Текст книги "Одиночество на земле (СИ)"

Автор книги: shaeliin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– Демон, – сообразил Альтвиг, побледнев еще сильнее. – Полагаю, он нас достанет. Такая настойчивость… такая изобретательность… вряд ли нам известна хотя бы половина оборотов сюжета.

– Тебе… тебе известно о сюжете? – изумился повелитель.

– Да, – подтвердил храмовник. – Я в курсе о том, что нас ждет. Но эта книга… – он закрыл ее, удерживая на нужной странице палец, и вполне ожидаемо прочел: «Одиночество на земле». – До того, как ты ее принес, мне не было так страшно. В том экземпляре, что я получил от Алетариэля, было выписано наше прошлое. А в этом… все расписано наперед.

Шейн принялся мерить шагами кухню.

– Но теперь у нас, считай, есть на руках руководство, – пробормотал он, – каких шагов следует избегать. А если станет совсем плохо, можно пойти наперекор всем истинам книги.

– Ага. – Альтвиг снова деловито ее листал. – Тут сказано, что я так и не решился попросить Рикартиата научить меня играть на гитаре.

– Я не думаю, что это важный ход, – растерялся повелитель.

–А я думаю иначе.

Парень поднялся, скупо поблагодарил и отправился к менестрелю.

Рикартиату, с оглядкой на его привычки и вкусы, отдали самую маленькую комнату особняка. Изначально Илаурэн хотела разместить его в огромной, словно храм, спальне, но Мреть уперся и начал вопить, будто ненавидит простор и желает быть замкнутым в четырех стенах. Эльфийка рассердилась и предоставила ему кладовку. Рикартиата это вполне устроило, и он перетащил туда три одеяла, подушку и, конечно, свои музыкальные инструменты.

Перед тем, как войти, храмовник постучал. Тихая песня тут же смолкла, и голос менестреля изрек:

– Открыто.

– Спасибо, – мрачно улыбнулся Альтвиг.

В кладовке висел навязчивый запах рассола. Мреть сидел на краешке одеяла, прижимая к себе цитру. В ногах у него стояла банка огурцов. Один овощ парень как раз ел, используя вместо вилки нож.

– Угощайся, – любезно предложил он.

– Ты очень добр, – отметил храмовник, вылавливая огурец по-простому, пальцами. – Позволь злоупотребить этим твоим качеством.

– Злоупотреби, – заинтригованно разрешил Рикартиат.

– Скажи, с моими… э-э… ладонями реально стать музыкантом?

Менестрель впервые посмотрел на руки друга открыто. До этого он лишь однажды покосился, ничего не выдал и будто забыл.

– Ну, правая особых проблем не доставит, – вынес вердикт он. – А вот с левой придется попотеть. Без мизинца тебе будет трудно.

– Но возможность есть? – настаивал Альтвиг.

– Да. Вот, возьми, – Мреть подхватил из угла гитару. – Ты ведь ее хотел, верно?

– Верно. А как держать-то?

– Левой рукой за гриф – большой палец позади, а безымянный, средний и указательный на ладах… ну, на струнах, – пояснил он. – А правая вот здесь. Потом…

Спустя полчаса он увлекся и начал объяснять все несколько путанно. Альтвиг переспрашивал и ответственно исполнял все, чего требовал менестрель. Без мизинца действительно было нелегко.

– Надо что-то придумать, – задумчиво сказал Рикартиат. – Может, заказать у какого-нибудь кузнеца железный? Помню, Дарштеду отрубили предплечье, так он пошел и купил себе медное… теперь носит на ремешках и не снимает даже во сне… а если обратиться к горцам, они сделают подвижное, чтобы реагировало на твои желания… хочешь?

– Можно попробовать, – согласился храмовник, вспомнив, что подобного не было в сюжете. – Но разве горцы есть в Алаторе?

– Полагаю, есть, – пожал плечами Мреть. – В конце концов, это ведь столица. Много благородных, а благородные предпочитают хорошее оружие красивому. То есть я не возражаю против эльфийской стали, – торопливо добавил он, – но с горской она ни в какое сравнение не идет. Горская словно… разумна. Кстати говоря, я недавно слышал, что жители гор изобрели големов. Если выяснится, что это правда, то меня она не поразит. От них можно чего угодно ожидать, они к любому делу подходят с такой основательностью, что…

– Я понял, что они тебе нравятся, – рассмеялся Альтвиг. И задал вопрос, интересующий не только его самого, но и всю инквизицию: – Это ведь горцы куют агшелы?

Рикартиат почесал затылок. Храмовник сообразил, что он колеблется, и буркнул:

– Я нем, как могила, ты же знаешь.

– Плохое сравнение, – тихо возмутился менестрель. – Давай лучше ты будешь нем, как рыба. В случае чего я хотя бы смогу тебя расколдовать.

– Ладно, – хмыкнул Альтвиг. – И все-таки, кто?..

– Его зовут Ноок, – перебил Мреть. – Господин Ноок. Он… э-э… когда-то был человеком, но теперь… э-э… в общем, я не в курсе, с кем он в родстве. Он немного похож на… то есть… ой, – сам на себя разозлился Рикартиат. – Господин Ноок, все. Он точно не горец, потому что все горцы смуглые, а этот кузнец бледен, как мел. Он весьма и весьма талантлив, и его секреты столь сложны и многогранны, что до сих пор те, кому удалось узнать тайну изготовления агшелов, не смогли нормально ею воспользоваться.

– Ясно, – слегка разочарованно произнес храмовник. И, чтобы отвлечься от новых знаний – отнюдь не таких загадочных, как он себе представлял, полюбопытствовал: – А где твой магический кинжал?

– Нож, – поправил менестрель. – Агшел – это нож.

Он сунул ладонь за воротник и вытащил длинный, узкий и очень тонкий черный клинок. Рукоять была обмотана синей лентой для волос.

– Ее носил Райстли, – сообщил Рикартиат.

– И она напоминает тебе о нем?

– Она напоминает мне, что чем быстрее мы избавимся от инквизиции, тем свободнее в этом мире станет дышать.

Он протянул агшел Альтвигу. Тот осторожно взял.

Нож был легким, почти невесомым. Казалось, будто он сломается от любого неосторожного прикосновения.

– Неоднозначная вещь, – тихо сказал храмовник.

– Агшел соответствует магу, которому принадлежит, – улыбнулся менестрель. – Значит, я тоже неоднозначный. А еще мы оба хиленькие, заметил? Что я, что мое оружие. Нооку, наверное, было весело его ковать.

– Скорее сложно, – усомнился Альтвиг. – Поди сотвори из тоненькой железочки нечто стоящее. А баланс хороший, – добавил он. – Помню, отец Еннете говорил, будто агшел служит только тому, для кого сделан. Мы даже находили еретиков, используя их ножи. Было довольно мерзко. За проявление верности – человека клинку и клинка человеку, – мы безжалостно убивали. Я рад, что сейчас не должен больше так поступать. Что больше не нужно идти вразрез со своими желаниями. Что никакой дутый авторитет, – он сжал кулаки, – не посмеет мне приказывать. И еще я благодарен, что вы вернули мне дар.

Рикартиат тоже посерьезнел.

– А я благодарен, – криво усмехнулся он, – что Улум не погасил его полностью. Всего лишь притушил, как слишком яркое пламя. Уничтожь он твою магию – уничтожил бы и тебя.

– Куда там, у него просто нет способностей, – криво усмехнулся Альтвиг. – Чтобы полностью погасить дар, надо обладать особым умением. Не все инквизиторы чувствуют чужие «огоньки».

Настоящего мрака в Алаторе не было.

Пока на землю опускались сумерки, отряды фонарщиков зажигали повсюду зеленые фонари. Все улицы патрулировались, гордая и неподкупная – по идее – стража вооружалась тяжелыми алебардами. Каждый прохожий становился целью преисполненных сомнения взглядов.

Горожане к этому давно привыкли, а вот Киямикире было неуютно. Чаще всего он возвращался на постоялый двор поздно, спустя пять-шесть часов после наступления темноты. Патрули считали это страшным преступлением и охотно отправили бы парня в темницу, если бы не приказ: гостей столицы не трогать. Именно этих семерых гостей, на остальных начальство плевать хотело.

Никому, кроме тройки особо доверенных лиц – господина Инага, господина Клио и господина Ельви, – не было известно, что приказ исходил непосредственно от короля. Впрочем, данная деталь вряд ли смягчила бы неудовольствие Киямикиры.

Еще больше инфисту не понравился поздний посетитель. Виктор, один из трех лидеров Братства Отверженных, нагло разлегся на его кровати. Кажется, мага нисколько не смущало пребывание в чужой комнате.

– Хорошая ночь, правда? – радостно уточнил он.

Киямикира озверел за долю мгновения.

– Выметайся! – заорал он, сдернув с Виктора одеяло.

– Ну-у, – загрустил тот. – Откуда в тебе столько ярости?

– А самоуверенности – в тебе?! Я в ваше чертово Братство не вхожу, мне без разницы, что там у вас и как! Зачем ты приперся?!

– Кхм, – кашлянул демонолог. – Вообще-то я хотел выяснить, не изменилось ли поведение господина Нэльтеклета за последние… ну, предположим, две недели.

– А чего это оно должно измениться? – с подозрением уточнил инфист. – Что вы ему наговорили?

– Ничего плохого. Просто предупредил. Но, видишь ли, он очень бурно отреагировал, – пожаловался Виктор. – Прямо как ты минуту назад. И я подумал, что с моей стороны навязывать ему свое общество будет глупо.

– Ого, вы даже думать умеете? – Киямикира изогнул бровь. – Я об этом не догадывался.

– Если бы ты, Кира, догадывался хотя бы о половине моих способностей, ты бы вел себя куда сдержаннее.

– Ну разумеется! Я же не маг, да? Я должен вас бояться и уважать, причем уважать из страха – словно инквизицию. Чем вы лучше нее, с такими-то речами?

– Ну, во-первых, я все еще не тащу тебя на костер, – расхохотался демонолог. – Во-вторых, ты все еще стоишь на ногах. В третьих, все еще дышишь. Потому что, по большому счету, мне глубоко безразлично твое мнение. Спасибо за ответ на вопрос. Удачи тебе.

И он направился к выходу. Киямикира не дрогнул и с силой захлопнул дверь, а затем хлопнулся на кровать и злобно уставился в потолок.

Что понадобилось Виктору, одному из самых талантливых магов современности, здесь, в Алаторе? Что за выгоду он ищет в храмовнике-инквизиторе? Да, в Альтвиге есть много хорошего, и он единственный, кто ни разу не обвинял инфиста в трусости – по крайней мере, в лицо, – но ведь и плохого в нем не меньше! Кто сосчитает всех погибших по его милости людей? Кто забудет о тальтарском сожжении – огромной потере для мира колдовства, для людей с даром – и для тех, кто был близок им.

Киямикира мысленно решил, что завтра обязательно побеседует и с Альтвигом, и с Рикартиатом. Перевернулся на бок, накрылся одеялом – и тут же с отвращением вскочил.

Виктор оставил на постели запах гниющей плоти.

Менестрель разбудил друга довольно рано – над столицей едва успел зависнуть болезненно-зеленый рассвет. Крыши домов казались черными, окна тонули в отблесках, а собаки пугливо прятались по будкам.

– Мне все лень, – простонал Альтвиг.

– Вставай, – не сдавался Рикартиат. – Ты же хочешь попасть в горцу сегодня? Иначе придется терпеть месяц, а то и дольше.

Храмовник отмахнулся, но затем на него снизошло озарение – месяца в запасе нет. Весна уже близко.

Несмотря на осознание возможности изменить сюжет, он боялся, что менестреля спасти не выйдет.

– Хорошо, встаю.

– Отлично, – обрадовался тот. – Я жду тебя в кухне.

По коридору пробежала цепочка мягких шагов. Альтвиг с трудом поднялся – проспал он всего час – и принялся одеваться.

Лег он рано, но тяжелые мысли не давали уснуть. Храмовника беспокоил демонический сюжет – столь детальное, просчитанное и аккуратное творение, что кажется, будто спорить с ним бессмысленно. Отчаяние и тоска вынудили его прикинуть, не поддаться ли Амоильрэ и пустить все на самотек? Но потом, к счастью, в груди ёкнуло, и парень ощутил стыд. Позволить другу умереть – и не ему одному, если верить посылке Шейна, – было выше его сил. И он убедил себя, что надо бороться, надо сопротивляться, использовать любые резервы.

В кухне Альтвига ждал не только Рикартиат, но и бутерброды со свиной колбасой и чесночным соусом. Менестрель поглядывал на них гордо – значит, готовил сам. Получилось вкусно, пропавший вчера аппетит устыдился и вернулся.

Пока храмовник ел, Мреть что-то быстро писал на клочке пергамента. Перо едва ощутимо шкрябало, по столу то и дело расползались черные капли. Скосив глаза, парень умудрился прочесть следующее:

«Я не мучитель

и ты не мучитель

тоже.

Наша обитель

стоит на краю земли».

Ниже проступала череда непонятных завитков. Храмовник сощурился и сообразил, что одно слово накладывается на другое, и Рикартиат просто рассматривает по три-четыре варианта следующих строк. Зато у края листка было четко выписано:

«А нам все равно – и, шагая по тракту вместе,

мечтая о прежнем покое и тишине,

на каждом чужом повороте и перекрестье —

мы будто бы в пекле, мы будто бы на войне».

– Это новая песня? – поинтересовался Альтвиг.

– Пока нет, – виновато возразил Мреть. – Но забыть об этой дряни не получается. Она мне не нравится, а все равно лезет, – пожаловался он. – Иногда я понимаю, как чувствует себя Шейн. Бывает, иду по коридору, а потом бац, и озаряет… и это не похоже на мои собственные идеи, я – любитель разнообразия. Такое чувство, что кто-то сидит у меня на шее и постоянно шепчет про одиночество, про боль и тоску, про войны и смерть, и хоть ты плачь – его не прогонишь.

Он вздохнул и протянул храмовнику еще один клочок пергамента.

Альтвиг удивился, но не мог не воспользоваться случаем. Аккуратно расправил тонкий листок.

«…мимо заповедей и боли,

мимо вечности и огня.

Ты испуган, а я доволен —

так бери же пример с меня:

потерявшего разум, память

и доверие вместе с ней.

Ведь безумца непросто ранить,

а убить – и того трудней.

Мы идем по большой дороге,

мимо рощ и льняных полей.

Окликает нас кто-то строго:

обернувшись, мы видим змей.

Их шипенье в ветвях струится,

проходимцев-людей зовет:

мол, не хочешь ли, славный рыцарь

ты отведать запретный плод?»

– А что, – начал парень, – неплохо вышло. Если бы ты такое спел отцу Еннете, он бы скончался на месте от переизбытка еретических размышлений.

– Ха-ха, – безо всякого веселья протянул менестрель. – Поверь, я тоже к этому близок. Ты позавтракал? Иди за пальто, запас терпения у господина Шие сильно ограничен.

– Шие? – уточнил Альтвиг, вставая.

– Так его зовут. На меня напала бессонница, и я еще до рассвета обошел город. Говорил патрульным, что ищу хороших кузнецов, и выяснил, что в Алаторе все-таки есть горцы. Мне сказали, что господин Шие нелюдим, но старателен и все делает быстро. Я примерно объяснил ему, каковы из себя твои ладони, а он пообещал, что управится с работой за час. Якобы у него есть готовые образцы, он их подправит и…

– Ясно.

Храмовник сходил за пальто, накинул его и попробовал расчесаться. Результатов это не дало – волосы как стояли дыбом, так и продолжили стоять.

За порогом было не столь уж холодно, многие люди поснимали шапки. Снег окончательно растаял, обнажилась черная сырая земля. Местами из нее торчали охапки размокшей и серой, словно пепел, травы.

Небо, недавно зеленое и пустое, выкатило на горизонт пылающий шар солнца. Вокруг него собрались пушистые облака.

– Мне все ле-е-ень, – зевнул Альтвиг.

– Мне тоже, – поддержал его Рикартиат. – Я уже жалею, что не лег спать.

Кузнечная лавка горца расположилась недалеко от замка. Судя по всему, ее хозяин был знаменит, потому что внутри толклось человек десять, не меньше. Храмовник приготовился долго стоять в очереди и, чтобы отвлечься от легкого волнения, – каково оно, ходить с двумя кусками железа вместо пальцев? – принялся рассматривать товар.

На незатейливых деревянных полочках, вбитых в стены, и в стойках, расставленных по углам, красовалось оружие. Тут были и ножи, и кинжалы, и наконечники копий, и мечи – одноручные, полуторные, двуручные. Тут были и алебарды, и секиры, и бердыши, и узкие метательные звезды, и голые лезвия, и редкие кастеты, а еще, что особенно понравилось Альтвигу – настоящие горские дротики. Их острие напоминало иголку, но было длиннее и изнутри прорезалось каналом, сквозь который при попадании в цель впрыскивался яд. Навершие дротиков представляло собой сосуд, а использовать их предлагалось на свое усмотрение: хочешь, бросай, а хочешь, выбивай резким выдохом из специальной деревянной трубочки.

– Хорошая вещь, – с тоской буркнул храмовник.

– Ага, – согласился Рикартиат. – О, здравствуйте, господин Шие!

Альтвиг обернулся.

Горец был невысоким, коренастым и смуглым. Он смерил клиента взглядом спокойных и очень ярких голубых глаз, свел густые темные брови и произнес:

– Идемте, я покажу вам товар.

Послушно шагая за ним в заднюю часть лавки – нечто вроде склада с множеством ящиков, – храмовник занервничал. От менестреля это не укрылось, и он похлопал друга по плечу:

– Все в порядке, чего ты?

– Знаешь, я подумал… – парень осекся. – Подумал, что если все получится, я снова смогу рисовать.

У горца, видимо, был превосходный слух, потому что он рассмеялся:

– Конечно, сможете. Поднимите рукава.

Спустя минуту он подошел с целой горой легких деревянных шкатулок. Сел на ящик, открыл одну. Хмыкнул, закрыл, взял следующую… на четвертой остановился и показал Альтвигу искусственный мизинец из мутного серого железа.

– Такие штуки мы протезами называем, – открыл секрет он. – Вытяните руку.

Храмовник вытянул. Горец критически осмотрел шрамы, прижал к ним свое творение и принялся крепить к ладони с помощью тонких, но крепких ремешков. Парень покосился на них скептически.

– А если слетят?

– Ничего страшного, – огорошил его Шие. – Со временем протез прирастет.

– Прошу прощения?! – испугался Альтвиг.

– Не бойтесь, – попробовал успокоить его горец. – Будет совсем не больно. Болотная сталь вступает в резонанс с человеческой плотью и способна ее дополнить. Это свойство весьма полезно. Вспомните, еще год назад солдаты, потерявшие на войне ноги, были обречены. А теперь они могут купить такую вот штучку, – он затянул последний ремешок и взялся за поиски второго пальца, – и жить счастливо.

========== Глава 16. Наследник ==========

После похода к горцу Рикартиат завалился спать. Альтвиг последовал его примеру, но, в отличие от друга, не проснулся и поздним вечером – а вот менестрель распахнул глаза, вылез из-под одеяла и выглянул в коридор.

– Рэн, – тихо позвал он, – ты готова?

– Готова. – Девушка стояла, опираясь на стену у кладовой. – Собирайся. Виктор сказал, что промашки недопустимы.

– Это и без него ясно, – улыбнулся Мреть. – Сколько их?

– В Алаторе – восемь человек.

Рикартиат зашнуровал ворот куртки:

– Довольно много. Я думал, что в столице инквизицию… э-э… гоняют.

– Ты не ошибся, – бледно улыбнулась Илаурэн. – Пятеро из них представились паломниками. Якобы пришли посетить алаторские храмы и взглянуть на знаменитый некрополь. Еще двое присвоили себе имена торговцев, и только последняя парочка – муж и жена, кстати, – не сочла нужным скрывать инквизиторские значки.

– Рэн. – Менестрель заметно встревожился. – Ты помнишь, что я тебе вчера сказал?

Эльфийка закатила глаза:

– К сожалению, помню. Не убивать без крайней необходимости. Предупредить, попробовать объяснить, почему носителей дара глупо считать еретиками… но, черт возьми, мы ничего этим не добьемся. Разве что ты хочешь нажить себе кучу врагов, а потом погибнуть под валом светлых заклинаний. По-твоему, будет весело? Они даже устроят турнир, кто нанесет тебе удар первым.

– Это не смешно, Рэн, – едва слышно возразил он. – Это страшно. Не все инквизиторы плохие. Они имеют такое же право жить, как и мы. Я не отрицаю, бешеных собак вроде отца Еннете надо искоренить, – быстро добавил парень, потому что Илаурэн фыркнула. – Но…

– Я все поняла, – перебила его девушка. – Пошли.

Мреть молча подхватил тяжелый биденхандер.

На улице было зелено и очень тепло. Зелено – из-за света фонарей: отблески их огня плясали на камнях и деревьях, отражались в окнах домов и повторялись, повторялись, повторялись…

Рикартиату подумалось, что весна уже совсем близко. Он всегда любил это время года – еще не жарко, но уже и не холодно, все цветет и светлеет, а солнце и две луны подходят гораздо ближе, чем зимой. Единственное, чего стоит опасаться – это коты и неукротимый нрав Мряшки, Плошки, Вышки и Крошки. Когда прошлой весной последняя родила котят, менестрель был вынужден носить их с собой по трактирам и постоялым дворам. Госпожа Эльтари предлагала утопить, но парень искренне ужаснулся и пообещал, что восторженные слушатели разберут по котенку в память о выступлении. Три крохотных кота действительно быстро нашли своих хозяев, а вот с двумя кошечками пришлось потрудиться – никто не хотел продолжить дело Рикартиата и таскаться с корзинкой по всему форту после того, как кошки вырастут и обзаведутся потомством.

– Нам сюда. – Илаурэн указала на старенькую, но добротную корчму. – Второй ярус, третье окно справа. Вон там.

– Запросто, – оценил менестрель.

Вместо стекла между рамами была натянута промасленная ткань. Эльфийка вытащила из сумка мешочек сажи и потрепанные повязки:

– Перетяни уши, а потом обмажь лицо.

Парень выругался, но совету, разумеется, последовал. Кошачьи уши слишком примечательны, да к тому же могут напомнить инквизиторам об Альтвиге. Да и красивое лицо – тоже не самая удачная черта для того, кто желает уйти неузнанным.

Закончив с приготовлениями, Рикартиат подошел к стене и уверенно полез вверх. Биденхандер тянул назад, но менестрель так привык к его весу и всем вытекающим из него проблемам, что почти не обращал внимания. Добравшись до ставень инквизиторского окна, он уперся ногами в щель между досками, а левой рукой вцепился во внешний подоконник. Затем – пускай и с трудом, – вытащил из-за пазухи агшел, перехватил его и принялся осторожно, нежно и со знанием дела резать ткань. Она едва ощутимо потрескивала. Чтобы уловить этот шум и проснуться, надо было обладать не просто чутким сном, а дьявольски чутким.

Преграда с тихим шелестом провалилась вовнутрь. Менестрель выбрался на подоконник и шагнул в недавно темную, а теперь залитую светом зеленых фонарей комнату. В спину его толкнула Илаурэн. Парень обернулся, и она жестами объяснила, что со стороны площади приближается патруль. Совместными усилиями маги снова закрыли окно, закрепив дешевую ткань дорогими шпильками для волос.

Кровать в комнате отсутствовала. Видно, это была своего рода гостиная, а спальня постояльцев расположилась отдельно. Рикартиат посмотрел на тяжелые багровые шторы в противоположной стене, отодвинул их и увидел мирно спящую семейную пару. Женщина устроила голову на груди мужчины и доверчиво его обняла, а тот, в свою очередь, откинулся на подушки. Дышал ровно и глубоко.

– Ужас, как неловко, – пробормотал менестрель, глядя на магический дар противников. У женщины было семь огоньков, у мужчины – пять. Мреть вытянул руку, замыкая их на себе – так, чтобы инквизиторы не смогли ни атаковать магией, ни защищаться.

Мужчина это уловил и неестественно дернулся. Менестрель пригнулся, пропуская над собой метательный нож – он светлой линией пересек обе комнаты и со стуком воткнулся в шкаф.

– Впечатляет, – любезно заметил Мреть.

– Кто вы такие? – глухо спросил инквизитор. – Чего вам надо?

Илаурэн поставила ногу на край кровати и принялась перешнуровывать сапог.

– Пока что – просто обменяться сведениями, – пояснила она. – Мы, в отличие от вас, не звери. И не собираемся сжигать на кострах каждого, кто случайно перейдет нам дорогу.

Тонкие женские пальцы с ужасом вцепились в мужское плечо.

– Мы вам ничего не сделали…

– Это потому, что я удерживаю ваш дар, – пожал плечами Рикартиат. – И да будет вам известно, что лично у меня счеты с инквизицией есть. Но, как правильно сказала моя подруга – мы не звери.

Он пошевелил пальцами, чтобы расслабить поток энергии. По его мнению, одна демонстрация могла дать результат быстрее, чем тысяча слов.

Мужчина-инквизитор вздрогнул, сообразив, что происходит.

– Как вы смеете? – закричал он. – Как вы смеете?!

– Что смею? – осведомился менестрель.

– Переливать в меня свою магию!

– О, – парень улыбнулся, – я ничего не переливаю. Я всего лишь хочу, чтобы вы увидели обратную сторону так называемого ангельского волшебства. Вряд ли отец Еннете рассказывал о подобном. Я вообще сильно сомневаюсь, что он рассказывает что-нибудь помимо того, что лично ему и выгодно.

– Вы ничем не лучше! – презрительно бросил инквизитор.

– Согласен. – Рикартиат переглянулся с Илаурэн. Девушка кивнула, провела ладонью по груди и попросила:

– Взгляните, пожалуйста. Это – моя магия.

Мужчина стиснул губы и отвернулся. Женщина, напротив, подалась вперед, и в ее зеленых глазах вспыхнуло изумление.

– Это же… помилуй меня Альвадор…

– Нет, – возразила эльфийка. – Это не ангельское волшебство. Никакого ангельского волшебства на свете не существует.

– Но… – женщина запнулась и нахмурилась. На ее лице отразилась внутренняя борьба. – Я все поняла, – равнодушно заявила она. – Вы пытаетесь обмануть нас. Вы пытаетесь доказать, что ничем не отличаетесь. У вас не получится. Убирайтесь, пока я…

Она побледнела и схватилась за грудь.

– Что это?..

– Не волнуйся, – отозвался мужчина. – Эффект исчезнет, когда нас отпустят.

– Вы правы, – подтвердил Рикартиат. – Насчет эффекта и отличий. Но он не исчезнет. Просто выпустит на свободу ту часть дара, которой вы обычно пользуетесь. Выражаясь проще, та тьма, что сейчас пульсирует внутри вас – это обратная его сторона. Опять же, как правильно сказала моя подруга – не существует ангельского волшебства. Есть светлая и темная магия, и они ничего не стоят друг без друга. Примерно в той же мере, что и вы. Представьте, что кого-нибудь из вас преследовали и сожгли.

Женщина стала белой, как мел, и испуганно вытаращилась на магов.

– Мы сообщили вам все, что собирались. – Илаурэн затянула шнуровку и отступила. – Теперь нам пора. Прощайте и спасибо, что выслушали.

На лицах инквизиторской семьи проступило недоумение. Рикартиат спиной чувствовал пораженный взгляд и прикидывал, о чем сейчас могут думать эти женщина и мужчина. На их месте он бы, пожалуй, нервно посмеялся, а потом попытался бы осознать, какого черта двое врагов пришли к нему посреди ночи, чтобы мило побеседовать и уйти. А еще, наверное, злился бы за окно. Впрочем, если они не дураки, то сумеют либо расплатиться с корчмарем, либо вернуть все на место магией.

– Мы только начали, а я уже устала, – пожаловалась Илаурэн, пережидая в тени большого дома, пока по улице пройдет патруль. – Стою над ними, как полная идиотка, доказываю что-то… с утра пораньше они наверняка начнут нас искать.

– Пускай, – не растерялся менестрель. – Вряд ли у них что-то выйдет. К тому же женщина будет сомневаться. Ты видела ее зрачки в момент, когда я вывернул дар? Да она чуть с ума не сошла. Отец Еннете – кретин, раз не предупредил своих подчиненных о тонкостях магического взаимодействия.

Эльфийка в очередной раз поразилась знаниям друга.

– Послушай, кто тебя учил?

– Жизнь, – рассмеялся Рикартиат. – Там набрался того, там другого, там – третьего. Да и увлечение наукой даром не прошло.

– Я имею в виду, кто учил тебя магии?

– Магии? – переспросил он, заметно растерявшись. – Магии – никто. Я сам до всего дошел.

– Лжешь, – наобум сказала девушка. Она надеялась на ответную ярость, а может, обиду, и скупой укоризненный взгляд стал для нее разочарованием. – Невозможно научиться законам магии, исходя из собственного опыта. Я, например, не смогла бы так точно их сформулировать. У тебя явно был учитель. Альтвиг вон не скрывает таких деталей, – Илаурэн осознавала, что ступает на тонкий лед, но менестрель оставался невозмутимым. – Даже родовое имя учителя позаимствовал. Нэльтеклет… Гитак Нэльтеклет. Ты ведь знал его, правда?

– Понаслышке, – улыбнулся Мреть. – Он был приятелем Сулшерата. Дед отзывался о Гитаке с теплотой. И очень жалел о его смерти.

– Жалел он, как же, – фыркнула эльфийка. – Сулшерат, он ведь вроде нашей госпожи Виттелены. Дай ему волю, и он окружит себя мертвецами. Не женился из-за них ни разу. Хотя ему-то, похоже, все равно, – она вышла из тени и направилась дальше по улице. – Он считает каждого некроманта своим потомком, хотя учил от силы человек пять.

– Зато у него шикарные планы, – вступился за деда Рикартиат. – Он говорит, что с удовольствием возглавит факультет некромантии в одной из велисских Академий. А за Белые Берега обещалась взяться Телен… полагаю, это способ избавиться от мужа и обеспечить будущее ребенку.

Они прошли через узенький переулок, затем, крадучись – через площадь. Илаурэн то и дело хмуро оглядывалась.

– Тебе не кажется, – наконец не выдержала она, – что за нами кто-то идет?

– Кажется, – согласился менестрель. – У тебя есть идеи?

Девушка тут же воодушевилась:

– Устроим ему засаду?

– Давай.

Маги продолжали невозмутимо идти вперед, пока не попался достаточно перспективный поворот. Рикартиат запрыгнул на забор перед жилым домом, укрывшись в полумраке, а Илаурэн прижалась к стене храма Вельтарует. Из густой тени выглядывал только кончик ее заостренного уха, да и то противоположный тому, что, по идее, находилось в ногте от прохода.

Прошла минута, и оба уловили шаги. Посторонний не особо таился – вполне возможно, считал своих подопечных неопытными детьми. Достигнув поворота, он на мгновение застыл. Менестрель ждал, стиснув пальцы на рукояти агшела. Эльфийка держала тяжелый нож.

Шаги возобновились, но стали медленнее и осторожнее. Рикартиат жестами показал Илаурэн, что у них есть не больше пары секунд. Когда в отсветы далекого фонаря бросили на дорогу тень – неестественно длинную и тонкую, – он подобрался и почти сразу же прыгнул. Ощутил, что падает на чью-то спину, и приставил к горлу соглядатая клинок.

– Добрый вечер!

Тот промолчал. От копны светлых, цвета пшеницы, волос пахло дикими фиалками.

Мреть его узнал, выругался и отмахнулся от эльфийки – девушка требовала немедленно убить чужака.

– Господин Амо, – сказал он, и плечи демона вздрогнули. – Что вы здесь делаете?

– Просто гуляю, – огрызнулся военачальник. – А вы какого черта нападаете на простых прохожих?

– Просто гуляем, – вернул шпильку Рикартиат. – И испытываем подозрение к тем, кто гуляет нашими путями. Вам что-нибудь нужно?

– Мне? – демон пошевелился. – Мне нужно, чтобы ты слез.

Менестрель поднялся и, к удивлению Илаурэн, спрятал агшел обратно за пазуху. Против такого шэльрэ он ничего не даст.

– Вставайте, господин Амо. Вставайте и проясните мне пару моментов.

– Ну? – недружелюбно уточнил демон. На его подбородке начинал зеленеть синяк, а под правым веком наливалась ссадина от камня. Серо-голубой взгляд смерил поздних собеседников, и преследователь рассмеялся: – Значит, вы просто по городу пройтись вышли? С сажей на лицах?

– Это мера предосторожности, – равнодушно сообщила эльфийка. – Защищает от комаров.

– Зимой? – усомнился господин Амо.

– Уже почти весна. Комары наглые и голодные. Того и гляди – вылезут, а у меня на них острая реакция: я вся распухаю и краснею… извини.

Последнее слово было адресовано Рикартиату – он покосился на девушку с немым требованием заткнуться.

– Господин Амо, – обратился он к демону. – Или господин Амоильрэ? Как вам больше нравится?