Текст книги "Истинно (СИ)"
Автор книги: Severlika
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Наградив его мрачным взглядом, я заметил, что Поттер вгляделся в чащу леса и проигнорировал неадекватный выпад следователя.
– Мы должны закончить до темноты, – проговорил он напряженным голосом, – мне не нравится сама идея того, что нужно идти в лес.
С ним я был согласен, мы двинулись в путь.
Тропинка довольно скоро вывела нас на небольшую полянку. Из-за того, что листва облетела, в лесу не было привычного полумрака. К тому же, день выдался пасмурный, но небо было светлым, так что пространство Запретного леса просматривалось хорошо.
– Сдается мне, мы ничего здесь не найдем, – проговорил Фрэнсис приглушенным голосом.
– Гоменум Ревелио. – Прошептал Поттер, снова проигнорировав Конборна.
Заклинание вернулось пустым. В лесу из людей были лишь мы. Вот только, то, что напало на меня, совершенно точно не было человеком.
Мы бродили по скрипучему снегу, который выпал прошедшей ночью, еще полтора часа. Нашли несколько троп кентавров и благоразумно сворачивали от них в сторону. Поттер весь обратился в слух. Он напоминал мне вытянувшегося в струнку, полного сил лиса, который учуял запах добычи. Его палочка была наготове, слегка подрагивала в руке. На щеках от несильного морозца расцвели алые пятна, делая его таким красивым! Черные волосы слегка шевелились на ветру.
Конборн довольно быстро замолчал, видя, что ему не отвечают, и плелся позади нас. На лице у него было написано: «Что за напрасная трата времени!». Он был уверен, что мы ничего не найдем.
И действительно. Кроме лешего, семейства лукотрусов и мелкой нежити, которая разбегалась от одного звука наших шагов, за почти два часа патруля нам никто так и не встретился.
– Нам нужно возвращаться, – я слегка тронул Поттера за плечо, и он обернулся.
На его лице отразилась досада. Над нашими головами небо из серо-голубого с примесью белых перистых облаков стремительно превращалось в глубоко-синее, и тени в лесу удлинились, сливались, образовывали островки сумеречной мути.
– Скоро стемнеет.
– Да, наверное, вы правы, професс…
Он не договорил. Глаза Поттера расширились в ужасе, и он рванулся куда-то в бурелом. Я помчался за ним, а Конборн за моей спиной удивленно вскрикнул. Впрочем, он вскрикнул с куда более истеричной интонацией, увидев нашу находку.
Совсем недалеко от нас, на небольшой полянке лежал мертвый акромантул. И выглядел он так, будто его рвали на куски с неудержимой, чудовищной силой. Оторванные ноги гигантского паука лежали в нескольких метрах от его распотрошенного тела, которое кусками валялось в луже зеленоватой засохшей крови, а белые многочисленные глаза таращились в темнеющее небо жутким паучьим взглядом.
– Святые угодники…
Конборн закрыл лицо рукавом. Его явно мутило от разворачивающейся картины.
– Кто способен на такое? – ошеломленно спросил Поттер.
Я живо представил собственное тело в коридорах подземелий Хогвартса, в луже горячей крови, растерзанное и искалеченное. Именно так я мог бы выглядеть. Прямо как этот паук. Но что-то отвлекло от меня чудовище, и оно оставило мне жизнь.
– Нам нужно возвращаться, Поттер, немедленно, – отрезал я, схватив его за рукав, – идем. Фрэнсис…
Но когда я повернулся, Конборна рядом с нами не было. Увидев, что цепочка следов обрывается ровно там, где он только что стоял, я вскинул голову наверх. Над нами все ветви были сломаны. Все выглядело так, будто кого-то стремительно и бесшумно протащили прямо сквозь сеть мелких веток, вздернув с земли вертикально вверх.
Я одним резким движением выхватил палочку рукава.
– Назад, Поттер, оно способно гасить звуки. Я ничего не слышал тогда в подземельях. Осторожно.
Инстинктивно я протянул руку и крепко схватил его за запястье. Именно в этот момент нас накрыла абсолютная тьма, словно кто-то выключил закатное слабое солнце. Я потянул Поттера к себе, и почувствовал его прикосновение. Мы стояли спиной к спине.
– Люмос, – прошептал он, но огонек не показался.
Секунду висела тишина, а потом раздался оглушающий рев, и рука Поттера стала выворачиваться из моей руки.
– Поттер, нет!
Поздно. Его отдернули от меня с такой силой, что не удержал бы и Хагрид. До меня долетел его сдавленный вскрик, и я разъярился.
– А ну покажись, тварь! – заорал я, не помня себя от страха и гнева. – Или ты настолько труслива, что можешь нападать только в полной темноте?!
Я не ожидал того, что случилось далее, словно бы мне удалось взять чудовище на «слабо». Свет вернулся так резко, что, несмотря на почти погасший закат, меня ослепило. Когда я открыл слезящиеся глаза, я в ужасе сделал несколько панических шагов назад.
Прямо над моей головой зависла странная черная субстанция, напоминающая плотный пчелиный рой. Она постоянно двигалась, словно водная гладь, выстреливала множество отвратительных отростков-конечностей и издавала какие-то утробные гортанные звуки. Не то выла, не то стонала.
Меня мороз продрал по коже. Я окинул быстрым взглядом лесную полянку. Паук лежал на прежнем месте в отвратительном зеленом месиве. Ни Поттера ни Конборна поблизости не наблюдалось, ни живых ни мертвых, что радовало.
Я сделал шаг вперед, и заставил голову соображать. Если существо услышало меня, значит, оно разумно.
– Что ты такое?
Субстанция всколыхнулась, ощетинилась и выстрелила в меня несколькими «лапами». Я отпрянул в сторону и пустил в неё серию боевых заклинаний. Россыпь огненных лучей сделали несколько светящихся дыр в «пчелином рое», существо взревело, увеличилось в несколько раз и приняло форму гигантской воронки. На меня надвигалось самое настоящее торнадо. Несколько «лап» появилось так стремительно, что я не успел среагировать. Меня сильно толкнуло в грудь, и я, пролетев несколько метров параллельно земле, врезался в ствол дерева. Удар вышиб весь воздух из моих легких. Я, хватаясь за грудь, сполз по дереву на снег.
Существо разворачивало надо мной кольца, словно исполинская, колоссальная змея. Я поднял палочку, но произнести заклинание не успел. Ровно в ту секунду, когда «Это» с оглушительным ревом обрушилось сверху, передо мной метнулась неясная тень. И в следующее мгновение пространство вспыхнуло ярким заревом защитного купола, такого сильного, что я ощутил жар заклинания, которое создало его.
Впереди меня стоял Поттер. Руки его были раскинуты в стороны, в одной из них дрожала палочка. Одежда на нем висела лохмотьями, с правой стороны волосы на виске слиплись от крови, и кровь стекала на шею и плечо, пропитывая свитер, точнее, то, что от него осталось. Но стоял он на ногах твердо, и заклинание его было крепким.
Существо взревело и ринулось на купол с такой силой, что вокруг нас разошлась воздушная волна. Защита снова вспыхнула ярким огненным светом, и руки Поттера задрожали от напряжения.
Я быстро поднялся на ноги.
– Протего Максима! Держись, Гарри.
Моё заклинание влилось в его, и купол стал видим. Тонкая, едва мерцающая пленка непробиваемого защитного заклинания.
Существо над нами бесновалось и корчилось. Несколько раз рьяно и безрезультатно налетев на нас, оно принялось выворачивать с корнем вековые сосны и швыряться ими, как копьями. С каждым ударом, я чувствовал, что заклинание медленно, но верно слабеет, и судорожно соображал, что делать дальше.
Вдруг Поттер покачнулся возле меня, и я едва успел поймать оседающее на землю тело. Концентрация ослабла, и следующее дерево разбило защиту, ударив меня по виску.
Удар пришелся вскользь. Только кожу рассекло над бровью, а могло выбить мозги запросто. Я вскочил на ноги, готовый защищаться и защищать Гарри,
лежащего у моих ног, но чудовище пропало.
«Оно играет с нами, – пришла внезапная мысль, – оно – это кот, а мы – его мышки, которых он может задушить в любой момент, но, забавляясь, не хочет. Пока».
Чутье шпиона, которым я был большую половину своей жизни, сделало свое дело. Я взмахнул палочкой ровно за долю секунды до того, как существо напало на меня со спины, взявшись из ниоткуда. Защитное заклинание вспыхнуло снова, но я сразу понял, что оно не продержится долго. Промелькнула паническая мысль, что нам конец, но вдруг вокруг загорелось огненное кольцо. Сзади меня Поттер, шатаясь, поднялся на ноги.
Взглянув на него, я застыл.
Глаза мальчишки светились оранжевым и золотым, длинные волосы хлестали его по щекам и шее, влекомые жарким воздухом, а магия за его спиной и вокруг нас разворачивала громадные огненные крылья, словно исполинская птица.
Заклинание адского пламени взвилось вверх сплошным столбом и преследовало чудовище, приняв очертания крылатого существа. Я отшатнулся назад, налетел на собственный магический щит, не веря своим глазам.
Он встал на ноги снова! Невероятно! И применил сильнейшее темное заклинание. Словно зачарованный я смотрел на Поттера, который стоял вытянувшись в струнку, даже чуть приподнявшись на цыпочки, запрокинув черноволосую голову назад. И тут до меня дошло, что в его руке нет волшебной палочки…
С ревом, какой мог слышаться лишь из адского огня, в котором горели тысячи грешных душ, чудовище плясало вокруг нас, пытаясь достать. Огонь серьезно теснил его все дальше и дальше в лес, и оно, наконец, сдалось. Я видел, как «Это» уменьшилось в несколько раз, а потом темной струйкой взвилось в черное небо и рассеялось.
С минуту вокруг только полыхали обгорелые стволы деревьев, и огромная огненная птица носилась в небе, озаряя полянку бронзовым светом. А потом колени Поттера подогнулись, и он ничком упал вперед. Огненная птица пропала.
Я быстрым движением перевернул его на спину и прошептал диагностическое заклинание. А потом ужаснулся.
Магия выявила многочисленные переломы ребер, внутренние кровотечения, сотрясение мозга в легкой форме и сильнейшее магическое истощение.
– Гарри… Гарри, ты слышишь меня?
Зеленые глаза слегка приоткрылись, и его разбитые губы тронула слабая улыбка. Они зашевелились.
– Что? – я склонился к его лицу. Со стороны могло показаться, что я его целую.
– Я же… говорил, что… теперь буду… вас защищать…сам…
Меня захлестнуло волнением, поэтому мои руки тряслись, пока я разрывал то, что осталось от свитера на его груди и осторожно ощупывал его тело.
– Идиот, – констатировал я, – адское пламя без палочки! Только ты на такое и способен, Поттер! Лежи и молчи, ради Мерлина!
Отточенными движениями я помахивал палочкой. Уж остановить кровотечение я был в силах, а потом поможет костерост. Только бы переправить его в Хогвартс. Но магическое истощение… Это было опаснее всего.
– Вы… были правы насчет… чудовища. Но кто бы… мог подумать, что это… Обскур…
Я застыл с поднятой палочкой в руке.
Ну конечно. Как же я не предположил раньше! Обскур!
– Откуда в Хогвартсе Обскуры? – ошеломленно проговорил я.
Поттер не ответил. Его глаза закрылись, и я подумал, что так даже лучше. Сознание ему сейчас ни к чему.
Не будет чувствовать боли.
========== Глава 6 ==========
Когда я принес Поттера на магических левитируемых носилках в больничное крыло, в Большом зале уже начался ужин. Мадам Помфри только вскрикнула и принялась хлопотать вокруг кровати, на которую я бережно переложил Поттера.
Герой выглядел неважно. Он пребывал в беспамятстве, лицо его было бледным до серости, глаза утопали в черных полукружьях, пальцы рук чуть подрагивали.
Влив в него несколько зелий, мадам Помфри диагностировала его заклинаниями и удовлетворенно кивнула.
– Все в порядке, беда миновала. Заживляющие, кроветворные и обезболивающие сделают свое дело. С магическим фоном сложнее. Он должен восстановиться самостоятельно.
Я кивнул. Больше всего мне внушало беспокойство именно его магическое истощение. Известны случаи, когда после беспалочковой магии волшебники становились сквибами. Такое случалось в результате применения и менее опасных заклинаний, чем Адское Пламя.
Поттер тихо застонал. Я окинул взглядом его страдающее от боли тело, обнаженное до пояса, в котором костерост уже запустил сращивающие процессы. Подтянув белую простынь, я укрыл его. От моего прикосновения он слегка поморщился.
Сколько же внутри него волшебства!
Вспомнив внушающий размах жарких крыльев огненной птицы, сотканной их чистого огня, и то, как она кружила вокруг беснующегося обскура, я ощутил нечто сродни зависти. Поттер держал заклинание под строгим контролем, иначе непокорное Пламя выжгло бы все на многие мили вокруг, включая нас. В сыне Джеймса Поттера жила огромная магическая сила. Если бы Темный Лорд помедлил несколько лет со своим воскрешением, то можно было бы с уверенностью сказать, что Гарри отправил бы его на тот свет без особых усилий. Можно всю жизнь посвятить обучению волшебству, но такая сила – врожденный талант. Дамблдор был прав, когда говорил, что мальчик нас еще удивит.
Гарри еще раз тихонько застонал, и я, повинуясь внезапному порыву, прикоснулся ладонью к его волосам. Лечебные зелья и заклинания сделали свое дело, теперь его беспамятство превратилось в целительный сон, который быстро восстановит потраченные магические силы.
В тот вечер я покинул больничное крыло как только удостоверился, что Поттер выздоравливает. Нужно было организовать поиски Конборна.
Но меня опередили.
Еще в лесу я послал в замок патронуса, который сообщил Минерве о событиях вечера. Ко мне навстречу, мотая фонарем, выбежал Хагрид и тут же сказал, что он, Флитвик и вызванный на помощь отряд мракоборцев из Лондона отправляются в лес.
Когда я выходил из лазарета, я увидел, как мне навстречу двигаются носилки в сопровождении профессора Флитвика, помахивающего палочкой. На носилках в плачевном состоянии лежал израненный и замерзший Конборн. Он выглядел так, словно его швырнули с обрыва.
Бегло осмотрев следователя, я понял, что он отделался меньшей кровью, нежели Поттер. С обскуром он не сражался, лишь подвергся нападению и быстро отрубился.
Когда я пришел в больничное крыло после обеда и узнал, что Поттер все еще не пришел в себя, я удивился. Это было странно. Обычно волшебнику, потерявшему такое количество магии, требуется не больше суток сна, чтобы восстановиться, но, видимо, Поттер был исключением из правил.
Уроки по Защите отменили.
Я услышал за завтраком на следующий день тревожный разговор мадам Помфри и Минервы МакГонагалл о том, что Гарри не приходит в себя, и волнение мое усилилось. Вечером я подробно расспросил врача Хогвартса о состоянии мистера Поттера. Поппи развела руками. Диагностические заклинания показывали, что с организмом у него все было в порядке, он полностью выздоровел, переломанные кости срослись без осложнений, баланс магии восстановился, он был абсолютно здоров.
Я применил легилименцию, чтобы проверить разум мальчишки, но и там был полный порядок. Да и не могло быть иначе, осбкур действует всегда на физическом уровне, не на ментальном.
Конборн на соседней кровати давно выздоровел. К нему вернулся красивый цвет лица, румянец и болтливость. Он беспрестанно донимал меня расспросами про обскура, и кто, по моему мнению, это мог быть. А я ни о чем не мог думать, кроме Поттера.
На занятиях я механически отчитывал лекции, варил образцовые зелья, даже перестал придираться к ученикам. МакГонагалл организовала расследование по поиску обскура, которое с большим энтузиазмом возглавил Конборн. Молодой следователь так сокрушался о состоянии профессора Поттера, что это уже выходило за рамки приличий. Мне казалось, рано или поздно, он начнет зацеловывать лежащего без единого движения Поттера прямо на больничной койке. На очередном собрании, которые проводились теперь каждый день, я довольно грубо посоветовал ему принести хоть какую-то пользу, а не шататься по больничному крылу, заламывая руки и стеная.
Нам было велено аккуратно следить за учениками. Если обскур, то значит, ребенок, потому что было известно, что обскуры редко доживают до 13 лет. Старшеклассники отпадали, значит, это кто-то с младшего курса.
Разнообразие в наши и без того насыщенные будни внесло появление в Хогвартсе профессора трансфигурации – Драко Малфоя, которого утвердили в министерстве.
Малфой прибыл через каминную сеть, собранный, серьезный. В простой черной зимней мантии, подбитой мехом, черной рубашке, черных брюках из шерсти, в руках у него был пузатый саквояж, внутри которого что-то позвякивало. Длинные белые волосы, спускавшиеся до середины спины, ярко контрастировали с его темным одеянием. Лицо утратило юношескую нежность, черты заострились. Взгляд льдисто-голубых глаз был спокойным и враждебным одновременно. Судя по его выражению лица, он собирался сходу защищаться от нападок, но мы встретили его вежливо-нейтрально. Минерва чуть более холодно, чем остальные. Что-то от того мальчишки с непомерно раздутым самомнением в нем осталось. Малфои не могут без собственного эго, и тем более не могут не демонстрировать его окружающим.
Говорил Драко довольно уверенно, наградил меня теплым взглядом и кивком головы чуть более глубоким, чем для всех остальных, и приступил сразу к делу. Когда мы уходили из директорского кабинета, Малфой придвинул свой стул к столу Минервы и задавал какие-то вопросы по поводу учебных программ, тематических планирований и поурочных разработок.
Он довольно быстро вошел в бешеный ритм школьных будней и справлялся со всеми трудностями с упорством и старанием. При этом, ни с кем особо не разговаривая, и даже за завтраком появлялся не всегда.
Поттер не приходил в себя уже целую неделю. За это время мы с мадам Помфри перепробовали все методики лечения, даже полузапрещённое зелье «Энервейт» которое было способно привести в чувство находящегося на пороге смерти. Моя паника разрослась непомерно.
С таким я раньше не сталкивался ни разу. Мне приходилось откачивать умирающих от тяжелых проклятий, приходилось возвращать магией потерянную кровь, восстанавливать ткани, купировать порчи, даже лечить болезни разума, но сейчас я чувствовал самое страшное – бессилие и беспомощность. Я не знал, как действовать, чтобы вытащить Поттера. Я ничего не мог сделать.
Ночами я просиживал в библиотеке в надежде найти хоть что-нибудь, хотя бы одно упоминание похожего случая, но тщетно.
Несколько раз приезжали вызванные из Мунго колдомедики и тоже разводили руками.
В один прекрасный день мадам Помфри, бледнея, сообщила мне, что жизненные показатели Поттера стремительно угасают.
– Если так будет продолжаться, он умрет, не приходя в сознание, – говорила она ломким голосом, – не помогают ни обрывающие зелья, никакие заклинания.
Она говорила, а я стоял над кроватью, в которой умирал Гарри Поттер, слушал и леденел.
Меня будто сковало льдом, внутри все онемело. Сильное отчаяние и безысходность накатывали на меня удушающими волнами, и я дышал через раз.
– Северус, вам плохо? – испуганно спросила Помфри.
Её слова доходили до меня словно через слой стекловаты.
– Нет, я в порядке.
– Я свяжусь с больницей святого Мунго еще раз, – взволнованно проговорила Поппи, направляясь к камину и снимая с него горшочек с летучим порохом, – присмотри за Гарри.
– Конечно.
Оставшись в больничном крыле наедине с Поттером, я сначала долго стоял без движения и смотрел на его подрагивающие ресницы, а потом присел на край кровати, взял его холодную руку в свою ладонь и проговорил:
– Поттер, если ты меня слышишь, очнись, подай какой-нибудь знак…
Мой голос разнесся по лазарету негромким эхом, отчаянным, тусклым, безжизненным. Его рука лежала в моей ладони такая бледная, почти прозрачная. И сам Поттер весь поблек, как старый выцветший холст, некогда изображавший яркую полноцветную картину.
Чувствуя, как к горлу подступает комок, я сжал его руку до боли, которую он не мог ощутить, и позвал громче.
– Поттер, приди в себя, слышишь? Ты не можешь вот так умереть. Ты так молод, ничего еще не видел в жизни, ты будешь жить, слышишь?
Все повторялось. Снова. Человек, которым я дорожил, вновь уходил из жизни, а я мог только смотреть.
Образ мертвой рыжеволосой женщины, изломанной куклой лежащей на полу в старом разрушенном доме, возник так резко и ясно, словно я перенесся во времени. А рядом лежал её сын…
Мощное чувство протеста поднялось во мне. Это не может повториться вновь! Только не сейчас, когда я так хочу быть счастливым.
Обхватив Поттера за шею так, чтобы его голова оказалась на сгибе моего локтя, я поднял его и прижал к себе. В отчаянии, не понимая, что я делаю, я поцеловал его порывисто, почти грубо, отчаянно, вкладывая в этот поцелуй всю свою боль. Оторвавшись от него ровно на четверть дюйма, я поцеловал его еще раз и еще, пока от моего дыхания не порозовели его губы.
– Вернись, пожалуйста, вернись ко мне. Я даю тебе слово, если ты откроешь сейчас глаза, я сделаю все, я продам душу дьяволу, но я сумею защитить тебя. Тебя никто больше не тронет, никогда, я стану твоей тенью, всю жизнь посвящу тебе, даже если ты меня отвергнешь. Я все равно буду рядом с тобой…
Выпрямившись и по-прежнему прижимая к себе его безвольное тело, я судорожным жестом пригладил взлохмаченные черные волосы, вгляделся в запрокинутое лицо. У меня не осталось ничего, кроме слов, которые хлынули из меня потоком, будто глупые слова могут что-то изменить…
– Мне так много нужно тебе сказать, так много объяснить. – Шептал я, то и дело опуская голову, чтобы поцеловать мягкие губы. – Я открою тебе тайну, а потом, если ты позволишь, то мы будем очень счастливы. Я верю в это. Мы можем быть счастливы, Гарри, я сделаю тебя очень счастливым, мне никогда еще не хотелось жить для кого-то настолько. Пожалуйста, Гарри, пожалуйста…
Продолжая еще что-то говорить, я не заметил, как сзади меня дверь лазарета бесшумно приоткрылась, и на пороге застыла темная фигура. Постояв там безмолвным свидетелем моего монолога, Драко Малфой сделал аккуратный шаг назад и закрыл за собой дверь.
А Поттер в моих руках внезапно сделал несколько глубоких вдохов и открыл глаза.
***
Я сидел за ужином на следующий день, в полном смятении гоняя по тарелке кусок бифштекса. По левую руку от меня на самом краешке стола примостилась Трелони. Она ела поджаренное мясо, щедро поливая его малиновым джемом. Меня от вида такого блюда подташнивало.
Поттер все еще немного бледный, но упрямый, как сто ослов, потому что вышел из больничного крыла так скоро, сидел по другую сторону стола, и я чувствовал его взгляд беспрестанно.
Когда он проснулся вчера, я испытал такое облегчение, что не сразу сообразил опустить его обратно на подушку. Взгляд Поттера, который обнаружил себя в объятиях Северуса Снейпа, да еще и в такой близости от его лица, не поддавался описанию. В зеленых глазах зажглось такое удивление и смятение, что я испугался – как бы вновь не потерял сознание.
– Профессор Снейп? – произнес он слабым голосом, и, видимо, хотел добавить что-то еще, но именно в этот момент камин за нашими спинами вспыхнул, и в госпиталь вошла мадам Помфри в сопровождении целителя из святого Мунго.
Радостные восклицания Поппи и последующий детальный осмотр колдомедика дали мне возможность незаметно улизнуть из больничного крыла. Как мне потом сообщили, все симптомы исчезли, а показатели резко пришли в норму. Колдомедик сильно удивлялся, зачем его вызвали к здоровому волшебнику.
Быстро встав на ноги и оклемавшись, Поттер постоянно бросал на меня любопытные взгляды.
Первый шок прошел, беда миновала, и теперь мне хотелось сквозь землю провалиться. Конечно, на моем лице не отражалось ничего, и Поттер мог сколько угодно таращиться на меня своими зелеными глазищами и теряться в догадках. Однако, ту позу, в которой он застал меня, очнувшись, сложно было трактовать как-то иначе, чем оно было на самом деле.
Поттер был не единственный, кто бросал на меня взгляды, еще в мою сторону как-то подозрительно поглядывал Малфой, но меня занимали другие мысли.
Я был рад, что Гарри очнулся, но вопрос его болезни оставался открытым. Никто по-прежнему не понимал, что с ним было, и что делать, если такое повторится вновь.
Встреча старых недругов – Малфоя и Поттера – состоялась этим же утром. Они сухо кивнули друг другу на планерке в кабинете Минервы, и этим ограничились.
– Гарри, вам положить еще гарнир? – долетел до меня услужливый голос Конборна.
Фрэнсис, прознав, что Гарри здоров, не отходил от него ни на шаг. А Поттеру не терпелось со мной поговорить, я видел это ясно, страшился разговора и одновременно желал его.
Меня захлестывали противоречивые, непонятные чувства. Весь мой мир внезапно сконцентрировался на одном человеке и вращался теперь вокруг него. Я словно возвратился в свои шестнадцать лет, был влюблен и абсурдно верил в чудеса. Внутри меня жило нечто новое, незнакомое мне, оно отзывалось с каждым ударом сердца, оно просыпалось вместе со мной, но никогда не засыпало. Казалось, грудь моя не могла вместить в себя такого огромного крылатого чувства, и оно рвалось наружу. Когда я видел Поттера, я сгорал в сладком жаре, исходившем откуда-то изнутри. Мое помешательство только усугублялось.
Я замечал все. Как он держит вилку, используя при этом не два пальца, как все люди, а три – должно быть, детская привычка. Как он сдувает черную челку, отросшую почти до скул. Как поворачивает голову, как чуть улыбается… Гарри часто улыбается, в его улыбке живет прекрасная палитра эмоций. Его улыбка бледная, яркая, задумчивая, радостная, открытая, печальная, загадочная, ироничная, саркастичная, искренняя. Желанная. Любимая…
Все, с головы до ног, от кончиков волос на макушке до шнурков на его обуви вызывало во мне желание, и я мог только глотать его, заталкивать глубоко под мою повседневную непроницаемую маску, чтобы он ничего не узнал… Я бы хотел, чтобы он узнал…
В тот вечер я был освобожден от всех дел и выбрался из замка на прогулку. Мороз слегка покалывал лицо и руки, и я чуть ежился под теплой мантией. Медленным шагом спустился от замка по длинной лестнице к озеру. Вдоль подмерзающей глади черной воды виднелась светлая полоска песка, а яркая луна образовывала световую дорожку от берега, по воде и прямо в небеса.
Ломкий лед хрустел под моими ногами, меня окутывал поздний вечер, и на душе было спокойно. Я мог бы по пальцам пересчитать дни, когда мне было на самом деле хорошо и уютно находиться там, где я находился. Это величайшая ценность – быть на своем месте и чувствовать в душе не пустоту, а вдохновение. Наполненность, смысл…
Размышляя, я медленно обогнул побережье по дуге, вышел к одиноко стоявшему дереву возле самой воды, а потом резко затормозил и застыл в тени, в которой я мог оставаться незамеченным. Фрэнсис Конборн стоял на коленях перед Поттером, и что-то жарко ему шептал.
– Гарри, вы не можете больше делать вид, что не понимаете моих чувств к вам, – долетел до меня сбивчивый и взволнованный голос молодого следователя, – уже несколько месяцев я живу только тем, подарите ли вы мне свою улыбку.
Поттер выглядел до крайности сконфуженным и смущенным. Фрэнсис легко прикоснулся к его руке, и он попытался её выдернуть, но Поттеру проще вытащить из волос клеща, чем оторвать от себя Конборна. У меня все внутри упало, когда я услышал отстраненный ответ:
– Мне ваше внимание лестно, Фрэнсис, но с чего вы решили, что я придерживаюсь гомосексуальной ориентации?
«Все. Поздравляю, Снейп, сбылись твои опасения. Поттер – натурал».
Слушать, что там лепечет Конборн у меня не было никакого желания. Любопытство сгубило кошку, не так ли? «Будешь знать, как подслушивать чужие разговоры».
Я будто упал с большой высоты – при падении так же екает сердце – и мысленно задал себе вопрос: а чего ты ждал, Северус? Неужели ты мог надеяться, что Гарри Поттер, этот чистейший человек, опустится до твоего уровня?
Рожденный ползать летать не может. На кой-черт ему сдался стареющий зельевар со скверным характером, которому в голову внезапно ударило детство. «Спустись с небес на землю, идиот, у тебя изначально не было ни единого»…
Ветка под моими ногами издала такой громкий хруст, что недалеко от меня во тьме леса, всполошившись, кинулся наутек какой-то мелкий зверек. Поттер и Конборн повернули головы синхронно, и даже в темноте я успел разглядеть досаду, которая промелькнула в глазах Фрэнсиса.
– Профессор Снейп!
Гарри выдернул свою руку из цепких лап Конборна, и сделал пару шагов ко мне.
Лицо мое приняло отстраненное выражение, я закутался в мантию, привычно закрываясь ею от всего, спрятал в её складках все свои глупые чувства и абсурдные мечты-надежды, а потом обратил взор темных глаз на Поттера и поднимающегося с колен Фрэнсиса.
– Добрый вечер, – произнес я бархатно, – простите, что помешал, я уже ухожу.
Когда я отвернулся от обоих, мне в спину прилетело:
– Мне нужно обсудить с вами кое-что, профессор Снейп, не уходите.
Я замер на полушаге, не зная, как мне реагировать, а Гарри продолжил:
– Фрэнсис, не могли бы вы оставить нас?
– Конечно, – недовольно отозвался Конборн.
Проходя мимо меня, он одарил меня огненным взглядом, на что мне было абсолютно наплевать.
– Я слушаю вас, – произнес я отстраненно, когда следователь скрылся за деревьями.
Поттер смотрел на меня секунду задумчиво, потом развернулся лицом к озеру.
Луна играла в его вороных волосах серебристыми бликами, сглаживала тени на лице, и оно казалось мне мраморно-белым. Руки он сложил на груди, чуть приподнял голову, всматриваясь вдаль, грудь его приподнялась, когда он вдохнул морозный воздух, и медленно опустилась.
Меня все эти движения завораживали, я следил за ними тайно, так, чтобы ни единым жестом не выдать себя. Контролировать лицо, не останавливать взгляд на нем долго и не забывать дышать ровно. Хорошо бы еще и не думать…
– Мадам Помфри рассказала, что во время моего беспамятства вы не отходили от моей кровати и всячески пытались мне помочь. – Проговорил он негромким голосом, по-прежнему вглядываясь в укрытую звездами водную гладь. – Благодарю вас за это.
После недолгой паузы я ответил:
– Я думаю, что вы бы сделали для меня тоже самое. – И с легким налетом иронии добавил, – спасать друг друга – это вошло у нас в привычку, не так ли?
Губы Поттера тронула улыбка. Глаз от озера он не отвел.
– Несомненно. Можно ли мне узнать, что вы, в итоге, сделали?
Он смотрел в сторону, и я мог разглядывать его открыто. Взгляд мой скользил по его профилю, шее и по складкам профессорской мантии, выглядывающей из-под теплого полушубка, который Поттер накинул на плечи, не застегивая.
– Ничего. Я не знал, как действовать.
– Ничего? – черные брови чуть приподнялись, ресницы, отбрасывающие длинные тени на щеки, взлетели, когда он поднял взгляд в небо, к звездам, – мадам Помфри рассказала, что нашла вас держащим меня на руках, и я к тому времени уже очнулся.
– Я не применял к вам никаких заклинаний, если вы об этом.
Поттер был загадочно красив сейчас, в эту минуту. Он стоял сосредоточенный, спокойный, полный силы и жизненной энергии. Сильный, свободный, талантливый. Небывалый прилив теплоты нахлынул на меня, я чувствовал, что тону в нем, как в омуте. Меня ударило такое мощное желание дотронуться до него, что только неимоверное усилие воли удержало на месте.
