Текст книги "Госпожа Радуга (СИ)"

Автор книги: Silvia_sun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

      Сначала я волновалась за детей, я никогда не отпускала Корвина так надолго, но Арабелла успокоила меня: их большую компанию весь вечер развлекали нанятые клоуны-фокусники. В конце вечера мы наслаждались салютом, запущенным теми же специально приглашёнными фокусниками. Корвин перевозбудился и прыгал весь салют, он уснул в машине. Генри беседовал с Ангелом всю обратную дорогу, он незаметно втянул мальчика в обсуждение повадок руноследов и задавал множество уточняющих вопросов.

      Совершенно незаметно прошёл январь, мы собрали вещи в саквояж и простились с соседями. Трейси расплакалась на прощание, но от души пожелала нам счастья. Я плюнула на статус секретности и оставила ей ворону Клару для связи. Она совсем не удивилась и тщательно записала инструкции по уходу и переписке. Приглашения на свадьбу она не приняла, постеснялась, но я настояла, что весной они с мужем обязательно приедут к нам в гости. Мы перебрались в мэнор накануне свадьбы, и сыновья получили по большой светлой комнате. Руноследы разделились: папа с Татиной спали под кроватью у Корвина, Бантик последовала за Ангелом. Утром все оказались в моей большущей спальне, чему никто из нас не удивился.

      Слуги у Генри оказались смешанными: было целое полчище домашних эльфов и семья сквибов-индусов. К змеям индусы относились с большим почтением, а эльфы смирились с причудами новой хозяйки, у них наконец-то было много работы! С разрешения Генри я обустроила две лаборатории в подвале и велела очистить пыточную, задействованную под склад. Генри разрешил мне менять в доме всё, кроме своего кабинета, однако про пыточную осторожно поинтересовался. Он весело спросил, хочу ли я заменить цепи на более новые и смазать кандалы, на то и другое я хищно ответила решительным «да», и Генри поёжился. У него было такое выразительное растерянное лицо, что я не удержалась от смеха. Пришлось рассказать ему про условия восстановления древа предков, которое его очень заинтересовало. Он показал мне комнату с гобеленом собственной семьи, и я с горечью убедилась, что Арабелла и он – последние представители некогда мощного клана. У него же я выяснила, что два наших древа прекрасно уживутся в одном доме и с удовольствием сплетутся ветвями. Сильный маг проведёт какой-то хитрый вариант бракосочетания, так что дети будут одновременно Гонт и Шаффик, а вот уже наши общие потомки получат одну фамилию – Шаффик.

      Двадцать четвертого января состоялась наша свадьба с Генри. Мероприятие прошло тихо, по-домашнему. Обряд бракосочетания провёл директор Диппет и нашёл очень добрые, проникновенные слова для поздравления. Я стояла на коленях около кресла Генри и повторяла свои свадебные клятвы искренно и счастливо. Генри признался мне тем же вечером, что до последнего не верил, что я выйду за него замуж. Он давно смирился со своим прискорбным недугом и не мечтал о переменах. Теперь же с его лица не сходила счастливая улыбка. Министр выбрал своего младшего брата, Аластора Фоули, тот был лучшим другом жениха. Четыре мои подруги были из Блэков, все. Я подарила им эксклюзивные настойки, улучшающие цвет лица, и они исполнили свою роль с большим чувством. Чарис, которая две недели пила моё зелье для похудения, выглядела просто великолепно и гордо поделилась, что за ней начал ухаживать мистер Крауч. Я коварно предсказала ей счастливый брак и троих детей, один из которых будет большой шишкой в Министерстве. Она мечтательно улыбалась всю церемонию, я вручила ей в руки свой букет и рассказала об американском обычае ловли цветов невесты. Каспер Крауч нервно сглотнул, но мужественно попросил разрешения побеседовать с батюшкой Блэком. Мне хотелось осчастливить всех-всех-всех, но пришлось ограничиться приглашёнными. Вечер прошёл чудесно: моя душа пела, никто даже не поссорился, блюда были изысканными, шутки – смешными, вино – великолепным на вкус.

      Я возродила родовое древо и выяснила, что Марволо Гонт скончался, а Морфин Гонт жив. Древо на мне не обрывалось, веточки действительно сплелись и ветвились ниже, окутывая схематичные изображения наших детей. Отцом у них числился Генри, а матерью – я, моё имя изменилось на Кэтрин Меропа Шаффик-Гонт. Этому я очень обрадовалась, так как даже про себя называла Меропой настоящую Меропу, себя же ассоциировала с Кэтрин. Никаких магглов и предателей Рода на карте не было, дети были записаны, как уверенно чистокровные. Я мысленно похвалила себя за брак с семейством Шаффик и поклялась быть достойной женой и матерью. Древо поместило Ангела на сторону Шаффиков, а Корвина – на сторону Гонтов. Я рассказала о странном решении гобелена мужу, он мне объяснил, что если не будет других сыновей, то дети Ангела будут только Шаффиками, а дети Корвина – Гонтами. Если родится собственный отпрыск Генри, то дети моего старшего сына оставят себе двойную фамилию. Интересно, что на древе в самом вверху была пара – Салазар Слизерин и Нага Слизерин, причём древо утверждало, что они всё ещё живы. Это ещё не всё, ко мне тянулась прямая светящаяся ветвь от этой пары, наравне с изображением усопшего Марволо и усопшей же Эбигейл Гонт, в девичестве Кэрроу. Генри очень поразился и привлёк к консультации специалиста по генеалогии. Специалист долго тёр удивлённые глаза и закопался в пыльные фолианты, но ответ дал. Я действительно считалась перевоплощением Гонты, единственной дочери Слизерина. Генри взял у специалиста Нерушимый Обет о конфиденциальности, и мы забыли об этом.

      Так жизнь и потекла. Закрепить наш брак мы пока не могли, но ждали весны и радостных перемен. Почти месяц мне пришлось уговаривать хвостатых и маленьких членов семьи занять свои спальные места согласно новому статусу. Два юных лорда Шаффика-Гонта демонстрировали ослиное упрямство и избирательную глухоту. Руноследы притворялись тупыми и сонными. Генри смеялся и просился в компанию. Я сразу предложила мужу спать вместе, но он отказался, мотивируя привычкой читать допоздна. Пришлось пойти на хитрость и заявить, что мне нужна его помощь, чтобы справиться с детьми. Наивный Генри согласился, и мы стали просыпаться все вместе в его спальне. Пару дней он терпел, но однажды Генри нахмурился, и последующая ночь впервые прошла без дружеского шипения и закидывания на меня двух пар симпатичных ножек. Целый день дети горестно вздыхали, но муж велел им найти его старую игрушечную железную дорогу. Они втроём запустили копию Хогвартского Экспресса, поезд мчался по искусственным горкам и мостам, Генри рассказывал им о своём опыте путешествий на «сказочном поезде» и мне милостиво разрешили спать только с «папой Генри». Рунослед давно занял имя собственное «папа», так что дети называли Генри «папой Генри», чтобы не путаться.

      Корвин принял нового папу легко и естественно, а бедный Ангел никак не мог привыкнуть к обилию родственников. По взаимной договорённости, Ангел Радко Каркаров перестал существовать, теперь на свете жил маленький лорд Ангел Райордан Шаффик-Гонт. Райорданом звали одного из почивших братьев отца Генри, самого любимого и весёлого. Я познакомилась с портретами семьи Генри и поняла, почему Генри так скучает по ним. Они были славными и радостно приняли пополнение в семье. Райордан обожал «крестника» и заставил перенести свой портрет к нему в комнату. Неугомонная Арабелла законно величала меня «кузиной», она наняла целую толпу учителей для Ангела и двух нянь для Корвина. К моему ужасу, Саксия Фоули притащила с собой три метлы, одну из них детскую, и все трое принялись кружиться на нашем квиддичном поле, используя каждый солнечный день. Камин в гостиной постоянно был занят: Ангел и Саксия ежедневно болтали или носились по нашему и министерскому дому. В ответ я достала семейную книгу и выучилась летать без приспособлений. При малейшем намёке на слово «мётлы» я начинала мрачно кружиться над хохочущим Генри. Саксия тактично спросила у отца, может ли она в будущем выйти замуж за моего старшего отпрыска. Теперь Гектор озабоченно приглядывался к Ангелу, кузина же готова была начинать собирать приданое.

      Первого марта вышла моя книга «Волшебник города Изумрудов», посвящённая дню рождения моего старшего сына. Иллюстрации я нарисовала сама: железный дровосек получился слегка похожим на лорда Шаффика, Страшила щеголял пенсне маленького профессора, а в личике Элли угадывались черты малышки Саксии. Тотошка походил на Корвина, а Ангелу я клятвенно пообещала ввести друга Элли в следующей книжке. Картинки двигались сами по себе, текст был красиво украшен, тираж разошёлся за один день, пришлось допечатывать. На книжке стояла надпись, что текст адаптирован с произведения «Волшебник из страны Оз» некоего Лаймена Френка Баума, но на это никто не обратил внимания. Я подписывала экземпляры многочисленным родственникам пачками.

      День рождения Ангела мы отметили десятого марта, в компании близких друзей. Ему исполнилось девять лет, он легко глотал новые знания и часто по вечерам слушал рассказы Генри о заморских странах. Лорд Шаффик побывал во многих экзотических местах, он говорил ярко и образно, и я с беспокойством поняла, что Ангел заболел морем. У меня рос маленький капитан. Все верёвки в доме были завязаны особыми узлами, не избежали подобной участи даже кисти на шторах. Выяснить местонахождение сына можно было только по навигации, осты и зюйды снились мне по ночам. Одевался Ангел исключительно в «морские» вещицы, а учителя географии и математики хвалили его до хрипоты.

      Корвин скакал на деревянной лошадке и заливисто смеялся, когда играл в прятки с младшим сыном индийской четы Рой, которого звали Раджа. Ему было три года, и у моего сына появился весёлый товарищ по проказам и проделкам.

      Мне хотелось заставить травы цвести быстрее, я так мечтала поднять Генри на ноги! Папа-змей остудил мой пыл и потребовал спокойствия и смиренного ожидания. Татина ждала прибавления в семействе, поэтому много спала и мало общалась. Я много возилась в лаборатории и готовила зелья для своих. К лицензии зельевара у меня было двойственное отношение, примерно как у генералиссимуса Сталина к открытию второго фронта в 1944 году. Вроде и хорошо, а вроде как уже и не нужно. По совету Генри я разместила результаты экзаменов СОВ и красиво оформленную лицензию рядом с выставкой различных сертификатов Генри, в гостевом «гальюне» на нулевом этаже. Это ещё одна милая привычка англичан. Пожалуй, остановлюсь на ней подробнее.

      В представлении аристократии и верхней части среднего класса единственно приемлемое место для демонстрации собственных регалий – уборная на нижнем этаже Вашего дома. Когда-нибудь любому гуманоиду необходимо посетить определённое место, где у него будет достаточно времени для всестороннего изучения ваших достижений и он будет потрясён Вашими успехами. В то же время Вы «ритуально» испражняетесь на собственные заслуги, то есть демонстрируете похвальную иронию и скромность.

      Совместную (случайную) фотографию с радостно улыбающимся Дамблдором я мстительно разместила в пыточной. Он купил экземпляр моей книжки и выбрал момент для фотографии не хуже Локонса, причём подгадал так, что на фото непонятно, кто кого осчастливил. Пользуясь своим родством с женой министра, я выкупила оригинал фотографии и прилепила вечным заклятием приклеивания напротив сверкающих ручных кандалов. Когда эльфам было скучно, я разрешила им соревноваться на скорость и качество блеска металла. Выигравший получал от меня особо закопчённый котел или другую железку – я купила у старьевщика целую тележку ржавого барахла, специально для поощрения эльфов. Очередную вычищенную непонятную штуковину я размещала в специальной витрине с датой и именем победителя. Витрина размещалась на громадной кухне и занимала уже полстены. Эльфы меня обожали и хвастались соседям. Кстати, зря считается, что эльфы – забитые и несчастные создания. Например, Снупи запилил хозяйку до такой степени, что нам с Арабеллой пришлось делать такую же «стену почета» в их доме. Старьёвщики на Календонском рынке начали меня узнавать и вытаскивали припрятанные особо загаженные железяки. Постепенно мода распространилась на все чистокровные семейства. Эльфы на приёмах в чужих мэнорах подсовывали мне всяческие вкусняшки и старались угодить.

      Тофти заявил, что иногда мечтает посмотреть на какого-нибудь бедолагу в сверкающих цепях, очень уж аппетитно они выглядели. На маленьком столике в этой же комнате я разместила обычные маггловские зубоврачебные инструменты, которые приводили в суеверный ужас наивных магов. Аластор Фоули, который действительно подружился с Генри, тайком от меня устраивал туда экскурсии. Подозреваю, что он делил гонорар с Генри, который «на людях» иногда делал вид, что морщится от невидимых следов наших «забав» и побаивается жестокой «госпожи» жены. Я тоже развлекалась, то есть активно занялась изучением манер и верховой ездой.

Глава 11

      Итак, я стала брать уроки манер у мистера Пула, рекомендованного мне Арабеллой. Два месяца я исправно кланялась и изящно управляла воображаемыми слугами. Также я обучилась правилам правильного приёма гостей и проведению различных видов торжеств. Наконец, старичок Риччи Пул милостиво кивнул и сказал, что к приёму у короля он бы меня ещё не допустил, но хозяйкой бала у «какого-нибудь» герцога я могла бы стать легко. Он прослужил у какого-то вельможи дворецким лет пятьдесят и жил на щедрую пенсию покойного хозяина. Пул благосклонно разрешил мне консультироваться, когда я займу «подобающее леди положение». Единственное, что его коробило и от чего я решительно отказалась избавляться, это от излишней «русофильности». Ему гораздо больше нравился немецкий порядок, он даже цитировал мне «Майн Кампф» в качестве аргумента. Я не стала расстраивать славного дедушку: ему было под девяносто, так что до ужасов Второй мировой он, скорее всего, не доживёт. У него же я узнала, как добавляется титул «Лорд» к имени человека. Чисто гипотетически, разумеется. Он попросил прояснить детали, и я объяснила, что не понимаю, почему к фамилии «Малфой» добавляется титул, а к фамилии «Уизли» нет, хотя обе фамилии находятся в «священном списке двадцати восьми». Естественно, я использовала псевдонимы и недомолвки. Старику было дико интересно, какая же на самом деле фамилия у нас, но он тактично не спрашивал, зато объяснил особенности присвоения титулов. Оказывается, что во всей Англии лордов менее пятисот, но ещё есть в Шотландии около восьмидесяти и в Ирландии примерно сто пятьдесят. Сложив все части головоломки, дедуля хмыкнул и предложил изящный и простой вариант. Упрощённо мои малыши могли бы легитимно называться лордами, если бы мы купили поместье обнищавшего барона вместе с титулом. Я мысленно вознесла хвалу своему ангелу-хранителю, познакомившему меня с мужем. Конечно, такие поместья стоят очень дорого, но результат того стоит. Он также объяснил, что, скорее всего, Малфои богаты и имеют собственный замок, а Уизли все потеряли и лордами называться не могут. Если бы Уизли сохранили поместье, то даже при скромном существовании оставили бы себе гордый титул. Мне были очень интересны новые знания, я поблагодарила учителя за подробное и понятное изложение проблемы и ее решения.

      Мне захотелось ещё брать уроки верховой езды и танцев. Кони меня дико боялись, что было мне на руку. Тряслись от страха самые дикие жеребцы, мой инструктор это быстро смекнул и натравливал меня на наиболее отъявленных экземпляров. При моём появлении в конюшне устанавливалась мёртвая тишина, я могла хоть за хвост тащить выбранного жеребца, никто даже не пикал. По-моему, они даже дышать побаивались. При этом никто из них не пытался мне противиться, я садилась в седло, а коняшка бережно везла меня по кругу, обращаясь, как с тухлым яйцом, то есть максимально бережно и аккуратно, лишь бы не упала и не (кусала) воняла. После меня любой наездник воспринимался несчастным животным как манна небесная, злобные бестии становились ласковыми и покорными и выпрашивали ласку и сахарок. Инструктор делал на меня ставки, мы делили выигрыш пополам и вскоре с успехом могли бы выступать в цирке. Когда я решила, что закончила своё обучение, то инструктор прослезился и высказал желание на мне жениться. Он очень не хотел упускать чудесный источник дохода. Я мягко отказала, не скрывая искренней симпатии.

      Танцами со мной занимался старый француз-маг, нищий, но неунывающий ловелас. Генри ощупал его лицо, удовлетворённо «похвалил» морщины и прошипел что-то почти на парселтанге. Занятия танцами приносили мне огромное удовольствие, потому что заменяли любимый фитнес. Вальс, мазурка, кадриль, менуэт, краковяк и котильон. Я понимала, что мне не пригодятся все танцы, возможно вообще не пригодятся, но мне просто нравилось танцевать. Я даже научилась танцевать фокстрот, который был популярен в те годы. Весна двадцать восьмого года запомнилась мне чередой всевозможных курсов и бессонными ночами, проведёнными над котлом.

      К счастью, распустились нужные для притирки травы. Мы с папой-змеем ползали по всей Британии в поисках лучших ингредиентов. Людвиг Тофти и Аластор Фоули страховали нас, потому что в змеиной форме я лучше чувствовала правильные запахи. Меня поставили на учёт в Министерстве, как анимага, я стала десятой в коротком списке. Мне выдали очередной помпезный сертификат, который я немедленно разместила в туалетной доске почёта. Меня дважды вызывали в Аврорат для перевода со «змеиного». Элайджа смотрел на меня тоскливыми влюблёнными глазами, и я позорно быстро убегала. Мне нечего было ему сказать, он был прекрасным другом, но это всё.

      К моему несказанному восторгу, забеременела жена Слизнорта: она регулярно пила мои зелья и пока всё было нормально. Я ещё больше уверовала в семейные рецепты. Самым сложным оказалось найти ямкоголовую змею, она сродни гадюкам, но водится в Китае. Тут помогли связи Генри в морской среде, зашуганную и замученную беременную змею я получила в середине апреля. Пришлось ждать, пока вылупятся малыши, так что она поселилась у нас в роще. Змея с радостью поделилась капелькой яда с «говорящей», а взамен я обеспечила ее будущей семье комфортные условия проживания и полноценное питание. Руноследы относились к гадюкам, как аристократы к землепашцам, но гадюки вели себя скромно и деловито склоняли головы перед старшими. Я варила зелье трижды, пока не добилась идеальной прозрачности, указанной в рецепте.

      Так же в апреле наша семья пополнилась двумя новыми членами. Вот как это произошло.

      Несмотря на бравурный тон писем Трейси, я чувствовала, что что-то не в порядке. Последние сомнения у меня развеялись, когда я увидела растерянного Вацлава на Каледонской барахолке, пытающегося продать свои книги. Я молча пошла в дом к соседям и выяснила, что у профессора закончился контракт, дети уехали в США, а престарелая чета осталась без средств к существованию. Аренда у них была проплачена только до конца месяца, а перспектив не было никаких. Тогда я связалась с Олдриджем, он прислал бланки о соблюдении статуса секретности, и я забрала к себе единственную подругу с мужем. Генри мне ни в чём не отказывал, даже обрадовался, что в доме появился хоть один нормальный взрослый человек. Сначала супруги остались на «недельку» погостить, но предупреждённые мной Ангел и маленький честный Корвин так вцепились в «бабушку» Трейси, что она согласилась пожить некоторое время, пока дети не подрастут. Через пару дней она уже уверенно покрикивала на гувернанток и учителей и постепенно взяла на себя функции домохранительницы. Все комнаты заблестели, хотя я думала, что и до этого в доме было чисто, мебель запахла лимоном и мёдом, а Генри заявил, что такие оладушки ему пекла только мама в детстве.

      Профессор же долго привыкал, но потом нашёл себе занятие – он стал учить Ангела логике и красноречию. Заметив, что Корвин шипит со странными змеями, а Ангел завидует, Вацлав начал составлять словарь «Парселтанг – Английский». Он часто консультировался с папой-змеем, который был безумно рад, что старший детёныш начнёт получать мудрые советы без досадных промедлений в виде горе-переводчика Корвина. Корвин тоже был рад, что ему не придётся больше переводить трудные и мудрёные фразы Папы. Больше всего радовался Генри, ему ужасно нравилось учить «родной язык жёнушки». Вскоре он обрадовал меня фразой, которая звучала приблизительно так: «Я есть твоя муж». Я немедленно согласилась и поцеловала его. Я старалась себя не подгонять, но всё, чего мне хотелось, это станцевать вальс с Генри на балу в честь его пятидесятилетия. День рождения у мужа был пятнадцатого июня, так что я надеялась успеть. К сожалению, я никак не могла найти способа вернуть ему зрение, но решила решать проблемы шаг за шагом, так сказать.

      С первого мая мы начали втирать зелье по инструкции, седьмого мая муж разбудил меня полпервого ночи и сказал, что чувствует пальцы на ногах. У него катились слёзы, я тоже разревелась от счастья. Зелье действовало! Мы выписали мастера по массажу из восстановительного отделения Мунго, тот честно отрабатывал щедрый гонорар. Двадцать третьего мая Генри встал с кресла. Он встал сам, опираясь только на трость. Корвин с Ангелом налетели на него с двух сторон, Генри покачнулся, но не упал. Он всё ещё был слеп, но мы все с удовольствием водили его по дому, затем по саду, а потом начали гулять всей семьёй по Гайд-парку. Я рассказывала Генри о прекрасных зелёных лужайках, о великолепных клумбах с цветами, он радостно и нежно улыбался в ответ. Я не смогла отказать себе в удовольствии и похвасталась своей семьёй «девушкам» цветочницам. Они безошибочно окрестили Генри капитаном, выбрали для него лучшую розу и самолично воткнули её в петлицу. Одна из них подмигнула мне и громко умилилась схожестью «капитана» и сыновей, Генри крепче сжал мою руку, а малыши обнимали уже его, а не меня.

      Предательница Арабелла рассказала о моей мечте, и Генри начал тренировать со мной вальс, ему тоже хотелось станцевать с женой первый раз в жизни. Интимная сторона моей жизни тоже наладилась, да так, что я иногда сладко спала до полудня, чего прежде за мной не водилось.

      Пятнадцатого июня мы давали первый большой приём в нашем доме. Генри встречал гостей, сидя в кресле, хитрый жук. О нашем семейном секрете знали только Арабелла и Людвиг с супругами. В приглашении был особо оговорён «бал», и гости явились в роскошных вечерних нарядах. Наперекор всем традициям, первый танец был указан, как «вальс хозяина и хозяйки». Гости прибыли, заиграла музыка, присутствующие стали смущённо коситься на нас, ожидая странных механических приспособлений для танца несчастного инвалида. К неописуемому изумлению находящихся в зале, Генри легко откинул одеяло с ног и уверенно встал. По залу послышалось единое «ах!», усиленное акустикой. Мы самозабвенно кружились по пустому пространству, многие мужчины незаметно смахивали одинокую слезинку, дамы рыдали стопроцентно. Это был лучший миг в моей жизни. Генри красиво встал на одно колено и повторил в тишине слова любви ко мне и детям. Ответом ему были аплодисменты присутствующих. Мадам Киркорова взирала на меня с ужасом, она наконец-то поняла, кому перешла дорогу. Я понятливо кивнула ей, я всё помню. Она шумно грохнулась в обморок. Это стало сигналом окружающим, нас обнимали, Генри пожимали руки, меня облобызали практически все присутствующие дамы. Арабелла сияла собственным светом. Всё было просто замечательно, как вдруг… ввалился нежданный гость.