Текст книги "Треугольник (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

***

Утро выдалось ненастным. Дане сначала даже показалось, что он вернулся в слякотную Москву, когда, проснувшись, увидел за окном не яркое голубое небо, а свинцовые тучи, которыми ветер играл, как с бумажными самолетиками. Даня невольно поежился, а потом заставил себя встать. Открыл дверь на балкон и пошатнулся под резким порывом ветра, который чуть не сбил его с ног. Даня нахмурился, глядя на качающиеся пальмы. Как странно… Похоже, будет настоящий шторм, хотя ночью его ничего не предвещало. Все было так тихо и благостно, а сейчас океанские волны разбивались о берег с грохотом. И вода потемнела. Стараясь не думать о том, что в случае по-настоящему серьезного шторма, у них могут быть проблемы, Даня наскоро умылся и спустился на первый этаж. Мама, похоже, уже закончила завтракать и устроилась в маленькой гостиной с каким-то дамским романом. Даня тихо поздоровался с ней, получил наигранно-вымученную улыбку и прошел дальше в столовую. Отец был там и просматривал утренние сводки, попивая кофе.

– Доброе утро, – поздоровался Даня, стараясь не смотреть ему в глаза и сел за стол.

– Привет, – отец кинул на него быстрый взгляд, а потом снова вернулся к новостям.

Даня быстро расправился со своим завтраком, то и дело поглядывая на дверь. Но Саша не появлялся, и Даня наконец не выдержал:

– Пап, а где Саша?

– Он захотел поплавать и ушел рано утром, – не отрывая глаз от бумаги, ответил отец. Даня тут же нахмурился. Поплавать? В такую погоду?!

– Пап, там шторм начинается, – осторожно произнес Даня, надеясь, что такая забота не заставит отца что-то заподозрить.

– Шторм? – отец отложил сводки и повернулся к окну.

– Да. И сильный.

– Он ушел давно, – тихо, скорее сам себе прошептал отец, и на его лицо легла почти черная тень. Со стороны казалось, что это было всего лишь беспокойство, но Даня слишком хорошо видел в родных глазах настоящий страх. – Я схожу за ним. Он не должен далеко уйти.

Даня только молча кивнул, вспомнив, что когда он смотрел на берег и океан с балкона, ни одной живой души там не наблюдалось. Отец ушел, а Дане показалось, что за ним на привязи ушло и его сердце. Он с силой стискивал уже ненужный нож пальцами, и пытался не думать о самом страшном, несмотря на то, что воображение рисовало ему картины одна ужаснее другой.

Отец вернулся спустя пятнадцать долгих минут:

– Его нигде нет, – он изо всех сил пытался говорить спокойно, но в голосе явно была слышна зарождающая паника. Даня вскочил:

– Надо пройти дальше.

– Дань, на океане уже настоящий шторм и начался дождь.

– Тогда мы должны поторопиться, – Даня сдернул с вешалки дождевик, висевший там с незапамятных времен, и вышел из дома. Налетевший ветер чуть не сбил его с ног, зло бросил в лицо капли дождя. Отец поддержал его, а потом они почти бегом пошли вдоль берега, беспрестанно зовя Сашу. Идти по намокшему песку было легче, но ветер относил их крики в сторону, толкал, словно не хотел, чтобы они нашли Сашу. Пелена дождя резко ухудшила видимость, и приходилось то и дело стирать капли с лица. В глазах отца плескался уже настоящий ужас, а Даня не мог найти слов, чтобы успокоить его. Если с Сашей что-нибудь случится…

И вдруг Даню куда-то дернуло в сторону. Сам не понимая почему, он резко развернулся лицом в сторону скопления камней, которые лизали волны. Застыл на миг, а потом только успел заметить краем глаза, как отец стремительной тенью рванулся к ним. Проследил за ним взглядом, словно со стороны отметил, как тот подбегает к камням и падает на колени, а потом кинулся следом.

– Папа… – выдохнул и замер, глядя большими, испуганными глазами на распростертую на камнях фигурку. Саша… Он лежал в неудобной, изломанной позе между двумя камнями в одних плавках. На светлой мокрой коже яркими пятнами выделялись царапины и синяки: похоже, его хорошо побило о камни. Красная дорожка уже почти размытой дождем крови спускалась из-под мокрых волос, налипших на лицо.

– Саша… – отчаянно позвал отец и дрожащими руками начал осторожно вытаскивать его из каменного плена. Даня потянулся помочь и спустя пару минут, отец уже держал Сашу на руках. Прижимая его к себе, как маленького, он тяжело поднялся на ноги и направился к дому. Даня пошел следом, кусая губы. Страх за Сашу сводил судорогой тело, страх за отца – душу и сердце.

Даня покосился на лежащего в руках отца парня, а потом молча снял с себя дождевик и, остановив отца, накинул его на обнаженные грудь и живот Саши. Вряд ли это спасет от дождя и холода, но капли не будут бить так сильно пораненную кожу.

– Спасибо, – одними губами шепнул отец, глядя на Даню больными глазами.

– Если устанешь, скажи мне, – тихо произнес тот, отлично понимая, что отец НЕ устанет. И донесет сам до дома своего… кого? Кем был Саша для него? «Любовник» звучало слишком грубо и пошло для тех чувств, с которыми отец прижимал Сашу к себе. А найти другое определение Даня не мог. Разве что… любимый? Чувствуя, как снова начинает терзать сердце тупая, монотонная боль, Даня опустил голову, глядя себе под ноги и на то, как следы на мокром песке наполняются влагой. Без дождевика тяжелые капли, падающие с неба, больно били по открытым плечам и макушке, но сейчас он был даже рад этому: неприятные ощущения тела отвлекали от мыслей и помогали не думать.

И он не думал. Не думал, пока они шли до дома. Не думал, когда Саша пришел в себя, но от шока или чего-то еще не смог сказать ни слова, только сильнее прижался к отцу. Не думал, пока тот заносил его в дом и, проигнорировав недовольное фырканье уходящей матери, укладывал на диван. Не думал, когда отец накрыл Сашу теплым пледом и заставил выпить горячего вина. Не думал, глядя на дрожащие, показавшиеся слишком тонкими пальцы, на белое лицо, с которого отец нежно стирал влагу. Не думал, не думал…

Но когда Саша начал говорить, все попытки Дани абстрагироваться от происходящего рухнули:

– Я не понял, когда начался шторм, – голос звучал сипло, но почему-то от него по спине Дани прошлась теплая волна, – Было только легкое волнение, и я решил, что могу еще немного поплавать. – Саша говорил бесцветно, виновато. – А потом меня оглушило волной. Больше я ничего не помню.

– Тебя выбросило на берег, – отец легко провел кончиком пальца по лбу, с которого пять минут назад стирал кровь. А потом вдруг сорвался. Стиснул Сашу за плечи и хорошенько встряхнул, глядя на него обезумевшими глазами и почти крича:

– Сумасшедший мальчишка!! О чем ты думал?! А если бы тебя не выбросило?! Ты бы утонул, понимаешь?! Утонул!! – отца трясло, в глазах плескались ужас и запоздалый шок. – Саша… – почти стон.

– Прости. Прости, прости, прости… – Саша подался к нему, обнял за шею и сильно прижался, целуя лицо быстро, горячо. – Ты испугался… Прости… Я больше не буду. Прости.

– Испугался… – протянул отец горько, обмякая в его руках и пряча лицо во влажных волосах. Он, ОНИ словно забыли, что в комнате есть еще кто-то. Они видели, смотрели только друг на друга, причиняя Дане нестерпимую боль. – Я не могу потерять тебя. Просто не могу…

– Ты не потеряешь… Обещаю, – Саша вдруг с силой отстранил Андрея от себя, заглядывая ему в глаза и говоря тихо, но яростно и страстно. – Я буду с тобой, пока ты сам этого хочешь. Слышишь, Андрей? Обещаю.

Больше Даня видеть этого не мог. Эти слова, этот голос разрывали сердце. Просто секс, да?! Он тихо, стараясь не шуметь, отступил назад, а потом тенью выскользнул из комнаты. Чувствуя себя разбитым и больным, поднялся к себе, содрал мокрую одежду и без сил рухнул на кровать, закутываясь в одеяло. Хотелось… Хотелось, чтобы как в детстве… Тепло, темно, а большой и страшный взрослый мир где-то там. А здесь, под одеялом его собственный мирок. Пусть маленький и наивный, но в нем нет боли. Нет места «взрослым» чувствам. И мечты просты и незатейливы: машинка с радиоуправлением, да пломбир на десерт за ужином.

Чувствуя, что еще немного таких мыслей, и он позорно расплачется, Даня натянул одеяло еще сильнее на голову и заставил себя расслабиться и не думать. Ни о чем не думать. Потихоньку напряженное и закоченевшее под холодным дождем тело начало согреваться, расслабляться, и тут же потянуло в сон. Не видя причин противиться этому желанию, Даня только выдохнул и позволил измученному сознанию скользнуть в мягкую темноту.

Кажется, ему даже что-то снилось. Сначала мягкое и теплое. Но потом к этим ощущением добавилось легкое беспокойство и тревога. Даня недовольно поворочался, чувствуя, как неумолимо просыпается, и медленно разлепил ресницы. Первые секунды ему казалось, что он еще спит, что сон продолжается. Потому что он не мог лежать в своей комнате и смотреть прямо в искрящиеся мягким любопытством глаза Саши. Того здесь просто не могло быть.

– Саша?.. – на всякий случай хрипло поинтересовался Даня и понял: это не сон. Инстинктивно шарахнулся назад, прижимаясь к стене и натягивая одеяло до самого подбородка.

– Ты что здесь делаешь?! – злясь от собственного смущения, спросил он. Саша только пожал плечами:

– Сижу. На тебя смотрю.

– Зачем? – разговор напоминал беседу двух идиотов, и Даня поморщился, представив себе, как это выглядит со стороны.

– Не знаю, – с обезоруживающей честностью ответил Саша и вздохнул. – Просто мне скучно. На улицу не выйдешь, а Андрей на меня дуется.

Даня закатил глаза, ворча:

– Это не повод вламываться ко мне в комнату и наблюдать за мной.

Саша пожал плечами, встал с пола, на котором утроился перед кроватью Дани, и небрежно бросил:

– Ну, ты же наблюдал за нами ночью. Кстати, тебе понравилось?

Даня дернулся, чувствуя, как неумолимо краснеет. Пальцы стиснули одеяло, а Саша только тихо рассмеялся:

– Ты такой забавный.

– Убирайся, – после секундного замешательства, глухо проговорил Даня, пряча лицо в подушку.

– А если нет?

– Уходи, – Даня, теряя терпение, вскинул голову. – Будь добр закрыть дверь с той стороны!

Саша усмехнулся, и Даня, больше не в силах смотреть в его глаза, снова зарылся лицом в подушку.

– Мы еще вернемся к этому разговору, – тихий шепот и легкое прикосновение к волосам заставило Даню дернуться. А потом он остался один.

Даня со стоном отбросил подушку на пол и перевернулся на спину. И как Саша его заметил? В коридоре было темно, а щелка – очень маленькой. Или ему так казалось? По крайней мере, через нее Даня все видел просто отлично. При воспоминании о том, что именно он видел, Даня снова покраснел, радуясь тому, что его никто не видит. Правда, вместе с запоздалым стыдом вернулось возбуждение, когда память послушно начала разворачивать перед глазами картины прошедшей ночи. Отец, Саша… Его полные желания и удовольствия глаза.

Даня тихо выругался про себя и скатился с кровати, автоматически подбирая подушку с пола и накидывая на кое-как убранную кровать покрывало. Кажется, он решил, что будет заниматься. Пожалуй, самое время начать. По крайней мере, он не будет думать ни о чем лишнем.

========== Глава 4 ==========

Учеба неожиданно увлекла. Он даже пропустил обед, читая историю экономических учений, как увлекательную книгу. Легкий слог, доступный язык, комментарии, в которых была тонкая ирония… Пикантность всему этому добавлял тот факт, что автор книги преподавал у них в университете и считался наискучнейшим из всех профессоров. Даня отложил книгу только, когда закончил читать последнюю страницу. Странно, но усталости он совсем не чувствовал. Хотя пустой желудок напомнил о себе. Даня посмотрел на часы и только изумленно покачал головой: похоже, он пропустил и ужин. Хотя в холодильнике наверняка что-то осталось. Встав и с удовольствием потянувшись, Даня высунул нос из комнаты, прислушиваясь к звукам. Все было тихо, только в комнате мамы работал телевизор. Даня, стараясь производить как можно меньше шума, спустился вниз. Свет в столовой был погашен, но ему все равно нужно было на кухню.

Совершив набег на холодильник, и накидав в тарелку все, что попалось ему под руку, Даня снова вернулся к себе в комнату. Включив телевизор, и бездумно глядя на мельтешение кадров какого-то клипа, Даня принялся за свой нехитрый ужин. Утолив голод, отставил тарелку с обещанием самому себе обязательно ее помыть и сделать это сегодня, и вернулся к занятиям. Следующей по плану стояла макроэкономика. По правде говоря, Даня ее просто ненавидел. Все эти рычаги, экономические законы и прочие «веселые» вещи наводили на него тоску и уныние. И если в теории он хоть немного разбирался, то задачи ему были не по зубам. И это притом, что по окончании курса его ждал госэкзамен по этому предмету!

Надеясь, что отдых все же немного помог и голова наконец начнет работать, Даня придвинул к себе учебник и тетрадь с конспектами. Чтобы менее, чем через час зло отшвырнуть от себя и то и другое: задачи по прежнему не желали «раскалываться», он только еще больше запутался. В памяти всплыли слова отца, но Даня почти с ужасом отмахнулся от них. Но они с упрямством породистого осла возвращались. После почти тридцати минут колебаний и взвешиваний всех «за» и «против», Даня встал из-за стола. Захватив грязную тарелку, вышел из комнаты и спустился вниз. Давая себе время на «передумать», помыл посуду, а потом пошел по дому искать отца или Сашу.

И нашел их обоих в большом кабинете. Даня открыл дверь, из-под которой пробивалась полоска света, и на пару секунд замер, боясь дышать. Отец читал, сидя на диване, а Саша лежал рядом с ним, положив голову на его колени. Пальцы отца нежно перебирали его светлые волосы, иногда замирали, сжимаясь, а потом снова начинали свои неторопливые движения. Глаза Саши были закрыты, а лицо отца выражало лишь спокойствие. Умиротворение. И больше не было той неуловимой тени, которая словно поселилась на нем с момента смерти Славы. Наконец-то.

– Ты что-то хотел? – собираясь перевернуть страницу, отец оторвал взгляд от книги и заметил стоящего у порога Даню. Тот вздрогнул и невольно смутился, словно подросток, которого застали за разглядыванием порно-журнала. А потом, стараясь не смотреть на открывшего глаза Сашу, выдохнул:

– У меня задача не получается.

– Твоя «любимая» макроэкономика? – с улыбкой поинтересовался отец. Получил кивок в ответ и повернулся к Саше. Сжал несильно плечо: – Поможешь?

Тот с пару секунд смотрел прямо на Даню, а потом встал:

– Конечно.

Даня пропустил его вперед, а сам, шепнув отцу одними губами «спасибо», пошел следом. Саша поднимался по лестнице неторопливо, словно издеваясь и давая получше рассмотреть висящие на одном честном слове джинсы, обтягивающие узкие бедра, короткую майку и полоску кожи, по которой вдруг Дане захотелось провести губами. Прогоняя неуместное желание, он на секунду зажмурился и только поэтому пропустил тот момент, когда идущий впереди Саша резко остановился, и он налетел на него со всего маха.

– Извини, – буркнул Даня, отводя глаза от потемневшего следа на шее Саши. Обошел его и распахнул дверь: – Заходи.

– А как же «закрой дверь с той стороны»? – глаза Саши блеснули из-под челки, но Даня решил, что не будет обращать внимания ни на какие его подколы.

– Ты сам довел меня, – Даня перешагнул порог своей комнаты и развернулся к двери. – Или мы теперь будем, как в детском саду общаться?

– Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок? – со смешком спросил Саша и наконец зашел в комнату. Поймал изумленный взгляд Дани и чисто, звонко рассмеялся. – Ладно, где там твоя задача?

Следующие полчаса Дане казалось, что он спит. На самом деле он почему-то не верил, не мог заставить себя поверить в то, что этот лохматый, странный парень – «дипломированный экономист». Но Саша «щелкал» задачи, как семечки, попутно пытаясь объяснить Дане хоть что-то. И, похоже, из Саши был хороший учитель, потому что Даня, кажется, даже начал что-то понимать.

А потом все задачи закончились. Но расставаться не хотелось, и разговор плавно перетек на другие темы. Сначала они обсудили университетскую программу, потом Даня пожаловался на преподавателей и прошедшую сессию, в ответ Саша рассказал пару анекдотов на эту тему. И оказалось, что смеяться вместе с ним неожиданно приятно и легко. А еще легко разговаривать обо всем, начиная от кино-новинок, кончая погодой в Москве. Саша рассказывал разные истории, смешные и не очень, а Даня тонул все больше в его горящих глазах, на дне которых яростно билась жизнь. А потом он сам что-то рассказывал и чувствовал на себе их мягкий, теплый взгляд. Саша улыбался и казался таким… настоящим. Таким красивым, что сердце заходилось. И хотелось дотянуться до него и поцеловать улыбающиеся губы. Почти по-детски. Только чтобы попробовать на вкус его улыбку.

А потом все закончилось. Когда в дверь коротко стукнули и сразу же ее открыли. На пороге замер отец, на его лицо легла тень, и Даня испуганно застыл, представив себе, как мило они выглядят сейчас со стороны. Валяются на кровати лицом друг к другу и… Слишком близко.

– Я иду спать, – голос отца был спокоен, но Даня невольно внутренне содрогнулся от тех эмоций, что стояли в его глазах.

– Я тоже, – словно не замечая сгущающейся атмосферы в комнате, Саша скатился с кровати и подошел к мужчине. Обернулся на пороге: – Спасибо за интересную беседу, – дождался от Дани ответного неуверенного кивка и вышел. Хлопнул дверью соседней комнаты, а отец все еще стоял на пороге, глядя на Даню все также спокойно.

– Я рад, что вы подружились, – его голос сейчас звучал бесцветно и страшно. – Но я очень надеюсь, что ваши отношения не выйдут за рамки дружбы.

Даня мгновенно вскинулся:

– Я и не…

– Спокойной ночи, – губы обозначили улыбку, и за отцом закрылась дверь. Даня с пару секунд просто смотрел на то место, где он стоял, а потом со злым стоном рухнул на кровать. В голове не было ни одной связной мысли, зато казалось, что сердце кто-то рвет в клочья. Больно. Невыносимо больно. Весь сегодняшний вечер проплывал перед глазами, снова даря ощущение теплоты и мягкости. Саша… Почему, ну, почему он не мог остаться той же сволочью, которую так легко ненавидеть? Даня слез с кровати и, чувствуя себя столетним стариком, вышел на балкон покурить. Шторм закончился, ветер стих, но океан еще недовольно ворчал. Без луны все казалось другим. Темным, страшным. Даня прикурил, бездумно проследил за тем, как догорает спичка и только потом позволил себе вернуться к своим невеселым мыслям. Да, сомнений больше не было. Если до сегодняшнего вечера у него были еще хоть какие-то иллюзии, что все это быстро пройдет, то сейчас осталось только одно голое понимание. Он любит Сашу. Любит это странное создание, на котором, похоже, сошелся свет клином для его отца. Забыв про сигарету, Даня склонил голову на руки, лежащие на перилах балкона. И что теперь делать? Любой шаг навстречу Саше – предательство по отношению к отцу. А тот только-только начал снова жить. Саше удалось сотворить чудо, и Даня не будет тем, кто его этого чуда лишит. Хотя… О чем он думает? Он размышляет так, словно Саша ответил ему взаимностью. Хотя Саше на него наплевать. Он иногда странно ведет себя, но его отношение к отцу… непередаваемо. Почему он соврал? Хотя почему «соврал»? То, что между ними «только секс» решил сам Даня. Саша лишь не стал ни опровергать, ни подтверждать его слова. Черт… Что ж так больно-то? Это же не первая его любовь, почему вдруг именно сейчас так разболелось сердце? И хочется застрелиться. Даня представил себе, как утром его находят с дыркой в виске и скривился. Не смешно, а пошло. Даня посмотрел на кончик потухшей сигареты, а потом оставил ее в пепельнице, полной воды, и вернулся в комнату, молясь про себя, чтобы отцу с Сашей не пришло в голову заняться чем-нибудь другим, кроме как лечь спать, рухнул на постель, не в силах даже доползти до душа. Хотя надо бы, надо…

***

Он смог продержаться два дня. Два дня избегать любых встреч с Сашей, отгородившись от жизни в доме. Днем он занимался или висел в Сети, а вечером катался по острову или ходил по клубам. Время тащилось со скоростью умирающей черепахи, но любые мысли изменить распорядок дня Даня мгновенно пресекал.

Но утром третьего дня на пороге его комнаты появился отец и, закрыв дверь, присел на край постели. Улыбнулся как-то неуверенно:

– Доброе утро, сынок.

– Привет, – удивленный визитом, Даня невольно напрягся и сел в кровати, на которой просто валялся уже почти тридцать минут, бездумно пялясь в потолок.

– Тебя совсем не видно в последние дни, – взгляд отца скользил по комнате, но, похоже, он даже не видел предметов, на которые смотрел. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Нормально, – Даня пожал плечами. – Я просто занимаюсь.

– Ты же на отдыхе, – мягко напомнил отец. – Ты даже не ходишь на пляж.

– Я… – Даня опустил взгляд. – Мне действительно нужно подтянуть кое-какие предметы. Этот семестр был очень сложным.

Отец вздохнул, а потом вдруг тихо произнес:

– Прости. Я не должен был говорить это тебе… тогда. Я понимаю, что вам с Сашей есть о чем поговорить, вы оба молоды, у вас много общих тем. Сам не знаю, что тогда на меня нашло. Понимаешь… Саша, он очень одинок. Он очень сложный человек, и поэтому у него нет и никогда не было настоящих друзей. И твоя дружба для него очень важна. И я не хочу, чтобы из-за моих глупых слов он ее потерял, понимаешь? Ведь это из-за этого ты теперь избегаешь его?

Даня с силой прикусил губу. «Дружба»… Друзья не влюбляются в друзей и не подглядывают за ними, когда те занимаются сексом. И у них не встает при этом. Но сколько боли, вины и горечи в голосе отца… И что ему сказать? А может и, правда, стать Саше другом? С ним действительно интересно, он очень много знает, у него просто отличное чувство юмора, как уже убедился Даня. Бред…

– Пап… – выдохнул он, не зная, что сказать. А потом решился на полу-правду: – Да, именно из-за этого. Я не хочу, чтобы ты беспокоился.

Отец выдохнул:

– Прости. Но ты должен меня понять. У нас с ним слишком большая разница в возрасте и это не может меня не беспокоить. Я все время боюсь, что он найдет кого-нибудь помоложе.

Даня закрыл глаза. Разговаривать с отцом на ЭТУ тему было… странно. С одной стороны, он был рад, что тот доверяет ему настолько, чтобы обсуждать с ним такие вопросы, а с другой… Возможно, если бы речь шла не о Саше, было бы по-другому.

– Я тебя понимаю. Но мне кажется, что тебе не о чем беспокоиться.

– Мне очень хотелось бы на это надеяться, – отец улыбнулся и выпрямился, давая понять, что не намерен больше обсуждать эту тему. – Так мы наконец увидим тебя?

– Да, – выдохнул Даня. – Думаю, я выйду сегодня поплавать.

– Спасибо, – отец сжал его плечо и встал, тепло улыбаясь одними глазами, и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Даня тихо выругался. Похоже, остаток каникул будет очень тяжелым.

***

– Даня, ты замерз, – мама кинула на его посиневшие губы быстрый взгляд и снова вернулась к изучению очередного женского романа.

– Я в курсе, – буркнул тот себе под нос и опустился на нагретое солнцем полотенце. Он действительно замерз. Но был даже рад этому: теперь его тело не волновало ничего, кроме желания согреться и как можно быстрее. И близость почти обнаженного Саши ничуть не трогала его. В отличие от того, что с ним творилось больше, чем полчаса тому назад. Тогда он просто не знал, куда деваться, когда, выйдя на пляж и застав там все семейство, устроился рядом. А Саша пошел купаться, еле кивнув Дане в знак приветствия. И снова… Фонтан, фейерверк брызг, на этот раз сверкающих на солнце. А потом… Саша вышел на берег, и Дане тут же захотелось стать одной из тех капелек, что скользили по его телу. Слипшиеся ресницы, полные губы, тонкое, гибкое тело в одних плавках, которые, намокнув, не скрывали вообще ничего… И эти капли, которые, словно издеваясь над Даней, катились по коже медленно, тягуче. Даня ушел купаться спустя пару секунд. Пробыл в воде почти полчаса, пытаясь избавиться от возбуждения, замерз, и вот теперь лежал на нагретом полотенце, наслаждаясь тем, как жаркие солнечные лучи ласкают кожу.

– Ты сгоришь, – голос отца донесся до него уже сквозь сон.

– Ну, и черт с ним, – двигаться было так лениво… Даже говорить. А потом на него упала тень. Даня нехотя разлепил глаза, и сон мгновенно слетел с него.

– Нет!! – он мгновенно вскинулся, собираясь отстраниться, а Саша тихо рассмеялся:

– Не бойся, я не кусаюсь.

И Даня тут же снова застыл на месте, почему-то краснея. Снова выставил себя на посмешище.

– Не надо, я сам, – последняя попытка избежать неизбежной пытки.

– Даньк, не будь ребенком, – это отец решил его «добить». – До спины ты никак сам не достанешь.

Даня стиснул зубы и, больше не пытаясь ничего предпринять, уткнулся лицом в полотенце, радуясь про себя, что лежит хотя бы на животе. А потом руки Саши заскользили по его разгоряченной коже. И Даня почти до крови прикусил губу, чтобы не выпустить наружу мгновенно родившийся от пробудившихся разом воспоминаний и слишком нежных касаний стон. Черт, как хорошо… Саша практически ласкал его. Касаясь осторожно, но сильно, он раскрытыми ладонями пробегал по спине, плечам, рукам, намазывая его кремом для загара. А когда терпеть эту пытку больше не было сил, Даня резко отстранился, стараясь говорить твердо и спокойно:

– Думаю, хватит. Спасибо тебе большое.

Саша только коротко хмыкнул и отодвинулся. Даня поймал его взгляд и мгновенно похолодел. Саша все понял. Его глаза буквально кричали об этом.

– Пожалуйста, – не отводя глаз, Саша медленно поднялся, а потом, с явным трудом отведя от Дани взгляд, вернулся на свое место. Даня снова уткнулся лицом в полотенце. Лежать на животе было ощутимо больно, но ничто в мире не могло заставить его сейчас перевернуться. Черт, и в океан уже поздно: выпирающий бугорок на его плавках не заметит только слепой. Значит, придется лежать здесь до тех пор, пока возбуждение не уйдет. А с учетом того, что виновник этого безобразия как раз решил немного поговорить и теперь его голос ласкал кожу точно так же, как и руки пару минут назад, ждать придется очень долго.

Ждать пришлось почти час. И то Даня рискнул подняться только, когда все ушли, и на пляже остался он один. Все это время он лежал, стиснув зубы и проклиная все и сразу. Отца, Сашу, пляж, солнце, себя… Помогало плохо. Оставалось надеяться, что на сегодня проблемы закончатся. Он выполнил просьбу отца и теперь может считать себя свободным. Но стоило вернуться в дом, как он тут же попал в бурное семейное обсуждение.

– …Андрей, ты ведешь себя, как ребенок, – мама капризно поджимала губы, и было ощущение, что она сейчас затопает ногами. – Я понимаю твое нежелание показываться кому-то на глаза, но это будет просто невежливо. Даня, хоть ты скажи ему об этом!

– О чем? – осторожно поинтересовался тот, мечтая превратиться в невидимку. Быть в центре внимания трех человек, взгляд одного из которых Даня чувствовал сейчас всем телом, оказалось не очень приятно.

– Польский тоже на Острове, он прислал нам с Андреем приглашение на вечеринку с фейерверком, а этот… – мама бросила убийственный взгляд на мрачного отца, – ничего не хочет слышать об этом. Он, видите ли, не желает никого видеть. А то, что тут от скуки даже мухи дохнут, его мало волнует.

Даня перевел сочувствующий взгляд на отца. Тот невесело улыбнулся и пожал плечами.

– И когда… намечается это веселье? – Даня пытался срочно придумать что-нибудь, что могло спасти отца от «страшной» участи, но в голову, как назло, ничего не приходило.

– Сегодня, – буркнул отец. – Он ждет нас сегодня. Вечеринка ожидается до утра.

Даня только вздохнул. М-да, похоже, отцу не отвертеться. И, судя по его обреченному взгляду, он это тоже уже понял. В конце концов, правило «маме иногда проще уступить, чем объяснить, почему не хочешь», отец знал не хуже Дани. И действительно, проще потерпеть одну ночь, чем слушать потом мамино бурчание весь оставшийся отпуск.

– Хорошо, – отец медленно выдохнул, пытаясь не сорваться. – Можешь начинать собираться.

Мама радостно взвизгнула почти как девчонка и кинулась отцу на шею:

– Спасибо, дорогой!

Даня перевел глаза на подпирающего стенку Сашу. Тот поймал его взгляд и вопрошающе вскинул бровь. Даня еле заметно мотнул головой и отвернулся. Актер хренов… Сделал бесстрастное лицо, но при этом бледен как поганка и губы в полоску сжаты. Хотя страх в его глазах Дане точно показался. С чего бы Саше чего-то бояться? Судя по утреннему разговору, отец к нему еще очень долго не охладеет. И мама ему уж тем более не соперник.

Оставив семейство разбираться, кто и в чем поедет на эту вечеринку, Даня поднялся к себе. Сразу прошел на балкон, зажег спичку, да так и застыл с ней в пальцах, когда до него дошло. Родители уезжают… А это значит, что он останется в доме один на один с Сашей. На всю ночь. От этой мысли тело бросило сначала в жар, а потом сразу в холод. И он тут же начал успокаивать себя. И чего он боится? Проводит родителей, да заляжет спать. А когда проснется, будет уже утро. И никаких проблем.

Никаких проблем…

***

Даня уже минут десять мялся у двери, не решаясь высунуть нос из комнаты. Родители отбыли на вечеринку больше двух часов назад, Даня тут же сбежал к себе и не показывался. А сейчас ему нужно было выйти, но мешал иррациональный страх. Дико злило то, что Даня сам себе не мог объяснить его причину. Да и сам страх был какой-то странный. Он так сладко закручивался спиралькой в животе…

Наконец доведя себя до крайней степени раздражения и «припечатав» для верности «девчонкой», Даня решительно толкнул дверь комнаты. В доме было почти темно и также почти тихо. Внизу в большой гостиной работал телевизор, его экран был единственным источником света. Приглушенный звук еле долетал до слуха Дани и скорее угадывался, чем был реально слышен. Не давая себе время на ненужные колебания, Даня спустился по лестнице и, не глядя по сторонам, прошел на кухню. Напился воды, а потом застыл, глядя перед собой и пытаясь вспомнить, что он успел заметить, пока шел сюда. Саша сидел (или лежал?) на диване перед телевизором. На появление Дани никак не отреагировал. Вполне мирная картинка, но что-то в ней Дане не нравилось. Какая-то деталь, засевшая занозой в мозгах. Даня поднапряг память, и та послушно выдала ему ответ: в зале пахло алкоголем. Глаза Дани широко распахнулись, а потом он облегченно выдохнул. Значит, скоро Саша уснет. И все проблемы отпадут сами собой. Успокоенный перспективой провести спокойно остаток вечера, Даня щелкнул выключателем на кухне и вышел.

К свету от телевизора в зале добавился ночник. И полумрак стал более мягким и насыщенным. Тьма отступила дальше в углы, словно освободив пространство. От неожиданности Даня притормозил, а потом, решив не обращать внимания, направился к лестнице, все так же стараясь не смотреть на Сашу. Но тот, похоже, не собирался отпускать его просто так: