Текст книги "Хочешь мира — готовься к войне (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Виктор остановился на подземной парковке, вышел, дождался, пока серая матовая стрела байка остановится рядом, а пышущий щеками от удовольствия Юрка не затанцует рядом. Ключи он достал просто из кармана. Тяжелая связка с ключ-картой и сложносуставчатым ключом от лифта.

– Владей… Пентхаус, – он улыбнулся, когда Юрка, взвизгнув, повис на его шее. – Придушишь…

Отабек только головой покачал. Расстроиться бы, что сам не догадался, ну так у него бы и денег не хватило.

– Круто начал, парень, взрослую жизнь, – Отабек прислонился к боку машины. – Пожалуй, твой именинный тортик здесь будет уместнее. Могу свечей подогнать для более романтической обстановки.

– А-пар-та-мен-ты… меблированы, – пропыхтел Виктор и выдохнул, когда Юрка его отпустил и рванул к лифту.

– Бляяя… – провыл Юрка, врываясь в зеркальную кабину.

– Рад, что тебя воодушевляют подарки, – рассмеялся господи Никифоров.

–Хочешь сказать, что свечи ты тоже предусмотрел? – Отабек с места не сдвинулся. – Номер квартиры хоть спроси, чудо! – крикнул вслед убегающему Юрке.

– На брелке написан! – сквозь закрывающиеся двери бросил тот.

– Я подумал, что хорошая мысль в свете всего, что случилось, подарить ему собственный дом… просто… ну правда, не мотаться же ему по отелям. Не думаю, что он захочет уединяться в японском домике. Приватность…

– Ты его отпускаешь. – Не вопрос. Констатация факта. – Будешь сходить с ума от беспокойства вдалеке, звонить вечерами и требовать отчета?

– Нет, этим будешь заниматься конечно же ты, – фыркнул Виктор.

– Зануда ты, – деланно вздохнул Отабек. – Ну что, свалим, пока он там? Пришлем ему тортик, своего японца, думаю, он сам позовет.

– Видишь, какой я молодец, что приехал на машине. Тебе не придется угонять у именинника мотоцикл, – Виктор открыл машину, кивнул Беку на переднее пассажирское. – Или ты хочешь за руль?

– Нет уж, поработай водителем, – Отабек обошел машину и устроился на указанном месте. – Как насчет того, чтобы просто прокатиться по городу? Как тогда, когда ты угнал у отца машину, помнишь? Было страшно и весело. Мы заблудились сначала, но нам было все равно. Черт, на ностальгию потянуло. Старею, похоже, – он покосился на Виктора и спрятал лукавую улыбку в уголках губ.

– Не прибедняйся, мое Золото, – Виктор устроился за рулем, хлопнул дверью и сорвался с места, стремительно и резко. – Тебе до старости больше чем мне… Но я тебя понимаю… хоть некоторые вещи мне куда больше нравятся именно теперь.

– О да, машину теперь угонять не надо, – Отабек рассмеялся. Он вообще слишком много улыбался в последнее время. Словно все, что случилось, изменило его. Хотя, наверное, так и есть. Он чуть не потерял Виктора. Юрку. Потерял, не сказав самого главного. И перестал загоняться по пустякам.

Все еще тихо пофыркивая, он развернулся к Виктору, пригладил растрепавшиеся от встречного ветра прядки и, подавшись к нему, коснулся губами до плеча.

– Люблю тебя, – шепнул тихо, едва слышно. Так, чтобы слова поймал и унес ветер. И добавил чуть громче. – К черту всех, Витя. К черту. Всех.

Квартира была огромным лофтом. Наверное, здесь спокойно поместилась бы с половина футбольного поля. Ну и зная любовь Виктора к удобству и отделке, можно было не сомневаться, что продумано здесь все до мелочей, вплоть до цвета полотенец на кухне, и наволочек.

Потрясающий вид на город, совершенно сногсшибательный. Хотелось просто растянуться на лохматом ковре у армированного стекла и смотреть, смотреть, смотреть…

Забавно, но торт стоял прямо на столе. Ложка лежала рядом. И поздравительное послание. И пожелание. И еще… сообщение что презервативы и прочие милые сердцу нужности под подушкой. В общем, шали, взрослый мальчик.

Он несколько раз обошел свои уже апартаменты прежде чем решился набрать Юри. Да и тогда он тупо завис над тортом, решая, начать лопать самому или дождаться-таки своего самурая.

– С днем рождения, Юра, – теплый голос «самурая» искрился эмоциями. Тихой радостью, легким нетерпением, незаданным вопросом. – Ты рано. Не дали поспать?

– Вручили подарки, – выдохнул Юрка. – И я как раз нахожусь в собственном подарке… и безумно хочу, чтоб ты ко мне приехал. Представляешь, у меня теперь есть собственная квартира! Я сбросил тебе адрес, так что буду ждать тебя. Очень буду ждать. Потому что мой лучший подарок это ты.

Юри рассмеялся:

– Я не имею права заставлять именинника ждать. Я не дома, но дай мне час – и я буду у тебя. Тебя завтраком хоть накормили?

Юрка нырнул в холодильник и негромко рассмеялся.

– Здесь есть продукты, вино, торт и ээмм… в общем, здесь есть все.

– Через час, – выдохнул в рубку Юри и отключился.

Чтобы ровно через шестьдесят минут появится на пороге этой самой квартиры с большим шелестящим пакетом в руках. Без костюма, в строгой жилетке и очках в прямоугольной оправе – он был совсем другим. Не домашним мальчиком, не страстным фигуристом и не ледяным оябуном. Таким его видел только Юрка. Такой он принял в объятия высокую тонкую фигуру своего любимого мальчика.

– С днем рождения, – поцелуй вышел быстрым, но глубоким. – У меня тоже есть для тебя подарок.

– Если бы ты только знал, как я ждал этого момента, – выдохнул в его губы Юрка. Его взгляд был уже пьяный. Не от вина. От ожидания, растянутого во времени. Он скользил по влажным губам Юри, тонкому носу, к глазам, скрытым за очками.

Пакет с грохотом упал на пол, выпав из разжавшихся пальцев Юри.

– Я забираю тебя себе. – Уверенно, чуть жестко и очень властно. – У твоего дяди, твоего названного брата, у всех. У тебя есть пять минут на «отказаться».

– Только льду меня оставь, – тихо-тихо попросил Юрка. – Ты и лед – все чего я хочу в этой жизни.

– Жизнь такая долгая, Юра, – Юри провел по его лбу, отводя прядки от лица и откровенно любуясь. – И она только начинается. Но, обещаю, у льда я тебя не заберу. И, кстати, о нем. Мой подарок, – он отпустил Юру, коротко чмокнув его в нос и опустился перед ним на одно колено. Дотянулся до выпавшего пакета, вытащил большую коробку, открыл крышку, и достал из нее коньки. Шикарные коньки с воронеными лезвиями, сделанные явно на заказ. С гравировкой вдоль всего лезвия – именем самого Юры, переплетенным в затейливую вязь.

– Ты ведь вернешься на лед со мной, да? – Юрка прижал их к себе. Прохладная тяжесть металла, привычные очертания ботинка, некоторые вещи врезаются в память на всю жизнь. – Мне не хватает на льду тебя.

Юри опустил взгляд.

– Я не могу обещать тебе быть там часто. Но я буду, обязательно. Я хочу кататься с тобой, – встал, улыбаясь. – Накормишь голодного бойфренда?

– «Бойфренд» звучит ужасно на самом деле… но накормлю, – Юрка метнулся к зоне кухни, осторожно отложил подарок на кресло по дороге, и принялся накрывать на стол. Тарелки, приборы, бокалы, салфетки. Запеченное мясо он учуял в духовке, и было оно как раз приготовившимся. Такое впечатление что Витька предусмотрел все, а обслуга свалила из квартиры аккурат перед самым их приездом.

Свечи поджигать не стал. Солнце заливало апартаменты яркими лучами во все окна. Слишком красиво.

– Присаживайся за стол, бойфренд!.. – пригласил его Юра. – Это прикольное чувство, когда в один день внезапно становишься домовладельцем.

Юри с улыбкой наблюдал за его хлопотами, а когда он закончил, шагнул вперед, ловя в объятия:

– Я больше не буду. Извини. У меня не очень хорошо с иронией.

– Пофигу, – Юра обнял его за талию, уткнулся лицом в плечо и засопел. – Ты не бойфренд. Ты мой любимый человек и мой друг. Это лучше, чем парень. Мне так кажется.

– Определенно, – выдохнул Юри, касаясь губами его плеча. Чуть потянул за волосы, вынуждая откинуть голову, и накрыл ртом венку под тонкой кожей. Языком проследил ее путь, оставил влажный вслед поцелуя рядом с ухом. И жарко выдохнул: – Кажется, так я проголодался гораздо сильнее.

Юрка захлебнулся вздохом, и обеими руками вцепился в его плечи.

– Я тренировался… так что знаю, как это в общем делается…

– Тренировался? – Юри на миг замер, а потом залился смехом, уткнувшись в его плечо. – Это… Я даже не знаю, что сказать… Понравилось? – смех и короткий выдох опалил шею, а потом Юри еще добавил, пальцами пробежавшись по шее и зарывшись в волосы.

– Сначала нихера не понял, потом так себе, потом… м-м-м… и вообще, сам-то вообще в курсе как это делается? Или все это время ты съезжал с темы потому что не умеешь? – щекотка стекла по коже вдоль стены, и Юра задрожал. Тряхнул головой, быстро облизнул губы.

– Наверное, мне жаль, но ты не первый мужчина в моей жизни, – в голосе Юри на миг запело настоящее сожаление. Он немного отстранил Юру от себя, заглядывая в глаза. Подушечкой пальца провел по губам, смял нижнюю и соскользнул по скуле на шею. – Я тебя хочу, Юра. Я очень тебя хочу. Но тебе решать, как это будет.

– Когда научишь, тогда и решу, – шепнул Юрка ему на ухо, выскользнул из объятий и шагнул вперед. – Постель там, в том конце. И она монументальна. Не развалишь даже если станешь прыгать как на батуте…

Юри закусил губу, чуть хмурясь. Он хорошо говорил по-английски, хорошо воспринимал этот язык, но было, похоже, что-то, чего он понять не мог. По крайней мере, сейчас.

– Я, наверное, что-то не то сказал? Ты, – на щеки плеснуло краской, – не хочешь?

– Да я до истерики хочу тебя, только вообще-то, если не считать моей правой руки, девушки у меня не было, а порнуха, прости, не лучший учебник невинному мне, – Юрка пересек всю квартиру, остановился перед кроватью и потянул через голову футболку. Тонкий трикотаж смялся, скомкался и был отправлен точной рукой в полет до ближайшего кресла у окна. – Так и будешь стоять? Потому что я хочу получить самый главный свой подарок.

Юри облегченно выдохнул. Скользнул взглядом по обнаженному торсу Юры и шагнул к нему, раздеваясь на ходу. Тренировки с катаной, фигурное катание – он держал себя в форме и выглядел великолепно. У небольшого декоративного столика он остановился, оставив там очки, мгновенно превращаясь из строгого и чуть прохладного якудзы в простого молодого человека, немного беззащитного, потерявшегося в пространстве без очков.

Юрка замер, потрясенно рассматривая его. Без одежды. Первый раз. На тренировках Юри носил футболку с длинными рукавами, так что вьющихся по его рукам драконов он не видел. До сих пор. Алый и серебряный. И волны, и облака, и рвущиеся к небу по груди зеленые побеги и цветы. Он только читал о том, что якудза набивают татуировки по всему телу. И чем больше и затейливей рисунок – тем выше статус того, кто их носит.

Тело Юри было покрыто узорами. И с каждым шагом рисунок менялся, перетекал вместе с мускулами под кожей. Красиво и опасно. Чертовски опасно. Очень красиво.

Тем временем, Юри, подслеповато щурясь, добрался до кровати и протянул руку вперед, чтобы дотронуться, коснуться наконец так, как давно хотелось, но было нельзя.

– Иди сюда… – притянул Юру к себе, накрывая губы поцелуем и опрокидывая его на постель. Первый раз, если задуматься. Так близко, плотно, сильно и жарко. Все, что было у них до – это кабинка в туалете и бортик на катке. Объятия, поцелуи, взрыв чувств в кофейне. Сейчас все было по-другому. Так откровенно и непристойно, по-настоящему, по-взрослому.

– Все есть под подушкой. Я… проверял… – пожалуй, последние внятные слова господина Плисецкого на ближайшее время. Он раздвинул ноги, выдохнул, когда колено мягко толкнулось в пах, поджимая, возбуждая, взвинчивая его еще сильнее. Ради этого стоило помаяться. Правда, теперь из ушей за малым пар не валил, а внутри заходилось беспокойным безумным «ту-дум» сердце. О-фи-ген-но!.. И так сложно отвести взгляд от переплетающихся на коже драконьих тел. Кольца обвивали корпус, чешуйки наползали одна на другую, танцевали при каждом движении совершенного тренированного тела, драконы жарко дышали, силясь и его тоже взять в плен, задушить, сдавить в объятиях и никогда-никогда не выпускать.

– Кому-то стоит сказать за это спасибо? – Юри целовал его долго, вдумчиво, с тщательно контролируемым нетерпением. Словно дразня, заводя еще больше, заставляя требовать большего. Пустившись в изучение распростертого под ним тела, он то оставлял яркие болезненные следы, но еле отмечал свой путь губами. К соску он прикоснулся легко, почти невесомо. Тронул вершинку кончиком языка и направился дальше, ниже, пока не зарылся в светлые волоски в паху.

– Потоооооо… – Юрка прогреб скрюченными пальцами постель, цепляясь за простыни и гортанно застонал. – Ююуури… боженька, что ты творишь…

– Хочу проверить, усердно ли ты тренировался, – фыркнул Юри, погладил внутренние стороны бедер и навис на руках над покачивающимся членом с выступившей смазкой. – Посмотри на меня, Юра. Я хочу видеть все, что ты чувствуешь. – Поймал взгляд и медленно опустил голову, пропуская член сквозь кольцо своих сомкнутых губ в горячий жадный рот.

– Лучше… лучше всех… оххх… – Юрку словно поджаривали, на медленном, издевательски медленном огне, его ласкали и нежили так, что мысли из головы вылетели. Его плавили, перековывали и закаляли совершенно особым способом, превращая в сокровище, свое собственное сокровище. И на самом дне глаз то ли чайного, то ли шоколадного цвета таились все японские демоны, которые только существуют в этом гребанном мире.

Юри стиснул его бедра. Зафиксировал, лишив возможности двигаться. И задвигал головой сам. Сильно, напористо, без той нежности, которая сейчас, в эту секунду была не нужна. И остановился, когда Юре остался лишь шаг до бездны. Отстранился, выпустив свою игрушку, отклонился назад, улыбаясь и облизывая припухшие губы. Попросил тихо, хриплым голосом:

– Перевернись.

Взмокший, будто под дождь попал, Юрка повиновался. Оперся дрожащими руками о постель, тяжело перевернулся, потянул под живот плотную подушку. Ноги разъезжались, подламывались локти. Тело предавало его, но это ладно. Все-таки немного страшно. Да что там немного. В первый раз с игрушкой, которую принес Бек, было откровенно больно, даже когда он заставил себя расслабиться. И только природное упрямство удержало тогда от того, чтоб послать хуй к хуям…

И все-таки, это – Юри. Это его самурай. И если он столько ждал, значит, нехрен ссать, Плисецкий.

– Ты всегда можешь меня остановить, – Юри прошелся губами вдоль его позвоночника, прикусил загривок, запустил руку под живот, ладонью обнимая член. Рассыпал цепочку поцелуев по спине, стиснул ягодицы, но, почувствовав, как напрягся Юра, отпустил. Погладил бедра, языком проследил путь от колена вверх, поглаживая, играя с напряженной плотью. А потом отпустил и надавил на поясницу Юры, заставив его лечь на живот. Снова погладил ягодицы, развел их в сторону и языком прошелся между ними, пока только едва касаясь сжавшегося входа в тело. Аккуратно, неторопливо, то спускаясь ниже, то поднимаясь вверх до самого копчика. Остро, жгуче, стыдно. То просто словно пробовал на вкус, то ввинчивался кончиком, размыкая мышцы.

Юрку размазало по постели, да и вряд ли он хоть сколько-нибудь внятно смог бы пояснить в какой именно момент принялся подаваться бедрами назад, на встречу бесстыдным ласкам Юри. Просто он еще шире развел ноги, просто еще сильнее прогнулся в пояснице, просто выдохнул что-то бессвязно-приглашающее. Что-то вроде: «Давай»…

Но Юри не был бы Юри, если бы тупо последовал «приказу». Он отстранился, оставив напоследок поцелуй на ягодице, дотянулся до тюбика со смазкой, и к разгоряченной коже прикоснулись его прохладные скользкие пальцы. Уже чуть открывшееся, не такое тугое отверстие приняло кончик его пальца легко. Но Юри все равно не стал пока проникать глубже. Только когда палец словно сам скользнул внутрь – позволил себе чуть больше. Хотелось найти ту самую нужную точку, но с первого раза не получилось.

Пальцы – это не страшно. Не больно. Это привычно. Это даже хорошо, потому что Юрка сам себя пальцами как-то до оргазма довел. Только дышать было трудно, и голова кружилась так, что соображать было все трудней.

– Юри, пожалуйста…

– Тш-ш, – Юри наклонился, чувствительно прикусывая шею. – Я не хочу, чтобы тебе было больно. Еще немного…

Немного. Совсем немного. Еще один палец, «ножницы», потом еще один. Нет удовольствия, только желание и возбуждение.

Но даже когда Юра был готов, Юри медлил. Смазал себя, раскатал латекс, и замер, приставив головку ко входу. Погладил ладонями спину, бока. Надолго прижался губами к выступающей лопатке и, шепнув что-то отчаянное по-японски, медленно вошел, останавливаясь каждый раз, когда спина Юрки каменела.

И ни звука. Только тяжелое сорванное дыхание. Да и то через раз. Юрка глотал воздух распахнутым ртом, чувствуя, как по лбу, по шее течет пот, словно он только что произвольную откатал в полной выкладке. Тело, его замечательное, тренированное тело, все равно к такому готово не было.

«Похуй… похуй…»

Он зажмурился, усилием заставляя собственные мышцы расслабиться, уткнулся мокрым лицом в простыню, позволяя каплям впитаться в ткань. Боль притуплялась до нового легкого, едва ощутимого на самом деле толчка, и снова жадно облизывала бедра.

Бек был прав… но лишь отчасти. Губы обжигали шею, плечи, загривок. И это было хорошо. Даже очень хорошо.

– Расслабься… еще немного, малыш, – Юри рисовал узоры на его напряженной спине, а потом снова завел руку под живот и принялся ласкать уже немного обмякший член, отвлекая внимание от боли и дискомфорта.

Юрка кивнул, все так же жмурясь и кусая губы. Но слишком настойчив был Юри, слишком упрям в своем желании сделать хорошо во что бы то ни стало. Юрка толкнулся в ласкающую ладонь, на мгновение подавшись бедрами вперед, и вернулся, охнул, когда член любовника вошел еще глубже. Качели. Туда-сюда, и всякий раз все легче. И приятнее, пусть и не так, как предполагалось.

«Так, как предполагалось» накрыло неожиданно. Юри всего лишь вошел чуть глубже, сдвинувшись, кажется, на миллиметр. Ударил в самую точку, замер, заметив отклик, выдохнул облегченно и, зафиксировав Юрку, задвигался смелее, сильнее, накрывая собой, почти втираясь грудью в спину.

Юрку гребло, Юрку со страшной силой плющило, Юрку прибивало накатывающими ощущениями раз за разом, отбрасывая в полубессознательное состояние, в котором он двигался, повинуясь звериным инстинктам, замирал, выгибался, когда становилось совсем невмоготу – гортанно глухо стонал, а когда совсем не стало сил – вскрикнул, уткнулся в сгиб руки, вздрагивая всем телом, тяжело дыша. Слишком много. Слишком.

Юри продержался недолго, кончив почти сразу после. Застонал глухо, сладко, опустившись на Юрку всем весом. Сделал пару рваных вздохов, скомкано извинился и скатился, вытягиваясь рядом. Коснулся губами плеча, погладил спину, снимая капельки пота.

– Спасибо, Юра. Ты… волшебный.

– Только феей не называй, – Юрка пошевелился, с трудом вытащил из-под себя изгвазданную подушку, пнул на пол, зашипел сквозь стиснутые зубы и только тогда повернулся на бок. Так было гораздо удобней рассматривать профиль Юри.

– Разве что про себя. Я в курсе, как тебя называют фанатки, – Юри отвел прядку от его лица и придвинулся ближе, обнимая. – Люблю тебя. Ты дал мне новый смысл. Теперь мне есть ради чего жить. Спасибо. С днем рождения.

Спасибом на спасибо не отвечают. Да и высказать все, что кипело и искрило внутри – все равно не получится. Не сейчас по крайней мере точно. Так что Юра просто обнял его за талию, уткнулся в плечо и заметил:

– Наш завтрак, конечно, остыл, но торт греть не надо, а я сегодня намерен грешить… если ты Селестино ничего не скажешь.

– Не скажу. Тебе сегодня можно все. Совсем все. Я принес шампанское. Лежи, я принесу, – Юри мягко коснулся губами губ и встал. Смутился из-за собственной наготы при таком открытом свете дня, но прятаться за одеждой не стал.

Мало для счастья или много? Все, что он получил? Конечно, его семья не бедна, и вряд ли кто на восемнадцать может получить и байк, и дом, и любовника… И все же, Юрка Плисецкий был бессовестно счастлив в свои восемнадцать. У него потрясающий дядя. Витьку в общем и дядей-то не поворачивается язык назвать. Витька он просто… Витька. Тот ненормальный, ради которого он сам способен в логово мафии отправиться. Хотя Бек не позволит. Бек… человек, который стал для него старшим братом. И приятелем по безумным выходкам. Скорее всего, они с Золотом не раз еще от Витьки огребут. Правда, теперь огребать Юрка станет и от Юри.

Но кто бы мог подумать… Юри. Самурай. Ледяное божество. Такой любящий и такой нежный. Да. Юрке Плисецкому бессовестно повезло. У него есть золото. И его собственное Золото. И за это – не грех выпить!

В бокале пузырилось шампанское, торт белел кремом на блюдце, бессовестно дразня. Вот только в кои-то веки Юрке Плисецкому было не до него. Юри вернулся к нему с бутылкой и тортом. С пятнышком крема на светлой коже, аккурат на чешуйке вытатуированного дракона. И это решило судьбу последующего часа. И наверное, оставшейся жизни – тоже.