Текст книги "Частные уроки (СИ)"
Автор книги: Shinmaya aka Fred
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
– Мама, но… – Хаято попытался возразить.
– Милый, ну пойми меня, мне очень нужны деньги. У тебя есть отец. Он всегда поддержит тебя. А я тут совсем одна, – Аяко давила на жалость сына.
– Тебе хватит своей доли? – угрюмо спросил парень.
– Нуу… – женщина замялась, – я бы хотела снять себе какое-нибудь приличное жилье, пока не устроюсь на работу…
– Ясно.
– Послушай, дорогой… А ты не хочешь вернуться сюда? Погостишь хотя бы пару месяцев?
"Пока она не найдет нового любовника и снова не вышвырнет тебя из своей жизни…" – с ненавистью думал Тетсу, слушая разговор Хаято с матерью.
– Нет, – отрезал парень. – Я не приеду. Квартиру можешь забирать. Мне она не нужна.
Тетсу легонько взял брата за локоть, но тот нервно вырвал руку. Мальчик понял: сейчас Хаято было не до него.
– Я завтра пришлю вам факс, ладно? – обрадовано спросила женщина и прибавила: – А ты не мог бы съездить в Киото и немного прибраться в квартире? А то, наверное, там осталась куча вещей. Как-то стыдно показывать ее в таком состоянии…
– Хорошо, – Хаято держался изо всех сил. Тетсу был уверен, что сейчас больше всего на свете брат хотел швырнуть телефон в стену, растоптать его, сломать… лишь бы не слышать этот приторный вкрадчивый голос.
«Ненавижу… Ненавижу ее…»
Хаято сидел на краю кровати, спрятав лицо в ладонях.
– Почему? – спросил он надломленно. – Почему она не может позвонить просто так? Спросить, как у меня дела? Она звонит, только когда ей от меня что-то нужно. В остальные дни у нее как будто и нет сына… Неужели я чем-то заслужил такое?
Больше всего Тетсу хотел сказать Хаято, что Аяко – отвратительная продажная сука, но у него не поворачивался язык, чтобы назвать так его родную мать. Поэтому мальчик прижался к брату сзади, обвил его руками, целуя обнаженную спину, лопатки, плечи.
– Хочешь, я поеду с тобой в Киото? – спросил он.
Хаято накрыл его руки своими и утвердительно кивнул.
* * *
– Киото? – удивленно переспросил Акимару-сан, поставив чашку с кофе на стол. – Что вам понадобилось в Киото?
Тетсу с замиранием сердца следил за выражением лица Кеиты: он должен отпустить их, только их двоих! Хаято, подхватив палочками еще одно кольцо кальмара, окунул его в тесто и опустил в жаровню. Раскаленное масло весело зашипело. Тетсу казалось, что он понимает, почему брат так любит готовить: во время этого процесса Хаято "отключался" от внешнего мира, смотрел на события своей жизни как бы со стороны, другими словами, медитировал. В такие моменты парня интересовало только одно: не пригорит ли тэмпура? Поэтому вопрос отца он просто проигнорировал.
– Аяко-сан планирует продать квартиру, – объяснил Тетсу вместо брата. – И просит Хаято прибраться там немного. А я все равно никуда не ездил этим летом. И никогда не был в Киото…
– Продать квартиру? – Акимару-сан задумался. – Но ведь она лишь частично принадлежит Аяко. Половина квартиры твоя, Хаято, разве нет?
– Если ей нужна квартира, пусть забирает, – голос парня звучал до того спокойно и умиротворенно, что Тетсу стало слегка не по себе.
– Не хочу давить на тебя, – мягко возразил отец, – но, может, стоит еще раз подумать?
– Пусть продает, я все подпишу, – так же спокойно ответил Хаято. – Не хочу, чтобы из-за квартиры разрушились наши с ней отношения.
«Какие там отношения? Что за иллюзии? Этой суке вообще плевать на тебя!» – думал Тетсу.
Акимару-сан вздохнул и поправил съехавшие на нос очки, сделал последний глоток кофе и сказал:
– Решать тебе, Хаято. Ну, а насчет Киото, не вижу причин, по которым я должен запретить вам поехать, – отец устало улыбнулся. – Пойду, вздремну часочек.
Уже почти завернув за угол гостиной, тоо-сан обернулся назад:
– Кстати, у меня тут на днях берет интервью журнал "Деловая Япония". Основная тема этого номера – "Семья и бизнес". Редактор предложил мне сняться вместе с вами. Чтобы вы тоже пару слов сказали о нашей семье. Что думаете?
Не сговариваясь, в один голос Тетсу и Хаято громко сказали:
– НЕТ!
Акимару-сан вздрогнул от неожиданности.
– Но почему? – растерянно спросил он.
«Черт, черт, черт… Разве можно было так реагировать? Держи себя в руках, Тетсу!»
Хаято первый нашелся, что ответить удивленному отцу.
– Пап, ты извини, конечно, но я не хочу распространяться о том, что мой отец – крутой бизнесмен. Мне, как солисту группы, это очень нелестно. Подумай сам, мы станем известными, а потом все узнают про тебя, и никто не поверит, что мы всего добились сами.
– Обидно, конечно, – отец выглядел расстроенным, – но вполне логично. А ты, Тетсу?
– А у меня причина та же самая, – сообразил Тетсу. – Кто знает, может, мне суждено стать супермоделью?
– Наверное, вы оба правы, – вздохнул Акимару-сан и отправился к себе.
– Пронесло, – тихо сказал Хаято, когда отец закрыл за собой дверь.
Тетсу ничего не ответил. Мальчишке хотелось кричать от восторга: сердце стучало быстро-быстро, дыхание сбилось, а щеки пылали огнем. Они поедут в Киото! Вдвоем!
Мальчик на радостях подскочил к брату и крепко его обнял.
– Ты чего? – улыбнулся Хаято, прикрывая жаровню крышкой.
– Я так счастлив, – прошептал Тетсу, уткнувшись лицом в спину брата. – Так счастлив, что, наверное, сейчас взорвусь! Как хлопушка!
Хаято повернулся к братишке и улыбнулся ему в ответ. Не накрашенный, он казался каким-то особенно хрупким и нежным. Мальчик ласково провел рукой по щеке брата.
– Люблю тебя, – прошептал он одними губами.
* * *
Глядя на Фуджисан, проплывающий за окном, Тетсу зевнул: за лето он уже отвык вставать в семь утра, но Хаято непременно хотел успеть на ранний поезд, чтобы целый день провести в Киото. Мальчики отпросились трое суток и не хотели терять драгоценное время зря. В поезде Тетсу дремал под мерный стук колес, брат слушал плеер, изредка открывая блокнот и что-то записывая, наверное, текст новой песни.
Тетсу ни разу не бывал в Киото, но видел много фотографий и представлял его себе как средневековый город с узкими улочками, традиционными крышами-пагодами и живописными внутренними садами. Каково же было удивление мальчика, когда они приехали на вокзал, который был ничуть не менее современным, чем токийский! И лишь проехав сорок минут на такси, мальчики, наконец, погрузились в тихую и размеренную жизнь старой Японии.
Двухэтажный жилой корпус, где жили раньше Хаято и его мать, был самым современным в этом квартале, хоть его и построили в шестидесятых. Мальчики поднялись на второй этаж, Хаято порылся в рюкзаке и достал оттуда ключи.
– Сейчас только вещи кинем и пойдем гулять, – сказал он. – Я столько всего должен тебе показать!
Квартира была очень старой по сравнению с той, в которой они жили сейчас, и очень-очень маленькой: гостиная, совмещенная с кухней, миниатюрная ванная с туалетом и крохотная спаленка.
– Как ты здесь жил? – спросил Тетсу, заглядывая в комнату Хаято.
– А что? – удивился брат. – Четыре татами. Все нормальные люди так живут.
Тетсу убедился, что ничего не понимает в японской жизни: во-первых, он не мог прикинуть размер комнаты в татами на глаз, а во-вторых – не представлял себе, как можно полноценно жить в комнате размером два на три метра. Неужели Хаято прожил целых семнадцать лет в этой каморке?
– Ничего тут особенно убирать не надо, – сказал брат, оглядев квартиру. – Бросай свои вещи и пошли.
Хаято кинул рюкзак на кресло в гостиной.
– Ты скоро? – окликнул он брата.
Тетсу не отозвался. Он сидел на полу, перебирая стопку листов с различными набросками, карандашными, акварельными, была среди них и пастель. Люди, животные, пейзажные зарисовки… Тетсу не мог оторваться от рисунков.
– Ты рисуешь? – спросил он тихо. Сколько же еще талантов у его брата? И почему он никогда не говорит о них?
– Больше нет, – с раздражением ответил Хаято, схватил листы в охапку, смял и запихнул в мусорную корзину под учебным столом.
– Но… почему?
– Не хочу, – отрезал брат. – Идешь?
Мальчик кивнул и, бросив последний взгляд на рисунки Хаято, вышел из комнаты.
* * *
Киото – волшебный город! Тетсу убедился в этом почти сразу, как только они прогулялись по парку до автобусной остановки. Этот парк совсем не был похож на токийский – он простирался на несколько километров, а под сенью кленовых деревьев скрывались чайные домики и небольшие синтоисткие святилища, где можно было помолиться о благополучии и загадать желание.
Тетсу не хотел сразу же приступать к осмотру достопримечательностей и поэтому уговорил брата заказать экскурсию по самым знаменитым храмам Киото на следующий день. Сначала он решил пройтись по любимым местам самого Хаято, как можно лучше узнать его прошлое. Брат был для мальчика самой большой загадкой: о детстве и юности, проведенных в здесь, он почти ничего не рассказывал, предпочитая жить сегодняшним днем. Поэтому Тетсу использовал любой удобный случай, чтобы получше узнать Хаято.
Выходя из чайной и уже привычно взявшись за руки, мальчики заметили неподалеку стайку девочек в пестрых юката. Весело смеясь, девчонки махали им. Тетсу улыбнулся и помахал в ответ.
– В Токио редко встретишь кого-нибудь в кимоно, – сказал он. – Тем более, в будни.
– Этим Киото и прекрасен, – отозвался Хаято, набирая полные легкие воздуха, чистого и ароматного. Парень дышал им так же упоенно, словно утолял жажду в горном ручье.
– Не понимаю, – улыбнулся Тетсуя, – как ты смог, живя здесь, вырасти таким фриком? Раньше мне казалось, что ты – истинное дитя мегаполиса.
Хаято пожал плечами.
– Это же еще не весь Киото, – он махнул рукой в сторону видневшихся вдалеке небоскребов. – Обычно я тусовался вон там, в Арасияма.
– Поехали? – спросил Тетсу. – Хочу знать о тебе все!
До станции электропоездов мальчики шли по жилому району. Один рядом с другим лепились небольшие частные домики, преимущественно в японском стиле. Из-за высоких изгородей на улицу рвались зеленые ветви неподстриженных кустов и мощные стебли гладиолусов, усыпанные чашечками цветов.
Они почти не разговаривали: Тетсу вдыхал аромат свободы и счастья и не знал, как выразить свою радость словами, ну а Хаято хватало одной лишь улыбки, чтобы мальчик понял: его брат счастлив ничуть не меньше его.
Калитка одного из домов отворилась, оттуда выбежали двое мальчишек, на вид лет семи и двенадцати, и наперегонки побежали к детской площадке в конце квартала. Их мать, низенькая женщина в домашнем юката, выглянула на улицу и требовательно окликнула одного из мальчиков:
– Тошиюки!
Старший остановился и обернулся, вопросительно глядя на мать.
– Присматривай за Юскэ!
– Ладно, мам, – крикнул он и снова пустился бегом. Младший братишка кинулся вслед за ним.
– Нии-чан! Подожди меня, нии-чан!
Пробегая мимо Тетсу, он случайно задел его плечом, извиняясь, быстро поклонился и принялся догонять брата.
Тетсуя крепче сжал руку Хаято. Он знал, сейчас они думают об одном и том же: что станет с этими двумя, когда они вырастут? Могут ли мальчики полюбить друг друга так же, как они с Хаято?
* * *
Тетсу волновался, пропустят ли его в любимый бар Хаято, но, похоже, его возраст никого не волновал. Здесь все шло своим чередом: клерки, выпивающие у стойки, парочки, уединившиеся в отдельных кабинках и компашки неформальной молодежи, зашедшие на коктейль-другой.
– Мрачноватая атмосфера, – заметил Тетсу.
– В самый раз! – возбужденно возразил Хаято, который был рад снова оказаться в своей стихии. – Мы тут впервые играли с группой.
– Ты обнимал тот обшарпанный микрофон? – братишка кивнул в сторону сцены.
– Не я, – улыбнулся парень. – Я был клавишником.
– Серьезно? А как же ты научился петь?
– Так… Сам по себе, – Хаято пожал плечами. – Ну, что будешь пить?
Пока Тетсу выбирал коктейль, брат перекинулся парой слов со знакомым барменом. Мальчик краем глаза наблюдал за ними. Сердце его сладко щемило: сегодня брат по-новому открылся ему. Было в улыбке Хаято что-то неуловимо-притягательное, не позволявшее оторвать взгляда. Смех брата гипнотизировал Тетсу, когда он наблюдал за движениями его губ, за блеском гвоздика в языке и за невероятным сиянием его глаз, в тусклом свете барной лампы, казавшихся темно-синими.
– Определился? – спросил Хаято, снова усаживаясь за столик. Тетсу тряхнул головой, сбрасывая оцепенение.
– Прости, отвлекся. Ну… я не знаю, что пить. Может, сам выберешь?
– Если я закажу тебе свой любимый "Фуджи в огне", то домой придется тащить бесчувственное тело: тебя унесет с одного глотка.
– Тогда я буду просто молочный шейк, – обиделся Тетсу, разглядывая парня с разноцветным ирокезом, облокотившегося на барную стойку и неожиданно привлекшего его внимание. Мальчик не знал, почему выделил его из толпы. Может, потому что стиль его одежды чем-то напоминал Хаято. Только это был более грубый панк-стиль, без того легкого гламура, который обычно придавал Хаято особую привлекательность.
Парень что-то спросил у бармена и, неожиданно, тот кивнул в сторону их столика. Панк, улыбаясь, направился прямо к ним.
– Акимару! – воскликнул он, хлопая Хаято по спине.
– Кирито! – просиял тот.
– Я уж думал, что обознался, решил не подходить.
– Разве я так изменился за два года? – удивился Хаято.
Панковатый парень пригляделся к нему.
– Да не особенно, если так подумать. Такая же конфетка, как всегда, – с этими словами он ущипнул Хаято за щеку.
Тетсу негромко прокашлялся. Только сейчас панк обратил на него внимание.
– А кто этот мелкий? – спросил он, разглядывая Тетсу оценивающим взглядом. У мальчика возникло неприятное ощущение, что его раздевают глазами.
– Мой парень, Тетсу, – не задумываясь, ответил Хаято, и братишка вздрогнул, удивляясь, насколько легко сорвалась с его губ эта ложь и как естественно она звучала.
Кирито с недоверием приподнял одну бровь.
– Вот этот мальчишка? Вы что, серьезно, встречаетесь? Тебе сколько? – он обращался к Тетсу.
– Пятнадцать, – прохладно ответил мальчик. Кирито ему не нравился, хотя, судя по фамильярному поведению, приходился его брату близким другом. Но тогда почему же Хаято ни разу не упомянул о нем?
– Выглядишь младше, – заключил Кирито. – Ну что, Акимару, может, меня представишь?
Он подмигнул Хаято, и тот, смущенно произнес:
– Тетсу, познакомься, это Кирито, мой бывший.
Мальчик подпрыгнул на месте.
– Этот старикан? – громко воскликнул он, забыв о приличии.
Кирито угрожающе надвинулся на него:
– Кто это здесь старикан? Мне всего двадцать семь! – воскликнул он с досадой.
В голове Тетсу не укладывалось, что бывший парень Хаято был старше его на десять лет. Неужели у них могли быть какие-то общие интересы? Что вообще может объединять мальчишку и взрослого мужчину? Должно быть, эти отразились у него на лице, потому что Кирито рассмеялся и, приобняв Хаято за плечи, сказал, обращаясь к мальчику:
– Можешь радоваться, у нас с ним недолго получилось. Наверное, я все-таки был староват для этого очаровашки: он сбежал от меня через три месяца.
– Зато благодаря тебе я стал играть в группе, – сказал Хаято, улыбаясь.
Кирито, поначалу не понравившийся Тетсу, на деле оказался очень приятным и дружелюбным. Его агрессивный имидж был лишь маскировкой, боевой раскраской, скрывавшей доброго и приветливого парня. Кирито потащил ребят в летнее кафе из четырех столиков, где можно было поесть отличных такояки. Из их разговоров Тетсу понял, что около двух лет назад Хаято играл в группе Кирито и у них завязался роман. После расставания парни остались хорошими друзьями.
Панк много рассказывал о Хаято, как бы делился «внутренней» информацией, и Тетсу нравилось изображать бойфренда своего брата – столько адреналина было в этой безумной игре.
Уже за полночь подвыпивший Кирито начал отпускать непристойные шуточки. Тетсу захотел провалиться сквозь землю, когда парень по-отечески обнял его и спросил:
– Ну, а этим самым вы уже занимались?
Тетсу вспомнил, как во время сборов Хаято кинул в рюкзак небольшой тюбик, напоминавший крем для рук, только отчего-то мальчик подозревал, что назначение у крема весьма специфическое.
Он сделал вид, что не понял вопроса Кирито.
– Тут все свои, – не унимался панк. – Не стесняйся!
– Кирито, заткнись, – попросил Хаято, но просьба его не возымела действия.
– А знаешь, как он любит больше всего? – заговорщицки шептал Кирито на ухо Тетсу. – Когда язык…
Он не успел договорить, как Хаято схватил его за отворот рубашки и поднял из-за стола.
– Пойдем-ка, проветримся, – сказал он.
– Кстати, Тетсу, – обернулся Кирито напоследок, – как твоя фамилия?
Вопрос застал мальчика врасплох.
– Аки… – начал он, но вовремя спохватился, – Акияма.
– Вот как? Акияма Тетсуя? – спросил Кирито с подозрением.
Мальчик кивнул, слегка удивившись, что парень угадал его полное имя.
//Прим. авт. Имена «Тетсу» и «Тетсуя» по факту разные (могут писаться разными иероглифами). Хаято представил брата как «Тетсу», но Кирито никак не мог знать, то ли это его полное имя, то ли сокращение от «Тетсуя» или «Тетсуо»//
* * *
– Какого черта ты творишь? – спросил Хаято, отведя Кирито в сторонку. Они стояли за деревом, метрах в пяти от кафе.
– Нет, это ты мне скажи! – воскликнул мгновенно протрезвевший Кирито. – Какого черта ты делаешь с братом?
Хаято, опешив, отпрянул назад. Как он мог догадаться? У них что, на лбу написано, что они – братья?
– О чем ты? – спросил он взволнованно.
Кирито прислонился спиной к стволу и закурил. Вспышка зажигалки на мгновение осветила его обеспокоенное лицо. Он не злился на Хаято, нет, он просто не понимал.
– Кончай дурить, – сказал панк.
От безысходной злости Акимару сжал кулаки. Он был так рад снова встретить Кирито. Правда, рад. Но лучше бы они не виделись. Если даже здесь ему будут напоминать о непростительной черте, которую он перешагнул.
– Как ты узнал? – спросил он тихо, глядя себе под ноги и не решаясь поднять глаза.
Кирито выдохнул струйку дыма.
– Помнишь день, когда у тебя появилась "Yamaha"?
Хаято вздрогнул. Отец подарил ему на пятнадцатилетие синтезатор, и он принес его в студию, похвастаться ребятам из группы…
– Я спросил тебя об отце, – продолжал Кирито, – и ты рассказал, что у тебя есть еще и брат. Тетсуя. И они живут в Токио. Я не верю в совпадения, – парень усмехнулся, – особенно в то, что Акияма – настоящая фамилия твоего "бойфренда"… И у кого еще будут такие же глаза?
– Довольно, – отрезал Акимару. – Мы с тобой давно уже не вместе. И я не обязан отчитываться.
Кирито выбросил окурок, шагнул к Хаято и взял его за грудки. Тот отвернулся, не в силах смотреть бывшему парню в глаза.
– Ты хоть представляешь, что будет, если о вас узнают? – кричал Кирито. – Подумай о себе! Да твоя репутация полетит к хренам собачьим!
Хаято усмехнулся.
– От кого я это слышу? Не у тебя ли в личном деле стоит попытка изнасилования? – он знал, что это была запретная тема для Кирито, но хотел ударить побольнее, чтобы заглушить собственное отчаяние.
Кирито встряхнул его еще раз.
– Не было ни дня, чтобы я не жалел об этом! – орал он. – И ты это знаешь! Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то подобное! Слышишь меня?! Хаято?!
– Заткнись, – прошипел Акимару, сдерживаясь из последних сил. – Прошу тебя, Кирито! Просто заткнись.
– Если плевать на себя, подумай хоть о нем! – Кирито показал рукой на Тетсу, скучавшего за столиком. – Сможешь ты потом, когда все узнают, смотреть ему в глаза? Сможешь ты смириться с тем, что трахал родного брата?!
– Лучше бы ты замолчал, – сказал Хаято, резко разворачиваясь и заламывая руку Кирито. Не делая паузы, он быстро нанес ему удар в челюсть, потом еще один. Несмотря на силу ударов, панк удержался на ногах. Он взялся за подбородок и с сожалением посмотрел на Хаято. Не выдержав осуждающего взгляда, Акимару подбежал к брату и, схватив его за руку, потянул из-за стола.
– Пойдем, – торопил он мальчика. – Пошли домой!
* * *
Тетсу знал, почему Хаято вдруг так резко захотел распрощаться с Кирито. По обрывкам их криков он понял, что экс-бойфренд обо всем догадался. Мальчик только не понимал, как именно ему это удалось? Почему они нигде не могут скрыться от ужасной правды? Почему всех так заботит, что они – братья?
Равномерный стук колес электрички убаюкивал. Но Тетсу не хотел спать. Из головы не выходили слова Кирито про «это самое». Голос парня отчетливо звучал в его мыслях. Пальцы Тетсу дрожали, во рту пересохло, сердце учащенно билось. Если не сегодня, то когда? Когда они решатся на этот последний шаг, который должен окончательно закрепить их отношения? После этого уже нельзя будет отступить, их все равно будет крепко связывать нить общего греха.
«Я так хочу, чтобы это случилось скорее… Я никогда уже не буду таким, как прежде…»
Тетсу казалось, что он пьян. Еще никогда он не ощущал такого жара во всем теле. Даже во время школьного фестиваля на крыше, даже на свой день рождения, даже тогда Хаято не был таким убийственно желанным, таким сладким и обжигающе порочным. Почти незаметно брат гладил подушечками пальцев его ладонь, и от этих легких, воздушно-щекочущих прикосновений Тетсу таял, и кусал губы, отчаянно сдерживаясь, чтобы не застонать.
«Если ты не возьмешь меня сегодня, я умру…»
Тетсу казалось, он сходит с ума. От голоса Хаято кружилась голова. Мальчик пожирал глазами тело брата, его худые, но мускулистые плечи, тонкие запястья и аккуратные косточки таза, бесстыдно выглядывавшие из низко-сидящих джинсов.
Брат не торопился предпринимать каких-либо действий. Он словно специально издевался над Тетсу, когда вдруг решил попить на ночь чайку, потом торчал в ванной больше получаса. Мальчишка извелся в ожидании Хаято. Безумное желание накатывало со страшной силой и не было никаких сил сопротивляться ему. Раздевшись, Тетсу без сил повалился на футон, расстеленный на полу в бывшей комнате Хаято.
«Он не может… не может так надо мной издеваться. Что он, железный, в самом деле?!»
– Нии-чан? – позвал Тетсу, когда услышал звук раздвигающейся двери. И сам удивился, до чего развратным и соблазнительным был его голос.
Мальчик слышал, как с тихим шелестом соскользнуло на пол юката брата. И как тот забрался под одеяло. И еще Тетсу готов был поклясться, что услышал вздох, почти переходящий в стон.
Почему Хаято молчит? Неужели он способен сейчас вот так просто заснуть?
– Нии-чан? – снова позвал он Хаято.
– Что?
Тетсу подобрался поближе к брату, но пока не решался залезть к нему под одеяло.
«Господи, что я делаю?!»
Мальчик нашел руку брата и крепко сжал ее, переплетая пальцы. Хаято вздрогнул, но руку не убрал. Они оба понимали, что это должно случиться сегодня, но ни один не решался заговорить или приступить к действиям…
Поглаживая внутреннюю сторону руки Хаято, мальчик продвигался выше, задержавшись немножко в ямке у локтевого сгиба. Тетсу чувствовал напряжение брата, ловил еле слышные стоны, которые тот изо всех сил пытался скрыть. Пальцы мальчика, тем временем, поднимались все выше, прошлись по плечу, нежно коснулись шеи, медленно-медленно обвели подбородок. Когда Тетсу коснулся губ Хаято, парень не выдержал и лизнул его руку, потом, обхватив ртом средний и безымянный пальцы, втянул их в себя. От внезапного электрического разряда, пробежавшего по телу, у Тетсу вырвался мучительный стон:
– Хаято!
Брат повернулся к мальчику, приятнул его к себе, накрывая своим телом. Тетсу почувствовал обнаженное бедро, проскользнувшее между своих ног. Хаято был без одежды. Мальчик усмехнулся про себя: значит, он, как и Тетсу, тоже запланировал все с самого начала.
Хаято целовал плечи младшего брата, шею, ласкал языком мочку уха, а Тетсу забывался от счастья, жадно хватая воздух и мечтая, чтобы Хаято добрался, наконец, до его губ.
Они целовались страстно, грубо, прижимаясь друг к другу разгоряченными телами. Руки Хаято, крепко сжимавшие плечи Тетсу, чуть заметно перемещались вниз. Обхватив братишку за талию, парень с силой притянул его к себе.
– Ты хочешь… хочешь, чтобы я продолжал? – сбиваясь, дыша в бешенном ритме, спросил Хаято и поцеловал Тетсу за ушком. Вместо ответа Мальчик прикусил губу и громко застонал.
– Скажи мне сейчас, – голос брата был хриплым и низким. Обволакивал Тетсу, гипнотизировал, парализуя его. – Я пока еще могу остановиться. Я могу…
«Ничего ты не можешь, – улыбался Тетсу про себя. – Никто не смог бы…»
– Я хочу, – прошептал он, обхватывая ладонями голову брата. – Сделай… это.
Руки Хаято скользнули вниз по талии, огибая бедра Тетсу, лаская ягодицы, сжимая их. Неожиданно брат немного отстранился от мальчика. Он дотянулся до рюкзака и достал из кармашка тот самый тюбик с кремом. Тетсу почувствовал, как губы растягивает усмешка: все-таки угадал.
– А ты, значит, все предусмотрел? – заигрывающее спросил он, глядя, как Хаято выдавил немного смазки на руку.
Брат нахмурился.
– Прости, – тихо прошептал он.
– Придурок, – улыбнулся Тетсу, прижимаясь к нему всем телом. – Если бы я не хотел тебя, думаешь, допустил все это?
Хаято закрыл ему рот жадным поцелуем. Его язык ворвался внутрь, не давая вздохнуть и опомниться.
Влажные пальцы парня осторожно скользили вниз от копчика, раздвигая ягодицы Тетсу. На долю секунды мальчишка ощутил неконтролируемый страх, а в следующее мгновение Хаято проник в него. Неглубоко, лишь на пару сантиметров, чуть растягивая проход, но этого было достаточно, чтобы Тетсу застонал и дернулся.
– Больно? – ласково спросил Хаято, нежно прикусывая его нижнюю губу.
Мальчик не отвечал, потеряв дар речи от внезапной волны удовольствия, судорогой прокатившейся по телу, и теперь мог только тяжело и прерывисто дышать.
– Если больно, я могу прекратить…
– Не… вздумай, – почти беззвучно прошептал братишка.
Руки Хаято… Тетсу никогда бы не смог подумать, что они могут творить с его телом такое… Сладкое чувство полета заглушало боль, усилившуюся, когда к одному пальцу добавился второй. Мальчик совсем не боялся боли, он улыбался, почти физически ощущая веревки, намертво привязывающие его к брату. Теперь они не смогут расстаться. Не смогут отрицать.
– Нии-чан, – выдохнул он в исступлении. – Нии-чан…
Это было так больно, но в то же время так прекрасно – звать его братом, от этого Тетсу заводился еще сильнее, подавался назад, навстречу пальцам Хаято, проникавшим все глубже.
– Еще… еще… Пожалуйста! – умолял он, извиваясь всем телом. Левой рукой Хаято ласкал его живот, спускался ниже, заставляя Тетсу трепетать и замирать от безграничного наслаждения.
Тетсу летел – в бесконечное черное небо, усеянное мириадами звезд. В комнате больше не было потолка. Сама комната исчезла, а вокруг был космос, холодный и вечный. И они, в своем вакууме, такие грешные, но слишком безумные, чтобы одуматься и остановиться.
Покрывая тело мальчика поцелуями, Хаято спускался от шеи к груди, лаская языком каждый сосок. Пирсинг прохладно скользил по влажной коже. Закинув руки за голову, он судорожно вцепился в подушку, не сдерживая стонов и криков. Язык Хаято, его горячие губы творили чудеса. Прикосновения металла к оголенной чувствительной коже посылали по телу Тетсу электрические разряды… а пальцы брата то проникали на всю глубину, то полностью выходили из его тела.
– Мне кажется… я сейчас умру… – простонал мальчик. – Так… так… хорошо… не бывает…
– Не бывает? – облизнулся Хаято, отрываясь от ласк. – Спорим?
Он протолкнул палец так глубоко, как только смог, и слегка повращал им внутри. Тетсу болезненно вскрикнул, но уже через секунду протяжно застонал, конвульсивно содрогаясь всем телом.
Хаято довольно облизнулся, глядя на обезумевшее лицо братишки.
– О-нии-чан, – шептал Тетсу, задыхаясь. – Пожалуйста…
Парень склонился над братом.
– Не бойся, мы еще не закончили, – сказал он, нежно целуя мальчика в висок. – Тебе просто нужна небольшая передышка…
Когда Тетсу пришел в себя и понял, что самая главная часть сегодняшней «инициации» еще впереди, его снова охватил страх. Но мальчик не мог позволить себе отступить, особенно сейчас, когда уже получил свою дозу сумасшедшего удовольствия. Хаято, чтобы дать братишке немного отдохнуть, ненавязчиво целовал его шею, грудь, плечи, гладил его тело кончиками пальцев. Тетсу в раздумье кусал губы.
– Хочу быть твоим, – мальчик обвил руками шею старшего брата. – Во всех смыслах.
Безумство продолжалось. И было гораздо больнее, чем Тетсу предполагал, но и во много раз приятнее. Когда Хаято входил, мальчик стискивал зубы от ужасной боли, но стоило ему осознать, что брат сейчас внутри него, как о боли можно было забыть: мысль о том, что теперь они действительно нарушили табу, будоражила мозг Тетсу, и заставляла кровь вскипать
Инцест. Грех. Желание. Порок.
Слившись в страстном поцелуе, братья понимали, как низко падают. Но падение и было для Тетсу полетом. Ничто не могло сравниться с этой свободой, с замиранием сердца, со всплеском адреналина в крови. Ничто на свете уже не могло быть притягательнее и желанней.
Хаято двигался, заполняя его, а со щек Тетсу срывались капельки слез. Он плакал не от боли, нет, но от безрассудного, пьянящего счастья. Мальчик жалел лишь о том, что невозможно быть еще ближе. Он прислушивался к низким стонам Хаято, звучавшим как музыка. И в ушах вдруг заиграли обрывки песни брата.
Your bliss so tempting
Слышать, как Хаято тихо шепчет его имя вперемешку со сладкими стонами, было почти невыносимо. Сердце бешено стучало в груди Тетсу, мальчик думал, что оно сейчас взорвется, но уже ничего не боялся. Сегодня можно было умереть.
I've got to take it
My sweetest part of sin
Они были грешны, без сомнения, но не становилась ли от этого их любовь еще слаще? Тетсу нравилось звать Хаято «нии-чан», как бы дразня вселенную, дерзко бросая вызов тем высшим силам, которые сделали их братьями.
My way to heal it
Is just to feel it
Невозможно было остановиться, избавиться от желания, кроме как выплеснув его наружу, позволив пролиться и потопить обоих в обжигающих волнах преступного удовольствия.
But it's so toxic
It's breaking from within
Не сопротивляясь рвущимся наружу инстинктам, поддаться, плыть по течению. Тетсу позволил потоку захватить себя, увлечь в водоворот, закрутить…
The only way's to take you
Тетсу принадлежал брату. Каждый волос, каждая ресничка, каждая капелька пота – все теперь было собственностью Хаято. Если бы сейчас он приказал Тетсу умереть, мальчик беспрекословно прекратил бы свое существование. Без брата у него больше не было жизни…
Хаято сделал последнее движение и замер, глубоко внутри брата, а тот физически ощущал его дрожь…
* * *
Прошло больше получаса, а братья и, теперь уже любовники, все еще лежали, соприкасаясь лбами и соединив руки, и смотрели друг другу в глаза. В темноте они почти ничего не видели, но зрение было и не нужно: мальчики чувствовали друг друга так, словно были одним человеком.
– Было очень больно? – тихо спросил Хаято.
