Текст книги "Борт НR-300к (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Привет, – вздохнул он, осознавая, что Крис, в общем-то, ни в чем не виноват и рычать на него глупо. Но так хотелось выплеснуть свое раздражение, только увеличивающееся с каждым часом. А ведь еще и суток не прошло его заточения. – Надеюсь, это мой обед, – пробурчал он, ругая себя последними словами за то, что не может сдержаться.

Крис положил на краешек стола книгу и комм и присел на единственный в каюте стул.

– Я открыл тот шлюз. Но Реннер не позволил туда входить. Там хранилище, Том. И предметы оттуда никуда не делись. Вероятно, судя по маркировке, предметы искусства. Скульптуры, картины, книги. На комме есть записи с камеры, бортовой журнал и дневник капитана.

Том кинул на все это богатство взгляд и вымученно улыбнулся:

– Спасибо, Крис. – Наверное, не стоит говорить, что хотел бы увидеть все это сам, своими глазами. Потрогать, открыть. Сам, а не увидеть на видео с комма. Том сжал кулаки и опустил взгляд. – Правда, спасибо. Как тебя Реннер отпустил?

– Я был очень убедительным, – уверенно кивнул Крис. – Послушай, я знаю, что это слабое утешение, и что тебе хотелось бы самому. Но я стараюсь. Я пытаюсь сделать так, чтобы он тебя вытащил. Если бы я опоздал сегодня – ты торчал бы здесь на сутки больше.

– Садист, – выдохнул Том обреченно. – Но теперь я понимаю, почему его выпускники считаются лучшими. Разумеется, если выживают, – Том немного поколебался, а потом сел на кровать. Крохотная каюта, больше похожая на каморку, не особо располагала сохранению личного пространства, поэтому Хиддлстон даже не попытался отодвинуться, задев острой коленкой бедро Хэмсворта. – Не надо, не подставляйся. Отсижу свое положенное, раз такой умный и выйду. Лучше расскажи, как там, в ковчеге. Нашли еще что-нибудь интересное?

– Капитанских кают две. Один капитан был в стазисе когда все произошло, второй вел журнал и дневник. Он на общеземном, так что я запросил перевод записей, – пожал плечами дарк. – Я скопировал тебе все данные, до которых сумел дотянуться.

Том облизнул пересохшие губы, чувствуя себя ужасно, а потом дотянулся до руки Криса и сжал пальцы:

– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Только не тебя. Просто… тоскливо здесь. И на самом деле я рад, что ты пришел. Очень.

– Все нормально, малек, – улыбнулся дарк, пожимая его пальцы в ответ. – Я уверен, что ты найдешь в записях то, чего остальные не обнаружат на месте. И сможешь указать на это Реннеру. И Реннер тебя отсюда выпустит.

– Ты переоцениваешь мои способности. Но спасибо за веру в меня, – Том вздохнул и тут же солнечно улыбнулся. – Почитаешь мне дневник? На слух я лучше воспринимаю.

– Нахальный малек, – рассмеялся Хэмсворт, привычно разворачиваясь к комму на столе лицом. Соединил свой комм со стационарным и, выведя на экран текст, принялся читать.

Капитан Александр Шадрин.

Пятое апреля _______ года.

Погрузили последние образцы. Суперкарго Скеллиге опечатал камеры. Пломбы будут снимать представители нового правительства уже на месте. Сначала – постройка временной базы, потом основательная стройка и лишь потом хранилища будут открыты. Ирония судьбы: многие из тех, кто сегодня завершал погрузку, погибнут на протяжении следующего года, а бездушные предметы будут жить. Суть, наследие и культура человеческой расы размещены на ковчеге. А сама раса на Земле обречена на гибель. Медленную и мучительную. Все, кто останется на континентах и островах – обречены. Если крупнейшие страны успеют завершить стройки шельфовых баз – спасутся многие, но не все. Но мы, те, кто покинет Землю в «Ковчеге», этого уже не увидим.

Двенадцатое апреля __________ года.

Старт прошел успешно. Все системы работают. Земля удаляется. Мы в последний раз видим нашу голубую планету. Очень скоро она превратится в крохотную искру, а потом затеряется среди тысяч других.

Мне сегодня вспомнились строки Волошина:

Явь наших снов земля не истребит, —

Полночных солнц к себе нас манят светы…

Только когда теряешь Родину, начинаешь понимать, что на самом деле нет ничего дороже того солнца, под светом которого ты рожден, и нет желаннее земли чем та, по которой ты ступал в детстве. Люди грезят космосом. Люди мечтают о свершениях и открытиях. Но когда под угрозой оказался дом – мы не смогли придумать ничего лучше, как бежать. Как крысы с тонущего корабля.

Том Волошина стоит в моей каюте на полке. Это единственная книга, которую я взял с собой. Остальные – в опечатанных складах. Древняя Библия, даже «Слово о полку Игореве» есть. Так много… свитки, манускрипты. Американцы в лучших традициях свою Декларацию притащили. Я видел, как грузили Джоконду. И только русские, которые шли по полю к челнокам, опускались на колени и брали горсть земли. Какие разные люди на судне. Какие разные.

Прощай, мать. Мы будем помнить о тебе.

Двадцатое апреля _________ года.

Покинули Солнечную систему. Отсюда, с границы, солнце все еще ярче всех остальных звезд. Но оно тает. Медленно тает.

Тестировали тяжелую дальнюю артиллерию в астероидном поясе. Перегревается одно орудие из десяти. Где-то собирается конденсат. Инженерная секция устраняет последние неполадки. Основная часть поселенцев в стазисе. Остался только обслуживающий персонал и годовая вахта. Нужно экономить продовольствие. Мы ведь не знаем как долго нам придется добираться до места назначения маршевыми темпами. Расчетное время – пять лет на максимальной тяге. Время немалое. Много чего приключиться может. Тьфу-тьфу-тьфу *стук по поверхности*.

Обнаружил на комме несколько записей. Так странно снова услышать эту музыку. Я кажется совершенно позабыл, какое это удовольствие: слушать не тишину, а настоящую гармоничную музыку. Оркестр. Скрипки, фортепиано, духовые. И под эту музыку Солнце окончательно потерялось. Кажется, что вместе с мелодиями скрипок рвутся последние ниточки, что связывают нас с домом. Теперь есть только ковчег и бесконечная пустота космоса.

Одиннадцатое ноября _______ года.

Полтора года в пути. Наверное, за это время можно сойти с ума. А может, мы уже обезумели, просто не замечаем этого. Слишком тщательно подбирался экипаж для этого перелета. Слишком долгий психологический, эмоциональный и физический отбор мы все прошли. Так что если мы и спятили, то все вместе. *тихий смех*

Мы все скучаем по Земле. По тем, кто остался там. Все мы кого-то оставили на гибнущей планете. У каждого из нас осталась рана в душе, которая не заживет никогда. Скоро Новый год. Вернее, сначала мы все будем отмечать Сочельник и католическое Рождество. Потом – Новый год. Да, мы все вышли из колыбели цивилизации в космос, но мы все по-прежнему верим в Творца. Мы должны во что-то верить. Если умирает вера – жизнь становится бессмысленной. Вера. Только она держит нас на плаву. Вера, Надежда, Любовь. Моя любовь погибла. Надежда умерла вместе с нею. Ее смыло третьей волной Цунами во Владивостоке. Все, что у меня осталось – вера. В то, что все это не напрасно. Не просто так. И что ее жизнь помогла отсрочить гибель миллионов.

Семнадцатое ноября ______ года.

Обнаруженная вчера гравитационная аномалия оказалась астероидом. Вернее сказать, по всем параметрам это должен был быть астероид. Но он движется слишком правильно. После нескольких часов наблюдения мы поняли, что он пилотируется. Или как минимум управляется с помощью направленных полей с нескольких пилотируемых судов. Скорее всего близких к классу «оса». Слишком мелкие и слишком быстрые.

На наши запросы об идентификации никто не отозвался. Может быть нам только кажется. Но может статься и так, что это пираты. Но мы слишком далеко от предполагаемо населенных миров. В этом секторе галактики просто нет подходящих для колонизации планет. Значит либо изгои, либо отщепенцы, либо пираты.

Восемнадцатое ноября _______ года.

За ночные вахты астероид приблизился. Теперь мы можем различить тех, кто его направляет. Это мелкие корабли. Истребители. Их больше десятка. Скорее всего за астероидом прячется что-то значительно крупнее. Мы не можем видеть его. Магнитные поля осколка мешают. Сканеры показывают, что астероид – сплошной кусок железа, а значит до момента атаки на нас мы не поймем кто же нас атакует.

Все, кто на годовой вахте – готовятся принять бой. От нас зависит будущее человеческой расы. Многое бы я отдал, чтобы эти пафосные слова не были правдой. Но это так. Только от нас зависит, выживет человечество, или ковчег превратится в дрейфующую гробницу.

Двадцатое ноября ______ года.

Со всех сторон из мглы глядят на нас

Зрачки чужих, всегда враждебных глаз,

Ни светом звёзд, ни солнцем не согреты,

Стремя свой путь в пространствах вечной тьмы,

В себе несём своё изгнанье мы —

В мирах любви неверные кометы!

Максимилиан Волошин. Венок сонетов. 1909 год.

Они напали, когда едва появились на самом дальнем прицельном расстоянии от наших орудий. Два десятка истребителей и дредноут. Если классифицировать их по земным канонам – два десятка «ос» и один «кулак». Но их вооружение на порядок выше нашего. К счастью, уровни наших энергощитов позволяли нам отбивать большую часть их атак, пока в дело не вступил астероид. Они ослабили магнитные поля и превратили его в несколько сотен обломков. И на нас обрушился метеоритный дождь.

Они все верно рассчитали. Система защиты и система метеоритной защиты одновременно потянули всю энергию наших щитов, около тридцати процентов орудий выходили из строя. Системы охлаждения не справлялись.

Они не впервые атаковали так. Слишком слаженными были действия. Слишком уверенно пилоты выводили свои истребители из-под обломков. Нам не уйти. Просто не уйти. Если не удастся разогнать двигатели до предельных скоростей – нам конец.

Мы бросили всю энергию на кормовые щиты. С носа нас не атаковали. Не хватает мощностей? Господи, хоть бы так! Последний обломок пропорол борозду почти в триста метров по левому борту. Уничтожил двенадцать орудий. Мы потеряли три расчета с борта.

Мы перепрограммировали систему так, чтобы те, кто должен был проснуться по прибытии на планету, проснулись раньше. Быть может, мы доберемся до того. Если доберемся вообще.

Разгон двигателей выжжет весь борт. И нам остается надеяться, что ковчег не будет уничтожен. Выбирать не из чего. Или погибнуть в бою, или погибнуть, пытаясь спасти все, что еще уцелело. Нас нельзя упрекнуть в трусости или малодушии. Господи, помоги нам.

После того, как отзвучал его голос, в каюте воцарилась звенящая тишина, прерываемая лишь их дыханием. Пару долгих мгновение они пытались обдумать услышанное, а потом Том произнес:

– Так вот откуда эти мелкие пробоины… Осколки. Кто бы это ни придумал, у него здорово варила черепушка. Хотя астероид на буксире… – он задумчиво почесал макушку и тряхнул головой. – Плохой конец для такого корабля. Интересно, почему не проснулись остальные? Или это они и забрали спасательные шлюпки? Но тогда бы в истории хоть где-то да было бы упоминание о катастрофе. Разве что никто так и не добрался.

– Вероятнее всего не добрался, – Крис развернулся к нему лицом, задумчиво теребя кончик недлинной косы. – Вот почему они перемещали грузы в отсеках. Чтобы ничего из того, что они везли с собой, не было утрачено или повреждено. Они ощущали ответственность, даже понимая, что гибнут и спасали то, что можно было спасти. Как… страшно.

Том нахмурился, вспоминая так некстати всплеск собственного раздражения, почти злости в ангаре.

– Там были следы только от одного ящика. И почему изначально они его не поместили вместе с тем, что было в том закрытом ангаре? Если его содержимое настолько ценное?

– Причины могли быть самые разные, – пожал плечами Крис. – Может некорректное расположение веса в ангаре. Может габаритность. Может, несовместимость того, что было здесь и того, что хранится там.

Том тоскливо вздохнул. Как бы ему сейчас хотелось самому побродить по кораблю!

– Найди для меня еще какой-нибудь «Странник», а? – отвел взгляд, смутившись собственного порыва. – Забудь. Ты на вахту сегодня? Тебе отдохнуть не надо?

– Реннер ставит мне все «собачьи» вахты, – хмыкнул дарк. – И не волнуйся, мне в космосе не особо хочется спать. Я потом, в академии, возьму два дня отпуска, высплюсь и сдам все что пропустил. А тебе здесь самому скучно. Декан мне разрешил посещать тебя трижды в сутки. Но во времени он меня не ограничил.

– Милый капитан, – хмыкнул Том и забрался на кровать с ногами. – У меня здесь клаустрофобия разовьется. Кстати, ты думал о том, что какая-то часть найденного перепадет тебе? По сути, как непосредственно нашедшему ковчег, тебе полагается даже больше. Ты сможешь купить дом.

– По закону между собой делит часть приза вахта. Не я один, – Крис улыбнулся и невесело кивнул. Кажется, что-то его порядком напрягало. – Часть приза перейдет в собственность академии, ведь мы – изыскательское судно академии. К тому же большая часть денег уйдет на то, чтобы выплатить деньги за обучение, чтобы мне не пришлось работать там, куда меня направит распределительная комиссия моей чудесной… Бетанской империи.

– Вот не понимаю… – Том нахмурился почти сердито. – В империи своих учебных заведений нет? Не то, чтобы я был против дарков, просто распределением всегда занималась сама академия.

– Академия Терры– лучшее учебное заведение, выпускающее пилотов, капитанов, изыскателей, астрогаторов и инженеров в галактике. И из нашей империи в нее попадают далеко не все желающие. Конечно, на Бете есть свои прекрасные университеты и все такое, но… особый шик есть в том, чтобы попасть именно в академию Терры, – Крис склонил голову к плечу, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. – Вот и ты захотел попасть именно сюда, не куда-нибудь. Ведь так?

– Факультет изысканий был только здесь, – Том пожал плечами как можно более безразлично. – Я… с Новой Венеры, Крис. Маленькая планетка, все достоинства которой заключается в залежах эфиопского опала. Родители переехали туда, когда началась массовая колонизация, да так и остались. Вышли на пенсию досрочно из-за условий труда, так что теперь они путешествуют по мирам и время от времени шлют мне открытки. Их пенсии хватает на то, чтобы позволить себе это, а на мое обучение деньги откладывались с самого рождения. Для меня академия… что-то большее, чем просто учебное заведение. Когда на изыскательский меня не приняли… В общем, сейчас мне стыдно, но тогда я почти сорвался.

– Что ж, тогда для тебя эта находка еще и шанс переквалифицироваться. Если служба примет решение о том, что находка ковчега относится к находкам общегалактической важности – ты сможешь, – ободряюще улыбнулся ему дарк.

– Я дрых, когда вы это нашли, – буркнул Том. – А во время поисков и исследований сижу на гаупвахте. Ничего из вышеперечисленного не является сверхзначимым. Удивлюсь, если ректор вообще меня не отчислит за такую самоволку.

– Не отчислит. Реннер с Дауни… у них, кажется, особое взаимопонимание, – Крис поднялся и, подойдя к Тому, взъерошил его волосы. – Том, все будет хорошо.

Тот вскинул голову, глядя на Хэмсворта с легкой улыбкой и бешеной надеждой в глазах.

– Я надеюсь. Спасибо. И что пошел за мной – тоже.

– Я не мог по-другому, малек, – дарк смотрел на него сверху вниз с какой-то болезненной почти-нежностью. – И никогда по-другому не смогу, – он вздохнул и вернулся к облюбованному месту. Уселся, устраиваясь поудобнее, и поднял уже почти спокойный взгляд на Тома. – Давай, друг мой изыскатель, думай, куда мне стоит еще сунуть свой управляемый тобой любопытный нос? Это ты у нас специалист по подобным штукам. Я – простой капитан. Но учти, если ты ошибешься, и я сверну не туда, Реннер прибавит тебе сроку.

Том добросовестно задумался. Он бы “сунул любопытный нос” в тот ангар, но Реннер, если поймает, спуска не даст точно. А куда еще хотелось заглянуть ему самому? Да куда угодно! Хотя…

– Слушай… – осторожно начал Том. – Автоматика же должна была вести наблюдение все это время. Вот было бы здорово посмотреть, где эти двести лет ковчег дрейфовал. Вдруг что-то интересное было?

– Я верно понял? Ты хочешь, чтобы я отследил весь курс ковчега, которым он следовал последние двести лет, начиная от выхода из Солнечной системы?

Дарк задумался. Обычно подобный финт был маловероятен просто потому, что корабли, которые находили изыскательские службы, как правило, были абсолютно мертвы. И их система навигации давным-давно превращалась в рухлядь. Ковчег же был относительно жив. Функционировала большая часть систем, исключая систему жизнеобеспечения. Был шанс. И шанс реальный и весомый.

– Что именно ты предполагаешь найти? Момент, где ковчег был атакован? Или бортовые записи систем с… теоретически обитаемыми системами?

– Все, Крис, – Том подался вперед, глядя на него восторженными глазами. – Как, где, кем. И наверняка за это время он мог повстречать в космосе что угодно. И кого угодно. Кто-то до нас мог ходить по его палубам и оставить свой след.

– Судно находилось в режиме активной защиты. Никто не сумел бы высадиться на борт, если не передал, как и мы, коды доступа флагманского судна, – нахмурился Хэмсворт. – Ты думаешь, что кто-то реально мог?

– Нужно уточнить у техников, все ли время судно находилось в таком режиме. И хватило бы энергии на его поддержание на 200 лет, если полет планировался гораздо менее продолжительный. И, кстати, что сейчас с ядром, его можно запустить, чтобы взять ковчег под управление? – Том взъерошил волосы, глядя на Криса стремительно расфокусирующимся взглядом. – А вдруг нет? Вдруг систему защиты включил кто-то позже? Или… Черт, сколько вопросов! – будь в каюте чуть больше места, Том бы уже юлой крутился от возбуждения и нетерпения, а так только приплясывал на кровати.

Дарк понимающе кивнул. Вряд ли Том видел его кивок, но… Крис запоминал, зная, что в нужный момент вспомнит наверняка все, вплоть до того, как дрожали ресницы Хиддлстона, как золотились веснушки на светлой коже, как пролегла глубокая морщинка меж бровей.

– Узнать, в каком состоянии ядро, когда именно была активирована система активной защиты, способно ли ядро в случае его повреждения поддерживать систему защиты, можно ли отвести ковчег. Остались ли на корабле живые. Отследить курс. Знаешь, – вдруг выдохнул Крис. – Мне не хватает тебя там.

– А как мне себя там не хватает, – Том покусал губы, улыбаясь. – Спасибо. У тебя когда вахта?

– Скоро, – вздохнул дарк, глядя на него, и улыбнулся в ответ. – Кажется, Реннер счастлив, когда я на вахте, а ты под замком.

– Я бы на его месте тоже был бы счастлив, – усмехнулся Том. – За мной следить не надо, а за всем остальным следишь ты. Исключат меня, – он вздохнул, и улыбка его потускнела, – как пить дать. Если он в личное дело мое наказание добавит – двести процентов.

– Не исключат. Тебя как сокровище под замок и охрану, – фыркнул дарк. – И с непременным режимом проверок. Так что не дрейфь. От хороших изыскателей не избавляются при наступлении трудностей. Выдыхай малек, используй время, чтобы проанализировать все что ты уже знаешь.

– Я не изыскатель, – Том поерзал на кровати, устраиваясь поудобнее. – Я первокурсник. И не малек даже, а так… икринка. И анализировать тут нечего, – он взлохматил волосы. – Когда вы в следующий раз выходите? Ты так и будешь в группе Реннера? До самого конца? И там что-нибудь слышно про ответ на запрос Нашего Совершенства из службы? Хоть бы глазком еще раз взглянуть до того, как прибудет настоящий корабль изыскателей. Потом-то нашего брата и на пушечный выстрел не подпустят.

– Успеешь, – уверенно кивнул Крис. – Еще не меньше недели маршевого перехода, так что тебя из-под замка выпустят. А там видно будет. В любом случае ковчег, как ты очень здорово подметил, отыскал я. Так что кое-какие права мы на него имеем. Том, прекрати страдать. И вообще, куда делся тот нахаленыш, которого я знаю? Еще чуть и я превращусь в твою няньку.

– А я, может, только этого и жду? – Том кинул на него хитрый взгляд из-под ресниц. – А то совсем здесь скучно. А так хоть ты тут. Тебе совесть не позволит удрать, пока я тут страдаю. Все продумано.

– О, – вскинул брови Хэмсворт. – Вот оно что. Коварный план мистера Хиддлстона в действии! Хм… как бы мне поступить?.. – он поднялся на ноги, обошел крохотную каюту, а потом, повалив Тома на постель, принялся щекотать его, совсем как ребенка. – Мальку – мальковые развлечения!

Тот завизжал почти как девчонка, завертелся на узенькой кровати, пытаясь уйти от пальцев Криса, заливаясь смехом.

– Отпустиииии… Крииис… Я не буду больше… Отпусти… – он пытался скинуть с себя дарка, молотил ногами в воздухе, но только ввинчивался под тяжелое тело. Кудряшки разметались, на щеках выступил румянец, а глаза сияли от смеха и невольно выступивших слез.

– Обещаешь? – придирчиво прищурился Хэмсворт, рассматривая своего покрасневшего подопечного. Ну ведь мил и невинен, а на деле – тот еще прохвост. Вот и Реннер отмечает. Гениальный же, откуда только такие берутся? – Что-то мне подсказывает, что будешь. Ну да ладно, – он осторожно поднялся, освобождая Тома от захвата. – Мне пора. Хочу принять душ и съесть что-нибудь. Да и надо знать, какие архивы искать, и с техниками переговорить.

– Ага, попался!!! – Том взвился с кровати, прыгая ему на спину и обхватывая за шею руками. Сжал коленями бока, пытаясь удержаться, и со всей дури цапнул шею. Переполненный энергией без возможности ее выпустить, он просто не мог усидеть на месте.

Крис с трудом удержался, чтоб не заорать. Вовремя успел подхватить Тома под колени, чтоб тот ненароком не сверзился. Вот только тело от прикосновения тонких губ к шее точно прошило разрядом. Ну нет уж, держите себя в руках, мистер Хэмсворт! Не годится так, принимать решение и сдаваться, не попытавшись даже поспорить с собой.

– Удобно ли вам, мистер Хиддлстон?

– Более чем, – мурлыкнул тот, прижимаясь еще теснее, словно репей и дыша в шею. – Ты боишься щекотки, Крис? Все боятся щекотки здесь, – он впился зубами в мочку и ткнулся кончиком носа в ушную раковину, по себе зная, какие интересные ощущения от этого бывают.

Крис шумно выдохнул.

– Тооом… рискуешь здоровьем. – Не хотелось резко. А в шутку свести толпу мурашей, промаршировавших вдоль позвоночника, как-то не получалось.

– Выпорешь меня? – Том расхохотался и слетел с дарка, предусмотрительно забившись в дальний уголок постели и сверкая глазами из-под челки.

– Пока нет, но подумаю над твоим предложением обязательно. Или нет… Реннеру подкину идейку. Как тебе? – как можно невозмутимее выгнул бровь дарк.

– Телесные наказания в академии запрещены, – проворчал Том. Подумал немного, а потом нагло, так, что у самого аж дыхание сперло, выпалил: – А подкинь! Вдруг ему понравится. От задницы моей не убудет, а из академии не выгонят, – на щеки плеснуло румянцем, и он спрятал лицо в ладонях. – Я дурак, я знаю.

– Ты просто боишься, – Крис вздохнул и снова присел на край кровати, а потом с нежностью пригладил взъерошенные прядки волос Тома. – Все будет нормально, Том. Вот увидишь.

– Я слабак, да? – Том вскинул голову, глядя на него с тоской, которую обычно никому никогда не показывал, пряча ее за улыбкой или сенью ресниц. – Я не маленький, я же все понимаю. На любопытстве далеко не уедешь. И Реннер прав – без самоконтроля нельзя стать хорошим изыскателем, а я не могу держать себя в руках. И это плохо. Это моя слабость. И я сам – слаб. И не смей жалеть меня.

– Я не жалею тебя. Я тебя поддерживаю. Это разные вещи. Мы все в какие-то моменты жизни становимся слабыми. Но это не делает нас слабаками, – Крис щелкнул его по носу и улыбнулся. – Так что нет, ты не слабак. Ты – тот человек, который вынуждает вахтенного топать на вахту без душа, ужина и кофе. Но я этому человеку премного благодарен. Потому что он на самом деле замечательный, – Хэмсворт поднялся, поправляя китель, и подошел к двери. – Доброй ночи, Том.

Часть 7

…Вахта выдалась относительно спокойной. Ковчег не развалился, из ангаров и складов не полезли представители злобных враждебных рас или ожившие покойники, пополам с энергетическими флуктуациями. Правда, компьютер не спешил выдавать ответы на запрос Криса по поводу курса следования ковчега, равно как и ответы по поводу состояния судна. По всей видимости, сейчас все сканеры были брошены на исследование системы жизнеобеспечения и управления кораблем, а без этого – не понять главного: есть ли возможность пилотировать ковчег, или его предстоит разбирать прямо в космосе и буксировать к ближайшему миру, на котором можно развернуть лагерь.

Как того и требовал протокол, он вносил все свои мысли и расчеты в собственный электронный дневник, снабжая записи пояснениями. Некоторые комментарии и догадки ему самому казались абсурдными, и все-таки, если пристальнее на них взглянуть под другим углом, можно было понять, что не так уж они и плохи, эти мысли. Жаль только, что Тома подключить нельзя. Чертовски жаль. У него быстрый ум, очень живой. Да все курсанты-изыскатели в сравнении с ним – заскорузлые теоретики.

«Таким образом, при наличии информации о курсе ковчега, состоянии его систем и цепей, можно сделать определенные выводы, как например, вероятный захват судна с последующим выведением из строя систем жизнеобеспечения и пассивной защиты».

К концу вахты он готов был рухнуть лицом в панель управления и спать прямо на сенсорных панелях. Похоже, этот странный поход выцеживает его силы по капле. Как только Реннеру хватает сил на все и сразу? На контроль, на вылазки, на отчеты всех служб. Еще и на мысли о безбилетниках!

– Третья группа сегодня в ангар пойдет, который вчера открыли, – за столиком в камбузе – только третья вахта и те, кто заступает на вахту утреннюю. То ли по старой памяти, то ли за особые заслуги, но ему выдали чашку натурального кофе. – Судя по данным там настоящие книги, скульптуры и еще картины в ящиках. Представляете?! Настоящие картины! Двумерные!..

– Слышали? Вчера парень с четвертого крышей поехал. Вернулся с ковчега, и от избытка эмоций давай башкой о стену колотиться… его быстренько нашпиговали успокоительными и отправили в медотсек. Реннер недоволен… он рассчитывал по максимуму ковчег обойти, пока Служба нагрянет.

– Ректор его по голове за курсантов не погладит…

Крис глубоко вздохнул. Точно, часа через три ему выходить в составе группы декана в ангар. Как жаль, что запрошенные данные все еще не поступили на его терминал. Либо запрос куда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд, либо Реннер некоторые данные попросту не пропускает. С него станется.

– Иди в жопу, Андерсон! Таких как ты сказочников в Новой Каледонии с гор без страховки пинком спускали!!

От неожиданности Крис вздрогнул. Окрик был внезапным, весьма раздраженным и грубым. Неприятно грубым. Обычно на борту так не общались. В сущности, на борту никогда так не общались, слишком тщательным был отбор в команды, слишком жесткими психологические тесты. Грубости и оскорблений здесь быть не могло. Никогда. Но вот… были.

Он медленно обернулся и наткнулся взглядом на напряженную фигуру, нависающую над столом. Выпускник-изыскатель из инженерного просто лучился яростью. Его за малым не потряхивало от едва сдерживаемой злости. Не злости даже, бешенства. Странно, что он вообще не набросился еще с кулаками на Андерсона, будущего специалиста по контактам.

Хэмсворт неспешно поднялся из-за стола и, обойдя небольшой камбуз, остановился между спорящими. В наступившей тишине было слышно, как тяжело дышит курсант за соседним столиком.

– Господа… – главное – сохранять спокойствие. Формально он старше их по званию, несмотря на тот факт, что тоже курсант. Капитаны всегда были над изыскателями. И здесь стоит дать понять конфликтующим, что ничего не поменялось. – Держите себя в руках. Вы находитесь на борту изыскательского судна в учебном походе. Надеюсь, все помнят, что в случае драки вас обоих поместят на гауптвахту, а по возвращении в академию вы с треском вылетаете из программы.

Почти черный от бешенства взгляд здоровяка метнулся к нему, и Крис внутренне напрягся, готовясь к нападению.

– Не нужно, – не отводя взгляда от противника, покачал головой дарк. – Не вынуждай меня…

Внутри плеснуло раздражением, но Крис до ломоты в пальцах сжал пальцы в кулаки. Держать себя в руках, даже если очень хочется вломить в челюсть так, чтоб зубы посыпались. Держать себя в руках…

Курсант не вспылил. Еще несколько долгих, показавшихся воистину бесконечными мгновений он буравил Криса взглядом, а потом развернулся и вылетел с камбуза. Крис незаметно перевел дыхание. Завтракать расхотелось. Подойдя к консоли внутренней связи, он набрал свой код и сообщил:

– Код четыре ноль. Повторяю, код – четыре ноль. Конфликт на борту…

Окружающие курсанты встретили это объявление мертвой тишиной. Было слышно, кажется, как кровь по венам бежит, и рвется из груди тяжелое дыхание.

– Вольно, господа, – выцедил дарк и, подхватив стаканчик с кофе, вышел в коридор. Слишком высоко напряжение. Слишком взвинчены все, слишком возбуждены находкой. Такое не проходит стороной. Спятить недолго. Что, кажется, сейчас и происходит.

Нет, в академию слабаки не попадают. Это только кажется, что любой, кто заплатит, получит лицензию. Любой, кому хватит средств. Потому и шли недоросли всех мастей первое время. Те, кому не терпелось щеголять крылышками в петлицах. Вот только очень скоро потери в гражданском и торговом флоте показали, что такой подход к формированию кадров слишком поверхностен. И в ход пошла тяжелая артиллерия – психологи. Каждый из кандидатов сдавал не только общие экзамены и тесты на физическую подготовку, они проходили еще и жестокий психологический отсев, да и те, кто в конечном итоге добирался до конца обучения – далеко не все получали вожделенные документы об окончании академии. Многие ломались. И этот код… это еще не приговор. Но уже тревожный звонок. Даже в учебных походах совместимость команды была идеальной, и тот факт, что у курсанта сорвало крышу, означал, что что-то идет не так. Сильно не так.

На ручном комме замигал индикатор. Не вызов, но сообщение, что ему пересланы запрошенные данные. Вот только времени на их изучение не так много. Надо отыскать Реннера. Ну да ладно. Одно другому не помешает.

Крис сунул в ухо пуговку динамика и включил голосовое воспроизведение. Сухой синтезированный голос зачитывал координаты, которые были отмечены капитаном Шадриным по ходу похода. Все координаты до последнего. Гравитационные отклонения, астероидные пояса, зоны притяжения космических тел, потенциально обитаемые системы, переговоры с кораблями, курсы с которыми пересекались. Данные обо всех наладках и отклонениях в работе бортовых систем, последовательность проведенных замен вышедших из строя узлов. Уже через пять минут у него адски разболелась голова, через десять он сидел в кают-компании, сжав виски ладонями и зажмурившись. Посторонние звуки и яркий свет напрочь выбивали его из колеи. И это было неприятно. Приходилось признать, что сам с таким массивом информации он просто не справится.