни вскакивает и хватает его за руку, – Санни, это…

– Нет, Эрик! – она смотрит на него снизу вверх и часто дышит. – Мне двадцать шесть! Двадцать шесть чертовых лет, давно уже не четырнадцать, так что прекрати считать меня ребенком!

– Это не отменяет того, что я гожусь тебе в отцы, – Эрик горько усмехается и качает головой.

– Да мне плевать! – Санни рычит и почти упирается в него грудью. – Будь ты хоть чертовым столетним старикашкой, какая к дьяволу разница?!

– Санни…

– Смею напомнить, что ты сам взял меня с собой! – Санни трясет перед его лицом пальцем и зло прищуривается.

– Я не собирался изображать женатую парочку, – говорит Эрик, и Санни вспыхивает от каждого его слова.

– Правда? Тогда ты собирался изображать моего папочку? Ну извини, что Сара дала нам такие документы, – она выплевывает каждое слово и чувствует, как окончательно сбивается дыхание, – только вот в дочки-матери не собираюсь играть уже я!

Эрик меряет Санни долгим взглядом, вырывает руку и отступает на несколько шагов. Санни фыркает, подхватывает пальто и выходит из номера, едва удерживая желание громко хлопнуть дверью.

Возвращается она только к вечеру, когда в городе становится совсем тепло, и неспешно зажигаются уличные фонари. Санни успевает побродить по большей части улочек, разговориться с несколькими местными жителями и затолкать сжимающее горло ожидание как можно глубже. В номере темно и тихо, из соседней комнаты доносится шум воды, и Санни понимает, что Эрик все это время был здесь. Она обиженно фыркает, сбрасывается пальто и платье и падает на кровать в одном нижнем белье. Ей теперь по большей части плевать, обида на Эрика разрастается снежным комом в груди и вырывается наружу сдавленными всхлипами.

Санни не замечает, когда замок двери щелкает, вздрагивает от упавшего на спину чего-то мягкого, переворачивается и смотрит на Эрика сквозь полуопущенные ресницы. Он стоит у окна, вытирает волосы полотенцем и совсем не смотрит на Санни. Санни фыркает, швыряет в него подушку и садится.

– А знаешь, иди к черту, железный дровосек, – говорит она со смешком, стягивает покрывало и кутается в него, – не больно-то ты мне и нужен.

Эрик вздрагивает и поворачивается, приподнимает бровь, и Санни в ответ показывает ему язык.

– Завтра попрошу Чарльза забрать меня, – Санни вглядывается в лицо Эрика и усмехается, когда видит на нем мелькающие нотки испуга.

– Почему не сегодня? – Эрик снова отворачивается, но Санни видит, как он сжимает кулаки.

– Мне сказали, сегодня на главной площади будет праздник, – Санни откидывается на подушку и несколько раз моргает, – хочу сходить. Ты же не против, папочка?

Эрик хмыкает и не отвечает, отбрасывает полотенце и снова скрывается в ванной. Санни провожает его долгим взглядом, вытягивает из-под кровати бумажный пакет и хихикает, прижимая его к груди.

Главную площадь и еще несколько прилегающих к ней улиц освещают разноцветные фонари, отовсюду слышатся смех и громкая веселая музыка, тут и там стоят палатки с угощениями и развлечениями. Санни пробирается сквозь гомонящую толпу, протискивается в единственное более-менее свободное место и оглядывает площадь с безопасного расстояния. Она ушла из номера раньше Эрика, поэтому теперь не знает, пошел ли он за ней или решил окончательно задавить собственные чувства. Санни фыркает, отбрасывает с лица волосы, поправляет купленное днем платье с пышной юбкой, фыркает собственным мыслям и ныряет в толпу. Она решила развлекаться, значит она будет развлекаться, и наплевать на Эрика.

Люди переговариваются, танцуют и смеются, от ярких цветов и запахов кружится голова. Санни никогда прежде не была на подобном празднике, так что чувствует себя слегка неуютно. Ее школьный и даже университетский выпускной с бушующими подростками никак не может сравниться с разворачивающимся вокруг нее действом, Санни выдыхает, хлопает себя по щекам и натягивает счастливую улыбку.

– Милая леди, вы ведь не местная? Негоже очаровательной даме грустить в такой день, – черноволосый молодой мужчина выхватывает Санни из толпы, лучится лукавой улыбкой и вручает ей бокал с чем-то ярким и искрящимся, – я могу навязать вам свою скромную компанию?

Санни смеется, отбрасывает назойливо мелькающие перед глазами видения и смотрит в его угольно-черные глаза.

– Меня зовут Роберт, но вы можете звать меня Боб, – он подхватывает Санни под руку, кружит ее в такт музыке и потрясающе улыбается.

– Санни, – Санни протягивает руку и смеется, забывая, что не стоит представляться собственным именем.

Искрящийся напиток кажется ей довольно вкусным, она делает несколько глотков и заливисто смеется. Боб показывает ей ближайшие палатки, машет кому-то рукой и подходит к следующей, где нужно отгадать вес сидящей за прилавком женщины.

– Это глупо, – фыркает Санни, но послушно смотрит, как Боб записывает свое имя в список участников.

Он отчего-то кажется Санни знакомым, будто они общались тысячу лет назад, она не может отвести взгляд от милых ямочек на его щеках и слушает каждое его слово.

– Не скажи, – фыркает Боб и разминает пальцы, – перед тобой Бетти, прелестная хозяйка швейной фабрики, и она снова пытается казаться больше, чем есть на самом деле. Попробуешь угадать?

Санни закатывает глаза и оглядывает тучную Бетти. Женщина выглядит приветливо и мило, занимает почти два стула и прячет руки под передником. Санни трет подбородок, смотрит на ее лицо и шею и прыскает, когда замечает торчащие из-под подола тряпки.

– Это довольно сложно, – Санни трет подбородок и прикусывает губу, – пусть будет восемьдесят четыре?

Она хохочет, когда Бетти хмыкает почти басом, Боб хлопает в ладоши и записывает ее ответ в книгу, тянет Санни еще к одной палатке и вручает на этот раз что-то вроде жареных стручков. Санни допивает коктейль залпом, принимает угощение и оглядывается. Боб следит за ее взглядом, настороженно хмурится, хватает Санни за руку и ведет танцевать.

– Ты кого-то ищешь? – спрашивает он, обхватывая ее за талию.

Санни сглатывает неприятный комок в горле и мотает головой. Прикосновения Боба неожиданно неприятны, Санни давит порыв сбежать и не находит в его прошлом ничего такого, что может заставить ее нервничать.

– Это твой спутник? – спрашивает Боб и поясняет удивленной Санни: – В таком маленьком городке новости распространяются со скоростью звука. Тина сказала, что он твой муж, но извини, на женатиков вы не очень-то смахиваете.

Санни оступается, чувствует внезапно подкатившую к горлу тошноту и отталкивает от себя руки Боба. Она морщится, трясет головой и отступает на несколько шагов.

– Это не твое дело, – бросает Санни, – кто ты вообще такой?

Она идет спиной вперед, сверлит обескураженного Боба взглядом и врезается в кого-то. Горячие руки подхватывают ее за талию и удерживают на месте, а раздающееся над ухом мерное дыхание успокаивает взбудораженный разум.

– Мы уходим, – второй раз за день говорит Эрик, и Санни хмыкает и отталкивает его руки.

– Вот и проваливай, – выплевывает она, разворачиваясь.

От Эрика разит алкоголем, он стоит, раздувая ноздри и впиваясь в Санни странным взглядом. Санни давит взметнувшееся в животе чувство, складывает руки на груди и склоняет голову набок. Они сверлят друг друга взглядами, пока Боб не вмешивается, толкая Эрика в грудь.

– Ты слышал, что сказала дама? – спрашивает он и хватает Санни за руку.

– Отвали! – рявкают Эрик и Санни в унисон.

Санни выдергивает руку, делает шаг навстречу Эрику и глубокий вдох, хватает его за грудки и приникает губами к губам. Привкус алкоголя во рту расползается сладкой горечью, Санни чувствует, как Эрик выдыхает ей в рот, будто несмело касается руками талии и притягивает ближе. Санни рычит и кусает его губы, обхватывает за шею и вплетается пальцами в волосы. Чувство в животе свивается в тугой комок, когда Эрик скользит руками выше и пересчитывает позвонки, подкатывает к горлу и вырывается с хриплым стоном. Санни отрывается от Эрика только тогда, когда дышать становится катастрофически нечем, перебирает пальцами рыжеватые в свете огней волосы и довольно хихикает. Эрик выглядит обескураженным, хватается за нее, как за спасительную соломинку, и облизывает покрасневшие губы.

– Ты прав, – Санни хватает его за руку и смотрит в глаза, – мы уходим.

Санни почти не помнит, как она добираются до гостиницы, чувствует только ликующее в груди сердце и приятно покалывающее ощущение на губах. Они вваливаются в номер, едва не снося дверь, Эрик вжимает Санни в стену, покрывает ее лицо смазанными поцелуями, исследует обжигающими ладонями тело и находит, наконец, губы. Санни смотрит на него из-под полуопущенных ресниц, стягивает осточертевшее пальто и очерчивает пальцами мышцы. Эрик проводит рукой по ее бедру и задирает платье, вызывая табуны мурашек по коже.

Эрик обжигающе горячий, Санни прижимается к нему ближе, точно он снова может закрыться от нее и от собственных чувств, пытается расстегнуть рубашку дрожащими пальцами и рвет ее к чертям. Эрик рычит, ловит ее ладони и целует пальцы, разводит руки в стороны и покрывает поцелуями грудь и шею. Он прикусывает ключицу, тут же зализывает покрасневшее место, дышит рвано и часто, и Санни чувствует, как его член упирается ей в бедро.