Текст книги "Хочешь мира — готовься к войне (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Жан, – Виктор, как заведено, раскрыл объятия ему навстречу и трижды расцеловал воздух где-то в районе ушей.

– Виктор, – ослепительно улыбнулся Леруа. Полукровка, с итальянскими и французскими корнями, он был родным племянником прежнего дона, достаточно цепким и хватким, чтоб подхватить власть в семье, когда дядюшки не стало. – Рад, что ты приехал. Как твои дела? Как семья?

– Спасибо, твоими молитвами, дорогой, – вернул приветствие тот, проходя в отдельный коридор, ведущий к зарезервированному кабинету. – Сказать честно, был удивлен срочностью, с которой ты нас созвал. Пришлось корректировать планы, очень, знаешь ли, накладно в наше время что-то очень быстро менять.

– Всем нам приходится чем-то жертвовать, – пожал плечами хозяин. Однако сожаления в серо-голубых глазах не было. – Временем, делами. Главное, чтобы мы сами были здоровы были, мы и наши близкие…

И не понять, угроза или предупреждение.

– Я рано? – В кабинете кроме него, Леруа, его консильери и Отабека больше никого не было.

– Ты всегда вовремя, Виктор. Это наш восточный гость задерживается. Впрочем, у него есть еще пять минут…

Отабек улыбнулся уголками губ. Привычка Джея «не видеть» тех, кого он не считал достойными своего внимания, могла бы обидеть, но Беку было все равно. Тем более что в этот разговор влезать он не собирался.

Телефон Леруа чирикнул, привлекая внимание, и тот, бегло взглянув на дисплей, прижал ладонь к груди, извиняясь.

– Прошу меня простить, оябун прибыл и я должен встретить гостя…

Он вышел из кабинета, неспешно и вальяжно, настоящий дон, даром что всего-то на год моложе самого Виктора. Вернулся он так же, тихо, спокойно, немного пафосно, пропуская впереди себя молодого человека. Такого же молодого как он сам. И это новый оябун якудзы?

– Виктор Никифоров, – представил дон своего «коллегу». – Юри Кацуки, новый глава наших японских партнеров.

– Рад познакомиться, – Виктор улыбнулся и коротко почтительно кивнул. Не презрительно, но и не традиционно-глубоко. Они друг друга не знают, но минимальный жест уважения продемонстрирован.

Юри слегка поклонился в ответ и прошел внутрь. Следом за ним тенью проскользнул молодой человек и статуей замер у стены.

– Доброго вечера. – У Юри был приятный акцент, но слова он выговаривал все и правильно. Черные волосы, очень темные глаза – он был бы похож на Отабека, если бы не его светлая кожа. Алтын с интересом окинул взглядом фигуру нового главы якудзы. Явно не из тех, кто игнорирует спортивный зал и тренировки. Напряжен, но выдает это только блеск в глазах. И то, как быстро он выцепил взглядом оружие у присутствующих и камеру в верхнем правом углу. – Ваше приглашение было неожиданным. Больше никого не будет?

– Нет, – покачал головой Леруа, приглашая гостей присаживаться за стол. – Заинтересованные стороны присутствуют, а прочим о нашей встрече знать не нужно.

– Даже так? – выгнул бровь Виктор. Он уделил внешности нового главы японцев самое пристальное внимание, но улыбки себе не позволил. Юри был оябуном и на «карьерной лестнице» стоял так же высоко, как и он сам. А значит – никакого смеха, никакой небрежности. Молодость еще не означает неопытности или слабости.

Юри. Звучит почти так же как Юрий. А Юрку слабаком назовет только полный и законченный кретин.

– Даже так, Виктор, – Жан манерно щелкнул пальцами и тут же появился официант. Подали вина, в качестве апперитива и что-то легкое, закуски как комплимент от шефа. – Я попросил подать «Кьянти» хоть ты и любишь белое. «Рислинги», я не ошибаюсь? Простите, господин Кацуки, ваши вкусы изучить у меня пока не было возможности, но итальянскую кухню по праву считают вкусной и достаточно демократичной, чтоб нравиться всем.

– Я доверяюсь вашему выбору, – Юри тонко улыбнулся – Мне нравится итальянская кухня. Пусть мы не в Италии, уверен, повара продемонстрируют свое мастерство. Надеюсь, они не фанаты Борджиа.

Отабек с силой прикусил губу. Значит, о яде подумал не он один. Определенно, стоит подружиться с новым якудзой. По принципу «друзей надо держать близко, а врагов еще ближе». Что-то подсказывало, что этот тип кишки на вертел наматывать будет с точно таким же спокойно-одухотворенным лицом.

– У вас прекрасное чувство юмора, господин Кацуки, – рассмеялся Леруа. Он хозяин, ему можно. Виктор же поддержал остроту улыбкой, скользнувшей и на дне его глаз.

– Могу только порадоваться присутствию приятного, остроумного и эрудированного собеседника, – господин Никифоров поднял наполненный бокал и вдохнул терпкий виноградный аромат вина. Ничего лишнего, никаких посторонних примесей, и на свету благородный цвет.

– Вам показалось это шуткой? – Юри принял свой бокал, скользнул взглядом по Джею, по Отабеку и сделал короткий глоток. – В таком случае пусть действительно будет шуткой. Мне нравится вкус. Очень… терпкий. Дядя очень любил такое.

– Иногда по-другому нельзя, Кацуки-сан, – заметил Виктор. – Иногда перевод серьезного разговора в шутку спасает положение. Но я понимаю, что именно вы имеете в виду.

– Я ценю хорошую кухню и хорошие вина, и для меня кощунство убивать с помощью еды или вина, – Леруа отпил из своего бокала и откинулся на спинку кресла. – Я не мой дядя, если бы мне вздумалось последовать примеру дальних родственников из Сицилии, я бы сделал это иначе, чем накормив неугодного человека ядом.

Отабек незаметно перевел дух. Леруа он поверил. Минус одна проблема.

– И как же? – Юри кивнул, принимая ответ Дона. – Традиции Италии или традиции Америки?

– Зависит от обстоятельств. И человека, – серо-голубые глаза Леруа остро блеснули. Дон был чист. Пока что чист. Или очень хорошо прятал свои трупы.

Принесли салаты и закуски, и радушный хозяин пригласил их воздать должное прекрасной кухне. Действительно прекрасной, потому что распознать соусы, которыми были заправлены блюда, Виктор не мог, хоть готов был поклясться, что это классика, что отступлений от рецептов нет.

– Хоть с запозданием, но примите мои соболезнования по поводу утраты близкого вам человека, – Леруа отставил бокал и бросил взгляд на Юри. – Слишком много потерь. Невосполнимых и несвоевременных. Но жизнь не стоит на месте, и мы вынуждены принимать ее удары и двигаться дальше. Что-то уходит, что-то приходит.

Юри потемнел лицом. Сделал осторожный глоток вина и отставил в сторону бокал.

– Я не всегда соглашался с ним и с его методами работы, – неторопливо, аккуратно подбирая слова и ни на кого не глядя, произнес Юри. – Но потери Семьи невосполнимы. И, как его преемник, я обязан найти тех, кто убил его. Найти и уничтожить так, чтобы духи предков были довольны мщением. Даже если мой поиск займет целую жизнь.

– Насколько мне известно, полиция серьезно взялась за это дело. Они заинтересованы в том, что бы отыскать и исполнителя, и заказчика убийства. Если пожелаете, я буду держать вас в курсе дела. К тому же, ФБР присылают сюда одну из лучших своих ищеек. Джакометти хуже бульдога, если уж вцепится – не отпустит, – негромко добавил Леруа, выразительно поглядев на Виктора.

Юри кивнул:

– Я буду благодарен за любую информацию.

«Но ищейка может раскопать больше, чем нужно», – мысленно закончил за него Отабек. До сих они старались быть достаточно предусмотрительными для того, чтобы не попадать в поле зрения федералов. Но старый оябун владел легальным бизнесом и входил в Совет директоров крупного холдинга. Его смерть замолчать бы не удалось, даже если бы его убили в своей постели, а не на глазах у сотен гостей. Отабек перехватил проницательный взгляд помощника Кацуки и сделал себе мысленную пометку узнать все и про этого помощника, и про ищейку ФБР. Если он действительно так хорош, нельзя упускать его из вида.

– К сожалению, мы живем в смутное время, и вынуждены бороться за собственное существование и существование своих… семей, – кивнул Леруа. – Мои связи к вашим услугам.

– Что-нибудь уже узнал о нем? – протянул Виктор. – Об этой ищейке.

– Да, – кивнул Леруа. – Кристофф Джакометти. Он получил награду и повышение за расследование цепочки преступлений картелей два года назад. Так что будь осторожен, Виктор. Очень, очень осторожен.

Ответить Виктор не успел. У Кацуки зазвонил телефон и, судя по тому, как напряглись его плечи, звонок был из числа тех, которые игнорировать нельзя.

– Прошу прощения, – Юри взял салфетку и поднялся. – Мистер… Леруа, передайте поварам мое искреннее восхищение. Спасибо за проведенный вечер, мне жаль, что он оказался настолько коротким.

– Всенепременно, Кацуки-сан, – Леруа так же поднялся, как и запоздавший буквально на секунду Виктор. – Надеюсь на нашу дальнейшую дружбу и сотрудничество.

Виктор церемонно поклонился, на сей раз по всем правилам. Японец ему пожалуй импонировал. А в остальном будет видно.

– Приятно было познакомиться, Кацуки-сан. Добро пожаловать в Штаты…

Уходил Юри, уже вытаскивая на ходу телефон. Следом за ним вышел его помощник и дверь закрылась. Впрочем, открылась она снова почти сразу: унесли первую перемену и добавили в бокалы еще вина.

– Виктор… послушай меня… – Жан посерьезнел. – Мне неприятно это говорить, но у тебя завелась «крыса», дорогой. Мне задают вопросы люди, которые не должны были ничего знать о наших с тобой общих интересах.

Бек мгновенно сбросил с себя видимую расслабленность. Вот оно. То, ради чего, собственно, дон и собрал их.

Виктор не вздрогнул даже. Не изменился в лице.

– «Крыса»? – уточнил он медленно.

– Совершенно верно. Это утечка, Виктор, который не должно было быть. Я не хочу менять тебя, очаровательное, дорогое моему сердцу, и такое родное зло на нечто, мне совершенно не известное, но и подставлять своих людей – тоже. Поэтому в этот раз тебе придется справляться своими силами. А после – мы поговорим.

– Я польщен, Жан, – вежливо кивнул Виктор. – Хотел бы я знать, откуда тебе это стало известно. Но ты своих информаторов не сдашь, не так ли?

– Я не знаю информаторов. Только то, что сказал тебе. Я замораживаю Скандинавский путь, Виктор. Я не знаю, что должно было быть на тех… драккарах, мое дело маленькое, но мне кажется, что ты влез куда-то в очень опасное.

– Я понимаю, – медленно кивнул Виктор. Неприятный удар. Очень болезненный и несвоевременный. Но Жан в своем праве не ставить под угрозу тщательно охраняемый «поток», чтоб не привлекать ненужное внимание. – И поддерживаю.

И все-таки, почему именно сейчас? Все внутри корчится и орет, что сливают, что есть какая-то безумная многоходовка, что играет против кто-то очень серьезный. Только кто и зачем?

– Надеюсь, ты не считаешь что это моих рук дело – устранение оябуна?

– Даже если и твоих, я верю, что у тебя были на то причины, и что ты обезопасил тылы, – Леруа поддел кусочек пиццы, свернул его и откусил, прикрыв глаза от удовольствия. – Это не та информация, за которую бы я хорошо заплатил. И, надеюсь, что твой… – он обжег скользящим взглядом Отабека, – помощник знает, как позаботиться о тебе, если вдруг настанет время.

– Ты так ко мне привязан? – улыбнулся Виктор, сосредоточив все свое внимание на Леруа. Это, пожалуй, было странно, такая забота о его персоне. Хотя в одном мнении они с Жаном сходились: знакомое зло лучше незнакомого, и он сам вряд ли променял бы дона Леруа на любого другого.

– Разумеется, – тот очаровательно улыбнулся. – С кем еще я могу вот так посидеть за бутылочкой вина? К тому же мне нравится на тебя смотреть, ты почти так же красив, как я.

– Спасибо за информацию, Жан, я ценю твою дружбу, – Виктор отсалютовал ему своим бокалом. Немедленно захотелось что-нибудь разбить. Растереть в пыль. Уничтожить. Сделать что угодно, лишь бы только выплеснуть клубящееся глубоко внутри бешенство.

– Надеюсь, наш статус-кво не изменится, – Леруа сделал глоток вина и завел разговор о погоде. Рассказал о виноградниках, о зреющем вине, о Сицилии, предложил попробовать сыр, а потом и тирамису. Разговор тек легко, спокойно, словно разговаривали двое друзей ни о чем и обо всем. Вино ударило в голову, зашумело в крови, и Джей ослабил воротник.

Бек скользнул взглядом по стиснувшим ножку от бокала пальцам Виктор, и шагнул вперед, воспользовавшись паузой в разговоре.

– Нам пора, Виктор, – шепнул он достаточно громко для того, чтобы Леруа услышал его.

– Да, – как-то на автомате ответил Никифоров и, отставив бокал, поднялся. – Благодарю за вечер, Жан. И за услугу. Ты знаешь, что я не люблю быть должником, так что… если я могу чем-то тебе помочь, обращайся…

– В нашем деле услуги и долги стоят дорого, – Леруа улыбнулся сытой, довольной улыбкой. – А такие обещания – и того дороже. Я запомню, Виктор.

– Услуга? – обычно молчащий на таких встречах Бек поймал взгляд Леруа и вскинул бровь. – Ты соскочил с дела, не представив нам доказательств, Жан. Это твое право. Наше право – не поверить твоим объяснениям.

Леруа имел право вспылить. Имел право предъявить претензии Виктору за поведение Отабека, но он только сощурился, откидываясь на спинку и глядя на него с нескрываемым интересом.

– Виктор… За сколько ты уступишь мне своего… помощника?

– Он бесценен, Жан. Он – бесценен. Ты ведь никогда никому не позволишь даже посмотреть в сторону Криспино, не так ли? Твой консильери вместе с тобой вырос, он твой друг, твой брат, твоя правая рука, как бы это не прозвучало, – тонко усмехнулся Виктор.

– У человека должно быть две руки, Виктор. И место левой вакантно, – Леруа улыбнулся. – Но я должен был хотя бы попытаться. Впрочем, жизнь длинная, случиться может что угодно. Так что береги своего консильери, Виктор. Люди, не боящиеся говорить правду – многого стоят. Те, кто видят под словами истинный смысл – еще дороже. А те, кто знают, что его там нет…

– Ты многословен, Жан, – Отабек нахмурился. – И пафосен.

– Я пьян, – тот с виноватым видом развел руками, а потом махнул, словно выпроваживая их вон. – Уходи, Виктор. И забери своего мальчика. У него слишком черные глаза для того, чтобы быть человеком.

– Доброй ночи, Жан, – уголками губ Виктор обозначил улыбку и покинул кабинет. Может, он прогадал. Но отчего-то казалось, что нет. Чутье говорило что нет, не прогадал. Но чуть-чуть расслабиться он себе позволил, только сев в машину. – Если бы я только мог сберечь и тебя тоже…

– Уверен, что он пал бы к твоим ногам, если бы ты приложил чуть больше усилий, – Отабек усадил Виктора в машину, обошел и устроился в салоне с другой стороны. Слишком спокойный. Слишком собранный. – Жан мастер пускать пыль в глаза.

– Он и так прав не заявит, – вздохнул Виктор. – У Жана другие задачи. И услуга в данном случае – максимум такая же подсказка. Просто в нужный и удобный момент она придется так же кстати, как нам его подсказка сегодня… Мне стоило дать тебе решать самому, консильери.

– Меня никто не спрашивал, – Бек хмыкнул. – Я только приложение к тебе. – И не понять, радует его этот факт или раздражает. Или он просто смеется над заблуждениями тех, кто видит в нем только исполнителя хозяйских прихотей.

– Твое мнение для меня очень и очень важно, ты об этом великолепно знаешь, – Виктор с силой сжал пальцы, так, что побелели костяшки. – И все-таки… «крыса». Теперь понятно, почему переговоры затянулись так надолго. Наши оппоненты знают условия и знают о наших сложностях. Стоимость активов падает.

– Не думаю, что это связано, даже если «крыса» действительно есть, и это не попытка Жана прикрыть свою задницу, – Отабек откинул голову и прикрыл глаза, но мозг лихорадочно перебирал варианты. – Твои потенциальные партнеры заинтересованы в легальных доходах, ты – один из немногих, кто может им это обеспечить. И они стараются не встревать в другие направления твоего бизнеса. По принципу «меньше знают – меньше скажут на допросе». Возможно, они просто надеялись уменьшить процент комиссии за легализацию. А вот если Жан не соврал, и «крыса» действительно есть… Отказаться мы уже не можем, это поставит под удар весь бизнес. Я уже не говорю про неустойку. Жаль, он не сказал, кто именно интересовался этой сделкой. Так было бы проще.

– Нужно заняться логистикой на действующих каналах. И если будет время, займись лично новым. Нужно чтобы был канал, о котором будет знать очень ограниченный круг лиц. Ты, я, пара людей, которых выберешь сам, – быстро заговорил Виктор. – А я прощупаю заинтересованных людей… У нашего финансового бизнеса могли появиться конкуренты. Да. Может. Я даже рискну предположить, что это триады. Или наш милый новый оябун. Спорю, что этот палец вместе с головой отхватит…

– Гонконг никогда не интересовался банковской сферой, их конек – нелегалы, – Отабек нахмурился. – Я бы согласился с якудзой, но он вряд ли успел куда-то запустить свои лапки. И… он странный. Он был бы последним, с кем бы я рискнул заключать договор. Слишком бьет диссонансом. Слишком много ухищрений для того, чтобы прикрыть истинную сущность. Он походя вытянул из Жана все, что ему было нужно так, что тот этого даже не заметил. И я уверен, что тот звонок был специально спланирован. Чтобы был повод уйти.

– Слишком сложно… – поджал губы Виктор. – Слишком. Что, если убийство старика было лишь поводом для того, чтоб расширить сферы влияния? Всего только убрать нас, убрать итальянцев с доски?

– А это не слишком сложно? – хмыкнул Отабек и снова стал серьезным.– Я проверю все прежде, чем мы начнем работу. Не дергайся. А «крысу» пусть Попович ловит. – Он немного помолчал. – Забавно… Интуиция меня обманула? Жан нас не тронул. Ужин закончился, мы едем домой. И мы живы.

– Может и нет, мы все еще ни хрена не понимаем, что происходит, Бек. И меня это бесит. И еще придется что-то решить с Юркой. Думаю, что он и будет тем, кто рано или поздно удавит меня моим собственным галстуком, – Виктор негромко рассмеялся, запрокидывая голову на спинку сидения. – Иногда я жалею, что влез во все это. И рад, что решил не пускать во все это дерьмо Юрку.

– Если бы не влез, вас бы убрали. «Наследных принцев» в живых не оставляют, это главное правило всех переворотов и дворцовых интриг. А если боишься, что Юрка тебя удавит – не носи галстук. Хотя твоим галстуком он удавит, скорее, меня. Он ревнует тебя ко мне. И очень сильно. Ты – его слабое место. Только не забудь его из бункера выпустить, как приедем. А то точно удавит.

Виктор придвинулся к нему близко-близко и почти беззвучно выдохнул на ухо:

– И ты бесишься, что я не сплю с тобой в одной постели? – легкая, чуть заметная насмешка-подтрунивание.

Отабек окинул его холодным острым взглядом:

– Я не бешусь. Тебе кажется. Кто тебя так возбудил? Жан или якудза?

– Никто из вышеперечисленных, потому что меня заводишь только ты, – фыркнул Виктор и отстранился. – Юрка иногда заходит по ночам. Тебе не говорили? Заходит. Просто стоит и смотрит, как я сплю. Иногда садится прямо на пол и смотрит. Пару раз я слышал, как он плачет. Но встать я не могу. Это заденет его. Ударит по гордости. Он считает слезы слабостью. И боится, что однажды меня не станет. Поэтому я всегда ухожу. Потому что сейчас я и лед – это все, что есть у него.

– Я не лезу в ваши с ним дела, – Отабек отвернулся к окну. – Ты принял решение и мне все равно, что стало причиной. Я знаю, что ты считаешь Юру ребенком, но он не ребенок, Витя. Он давно вырос. И когда-нибудь вам придется друг друга отпустить.

– Я знаю, Бека, знаю. Знаю, что не могу, не должен и не имею права защищать его всю жизнь. Это сломает его еще гарантированнее. Но, наверное, сейчас я нуждаюсь в нем, чтобы окончательно не слететь с катушек и не стать монстром, – Виктор опустил руку на сидение рядом с Отабеком и легонько, почти невесомо коснулся его бедра тыльной стороной ладони.

– Я буду монстром за тебя. Я мараю руки кровью за тебя. Потому что могу. И хочу, – улыбка Отабека была кривой, болезненной. Все верно, он – Цербер, ручной пес. Он не верит ни в рай, ни в ад, поэтому ему все равно. Почти все равно. И это «почти» – Виктор. И та грань, на которой они стоят. – Ты любишь Юрку. Этого достаточно, чтобы не упасть.

– Есть кое-что еще, что ты должен знать. Я переписал завещание. В случае моей смерти ты становишься его опекуном. И финансы уходят под твое управление до его совершеннолетия. – Тепло тела Отабека даже через одежду Виктор ощущал слишком остро. Почти болезненно. – Не обязательно что-то говорить или возмущаться, Бека. Просто прими это.

Отабек сощурился и вдруг подался вперед. Стукнул водителя по плечу:

– Прогуляйся-ка пока. А еще лучше пересядь в машину к ребятам Гоши, я сам поведу.

Водитель, лично вымуштрованный Беком, припарковался рядом с каким-то уже закрытым магазином, и молча вышел, оставив ключи в замке зажигания. Отабек несколько долгих секунд смотрел прямо перед собой, а потом перехватил руку Виктора и потянул на себя.

– Так. Что за мысли о смерти вдруг? – он говорил спокойно, почти незаинтересованно, но глаза сияли злостью.

– Это естественно в нашей ситуации Отабек, и очень логично. Я должен думать обо всех и, в первую очередь, о дорогих мне людях. – Виктор позволил на короткий миг управлять собой, как куклой, а потом уперся свободной рукой в спинку переднего сидения и замер. – Ты прекрасный аналитик и замечательный боец, и ты сам понимаешь рациональность моего поступка, если откинуть эмоции. Я защищаю свое. И тебя я тоже защищаю.

– Слишком много слов, Витя. И мне не нравится то, что ты задумался об этом именно сейчас. Ты нервничаешь. И боишься. Есть что-то, о чем я не знаю? И, – его губы изогнулись в усмешке, – с чего вдруг ты решил, что умрешь ты? Может, это мне пора писать завещание? Кстати, действительно пора. Правда, завещать мне особо нечего.

– Есть, – покачал головой Никифоров. – Мы домой сегодня доедем, господин Алтын? Я бы очень хотел закончить наконец этот скомканный вечер перед телевизором на диване.

– Ты не смотришь телевизор, – Отабек посмотрел на него почти испугано, но на водительское место пересел без возражений. Завел машину, тронул с места и потянулся к магнитоле. Когда за рулем он был сам, музыка помогала ему сосредотачиваться на дороге, а не на проблемах, мысли о которых крутились в голове. – Будем дома максимум через пятнадцать минут.

====== 5 ======

– Отъезд откладывается? – Юрка окинул Виктора изучающим взглядом и, подхватив чемодан и рюкзак, принялся подниматься по ступенькам наверх, прочь из осточертевшего за целый день бункера. Комфортабельный и удобный, фактически номер-люкс, только обустроенный таким образом, чтоб выдержать прямое попадание ракеты, пожар и взрывы вокруг – запертому в одиночестве Юрке казался самой натуральной тюремной камерой.

– Пока что да, – кивнул Виктор, помогая ему вытащить чемодан на площадку и дальше на второй этаж. – Не похоже, что ты этому рад.

– Я рад, что вы вернулись живые и здоровые, – буркнул Юрка, сворачивая к себе. Заметив, что Виктор остановился у порога и не собирается проходить в комнату, напряженно спросил: – Не здоровые? Не живые? – лицо его вытянулось и побледнело. – Что-то с Беком?

– Нет, все хорошо, – покачал головой Виктор. Односложно и устало. Совершенно не похоже. Обычно он был куда более разговорчивым.

– Тогда не делай такого похоронного выражения на лице, Никифоров. А то я решу, что вы кого-то покрошили и теперь придется скрываться где-нибудь в Мексике, а я Мексику не люблю.

– Просто устал, – Виктор протянул руку, тяжело взъерошил его волосы и шагнул назад. – Ты прости, что так долго сегодня. Отдыхай…

– Я и так отдыхал все это время, – Юра толкнул дверь, ногой пропихнул в комнату чемодан, сверху водрузил рюкзак. – Ты куда? – но, натолкнувшись на смертельно усталый взгляд, отступился. – Можно я тебя провожу?..

– Провожай, – Виктор притянул его к себе за плечи, и они медленно пошли по коридору.

– Вить, ну чего случилось-то? Ты сам на себя не похож, – в какой-то момент не выдержал Юрка.

– Ничего, все как всегда. Просто я очень о вас беспокоюсь. Очень хочу вас защитить, но у меня не всегда это получается. И сейчас я дико боюсь недотянуть и потерять вас. – Он остановился у двери в свои апартаменты, прислонился спиной к стене. Тяжесть не отпускала, как и подкатывающий к горлу страх. И бороться с ними сил попросту не было.

– Ты выспись, ладно? Телефон бы выключил, а то знаю я тебя, сорвешься ни свет ни заря… – Юрка потянулся и, как Виктор парой минут ранее, взъерошил длинную пепельную челку. – Доброй ночи, Вить.

– Доброй ночи, – улыбнулся тот и скрылся за дверью.

Какое-то время Юрка тупо стоял там. Просто стоял, буравя взглядом витую ручку, а потом просто развернулся и побрел обратно. Спустился этажом ниже, сел на ступеньку, притянув к груди ноги. Ему никто и никогда не расскажет, что на самом деле творится. Однажды он слышал, как Бек сказал, что Виктор поступил правильно, приняв семейный бизнес и всю эту херню. Потому что если бы он этого не сделал, их обоих убрали бы и очень быстро.

Он столько раз сталкивался со всем, что касалось «бизнеса семьи», что в какой-то момент попросту смирился с ним, как с неизбежным злом. Деньгами этого самого бизнеса оплачивалась его учеба, контракт с Селестино, тренировочные костюмы, костюмы для выступлений, и еще куча всего, что было необходимо ему как спортсмену.

Но когда «дела» накрывали его так, как сейчас, оставалось единственное желание – разгромить что-нибудь. Разбить. В порошок стереть. Главное чтоб Витька этого не видел.

– Для отпущенного на свободу у тебя не слишком радостный вид. Не сиди на холодном, – Отабек, уже без куртки, в своей любимой тонкой безрукавке и босиком, на мгновение остановился у подножия лестницы, заметив Юру, и пошел вверх по ступенькам. Поравнялся с ним, рассеянным жестом взлохматил волосы, устроив беспорядок, и направился дальше, уткнувшись в телефон. Спокойное лицо, расслабленное тело. Словно и не мотался где-то целый день.

– Бек, – позвал его Юра, поймав за руку. – Ты это… сильно устал? Я просто заколебался там сидеть, а с Гошкой заниматься не хочу.

– И за что ж ты так бедного Жорика не любишь? – темные глаза Отабека заискрились от смеха. – Засиделся, размяться надо? – поколебался немного, а потом кивнул в сторону лестницы в подвал. – Я сейчас подойду.

– Гошка меня трогать боится, не то что в бараний рог скрутить. А ты нет, – Юрка взмыл со ступеньки, довольно кивнул, отпуская его руку. Так хоть мысли дурные из головы выкинуть можно.

Он чуть не кубарем скатился вниз, рванул дверь зала, проскочил «железо» и, хлопнув ладонью по выключателю, ворвался в тренировочный зал. Стянул с ног кроссовки, попрыгал на месте, встряхнул руками, покрутил шеей. Привычные движения, заученные телом до автоматизма.

Отабек появился спустя почти десять минут. Уже без телефона и сменив тесные джинсы на привычные спортивные штаны.

– По полной или так, размяться? – спросил он. Походя пару раз ударил по висящей в стороне боксерской груше, с раздумьем на лице остановился у стенда с шестами, но покачал головой и вошел в круг к Юре.

– Сам-то как? – Юрка стянул мастерку, кинул в сторону, оставшись, как и Бек, в штанах, футболке и босиком. – Если устал, то размяться. Но я б все-таки по полной.

– Слышал бы тебя Витька – был бы в шоке, – усмехнулся Отабек, вставая в стойку. – Он уверен, что ты исключительно матом со мной разговариваешь. Ну давай, малыш, покажи как сильно ты меня терпеть не можешь.

– У-иди-ко-мне-мой-хороший-чууурочкааа… – Юрка рассмеялся, распахнул объятия и кинулся навстречу Беку с намерением облапить и повиснуть на нем по-обезьяньи.

Но вместо того, чтобы отклониться или встретить ударом, Отабек вдруг шагнул вперед и подхватил его, прижимая к себе и поднимая над полом. Из-за почти одинакового роста они смотрелись странно, но более крупный и сильный Отабек держал Юру легко и почти трепетно.

– Сволочь ты, Юрка, – выдохнул он куда-то ему в шею. – Я к тебе со всей душой, а ты меня «чуркой»… Не заберу я у тебя Витьку. Кроме тебя ему по-настоящему никто не нужен. Все остальное – лишь его воображение.

– Ты дурак или прикидываешься? – Юрка брыкался, пыхтел, вырывался, и не собирался оставлять попыток освободиться. – Думаешь, я не вижу? Мне срать на остальных, они левые все, кроме тебя. Тебя Витька любит. Сюрприз, бля…

– Угу. Могу даже показать как. На спину особо не дави, больно, – Отабек фыркнул и вдруг разжал руки, мгновенно уходя из зоны доступа. Опустился на одно колено, оперся кулаками, глядя на Юру снизу вверх сощуренными глазами. Подойди ближе – и получишь подсечку. Удар ногой отобьет легко. И руками тоже особо не помашешь. «Думай, Юра», – буквально сияло в насмешливых черных глазах.

– Он тебя любит, – упрямо повторил Юрка, отпрыгнув назад. Прищурился, легкой, почти танцующей походкой обошел его, заходя со спины. Бросок? Толчок? Бросок все же, и шею в захват.

Только Бек словно читал его мысли, и в последний момент ушел в перекат. Молниеносно развернулся, ударил под колени, не сильно, так, чтобы те только подломились, и поймал Юру почти у пола.

– Полегче, парень. Если что-нибудь себе повредишь – Витька мне голову свернет. На пару с твоим тренером. – Опустил и вскочил на ноги, разминая шею. Не спарринг, а булавочные уколы для разминки и пробуждения боевой злости. Юрка был способным, очень. Но опыта пока не хватало. Опыта, интуиции и реакции. Но это у него все впереди. – За дыхалкой следи.

Юрка угукнул и кинулся в атаку. Не отводя взгляда, вертелся, кружился, дергал сам, пытаясь поймать, в замок, в захват, подкатиться, подсечь, безжалостно, и не жалея себя самого. И остановился, глядя со злостью:

– Ты жалеешь меня!

– Разумеется, – почти мурлыкнул Отабек. Он даже не запыхался. – Кто-то орал, что у него чемпионат на носу.

– Так нечестно! – прошипел рассерженным котом господин Плисецкий и, за малым не расстилаясь над матами, прыгнул на противника, намереваясь опрокинуть его и добить, как учили, локтями в лицо.

Тот опрокинулся на спину, принял на себя летящего Юрку и перекинул через себя за голову, в последний момент извернувшись и придержав так, чтобы смягчить удар. Но больно было все равно.

– Честность – это роскошь, Юра. Позволить ее себе могут немногие. Ты слишком рассеянный. Не хочешь думать, только двигаться. Так не понравилось в бункере?

– Ебанааааашкааа… – Юрка зажмурился. Больно просто феерически. Терпимо, на самом деле, но Беку об этом знать нельзя. – Святыыые макаросики… Бека… чтоб тебя… уйййй… – для пущего впечатления он даже цыкнул и зашипел, не слишком эффектно выгнулся, приподнимая над полом поясницу.

Отабек рядом оказался мгновенно. Придержал, не давая двигаться:

– Лежи. – Взволнованно провел ладонями по бокам, завел руки под спину. – Что болит? Где?

Юрка рванулся, оплетая его ноги своими, толкнул всем телом, всем собой, опрокидывая на пол, перекатываясь, по инерции подминая противника под себя, и навалился, несильно прижимая его горло предплечьем.