Текст книги "Поединок (СИ)"

Автор книги: Сфинкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

– Я только хотел спросить, не заходили ли сюда две девушки: рыжая и золотоволосая, красивые...– Поттер чувствовал себя неуютно под пристальным взглядом пожилой покупательницы. Или же просто волновался, ожидая ответ.

– Да, они искали теплую мантию, темно-зеленую, но у меня таких сейчас нет,– кивнула хозяйка магазина.

– И когда они заходили?

– Около часа назад, может, чуть больше.

– Вы не знаете, куда они потом пошли?– Джеймс чувствовал, что стало немного спокойнее: они здесь были, все хорошо, скоро найдутся. Может, сейчас они зашли в кафе и разговаривают с барменом.

– Кажется, собирались в «Магическую моду»,– чуть недовольно откликнулась мадам Малкин, явно сокрушаясь о том, что отдала покупателей конкурентам.

Джеймс поблагодарил и вышел на улицу, надеясь, что Малфой их перехватил.

– Простите, молодой человек...

Он обернулся – из магазина вышла пожилая леди, что покупала мантию.

– Да?– он поморщился, подумав, что она узнала в нем Поттера. Такое часто случалось, ничего не поделаешь.

– Вы спрашивали о двух девушках, что сюда заходили...

– Да,– уже с интересом откликнулся Поттер.

– Я была до этого в магазине «Мир мантий», что в новом торговом центре для волшебников. Они там тоже были. Когда они ушли, минут через десять туда заходил приятный молодой человек. Он тоже спрашивал о них. Точнее, об одной, о рыженькой.

– Что он спрашивал?– Джеймс похолодел внутри, но старался мыслить трезво и спокойно. Нечего пока впадать в панику.

– Он сказал, что ищет свою невесту, потому что она забыла дома деньги на покупку. Ему сказали, что она была вместе с другой девушкой. Но куда пошла, в магазине не знали.

– Как выглядел тот человек?

– Ммм... Молодой, симпатичный... Черные, как смоль, волосы...

Джеймс уже не слушал – он кинулся бегом к площади, к статуе Мерлина, надеясь, что Малфой уже там, с девушками. По пути он достал палочку, и по переулку поскакал огромный, медведеподобный пес, неся безмолвный зов Скорпиусу, где бы он ни находился.

Почти сразу же из-за угла вывернул Патронус Малфоя, и Джеймс побежал еще быстрее. Он издалека увидел фигуру друга, который сидел на мокрой скамейке возле статуи Мерлина. Скорпиус был один. И в его позе – он согнулся, обхватив руками голову – был ответ на вопрос, что еще не прозвучал.

Поттер остановился возле друга, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Сердце выскакивало из груди, но это были пустяки по сравнению с тем, что он мог сейчас услышать.

– Малфой!– голос срывался.

Скорпиус поднял голову, глаза его были чужими, какими-то дикими. В руках – скомканный пергамент.

– Я опоздал,– в голосе была паника, которую Джеймс впервые слышал из уст друга.

Лили. Ксения.

Рон Уизли.

В горах ночь наступала как-то внезапно, и сразу становилось холодно, тем более осенью, но он уже привык и к морозу, и к ветру, что пронизывал до самого сердца, и к наледи на тропинке. Это все было уже обыденно и привычно.

Он опять споткнулся и в который раз помянул Мерлина и его нижнее белье. Оглянулся – городок и его огни остались далеко внизу, поэтому он смело достал палочку и зажег свет. Подниматься на холм, где они жили, в темноте было большой проблемой, если ты не маггл (у них эти странные жезлы – фонарики – на батарейках, которые собирал отец) или ты не боишься, что тебя увидят с волшебной палочкой. И сейчас, держа перед собой палочку, Рон рисковал, потому что магглы (ту-ри-сты) вполне могли тут еще бродить, сумасшедший народец. Благо, что за три с половиной года, что они держали в городке гостиницу и паб, Рон успел привыкнуть к странностям магглов и даже в чем-то понять увлеченность отца.

Рон уже видел вдали огни – это светились окна их дома. Он в который раз подумал, что они правильно сделали, поселившись вдали от всех – в силу того, что рядом были сплошные магглы (маги не находили это место в горах интересным и бывали тут редко), да и из-за их с Сарой особенности. Тут они могли более или менее спокойно переживать полнолуние. Только вот Берти скучала...

Рон вошел в дом – в гостиной было тепло от пылавшего камина, возле которого, накрывшись старым пледом, дремала Сара. Она была бледна, что особенно выделялось на фоне пламени. Глядя на нее, Рон понял, как с отъездом Берти опустел для Сары дом. Молчало пианино, сиротливо стоявшее в углу, были убраны игрушки, не летали мыльные пузыри. Зато девочка впервые за много лет была в полной безопасности (от них) и общалась с другими детьми-магами. Например, с Альбусом Поттером, с которым успела подружиться, еще не доехав до Хогвартса, о чем и написала маме.

Насмешка судьбы... Как скоро Ал и Берти поймут, что они почти родственники? Как отреагируют они?

– Ты голоден?– Сара смотрела на него больными глазами. С каждым днем они казались все более мутными.

– Нет. Я поужинал с Питером,– Рон подошел и присел возле ее ног.– Как ты? Может, врача?

– Их тут было уже три, не стоит смущать бедных магглов,– слабо улыбнулась Сара, приглаживая его рыжие волосы.– Что говорит Питер?

Питер был их управляющим, державшим в своих руках все дела в гостинице, единственным магом в этом Мерлином забытом месте, пожилым, растерявшим всю свою семью. Он знал о своих хозяевах все и относился к ним с сочувствием, обожал Берти и часто забирал ее с собой, вниз. Если бы не Питер, они бы не смогли вести дела в городе, да и не решились бы.

Именно Питер подал идею купить старую гостиницу у разорившегося маггла, и именно он на первых порах делал все, чтобы дело их процветало. Взамен Питер просил немногого: жить при гостинице, потому что идти ему было некуда, да и не к кому. Рон тогда согласился и не жалел, хотя для этого ему пришлось писать Джорджу и просить продать его, Рона, долю в магазине приколов. Джордж на это очень рассердился и прислал нужные деньги без всяких продаж.

– Говорят, что скоро выпадет снег,– Рон взял ее тонкую руку и стал греть, растирая в своих больших ладонях.– Будет наплыв лы-жни-ков, но нам с тобой нужно что-то делать, потому что ни один врач сюда не пойдет по сугробам и наледи.

– Ну и фавн с ними,– Сара прикрыла глаза.– Только деньги на ветер. Я написала Берти письмо и попросила ее не говорить никому о тебе... и о наших особенностях...

Рон кивнул – ее привычка переводить разговор со своего здоровья на другие темы давно не сбивала его с мысли.

Нужно что-то делать. И срочно, потому что Сара таяла на глазах. Но ни один целитель не хочет заниматься ею, как только понимает, что она оборотень. Все еще хорошо помнят, что за звери появились четыре года назад в Англии (об этом много писали в специальных журналах по целительству, оборотнелогии и других изданиях), и боятся. А врачи магглов лишь разводят руками, потому что они бессильны перед магическими, неизвестными им, болезнями.

– Ал все равно узнает, он слишком любопытен и проницателен,– Рон вспомнил письмо Розы, где она подробно рассказывала обо всем, что тогда, после его ухода четыре года назад, с ними произошло. Она писала ему, – все это время – даже не получая ответа. Он ответил ей всего лишь три раза, он не хотел снова крепко связывать себя с той жизнью, тоска по которой иногда захлестывала его с головой. Есть эта жизнь, и есть Сара, которую он не мог потерять, как ту, другую...

– Но ведь ты этого не хочешь...

– А что я могу сделать?– Рон встал и поднял Сару на руки, поражаясь, как она похудела. Даже когда она была пленницей в лагере оборотней, она не выглядела такой болезненной. Нужно было то-то делать, ведь она спасла их, спасла его...

Он помнил ее там, среди людей-зверей. Ей нельзя было покидать лагерь, ее постоянно держали под Империусом. Но Сара быстро научилась с ним бороться и подавлять чужой голос в себе. И однажды она прибежала к Рону, который тогда нередко появлялся среди врагов его семьи, надеясь узнать их планы.

А она, бедная пленница жестокого Тома – главного Врага, который желал ее с первого взгляда, жила в страхе, борясь с заклятием. Борясь и слушая то, о чем смело при ней говорили Том и его соратники. Она слушала, а потом шла к нему, к Рону. И она раскрывала их планы – ему. О нападении на «Нору», о похищении Гермионы... Все это узнала Сара, которая почему-то жалела его, хотя знала, что именно он сделал ее оборотнем. Она тогда говорила, что среди всех людей вокруг только у Рона человеческие глаза... И она со страхом делилась с ним, что ее тоже возьмут убивать Гарри Поттера, что ее заставят превратиться, и она безумно этого страшится... И он тогда понял, что должен, просто обязан спасти их обеих – Гермиону и Сару.

Он положил девушку на кровать и накрыл одеялом, мучительно соображая, как поступить. Как ее спасти?

– Ты поправишься,– прошептал он, вставая и собираясь покинуть ее комнату.– Я не потеряю тебя, как ее...

Он поспешно надел уже скинутую куртку, вышел из дома и пошел вниз, не замечая хлопьев снега, что ложились на темную землю. Нужно было вернуться в гостиницу – у Питера есть сова. Не время думать о себе и своем нежелании снова связаться с прошлым. Он должен вылечить Сару, спасшую Гермиону, Гарри. Спасшую его – от одиночества и боли, давшую смысл жизни. Заменившую ему семью, заменившую ему ту, навсегда потерянную.

Заменившую ему Джинни.

Ксения Верди.

Ксения не видела силуэта Лили в темноте, но чувствовала рядом. Хорошо, что они вышли из возраста, когда боятся мрака. Хотя у них и так было предостаточно поводов бояться... Кого, а главное – чего? Ксения хотела бы знать, что их ждет – неопределенность всегда страшила.

– Ты боишься?– в темноте и сырости каменной темницы голос Лили звучал неестественно пронзительно.

– Хотела бы я сказать, что нет,– горько усмехнулась Ксения, вставая. Сидеть и бездействовать было тяжело. Но что она может сделать? Им оставили лишь одно: страх...

Страх... Отец когда-то говорил ей, что многие считают ее бесстрашной. Странно, ведь всю свою жизнь (с тех пор, как умер дед) она боялась – не выполнить свое предназначение, не спасти Свет, каким бы он ни был. Она привыкла к этому чувству, хотя в первые годы часто просыпалась ночью от кошмаров, стирая пот и слезы. Потом страх стал частью ее самой, и она перестала его замечать.

Но, наверное, в словах отца все-таки была доля правды. Она действительно по-настоящему ничего не боялась. Ничего, кроме пророчества и своей роли в судьбе Света.

Не боялась, пока предназначение не исчезло из ее жизни и там не появился Джеймс. С ним она научилась многому, что упустила в прошлые годы, сосредоточившись на учебе и на том, что она должна совершить. Он же подарил ей все, о чем она никогда не смела и мечтать: прогулки под звездным небом, цветы на подушке, тосты с маслом в постель, белое платье. Он подарил ей другой мир, он открыл ей этот мир – любви и семьи. И она узнала, что если ты кого-то любишь, сильно, отдавая всю себя, то вместе с этим чувством обязательно приходит другое – страх. Она научилась бояться обыденно, как все остальные люди: если Джеймс опаздывал без причины, если болел, если играл в квиддич, забывая обо всем и рискуя собой ради снитча... Сколько раз на ее глазах он падал с метлы! И она боялась, никогда не показывая ему этого. И знала, что он боится за нее. Как все, кто любит.

Ксения прошлась по камере, грустно улыбаясь, она вспомнила прошедшую ночь, когда Джеймс не спал, потому что их малыш уже давал о себе знать. Ксения то и дело срывалась в ванную, понимая, что это вполне нормально. А ее бедный Джеймс переживал так, будто она медленно умирала. Он был готов носить ее на руках, делать ненужные в тот момент примочки и компрессы, даже вызвать Теодика, которого он не особо любил... А она его успокаивала в перерывах между приступами токсикоза.

«Джим, ну, ты же знаешь, что вы, Поттеры, вообще проблемные люди».– «В смысле?»– «Ну, все время, что я вас знаю, у вас постоянно что-то происходит. Если не очередной подвиг с армией врагов, то маленький Ал, который, пробуя новую волшебную палочку, превращает руку Хьюго в резинового питона. Или ты, возомнив себя гиппогрифом, сигаешь с метлы, словно за спиной крылья и упасть с десятка футов на землю тебе не грозит».– «Я непроблемный».– «Не дуйся, ты как все Поттеры – ходячее приключение. И судя по всему, твой ребенок от тебя решил не отставать».– «Ну, он же Поттер, как-никак».– «Вот я и говорю: успокойся и спи...».

Он боялся, и она боялась, но это было привычно, это было частью их счастливой жизни, полной неожиданностей «от Поттеров». И почти забылся тот, прежний, страх...

А теперь – новый. Опять не за себя. За него. За того, чья душа только начинала ощущаться – мимолетно, тонко, слабо. Но поскольку эта душа была внутри нее, Ксения с каждым днем чувствовала ее все яснее. Ее – сильнее, окружающих – слабже. Но она надеялась, что однажды наступит день, когда она будет чувствовать только его, ее ребенка. Это будет день, когда он будет готов появиться на свет – самый счастливый день в ее жизни. Она мечтала об этом, и сейчас страх, что этот день может не наступить, мучительно подкрадывался из сумрака неизвестности, заставляя ее рефлекторно закрывать ладонью свой еще плоский живот – там, где росла его душа. Его.

– Прости, это я виновата,– снова заговорила Лили, врываясь в маленький мир воспоминаний, что на миг отодвинул мрак и неизвестность. Ксения не стала отвечать: сейчас совершенно неважно, кто виноват. Да и виновата ли она?

Ксения улыбнулась сумраку: если Лили и виновата, то лишь в том, что она была и остается собою, Лили Поттер. Но разве мы выбираем, кем родиться? А главное – в какой семье? Отец, герой, безумно добрый человек, который пытался дать детям все то, чего не было у него, защищал и баловал. Мама, полная нежности и заботы, всегда рядом, особенно с единственной дочерью. Брат, который по-своему, но всегда оберегал и защищал. Дяди, тети, дедушка, кузины... И мир, полный ауры героизма, сказок-былей о герое, которого она называла отцом. Мечты о прекрасном принце... И принц – даже не стена, а крепость, которая сомкнулась вокруг и накрыла куполом безопасности, оберегая и пряча от жестокости и боли реального мира.

Скорпиус Малфой. Ксения всегда считала, что он притянулся к Лили именно поэтому – из-за того, что долгие годы искал что-то, чего не было в его жизни. Он хотел быть кому-то нужным и необходимым. И он нашел это в Лили. И он полюбил ее за все те качества, которых никогда не было у него и которые он на самом деле считал слабостями и изъянами. И делал все, чтобы Лили – такая, какой он ее полюбил – осталась собой, поэтому защищал ее от всего. Пусть он часто, даже при Ксении, шутил над доверчивостью и добротой Поттеров, особенно Лили, называя это «розовыми очками»... Ксения подозревала, что Малфой стремится сохранить у Лили все это, чтобы жена действительно дополняла его... Чтобы он мог учиться у нее... И был уверен, что пока он рядом, она может оставаться собой...

Но, видимо, даже Малфой невсемогущ. Крепость не выдержала, а Лили так и осталась доверчивой, ранимой, верящей в самое лучшее в людях...

– Как ты догадалась, что нельзя трогать палочку?

– Кожа дракона. Зачем нашедшему нужно было заворачивать ее в драконью кожу?– Ксения села, чувствуя легкое головокружение.

Они опять замолчали, думая каждая о своем.

– Меня постоянно используют как средство добраться до моих близких...– расстроенно произнесла Лили.

Ксения пожала плечами, а потом коснулась руки подруги:

– А почему ты решила, что тебя похитили не ради тебя самой? Может, ни твои родные, ни Малфой, ни кто-нибудь еще тут вообще ни при чем? Может, нужна именно ты?

– Зачем я Забини, если не чтобы добраться до...

– Ты думаешь, это Забини?

– А кто?

– Но почему они? Сейчас? Из-за Присциллы?

– Ты знаешь, что ее выпустили?

– Я слышала в Мунго, что ее привозили на комиссию, и целители действительно сделали вывод, что она нездорова. Ты думаешь, из-за этого они могли тебя похитить?

– Почему нет?

– Не знаю,– Ксения пожала плечами, но Лили этого, конечно же, не увидела.– Хотя кто еще...?

– Вот и я думаю: кто? Ясно одно...

– Что?

– Я сглупила, а тебе за это придется расплачиваться вместе со мной,– в голосе Лили были слезы.

– Не раскисай, все будет хорошо...

Лили ничего не ответила, и Ксения ее понимала – ни у одной из них не было в этом уверенности.

Тишину нарушил резкий хлопок трансгрессии, и девушки подпрыгнули, пытаясь определить, откуда донесся звук. Что-то стукнулось о каменный пол, еще один хлопок – и их снова окутала тишина подземелий.

– Это был эльф?– Лили встала.

– Думаю, да, раз он тут трансгрессирует,– Ксения последовала за подругой.– Судя по всему, он что-то оставил...

Вскоре на ощупь они нашли поднос (или что-то, на него похожее), где стояли две чашки с чем-то горячим и лежали два куска хлеба.

– А это что?– они трогали что-то холодное и довольно объемное, то ли кастрюлю, то ли...

– Если я не ошибаюсь, это самый настоящий ночной горшок,– со смешком проговорила Ксения.

– Черт, все удобства с доставкой... А я так надеялась, что, когда наш похититель придет, мы сможем что-то узнать...

– Ну, теперь мы хотя бы знаем, что он не собирается морить нас голодом,– произнесла Ксения,– только вот не уверена, что это безопасно есть...

– Да, задача,– Лили коснулась локтя Ксении, видимо, чтобы почувствовать рядом кого-то еще, у Ксении тоже постоянно возникала такая потребность.– Знать бы, где в следующий раз появится эльф, можно было бы схватить его и трансгрессировать...

– Лили,– Ксения напряглась, поднимаясь на ноги и всматриваясь в темноту.

– Что?

– Мы тут не одни,– целительница теперь ясно почувствовала кого-то еще. Мгновения назад этого не было.

– Откуда ты...?

– Что ж,– донесся откуда-то со стороны решетки уже хорошо знакомый голос,– оказывается, мне действительно выпала честь принимать у себя целительницу душ! Кто бы мог подумать.

– С чего вы взяли?– Лили встала рядом с Ксенией.

– Ну, проверить было несложно, так что теперь знаю точно,– было ясно, что похититель улыбается. Ксения вдруг потеряла его, словно он исчез.– Ксения Поттер, которая лечит души...

– Кто вы? Чего вы от нас хотите?– Лили сделала шаг в сторону голоса, но тут же скрипнула решетка и повернулся ключ.

– Кстати, еда не отравлена, ешьте. А впрочем – как хотите, гостей не принуждают,– насмешливый голос звучал совсем рядом.– И не советую трогать эльфов, они умеют защищаться...

– Подождите!

Им ответили два хлопка трансгрессии, на миг отдалившие тишину. Они долго молчали, не зная, что же делать.

– Ксения, у тебя есть заколка?– Лили, кажется, двинулась к решетке.

– Думаешь, все так просто?– девушка нашла в кармане брюк заколку, которой убирала волосы, когда приходила на работу.

– Я не могу просто так сидеть,– Лили нащупала в темноте руку подруги, взяла заколку, и мрак заполнился тихим металлическим скрежетом.

Ксения встала рядом, опершись о решетку. Она думала о том, что должна поесть, чтобы не повредить ребенку. Но стоит ли верить этому человеку? С другой стороны, если бы он хотел их отравить, зачем все эти сложности с порталом? Кстати, портал...

– Ой!

Ксения резко выпрямилась, потому что щелкнул замок, и решетка отошла в сторону.

– Не верю...– прошептала Лили, все еще не двигаясь.– Это глупо.

Ксения тоже застыла.

– Погоди,– Лили вернулась к подносу (благо, что они уже начали ориентироваться в темноте) и вскоре снова появилась рядом.– Проверим.

И, как поняла Ксения, девушка бросила во мрак ночной горшок.

В тот момент, когда тот должен был со звоном упасть на каменный пол, потолок вдруг засветился чем-то серым, словно дымкой, а внизу, на полу, началось какое-то странное движение.

Не было звука удара горшка о пол, словно он упал на что-то мягкое. И это мягкое было живым, издающим странное шуршание.

– Что это?– прошептала Лили, боясь пошевелиться. Ксения же осматривала светящийся потолок – неровный, словно в пещере, свод. Почему он стал светиться? Что там, на полу коридора? Какая ловушка их ждет?

– Ай!

– Что?– вздрогнула Ксения, когда Лили вцепилась в ее руку.

– Меня что-то схватило за ногу!

И тут Ксения тоже почувствовала, как упругие и твердые веревки начинают оплетать ее ступни.

– Быстрее на скамью!

Они смогли освободить ноги и через мгновение уже стояли на каменной кровати, вжавшись в холодную, неровную стену.

– Что это?– голос Лили дрожал, хотя чувствовалось, что она пытается справиться с собой и подавить панику.

– Дьявольские силки,– прошептала Ксения.– Не двигайся, они уползают от света...

Но тут над ними тоже засветился потолок, и они смогли разглядеть, что силки вовсе не уползают прочь, а наоборот – размножаются, правда, все медленнее.

Шум постепенно стихал, но девушки боялись пошевелиться.

– Кажется, они остановились,– прошептала Лили. Потолок тоже стал более тусклым.

– Для нас это большое облегчение,– с иронией заметила Ксения, чувствовавшая, как к горлу подкатывает тошнота: от испуга, от голода, от резких движений. Если сейчас упасть в обморок, то уже можно просто не очнуться в объятиях этого доброго растения, что теперь, видимо, занимало весь пол их камеры.

Девушки медленно стали сползать по стене, замирая каждый раз, когда тихое шуршание возобновлялось.

Ксения, наконец, села, поджав ноги, и застыла. А еще говорят, что безвыходных ситуаций не бывает...

Роза Уизли.

Вот не было повода для беспокойства, так Малфой его нашел!

Девушка взмахнула палочкой, убирая в раковину чашку. Она чувствовала на себе проницательный взгляд Тео, но не оборачивалась. Стерпит или спросит? Что он не попытается узнать сам, она была уверена.

Чашка выскользнула из руки и разбилась, Роза автоматически присела, чтобы собрать осколки.

– Палочка,– мягко произнес Тео у нее над ухом, склоняясь над девушкой.

Она улыбнулась ему немного растерянно.

– Твоя рука,– он взял ее ладонь в свою, и только тогда Роза увидела, что успела порезаться. А все Малфой и эта газета!

Тео уже заживлял ее руку, а она все смотрела на каплю крови, что осталась на манжете.

– Расскажешь?

Роза кивнула, с помощью палочки убирая с пола чашку и кровь.

– Ты читал газету?– она прошла за Тео в его кабинет, где он варил какое-то зелье. Помещение было наполнено странными запахами, но Роза давно к этому привыкла и даже часто получала удовольствие, находясь здесь и наблюдая за тем, как он работает.

– Да,– Тео посмотрел на нее, и Роза сразу поняла, что он знает, о чем она.

– Как думаешь, стоит беспокоиться?– она заглянула в котел, возле которого стоял Тео. Там кипела зеленоватая жидкость.– Что это?

– Мазь,– коротко ответил Тео, все еще глядя на нее.– Ты уже беспокоишься.

– В тебе проснулся целитель душ?– пошутила Роза, потянувшись, чтобы поцеловать его в чуть колючий подбородок. Он никак не отреагировал на ее слова.– Ладно, это вообще не я, это Малфой, вечный паникер.

– Мы об одном и том же Малфое думаем?– скептически спросил Тео, обнимая ее, но она почувствовала его иронию.

– Ладно, не паникер, но его подозрительность заставляет везде искать опасность. И теперь...

– У него есть причины,– Тео разжал объятия, чтобы одной рукой помешать зелье.

– Ты думаешь, они такие дураки, что сразу что-то предпримут?– Роза потянула его к креслам.– Да сейчас пусть у Малфоя насморк начнется – все сразу подумают на Забини, потому что еще помнят, как Фриц на выпускном Джима обвинял Малфоя во всех бедах своей семьи....

– Роза,– Тео чуть сжал ее руку.

– Что?– она улыбнулась, потом потянулась к нему, чтобы поцеловать. Он усмехнулся уголком губ.– Хорошо, я перестала беспокоиться.

– Я старался,– мимолетная улыбка тронула его губы.

– Ты старался?!– шутливо возмутилась девушка.– Да ты и сказал-то два слова!

– Самых нужных,– заметил он, вставая и направляясь к котлу. Она смотрела на его прямую спину и улыбалась: он мог успокоить ее, вообще ничего не говоря. Или же направляя ее мысли в нужную сторону.

Нет причин беспокоиться, она сама это только что доказала. И нечего поддаваться чрезмерно раздутой паранойе Малфоя, для этого есть Джеймс.

– Как думаешь, Присцилла Забини действительно не в себе?– Роза следила за тем, как Тео снимает с огня котел и осторожно переливает зелье в колбу.– Ну, знаю, что ты ее не осматривал, но ведь это возможно...?

– Роза.

Она опять улыбнулась.

– Да, я сегодня разговариваю сама с собой.

– Говори со мной,– попросил он, садясь рядом и прижимая ее к себе.– Ты устала.

Она кивнула и тут же начала рассказывать ему о дне в Институте Магии, где она работала ассистенткой профессора по Курсу Высших Превращений. Работала и тут же многому училась.

– А еще заходил древний старик, тоже профессор. Он сказал, что помнит мою маму и даже принимал у нее экзамен по ЖАБА... Тео, ты меня слушаешь?

Он кивнул, но глаза его были закрыты.

– О чем ты думаешь?– она смотрела на его замкнутое лицо.

– Об отце,– наконец произнес он. И Роза тут же выстроила цепочку его размышлений: Хогвартс, экзамены, Северус Снейп, его недруги... Все то, что Тео знал или хотел бы знать.

– Ал сказал, что хочет написать книгу,– Роза чертила пальчиком вены на его обожженном запястье.– Книгу о «дяде Северусе».

– Ал может,– кивнул Тео, и Роза знала, что он готов улыбнуться, потому что, навещая их, кузен много времени проводил в кабинете Тео, часами сидя на его столе и болтая о Северусе Снейпе, каким он его знал в своих удивительных снах. И Роза была уверена, что Тео уже скучает по этим разговорам и по Альбусу, который интересовался зельями и часто устраивал здесь маленький пожар, пытаясь помочь.

Они молчали, глядя на свечу, которая медленно догорала на столе.

– Идем?– Тео поднялся, потянув ее за собой. Пламя дрогнуло и почти погасло, и тут же раздался стук в окно.

– Сова?– Роза отодвинула штору и с тревогой посмотрела на птицу. Это не была сова кого-то из пациентов Тео, и это не сова Джеймса или Лили, вести от которых подсознательно ждала девушка. Но она узнала птицу, хотя видела ее всего три раза.

– Тео, свечу,– с волнением произнесла Роза, распахивая окно и забирая у совы письмо.

Как всегда небрежно, кое-как запечатанный свиток.

– Это папа,– девушка чувствовала, как сердце тревожно и одновременно радостно бьется в груди. Редкие вести от отца, его письма, она хранила среди самых дорогих ей вещей – они давали надежду, что он жив, что у него все хорошо, что, несмотря ни на что, он помнит о них. Даже пара косых строк приносила радость. И эти строки она знала наизусть, потому что часто перечитывала. Словно была ближе к отцу, ушедшему, казалось бы, так давно, но еще хранимому в самом сердце каждого из близких Розы.

Она никому не рассказывала о письмах, только Тео и Хьюго. Она старательно скрывала от мамы переписку с отцом, не желая причинять ей новой боли. Потому что мама наверняка пыталась писать ему, Роза была уверена. А еще девушка была уверена, что он так и не ответил. И то, что ей, Розе, он все-таки написал, – это была ее тайна.

Хотя к тайнам им не привыкать. У дяди Гарри тоже была тайна: иногда он, никому не говоря, ходил на могилу тети Джинни и сидел там часами. Об этом, конечно же, поведал Альбус в одно из своих посещений. Тео так и не порвал нить, которой ментально связал Ала с дядей Гарри в ту осень, в ту ночь, когда Ксения спасла Свет. Обо всем этом Роза знала от Тео. И еще она почти была уверена, что это Альбус уговорил Теодика оставить их связь с дядей Гарри. Альбус всегда умел уговаривать. И свои возможности узнавать многое о своем отце Ал старательно хранил в секрете. Получалось, что у всех в их новой семье была своя маленькая тайна...

Роза дрожащими пальцами вскрывала свиток, вспоминая все, о чем ей писал отец, не зная, что ждет ее на этот раз. Она давно не ждала заветных слов о возвращении, предложений увидеться – потому что понимала отца, который считал, что у него нет дороги назад (и в глубине души Роза была с ним согласна, особенно когда смотрела на маму и дядю Гарри), и не хотел причинять лишнюю боль – ей и себе...

«Рози, не стоит мне писать, ты только зря мучаешь себя. У меня все будет хорошо. Береги маму и будь счастлива. Целую, папа». Это был ответ на первый десяток ее писем, где она подробно писала ему обо всем, что с ними происходило, о том, как заново они строили свою жизнь, как постепенно смирялась Лили, как оживал дядя Гарри – о каждой мелочи, которой ей хотелось с ним поделиться, словно отец через ее письма все же участвовал в их жизни. Она писала их, хотя не была уверена, что совы его находят. Но все равно продолжала писать. И когда она получила от него короткое послание, то была безумно счастлива – потому что оно давало надежду.

«Я рад, что ты нашла свое счастье. У меня все хорошо, не беспокойся. Целую, папа». Эти строки она получила почти через полтора года после первого его письма, словно отклик на ее вести о том, что они с Тео стали жить вместе, что Тео открыл свою клинику, оставив Хогвартс, пока Роза учится и помогает в Институте, что они оба хотят однажды вернуться в школу, чтобы преподавать. Она делилась с ним своей жизнью, и он откликался.

Потом – почти два года тишины, но однажды сова, которая унесла отцу очередное письмо, вернулась с плетеным из ниток, цветастым браслетом, который Роза с тех пор всегда носила на руке. Ведь подарок от отца она получила в свой день рождения.

Тео зажег две свечи и замер рядом, позволяя Розе пробежать глазами желанные строки. Она растерянно на него взглянула, передавая свиток. Где-то внутри словно натянулась струна.

«Роза, мне срочно нужен целитель, который не откажется лечить оборотня...». Дальше разборчиво, что было непохоже на отца, был написан адрес – маленький город где-то в Болгарии, какая-то гостиница, где, согласно ремарке отца, не работал камин.

– Трансгрессируем,– Тео уже шел к своему столу. Роза кивнула, глядя на то, как он собирает свой чемоданчик с зельями и снадобьями.– До Дублина, там до Парижа, оттуда камином до ближайшего города... Роза.

Она кинулась в его объятия, заплакав: то ли из благодарности, что он сразу же готов лететь на помощь отцу неизвестно куда, то ли от страха, что что-то случилось и они могут не успеть.

– Он же может писать,– резонно заметил Тео, стирая слезы с ее щек.– Бери мантию.

Она кивнула, тут же заражаясь его решимостью, и кинулась в холл, ругая себя за слабость.

Все будет хорошо. Они успеют. И она, наконец, увидит отца.

Она уже спокойнее застегнула пуговицу на шее, накинула капюшон и решительно вышла навстречу Тео. Она была готова открыть дверь, когда спохватилась:

– Нужно сказать маме! И Хьюго!

– Нет,– Тео твердо взял ее за плечи.

– Но, если папа...!

– Роза, паранойя заразна?– молодой человек подтолкнул ее к двери, за которой ее тут же окутал холодный сумрак.

– Да,– она нехотя согласилась – не с его словами, а с тем, что он запретил пока тревожить родных. Он прав: не стоит зря беспокоить маму и брата. Сначала нужно помочь папе.