Текст книги "Время золота, время серебра (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

====== 17. ======

17.

…они вырубались один за другим. Выравнивалось дыхание, прекращались шорохи, и, наконец, огромный мебельный магазин погрузился в сонную тишину, нарушаемую только едва различимым цокотом, редким хитиновым клацаньем, царапающими звуками, которые, впрочем, тоже довольно быстро прекратились.

Дикое чувство ирреальности всего происходящего, чудовищное по своей силе. Вот он, Юрий Плисецкий, позывной Танцор, сержант, сидит, упираясь спиной в мягкое изголовье кровати, читает обнаруженные рядом Марвелловские и ДиСишные комиксы только чтоб не уснуть прежде, чем придет время чьей-то еще смены. В этой миссии все не так. Он не может войти в свой ритм, не может уснуть сразу на привале, не может взять утреннее дежурство, не может понять, что ему делать с той путаницей, что творится в голове. Виктор. Виталий. Страхи Юри. Опасения Джея. Темный взгляд капитана. Подсознательное ощущение какого-то грядущего пиздеца, если он, именно он, не будет достаточно внимателен. Если не сумеет защитить Отабека от Отабека. Если не сможет уберечь Виктора от Виктора. А как быть с Виталием? В смысле Витей и Витом?

Разные люди. И эта разность не похожа на его собственную. Он даже в боевом модусе более адекватен, в том смысле, что не выглядит настолько полоумным. Или, может, Юри и Жан чего-то ему не рассказывают? В общем, даже для странного на всю голову Плисецкого, Виталий-Витя был странным в квадрате. Или же его странность в сравнении с самим Юркой росла в геометрической прогрессии, если не в астрономической.

Вынужденная мера защиты от враждебной окружающей среды. Твари не трогают спятивших детей. Они их в тварей превращают. Или нет?

Он пролистал пару комиксов, где Железный Человек был девкой. Не зашло. Старк должен быть мужиком и точка. Потом еще один, где бабой был Капитан Америка. Потом откровенно пялился на Леди Локи. Потом откуда-то со стороны послышались шорохи. Юрка отложил «графические романы», медленно поднялся на ноги, подхватывая заодно пистолет, и плавно пошел вперед. Видно так же хорошо, как если бы он передвигался при ярком дневном освещении. Херово. Мутация усилилась. Раньше было не так четко.

Мелькнула впереди человеческая фигура. Не твари. Не Виктор. На том стандартная армейская форма – городской камуфляж. Выходит, Вит-Витя. И вроде даже никакой агрессии. Хотя, кто его знает, как он отреагирует, если увидит, что Юрка не спит, и не перегрызут ли его зверушки всем им горло?

– Не спится? – решился нарушить молчание он, показывая, что не спит. Пистолет сунул за пояс. Не размахивать же им перед носом то у мальчишки, то у неведомой… и, наверное, самой опасной твари из всех, что здесь обитают. Но и самой красивой, надо отдать должное. Он даже красивее брата. Эта узорная вязь, почти татуха, придает ему некий шарм. Красивее Бека. Хотя черные глаза капитана способны были прожечь его насквозь. Наверное, это тоже проблема.

Судя по тому, что Витя или Виталий даже не вздрогнул, видел он в темноте ничуть не хуже Юрия. И шел он по-другому, не порывисто, не так, словно в нем кипит кровь, как у подростка, а мягко, бесшумно, плавно. И он снова был выше Юрки. Значит, все-таки Виталий.

Он не дошел до Юрки всего пару шагов. Остановился, глядя с неожиданной улыбкой, изменившей его лицо, сделавшей его абсолютно не похожим ни на Виктора, ни на Витю.

– Ты понравился Витьке. Но пользоваться этим не стоит, – он не угрожал, но его слова звучали как предупреждение. Виталий оглянулся на поднявшую голову тварь, которая не сменила место дислокации с вечера, узор на скуле на мгновение полыхнул, и голова снова опустилась на когтистые лапы. Виталий дернул щекой и снова повернулся к Юре. – Вас бросили здесь.

– Есть такое, – медленно кивнул Плисецкий. – Обидно, ведь достаточно было сбросить два троса. Нами просто воспользовались, и решили, что добыча важнее людей, пусть даже один из них наверняка на сто процентов чист от мутаций. Витя хороший мальчик. Я тоже таким был. Так что ни пользоваться им, ни обижать его я не собираюсь». Ему досталось, как и тебе. И это не жалость, если что.

– Я видел, – Виталий собрал волосы и безжалостно скрутил их в жгут. – Они просто струсили.

Он покосился на Юру и неторопливо направился вглубь помещения, даже не оглянувшись. Так уверен, что за ним последуют?

– Я знаю, что тебе страшно. Боишься стать таким, как я. Не станешь.

Юрка обернулся. Нужно кого-то разбудить, иначе это нарушение устава. Ну, и просто херня. Потянувшись, он аккуратно тронул за ногу Криса, умостившегося на самом краю, прижал палец к губам, призывая к тишине и скользнул следом за хозяином.

– Меня эта мысль беспокоила, – не стал отпираться он. – Меня взяли только потому, что моя мутация не внешняя и является полезной. И по настоянию генерала. Так что да, я боялся того, что… но она все равно усилилась. Моя мутация. Не хочу стать ненужным… не хочу отправиться в какой-нибудь паноптикум.

Смех Виталия был… неожиданным. Его силуэт на мгновение исчез среди нагромождения столов, и снова появился рядом с Юрой.

– Хочешь, расскажу, как я стал таким? Почему монстры не трогают меня? Почему слушаются, и почему Витьку они по-настоящему любят, а меня просто слушаются? Тебе такое не грозит, ангел, – он подался вперед, погладил Юру по скуле и отступил, глядя с искренним любопытством. Не детским, а взрослым, тяжелым любопытством ученого, изучающего новый вид бабочки.

Виктор тоже зовет его ангелом, но, наверное, не стоит об этом упоминать сейчас. Он даже не вздрогнул в ответ на прикосновение. Витя боится касаться людей. Боится боли. Виталий – нет?

– А расскажи. Я на эту тему думаю всю вахту, так что… – Юрка не боялся, смотрел прямо, глаза в глаза. Совсем не боялся, скорее просто никак не мог понять. Если бы не мимолетность касания, он попытался бы его продлить. Слишком жесткой была ломка. Слишком скучал он по тактильным ощущениям.

– Я помню все, что делает или говорит Витя. Я знаю, что он рассказывал Виктору о той банде, которая нас… спасла. Вот только он не помнит, как жил в ней. Только что взрослые шумели и ругали его. Обычно его использовали как приманку. Живца. Почти все монстры – телепаты, и плач потерявшегося ребенка, которого оставляли взрослые в какой-нибудь трущобе был для них, как маяк. Они приходили, охотники их убивали. Все просто. Пока один раз не пришли те, с кем они справиться не смогли. Когда от взрослых ничего не осталось, Витя побежал. Он не помнит, но я помню, как оказался в метро, как поскользнулся на лестнице и упал в Улей. Целое озеро изначальной материи. Той самой, из которой потом появляются все твари. Я помню тысячи голосов, которые заговорили вдруг в моей голове. Я увидел город их глазами, услышал все то, что слышали они. Чувствовал то же, что и они. Они видели во мне ребенка. Маленького Витю, которого надо было защищать, о котором надо было заботиться. Они позволили мне-взрослому объяснить им, как это сделать. Разрешили управлять ими ради блага одного обиженного ребенка. А я позволил им сделать себя их частью. Тебе еще не страшно?

Его улыбка была почти злой. Почти сумасшедшей. Усталой, роскошной и обреченной.

– Нет, – покачал головой Юрка, чуть подавшись вперед. – Может, хотя бы ты дашь ответ, почему случился Прорыв? Зачем твари пришли в наш мир? Зачем происходит то, что происходит?

– Я не чувствую других тварей. Я не видел другой мир, я не знаю, что за границей Периметра, – Виталий запрокинул голову, закрывая глаза и открывая взгляду шею с тонкой сеткой шрамов. Почему они остались? Шрамы были получены до? – Я могу ошибаться, я знаю только то, что знают сами твари. А они забывают. Прошлого у них почти нет, только память о мутации и инстинктах. Я учился по книгам и журналам. Я не помню, целовался ли я когда-нибудь и точно не знаю, как это делать. Я не умею правильно одеваться, иногда забываю слова. Не задавай мне вопросов, ответы на которые я тебе не дам.

Наверное, это уже входит в привычку – выражать свою поддержку таким вот образом. Юрка ладонями обнял его лицо и, чуть приподнявшись на носках, коснулся губами его губ. Не больно, но и совершенно не так, как касаться губами губ Виктора. Или Бека.

– Теперь запомнишь.

Совсем не так. Жар тела Виталия был осязаем даже через слои одежды, далеко не бархатистая кожа под ладонями, но без намека на щетину. Стальные мышцы, усиленные черт знает каким коктейлем из гормонов и веществ. Он не пах ничем – ни потом, ни пылью, ничем звериным. От него веяло только опасностью, напряжением и чем-то еще таким… Наверное, так чувствует себя мотылек, летящий на пламя.

Запястья, словно тисками сжали. Но не оттолкнули, не отбросили прочь, просто отстранили, заглядывая в глаза.

– Ангел, я кусаюсь, – Виталий улыбнулся… но улыбка эта была странно понимающая. И почему-то все такая же усталая. – Я не человек.

– Виктор тоже зовет меня ангелом, – тихо заметил Юрка. – Ты еще, наверное, не в курсе, но ангелы – те еще монстры на самом деле. Так что мы все друг друга стоим.

– Ну надо же… У нас с ним больше общего, чем я думал, – Виталий отпустил его и отошел совсем. – Вы зря сюда пришли. Не надо было трогать хранилище.

– Это было нашим заданием. Серебро – наша защита и способ не стать такими, как… как ты, как я, как твои ручные драконы и прочие жители периметра и зон, – Плисецкий вздохнул, на секунду прикрыл глаза. – Катаешься ты или Витя? Не знаю насколько адекватен я буду с утра, у меня режим сбился, так что пока еще я способен на подвиг, предлагаю пойти покататься. Если хочешь.

Виталий резко развернулся, так, что волосы разлетелись из жгута веером. Искреннее удивление смягчило его лицо, сделав его похожим на Витю.

– Покататься? Сейчас? – растерянность заплескалась в глазах, а черты лица словно поплыли. Витя. Виталий. Снова Витя. Смена модусов смотрелась почти страшно. И остановилась. Лицо осветилось радостной детской улыбкой. Засияло, заискрило в глазах. – Конечно, хочу. Сейчас, подожди…

Он рванулся было в сторону, остановился, снова рванулся.

– Коньки… – выдохнул почти беспомощно. – Тебе нужны коньки.

Танцор обернулся, убеждаясь, что Джакометти не спит, и кивнул Вите, протягивая ему руку.

– Коньки и специальные носки, иначе я просто сотру ноги. И ты тоже. Мы же с тобой никуда не спешим, правда? Или ты устал и хочешь спать?

Витя закусил губу, неуверенно глядя куда-то в темноту.

– Я хочу кататься. Очень хочу. Но Виктор ругаться будет, что я не сплю.

– На меня тоже будут ругаться, – улыбнулся ему Юрка. – Юри и Отабек. И Виктор, наверное, тоже. Как ты себя чувствуешь? Потому что на то, чтоб покататься, нам точно нужно не меньше чем два часа.

– Если нас двоих, тогда не страшно, – Витя тряхнул головой, схватил его за руку и потащил за собой. Мимо не спящего, а просто валяющегося Криса они пронеслись вихрем, а вот перед тварью Витя остановился. Присел перед зверем, погладил по морде, на миг прижавшись лбом, и отстранился. Странно, но тварь за ними не пошла. Зато у лестницы их ждала другая, почти точная копия оставшейся. Юра ничего не спросил, но Витя объяснил сам:

– Пока мы будем внизу, он будет охранять нас. Виктора и твоих друзей тоже будут охранять, не бойся.

…Первый этаж был погружен во мрак. Пробираться через сломанные скамейки, брошенные тележки и прочий мусор был бы сложно, но Витя был отличным проводником. Надо было только послушно следовать за ним. Разбитые витрины казались уже привычными, уханье, рев и скрежет – тоже. А вот то, что каток хорошо освещен, было неожиданностью. Впрочем, светильниками служили сгустки Слизи почти такой же, как на платформе в метро. Они крепились на стены, кое-где на бортиках, даже на скамьях. Только лед был свободен. Как он продержался столько времени в почти первозданном состоянии, почему-то было не очень интересно. Может, под ним еще какая-нибудь тварь по типу Саб-Зиро из когда-то бессмертной «Смертельной Битвы».

– Вот. Коньки там, – Витя указал на стойку и нырнул куда-то в сторону. – А я пока батарейки поищу… С музыкой же веселей, правда?

В спортивном отделе по дороге Юрка взял две пары носков. Тех самых, которые с усиленными мысками, эластичной поддержкой свода стопы, смягченной пяткой, которые так любят спортсмены, что ходят в походы, и группы оперативного реагирования.

С размером он тоже разобрался быстро. Странно, но от предвкушения даже потряхивало. На лед – именно этого хотелось. Отчаянно. А может, просто в его памяти жило то самое детское желание снова парить, лететь, танцевать, как когда-то, очень-очень давно.

Протекторы глухо стукнули об пол, когда он поднялся на ноги. Вот было бы здорово, если б он не забыл всех этих элементов. Прыжки, дорожки, вращения… когда-то он даже гордился, что умеет делать совершенно дикий для парней элемент – бильман. Сумеет ли теперь?

Он заставлял себя ничему не удивляться и ничего не бояться. Страшно было снаружи. Страшно было умереть или стать монстром. Но бояться мальчика-мужчину как-то не получалось.

Юрка подошел к бортику там, где не было слизи и можно было спокойно выйти на лед. Огляделся. Не слишком большая арена. Не Ледовый Дворец, конечно, но вполне пристойно. Можно попытаться хорошенечко разогнаться. Скорее всего у него даже получится.

Сколько было Вите-Виталию, когда он остался один? Тринадцать-четырнадцать? У него должен был быть плеер как минимум. И телефон. Сколько сейчас тому Вите, который привел его? Десять? Семь? Виталий помнил все, что делал Витя. И, похоже, исподволь руководил какими-то его действиями, потому что музыка все-таки заиграла. Не загремела, а заиграла из старенькой допотопной переносной магнитолы. Где Витя нашел этот раритет – оставалось только догадываться, но музыка действительно была. Что-то очень отдаленно знакомое. Не особо энергичное, скорее, лиричное. Так редко слышимый женский голос с хрипотцой пел на когда-то знакомом языке.

– Так лучше, правда? – Витя сиял, ставя магнитолу на бортик. Он переобулся прямо там, идеально держа равновесие. Заплел волосы в неаккуратную косу, которая тут же начала распадаться, и встал рядом с Юркой. – Пойдем? Я покажу, что умею. И ты покажешь. Только я почти не помню. Ты ведь смеяться не будешь?

Голубые глаза сквозь пряди заблестели подозрением.

– Если надо мной не будешь смеяться ты, – снова улыбнулся Юрка. Да, с Витей ему было намного легче. Проще. Не потому что бесхитростный мальчик «велся», а потому что на мальчика велся он сам. Он снял протекторы и осторожно ступил на лед. Поймал руку Вити, помогая выйти и ему. Развернул к себе спиной, аккуратно поправил косу, стянул ее запасной резинкой из кармана. И только тогда толкнулся, набирая скорость, привыкая к ощущению баланса и прохладному воздуху, обвевавшему тело.

Витя помедлил, наблюдая за ним, а потом двинулся сам. Прикрыв глаза, заскользил по льду, словно прислушиваясь к себе, собственному телу. Несмелые движения обретали все больше уверенности, твердости. Уходил, утекал мальчик Витя, по капле уступая место Виталию. Снова другому Виталию с шалой, счастливой улыбкой, сияющим лицом и появившейся вдруг легкости в каждом движении. Окунувшись в себя, он словно забыл, что рядом кто-то еще. Разогнался. Взлетел. Приземлился не совсем чисто, но удержался на ногах. Сделал еще круг и остановился у бортика, глядя на Юру с легким вызовом и азартом.

– Ты слишком осторожный. Боишься упасть?

– Мне не досталась, как Виктору, способность самоисцеляться, – пожал плечами тот, но в следующий момент заложил красивый «кораблик», набрал скорость и присел, подняв руку вверх, завертевшись в стремительной «юле». Плеснули в воздухе золотистые пряди, выбившиеся из узла. Подниматься было сложнее, но все равно получилось, как и выгнуться в красивой «ласточке».

– Наверное да, немного боюсь.

На секунду он поднял лицо к далекому потолку, точно молитвенно сложив руки, а потом раскинул их в стороны и снова оттолкнулся от льда, разгоняясь, набирая скорость, ощущая собственное тело все легче и легче, пока не прыгнул. Что это было? Что за прыжок? Юрка Плисецкий не очень хорошо помнил названия. Помнил, как исполнять, вот только теперь все эти красивости особым спросом не пользовались. Прыжок в два с половиной оборота. Раньше больше двух не выходило. Да, раньше вообще все по-другому было.

– А может и нет!

– Ты сможешь, – Виталий сорвался с места, закружил вокруг Юрки, то ли путая, то ли просто дразня. А потом вдруг остановился, и с точностью повторил все движения Юры. Улыбнулся, рассмеялся, волчком закрутившись на месте. – Мне нравится. Мне нравится!

Ребенок? Молодой мужчина? Витя или Виталий? И черт его разберет, кто сейчас кружился в веере ледяных брызг. Он отъехал, разогнался, не прыгнул даже, а взлетел. Три с половиной оборота и почти чистое приземление.

– Покажи еще, я хочу еще!

И Юрка показывал еще. Дорожку шагов, скольжения почти на коленях, прыжок в шпагат, тот самый «бильман», и да, тройное-что-то-там, и обратное скольжение, он даже пробежался на носочках по льду, выписывая какие-то совершенно неимоверные выкрутасы руками. Наверное, это казалось неуклюжим со стороны и даже нелепым. Плисецкий давным-давно привык только бегать, прыгать и ползать. И да, падать. Но никак не плавно и грациозно скользить на льду, подражая иконам фигурного катания не такого уж далекого прошлого.

Он завернул почти грациозную петлю, подхватил за руку Виталия, вытягиваясь вперед, снова повторяя ласточку.

– Ты очень красиво двигаешься.

– Я всего лишь катаюсь, – Виталий вывернулся, отъехал, остановился, словно ожидая, когда заиграет музыка. Трек действительно сменился, и Виталий развернулся. Заторопился, заскользил, словно выполняя когда-то заученную программу. Впрочем, возможно, так оно и было, и тело сейчас вспоминало то, что когда-то было вбито на мышечном уровне. Здесь раскинуть руки, здесь прокатиться на колене. Ирреальность происходящего почти сводила с ума. На катке пустого торгового центра посреди разрушенного и полного монстров города, катался парень в коротких джинсах и растянутом свитере под музыку старенького магнитофона, забывшись, став вдруг единственной реальностью Юрки. Его тело помнило, глаза горели, и даже узор на щеке сейчас полыхал не воинственным светом, а каким-то волшебным. Почти детская программа, без особых сложных элементов, чем-то неуловимо знакомая.

Юрка засмеялся, а потом принялся повторять за ним, шаг в шаг, движение в движение.

– Я помню ее!.. У тебя был потрясающий костюм, серебристые с синим чешуйки, и венок из роз… голубых… я видел твою программу, я был тогда на соревнованиях! Это было так красиво! Просто потрясающе! Я только смотрел, мне рано было соревноваться, я был совсем маленьким тогда… А ты был бесподобным. Просто сказочным.

– Я выиграл тогда, – Виталий сделал «кораблик» вокруг Юры, и остановился напротив. Он даже не запыхался! Но сияющее еще минуту назад лицо гасло, и глаза стремительно тускнели. – В другой жизни.

Он вдруг подался вперед, подкатившись почти вплотную. Коснулся щеки, пропустил между пальцев прядку волос.

– Тебе нужно уходить отсюда, ангел.

– Я не оставлю парней. И Виктора не могу бросить. А Виктор не оставит тебя, – Юра прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением. В какой-то момент поймал себя на том, что пытается потереться щекой о его ладонь. – Ты ведь не захочешь уйти, так?

– Ты еще не понял? – улыбка Виталия была пустой. – Меня нет. Есть только мальчик Витя, которого я должен защищать. Только поэтому я все еще жив, и живы вы. И…

Не договорив, он вдруг вскинулся. Резко поднял голову вверх, словно прислушиваясь к чему-то, а тварь за границей катка вскочила и зарычала, снося ударами хвоста остатки скамейки. Один вздох, и под исказившимися, снова заострившимися чертами лица исчез Виталий. Зрачки сузились, голубой цвет радужки потемнел, а узор на щеке полыхнул почти нестерпимо. С тонких губ сорвалось почти рычание, и… Виталий? Витя? как звали того, кто был сейчас здесь? метнулся к бортику, перемахнул через него, даже не попытавшись добраться до выхода, одним резким движением сорвал с ног коньки и замер в стойке. Он не смотрел на Юру, казалось, он вообще про него забыл, но стоило только шевельнуться, как последовал отрывистый, резкий почти приказ:

– Возвращайся к своим. Тебя проводят, – а через секунду растворился в темноте, под аккомпанемент поднимающегося воя.

Переобулся Юрка мгновенно. Рванул вперед, затормозил, когда зубасто-шипастая копия какой-то там «лизки» зашипела на него и проворно метнулась вперед, то и дело оглядываясь, бежит ли за ней человек.

Человек бежал. Проклинал себя мысленно на чем свет стоит, что не взял гарнитуру, что тупо расслабился, позволив себе побыть ребенком, таким же мелким, как и Витя, что засмотрелся на Виталия, развесил уши, как законченный дебил. И это не лечится, Плисецкий, от слова совсем. А главное, он не успел спросить, что произошло.

Танцор несся за тварью, старательно пытаясь дышать ровнее. Загонишь себя раньше времени – пиши пропало. Им нужно продержаться до утра, как всегда. Утром можно будет выбраться на крышу или уйти туда, откуда можно будет запросить эвакуацию без риска спровоцировать возвращение «ходячих танков». Они внутри периметра третью ночь, а значит пара дней на связь со спутником у них есть.

Неработающие лифты, искореженный эскалатор, ступеньки… тварь чуть ли не взлетела по ступенькам, а Юрка неотступно следовал за ней, пока шипасто-хвостатый проводник не зашипел в морду охраннику мебельного магазина.

Какое-то время Юра тупо держался за спинку ближайшего королевского ложа и дышал, со свистом выпуская воздух сквозь стиснутые зубы, глядя на напряженного до звона Криса. Тряхнул головой, показал пальцы, сведенные в колечко, типа, все в норме. Ну… почти.

– Он убежал, будто получил какой-то сигнал. Убей не знаю, что происходит.

– Мы слышим, – Отабек появился за плечом Криса, увидел тварь, сопровождавшую Юру, и вскинул бровь. – Хороший эскорт. И где же ты был, Юра?

– Остынь, – Виктор, бледный и собранный, словно выплыл из темноты. – Они катались.

– Ночью?

– Он разбудил меня прежде, чем уйти, – насупился Крис. – Бек, твоя паранойя не раз спасала тебе жизнь, но это не тот случай. Мы живы, понимаешь? А Юрке даже охрану дали, чтобы не заблудился. Но что-то определенно случилось, – он внимательно прислушивался к какофонии звуков. Словно кто-то разворошил и хорошенько разозлил спящий улей. И твари, которые все еще были рядом, явно беспокоились. – Интересно, если мы попытаемся выйти, нас пропустят?

– Я бы не стал проверять, – Виктор покусывал губы, глядя на Юру с любопытством. – Даже если вы их убьете, здесь есть кому их заменить.

– Вы? – Отабек резко развернулся к нему. – Значит, ты себя уже из команды исключил?

– Вите очень не нравится, когда убивают его друзей, – пожал плечами тот. – А мне вовсе не хочется проверять, насколько хорошо Виталька контролирует порывы своего мелкого модуса.

– Не говоря уже о том, что это просто бессмысленно. Мы живы. Это лучшее доказательство того, что торопиться с решением не стоит. Нам просто нужно продумать план отхода. Неделя еще не прошла, мы еще можем связаться с базой. Но я уже сейчас скажу, что нам посоветуют добраться хотя бы до Периметра, – Крис с силой потер лицо ладонями. – А вы с этим твоим Виталькой не очень ладили, да, Виктор?

– Он злится на меня. Имеет право. Я был дураком, я знаю, – плечи Виктора опустились. – Но я его здесь не оставлю.

– Ты уверен, что он захочет уйти с тобой? – Бек вскинул бровь.

– Если о нем узнают, то заберут, – угрюмо добавил Крис. – Он умеет контролировать тварей. Умникам в Анклавах захочется узнать, как он это делает.

– Нет! – Виктор вскинулся, побледнел. – Мы… Я найду выход. О нем никто не узнает, если вы не скажете.

Он смотрел на застывших парней требовательно, с тщательно скрываемым страхом.

– Если он сможет помочь уничтожить… – начал Отабек, и Виктор шагнул к нему.

– Нет, – отрезал четко и жестко. – От него и так почти ничего не осталось, а они вскроют ему голову, чтобы полюбоваться как устроен мозг!

– Он не злится на меня. Я ему даже понравился. Им обоим, – отдышавшись, обронил Танцор. – Я вспомнил его. Вас, то есть. Я был на соревнованиях, когда он катался в венке из голубых роз. Я тогда совсем ребенком был. Впечатлений оказалось даже слишком много… Я тут подумал…

– Да, иногда ты даже это умеешь, – фыркнул Жан, но тут же стушевался под пристальным тяжелым взглядом Юри.

– Продолжай, – попросил Кацуки, когда Джей отвел взгляд.

– Вне Анклавов есть фермы. Как правило там живут и работают те, кого мутация задела сильнее, чем меня. Иногда сильнее, чем Виктора. Фермы находятся под юрисдикцией Анклавов, так что военный блок их защищает в случае угрозы. Чем не место для жизни? И там совершенно не обязательно говорить, кто ты и откуда. Просто живи и работай. Если вопрос только в том, чтоб не отдавать Виталия мозголомам… и не открывать некоторых его способностей…

– Ты понимаешь на что ты сейчас толкаешь группу? – в прищуренных усталых глазах Юри таилось нечто непонятное. Нечто, чего раньше во взгляде Ронина не видели ни Юрка ни даже Джей. – Ты хочешь, чтобы в своих рапортах «Как я провел несколько суток в Альфа-городе» мы не сообщили о такой дивной мелочи, как парень, который контролирует тварей?

– Он ими не управляет, Юри… он провалился в Улей.

– Он провалился в Улей, – задумчиво проговорил Кацуки. – И выжил после гипермутации. Тем более.

– Я хочу попробовать стабилизировать Виталия.

– Чувак, ты, может, психолог? Психиатр? Мозгоправ, короче, со специализацией в посттравматике? – Леруа аж на ноги подорвался. Покосился в сторону твари, свалившей хвостом тяжеленный деревянный стул, и тряхнул головой. – Мы не знаем уровень его мутации. Если порог выше пятидесяти процентов, его тупо не возьмут. А если все шестьдесят, пристрелят, как только получат результаты!

– У него сужаются зрачки. Его… татуировка на щеке тоже явно след воздействия. Он регенерирует, он способен разогнать регенерацию другого. Процент мутации тут явно больше восьмидесяти, – Отабек смотрел на них теперь так же, как примолкнувший Крис. – И если для Виктора ферма вполне реальна, то для его брата – нет. Если мы утаим Виталия и его способности, это приравняют к измене. Дальше трибунал и расстрел.

Виктор резко отвернулся.

– К черту. Идите к Периметру, установите связь и эвакуируетесь. Даже если меня признают дезертиром, мне плевать. Все равно в Анклавах мне делать нечего, меня там никто не ждет.

– Я жду, – очень тихо, но очень четко выдохнул Плисецкий, глядя себе под ноги.

– Повтори? – перевел на него взгляд Юри, точно не доверяя собственным ушам.

– Я жду, – чуть громче сказал Танцор. – В это так сложно поверить, Юри? Меня достало то, как на меня реагируют в Анклавах. Я подам рапорт Фельцману, уволюсь и уйду. Почему бы и не сюда.

– Потому что никто в трезвом рассудке и твердой памяти добровольно сюда не пойдет? – Крис переводил растерянный взгляд с Юри на Юрия. – Даже если… даже если ты захочешь уйти, тебя с радостью примут на любой ферме.

– Почему сюда, Юра? – Отабек смотрел на Плисецкого с болезненным вниманием и зарождающейся на дне зрачков злостью. – Я могу понять, когда… когда тебе нигде не рады, но это не так. У тебя есть команда, которая тебя любит. Или… потому что здесь есть каток и мальчишка, который напоминает тебе тебя?

– Хватит! – Виктор шагнул вперед. – Каждый сам принимает свое решение. И…

– И нас отсюда еще никто не отпустил, – встрял Крис. – Так, напоминаю. Медведь еще не убит, а вы шкуру делите.

– Какая разница, Отабек? – поднял на него глаза Юрка. – Иногда нереально забыть то, что ты увидел и узнал. Я не смогу. И эффективным на миссиях быть перестану. А в Анклавах мне не нравится. Не люблю чувствовать, как меня взглядами облизывают или же…

– Действительно, хватит, – отрезал Юри. – Сейчас ночь. И что-то происходит. Вокруг нас твари, которые по приказу Виталия нас защищают. Значит, пока что мы в относительной безопасности и можем отдохнуть. И решить, как быть дальше.

– О, я слышу голос разума, – Крис театрально закатил глаза. – Не знаю как вы, а я лично просто хочу спать. И моя вахта еще не подошла. Поэтому я с чистой совестью посылаю вас в сон и сваливаю. А если кто еще попытается меня разбудить…

Что будет с тем человеком, никто уже не разобрал, потому что слова уходящего в глубь зала Криса превратились в невнятное бормотание.

– Он прав. Хотя, наверное, я попытаюсь найти Витальку, – неуверенно произнес Виктор.

– Он ушел, поскольку что-то случилось, – угрюмо, ни на кого не глядя, бросил Отабек. – Могу поспорить, что это либо вернулись за нами, либо что-то случилось у Периметра. Просто логически. Вряд ли он ускакал для того, чтобы разнять двух дерущихся за кость тварей.

– Если это руталиски, то я бы тоже поскакал, – как-то невесело пошутил Виктор. – Мы ничего пока не знаем. И сделать не можем. Так что…

– Да блядь, вы угомонитесь уже?! – судя по грозному окрику, разговоры Криса действительно достали. – Спать валите, придурки, пока возможность есть, потом наговоритесь!

– Ложитесь спать, – Юри тряхнул головой. – Я на вахте. Юра, никаких глупостей. Виктор, тебя это касается еще основательнее. Я не хочу разыскивать тебя, или чтоб тебя прибило где-нибудь. Бек… капитан… ложись спать. И пожалуйста, давай решим все утром. Ночью решать такие вещи никак нельзя. Не самая здравая мысль.

Плисецкий подошел к капитану, осторожно тронул его за руку, точно боялся, что обожжется. В общем-то, так и вышло. Эмоции Отабека действительно обжигали.

– Ты убьешь их только через мой труп. Но и тебя я буду защищать, пока буду жив.

– Кто говорит об убийстве? – Отабек нахмурился, но не отодвинулся. – Я не доверяю парню, которому достаточно сказать «фас» и который обижается, если его зверюшек убивают. Для его же безопасности ему лучше остаться здесь. К тому же мы не знаем, что будет, когда он перейдет периметр. Его «друзья» могут решить к нему присоединиться.

Виктор обреченно закрыл глаза. Казалось, что еще немного, и он просто сломается.

– Хорошо, – кивнул Юрка, отшагивая назад. И снова глаза в глаза, точно он что-то решал про себя отчаянно, болезненно. Остановился он только когда спиной коснулся груди Виктора. Вздрогнул, на секунду зажмурился, вздохнул. – Он тоже назвал меня Ангелом. Наверное, пора сменить позывной.

– Потому что ты ангел, – Виктор придержал его, даже приобнял. – А Виталька всегда был умнее на самом деле. Всех видел насквозь.

– Нам действительно нужно поспать, все на нервах, – Отабек отвел взгляд, потер с силой лицо ладонями и, тяжело согнувшись, направился вглубь зала.

– Бек… все будет нормально, – Юрка сгорбился, сжался в руках Виктора и закусил губу. Останавливаться он не умел. И с этим что-то нужно будет делать.