Текст книги "Осколками снов (СИ)"

Автор книги: Снежная Июль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Его голос звучит ласково и действительно понимающе, и отчего-то это приводит Санни в ярость.

– Черта с два ты понимаешь, – рычит она, стискивая в пальцах края одеяла.

Она не видит выражение его лица, но Санни почему-то кажется, что в этот момент Чарльз переглядывается с Эриком. Последний же дергает одеяло на себя так, что Санни едва не падает на его колени. Она отшатывается, тянет край и часто дышит из-за подступающей к горлу вязкой тошноты.

– Просто оставьте меня в покое, вы оба! – Санни срывается на крик и лупит Эрика куда придется.

– Санни, – Эрик хватает ее за руки, но Санни вырывается, не успевая удивиться собственной силе.

– Ты был против них с самого начала! – она пинает его ногами, лупит по бокам и бедрам, а Эрик даже не морщится. – Теперь ты счастлив?!

– Но ты же не можешь, – говорит Чарльз, и Санни тут же устремляет взор на него, продолжая брыкаться с Эриком, – ты не можешь просто закрыться в себе и делать вид, что вокруг больше ничего не существует.

– Правда?! – почти ревет Санни. – Тогда напомни мне, кто из нас первый закрылся в своей чертовой скорлупе и сделал вид, что ничего вокруг не существует! Значит тебе можно, а мне нельзя, да?!

Эрик резко выдыхает, прикрывает глаза всего на мгновение, оглядывается на застывшего Чарльза и рывком притягивает Санни к себе, обхватывает ее лицо ладонями и шепчет почти в самые губы:

– Я не позволю тебе зарыть голову в песок и захлебнуться в твоей чертовой горечи, ясно? Также, как ты не позволила мне.

Это неожиданно помогает, почти как вылитое на голову ведро ледяной воды. Санни замирает в руках Эрика, хлопает ресницами и даже приоткрывает рот, но не говорит ни слова, точно выдернутая из воды рыба. Эрик усмехается, усаживает ее себе на колени, позволяя спрятать лицо у себя на груди, вплетается пальцами в волосы и касается губами макушки.

– Легче стало? – со смешком спрашивает он, когда Санни перестает разгневанно сопеть.

– Угу, – бурчит Санни, и горячие ладони перемещаются на ее спину.

Она не видит, но почти чувствует, как Чарльз облегченно выдыхает и качает головой. Санни обхватывает Эрика за пояс, сцепляет руки за его спиной и слушает тягучее сердцебиение.

– Тогда, Чарльз, – снова говорит Эрик, и Санни вздрагивает, когда он едва-едва отстраняет ее, – покажи ей то, что показал мне.

Санни задумчиво кусает губы, помешивая ложкой кипящий суп, вглядывается куда-то за блестящее в отсветах послеполуденного солнца стекло и слушает голоса учеников. Подобная наполненность для этого дома кажется непривычной, и Санни вдруг чувствует себя в школе, среди непоседливых учеников, где в класс вот-вот может вбежать вечно растрепанный Тони.

Санни делает глубокий вдох, пробует получившееся варево и довольно фыркает, выключая плиту. Что ж, может быть все вокруг правы, и пора перестать думать об этом.

Питер вваливается на кухню первым, запинается о собственную ногу и кубарем падает на пол. Идущий следом за ним Скотт начинает беззастенчиво ржать, и Джин тычет ему локтем под ребра. Курт за их спинами смущенно улыбается и бурчит что-то неодобрительное, однако тоже не может сдержать хихиканья.

– Привет, – Джин вскидывает руку в приветственном жесте и так и застывает, не зная, что еще сказать.

Санни кивает, оглядывает их с ног до головы, фыркает из-за налетевшего ветра (это Питер успел подняться) и указывает на стол. Питер за это время успевает оббежать вокруг нее несколько раз, сунуть палец в суп и достать, едва не разбив, шесть тарелок. Он ведет себя непривычно молчаливо, и Санни, признаться, так и хочется как-нибудь поддеть его. Но с этим, судя по всему, прекрасно справляется ершистый Скотт, и Санни молчит, провожая Питера насмешливым взглядом.

– Рейвен совсем вас загоняла, – хмыкает Санни и хлопает в ладоши, – так, подходим по одному, получаем тарелку, садимся, едим. Вопросы есть?

– Есть, – тут же влезает Скотт, – десерт будет?

Джин снова пихает его в бок, а Питер, жующий пудинг, появляется словно из ниоткуда, облизывает ложку и кивает на холодильник:

– Все, что найдешь, не твое, но можешь попытаться.

Санни закатывает глаза, вырывает из рук Питера баночку с пудингом и протягивает ему тарелку. Скотт снова начинает смеяться, но замолкает, когда точно такая же оказывается перед ним. Джин с улыбкой кивает, а Курт неловко благодарит, и Санни едва удерживает порыв потрепать его по волосам. Заглянувшая на кухню Рейвен тоже получает порцию, ведет носом, принюхиваясь, и довольно облизывается. Санни накладывает себе тоже, проверяет, сколько осталось и ставит на столешницу еще две тарелки.

В комнате воцаряется довольно странная, разбавляемая звоном ложек о тарелки тишина. Никто не спешит заводить хоть какой-то разговор, потому что каждому присутствующему так или иначе неловко, но голод, воспитание и усталость не позволяют встать и уйти. Питер суетится и постоянно оглядывается, и Санни в конце концов приходится одернуть его. Разве что Рейвен не чувствует какого-либо дискомфорта, заедает суп куском хлеба и едва ли не причмокивает.

– Я не могу поверить, что спрашиваю это, – Рейвен кашляет и взмахивает рукой, поднимая на Санни глаза, – вы с Эриком не собираетесь пожениться?

Санни замирает, не донеся ложку до рта, сталкивается взглядом с застывшим за спиной Рейвен Эриком, усмехается и выдыхает с ним одновременно:

– Нет.

Скотт громко кашляет, бросает ложку, залпом допивает суп и поднимается, дергая раскрывшего рот Курта за руку.

– Спасибо, очень вкусно, мы пошли, – тараторит он и вылетает из кухни, едва не врезаясь в Эрика плечом.

Джин поднимается следом, аккуратно складывает тарелки в мойку, кивает и выходит следом. Питер тоже пытается подняться, но Санни дергает его за штанину и удерживает на месте:

– Уймись, беспокойный, – шепчет она так, чтобы никто больше не слышал, – он тебя не съест.

Питер смотрит на Санни подозрительно, поджимает губы, но сидит, утыкается носом в тарелку и делает вид, что там еще что-то осталось. Санни фыркает, улыбается следующему за Эриком Чарльзу и хихикает, когда Рейвен звенит ложкой и недовольно хмурится.

– Почему нет? – спрашивает Чарльз. – Вы ведь были женаты по поддельным документам.

Питер вжимает голову в плечи, когда Эрик окидывает его беглым взглядом, и Санни давит желание закрыть лицо рукой. Чарльз вздрагивает, когда все тот же Эрик наливает суп и ставит перед ним тарелку, и теперь наступает очередь Рейвен ехидно смеяться. Санни подпирает щеку ладонью и ухмыляется, ловит смешинки в глазах Эрика и качает головой.

– Да, но, – Санни тянет паузу и щелкает пальцами, – зачем?

– Зачем? – переспрашивает Чарльз.

– Зачем, – эхом вторит Эрик.

– Зачем вообще люди женятся? – задумчиво спрашивает Рейвен, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди.

Санни пожимает плечами, и они обе вздыхают. Чарльз прикрывает глаза, но Санни видит, что улыбка так и расплывается на его лице.

– Хотя ты могла бы взять мою фамилию, – Эрик трет подбородок, улыбается собственной идее и кивает.

– Александра Франческа Леншерр? – Санни пробует звучание и кривится. – Нет, Ксавье мне больше нравится.

– Тебе не нравится моя фамилия? – Эрик наигранно обижается, дует губы, совсем как Санни обычно, и склоняет голову набок. – Ну все, подаю на развод, забираю детей и съезжаю.

Питер вздрагивает и осторожно смотрит на него исподлобья. Санни коротко хохочет, вскидывает брови и постукивает пальцами по столу.

– Детей? – она тоже склоняет голову набок и смотрит Эрику в глаза. – У тебя еще парочка неучтенных завалялась?

– О, ну тут тебе лучше знать, – Эрик щурится и опускает голову на ладонь.

Сидящий между ними Питер подскакивает и исчезает, бросая напоследок едва слышное «я пойду», но Санни все равно успевает заметить его покрасневшие уши. Рейвен громко хохочет, стучит ладонью по столу и едва не падает, откидываясь слишком сильно. Чарльз же не произносит ни звука, закрыв лицо ладонями, но плечи его ощутимо трясутся от смеха.

Эрик резко делается серьезным, складывает руки на груди и откидывается на спинку стула. Санни выдыхает, трет переносицу и тянется к чайнику.

– Свадьба, да? – тянет Эрик себе под нос и поворачивается к Санни. – Выйдешь за меня?

– Ладно, – Санни пожимает плечами, ставит чайник на огонь и смеется, когда Эрик притягивает ее к себе.

Санни ведет ладонями по обернутому вокруг нее в несколько слоев шифону белоснежного свадебного платья, кусает подкрашенные алым блеском губы и думает, что это все-таки плохая идея. Санни чувствует себя чертовски неуютно в этом пушистом наряде, голову тянет из-за сооруженной Джин прически, а пальцы панически подрагивают. Ей вовсе не страшно выходить замуж за Эрика (потому что это же Эрик), но Санни не хочет выходить в этом странном, совершенно не подходящем ей платье, показываться на глаза куче народу и принимать никому не нужные поздравления.

– Ты очень красивая, – говорит Джин, слыша ее мысли.

Санни закатывает глаза, и Рейвен хлопает ее по покрытой тонким кружевом спине, обхватывает за пояс и прижимается щекой к щеке. Санни смотрит на них обеих в отражении, быстро чмокает сестру в щеку и выворачивается. Она видит кого-то другого вместо себя, стремительно отходит от дурацкого зеркала и поджимает губы.

– Так, я не поняла, что тебе не нравится? – Рейвен упирает руки в бока и принимает вид одетой в свадебное платье Санни. – Платье некрасивое?

– Красивое, – кивает Санни, приглаживая юбку.

– Прическа не та? – продолжает допытываться Рейвен.

– Та, – снова не соглашается Санни.

Она и сама не очень-то понимает, почему чувствует себя неуютно, поэтому только и делает, что мотает головой на льющиеся словно из рога изобилия вопросы Рейвен.

– Туфли жмут? Букет не такой? Цвет платьев подружек невесты не нравится? Количество розочек на торте не совпадает? – Рейвен обходит всю комнату и даже заглядывает Санни под юбку.

– Не совпадает с чем? – Санни широко распахивает глаза и делает глубокий вдох. – Да нет же, Рейвен!

– Тогда хорош кукситься и…

Ее прерывает открывшаяся дверь и неровный окрик. Питер застывает в дверях, раскрыв рот, на несколько десятков секунд, мотает головой и треплет пальцами приглаженные волосы. Санни поджимает губы и закатывает глаза, машет в его сторону рукой, поторапливая, и Питер отмирает.

– Я это, – он путается пальцами в волосах, делает стремительный круг по комнате и смотрит исподлобья, – в общем, там вас уже ждут.

Санни фыркает, когда дверь за ним захлопывается, ловит брошенный Рейвен букет и закатывает глаза. Сестра подталкивает ее в спину, буквально вытаскивает из комнаты, и Санни замирает, слушая шелест листьев на ветру и разрозненные голоса. Сердце в груди подскакивает и опускается, выравнивает ритм и почти затихает.

Возле входа стоят, тихо переговариваясь, Эрик и Чарльз. Рядом с ними мгновенно проносится Питер, что-то кричит на ходу и исчезает до того, как кто-нибудь его замечает. Санни кашляет, ждет, пока мужчины оторвутся друг от друга, и опускает глаза, вдруг снова почувствовав себя неловко. Звуки, кажется, затихают вовсе, Санни сдавленно смеется, цепляясь за несчастный букет, и слышит звук чего-то, упавшего на траву. Пораженный вздох раздается уже совсем рядом, Эрик обхватывает ее лицо ладонями, заставляет смотреть себе в глаза, и Санни видит искрящиеся восторгом смешинки.

– Стоило затевать всю эту чепуху со свадьбой только ради этого момента, – выдыхает Эрик, и Санни тихо смеется, – ты прекрасна.

Сдавливающий грудь комок расправляется, растекается по телу адреналином, и Санни чувствует, будто за спиной вырастают крылья. Эрик гладит ее по щеке, и его теплые прикосновения пускают по коже разжигающих азарт мурашек. Санни ухмыляется, закусывает губу и склоняет голову набок:

– Чепуху, – тянет она, прищуриваясь, – тут я согласна.

Несколько часов и множество пропущенных мимо ушей поздравлений спустя Санни все еще ощущает себя закованной в непробиваемый прозрачный пузырь, доступ к которому есть только у ее новоиспеченного мужа. Мужа, думает Санни, пробуя слово на языке, и впервые оно не кажется ей чем-то неправильным.

Вечер опускается на особняк плотным покрывалом, сквозь которое пробиваются редкие очертания мерцающий звезд. Санни вертит в руках букет, думает, куда бы его выбросить, окликает группку собравшихся возле одного из столов девчонок и швыряет им цветы почти не глядя. Она не смотрит, кому посчастливилось поймать свадебный талисман, спешит скрыться среди деревьев и цепляется взглядом за могильный камень. Земля возле него уже не выглядит свежей, кое-где пробивается трава, и Санни кладет на плиту ладонь, пробегает пальцами по выдолбленным именам и прикрывает глаза.

Тяжелый вздох срывается с губ сам собой, и, точно ответив на зов, порыв ветра обдает Санни, так что шифоновая юбка пушится и ласкает подолом блестящий тусклыми цветами камень. Питер застывает где-то за ее спиной, и Санни выдыхает, поглаживает плиту и оглядывает его из-за плеча. Она хочет у него кое-что спросить, но звуки шагов обрывают мысли, а появившийся Эрик заставляет Питера снова вжать голову в плечи и неловко потупиться. Санни пытается скрыть смешок за кашлем, и Питер смотрит на нее, вопросительно приподнимая брови и разводя руки в стороны.

– Я просто хотел, – бубнит Питер, когда Эрик точно также вскидывает бровь, – поздравить, мистер… Эр…

– Просто назови его отцом, – обрывает его терзания Санни.

Эрик меряет ее насмешливым взглядом, и Санни показывает ему язык. Питер исчезает всего на мгновение, появляется на том же месте, ерошит волосы и неожиданно расплывается в широкой улыбке.

– Поздравляю со свадьбой, пап.

Настает черед Эрика теряться, он застывает на доброе мгновение, но быстро берет себя в руки, насмешливо фыркает и качает головой. Питер протягивает ему руку, и Эрик резко выдыхает, закатывает глаза и притягивает его к себе. Объятия длятся не больше нескольких секунд, они оба выглядят смущенно, только Эрик прячет это за язвительной ухмылкой, а Питер смотрит искренне, и глаза его почти светятся в полутьме.

– И кто вам мешал сделать так сразу, а не ходить полгода вокруг да около? – фыркает Санни.

Питер и Эрик переглядываются, последний подает какой-то сигнал, и они молча бросаются вперед. Санни взвизгивает, когда Питер обхватывает ее сзади, а Эрик, пользуясь секундным замешательством, подхватывает на руки. Санни хохочет, находит его губы и прижимается в, кажется, самом сладком за сегодня поцелуе. Эрик осторожно прикусывает ее губу, жмурится, когда Санни вплетает пальцы в его волосы, и растягивает губы в довольной улыбке.

– И как тебе быть миссис Леншерр? – он тянет слова точно объевшийся сметаны кот, и Санни лукаво склоняет голову набок. – Миссис Леншерр?

– Не знаю, – Санни облизывается и целует Эрика в уголок губ, – я еще не распробовала.

Эрик гортанно смеется, и Санни ощущает жар его тела сквозь белоснежную ткань. Она подается ближе, ластится, невесомо касается губами открытых участков кожи и ловит в ответ торопливые, жаркие поцелуи.

Комментарий к Белый Ребятушки, есть среди вас кто-то со знанием польского, мне для следующей главы очень нужно? Или хотя бы подскажите глупой мне, чему лучше верить, гуглу или яндексу, потому что фразу в этой главе они мне перевели по-разному? 😘

====== Потоки ======

Когда Краков остается позади, а дребезжащий от старости автобус въезжает едва ли не в чистое поле, Санни резко выдыхает застоявшийся в легких воздух, стискивает в пальцах ручки дорожной сумки и не глядя закидывает ее на полку для багажа. Спинка сиденья оказывается чересчур жестокой, у Санни нестерпимо болит голова, и она прикрывает глаза, сцепляя пальцы в замок на животе.

Эрик разглядывает проносящиеся за окном пейзажи, смотрит так, будто ему это все нравится, и Санни старается не касаться его какое-то время. Эрик выглядит так, будто получает удовольствие от ворошения прошлого, он с мазохистским упоением ковыряет собственные раны, посыпает их солью и прячет под одеждой, чуть позже отрывая прилипшую ткань на живую.

Санни крепко жмурится, пропуская мимо проплывающие очертания сельской местности, стискивает зубы так, что челюсть напрочь сводит, и сосредотачивается на пульсирующей в висках головной боли. Так и льющиеся в голову чужие позабытые воспоминания отходят на второй план, черепную коробку будто прошивает насквозь тончайшая игла, и Санни вздрагивает, хватая Эрика за руку.

– Ты в порядке? – голос Эрика пробивается сквозь пелену памяти едва слышно, смешивается с его голосом из прошлого, и Санни вздрагивает, цепляясь за ощущение тепла в ладони.

– Нет, – шипит она, боясь распахнуть глаза, – я не в порядке.

Под веками проносятся воспоминания Эрика, и Санни цепляется за них, точно утопающий за хлипкую и ненадежную соломинку. Эрик сжимает ее ладонь крепче, переплетает пальцы и замирает, коротко отвечая на чей-то вопрос. Он явно старается ни о чем не думать, не вспоминать, и Санни на мгновение расслабляется, пуская в голову собственные ставшие отдаленным эхом мысли.

Очередной польский городок встречает Санни наплывами головной боли, пульсирующей в висках безостановочно, порывами пробирающего до костей влажного ветра и странным, покалывающим на кончике языка предчувствием. Санни трясет головой, из-под полуопущенных ресниц наблюдает, как Эрик разговаривает с кем-то из местных, и морщится, потому что не понимает почти ни слова. Эрик, конечно, пытался (и пытается) научить ее польскому, но то ли Санни не нравился язык, то ли страна в целом, так что запомнить хотя бы фразу оказалось для нее недостижимым подвигом. Единственным ее достижением стали тягучее «słońce», а также короткие «tak» и «nie», и лишь о смысле последнего она могла догадаться по созвучности с английским «no». Еще Эрик однажды тихо сказал «kocham cie», и это отчего-то прочно въелось в память Санни, но, как бы она ни просила, переводить пару брошенных вскользь слов Леншерр отказался.

Санни натягивает на лицо улыбку, когда несколько человек что-то ей говорят, и разводит руки в стороны, всем видом показывая, что не понимает ни словечка. Люди пожимают плечами и обеспокоенно оглядываются, но не допытываются, расходясь по своим делам. Санни бросает в сторону разговорившегося Эрика недовольные взгляды и мысленно приказывает ему поторопиться, потому что сумка неприятно оттягивает руку, а поток незнакомых слов заставляет нервничать. Санни чувствует себя ребенком, которого мать оставила в короткой очереди одного, а сама отправилась взять забытый товар, и это заставляет ее поджимать губы и обиженно хмуриться, ловя короткие взгляды Эрика.

Эрик подзывает ее взмахом ладони, и Санни кривит губы, но подчиняется, перехватывает сумку поудобнее и откидывает за спину получившие в этот раз отвратительный желтоватый оттенок волосы. Перекрашиваться сразу не было желания, однако теперь Санни с азартом вышедшего на охоту хищника выискивает редкие упаковки краски для волос на полках польских магазинов.

Когда Эрик едва заметно касается левого предплечья, Санни выдыхает, натягивает на лицо улыбку и подхватывает его под руку, склоняя голову в приветствии. Собеседник, немолодой мужчина суровой наружности, разглядывает Санни с подозрением, спрашивает что-то, и она вскидывает брови. Эрик отвечает ему, и мужчина машет куда-то в сторону, снова бросает на Санни неодобрительный взгляд и прощается, скрываясь среди прохожих.

– Итак, – фыркает Санни, вручая Эрику сумку и закидывая руки за голову, – куда идем?

– Ты бы предпочла вернуться в Америку, – усмехается Эрик, оглядываясь.

– Я бы предпочла отмотать время назад и вообще сюда не приезжать, – бурчит Санни, хватаясь пальцами за колючий рукав его пальто, – но тебе ведь нужно это путешествие, верно?

Эрик сдавленно кашляет и едва-едва кивает, направляется куда-то в центр небольшого города, и Санни следует за ним, мельком пробегает глазами по непонятным вывескам и считает цокающие по мостовой шаги. Стеклянные двери слишком роскошного для этих мест отеля сверкают отблесками вечернего солнца, Санни скашивает на них глаза и поджимает губы, вглядываясь в пестрящее нутро просторного холла. Эрик проводит ее мимо, тянет куда-то в сторону малоприметных узких улочек и в конце концов останавливается напротив обшарпанной двери с выцарапанной надписью «отель» посредине.

Колокольчик звякает не то чтобы приветливо, и Санни жмурится, на мгновение теряясь в полутьме. Эрик направляется к стойке, за которой восседает читающей газету хмурого вида мужчина, а Санни отходит в сторону, разглядывая засаленные обои и побитую местами мебель. Когда она подходит к стойке, Эрик уже держит в руках увесистый ключ, а мужчина что-то бурчит себе под нос.

– Оdkąd muzeum powstało z Auschwitz, przybywało do nas coraz więcej drani (с тех пор, как из Аушвица сделали музей, к нам приезжает все больше ублюдков), – мужчина сплевывает куда-то под стол и отворачивается, возвращая свое внимание газете, – wiedzą tylko, jak się bawić i udają, że im zależy (только и знают как развлекаться и делать вид, что им не все равно).

– Аle pieniądze to pieniądze, prawda? (но деньги есть деньги, верно?) – ухмыляется Эрик.

Мужчина машет ему рукой, не поднимая лица, но Санни все равно слышит спрятанный за шелестом страниц смешок. Эрик тянет ее к ветхой поскрипывающей лестнице, и Санни кривится, постукивая по дереву каблуком. Ей нестерпимо хочется уйти как можно дальше, желательно за ближайшую границу, но горячая рука Эрика плотно сжимает ее ладонь, и Санни выдыхает, заталкивая переполненное видениями недовольство как можно глубже. Под веками снова расцветает прошлое, и Санни цепляется за Эрика крепче, переплетает свои мысли с его и делает вид, что с ними обоими все в порядке.

Санни резко останавливается посреди улицы, ведет носом, будто принюхивается, крепче сжимает ладонь и разворачивается в сторону темного, наполненного тихими звуками переулка. Хоть время и едва перевалило за полдень, из-за близости домов и пасмурной погоды в переулке не видно почти ничего, кроме бесформенного мусора. Санни долго вглядывается и уже почти следует за фыркающим себе под нос Эриком, однако внимание ее привлекает торчащая из-за черного мешка вихрастая макушка. Санни поначалу принимает ее за собаку, но прозвучавшие следом слова заставляют ее рвануть в переулок.

– Bądź cierpliwy, Szczepan (потерпи, Степан), – детский голос кажется Санни по-взрослому уставшим, – znajdę jedzenie (я найду еды). Аle nie pójdziemy do domu, dobrze? (но домой мы не пойдем, хорошо?)

Ему отвечает еще более детский голос, хнычет недовольно, и у Санни едва не останавливается сердце, когда она сквозь полумрак подворотни различает двоих ребятишек, одному из которых, судя по виду, едва ли исполнился год. Мальчик постарше смотрит на нее настороженно, задвигает младшего себе за спину и склоняет голову набок. Санни осторожно поднимает руки и присаживается перед ними на корточки, а старший ребенок неожиданно вскрикивает и буквально впихивает ей в руки младшего.

– Weź to (возьмите его), – обрывисто выкрикивает он, – zabierz to ze sobą! (заберите его с собой!)

Санни не слышит шаги Эрика за спиной, она вглядывается в блестящие глаза ребенка, инстинктивно прижимает к себе хнычущего второго и усаживается прямо на землю. Младший мальчик хватается за нее крохотными ручками, оборачивается к оттолкнувшему его товарищу и тянет Санни к нему.

– Antoni, – повторяет он едва различимо, – Antoni!

– Czego potrzebujesz? (что тебе нужно?) – Эрик касается ладонью спины Санни и встает перед ней, слегка поворачивая голову и вопросительно вскидывая брови. – Санни, отпусти ребенка.

Мальчишка отшатывается, а Санни сдавленно шипит, ощущая, как накатывает новая волна головной боли. Сумбурные, полуразмытые воспоминания ребенка в ее руках кажутся отдаленным шумом, и Санни резко выдыхает, возвращаясь в реальность, когда он больно тянет ее за волосы. Вихрастый мальчишка забирается в угол, смотрит на Эрика волком и бросает короткие взгляды на младшего брата.

– Zabierz mojego brata ze sobą (заберите моего брата с собой), – он прикусывает губу и сдавленно воет, – on tu umrze (он умрет здесь). Proszę (пожалуйста). Tylko on (только его).

– Dlaczego mi to przeszkadza? (почему это должно волновать меня?) – Эрик делает шаг к мальчишке и складывает руки на груди, – Gdzie jest twoja mama? (где же твоя мамочка?)

Санни поднимается на ноги, подхватывает хлопающего влажными глазами ребенка на руки, обходит Эрика и протягивает мальчику руку. Тот смотрит на Санни удивленно, переводит взгляд на недовольного Эрика и мотает головой.

– Хватит, Эрик, – Санни оборачивается и тяжело вздыхает, – они оба мутанты. И они пойдут с нами.

– Не думаю, что Чарльз готов переоборудовать школу в ясли, – ядовито хмыкает Эрик.

– С нами – это значить с нами, а не к Чарльзу, – Санни смотрит ему в глаза и добавляет в голос самую чуточку металла.

Эрик смотрит на Санни долгую минуту, опускает взгляд на вжавшегося в стену мальчишку и закатывает глаза.

– Санни, поставь ребенка на землю, – чеканит он, и слова звонким эхом отскакивают от земли, – на кой черт тебе двое чужих детей? Решила пойти по стопам Чарльза и поиграть в праведницу?

– Заткнись, Эрик! – рявкает Санни и тычет его пальцем в грудь; ребенок на ее руках радостно смеется и хлопает в ладоши. – Либо эти дети идут с нами, либо они идут со мной. Ясно?

Эрик вздрагивает и делает несколько шагов назад, склоняет голову набок, вглядываясь в ее глаза, и резко выдыхает, сжимая кулаки. Он молчит довольно долго, так что Санни успевает развернуться и присесть на корточки перед сжавшимся в комок мальчиком. Она мягко улыбается и протягивает ему ладонь, и мальчишка несмело касается ее ледяными пальцами. Его младший брат счастливо улыбается и хохочет, и мальчик подхватывает его улыбку несмело, точно не имеет на это права. Санни мысленно ругается, обещает самой себе убраться из этого города (а лучше из страны) как можно скорее, поднимается и вопросительно смотрит на Эрика.

Эрик оглядывает детей презрительным взглядом, хмурится, закатывая глаза, и обреченно выдыхает. Санни громко фыркает, грея в пальцах ледяную ладошку, а мальчишка будто сам показывает ей прошлое. Он тянется к ней, как мотылек к огню, жмется к бедру, и Санни гладит его по голове, путается пальцами в кажущихся черными от грязи волосах и глубоко вдыхает осточертевший до зубовного скрежета польский воздух.

– Вряд ли ты меня понимаешь, – усмехается она, когда ребенок на ее руках доверчиво укладывает голову ей на плечо, – но я больше никому не позволю обижать тебя и твоего брата.

Комментарий к Потоки За польский сильно не пинайте, мое знание этого языка ограничивается уровнем “поржать, увидев знакомое слово”🤷‍♀️

====== Лучик ======

Просыпаться отчего-то не то чтобы тяжело, просто Санни чувствует странную, опьяняющую с самого утра щекотку, будто пузырьки рассыпались по всему телу. Сбившееся набок одеяло мешается под боком, и Санни пихает его ногой, сбрасывает на пол и обнимает руками подушку. Теплое утреннее солнце светит в приоткрытое окно, растрепавшиеся за ночь волосы треплет легкий ветерок, и Санни прикрывает глаза, видит под веками расцветающие калейдоскопом видения и отбрасывает их в сторону.

Босые ступни касаются прохладного дерева, Санни садится, оглядывает комнату из-под полуопущенных ресниц и склоняет голову набок. Пальцы путаются в сбитых простынях, особо настойчивый солнечный лучик греет плечо, и Санни хихикает, вдыхает полной грудью свежий воздух и поднимается, вытягивая ладони к низкому потолку.

На улице непривычно тихо даже для раннего утра. Санни проходит между низкими домиками, обходит дозорную вышку, мысленно хихикая (на кой им дозорная вышка?) и постукивая по дереву костяшками пальцев, машет мелькнувшей в отдалении Трише и фыркает, когда одна из дверей распахивается точно перед ее носом. Реми оглядывает Санни с ног до головы, заглядывает ей за спину и выдыхает только когда не видит рядом никого. Он возводит руки к небу, и Санни громко хмыкает, похлопывая его по плечу.

– Знаешь, у твоей непоседы аномальная тяга к взрывам, – Реми перебирает в пальцах игральную карту, а Санни прищуривается, – Реми, взорви то, Реми, взорви это. Реми, давай поиграем в конец света. Тебе не кажется, что странно играть в конец света?

– Мне кажется, что ты ей просто нравишься, – Санни закатывает глаза, и Реми делает тоже самое, – чем тебя не устраивает конец света?

– Тем, что его устраиваю я! – Реми обиженно тянет слова и разводит руки в стороны, пряча карту в рукаве.

Санни усмехается, хлопает его по груди и не сдерживает смех, когда Реми подозрительно щурится и прячет руки в карманы.

– Просто любопытно, а если она решит устроить настоящий конец света? – Реми перекатывается с пятки на носок и вопросительно приподнимает брови.

– Что ж, я не буду ей мешать, – Санни разводит руки в стороны, переступает с ноги на ногу и пожимает плечами, облизывает пересохшие губы и выплевывает залетевшую в рот прядь волос.

Реми застывает на доброе мгновение, неодобрительно хмурится, резко разворачивается и вскидывает руки. Санни фыркает ему вслед и качает головой, поджимая расплывающиеся в насмешливой улыбке губы. Она проходит еще несколько шагов вперед, окунается в шелестящий, шепчущий предсказания проселок, опирается плечом о шершавое дерево и складывает руки на груди.

Эрик сидит на поваленном дереве, строгает что-то из длинной ветки, а вокруг него носится, то исчезая, то снова появляясь, Викки. Рыжеволосый солнечный лучик прыгает по деревьям, радостно смеется, подставляя лицо пробивающемуся сквозь листву солнцу, и осторожно касается ярко-зеленых листьев.

– Пап! – кричит Викки, обхватывая ладонями ствол дерева.

Эрик поднимает на нее взгляд, прищуривается, так что вокруг его глаз рассыпаются лучики-морщинки, откладывает нож и ветку и качает головой. Викки заливисто хохочет, отпускает ветку и покачивается, удерживая равновесие.

– Викки, – Эрик выдыхает и поджимает губы, а малышка подпрыгивает с громким криком и падает вперед:

– Пап, лови меня!

Чертовка исчезает прямо в воздухе, появляется у Эрика на коленях и обхватывает его за шею, прижимаясь щекой к щеке. Эрик сдавленно смеется, чмокает ее в висок и прикрывает глаза, придерживая дочь. Санни выдыхает, только теперь замечая, что задерживала дыхание, заправляет волосы за ухо и закатывает глаза, когда Викки как ни в чем не бывало подскакивает и начинает раскачиваться из стороны в сторону.

– Па-а-ап, – Викки дует губы и склоняет голову набок, – а почему мама солнышко, а я лучик?

Эрик усмехается и только раскрывает рот, чтобы ответить, но Викки перебивает его:

– Это потому что мама большая, а я маленькая? А когда я вырасту, я тоже стану солнышком?