Текст книги "Потерянный рай"

Автор книги: Сергей Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Великий Раскол? Я ничего об этом не слышал.

– Естественно, ведь твои учителя не могли рассказать о том, что многие поколения старались навсегда забыть.

– Забыть? Разве можно забыть прошлое?

– Если прошлое ужасно, то о нём лучше забыть. Ешь мясо, и не перебивай. Тема непростая, так что постарайся сначала усвоить мой рассказ, а уж потом спрашивай, – сказал «хранитель» сурово.

– Прости, я опять не сдержался.

Хардер молча кивнул головой в знак принятия извинения и начал свой рассказ.

«…

Глава 12.

1.

Прошёл месяц с тех пор, как Эйвен попрощался с Хардером и покинул развалины древнего города Сатти-Йон-Си. Путь его лежал домой. Ему оставалось сделать два дневных перехода, и близость родного посёлка придавала бодрости и сил. Местность была хорошо знакома, отчего он с лёгкостью находил звериные тропы, ведущие в сторону Фаро-Протера. Юноша шёл, не спеша, неся за спиной увесистый мешок, доверху набитый дарами названного брата. Теперь в руках он держал не примитивный скрэмб, а настоящий лучевик – весьма серьёзное оружие, о существовании которого ни он, ни другие обитатели посёлка раньше даже не слышали. Обладание им придавало молодому охотнику гордости и уверенности, и всё же Эйвен не забывал и о том, что только предельное внимание и обострённое, почти инстинктивное, чутьё – залог его безопасности. Ни раз за время долгого путешествия ему доводилось сталкиваться с опасными хищниками, но такие встречи обходились без схваток и кровопролития. Он предпочитал вовремя и скрытно убраться подальше от них, не выдав своего присутствия.

Вечерело. Под пологом леса быстро сгущались тени, но меж крон деревьев небо ещё оставалось достаточно светлым, чтобы продолжить путь. Однако Эйвен уже присматривал подходящее место для ночного привала, чтобы не быть застигнутым тьмой в пути.

Вдруг, сидящий спокойно на плече юноши орёл, встрепенулся и с беспокойством поднял голову к небу.

Эйвен остановился, и весь обратился в слух, настороженно озираясь по сторонам и подняв оружие наизготовку. Сначала он ничего не услышал, кроме тихого шелеста листвы, крика птиц и мелких животных, обитающих на верхних ярусах леса. Именно туда был устремлён пронзительный взгляд орла, значит именно там, наверху, что-то происходило. Прошло некоторое время, прежде чем и он смог уловить какой-то странный шум, похожий то ли на свист, то ли на шипение. Этот звук не был похож на звуки, издаваемые известными ему тварями. Шум постепенно нарастал и вскоре стал отчётливо слышен.

Эйвен определил направление, откуда доносился теперь уже оглушительный свистящий рёв. Что-то очень быстро двигалось с юга на север, северо-запад. И вот над верхушками деревьев промчалось нечто огромное и серебристое. Это НЕЧТО имело треугольную форму, и явно не было живым существом. Оно извергало струи голубоватого пламени из задней, сильно утолщённой части. Это всё, что успел заметить Эйвен.

Неизвестный объект промчался так стремительно и так низко, что верхушки деревьев закачались как от внезапно налетевшего вихря. В лесу поднялся неописуемый переполох.

Вскоре шум стих, а в воздухе запахло, как после грозы. Удивлённый происшествием, юноша на время позабыл о необходимости быть настороже. Ему с трудом удалось перебороть собственное любопытство и искушение послать не разведку Хугга, поскольку быстро смеркалось, и нужно было позаботиться о ночлеге. Решив, что даже его пернатый друг не смог бы отправиться вслед за исчезнувшей серебристой летающей машиной (догадка возникла в его сознании совершенно определённо, хотя он и не мог ответить самому себе, почему так уверен в этом), Эйвен принялся обустраивать место привала.

2.

На рассвете Эйвен снова отправился в путь. Вчерашнее происшествие не давало ему покоя. Мысли постоянно возвращались к увиденному им накануне. Простая логика говорила о том, что это была именно машина, а не живое существо. Однако никто на всём побережье не мог создать подобных сложных механизмов. Только «Мастера» строили удивительные корабли и летательные аппараты, да и направление полёта машины примерно соответствовал его собственному представлению о том, откуда прибывают к ним посредники. Он даже обрадовался, что возвращается домой одновременно с визитом в посёлок посланников «Мастеров». Быть может, Айрис уже вернулся, а, значит, обязательно попытается убедить гостей взять его с собой, чтобы потом отправиться на обучение к своим кумирам – Мастерам. Эйвену очень хотелось встретиться с другом перед тем, как навсегда расстаться с ним. Эта мысль так взволновала его, что юноша поспешил к посёлку, ускорив шаг.

Уже к полудню он преодолел двенадцать лу и решил сделать привал. Едва он расположился в корнях огромного поваленного дерева и приступил к нехитрой трапезе, как вдруг послышался топот множества лап и хруст ломаемых ветвей.

Всего лишь в нескольких луми от места привала промчалось, не разбирая дороги, целое стадо диких гуди – гигантских нелетающих птиц, обычно пасущихся на открытых пространствах и редко забирающихся в редколесье.

«Что же их так напугало?» – подумал Эйвен и схватил оружие, готовясь к встрече с преследующими стадо хищниками. Однако никто не преследовал его, и юноша с недоумением осмотрелся. Стадо ретировалось вглубь леса, явно спасаясь от опасности нападения. В том направлении, откуда оно появилось, находилась обширная поляна, возникшая после лесного давнего пожара и поросшая местами молодой порослью наступающего леса. Эйвен бывал там и хорошо ориентировался. Хотя место это лежало несколько в стороне от прямого пути в посёлок, он решил посмотреть, что же там произошло, благо крюк был бы небольшим.

Вскоре юноша вышел на опушку леса. Меж мощных стволов деревьев уже просматривалось открытое пространство поляны, но рассмотреть что-либо он ещё не мог. Нужно было пройти ещё немного, как вдруг со стороны поляны послышались голоса людей.

Эйвен очень обрадовался такой неожиданной встрече. Он так давно не видел людей, что готов был броситься бегом к ним, но что-то удержало его от импульсивного порыва.

Судя по различным голосам, людей на поляне было много. Если это его соплеменники, то очень странно, что на охоту вышел такой большой отряд. Обычно мужчины из Фаро-Протера охотились по одиночке или вдвоём, втроём, тем более в окрестностях посёлка, а не в дальнем походе. Сейчас же, когда многие мужчины ушли в экспедицию с отцом Эйвена, а молодые парни, как и он, сам, находились в Пути, организовать подобную большую охоту было просто невозможно. Неясная тревога заставила его действовать осмотрительно. Бесшумно ступая и прячась за деревьями, он стал приближаться к голосам. Теперь они отчётливо доносились до слуха, и Эйвен вдруг понял, что разговаривали охотники на языке, сильно отличающемся от его родного. Слова на чужом диалекте угадывались по смыслу, но произношение казалось ему резким и грубым.

Наконец, он увидел чужаков.

На поляне двигались десятка полтора мужчин, облачённые в странные одежды тёмно-лилового цвета. Все они были вооружены, и оружие это напоминало Эйвену лучевик, подаренный Хардером. Большая часть пришельцев занимались разделкой туш гуди, во множестве валяющихся на поляне, другие относили большие куски мяса к какой-то странной металлической повозке, стоящей в отдалении.

Эйвен насчитал с полсотни убитых птиц, но количество трофеев, наверняка, было ещё большим. Это вызывало недоумение. Мяса лишь одной такой птицы хватало на целый месяц сытой жизни двум семьям в Фаро-Протера.

«Зачем им столько? – подумал Эйвен. – Разве что они заготавливают мясо не только для себя. Тогда где-то неподалёку должен быть лагерь или стоянка. Но кто они? Это не посредники "Мастеров" и не люди побережья, иначе они носили бы тару. Пришли откуда-то из внутренних районов?»

Общины побережья, конечно же, общались с соседями, но дружественные или деловые визиты никогда не наносили столь значительной делегацией. Не принято было нарушать и границы охотничьих угодий, хотя и довольно условные. Ну, а миграция и вовсе происходила только в крайних случаях, очень редко и с согласия общин, через чьи территории пролегал маршрут. Конечно, никто не отказывал в помощи соседям. Добрососедство и взаимопомощь являлись непреложным законом жизни. Однако поведение пришельцев вызывало не только недоумение, но и возмущение.

Эйвен подметил, что чужаки забирали только самые лучшие куски мяса, бросая большую часть туши. Такого расточительства не позволял себе ни один здравомыслящий человек.

Скрытно наблюдая за чужаками, он с удивлением обнаружил, что все они чётко и беспрекословно подчиняются распоряжениям или приказам одного человека, который сам не принимал участия в разделке туш, а зорко наблюдал за всем происходящим вокруг, заняв удобную позицию на небольшом возвышении. Это был очень высокий мужчина крепкого телосложения. Даже издали чувствовалась исходящая от него волна жёсткой, подавляющей воли и властности.

«Должно быть, их старейшина, – подумал Эйвен. – Он мне очень не нравится».

Словно уловив мысли юноши, мужчина пристально посмотрел в его сторону и криво усмехнулся. От этой зловещей ухмылки холодок отвращения и неприязни прокатился по телу Эйвену. Вряд ли его могли обнаружить, но он решил отойти глубже в лес, чтобы не выдать случайно своего присутствия.

Спустя час, Эйвен снова приблизился к поляне. Чужаков уже не было видно, только где-то далеко, почти в центре обширной поляны, он разглядел облачко пыли, а затем и крохотную точку той самой странной повозки пришельцев.

Проследить за ними по следам не составило бы труда, однако нужно было спешить в посёлок, чтобы сообщить Совету эту важную новость, поэтому Эйвен воспользовался помощью своего пернатого друга, послав орла в полёт. Синтез сознаний произошёл необычайно легко и быстро. Чтобы ничто не отвлекало, юноша закрыл глаза и сосредоточился на панораме местности, обозреваемой Хуггом. Он видел, как по поляне движется машина, чем-то напоминающая большого жука, только вместо лап на мощных суставчатых шарнирах вращались широкие колёса, подминающие под себя кустарник и молодые деревца. Ещё дальше по направлению её движения, примерно в трёх лу, блестела серебром та самая штуковина, пролетевшая над ним прошлым вечером. Теперь он мог хорошо рассмотреть этот удивительный летательный аппарат с высоты птичьего полёта. Острое зрение орла позволяло в деталях увидеть подробности конструкции. Неподалёку от этой машины ещё несколько пришельцев занимались чем-то непонятным: одни почти неподвижно стояли возле каких-то ящиков и внимательно смотрели на них, другие втыкали в землю металлические шесты, переходя с места на место.

Запечатлев всё в своей памяти, Эйвен приказал Хуггу вернуться, а сам двинулся к оставшимся на поляне тушам убитых птиц, чтобы отрезать кусок мяса. Когда он приблизился, его взору открылась отвратительная картина кровавой бойни. Многие туши вообще не были тронуты, у других вырезаны лишь самые лакомые куски. То тут, то там валялись трупы многих других животных, не пригодных в пищу, но уничтоженных по злой прихоти горе-охотников. Видимо чужаки стреляли по всему живому, что попадалось им на глаза. От такой неоправданной жестокости Эйвен содрогнулся. Поспешно отрезав кусок мяса, и завернув его в сорванный широкий лист, он поспешил прочь от этого ужасного места. Случайно наткнувшись на нетронутый труп убитой гуди, Эйвен задержал взгляд на ране, оставленной оружием пришельцев. Это был глубокий разрез, шириной с локоть человека, словно птицу рубанули стигом. Ему показалось странным, что рана совершенно не кровоточила. Приглядевшись, он обнаружил, что оперение по краям раны оплавлено и обуглено. Несомненно, чужаки владели лучевым оружием. Поэтому он и не слышал хлопков, издаваемых выстрелами пневматических ружей.

Над головой юноши захлопали мощные крылья. Хугг опустился на тушу гуди, издав торжествующий крик. Эйвен понимал, чего хочет его пернатый друг, и, хотя нужно было спешить, сказал ему с улыбкой:

– Подкрепись. Ты заслужил, дружище.

Вскоре оба снова двинулись в путь. Эйвен шагал по едва заметной звериной тропе с максимальной скоростью для суточного перехода, позволяющей сохранить запас сил и энергии до посёлка, не измотав организм до предела. Двигаться ночью придётся значительно медленнее, тогда мышцы смогут немного отдохнуть.

Да, Эйвен отдавал себе отчёт, что одиночный ночной переход втройне опасен и труден, даже при полной луне и ясной погоде, но он должен успеть предупредить соплеменников о близости незваных гостей. Рассказ Хардера не давал ему покоя. Тревога и чувство надвигающейся опасности гнали его в родной посёлок.

3.

Ночная тьма под пологом леса скрывала всё вокруг. Эйвен с трудом находил путь, полагаясь больше на интуицию, чем на зрение. Ему приходилось быть особенно осторожным и остерегаться ночных хищников, которых и без ужасных ящеров, активных лишь в светлое время суток, водилось здесь предостаточно. Лунный свет, проникающий сквозь редкие прогалы среди ветвей к подножию лесных гигантов, создавал обманчивую иллюзию. Густые причудливые тени, фосфорицирующее призрачное свечение гниющей древесины, вспыхивающие то тут, то там огоньки светляков и искажённые цветные пятна крупных ночных цветов создавали совершенно нереальную картину иного мира. Только опыт и врождённое чувство адекватного восприятия позволяли ему безошибочно распознавать истинную сущность предметов.

Эйвен прошёл за ночь вдвое меньше, чем днём, сделав два коротких привала. До посёлка оставалось пройти ещё около пятнадцати лу, и он рассчитывал преодолеть этот путь до следующего полудня. В воздухе уже ощущался запах моря, значит дом совсем близко. Прибавив темп ходьбы, благо близился рассвет, и тьма редела, он мысленно уже стоял перед Советом. Он думал о том, что расскажет Учителю и всем остальным о своём путешествии и о встрече с чужаками. Эти мысли лишь чуть-чуть ослабили концентрацию внимания.

Началась каменистая гряда, поросшая редколесьем и кустарником. Впереди уже виднелись невысокие скалистые горы, за которыми лежала родная долина.

Светало. Над верхушками огромных деревьев, оставшихся позади, брызнули первые лучи солнца.

Эйвен уверенно шагал вперёд, глядя под ноги и перепрыгивая с камня на камень. На открытой местности он не опасался нападения хищников, ведь теперь у него было такое оружие, против которого даже тираннозавр не устоит. Проходя мимо куста, юноша не заметил подстерегающую его опасность.

Большая змея, выползшая из своего убежища, грелась в нежных утренних лучах солнца, и появление человека восприняла как угрозу. Эйвен заслышал зловещее шипение слишком поздно. Он только успел понять, что перед ним плюющаяся вуппи, и в подтверждение этому тонкая струя яда ударила ему в лицо. Всё произошло так внезапно и быстро, что ни увернуться, ни прикрыть лицо ладонью юноша уже не мог.

Глаза мгновенно зажгло огнём. Вскрикнув, Эйвен импульсивно нажал на спуск лучевика, стреляя наугад в направлении вуппи. Смертоносный луч разрезал змею надвое. Оба обрубка забились по камням в конвульсиях, а юноша, пошатнувшись, упал навзничь. Он полностью ослеп, а нестерпимая боль сводила с ума. Какое-то время он катался на спине и выл, как безумный, пока голос разума не пробился сквозь вопль отчаяния и боли. Нелепая и трагическая случайность поставила его на грань жизни и смерти, сделав совершенно беспомощным. Яд змеи не мог убить, но ослепил и скоро лишит координации движений и подвижности, что равносильно скорой и неминуемой смерти. Эйвен знал об этом, а потому поспешил снять со спины походный мешок. Вытряхнув из него всё содержимое, он на ощупь отыскал маленькую деревянную шкатулку. В ней хранились капсулы с особым снадобьем бабушки Айры, которыми снабдили всех, отправившихся в Путь.

Припомнив инструкцию по применению, Эйвен осторожно вынул немеющими пальцами третью по счёту и проглотил её. Другие он не тронул, закрыл шкатулку и принялся складывать поклажу в мешок. Делал он это не по необходимости, а, скорее, чтобы успокоиться и поразмыслить над своим положением. Сдаваться он не мог, да и не в его характере было пасовать перед трудностями.

Рассчитывать на помощь соплеменников не приходилось, хотя до посёлка – рукой подать. Конечно, можно послать туда Хугга, но сможет ли орёл привести к нему людей, ведь никто другой не обладал способностью понимать его. Даже если начнутся поиски, Эйвена найдут слишком поздно. Оставалось только одно – попытаться дойти до посёлка самостоятельно.

Сидя на камнях, Эйвен «закрылся» от всего внешнего и погрузился в изучение состояния своего организма. Прежде всего, он должен был взять под контроль своего разума собственную нервную систему. Пока яд не нарушил нейронные связи, он сконцентрировал все жизненные силы на нейтрализацию чужеродных ядовитых соединений, в чём ему помогало и принятое внутрь зелье. Вскоре юноша ощутил, что вполне владеет своими мышцами. Боль в глазах, хотя и была всё ещё сильной, но терпеть её он мог.

Однако вернуть хотя бы частично зрение можно будет не раньше, чем через два-три дня.

Идти он мог, но куда?!

«Слепой, я легко собьюсь с пути, и буду блуждать возле посёлка, пока не стану жертвой плотоядных тварей или несчастного случая. Я не отыщу тропу в горах и не смогу подняться в долину», – подумал Эйвен удручённо. И вдруг, он нашёл выход!

– Хугг! – подозвал он орла. – Выручай, дружище! Теперь ты будешь моими глазами.

4.

Видеть глазами орла – вовсе не то же самое, что своими собственными. Мозг не мог посылать правильные команды мышцам, не получая информации от зрительных рецепторов, а «видя» совсем иную картину, с необычного плана. Поначалу Эйвен то и дело спотыкался и даже падал, прежде чем относительно сносно освоился с таким неординарным способом передвижения. Шёл он медленно, выверяя каждый свой шаг, но всё же продвигался вперёд!

В полдень ему удалось почти что чудом отыскать узкую тропу в горах и подняться по ней на вершину хребта, а затем спуститься в долину. Дальше путь лежал вдоль берега реки, резво бегущей к морю. Идти вниз по пологому склону стало значительно легче, и теперь ему не приходилось выверять каждый свой шаг, а вскоре он и вовсе вышел на ровную тропу. Это ободрило юношу. Теперь ему уже ничто не угрожало.

К вечеру послышался шум водопада.

Хугг парил невысоко, чтобы Эйвен мог видеть каждую кочку и камень на своём пути. В мозгу юноши возникла прекрасная живописная картина падающей в чашу небольшого озера воды, в котором купались обнажённые девушки. Вокруг – буйство зелени и цветов и яркая радуга на облачке водяной пыли.

Среди юных фей он заметил и свою подругу. Майя была восхитительно красива. Она стояла на большом гранитном валуне, грациозно прогнувшись и откинув голову назад, расчёсывая свои густые длинные волосы, ниспадающие до упругих округлых ягодиц. Влажные высокие груди, плоский гладкий живот и бёдра блестели в лучах солнца, отливая золотом. В своей естественной наготе она была так притягательно желанна, что Эйвен почувствовал сильное волнение и смущение. Он не мог отвести взгляда, ведь глаза орла смотрели на неё с бесстрастным безразличием, впрочем, как и на других девушек, со смехом резвящихся в прозрачной воде. Спасало то, что внимание птицы не концентрировалось на их обнажённых телах, а постоянно скользило по окрестностям.

5.

Расчёсывая свои густые шелковистые волосы, Майя думала о друзьях, ушедших в дальние путешествия и уже два месяца отсутствующих в посёлке. Без Эйвена и Айриса грусть и печаль всё чаще посещали её, хотя предаваться своим эмоциональным настроениям ей было некогда. Работы в посёлке прибавилось всем, а потому даже такой бесхитростный отдых у водопада она всё реже могла себе позволить.

Многие из парней, ушедших в Путь, уже вернулись домой. Ждали только четверых, чьё возвращение задерживалось более чем на неделю от обусловленного срока. За их судьбу тревожились все, но внешне никто не выказывал своих опасений.

Майя тоже с беспокойством ждала возвращения своих друзей. И Эйвен, и Айрис давно нравились ей, но пока никому из них она не могла отдать своё предпочтение. Оба юноши были хороши собой внешне, умны и бесстрашны, оба выделялись среди сверстников сильными характерами и целеустремлённостью, были лучшими из молодёжи и в разведке, и в охоте, да и любая другая работа спорилась в их руках. Она испытывала дружескую привязанность к обоим, однако выбрать сексуального партнёра и будущего супруга не торопилась.

Каждая девушка с нетерпением и душевным трепетом ждала важного события – Дня посвящения в мужчины. Пройдя обряд и став мужчинами, молодые люди должны были определиться в своих симпатиях и намерениях создать семьи, но решающее слово оставалось за Советом. Майя, как никто, остро чувствовала, что её судьба будет решаться не ею самой, а «просветлёнными», имеющими какие-то непонятные ей, но важные причины в выборе её будущего супруга и отца детей. Бабушка Айра не раз исподволь расспрашивала её, к кому из парней благоволит сердце. В общем, Майе было над чем подумать, ведь создание семьи – дело весьма ответственное, в котором нельзя полагаться только на чувства и эмоции. Интересы общины требовали рождения детей, превосходящих своих родителей не только в физическом развитии, но и в духовном плане. Но, главное, с каждым новым поколением люди посёлка должны были становиться всё более совершенными, чтобы хотя-бы на чуть-чуть приблизиться к тому образу Человека, который завещали им Создатели. В идеале – стать подобными богам. Этой великой цели было подчинено всё существование общины Фаро-Протера и бесчисленного множества других, разбросанных по просторам континента. Конечно, никто не запрещал предаваться чувственным наслаждениям с другим человеком, если оба испытывали друг к другу сильные чувства симпатии и сексуального притяжения, и всё же рождение детей жёстко контролировалось «просветлёнными». Никто не смел, ослушаться и пойти против решения Совета, избравшим супружеские пары по каким-то только им известным критериям.

Вот и сейчас Майя размышляла над этим, задумчиво расчёсывая волосы и глядя на подруг, с беззаботным весельем купающихся в озере. Никто не тревожил их. Младшие дети купались в другом озере, расположенном ниже по течению, у самого посёлка, а взрослые мужчины были заняты работой и никогда не подходили близко к этому месту во время, когда здесь отдыхали девушки. Вдруг, Майя заметила бредущего по тропе мужчину. Он двигался медленно и неуверенно, то и дело, запинаясь и едва не падая. Девушка поспешно подняла с камня асаму и прикрыла обнажённое тело.

– Девочки! К нам гость! – крикнула она подругам.

Девушки стали озираться по сторонам и, заметив постороннего, озорно засмеялись.

– Это же Эйвен! – крикнула одна из них, купающаяся ближе всех к тропе и потому узнавшая его раньше других. – Эй, Эйвен! С возвращением!

– Эйвен! – взволнованно воскликнула Майя, тоже разглядев своего друга. – Наконец-то!..

Проворно обернув вокруг бёдер асаму и заколов её булавкой, она поспешно соскочила с камня и побежала к тропе.

– Эйвен, иди к нам! – кричали девушки, дразня его и не скрывая свою наготу. – Иди, скорее! Мы так соскучились по ласкам!

– Бесстыдницы! – шутливо прикрикнула на них Майя. – Не видите, он же еле стоит на ногах от усталости. Ему не до ласк. Лучше дарите их своим парням.

Эйвен и в самом деле еле передвигал ноги и пошатывался. Он «видел» приближение подруги и, остановившись, негромко окликнул её:

– Майя! Помоги мне.

Она подбежала к нему и с ужасом вскрикнула, увидев красные глазные яблоки и распухшие веки друга.

– Что с твоими глазами?

– Плевок вуппи, – устало выдохнул он. – Не успел увернуться.

– И ты шёл вслепую?.. – охнув, она порывисто обняла его и поцеловала. А потом взволнованно зашептала: – Милый… Милый мой, я так ждала тебя… И Айриса… Идём, я поведу тебя.

Глава 13.

1.

Зрение почти полностью вернулось к Эйвену спустя три дня после возвращения в посёлок. Он сразу же рассказал Совету о встрече с чужаками. Его выслушали, но, казалось, эта весть никак не заинтересовала и не встревожила «просветлённых». Ему велели отдыхать и лечиться, чтобы снова предстать перед Советом в День посвящения. Эти три томительных дня он провёл практически в одиночестве. Только раз его посетила бабушка Айра. Старая ведунья осмотрела глаза Эйвена, приготовила какие-то примочки и снадобья, подробно рассказала, что и как принимать, затем удалилась, по обыкновению кряхтя и охая с лукавой ухмылкой и едкими шутками.

Еду ему приносила Майя, но быстро убегала, словно опасалась оставаться с ним наедине. Она выглядела потерянной и встревоженной, и Эйвен понимал причину такого душевного состояния подруги.

Все юноши, ушедшие в Путь, вернулись живыми и здоровыми, не было только Айриса. Это обстоятельство тревожило всех, но отправлять поисковую экспедицию было бессмысленно. На такой огромной территории в тысячи квадратных лу любой человек, даже самый опытный охотник, мог сгинуть бесследно.

Потери при испытании случались и раньше, но на то и испытание, чтобы доказать свою состоятельность в качестве зрелого мужчины, а не юноши. Слабый рано или поздно погибнет, не выдержав жёсткой борьбы за существование в этом мире, полном опасностей.

Эйвен тоже остро переживал о судьбе друга. Он знал, что Айрис отнюдь не худший из тех, кто прошёл испытание в дальнем путешествии. Но никто не защищён от роковых случайностей. Ведь и он сам не раз был на волоске от гибели.

Как бы ни было тяжело ожидание развязки, неотложные и важные дела не позволяли ему впасть в уныние. Уже на четвёртый день Эйвен почувствовал прилив сил и вышел из дома.

Было утро, но улочки посёлка казались непривычно безлюдными. Даже самых маленьких детей, обычно играющих на лужайках возле домов, он не заметил. Постояв немного в растерянности и раздумьях, Эйвен направился к Учителю. Возле самой двери дома Тэсиса он едва не столкнулся с выходящим оттуда Страйгеном. С почтительным поклоном юноша отступил в сторону, уступая дорогу старейшине.

– Эйвен, ты уже оправился? – поинтересовался тот, несколько отрешённо взглянув на него.

– Да, – ответил Эйвен. – Я достаточно отдохнул и могу быть полезным в любом деле.

– Очень хорошо. Сейчас каждая пара рук нужна. Поговорим после…

Эйвен почувствовал, что за внешним спокойствием Страйгена скрывается внутренняя напряженность и обеспокоенность.

– Что-то случилось? – спросил юноша.

– Так ты ещё не знаешь?

– Что именно?

– У нас гости. Они сейчас у Тэсиса. Там же весь Совет.

– Это те люди, о которых я говорил?

– Похоже, так и есть. Они пришли на рассвете.

– Сколько их?

– Трое.

– Всего трое? Что им нужно от нас?

– Эйвен, если Совет решит что-то сообщить людям, ты узнаешь.

– Я могу войти?

– Нет. Ты ещё не стал членом Совета, и тебя не приглашали.

– Но я… – попытался настоять на своём юноша.

– Ты выполнил свой долг и доложил о пришельцах, – оборвал его Страйген твёрдым, но негромким голосом. – Мы знаем о них столько же, сколько знаешь ты. Совет примет правильное решение. Или ты сомневаешься в этом?

– Не сомневаюсь.

– Тогда позаботься, чтобы никто не мешал переговорам с гостями, – сказал старейшина, смягчив тон. – Я надеюсь на твоё благоразумие, Эйвен.

Страйген посмотрел в глаза юноши с такой убедительностью, что тот смущённо пробормотал в ответ:

– Да, конечно…

2.

«Гости» вышли, в сопровождении старейшин, примерно через час и не спеша, направились к площади. Эйвен наблюдал за ними издали, стараясь не попадать в поле зрения ни чужаков, ни старейшин. Он сразу же узнал среди них того самого мужчину, что командовал пришельцами на поляне. Теперь он мог разглядеть его более подробно. Первоначальное интуитивное чувство неприязни лишь усилилось, когда Эйвен заметил мимолётное выражение превосходства и почти брезгливого презрения на лице вожака пришельцев, когда тот вышел из двери дома Тэсиса и, отвернувшись, что-то тихо сказал одному из своих спутников. Оба других чужака тоже не вызывали в душе юноши каких-то положительных эмоций и даже намёка на дружеское расположение. Все они были совершенно чужды ему в своей внутренней сути, хотя выразить свои ощущения в конкретных и чётких категориях Эйвен не смог бы.

Эти люди отличались от жителей побережья не только в одежде и манере держаться, но и внешне. Хотя все трое – очень крепкие физически мужчины, их кожа вряд ли подвергалась столь же интенсивному и длительному воздействию солнца, ветра и дождей, как у жителей побережья, да и оттенок её был гораздо светлее. Коротко стриженные тёмные волосы на затылке «украшал» странный выбритый знак, видимо, имеющий некое большое значение, наподобие тары или торма. Лица, словно высеченные из камня, не выражали никаких эмоций и казались такими же холодными и непроницаемыми. Только глаза постоянно обшаривали всё вокруг цепким внимательным взглядом.

Эйвен пошёл вслед за ними, сам не зная, зачем. На площади уже собирались люди посёлка, но лишь те, кто не был занят неотложными делами. Приглушённые голоса, раздававшиеся в толпе, несли ноты любопытства и неподдельного интереса, но быстро стихли при появлении старейшин.

Члены Совета встали рядом с пришельцами и не выказывали ни малейших признаков беспокойства. Наконец, вперёд выступил Тэсис и объявил:

– Люди Фаро-Протера! Сегодня к нам прибыли гости, – он обернулся и, указав рукой на пришельцев, представил их: – Они назвались Шахлудом, Лурдом и Медаром. – При этом каждый из чужаков сделал короткий шаг вперёд. Тэсис выдержал паузу и сказал: – Наши гости пришли издалека, с востока. Они желают остаться в посёлке на несколько дней, и будут жить в "Доме странников". Прошу не забывать наших обычаев гостеприимства.

После этой короткой речи, гостей повели в большой дом на краю площади, а жители посёлка стали расходиться.

Эйвен слышал, что многие, как и он, остались неудовлетворенны столь скудной информацией о пришельцах. Ни кто они и откуда, ни цель их визита не были прояснены. Однако расспрашивать об этом странников, изредка посещавших посёлок, было не принято. Каждый вправе рассказывать о себе только то, что считает возможным.

Дождавшись, когда старейшины вышли из Дома странников и направились каждый по своим делам, Эйвен нагнал Тэсиса.

– Учитель, мы можем поговорить сейчас? – вежливо спросил он.

– Да, Эйвен, – ответил Тэсис. – Ты хотел расспросить о наших гостях?

– О них. Откуда они?

– Ты же слышал: они пришли с востока.

– С востока?.. Это слишком неопределённо. Восточное побережье столь же протяжённое, что и западное. Почему они не сказали, откуда именно они родом, как называется их община? Да и что им здесь нужно?