Текст книги "Ежонок (СИ)"

Автор книги: Snalvia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Через несколько часов Виктор покинул квартиру Устюхиных и отправился в офис, где его ждала вся его команда. Но никто не смог найти никакой информации за одни сутки, однако они не собирались сдаваться. Марецкий надеялся, что они справятся. Он хотел продолжать жить, он хотел любить жизнь, он хотел просыпаться каждый день с улыбкой, а не с опухшей головой от бесконечных мыслей. Перед тем как вернуться домой, мужчина заехал в аптеку. Витя ни на что не надеялся, но решил купить на всякий случай. Женя наверняка ни о чем не будет догадываться, поэтому купил все нужное и для него. Он не будет настаивать, Женька сам решит, что он хочет.

Виктор приставил к своему жилому комплексу отряд охранников, которые лучше местных будут следить за порядком и безопасностью. И к вечеру он направился за Женькой. Павел разрешил Жене остаться у него. Похоже, что даже его отец доверился ему, а сейчас он бессердечно расправится с ним…

– Проходи, – предложил бизнесмен, когда они поднялись к нему на этаж.

– Ужасно хочу пить, – простонал Женька и убежал в большую комнату.

Когда Витя прошел в гостиную, совмещенную с кухней, юноша уже сидел на диване и пил воду из высокого стакана. Мужчина опустился рядом с ним и уперся локтем в спинку дивана.

– Ну… так о чем ты хотел поговорить?

– Я… я немного соврал о том, что не будет ничего такого. Я хочу заняться с тобой любовью и после поговорить, – спокойным тоном без тени улыбки произнес Виктор. Женя нахмурился из-за интонации и ничего не выражающего лица мужчины. – Я не заставляю тебя. Если ты не хочешь, то можем поговорить прямо сейчас.

– Но… я… я не готовился… – неуверенно ответил Устюхин.

– Ежонок, ты хочешь заняться со мной любовью? – мужчина посмотрел глубоко в глаза Женьки. Юноша закусил губу. – Да или нет?

Глаза Устюхина бегали по лицу Виктора, и он прокручивал в голове варианты дальнейшего развития действий. Юноша не был девственником, но это только в традиционном понимании… С Виктором ему не было страшно и впервые попробовать новое именно с ним в такой особенный день было бы идеальным подарком.

– Да.

Его взгляд остановился на карих омутах Вити, и Женька улыбнулся ему.

– Тогда в ванной тебя будет ждать все, что тебе понадобится для подготовки, – Марецкий коротко и робко улыбнулся в ответ. Он сжал руку юноши, направляя его в сторону ванной комнаты.

Женя на негнущихся ногах зашагал в нужную комнату. Он плотно закрыл за собой дверь и повернул замок. Юноша испуганно посмотрел на клизму, на прозрачную бутылочку, на небольшую тубу с каким-то кремом и… черную резиновую пробку, что помещалась у него на ладони. Он думал, что она слишком большая для первого раза, но затем сравнил параметры его тела с Виктором и согласился с выбором мужчины. На всю подготовку у Женьки ушло больше часа. Витя, наверное, уже заждался, но мужчина даже не приходил спросить все ли в порядке, дав ему время.

Женя не стал одеваться, лишь затянул полотенце на бедрах покрепче. Ходить было неловко, пробка внутри стояла прочным колом, было неприятно. Выдохнув, юноша оставил свои вещи в ванной и вышел из комнаты. В большой комнате Виктора не оказалось. Сердце Женьки ускорилось и, подойдя к приоткрытой двери спальни, юноша толкнул ее.

Марецкий лежал на кровати в одном белье, и когда Женя зашел, он резко устремил свой взгляд на него. Мужчина опять едва сумел изобразить улыбку, заставляя Устюхина задаваться многими вопросами.

– Ну как?

– Немного… неудобно. И непривычно.

– Не больно?

– Сначала было, а потом все быстро прошло… – Женька аккуратно лег рядом с Виктором на живот.

– Я купил для тебя смазку с анестетиком, – ответил Витя и наклонился к все еще светящемуся лицу юноши.

Женя охотно отвечал на поцелуй и сжимал пальцами крепкий бицепс мужчины. Марецкий водил руками по обнаженной нежной спине Женьки и оглаживал упругие ягодицы, скрытые махровым полотенцем. Он не спеша стянул его с юноши и откинул в сторону, начиная мягкими, почти невесомыми касаниями ласкать округлые формы и длинные ноги. Мужчина перешел с губ Жени на его шею и уши, щекоча их губами и разгоряченным дыханием. Устюхин тяжеловато сопел, цепляясь пальцами то за бок Виктора, то за бедро. Он спустил руку вниз по торсу Марецкого и, погладив кожу над резинкой трусов, а затем, облизнув ладонь, запустил ее в них. Мужчина только начал твердеть и наливаться кровью, поэтому Женя решил помочь, хотя сам был почти полностью готов. Витя вернулся к губам юноши и ласкал его рот своим языком. Он изо всех сил старался отдаться моменту и не думать о каких-то внешних моментах. Сейчас существовали только они вдвоем.

Когда мужчина затвердел, Женька стянул с него белье. Виктор приподнялся, а Устюхин принял наиболее удобное положение. Обхватив пальцами основание члена, юноша лизнул головку и вобрал ее в рот, начиная посасывать и играться с ней языком. Марецкий мягко гладил отросшие волосы на затылке Женьки и тихо шипел. Женя двигал рукой и учащенно сосал головку. Выпустив ее изо рта, он широко провел языком по всей длине и опустился к яичкам. Юноша игрался с ними языком и вбирал то одно, то другое, даря Виктору особое наслаждение. Наигравшись с ними, Женька снова вобрал и начал ритмично двигаться, насаживаясь ртом все глубже. И вот он уже жмурился, сдерживая рвотные позывы, а головка упиралась в заднюю стенку горла. Витя нежно сжимал пальцами голову юноши, медленно и как можно более аккуратно двигаясь во рту Жени. Устюхин, почувствовав, что уже почти на пределе, резко выпустил член изо рта, быстро растирая слюну по всей длине крепкой хваткой.

– Я готов.

– Ты уверен?..

– Давай уже.

Виктор уложил юношу на живот, подложив ему под пах подушку. Женька знал, что первое проникновение пройдет почти безболезненно, если использовать такую позу, поэтому не слишком расстроился из-за того, что не сможет увидеть лицо любимого во время того, как он будет двигаться внутри него. Марецкий мигом раскатал приготовленный презерватив и добавил еще смазки на него, а затем встал на колени между Жениными ногами. Попка соблазнительно торчала вверх и блестела из-за обильного количества смазки, а пробка уже была готова выскользнуть из узких стеночек. Раздвинув одну половинку рукой, Виктор схватился за выглядывающий край фаллоимитатора и очень медленно начал тянуть его вверх. Женька пискнул и сжал пальцами простынь, на которой лежал. Пробка медленно выскальзывала из него, а предвкушение застряло комом в горле. Женя застонал, когда Виктор вытащил ее с хлюпающим и ужасно фривольным звуком. Отбросив ее в сторону, мужчина устроился удобнее и, добавив смазки на юношу, направил головку к узкому и поблескивающему входу. Даже после пробки было тесно, поэтому Марецкому пришлось несколько раз толкнуться, чтоб попасть внутрь желанного и горячего нутра. Женька закусил губу и заскулил, обеими руками хватаясь за простыни. Член буквально разрывал его, было неприятно, и он уже забыл о каком-либо удовольствии. Возбуждение спало, а Виктор не двигался. Он давал время, чтоб юноша смог привыкнуть. Мужчина поглаживал его поясницу и плечи, проводил пальцами по светлым волосам. Чуть-чуть подняв таз Женьки, Марецкий не спеша вышел из него и толкнулся снова, но уже глубже. Когда Женя почти привык к полной длине и толщине члена, Витя смог потихоньку двигаться внутри него. Анестетик в смазке должен уже был действовать, а Устюхин не должен чувствовать боль. Но юноша все еще не мог почувствовать ничего, кроме дискомфорта. Он кусал губы и смиренно лежал с закрытыми глазами.

– Так не пойдет, – произнес Виктор и сравнительно легко выскользнул из Женьки.

Мужчина перевернул его на спину и, закинув его длинные ноги себе на плечи, неторопливо вошел обратно. Он сжал рукой опавший член юноши и начал надрачивать его, неспешно двигаясь. Жене явно стало удобнее, и он оживился, почти моментально налившись кровью.

Для юноши это было лучшим подарок на день рождения, и в этом моменте было что-то особенное. Для них обоих. Ему казалось, что они с Виктором вдвоем лишаются девственности в этот день. Несмотря на то, что Марецкий старше его на два десятка. Просто… все чувствовать по-другому. Когда они дотрагивались друг друга, то их поражали удары молний, они обжигались кожей друг друга. Воздуха не хватало, он был накален до предела. Они покрылись испариной и тяжело дышали. Происходило что-то поистине правильное, Женя никогда раньше не чувствовал себя таким любимым, желанным и родным. Каким он и мечтал быть. В те моменты юноша понял, что его заветная мечта сбылась.

Через время Женька уже отдавался полностью, постанывая и впиваясь пальцами в спину Виктора, который нависал над ним. Юноша уже обнимал ногами бедра мужчины и вздрагивал каждый раз, когда крепкий и толстый член задевал чувствительную простату. Марецкий целовал приоткрытый рот Жени и сильнее, чем следовало, сжимал его талию пальцами, рычал и шипел. Темп он набирал неспешно, растягивая акт надолго. Ему хотелось оттянуть роковой разговор. Он не хотел так скоро расставаться со своим драгоценным мальчиком. Но вскоре уже и он сам, и Женька были на пределе. Женя скулил и доводил себя до исступления рукой, а бизнесмен ускорился, впиваясь пальцами в талию юноши все крепче и больнее. Ему хватило еще нескольких движений для того, чтоб с низким гортанным стоном кончить. Устюхин даже сквозь плотный презерватив чувствовал, как пульсировала головка Вити, и он провел рукой по всей длине еще раз и тоже излился себе на живот с немым стоном. Марецкий поймал момент и прильнул к открытому рту, проникая в него языком и начиная нелепое сражение с чужим языком.

Оттолкнув от себя мужчину, Женька застонал. Виктор тут же вышел из него, стягивая с себя наполненный спермой презерватив. Он завязал его и кинул на пол, ложась рядом с Женей. Марецкий вытер белые полосы и капли с живота юноши простыней и обнял его обеими руками, ближе прижимая к себе. Он вновь поцеловал его и удобно устроился на подушке. Они переплели пальцы, Женька положил голову на плечо мужчине и накрыл их покрывалом. Он пока не осознавал всего, что произошло. Состояние эйфории не покидало его, наслаждение воспалило мозг, и юноша мог думать только об ощущениях, что он испытывал несколько минут назад.

Виктор трепетно поцеловал Женю в мокрый от пота лоб и, глубоко вдохнув, начал:

– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?

Юноша недоверчиво глянул на Марецкого и нахмурился.

– В чем дело?

– В общем… Моя компания в беде. Меня крупно подставили, я легко могу оказаться в тюрьме, – Витя судорожно выпустил воздух, сжимая руки Устюхина. – Один человек… Угрожает мне. Он хочет моих денег, но… Я должен выбрать: тюрьма или свобода. И это зависит от тебя. Он грозится тем, что расскажет прессе о нас с тобой, он показывал мне фотографии… Я сломлен, я… Я не знаю, как жить дальше…

Мужчина замолчал, не находя правильных слов. Женька не верил его словам, смотрел на него ошалевшими глазами.

– Что… Что это значит?

– Это значит то, что нам приходится идти разными дорогами, чтобы сохранить твою безопасность. Ежонок, ты мой самый родной человек. Я люблю тебя, я бы никогда не оставил тебя без причины. Но нам необходимо разорвать связь, я не хочу, чтоб этот человек однажды добрался и до тебя. Пойми, что я желаю тебе только лучшего… Но мы должны расстаться.

– Что?.. – растерянно и испуганно ответил юноша. – Нет… Витя! Нет, пожалуйста!

– Душа моя, у нас нет другого выхода… Прости меня, ежонок. Мне очень-очень жаль. Но это слишком опасно.

– Ты трус! Что он сделает такого?! – вспылил Женя, явно не осмысливая всей ситуации.

– Тише! Ты не понимаешь. Но я не могу рисковать. Твоя жизнь и безопасность очень дороги для меня…

– Я… Я не могу! – закричал юноша и вырвался из объятий Марецкого. Он, скрепя зубами из-за дискомфорта в интересном месте, поднялся с кровати и побежал в ванную.

– Куда ты?! – Витя мигом поднялся следом, на ходу натягивая трусы. Он широкими шагами пошел следом за юношей. – Ежонок!

Женя, забежав в ванную, начал хаотично натягивать на себя одежду. Когда он увидел Виктора в дверях, то попытался его оттолкнуть, но был взят в плен крепкими мужскими руками.

– Отпусти меня! Не хочу тебя видеть! Трус! – все время повторял Устюхин, пытаясь вырваться из хватки.

– Давай я тебе все лучше объясню…

– Я и так все понял! – вскрикнул в ответ Женька и наконец вырвался из объятий мужчины. Он побежал к входной двери и, не завязывая шнурки, проскользнул в кеды и выбежал в подъезд.

– Женя! – закричал Виктор перед закрывающейся дверью. Мужчина ударил кулаком по поверхности двери, зарычав себе под нос. Он не побежал за ним, юноша сделал свой выбор.

Марецкий нервно закрыл дверь на замок и вернулся в спальню, где все еще пахло благородным сексом. Витя злостно срывал простынь с кровати, понимая, что он все потерял. Возможно, стоило поговорить с ним позже… А затем он резко осознал, что на улице уже темно, а дом Женьки находится слишком далеко. Мужчина вмиг оделся и быстро спустился вниз. Зона жилого комплекса была освещена фонарями, как и весь город в целом. Он пробежался около подъезда и, ничего не найдя, бегом направился к воротам. Виктор успел заметить сутулую спину Женьки, когда подбежал.

– Женя! – вскрикнул мужчина. Он вышел на тротуар, где стоял Устюхин, и подошел ближе. – Ежонок…

– Уйди! – всхлипнул юноша и оттолкнул руку Виктора, когда тот попытался его обнять. По щекам Жени текли слезы, а плечи надрывно вздрагивали. – Папа уже едет, со мной все будет в порядке… Просто уходи, – сквозь слезы и вздохи продолжал Женька. – Ты сказал, что все кончено. Я… я все понял. Прощай, Витя.

– Я люблю тебя, ежонок.

– Это уже не имеет значения… – эти слова были хуже пули в самое сердце. Виктор начал отступать назад, не веря своим ушам.

========== Глава 14 ==========

Женя не мог понять, что сделал в этой жизни не так, если судьба решила сыграть с ним такую злую шутку. Он проплакал в тот вечер все слезы и не знал, как описать Виктора. Мужчина просто воспользовался им и бросил. Он верил, надеялся и думал, что знал о том, что Марецкий с ним никогда так не поступит. Но он поступил. Растоптал его сердце в пыль, разорвал душу и исчез. Виктор растворился в городе, потерялся из виду, лег на дно. Женька долго отходил после своего «триумфального» совершеннолетия, с треском утянутое в бездну слезами и криками. Он все рассказал отцу, и Павел пообещал убить Марецкого при первой встрече, но юноша не мог упустить тот момент, что все еще любил его.

С самого начала учебного года Женя был поглощен занятиями и знаниями с головой. Он не видел ничего, кроме карандашей, кульманов и книжек. Устюхин пытался забыться, дать понять себе, что жизнь продолжается, что этот мужчина – не то, что ему нужно. Но порой он немо кричал в подушку по ночам и бесшумно плакал, находя их совместные фото. Юноша уже был уверен, что никогда и ни за что не полюбит больше никого так сильно.

Несмотря на то, что Женя был уже больше месяца закрыт в собственном маленьком мирке, где существуют только архитектура и он, юноша заметил некоторые изменения в отце. В свои выходные Павел уходил куда-то по вечерам, но всегда отмахивался, если сын задавал какой-нибудь вопрос. И в один день Женька не выдержал, решил бить сразу в лоб. Отец занимался уборкой кухни, и юноша пришел к нему на разговор.

– Пап, я тут спросить хотел… Ну… у тебя женщина появилась что ли?

– Я… ну… Вроде того.

– Может, познакомишь уже?

– А ты не против?

– Нет, конечно. Пригласи ее как-нибудь.

Это «как-нибудь» настало на ближайших выходных. В воскресенье Павел пригласил его новую леди к ним на ужин, и они вместе с Женей полдня занимались готовкой этого самого ужина, чтоб впечатлить женщину. Старший Устюхин до сих пор не вдавался в подробности, и Женька не знал об этой женщине совершенно ничего, он мог лишь только догадываться, кто она, сколько ей лет, и как они с отцом познакомились.

Семья Устюхиных привели себя в порядок после готовки, прилично оделись и уже были готовы встречать особенную гостью. Стол был накрыт, а таинственная леди уже должна подойти. Но, к счастью, она оказалась пунктуальной. Павел направился в коридор открывать дверь, а Женя принялся быстро накладывать первое блюдо. Когда юноша поставил последнюю тарелку на стол, то на кухню вошла гостья, и следом за ней отец Женьки.

Золотисто-медовые кудри, элегантное платье-карандаш, подчеркивающее фигуру, приветливая улыбка и открытый взгляд добрых глаз. В них плескались неуверенность и теплота одновременно. Юноша не мог сказать, что он ожидал увидеть эту женщину однажды у себя на кухне, но, тем не менее, не мог представить лучшего варианта для отца.

– Здравствуйте, Белла Данииловна, – робко улыбнулся Женя.

– Здравствуй, Женя, – так же мягко и несмело она обнажила свои зубки.

– Но… – начал Павел, но Женька его тут же перебил:

– Присаживайтесь, у нас уже все готово.

Белла осторожно присела за стол с помощью младшего Устюхина и любезно приняла тканевую салфетку. Ужин начался в расслабленной обстановке, а затем настало время каверзных вопросов от Жени.

– Мне интересно, как прокурор и почтовый сортировщик могли познакомиться?

Павел удивленно приподнял брови и тут же их насупил, непонимающе глядя на сына.

–Так, Жень, ты мне сначала скажи, откуда ты знаешь Беллу. И тем более до таких подробностей.

– Павлуш, не будь так строг к сыну, – оторвавшись от еды, ласково произнесла женщина.

– Но я все еще желаю объяснений.

– Хорошо… – Женька судорожно перевел дыханье, бегая глазами от Беллы к отцу. – Когда меня чуть не изнасиловал Громов, то Марецкий повез меня к Белле Данииловне. Она помогла мне написать заявление на него, благодаря которому его благополучно запекли в тюрьму.

– Белла… почему ты не сказала мне сразу? Ты ведь знала, что я отец Жени, я много рассказывал тебе о нем, – растерянно ответил мужчина.

– Пряничек, я не хотела напоминать тебе об этом. Наверняка ты бы не обрадовался, если узнал, что это именно я помогла твоему сыну избавиться от проблем.

– Я бы наоборот обрадовался, ведь это сделал не кто-то неизвестный и неавторитетный, а ты. Я тебе доверяю и надеюсь, что больше такого не повторится. Давай договоримся ничего не утаивать и говорить только правду?

– Конечно, Пашуня, – она улыбнулась и, положив свою красивую ладонь с качественным маникюром и золотыми кольцами на пальцах на грубоватую руку Павла, наклонилась к нему за поцелуем. Женя удивленно похлопал глазами, не особо переваривая происходящее.

– Так, ну… все-таки как вы познакомились?

– Помнишь, в конце лета мне помяли крыло? В общем, в меня въехала Белла, но это произошло полностью по моей вине. И я решил, чтоб не расстраивать нас обоих, пригласить ее в ресторан, ведь передо мной стояла такая прекрасная женщина, которая даже не злилась на меня, хотя ее бамперу и фаре тоже не поздоровилось. Ну, мы понравились друг другу и стали встречаться чаще.

– Кажется, это у нас семейное… Попадать в неприятности, благодаря которым мы находим людей, которые делают нас счастливыми… Но я надеюсь, что, по крайней мере, у тебя будет удачный финал, – опустив глаза в тарелку, грустно отметил Женька.

– Сын, ты найдешь еще свою истинную любовь, а это всего лишь блестящая мишура и пыль в глаза. Забудь.

– Ты не понимаешь…

– Погодите, я тоже ничего не понимаю. Вы мне скажите, что произошло? – вкрадчиво произнесла женщина.

Павел вопросительно посмотрел на сына, который в свою очередь поднял взгляд на отца. Юноша пожал плечами, давая решать отцу самому рассказывать Белле о том, как ему разбили сердце или нет.

– Женя и… Виктор были вместе некоторое время…

– Виктор Марецкий?

– Да, он. Марецкий воспользовался моим сыном и выбросил как разонравившуюся игрушку.

– Я уверена, что все было совсем не так. И на расставание у него были свои причины. Вик никогда не поступает так с близкими людьми, поверьте мне, я знаю его с пеленок, – уверила их Грановская, но никто из присутствующих ей не поверил и остался при своем мнении, промолчав.

Больше к этой теме за вечер не возвращались. Белла щебетала что-то о том, как счастлива, что повстречала Павла. Даже проскользнула мысль о том, чтоб он к ней переехал, оставив Женю одного в трехкомнатной квартире. Но старший Устюхин не дал однозначного ответа на это предложение.

Женя сидел на кровати у себя в комнате и лениво перелистывал книжку про историю архитектуры, размышляя о сегодняшнем ужине. Белла была прекрасной женщиной с огромным добрым сердцем, отзывчивой душой и толикой дьяволицы, что просыпалась, когда женщина была на работе. Она отлично оттеняла мягкого, но самоуверенного Павла. Он не знал, какой была его мать, но точно не такой, как новая возлюбленная отца. В глазах Павла сегодня плескалось счастье вперемешку с любовью, что заставляло сердце Женьки биться с удвоенной силой. Юноша видел то же самое в глазах Беллы. И он благословил их союз. Если бы на ее месте оказался кто-то другой, то он еще бы подумал сто раз над тем, доверять отца ей или нет. Но с Беллой никаких пререканий не было.

***

От работы фотографом в той популярной студии пришлось отказаться, потому что буквально все там напоминало о беспечной жизни в отношениях с Виктором. Но Марецкий не ушел без сюрпризов. За Женей начали следить телохранители. Они были повсюду, ходили за ним попятам. Сначала юноша испугался того, что за ним наблюдает какой-то страшный лысый мужик, у которого плечи шире, чем весь Женькин рост, но в тот же день ему пришло сообщение от неизвестного номера, где было объяснение всего этого маскарада. Видите ли, жизни Устюхина грозит опасность. И поэтому за ним следит десяток крупных мужиков, в том числе и за его отцом. Женя чувствовал себя героем женского сериала, но все это происходило на самом деле, и ему порой было страшно. Он не хотел, чтоб однажды его самого или его отца подстрелили из-за Виктора. Женька понимал, что Витя просто не хотел повторения истории с женой, но все-таки теперь у него было больше связей, и он мог наверняка справиться… Но с каждым разом юноша сомневался все сильнее, потому что видел новости, что крутили по телевидению. Виктор действительно в любой момент мог оказаться в тюрьме, сделав один неверный шаг. Поэтому через время он просто решил лечь на дно, скрыться. И Женька тоже хотел скрыться, от всего мира, от своих чувств, просто превратиться в атом и все забыть.

На учебе он старался ни с кем не контактировать лишний раз, с Федей вообще разругался в пух и прах. Разговаривал разве что с преподавателями и то только тогда, когда очень надо. Женя не был похож на депрессивного и загнанного в угол подростка, он просто казался отрешенным от внешнего мира. Ему не хотелось общения, Устюхин боялся обжечься. Конечно, это был юношеский максимализм, но Женька не мог самостоятельно справиться с болью, что разрывала его внутри.

К середине октября он начал делать первые шаги к возвращению в социум. Правда, только в виртуальном мире. Ввязался в сообщество фотографов, начал углубленно изучать портретный снимок. И так увлекся, что создал даже группу в социальной сети, где разместил примеры своих фотографий и оставил свой номер для всех желающих с ним поработать. Это ему посоветовали его новые друзья-коллеги. Но о возвращении в студию Женька даже думать не хотел.

Зима тихо подкралась уже в начале ноября, чем удивила весь город. Заметно похолодало, и временами шел медлительный мокрый снег, тут же тая, падал на землю. Женя тем временем начал принимать заказы и выезжал на съемки. Обычно заказывали фотосессии школьницы или совсем юные студентки, соглашаясь сниматься у не шибко опытного специалиста. А Жене только в радость, ведь он работал и получал свои кровные. О Викторе юноша уже практически не вспоминал, лишь украдкой перед сном мог перекрутить все их счастливые моменты в голове, каждый раз обещая себе, что это больше не повторится. Но все попытки забыть были тщетны. За ним все еще следили, и юноша даже почти привык. Сначала было трудно спокойно существовать, когда с ним даже в метро ехал один из этих страшных лысых громил. Но со временем Женька обвыкнулся и перестал их замечать. Наверняка они докладывали Виктору все о нем, но юноше уже было все равно. Все, чего он хотел – это просто забыть Марецкого, будто его и не было никогда.

Одним декабрьским днем, когда на улице занимался снегопад, а Женя возвращался домой угрюмый и злой после неудачной съемки с недалекой барышней, ему на телефон поступил звонок от неизвестного номера. Юноша тут же поднял трубку.

– Да?

– Здрасте, я по поводу фотосессии, – заговорил приятный мужской голос, который явно принадлежал молодому парню. – Я хотел спросить, когда вам будет удобно…

Женька остановился посреди тротуара и задумчиво посмотрел себе под ноги, где лежал тонкий слой белоснежного и мягкого снега. Люди не замечали его, проходя дальше в спешке по своим делам. Он прикусил губу, быстро соображая. Буквально минут двадцать назад юноша ушел со съемки, где получил кучу оскорблений от искусственной красотки, чувствовал себя не лучшим образом, но домой совсем не хотел.

– Я сейчас свободен, могу подъехать куда угодно. Вас устроит?

– Круто, встретимся в парке «Городское начало» через час. Я буду ждать возле памятника Александру какому-то там.

И спешно сбросил звонок. Женя с разочарованием понял, что ему придется добираться в центр города, на набережную, где и находился этот парк. Ему пришлось возвращаться в метро. Они даже не договорились ни о чем толком. Но наверняка фотосъемка должна происходить на улице, раз клиент заставил его вырваться в парк. Спустя минут двадцать пять Женька уже был на месте. Он примостился на одной из скамеек в парке и принялся за удаление ненужных снимков со своей камеры. Конечно, валящий снег мешал, но благо фотоаппарат Жени был защищен от пыли и влаги.

Снег кружил белоснежными вихрями в вышине, плавно ложась на снеговой ковер, покрывающий всю землю и каждое деревце. Небо было таким же белоснежным, солнце скрывалось за плотными непроглядными зимними облаками. В парке густо пахло хвоей, все елочки были укрыты серебряными одеялами. Дышалось глубоко, легко, свежо и совсем не чувствовалась тяжесть городских выхлопов. Все дорожки между скамейками и около памятника были усыпаны замысловатыми узорами от следов людей, сновавшими туда и обратно. А вон там дети, игрались в снежки между рябинами и громко хохотали, чирикали. Женя невольно улыбнулся от развернувшейся картины, он впервые за несколько месяцев почувствовал себя на своем месте, из горла на минутку пропал тяжелый ком, а в животе появилась небывалая легкость. Но все это оказалось лишь минутной слабостью, счастье не задержалось надолго в этот раз, позорно и юрко, будто обжегшись, ускользнуло от юноши.

День был пасмурный, суровый, он хмурился все сильнее, а снегопад усиливался. Женька занервничал, сейчас потемнеет за считанные секунды, а он даже не начал съемку. Юноша поднялся на ноги, отряхнул со светлых волос нападавшие крупные снежинки и убрал камеру в сумку. Он подошел к памятнику царя-миротворца, Александра третьего, где его и должен был ждать парень, заказавший съемку. Вытащив наушники из ушей и убрав их в карман дутой куртки, Женя начал озираться по сторонам. Прошло уже около часа со звонка того парня, поэтому он должен был появиться здесь с минуты на минуту. На улице заметно похолодало, но это было из-за того, что Женька стоял совсем близко к реке. Холодный ветер окутывал его небольшое тельце, а уши заныли и защипали от колючей вьюги и снега, не прикрытые ничем. Существование шапки Женя упрямо игнорировал. Устюхин недовольно выпустил воздух, создав перед собой облачко пара.

– Кажется, я опоздал, – услышал юноша рядом с собой и резко обернулся, натыкаясь на пронзительный взгляд зелено-голубых, нет, скорее, бирюзовых глаз, обрамленных пушистыми черными ресницами. Он протянул ему руку, и Женя заворожено и медленно пожал ее в ответ. Магия глаз затягивала его глубоко и надолго, и Женька невозможно сильно захотел запечатлеть эти ведьмины омуты. Все лицо парня было усыпано мелкими милыми родинками, он мягко улыбался тонкими короткими губами. Черная челка спадала на лоб и закрывала правый глаз, отчего он забавно щурился. Юноша был немного выше Жени, но по фигуре был куда более худощавым. Зимнее пальто не прибавляло массы, отчего он казался длинной тонкой палкой. – Меня зовут Рафаэль. Я надеюсь, ты не очень долго здесь простоял?

Он говорил сладко, тягуче. Женька почти плавился под таким сахарным, шелковистым баритоном.

– Евгений. Нет, минут двадцать, не больше.

Они направились в сторону невысоких елей, где совсем не было людей. Снег не переставал кружиться и падать, но темнеть, кажется, небо не собиралось. Когда они дошли до ярких елок, то остановились напротив друг друга.

– Мы даже не обговорили тему фотосета. Чего хотелось бы? – поинтересовался Женя.

– Что-то легкое и незамысловатое, – он улыбнулся, а Женька выпал. Из реальности. Ему впервые понравился кто-то после расставания с Виктором. Это пугало и радовало одновременно. Юноша улыбнулся в ответ и достал камеру из сумки.

Съемка началась плавно, во время нее они даже умудрились общаться. Жене было спокойно и комфортно в компании с Рафаэлем. У них были схожие вкусы в музыке, фильмах и сериалах, даже архитектуру любили они оба. Юноша получался живым и интересным в кадре. Его глаза заставляли обращать на себя внимания, даже если он опускал взгляд или смотрел в сторону. Женьке они безумно нравились.

Во время легкой беседы с Элем (как предложил он сам называть себя) Женя узнал, что этот парень заканчивал учебу в Швейцарии, в Федеральной политехнической школе Лозанны, он собирался стать экологом. В его курсе переплетались архитектура и строительство вместе с экологией. Потому они и нашли столько общего друг у друга. Рафаэль оказался сыном одного из российских миллионеров, но стойко утаивал личность своего отца. Женька удивился тому, что такой обеспеченный парень заказал у него съемку. Но Эль ответил, что самостоятельно зарабатывал себе на жизнь, а в семье у них деньги не тратились на всякую чепуху и чьи-то причуды. В детстве у него не было ни одной минуты на отдых и детские игры, время уходило на многочасовые занятия с учителями, спортивные секции, танцы, языки и этикет. Его отец мечтал, что однажды Рафаэль достигнет таких вершин, что будет походить на выходца из королевской семьи, но мальчик не оправдал его ожиданий. Он неплохо учился, но у него совершенно не получалось заниматься спортом: ни фехтование, ни теннис, ни лакросс не привлекали его. Ему нравился футбол, Эль каждый раз с завистью смотрел на обычных мальчишек, что счастливо играли в футбол во дворах, но отец лишь только усмехался, называя эту игру безнравственной и дикой. Когда мальчик подрос, то его отправили в заграницу, чтоб там он смог получить наилучшее образование. Однако ему поддавались только языки, а все остальные науки он будто пропускал мимо ушей. Отец гневался, заставлял заниматься его усиленно, двенадцатичасовые нагрузки стали ежедневной нормой. Единственное, что доставляло Рафаэлю удовольствие – танцы и прогулки на свежем воздухе по небольшим городам Европы, где он провел почти все свои детство и юность. Он обожал старинные фасады, мог заглядываться на них часами, запоминая каждый элемент. Вскоре отец ушел в дела и постепенно отдалился от сына, оставив его на попечение за границей самому себе. Но у Эля в жизни ничего не изменилось, он привык к одиночеству и чужим людям, постоянно окружающим его. Свою родную мать Рафаэль никогда не видел. Его родила женщина, которой заплатили за это. Отец думал, что полноценная семья – ненужная часть жизни уважающего себя бизнесмена. Ему всего лишь нужен был наследник, он заплатил и получил его. Мужчина считал, что женская забота и ласка мальчику не нужны, с самого младенчества он держал его в ежовых рукавицах, но даже это не могло забетонировать ласковое сердце Рафаэля, который совсем не был похож на своего отца.