Текст книги "Одиночество на земле (СИ)"

Автор книги: shaeliin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Нет.

– Ясно, – захихикал Кеорн. – Значит, у тебя еще все впереди.

– Господин Ретар, а когда мы к нему пойдем? – тут же сориентировался мальчик.

– Сейчас, – пожал плечами вампир. – Если ты не занят.

Альтвиг и Шейн покидали Нижние Земли в гробовом молчании. И если второй вел себя более-менее нормально, то первый шел, словно кукла, и спотыкался на каждом шагу. Повелителя радовало одно – храмовник отдал Шэтуалю Хайнэсойн и не стал спорить, когда инкуб сказал, что разводить огонь в Нельноте опасно. Вместе с демоном они затащили Рикартиата на девятый ярус и похоронили среди скелетов китов.

С того времени Альтвиг ни разу не заговорил. Да что там – он выглядел, как умалишенный, и не обращал внимания на вопросы седого.

Перемена произошла, когда позади осталась крепость Сиаль-Нар, и путники приблизились к Алаторе. Храмовник поймал Шейна за руку, таким образом остановив, и попросил:

– Что бы я ни сделал – никому ничего не рассказывай.

– Прости? – неприятно изумился парень. – То есть ты думаешь, что я позволю тебе…

– Послушай, Шейн. – Голос Альтвига изменился, стал более хриплым и полностью лишенным эмоций. И все же на повелителя он посмотрел с мольбой: – Я не такой сильный, как вы… я убивал людей и не колебался, не беспокоился, не терзался угрызениями совести. Разве что в Тальтаре… но нынешнее убийство, – он зажмурился, явно прилагая все возможные усилия для того, чтобы не сорваться, выдержать, быть спокойным. – Убийство Рикартиата я себе не прощу. Никогда.

Седой нахмурился.

– Это не убийство. Он сам тебя попросил. У нас не было…

– Не было выбора, я знаю, – перебил его храмовник. – Но пожалуйста… прошу тебя, Шейн, уходи. Убирайся и не вмешивайся. Я хочу… хотя бы теперь… поступить согласно своим эмоциям.

– Ты хочешь пойти и умереть? – сердито уточнил повелитель. – Между прочим, никто из Богов не поощряет самоубийство. И ты выступишь против них? Против тех, кому служил большую часть жиз…

Он осекся и с недоумением вытаращился на спутника.

Альтвиг улыбался. Безумно, растерянно, будто надеясь, что эта улыбка его спасет.

– Ты понимаешь, что говоришь? – очень тихо пробормотал он. – Я служил Богам из благодарности отцу Еннете. Да, я верил, что они могущественны и способны помочь. Но тем не менее сомневался. И был абсолютно прав. Где были эти Тринадцать добрых, светлых, всепрощающих и всепонимающих тварей, когда Рикартиат умирал? Где они были, когда у него над головой вертелся часовой механизм? А самое мерзкое, – храмовник закрыл ладонями лицо, – самое мерзкое, Шейн, в том, что этого бы не случилось, если бы я не поехал в Шатлен. Если бы я не поднялся на порог дома Илаурэн, если бы я не позволил себе остаться и убедиться, что она и Рикартиат – друзья гораздо более верные, чем вся инквизиция, вместе взятая.

Повелитель открыл было рот, но почти сразу закрыл и уставился себе под ноги.

– Если бы я не появился в их жизни… если бы я не…

– Ты не прав, – отрезал седой. – Но ладно. Дело твое.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Альтвиг. – Спасибо за все.

Шейн кивнул, похлопал его по плечу и развернулся, чтобы уйти. Но его настиг перепуганный девичий окрик:

– Погодите! Ребята!

Илаурэн застыла в черте городских ворот. Она была без куртки и без берета, и ветер беспощадно трепал каштановые кудри.

Бросив монету стражнику, девушка выбежала на тракт и крепко обняла храмовника. Тот скривился, будто от боли, и отступил.

– Не прикасайся ко мне.

– Что? – испугалась эльфийка. – Почему?

И, оглядевшись по сторонам, спросила:

– Где Рикартиат?

Повелитель отвернулся. Он догадывался, какой ответ приготовил Альтвиг на этот случай. И, к сожалению, не ошибся.

– Я его убил.

– Ты… что? – не поверила Илаурэн.

Храмовник повторил. Девушка нервно рассмеялась.

– Нет, ты не мог! Ты ведь его друг… лучший друг! Разве он… разве… Шейн, что происходит?!

– Молчи, – напомнил повелителю Альтвиг.

Седой поежился. Не из-за холода.

– Это правда, Рэн. Он действительно его убил. Но у нас…

– Молчи!

– Ой, да ну тебя к черту! – вспыхнул Шейн. – Я ненавижу идиотов, которые упиваются своей виной, как эетолитой! Ненавижу идиотов, которые лгут близким! Ненавижу идиотов, которые скрывают правду, потому что считают ее жуткой и несправедливой! Ее вообще не бывает! Не бывает, слышишь меня?! Есть только реальность, и она порой весьма сурова! Не из-за того, что кто-то кому-то неудачно попался! Что это за глупость – если бы я не поехал в Шатлен, если бы я не появился в их жизни… они тебя ждали! Ждали так долго, что… немедленно прекрати!

Он не успел осознать сути своей ярости. Просто озверел, увидев, что храмовник снова дает волю слезам, – и с размаху, изо всех сил, засадил ему по щеке. Ладонь обожгло, будто повелитель ударил пламя, а не человека, и боль в тот же миг переползла на локоть.

– Черт побери! – выругался парень. – Что за?!

– Огонь, – прошептала Илаурэн, не отрывая взгляда от Альтвига. – Огонь! Альтвиг, перестань! Он тебя уничтожит!

Храмовник пошатнулся. Его зрачки стали вертикальными, а вокруг радужек возникла кроваво-красная кайма. По всему телу, где-то – глубоко под кожей, а где-то – сжигая ее дотла, полыхало драконье пламя.

Шейн сообразил, какая угроза нависла над Алаторой, и, подхватив Илаурэн, помчался к воротам. У него за спиной прозвучал отчаянный крик, затем – хруст, а затем – едва слышный звериный вой. Так плачут лисы, низшие духи… и драконы. Стараясь не оборачиваться, повелитель нырнул за левую створку и заорал в ухо ближайшему стражнику:

– Нам нужны арбалеты!

– Что? – тупо спросил тот.

– Арбалеты, кретин! Чертовы арбалеты!

– Да! – поддержала его Илаурэн. Девушка была бледна, но решительна. – Если мы не остановим его сейчас – он разнесет столицу!

Стражник худо-бедно разобрался в ситуации и побежал прочь. Эльфийка выглянула на тракт.

Серый с черными пластинами небесный ящер лежал в грязи, закрыв рогатую голову лапами. Его хвост, покрытый десятками острых лезвий – то ли костяных, то ли образованных чешуей, – метался туда-сюда, оставляя вмятины в сырой земле и ломая те редкие деревца, что рискнули вырасти отдельно от остального леса.

– Кошмар, – оценила девушка. – Шейн, ты не мог бы все-таки объяснить мне, что случилось?

– Не сомневаюсь, что мог бы, – фыркнул повелитель и рассказал ей, как предложил Альтвигу свою помощь, как провел его по первым двенадцати ярусам, и как в Нельноте обнаружилось, что надежды у Рикартиата нет. Как они выкопали могилу на кладбище китов, под приметной серебристо-синей стелой, и вернулись в обычный мир.

У Илаурэн задрожали губы, но плакать она не стала. Только прижала руку к груди, словно умоляя сердце успокоиться, и негромко произнесла:

– Рик сразу меня предупредил, что драконья сущность Альтвига может выйти из-под контроля. Перечислил возможные причины. Смертельная рана, выплеск слишком большого количества волшебства, сильное потрясение… полагаю, мы имеем дело с последним. И если постараемся, сумеем вернуть ему тело человека.

– Зачем? – рассердился Шейн. – Проще убить, пока он не убил нас.

– Затем, что Альтвиг – мой друг, – твердо отозвалась эльфийка. – И я не могу его бросить. Он был дорог Рикартиату, и он дорог мне. В отличие от Ишета с Виктором Альтвиг не отказался спуститься в Ад, не побоялся демонов и не прогнулся под сюжет Амоильрэ.

– Тебе известно?..

– Да, мне известно. Я прочитала письмо господина Виктора. Вряд ли это его заденет, потому что я умею держать язык за зубами. Осторожно!

Она расправила пальцы, и над повелителем полыхнул магический щит. Его поверхность приняла на себя шквал деревянных обломков и камней, мгновение назад бывших сторожевой вышкой на городской стене. Среди них промелькнула огромная когтистая лапа, промелькнула и вцепилась в собственно стену. Та затрещала, застонала, зарокотала… и откуда-то с площади прилетел черный арбалетный болт. Он воткнулся в цель и выпустил пять железных отростков, вспарывая крепкую плоть.

Дракон заревел и исчез внизу, скрытый каменной преградой. Илаурэн, по-прежнему питая магией щит, вышла из-под арки ворот и нос к носу столкнулась с оруженосцем Его Величества – господином Инагом.

– А-а-а, это вы, – протянул он. – Здесь не место для хрупких девушек, этрайле Айнэро.

– Я – маг-стихийник! – возмутилась эльфийка. – И к тому же Альтвиг – мой друг! Его нельзя убивать!

Инаг склонил голову.

– Сожалею, этрайле, но он не понимает, что делает.

– Пусть так, – не стала спорить Илаурэн. – Но ему можно вернуть человеческий разум. Да и сами по себе драконы – мудрые существа. Я уверена, он меня узнает.

Оруженосец покосился на своих спутников:

– Заберите ее.

– Прошу прощения? Господин Инаг, вы сошли с ума? Мы можем… – эльфийка беспомощно оглянулась, ища поддержки, но Шейн промолчал. – Я могу…

– Нет, не можете, – мягко сказал пожилой седовласый воин, стиснув ее запястье и дернув на себя. – Мы справимся сами. Отправляйтесь домой.

– Что я там забыла?!

– Проведи ее, – приказал Инаг. – И проследи, чтобы она не выходила.

Илаурэн еще что-то кричала, но оруженосец ее не слушал. Вместе с отрядом арбалетчиков он вышел за черту городских ворот. Наткнулся на мутный, безо всяких признаков разума, драконий взгляд – пронзительно-синий и теплый, не подходящий к такой свирепой морде, – и выстрелил. Тренькнула тетива, но ящер сломал тяжелый болт прежде, чем тот приблизился на опасное расстояние. Заревел – так, что все вокруг содрогнулось, – и покрылся рыжим огнем, призванным защитить хозяина.

Шейна, в отличие от Илаурэн, никто не трогал, и он последовал за господином Инагом. И теперь, глядя на дракона, не мог поверить, что на самом деле перед ним – Альтвиг. Храмовник, готовый принести себя в жертву ради искупления вины. Впрочем, резкий перепад сил и непроизвольное перевоплощение порой шутят с людьми и хуже.

Когда по приказу Инага начали стрелять и другие воины, дракон развернулся – раненая лапа волочилась по земле, – и двинулся в сторону леса. Он не мог – или не хотел – бежать, и отряд арбалетчиков с легкостью его преследовал. В ход пошли метательные дротики и серебряные ножи, но железо плавилось, а древка сгорали, не в силах пройти сквозь жар и ярость крылатого существа.

И Шейну подумалось, что Альтвиг должен взлететь. Покинуть Алатору путями неба. Но ящер прижимал крылья к телу – вероятно, боялся ими пользоваться, – и отступал на своих четырех, вернее, трех. Пока на стене, закутанный в теплый плащ с меховым воротником, не появился беловолосый эльф.

У него тоже был арбалет, но маленький и какой-то несерьезный по сравнению с оружием воинов. Впрочем, остроухий и не спешил пускать его в ход. Он неспешно устроил болт в ложе, с помощью металлических рычажков натянул тетиву и свистнул, будто подзывая к себе собак.

Альтвиг застыл. Повернул голову, увенчанную рогами, и посмотрел на эльфа с почти человеческой тоской.

Беловолосый что-то сказал. Стоя под стеной, Шейн не имел возможности расслышать. Дракон подошел к эльфу, погасив защитное пламя, и уже начал склоняться для обратного перевоплощения, когда господин Инаг решил, что вот он – подходящий момент. Свора арбалетных болтов поднялась в воздух… и наткнулась на магический щит – столь мощный, что острия вспыхнули и обратились пеплом при столкновении с ним.

Но возможность решить проблему миром была уже утеряна.

Ящер зарычал и бросился на людей, в порыве безумия топча и разрывая их на части. Остроухий спрыгнул с укрепления, но вместо того, чтобы разбиться, уцелел и вытащил из-под драконьих лап Шейна и господина Инага. Первого отшвырнул, словно мешок с мусором, а второму заехал кулаком по красивому лицу. И еще раз. И еще.

– Чем… ты… думал… кретин?! – ругался он.

– Моя обязанность… – оруженосец тяжело опустился в грязь. Из носа у него веселыми ручейками бежала кровь. – Основная моя обязанность заключается в защите Алаторы. И если одна отобранная жизнь спасет тысячи и тысячи прочих, я не стану колебаться.

– Колебаться! – разъяренный эльф, кажется, был готов стереть господина Инага в порошок. – Вот вернешься домой, и мы выясним, когда ты должен колебаться, а когда – нет! Черт побери!

Последняя его фраза была обращена к Альтвигу. Магия уберегла остроухого от удара когтей и языков пламени, но от гнева его уже ничего не могло сберечь. В бирюзовых глазах загорелось неистовое желание уничтожить все вокруг на многие мили. Протянутая вправо рука бледно засветилась, и в ней возникла алебарда на белом, точно снег, древке.

– Самое уязвимая точка драконьего тела – шея, – хрипло посоветовал господин Инаг.

– В отличие от твоего, – огрызнулся эльф. – У тебя этих уязвимых точек хватает. И на досуге я подробно их изучу.

Оруженосец побледнел. Шейн растерянно подумал, что на его месте и с его должностью пасовать перед незнакомцем – это огромная глупость.

– Мальчик, – обратился к нему остроухий. – Ты ведь повелитель, да? Повелитель северного ветра?

– Откуда вы… – начал было седой, но эльф его перебил.

– Отвлеки его, ладно? Используй какую-нибудь уловку, способную внести хаос… еще больше хаоса, чем есть, я имею в виду. Договорились?

– Да. – Шейн помотал головой, надеясь вытрясти из нее мысли об Илаурэн и ее грядущей реакции. – Одну минуту.

Пробудить колдовство Амоильрэ было трудно. Всегда, а не только в подобной обстановке. Повелителю пришлось приложить все возможные усилия, чтобы из крохотного, жалкого и серого комка пепла возник огненный феникс – возник и стал стремительно раздуваться. Спустя миг он уже не проигрывал дракону в размерах, и обе твари сцепились между собой в странном, почти смешном поединке. Птица кружила в воздухе, будто уговаривая ящера встать на крыло, а тот бесился и бил хвостом по всему, до чего дотягивался. Количество вмятин и дыр в городской стене стремительно возрастало.

Шейн всего лишь на секунду упустил остроухого из виду – а когда снова посмотрел в его сторону, обнаружил, что рядом никого нет. Полы эльфийского плаща взметнулись где-то над задней лапой дракона, а затем изящная фигура незнакомца пропала из виду, скрылась в чаще острых шипов и выступов костяного гребня. Затем появилась – между рогов крылатого ящера, – подняла над собой оружие и нанесла такой сокрушительный, такой безумный удар, что от него содрогнулась каждая ветка в пристоличном лесу.

Лишенные разума глаза Альтвига заволокло непрозрачной пленкой. Он зашатался, будто пьяный, и медленно лег. Именно лег, не упал – и смирно терпел, пока остроухий спустится и устроит ему разнос.

И незнакомец не подвел.

Он неуважительно потоптался по драконьей морде, использовал клыки вместо приставной лестницы и начал расхаживать туда-сюда, громко объясняя ящеру, в чем тот ошибся и что его за это ждет.

– Тебя повесят, мерзкая идиотина! По-ве-сят! После того, как мы уговорили Амо оставить тебя в живых, после того, как наконец-то сдохла чертова инквизиция, после того, что пережил Рикартиат, ожидая твоего возвращения! Ты вообще о ком-нибудь думал? Кроме себя, естественно? Я понимаю, что ты пережил невосполнимую утрату и тебе сложно прийти в себя, но разве это давало тебе право на убийство воинов? Да не просто воинов, а воинов из личной гвардии А… то есть Его Величества! Ну?! Я не вижу раскаяния!

– Господин Тиль, – негромко произнес Инаг, – беседовать с драконом бесполезно. Он не осознает, чего вы от него хотите.

– Цыц, господин идиотские действия! Если бы ты не влез со своими арбалетчиками, я разобрался бы быстрее и без потерь!

– Но потери были. Попрошу заметить, что обломками камня и дерева убило троих стражников из шестой смены.

Остроухий отвесил ему затрещину:

– Цыц, я сказал!

– Ведете себя, как маленький, – не смутился оруженосец.

– Э-э-э… я прошу прощения, – вмешался Шейн, – но… э-э-э… кто вы?

– Тиль, – отмахнулся беловолосый. – Ты же слышал. Меня зовут Тиль. О, неужели!

Драконье тело спряталось за клубами дыма, укуталось в них, словно в одеяло. И когда этот полог развеялся, все увидели Альтвига – Альвига-человека, в обгоревшей одежде и с опаленными волосами. Он не шевелился и не проявлял никаких признаков жизни, но Инага это не беспокоило.

– Я его забираю, – заявил он. – На суд. Очнется, и мы, вероятно, выслушаем, что к чему.

Оруженосец боялся, что Тиль возмутится или возразит, но он только пожал плечами:

– Делайте, что угодно.

– Благодарю вас. – Инаг низко поклонился. Кровь из разбитого носа все еще капала. – А вам, господин Эль-Тэ Ниалет, придется пойти со мной и рассказать, где вы были вместе с этим неуравновешенным парнем. Разумеется, мне любопытна и версия госпожи Илаурэн, поэтому по дороге мы ее прихватим.

Шейн ничуть не обрадовался, но решил не спорить.

– Меня давно так не били, – говорил оруженосец тремя часами позже. – Унизительно и мощно. Я и представить себе не мог, что отвыкну от домашних побоев.

– Эти побои – не домашние, – вяло отозвался Алетариэль. Его Величество сидел в удобном дорогом кресле, разглядывая шахматные фигурки. Клетчатая доска стояла на столе, и с обеих сторон от нее расположилось немало “съеденных” пешек. – Мой отец никогда не отличался особой добротой. Если он пожелает кому-то врезать – он врежет, а потом уже будет размышлять, правильно поступил или нет. Я считаю, что данная черта его характера выглядит весьма привлекательно.

– Да ну? – не поверил Инаг, напряженно изучая расклад. Выходило, что через пару-тройку ходов Его Величество выиграет, а гениальных идей по спасению ситуации на ум как-то не приходило.

– Да, – подтвердил остроухий. Черная корона была снята с черных волос и оставлена в тронном зале. – Она доказывает, что Тиль еще не потерял остатки эмоций. Ему нравится убивать, нравится разрушать, но и спасать тоже нравится. Он противоречив – и поэтому притягателен. Если бы отец хоть немного интересовался любовью… или, на худой конец, мимолетными отношениями… то нашел бы себе сотни поклонниц.

– Вряд ли, – рассмеялся оруженосец. – Он не удержался бы от соблазна вонзить нож в красивое девичье горлышко. Я до сих пор в неведении, почему вы зовете господина Тиля своим отцом.

– Видишь ли… – Алетариэль дождался хода противника и передвинул офицера на четыре клетки вперед, внеся смуту в планы Инага. – Нас с ним объединяет не кровь, а магия. Благодаря его отчаянию и тому резонансу, что сделался изначальным для мира мертвецов, я получил свои способности. Пусть даже родился не сразу, а через долгие-долгие года.

Инаг помрачнел.

– Разве за такие способности стоит благодарить? Они приносят вам только боль.

– Отнюдь. – Алетариэль улыбнулся. – Они мне нравятся. Без них я бы ничего не добился – в том числе и права на престол белобрежья. Я ведь не родич здешней королевской линии крови, пусть об этом и не трезвонил ни один сплетник.

– Здешняя королевская линия давно вымерла, – поморщился оруженосец. – И если бы не вы, Белые Берега пришли бы в запустение точно так же, как Дикие Земли далеко на юге.

Его Величество пожал плечами. Историю Диких Земель он знал, но относился к ней с огромным пренебрежением. Непутевых правителей было много, но чтобы настолько непутевых…

– Милорд. – Инаг взялся за чашку чая, грея пальцы о теплые глиняные бока. – Как вы должны были заметить, я пришел сюда не ради игр, а ради уточнения приказа. Вы обещали вынести приговор господину Альтвигу Нэльтеклету, бывшему инквизитору, который недолго, но праведно служил в шатленском храме Альвадора.

– Было бы что выносить. – Алетариэль сдвинул брови. – Пускай парня завтра повесят.

– Но, Ваше Величество, у нас есть некоторые аргументы в оправдание…

– А мне на них наплевать. Этот парень хочет, чтобы его повесили. Я таких на дух не переношу. Пускай вешают, может, на плахе до господина Нэльтеклета дойдет, какой он придурок.

Инаг посмотрел на короля с укоризной:

– Вы обязаны явить справедливый, беспристрастный суд.

– Хорошо, ладно, – сдался Его Величество. – Давай сюда свиток.

Оруженосец протянул свернутый пергамент, обвязанный синей лентой. Алетариэль его развернул, прочитал собранные сведения и подхватил со стола перо. Немного косым, но по-своему приятным почерком вывел:

«Я, король белобрежья, известный как Алетариэль Найле Удесте Картэнаэдсса, выношу следующий приговор:

за разрушения, нанесенные городской стене;

за убийства воинов из моей личной гвардии;

за гибель стражников из шестой смены;

и за неудобства, причиненные гостям столицы,

повесить на центральной площади господина Альтвига Нэльтеклета, в назидание другим дуракам, считающим, будто на Алатору, любимый город множества людей, можно обрушивать свою злость».

Он поставил коротенькую подпись – без завитков, но с изогнутыми линиями, порядок которых, вроде бы не сложный, ни у кого повторить не получалось, – и принял из рук оруженосца печать. Небрежно ткнул ею в угол свитка, подул на него и запечатал.

– Отнеси палачу.

Инаг встал и деловито кивнул, хотя в глазах у него читалось неодобрение.

– Как прикажете, Ваше Величество.

========== Глава 20. Менестрель ==========

Амоильрэ крался по коридору, держа под мышкой черенок лопаты. Он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел одного из трех знаменитых военачальников с подобной вещью в руках. Минуя арку входа, демон цыкнул на защитников-волкодлаков и вышел на скалистую пустошь, после чего исчез в пелене чернильного мрака.

Девятый ярус – кладбище китов – всегда славился своей таинственностью и красотой. Первое казалось Амоильрэ странным. Он находил китов обычными тварями, чье мясо достойно быть пищей разве что последних низших, а второе забавляло. Да, красота здесь имелась. Но именно та особенная, тихая и мрачная красота, что часто становится спутником местечек, где кто-нибудь похоронен. И неважно – люди, демоны… или нет.

В узкой тени приметной серебристо-синей стелы военачальника ждали трое. Шэтуаль обмотал вокруг шеи тяжелый шерстяной шарф и недовольно посматривал на Эстеля и Эстеларго – взволнованных, полных радостного предвкушения. Инкубы по очереди обменялись рукопожатием с Амоильрэ, и граф указал себе под ноги:

– Вот здесь.

– Я все еще не понимаю, ваша светлость, – поморщился военачальник, – почему вы просто не убедили мальчика, что труп следует оставить в городе серафимов. Он бы поверил. В таком состоянии во что угодно поверишь. Я надеюсь, он был достаточно потрясен?

– Достаточно, – безо всякого одобрения кивнул Шэтуаль. И, не сдержавшись, буркнул: – Даже я над своими пленниками не издеваюсь так, как ты поиздевался над этими несчастными мальчиками.

– Живи – и ни в чем себе не отказывай, – осклабился Амоильрэ. – Не вам меня учить, господин Шэтуаль. Отойдите, я намерен выкопать тело.

– Зачем оно тебе?

– Ну, – военачальник принялся орудовать лопатой. – Давайте подумаем. Рикартиат умер, так? Вы лично стали свидетелем выстрела.

– Так. И что дальше?

– Из этого следует, что сущность духа Безмирья в нем сгорела. Сгорела окончательно, без надежды на возрождение. Хранители довольно слабы и, в отличие от душ драконов, не способны совладать со смертью. Однако в теле нашего подопечного содержался не только дух. В нем спрятан кусочек магии Лассэультэ, и его, если постараться, можно раздуть в полноценного демона. Я собирался сделать из него приспешника, но господин Ретар… – Амоильрэ закатил глаза, показывая, какого он о господине Ретаре мнения, – …господин Ретар заявил, что после всего произошедшего я обязан компенсировать ему убытки. Якобы по вине моего сюжета погибли Райстли, Гитак и еще очень много людей, включая воинов из элитной гвардии белобрежья, и теперь я обязан отдать ему хотя бы то, что еще сохранилось в трупе Рикартиата.

Шэтуаль опешил:

– Я считал, что Ретар более щепетилен.

– Он сам – да. Но его дружок, Тиль, не отличается подобным достоинством. Он обожает мертвецов, и наш ему якобы понадобился, как редкий экземпляр в коллекцию. Я подумал – это справедливо.

– И поэтому выкапываешь тело лично.

Амоильрэ вытер пот со лба:

– Я надеялся, что вы закопали его неглубоко.

– Ха-ха, – с иронией ответил инкуб. – Ты ошибаешься, мы старались.

– Сволочи. Эстель, смени меня.

Старший близнец покладисто взялся за раскопки, а младший заулыбался, радуясь, что на эту роль выбрали не его.

Спустя полчаса раздался неприятный хруст, и Эстель виновато дернулся.

– Кажется, я его проткнул, господин Амоильрэ.

– Ничего страшного, – небрежно произнес тот. – Трупы боли не чувствуют. Вытаскивай.

Инкуб, с трудом подавив приступ отвращения, наклонился и начал сгребать комья земли с тела Рикартиата. Затем поднял его, будто тряпичную куклу, и опустил перед военачальником.

Амоильрэ присвистнул.

Серафимы, конечно, славно поработали, но их старания казались насмешкой по сравнению со следами выстрела. Серебряный заряд Хайнэсойна разворотил красивое лицо менестреля, оставив нетронутыми линии бровей и рта. Нос, глаза и щеки снесло почти полностью, и из рваной дыры проглядывали кости черепа. Но тем не менее на дармовую плоть не покусился ни один червь.

– Чудесно, – скептически заметил военачальник. – Прекрасно.

– Что тебя не устраивает? – удивился Шэтуаль.

Демон поднял преисполненный страдания взгляд к небу.

– Даже не знаю. Вообще-то ты и сам мог обратить внимание на то, что Рикартиат был довольно милым мальчиком. А вы испортили мой самый славный, самый трогательный и самый печальный замысел. Не стыдно?

– Нет, – честно признался граф. – Я бы на твоем месте радовался, что Альтвиг вообще попал. Его так трясло…

– Трясло, не трясло, а физиономию друга портить подло, – настаивал Амоильрэ. – Мог бы выстрелить в сердце.

– Если ты такой умный, то почему не пришел и не разобрался сам?

Военачальник вздохнул.

– Потому что рассчитывал на вас, идиотов. Но ладно. Эстель, Эстеларго, подберите нашего доброго приятеля и отмойте от крови и грязи.

Близнецы со скорбью переглянулись, но спорить не стали. Шэтуаль весело шепнул:

– А ты сегодня в ударе.

– Настроение хорошее, – пожал плечами демон.

– Очень странно. Я думал, что ты их любил.

– Между любовью и убийством очень тонкая грань, – пояснил Амоильрэ. – Особенно для скотины вроде меня. Прогуляемся?

– Если честно, у меня абсолютно нет желания, – отказался Шэтуаль.

– И все же я настаиваю.

– Кто ты такой, Амо, чтобы настаивать в моем присутствии? – рассмеялся инкуб. – Твоя кровь вовсе не благородна. Я склонен считать, что Его Высочество позволяет тебе слишком много. Будь я им, и ты ходил бы по Нот-Этэ на цыпочках, на всякий случай извиняясь ежеминутно.

– Что-то не похоже, что ты так сильно дрессируешь своих слуг, – усомнился военачальник. – На цыпочках они не ходят и в просьбах простить не рассыпаются.

– Потому что они и без этого знают меру. А ты зарвался, малыш.

– Господин Шэтуаль, – Амоильрэ вновь перешел на официальный тон, и в его голосе прозвучали первые холодные нотки. – Вы старше меня от силы на пару тысячелетий. И то, что я был ангелом, не является хоть каким-нибудь оправданием для вашего мерзкого отношения.

– Мерзкого отношения? – переспросил граф. – А ты забавный. Ничего такого я не испытываю. Мне просто нравится наблюдать, как ты закипаешь. Следует полагать, что новая твоя идея очень зависит от моей благосклонности, и я могу развалить ее одним движением пальцев. Щелк…

– Не спешите с выводами, – рассеянно бросил военачальник. – Вообще-то у меня имелось взаимовыгодное предложение. Вы давно интересовались трупами волкодлаков, чтобы скрестить их с болотной нежитью, но господин Атанаульрэ постоянно твердил, что не даст вам даже лапы. А вот я – дам. Если вы согласитесь выполнить одно легкое поручение. Уверяю, что оно вас нисколько не затруднит.

– Вот как? – хмыкнул Шэтуаль. И, вступая в игру, добавил: – Мне любопытно. Продолжай.

– Сегодня в Алаторе… вы там уже бывали, дорогу найдете… собираются повесить Альтвига.

– И в чем проблема? Ты ведь этого и добивался.

– Я сглупил, – признал Амоильрэ. – Альтвиг – не демон. И, если поразмыслить, даже не дракон. Драконья жестокость чужда ему ровно настолько же, насколько мне чуждо милосердие. Ретар с Тилем пытались выторговать у меня жизнь второго скитальца, но, по-моему, им хватит и трупа Рикартиата. Но все же есть некая ошибка, и ее во время казни надо исправить.

Шэтуаль молчал, предоставив собеседнику возможность закончить.

– Альтвиг – человек, – с грустью заключил демон. – Человек гораздо больше, чем дух или кто-либо еще. И он испугается. Людям это свойственно, они пугаются смерти постоянно. Становятся призраками, привидениями, отголосками в родном мире. А мне нужно, чтобы Альтвиг умер. В последний момент его могут оправдать, стараниями Илаурэн или того странного господина-повелителя… и, пока этого не случилось, ты обязан уничтожить парня с помощью револьверов.

– Я обязан? – с недоверием осведомился граф. И отчеканил: – Я ничего тебе не обязан, Амоильрэ. Извини, но мне действительно пора уходить.

– Подожди, Шэт! – военачальник схватил инкуба за руку, заставил остановиться. – Ты не можешь бросить меня сейчас! Я всего лишь…

– Атанаульрэ прав, – резче, чем собирался, произнес граф. – Твой сюжет – отвратительная штука. Ты никому не предоставил и шанса. Сделал все сам, без оглядки на чужие беды и мнения. Ты злился из-за вмешательства Ретара Нароверта, злился, когда он давал волю своим идеям, и в итоге разорвал все, что было частицами настоящего Амоильрэ. Верного, чуткого, справедливого песнопевца. Ты испортился и сломался, словно сгнивший изнутри овощ. Отправляйся в Алатору, я не против. Снеси Альтвигу башку выстрелом из аркебузы, ворвись на площадь и убей всех, кого там найдешь… в общем, у тебя в руках полная свобода действий. Но ко мне не приближайся и ни о чем не проси. Я сообщу защитникам Энэтэрье о своем решении.

Военачальник дернулся, будто от удара, и осознал, что сжимает в ладони пустоту. Граф инкубов, Шэтуаль вайрэ Элот, растворился между ярусами Нижних Земель.

Амоильрэ сжал кулаки. Во всей речи его светлости так и сквозило пренебрежение. Идиотизм, потому что поначалу он был заинтригован историей песнопевца. Проявил снисхождение и старался помогать. А теперь сдулся. Посчитал концовку некрасивой, видите ли.

Военачальник ощутил приступ гнева и желания втоптать в пол чертового графа. Но почти сразу опомнился. Нет, у него не хватит энергии для битвы с кем-то из древних. К тому же Его Высочество придет на помощь Шэтуалю, а не Амоильрэ, и окончательно разуверится в своем решении принять песнопевца в крепость.

Он немного постоял, успокаиваясь, а затем создал портал. Вышел на границе Сиаль-Нара, сторожевой твердыни, и наткнулся на недовольных близнецов. Тело Рикартиата удерживал Эстель, и его вряд ли радовало такое соседство.

– Спасибо, ребята, – поблагодарил демон. – Дальше я сам. Можете отправляться домой.

– Ура, – одновременно решили инкубы, вручили скитальца хозяину и убрались, пока он не передумал.